Черновик

1.
«Число новых случаев коронавируса в России оказалось максимальным с начала недели, также учёными обнаружена повышенная смертность при лечении COVID-19 антималярийными препаратами. Тестирование граждан выявило  антитела  у каждого седьмого россиянина»
   Стакан с газировкой опрокинулся на столик, липкая лужа расползалась по гладкой поверхности, заливая журнал с телепрограммой, телефон и недописанное стихотворение на обрывке тетрадного листа. Руки предсказуемо зачесались и пошли пятнами.
   «Чёрт! Ну, блин!» - Саша кинулась спасать из шипящих пузырьков телефон – «Опять эти новости!»
   Она с детства была слишком впечатлительной и эмоциональной. Любой мало-мальски грустный детский стишок или картинка могли вызвать слёзы, а уж что говорить про военные фильмы и патриотические воззвания, которыми телевидение страны вдоволь насыщало её жизнь каждый цветущий май и практически любой подходящий по теме праздник. Катастрофы, парады, социальная реклама и даже некоторые фильмы были причинами постоянного самокопания и анализа обозримого будущего. Чтобы избежать слёз сопереживания и жалости к людям и себе и просто ночных неотвязных мыслей перед сном «это случится с кем угодно, только не с нами», Саша старалась не смотреть телевизор, не читать газет и не листать новостных порталов в интернете. Но в этот раз кто-то из домашних просто забыл выключить этот чёртов ящик.
    Запястья покрылись красными линиями от длинных ногтей, телефон был тщательно протёрт спиртовой салфеткой. Хотелось сорваться, схватить детей, документы, отложенные монотонным трудом деньги и бежать, бежать, куда глаза глядят. И с этим желанием Саша боролась с самого начала пандемии, с марта, когда появились в стране первые официальные заражённые. Когда люди без конкретной информации готовы были осыпать проклятиями любого, имевшего неосторожность кашлять в очереди в магазине, подошедшего слишком близко или забывшего надеть пресловутую удушающую маску.
    Вдох-выдох, надо принести тряпку, журнал выбросить и отправить следом черновик неудавшегося стихотворения. Если не написалось разом, то и возвращаться к этому не стоит. Вывод, полученный опытным путём за последние лет десять регулярных попыток писать что-то цельное, наполненное смыслом и рифмованное с предельной осторожностью.
    Вдох-выдох. Наверное, стоит вытащить батарейки из пульта и спрятать их подальше. Или во время уборки «случайно» сломать антенну.

2.
    Сериал замер на титрах. Прежде чем включить следующую серию, Игорь с наслаждением потянулся, хрустнул костяшками пальцев, повернул шею влево-вправо и грузно поднялся с дивана.
   Что угодно, лишь бы не работать. Компьютер подмигивал синим огоньком на мониторе, его спящий режим несколько затянулся. На пару часов или даже дней. Игорь потерял счёт времени, когда отчаялся и стал искать вдохновения в популярных сериалах и фильмах, пытаясь уловить нить своего повествования.  Найти точку, неожиданное решение. Не то чтобы он хотел скопировать что-то признанное ярким сюжетным поворотом, но принять к сведению свежие идеи стоило. Многие из них были довольно смелыми, а герои от сериала к сериалу становились всё менее гладкими и холёными. Больше настоящих людей, настоящих зубов, что немаловажно, изъянов, болезней, шрамов, слёз и соплей. Это подкупало и делало мир кино иным в глазах малоизвестного автора пары удачных романов. Давненько он не видел ничего нового. А редактор наседал, требуя черновик третьего романа, но тот остановился на двадцатой странице и дальше просто не двигался. Первоначальная идея с заговором правительства и учёных уже не виделась такой привлекательной как вначале. Выглядела избитой и замусоленной, не смотря на оригинальную и довольно опасную, как  Игорю казалось, мысль написать про реально действующего президента, не вуалируя, не изменяя имён, не прибегая к абстрактным описаниям и вымышленной реальности. «Это можно будет продать. Бестселлер всероссийского масштаба с эффектом разорвавшейся бомбы и статья для того, кто выдумал, и кто позволил книге увидеть свет», - невесело усмехнулся писатель.
   Вправо-влево. Спина послушно повернулась и щёлкнула в позвонках.
    А ещё дело было в страхе. Казалось, как только Игорь озвучил свою идею вслух в кабинете редактора, а ещё обрисовал в двух словах парочке близких знакомых и начал записывать, появились опасения, что эта тема абсолютно не нова. Что кто-то уже написал об этом, либо пишет прямо сейчас и гораздо лучше него раскрывает тему и прорабатывает героев. Была даже предательская мысль, что редактор не такой уж и надёжный человек, нашёл автора расторопнее и плодовитее, и Игорь ничего не сможет доказать, так как его работа существует только на словах. Было предчувствие неудачи, бессилия, тщетности попыток писать. Он стёр больше половины первоначального черновика, который и так был невелик. Сел перечитывать принёсшие идею романа новостные статьи, изучать материал глубже, разбираться в происхождении и исследовании вируса, работе правительства в условиях пандемии и прочем. Стол писателя был завален документами, картинками и распечатками из различных источников, пусть даже и не самых проверенных - Игоря интересовала любая информация. Мужчина вздохнул, пытаясь сосредоточиться на злободневности, на явном одобрении редактора, который, кстати, за время прошлого сотрудничества ни на йоту его не обманул.
   Но таков был весь Игорь – замкнутый, тихий, неуверенный, вечно испуганный возможностью неудачи параноик. Хотя внешне он всегда был спокоен, сдержан, а в компании даже улыбчив. И он знал это. Слегка за сорок, с уже появившейся залысиной, немного расслабленный от сидячего образа жизни, но и не заплывший к своим годам. Харизматичный на вид, с тяжёлой линией подбородка. Вечно в джинсах, рубашке с неровным растянутым воротом и пачкой сигарет в нагрудном кармане. Тайно мечтающий о славе писателя со школьных лет, прожитых скромно и незаметно для всех, кроме учителя литературы. Без близких друзей, без крупных достижений, кроме просиживания свободного времени в библиотеке, победы в творческом конкурсе, да пары рассказов для мелких литературных альманахов. В университете ситуация особо не изменилась: парочка знакомых, которым он вполне мог довериться, а позже и первый редактор, который поверил в него.


3.
    Саша отложила в сторону влажное полотенце и тихо вздохнула. Работа по дому умиротворяет, иногда приносит вдохновение монотонностью труда. Поэтому в каждой комнате обязательно припрятаны тетрадные листы и карандаш, чтобы успеть поймать рифму, пока руки спокойно и бережно моют посуду, стирают пыль с книг, поливают цветы или медленно водят утюгом по гладильной доске.
 - Слышала новости? – Олег неожиданно возник на пороге, уставившись в телефон, - Тестирование на антитела уже и у нас делают, бесплатно, обязательно для всех.
- Час от часу нелегче – сердито выдохнула Саша.
- Что? Боишься, что найдут что-то? Антитела будут, если мы переболели и не заметили этого, объясняли ведь.
- Я боюсь не совсем этого. Ты же знаешь.
- Вашу семейную легенду? Что никто из вас никогда не сдаёт кровь? Слышал уже. Как по мне, так это просто придурь какая-то.
- Но ты ведь поддерживал вроде, ну или просто не встревал? Нет?
- Старался думать, что ты у меня «с изюминкой» просто, в остальном же всё практически идеально, - Олег приобнял жену, - но во время первой и второй беременности твоя убеждённость и верность семейному преданию заставила понервничать, честно. Боялся, что мы проглядим что-то. А теперь детей и в сад не берут, ты же не соглашаешься на анализы. Хорошо хоть против прививок ничего не имеешь. Мне казалось, что это общий сдвиг такой у многих мамочек.
- Прививки для нас значения не имеют, хуже не сделают.
- А анализы сделают хуже?
- Возможно.
- Что же у вас там можно обнаружить такого? Голубую кровь? Тайный брак прабабки с собственным братом? Аномалии какие-то?
   Саша выскользнула из лёгкого объятия, - Ты правда хочешь знать?

4.
   «Гражданский активист из Чувашии был осуждён за перепост в соцсети демотиватора с карикатурой на премьер-министра страны. Сам пользователь отрицал какие-либо обвинения, указав, что поставил "лайк" тексту интервью, а карикатура "подвязалась" автоматически. Суд постановил, что активист публично призывал к осуществлению экстремистской деятельности, и назначил штраф в размере сто пятьдесят тысяч рублей.
   Громкие дела с публикациями в интернете всё чаще привлекают внимание общественности. В апреле этого года был задержан первый человек за публичные призывы к свержению конституционного строя. Он сделал это посредством чата в соцсети, где предлагал организовать более радикальную форму протеста с применением коктейлей Молотова и созданием баррикад. Возбуждено уголовное дело»
   Чашка с ложкой тихо звенит в руках Игоря, пока он пытается аккуратно поставить её в раковину и переварить информацию очередного выпуска новостей. И снова появляется страх. Не просто страх неудачи.
   «Но ведь свобода слова, художественный вымысел… Разве нет?» - мысли писателя прыгают – «Имею право придумать что угодно, если это не оскорбляет… Или всё-таки оскорбляет?»
    За окном темнеет, Игорь дрожащими руками пятый раз по кругу моет одинокую чайную чашку и не знает, что делать. Позвонить редактору? В юридическую консультацию?
   Он вспоминает, что собирался купить что-нибудь на ужин, холодильник пуст, в хлебнице ярким цветом зеленеет забытая горбушка чёрного. Игорь накидывает ветровку на рубашку.
   У подъезда он притормаживает, чтобы закурить, но привычный никотин всё равно не приносит облегчения и ясности мыслей. Погружённый в себя, Игорь по старой привычке сокращает свой путь через гаражи.


5.
- Что ты сделал??! – Саша срывается на крик
 - Я сделал то, что давно должен был! Мы просто сходили и сдали, теперь осталась только ты. Я такой же родитель, я имею право позаботиться о своих детях!
- Олег, они получили нашу кровь! Мою! Кровь моей семьи! Неужели так трудно было прислушаться ко мне?
- Как? Если ты не называешь причин твоей паранойи! Вся эта загадочность, которой ты окружила себя и свою драгоценную кровь, порядком мне надоела!
Саша закрывает лицо руками и шепчет через ладони:
- Ради сохранения этой тайны мой дед убил человека.
Олег замирает. Саша практически ничего не рассказывала о прошлом своей семьи, отца и мать её он не застал в живых. Никаких других родственников её он не знал, был знаком с несколькими близкими подругами из университета и только.
- Кого он убил? За что?
- Врача! Он убил врача! Дед был в лазарете после ранения и контузии. А местный доктор просто взял кровь без его ведома для каких-то своих исследовательских целей. Он мог всё узнать уже тогда.
- То есть в вашей семье уже тогда помешались и ревностно берегли кровь от чужих глаз?!
- Вот как ты это видишь?
- А как ещё я должен это видеть?! Деда твоего я не знал, даже с отцом не был знаком, всё это дело прошлого, как и все эти байки.
- Мой отец, мой дед, и дед его деда никогда ничем в жизни не болели. А все раны и порезы затягивались, ушибы излечивались почти моментально. Та же история с их детьми. Ты разве не замечал?
- Что у наших детей очень быстро проходят все шишки? Я списывал это на особенности детского организма, его быструю регенерацию. Ты утверждаешь, что всё дело в особенной крови твоих предков?
- А ещё за те пять лет, что мы вместе, я ни разу не простужалась, не страдала от аллергии…
- Не была у врача, - продолжил Олег, - Нет здоровых людей, а есть недообследованные, слышала о таком? И дело вовсе не в семейной легенде об особенной крови, про которую почему-то никому нельзя знать.
   Саша резко развернулась, схватила сумку и вылетела из дома. Разговор, похоже, окончен. Муж не верил ей, считал наивной, верящей в старые сказки, может даже глупой. И пусть.
    Через полчаса Саша в банке потребовала обналичить все накопления с отдельного счёта. Чёрный день практически настал.

6.
 - Тише, тише, Игорь Владимирович! Успокойтесь! – голос редактора раздражённо звенит в трубке, - Вы переутомились, я понимаю. Вы в творческом ступоре.
 - Я почти сошёл с ума за эти пару дней! Как вы не понимаете? Я хочу, но, в то же время, не могу писать! Вокруг постоянно кто-то крутится! Кто-то подслушивает, вынюхивает и выискивает! Возможно даже вы!
- Мне придётся дать вам совет, на который вы прямо-таки напрашиваетесь! Посетите, в конце концов, врача, пусть пропишет вам успокоительное, – редактор говорил, с трудом сдерживая гнев, – Ваш прошлый успех всех нас устраивал. Интриги, расследования, заговоры правительства. Это ваша тема. Но скоро читатели забудут даже ваше имя! Мы договорились на один небольшой роман в год. Вы же расслабились и пропустили все возможные сроки сдачи материала! А теперь пытаетесь убедить, что вас преследуют за содержание ненаписанной ещё книги?!
- Кто-то гнался за мной от гаражей до самого дома! Я прекрасно слышал и знаю, что видел! А теперь меня караулят у подъезда!
- Это уже пятый наш разговор за эту неделю. Вы сидите дома и боитесь выйти, я с трудом дозваниваюсь до вас. Якобы телефон прослушивается! Если вы не обратитесь за помощью к специалисту немедленно, я вынужден буду затребовать ваш аванс за роман обратно! – редактор использовал самый существенный рычаг давления.
  Ради карьеры писателя Игорь сразу же после успеха первого романа бросил стабильную, но монотонную работу в офисе, разорвал все контакты с коллегами. А родных, которым он был бы интересен, у него не осталось. Со вторым романом это сработало, он всецело погрузился в работу, книгу ждал успех. Но вот с третьим романом схема дала сбой.
    После столь эмоциональной беседы Игорь пытался писать до поздней ночи, писал и стирал имена и каждые полчаса курил в форточку. В неверном свете единственного фонаря под козырьком подъезда ему примерещилась какая-то тень. Он прислушался и торопливо задёрнул шторы.

7.
    Саша не спит всю ночь и жалеет, что она не курит. По потолку комнаты ползают предрассветные тени. Одна из них похожа на какого-то мерзкого спрута и тянет руки к кроваткам детей. Женщина вздрагивает: «Похоже, я всё-таки задремала»
   Утро начинается со звонка в дверь. В глазок на Олега смотрит мужчина в белом халате, прозрачном козырьке и перчатках. «Может участковый терапевт наш, мы же недавно сюда переехали, не были ещё на приёме ни разу» - шепчет Саше муж и открывает.
- Здравствуйте! Я к вам насчёт ваших анализов.
- Проходите, конечно – Олег отходит в сторону, пропуская врача на кухню, - Могли бы так не беспокоиться, а просто позвонить нам.
   Врач, тяжело выдохнув, сел на табурет в углу, Саша медленно, словно через толщу воды, тоже опустилась на стул.
- Может чай или кофе? – Олег потянулся к полке с чашками.
- Благодарю. Стакан воды, если не затруднит. Очень жаркий день, знаете ли.
   Врач чуть приподнимает козырек, делает долгий глоток из предложенной кружки и обводит спокойным взглядом скромную обстановку кухни.
- У меня для вас новость и предложение. В вашей крови, Олег, ничего не обнаружено, антител нет, вы ещё не переболели вирусом, но сейчас не об этом.
   Саша замерла в тревожном ожидании. Олег тихо выдохнул.
- А вот в крови ваших дочерей мы обнаружили кое-что.
- Антитела? – с надеждой перебил Олег.
- Мы сами не знаем, - Олег был обескуражен ответом, а Саша сжала губы в тонкую ниточку, - Понимаете, мы столкнулись с неизученным феноменом, можно сказать небольшой аномалией в крови ваших детей. У вас мы её не обнаружили, значит, можем полагать, что это у них от матери. Почему вы не сдали анализ, Александра? – доктор нахмурился.
- Не успела, - сквозь зубы ответила Саша.
- В любом случае, мы обязаны проверить и вас, - врач глухо стукнул ладонью в перчатке об стол.
- Какого рода этот ваш неизученный феномен? – Олег старался не смотреть на жену.
- В их крови присутствует нечто, позволяющее регенерировать при повреждениях быстрее обычных человеческих показателей. И эта кровь с чрезвычайно сильным иммунитетом. Невероятная защита от заболеваний, возможно любых. Сейчас ведутся исследования, берутся образцы. Мы предполагаем, что такой крови не страшен даже вирус иммунодефицита. Между собой мы с коллегами называем подобных людей иммунами. Профессиональный жаргон.
- Сколько таких людей вы уже обнаружили? – вопрос так и вертелся у Саши на языке.
- Пока недостаточно для полноценных исследований, каждый образец на счету. Но благодаря, уж извините, пандемии и общему тестированию, мы нашли гораздо больше, чем предполагалось.
- Вы предлагаете нам участвовать в исследованиях? – Олег не знал, куда себя деть от нарастающего беспокойства и обоснованного чувства вины.
- Да, именно это я и предлагаю вашим дочерям и жене. Наш исследовательский кластер расположен в Подмосковье рядом с одним из военных городков. Обстановка как в санатории, практически курорт. Подумайте об этом и свяжитесь со мной незамедлительно, - доктор протянул визитную карточку с номером телефона, но без имени и каких-либо дополнительных данных.
- Тут не о чем думать! Мы никуда не поедем! - Саша была бледнее мела, глаза её лихорадочно блестели. Олегу на миг показалось, что она сейчас вцепится спокойному доктору в лицо.
- Я понимаю, вам необходимо обсудить с мужем…
- Тут нечего обсуждать! Мы никуда не поедем! – повторила Саша, резко вскочила со стула и на глазах доктора порвала и бросила остатки карточки в раковину.
- Что же, очень жаль, принуждать вас мы не вправе, - мужчина медленно поднялся с табурета и тяжёлыми шагами направился к входной двери, - Но я настоятельно рекомендую вам воспользоваться предложением, пока не обнаружились минусы подобной аномалии. Вдруг у вас есть и уязвимые места в противовес сильным сторонам состояния вашего иммунитета. Возможно дело не только в крови, есть и другие неизученные особенности организма иммунов, - доктор сделал паузу, будто давал паре время услышать и обдумать, - И всё-таки сдайте анализ, Александра, это обязательная мера в наше неспокойное время.
   Олег проводил спокойного доктора, и вернулся на кухню.
- Я знаю, что ты скажешь, но мы никуда не поедем, - твёрдо сказала Саша.
- А если и правда есть какие-то минусы? Не лучше ли узнать это в технически оборудованном месте, под наблюдением специалистов…
- А ты не думал, что будет, если такую кровь перелить другому человеку? Обычному?
   Олег замер. За последние сутки ему пришлось слишком много думать о том, что раньше даже и в мыслях не возникало.
 - Мой отец жив, - Саша смотрела в окно и дергала кисть на занавеске, - И его отец, и мой прадед, и их дети... Все живы до сих пор.

8.
   Бывшая жена не советовала пить кофе на ночь, но редактор крупного издательства Пётр Алексеевич Смоленский теперь может позволить себе эту слабость. Вместе с ароматной сигаретой, в уютном кресле своей старой московской квартиры. «Я всегда считал, что для здоровья вреднее не позволять себя маленькие слабости. Может поэтому я и развёлся» - мысли мужчины тянутся за сигаретным дымом, вечер – любимое время дня. В руках по обыкновению очередной текст – трепетно любимая работа. Не считая, конечно, моментов с гениями в депрессии или вот, например, этого исписавшегося Игоря с его манией преследования. Редактор невольно поморщился.
   Поток неспешных мыслей прервал звонок домашнего телефона.  «Кто это, интересно мне знать, и почему не на мобильный?» - хмурится Пётр Алексеевич. Домой звонить могли только самые близкие люди, и обычно такие разговоры были не самыми приятными: кто-то умер, кто-то приезжает в город, нужно помочь, нужно приехать, отправить денег.
- Здравствуйте, Пётр Алексеевич! – голос звонившего был вкрадчив, осторожен и почему-то даже как-то опасен на слух.
- Здравствуйте! С кем имею честь…?
- Многоуважаемый Пётр Алексеевич! К чему вам моё имя, ваше гораздо лучше и известнее. Оставим этот ненужный этикет.
- Тогда скажите хотя бы, по какому вопросу вы беспокоите меня в нерабочее время, да ещё и дома?
- Прошу простить мою невоспитанность, но я звоню вам, чтобы немного сгладить углы, - говоривший словно ждал встречного вопроса.
- О чём вообще идёт речь?
- Пётр Алексеевич, вы талантливый редактор старой закалки, это известно всем. Вы безошибочно пестуете таланты на протяжении долгих лет и всегда крайне осторожны в выборе тем для ваших авторов, - голос снова замер.
- К чему вы клоните? – редактор начал раздражаться.
- Прошёл слух, что вы с вашим новым автором работаете над романом, который затрагивает тему столь злободневную, что ошибок в её раскрытии быть не должно, - голос звучал тише и жёстче.
  Пётр Алексеевич замер, впервые за долгое время по его действительно талантливой и опытной спине потекла предательская капля пота.
- Вы предлагаете закрыть эту тему? Это какое-то распоряжение… сверху? – голос подводил редактора, он фактически просипел последнее слово.
- МЫ предлагаем хотя бы не называть конкретных имён, не обрисовывать словесного портрета, а место действия и вовсе заменить. Вы должны понять, МЫ принимаем любую критику, но не в такое непростое для страны время и тем более не на такую острую тему. Пусть и с фантастической точки зрения.
- Я вас понял, - фраза прозвучала обречённо.
- Я надеюсь, мы ДРУГ ДРУГА поняли, - надавил голос, - До свидания, дражайший Пётр Алексеевич! – трубка загудела.
    Редактор на негнущихся ногах упал в кресло прямо на оставленный там текст, дотянулся до стоящего рядом на столике графина, открутил крышку-пробку и щедро плеснул напиток в свой остывший кофе.

9.
   Вечер встретил Олега тишиной и пылью. Квартира была пуста. Не в прямом смысле, скорее наоборот. Все вещи были в полном беспорядке: какие-то игрушки на полу, сдернутые с вешалок вещи, вытряхнутая из коробок обувь, пустые пакеты, открытый сервант, где они с Сашей хранили все важные документы и оплаченные квитанции. Саша собиралась в спешке. Хотелось сесть на пол и завыть от бессилия.
   Он любил жену, правда, любил. И жену, и дочерей. Последние пять лет жил размеренной и, как ему казалось, правильной жизнью. И до этого ничего необычного – школа, техникум, труд на одном из заводов маленького подмосковного городка, повышение квалификации, переезд в Москву, встреча с Сашей. Влюбился серьёзно и понял, что готов прожить с этой женщиной всю жизнь.
   Что он знал о ней? Сирота, как она тогда утверждала, посёлок за МКАДом, школа, диплом графического дизайнера, большие ясные глаза, тёмные волосы до плеч.
   Что пошло нет так? Саша – всегда уравновешенная и жизнерадостная, такая чувствительная к чужому горю, и в то же время, такая спокойная, не считая этого её маленького пунктика с анализами. Но Олег относил это к разряду очередного витка развития движения антипрививочников. Всё было так, как должно было быть. Олег на работе, Саша с детьми и небольшой подработкой на дому.
   Фотография раньше висела в комнате напротив: Саша в белом платье, волосы собраны, в волосах цветы, на лице лёгкая улыбка; Олег в синем костюме, коротко стрижен, гладко выбрит, чётко очерченные скулы, тёмные глаза, серьёзный и задумчивый вид. Сейчас рама была пуста.
   Весь этот странный день Олег думал, что у жены либо психическое расстройство, какая-то паранойя, мания преследования, либо она права целиком и полностью, и теперь господа учёные так просто от них не отстанут. Но что же в этом ужасного? Просто помочь в исследовании необычной человеческой природы. В то, что кровь иммунов может даровать бессмертие, Олег, конечно же, не поверил. Никаких доказательств в виде живого деда, прадеда и прочей родни Саша ему не представила, всё это казалось слишком невероятным.
   «Куда она могла поехать? Вернулась в свой посёлок? Отправилась к живой родне?» - мысли лихорадочно крутились, сердце громко стучало о рёбра. Телефон Саши предсказуемо был недоступен.
   Пыль вертелась в закатном свете, Олег так и стоял в прихожей, как вдруг в дверь за его спиной позвонили.

10.

   Провода за окном гудели на ветру. Телефон трезвонил не переставая. Игорь подозревал, что это неугомонный Пётр Алексеевич желает снова отчитать его. Но автор честно трудился уже вторую ночь подряд. Ночью ему писалось гораздо легче, это было известно редактору. Днём он пытался уснуть, но пребывал на грани сна и яви, когда снова являлись тени, протягивали ему свои полупрозрачные руки, с издёвкой признавались в краже его идеи, строгим голосом обвиняли в искажении фактов, подрыве авторитетов и зачитывали приговор. А ещё сквозь дрёму, Игорь чётко слышал, как компьютер бормочет об усталости и ненависти к увлечённому делом писателю.
   Квартира пропахла сигаретами, на столе в свете лампы переливались блистеры от прописанных доктором лёгких успокоительных. Несмотря на лекарства, Игорь был слишком возбуждён, писал лихорадочно, отрывочно, не вникая в детали, полагая, что это ещё успеется. Главное – захватить скачущую мысль, чтобы закончить проклятый роман и сдать его в срок. Возможно, нужно было согласиться на препараты поэффективнее.
   Глава шла за главой, имена больше не стирались неуверенной рукой, Игорь больше не думал, что выбрал не ту тему, что это всё слишком. Что-то рождалось в эту ветреную ночь.
   Телефон наконец умолк, но писатель этого даже не заметил. И вдруг в тёмной прихожей раздался раскатистый и резкий звонок в дверь.

11.

    Саша вторые сутки скрывалась в заброшенном частном доме на окраине маленького тихого городка. Город был ей хорошо знаком, и таких никому не нужных домов там было предостаточно, все неплохо сохранившиеся, для проживания относительно безопасные. Но Саша выбрала один конкретный дом, открыла дверь своим ключом и вдохнула запах сырости и пыли.
   Дети поначалу воспринимали всё как какое-то приключение, но к вечеру первого дня замёрзли, устали и с трудом уснули на продавленном диване, укутанные в старый плед Сашиной бабушки.
   Ощущение взгляда в спину преследовало Сашу всю дорогу от дома до вокзала, где она с девочками забилась в дальний угол вагона, внимательно разглядывая всех входящих и выходящих. В лесу у станции Саша пряталась до наступления сумерек – оставалась опасность, что её узнает кто-то из местных. Девочки с удовольствием собирали цветы и резные дубовые листья, просили маму сплести венок или поймать вон ту яркую бабочку. Но к вечеру они уже с трудом передвигали ноги и всё время просили поесть что-то кроме булочек и плитки шоколада. В сумке у Саши болталась какая-то крупа в пакете, прихваченная второпях, бутылка воды, коробка хлопьев и несколько яблок. Кошелёк с наличными, документы, пара фотографий и любимых игрушек детей. Никакого чёткого плана и соображений, что делать дальше. Может, стоило оставить записку Олегу, дать наводку, намёк, понятный ему одному? Большой риск. За ним могли следить, он мог сам попробовать найти того врача, решить, что Саша невменяема, сообщить в полицию в конце-концов. Чёткой позиции мужа по поводу сложившей ситуации Саша так и не уяснила для себя. Утром он просто ушёл на работу, как и всегда. Возможно он не чувствовал и не понимал всей серьёзности положения своей семьи.
   Саша была не готова ко всему этому, хотя и приобрела заранее несколько карточек для телефона-автомата, и, пока дети спали, бегала на угол улицы и прозванивала молчащий телефон Олега, номера его коллег и всех известных ей друзей. Свой мобильный Саша выбросила ещё в Москве у метро.
   Она уже собиралась возвращаться в дом после очередной безуспешной попытки, как вдруг автомат за её спиной пронзительно зазвонил. Сашу охватила лёгкая паника. Они нашли её.

12.

    Игорь тихо сидел на первом этаже невысокого здания и смотрел в мокрое окно на будочку КПП у ворот. Снова дождь, и это было хорошо. Теперь всё было хорошо. Странные телефонные звонки, обвинения и тянущие его прозрачные руки, тень под козырьком подъезда и тот таинственный преследователь у гаражей были просто сном, наваждением мнительного разума, игрой воображения. Чего-чего, а воображения у писателя хватало с лихвой. Придумал же заговор какой-то, вирус на службе у правительства, спецслужбы, преследование. Врач сказал, что у него какая-то мания. Игорь толком не помнил, что произошло после рокового звонка в дверь. Якобы он кинулся на соседку, которая зашла к нему, возмущённая трезвонившим без умолку телефоном. И не просто кинулся, а схватил в комнате подвернувшееся под руку пресс-папье, распахнул дверь и просто обрушил тяжёлый  предмет ошеломлённой соседке на голову. А роковое пресс-папье ему подарил редактор в честь успешного выхода первого романа и плодотворного сотрудничества. Соседка получила тупую травму головы.
    Произошедшее в суде он тоже помнил смутно. Какая-то экспертиза, бесконечные кабинеты и врачи с кипой заполненных убористым почерком бланков. Карточки, листочки и множество вопросов. И вот он здесь.
    «Выйду отсюда отдохнувшим и с новыми силами возьмусь за другую тематику. Меня давно интересовали детективы, да и редактор говорил, что я вполне бы мог… Думаю, пришло время переключиться. А имя… что имя? Возьму псевдоним и начну всё заново. И вообще, писатель из психиатрической лечебницы это даже интригует современного читателя. Вот и Пётр Алексеевич, добрейшей души человек, регулярно звонит, подбадривает…» - мысли Игоря текли патокой, грели душу, стёкла мыл дождь.

13.
- Пётр Алексеевич Смоленский?
- Да, с кем имею честь…?
- Альманах «Литературная Москва», возобновляем выпуск после многолетнего перерыва.
- Чем могу быть полезен?
- Понимаете, - журналист слегка замялся, - Хотим возбудить интерес читателей чем-то интригующим. Например, рассказом о таинственном исчезновении писателя Игоря Н.
- К сожалению, это конфиденциальная информация.
- Пётр Алексеевич, я понимаю, но хотя бы намекните. Нет ли тут какого-нибудь криминала?
- Вы интересуетесь в связи с тематикой его романов?
- Можно сказать и так. Интервью с ним практически не было, приходится делать выводы о нём по его текстам. И он представляется человеком, связанным с реальными бандитскими группировками, правительственными тайнами и…
- Молодой человек, давайте прекратим домысливать, - редактор был в чрезвычайном раздражении, - Автор в отпуске, ему необходим отдых, а виной всему неудовлетворённые амбиции по поводу нового романа. Вы должны знать, как это бывает с писателями, даже с самыми успешными и знаменитыми, что уж говорить про… - редактор замолчал и тяжело вздохнул.
- Я вас понял, огромное спасибо за уделённое время.
   Пётр Алексеевич выругался про себя и вытер лоб большим носовым платком в клетку.

14.

   Саша шла по длинному белому коридору вместе с остальными. Мягкие больничные тапочки, холодный свет люминесцентных ламп. Где её девочки она ещё не знала. На все вопросы ей отвечали, что всё обстоятельно расскажет врач на обходе. Медицинский центр действительно отдалённо напоминал санаторий, но никак не курорт.
   Взрослые иммуны – мужчины и женщины – шли медленно и как-то расслабленно. У тех, что попали сюда раньше, тело сливалось цветом со стеной и больничной одеждой, только синяки под глазами ярким пятном выделялись на лице, оттеняя блестящие как в лихорадке глаза.
   Кровь забирали несколько раз в неделю. Кормили усиленно, по какой-то только врачам известной схеме, но Саша всё равно стремительно худела. Через пару недель, она стала замечать небольшие провалы в памяти и какую-то общую заторможенность. Дочек Саша увидела в первый же день, как и было обещано, но через затемнённое стекло. Они находились в детской группе иммунов этажом выше и выглядели нормально. Встречаться им не давали, а приходить и смотреть на детей в свободное время можно было сколько угодно.
   Группе взрослых регулярно давали какие-то витамины, объясняя это необходимостью поддерживать стабильное состояние согласившихся на исследования. Кроме крови постоянно брали многочисленные пробы всего, что только можно взять из человеческого тела, не убивая его. Исследовали тщательно, подробно, стараясь не упустить ни аспекта необычной иммунной системы подопытных.
   Сегодня после процедур Саша замыкала нестройные ряды своих товарищей по клинике.
- Вы же знаете, как важна эта программа для правительства? – знакомый голос за углом заставил женщину притормозить и прижаться к стене. Её группа прошла дальше, коридор был пуст, - Нам не урежут финансирование просто потому, что это жизненно важно. Уже десять лет мы ведём исследования и вполне успешно используем результаты, чтобы поддерживать ваш тонус, - это точно был раздражённый голос того самого врача, который однажды, теперь казалось, что в прошлой жизни, нанёс визит в квартиру Сашиной семьи. 
   Пациентка осторожно выглянула, дверь в кабинет была приоткрыта, а сам доктор, похоже, вёл напряжённый телефонный разговор, - Нам необходимо больше подавляющих препаратов, больше витаминных комплексов, больше выявленных случаев при тестировании по стране! Вирус был удачным совпадением, мы обнаружили максимальное количество подходящих типов крови за последний год! От этого зависит не только ваше хроническое заболевание, которое так успешно сдерживается кровью наших добровольцев, но и продление молодости и здоровья сами знаете… - врач запнулся, кашлянул, - Наши статьи расходов в приоритете, на меньшее я не согласен, - врач твёрдо повесил трубку и посмотрел в щель двери.
   Саша нырнула обратно за угол и затаила дыхание. Что это всё могло значить? Но после изматывающих процедур размышлять долго не было никаких сил, и Саша решила, что недопоняла и вообще не уловила истинной сути разговора. Возможно у центра какие-то проблемы с финансированием. Да и чем понимание происходящего поможет её детям? Есть ли путь домой, и как его найти? Хватит ли сил что-то изменить? О муже она последние дни и не вспоминала.
   К ней незаметно подошла медсестра в тихих туфлях на низкой подошве и выверенным движением вколола ей что-то в руку.
   Лишь однажды, когда ощущение времени совсем стёрлось из Сашиного сознания, дни превратились в недели, а недели в месяцы, она увидела в одной из стеклянных лабораторий человека. «Какое-то точно известное лицо» - с трудом ворочались её замедленные препаратами мысли, - «Какой-то артист может быть? Телеведущий или писатель?» А человек небольшого роста, уютно расположившийся в кресле с катетером в руке, тепло, румяно и так знакомо полуулыбался ей через стекло.


15.
- А идея была чертовски хороша, жаль, что он так быстро спёкся, талант же был, хоть и не явный. При должной обработке… - Пётр Алексеевич по привычке разговаривал сам с собой в рабочем кабинете, в окна которого с любопытством заглядывала широкая и сумеречно-серая московская улица.
   Все варианты текста были удалены с рабочего ноутбука, с двух флешек и из такого удобного облачного хранилища. Осталась лишь единственная распечатанная копия в руках старого редактора.
- И герои удачные, обычная среднестатистическая российская семья, с детьми. Эти Саша и Олег. Правда, прописаны ещё неважно, но было бы желание… - Пётр Алексеевич вздохнул, откладывая очередной лист в сторону, - И мысль о том, что чья-то кровь может сделать вас бессмертным и неуязвимым для всех болезней привлекательна весьма. Всё могло бы закончиться иначе для Игоря, не придумай он этот жутковатый финал с донорской кровью для… а, впрочем, уже не важно. Жаль, очень жаль.
   И редактор, собрав листы в стопку, не дрогнувшей рукой отправил их в шредер.