РИЖА

Ачико, не двигаясь, лежал на больничной кровати и с грустью смотрел в окно. В последних закатных лучах уходящего солнца медленно проплывали фиолетово-оранжевые облака. В его холодеющем старческом  сердце уже не оставалось места прежним страстям, зато появился простор для созерцания. Жизнь человека напоминает зигзаг молнии, думал Ачико.  Яркие вспышки перемежаются с раскатами грома, а после грозы вновь синеют небеса и светит солнце. К сожалению, для него уже наступила точка невозврата. В те кратковременные минуты, когда боль  становилась не такой мучительной, он предавался воспоминаниям.
 Небольшой домик на берегу моря. Его ненаглядная Мери играет во дворе с собачкой, которую нашла на соседней улице кем-то брошенной. – «Посмотри Ачико! Она как две капли воды похожа на чеховскую Каштанку! А какая умница, все понимает с полуслова!» - сияя от радости, говорит она. -  « Давай назовем ее Каштанкой».– Она и собака одновременно вопросительно смотрят  на Ачико.  – «Не знаю, Мерико. Если ты хочешь, назови ее так. Но я думаю, что имя Рижа подойдет ей гораздо больше». ( В переводе с грузинского рижи – это рыжая).  – «Хорошо, пусть будет Рижа», - соглашается Мери. Она выносит миску с едой и зовет: - «Рижа, Рижа. Иди, поешь, моя хорошая». Собака, виляя хвостом, неторопливо подходит к миске.  –      Смотри, какая умная и воспитанная!» - удивляется Ачико.
Его воспоминания прервала вошедшая в палату медсестра. Она бесшумно подошла к капельнице и заменила опустевшую бутылочку с обезболивающим препаратом на новую. Через несколько минут Ачико вновь погрузился в грезы. – «Да, так о чем это я?  У человека разумного существуют точки перехода. От одной жизненной ситуации к другой. Встреча с любимой - это точка перехода.  Моя любимая показала мне, что значит женщина в жизни мужчины. Тогда, до встречи с ней, самому себе я уже все доказал, всего достиг. Но нет! Любимая моя - это мои крылья! Теперь только все для нее, все ради нее! Благодаря ей у меня выросли крылья. Я перестал бояться и стал самим собой.  Большую роль в жизни мужчины играет женщина. Если жена дура, то каким-бы умным не был мужчина, через 10-15 лет совместной жизни он глупеет, а концу жизни обычно становится полным идиотом.
Любовь – это тоже точка перехода. Любовь - это переход и вверх, и вниз. Умная и любящая женщина – это большая удача! Мери была умная и любящая. Он почувствовал, как по щеке поползла горячая струйка. Если б она сейчас была рядом, то последний переход оказался бы не таким трудным. Он тяжело вздохнул.
Лето 93 года. Очамчире. Война. В этой войне проиграли все: и грузины, и абхазы. Сотни тысяч грузин потеряли свои дома навсегда. После падения Сухуми грузинские беженцы были вынуждены покидать  Абхазию через высокогорный перевал в Сванетии, другой дороги попросту не существовало.  Раннее утро. Они собирают самое необходимое и двигаются в горы. Мери берет на руки Рижу. Дальше мозг отказывается вспоминать. Ачико громко застонал и заметался головой по подушке. Он пытался забыться. В палату быстрым шагом вошел врач и отдал указания медсестре  Успокоительное подействовало не сразу.
 На некоторое время Ачико впал в забытье. Но память вопреки всему вновь иезуитски возвращает и мучает  истерзанную душу. Второй день восхождения: нескончаемая вереница измученных холодом, голодом и страхом людей. Громкие стоны, рыдания и непрекращающийся плач детей. Ни хлеба, ни тепла. Все кажется нереальным. По краю узкой горной дороги люди роют могилы, некоторые прямо руками. Обезумевшие матери все еще не выпускают из рук мертвых, окоченевших детей. Поседевшие за день мужчины с темными от горя  и бессилия лицами, помогают тем, кто уже не в силах идти.  Ачико несет в руках замерзшую и притихшую Рижу. Смеркается. Холод крепчает. Сильный ветер гонит с вершин колючий снег. Уставшие люди жмутся поближе к горе и садятся прямо на холодную землю. В нескольких метрах, на противоположной стороне дороги, мужчина рыдает над мертвым телом 17 летнего сына.
 Ачико просит Мери: - «Ну, скажи хоть слово. Не молчи, прошу тебя». Он растирает ей заледеневшие ступни. Мери молчит. Она прижимает к груди Рижу и чувствует ее тепло.  – «Потерпи, моя милая. Осталось совсем немного. Завтра мы уже будем в Сванетии, там наши люди. Они помогут. Прошу тебя, потерпи». Под утро стало невыносимо холодно. Небо затянутое свинцовыми тучами , почти не пропускает солнечный свет. На застывших в разных позах  людей падают крупные снежинки и не тают. Стоит мертвая тишина. Изредка потрескивают ветви деревьев. Ачико тормошит Мери. – « Не спи, дорогая, надо идти, иначе погибнем». Она ничего не отвечает и не двигается. Почти неслышно, не переставая, скулит Рижа, которую все еще прижимает к сердцу Мери. Ачико пронизывает ужас. Он прикасается губами к ее лицу и все понимает.  Могилу копает ножом весь день, никуда не торопясь. Мимо все идет и идет вереница полуживых людей. Похоронив свою Мери, свою ненаглядную, он ложится всем телом на могильный холм и рыдает. Идти дальше не имеет смысла. Возле него останавливается мужчина. – «Вставай брат. Ты еще можешь кому-нибудь помочь. Прошу тебя». – Ачико медленно поднимается.  – «Собака еще живая? Она твоя?» - спрашивает мужчина. Ачико смотрит на полуживую Рижу, поднимает ее на руки и кладет за пазуху.      
Ачико приоткрыл глаза.   Первое, что он увидел, была капельница. Приглушенный свет лампы освещал середину палаты. Углы были затемнены и плотные  шторы прикрывали окно. Наверное, сейчас ночь, подумал он. А, впрочем, какая мне разница. Скоро все это закончится.  – «Почему ты мне не снишься? Хоть бы разок, всего один раз. Я знаю, так положено. Любимая, пожалуйста, приснись. Я буду знать, что ты не оставишь меня там одного».  Спасаясь от гнетущего одиночества, он вновь попытался уснуть, но тщетно. Память и бессонница и не думали оставлять его.
Жизнь после смерти. Он и не знал, что так бывает. Там, в горах, он умер со своей ненаглядной. Дорога смерти унесла жизни более 400-х сот человек, в основном это были женщины и дети. Все, что происходило потом, казалось ему нереальным и ненужным. Ачико определили жить в Тбилиси. Сам он, как и тысячи беженцев, ничего не решал. Лишения были неимоверные. Людей размещали, где только можно было: в детских садах, поликлиниках, школах, гостиницах, в пустующих административных зданиях, а мест все равно не хватало. Ачико повезло. Ему досталась 10-ти метровая комнатка в одном из зданий бывшего общежития политехнического института в центре Тбилиси. Вначале у него был сосед по комнате, но вскоре он воссоединился с родственниками, и к Ачико никого больше не подселили, видимо просто забыли. Вот так он и жил со своей Рижей, которую любил и оберегал, помня, как она своим теплом согревала Мери.
Рижа была очень умной собакой. Она заботилась об Ачико ничуть не меньше, чем он о ней. И еще неизвестно, кто из них был более внимателен Рижа следила, чтобы дверь на ночь запиралась. Если Ачико забывал это сделать и ложился, Рижа лаяла до тех пор, пока он не вставал и не запирал дверь на ключ. Если он  нечаянно забывал закрыть кран или потушить  газовую камфорку, она бегала за ним по комнате и дергала за брюки. А еще, Рижа следила, чтоб он не выходил без шапки на улицу. Она высоко подпрыгивала до крючка на стенке и, сорвав с него шапку, подносила уже выходящему за дверь Ачико.  – «Ну, ты посмотри на нее, -  ворчал он. – Следит за мной, как мать за малым ребенком». Рижа перестала быть просто собакой, она стала для него самым близким существом на земле. Он не покупал ей собачей еды и никогда не ставил еду на пол. Просто не мог этого себе позволить. Соорудил невысокий столик и давал ей то, что ел сам.. Подолгу разговаривал с ней, вспоминая их прошлую жизнь с Мери. Часто плакал, и тогда глаза Рижи начинали странно блестеть, как-будто тоже наполнялись слезами. Спали они вместе, прижавшись, друг к другу, и не было для Рижи никого ближе и дороже на этой бренной земле. Так шли годы. Теперь Ачико лежал в больнице с инфарктом и, понимая всю безысходность своего положения, думал о Риже. Что с ней будет, когда его не станет.
Утром ему немного полегчало. Медсестра сообщила, что к нему пришел посетитель. Когда дверь в палату приоткрылась, Ачико увидел Давида - владельца продуктового магазина, с которым он был дружен.  – «Только недолго!» - предупредила медсестра и скрылась за дверью. – «Дружище, пробасил Давид. – Что это ты? Разве так можно? Давай, вставай. Еще сколько тостов не сказано, сколько дел не сделано!» – Ачико с трудом улыбнулся.  – «Вот, соки тебе принес разные. Печенье для Рижи». – Он присел на стул возле кровати.  –« Послушай меня и, если можешь, не перебивай. Скоро со мной все закончится». - Давид попытался возразить, но посмотрев в глаза Ачико , промолчал.  – « Ты понимаешь, у Рижи кроме меня в этой жизни никого нет. Не бросай ее, друг». – Он прикрыл глаза и замолчал. В палату заглянула медсестра и кивнула головой в сторону дверей. Давид поднялся.  –« Ничего не бойся. Я присмотрю за ней». -  Через два дня Ачико не стало.
Рижа неподвижно лежала на подушке уже несколько дней. Пила только воду и никому не позволяла подойти к ней близко. Давид хотел силой ее забрать, но и ему не удалось. Тогда он решил оставить дверь открытой и ждать. Прошло еще несколько дней. В один из холодных октябрьских дней, когда сильный ветер срывал с деревьев последние пожелтевшие листья, Давид у дверей своего магазина увидел дрожащую и сильно исхудавшую Рижу. Она еле держалась на ногах от голода. Он вынес ей немного еды и присев возле нее на корточки, с горечью сказал:  - «Послушай, Рижа, дело в том, что моя жена категорически против собаки в доме. Глупая женщина, ничего не хочет слышать. Знаешь, вот здесь, в подъезде, добрые люди живут. Я постелю тебе подстилку, буду тебя кормить. Живи, сколько хочешь». Рижа, как-будто все понимая, смотрела в сторону и мелко дрожала. Эх, подумал Давид, наверное, и она долго не протянет, и пошел за подстилкой. Так Рижа стала жить в подъезде, продуваемом всеми ветрами. Целыми днями она неподвижно лежала на циновке, а ночью от страха и  холода металась по улице и отчаянно лаяла, надеясь, что хозяин ее услышит и заберет домой. – « Где ты? Неужели ты не видишь, как мне страшно и одиноко? Почему ты бросил меня?» – вопрошала она на своем собачьем языке.  Люди, находясь в своих теплых квартирах, слышали этот отчаянный лай, но никто из них не решался привести бедное животное  в дом.
 Но «все течет, все меняется». Холода прошли. Пришла весна. Рижа постепенно стала привыкать к новой жизни. Ей нацепили на ухо чип. Люди, приходящие в магазин, считали своим долгом угостить собаку. Но вот незадача: Из рыжей красавицы с белой грудкой и белыми лапками она постепенно превратилась в грязно-серую, неухоженную уличную собаку. Теперь Рижа могла лежать на грязном тротуаре, чего раньше никогда себе не позволяла делать. Копаться в отбросах, бегать за машинами и облаивать их, драться с чужими собаками, и еще много чего непотребного могла она делать. Но и этой незавидной жизни пришел конец. В один не совсем прекрасный день, Давид объявил, что закрывает магазин и уезжает к сыну в Америку. Он торжественно объявил соседям, что оставляет собаку на их попечение. Эта новость, конечно же, никого не обрадовала. Вскоре из подъезда исчезла подстилка, и двери стали закрываться на автоматический замок. В первое время Рижа по нескольку часов подряд неподвижно стояла перед закрытыми дверями подъезда. Но к  сожалению, никто и не думал впускать ее  обратно. Люди, проходя мимо , старались не смотреть в сторону похудевшей и погрустневшей Рижи. Они стеснялись сами себя. Иногда давали ей еду.
Прошло лето. Недалеко от того самого злополучного подъезда располагалась большая арка, которая вела во двор. Рижа часто слышала доносящиеся оттуда детские голоса и счастливый лай собак, но войти в арку все же не решалась. Это была чужая территория, и кто знает, какие там обитают собаки. Но однажды она все-таки вошла в это сказочное место.  Медленно, озираясь по сторонам,  Рижа подошла к скамейке, на которой сидели мамы с детишками, и тихонько легла, положив голову на передние лапы. Она замерла и почти не дышала. Ее никто не прогонял. Детки указывали пальчиками в ее сторону и смеялись. Кто-то угостил ее печеньем. С этого дня Рижа стала чаще посещать это заповедное место.
Однажды утром, она как всегда устроилась под скамейкой и стала ждать новых впечатлений. Вдруг у нее за спиной раздался задиристый лай, и обернувшись, Рижа увидела золотистого спаниеля с великолепными волнистыми ушами, которые доставали почти до земли. Она замерла от восторга. Такой красоты ей еще никогда не приходилось видеть. Спаниель перестал лаять и дружелюбно замахал хвостом.  Не вставая с места, Рижа тоже пошевелила некогда роскошным хвостиком. В это время звонкий женский голос позвал: - «Чико! Чико! Ты где? Ко мне, мой мальчик. Мы идем домой». – Чико послушно побежал к хозяйке, на ходу помахивая хвостом. Молодая женщина, нагнувшись, пристегнула ремешок к ошейнику и, погладив собаку, слега потянула за ремешок.  – « Ну, пошли дорогой». -   Но Чико уперся всеми четырьмя лапами и потянул хозяйку в сторону скамейки.  – « Что ты там нашел»? – Она подошла поближе и заглянула под скамейку.  – « Кто это у нас здесь? Какая милая собачка. Откуда ты? Чья? Понятно – ничья, с грустью проговорила она. Наверное, ты голодна? Подожди меня. Она вынесла мисочку  с чистой водой и  аккуратно нарезанную колбасу на салфетке.  – «Ешь, не бойся»! Рижа вспомнила, как ее кормил Ачико, и загрустила.  –  «Ну, что же ты? Кушай», -  ласково уговаривала ее девушка. Рижа медленно подошла  и лизнула ей руку.  – « Ах, ты бедняжка. Ты ведь совсем домашняя. Где же твой хозяин»?
Софо, так звали эту добрую девушку, хозяйку Чико, соорудила во дворе из большой коробки подобие будки, обклеила ее клеенкой и застелила теплым одеялом. Рядом с коробкой стояла чистая мисочка всегда со свежей водой. Каждое утро Софо приносила Риже вкусную еду. И снова у Рижи появилась новая хозяйка, во всяком случае, она так думала. Шло время. Все уже  начали привыкать к новой жительнице двора: и дети, и взрослые. Риже казалось, что жизнь ее наладилась. Но случилась беда.   Зима в том году выдалась слишком холодной. Ночью стояли настоящие морозы, что совсем непривычно для такого солнечного города, как Тбилиси. Рижа тяжело переносила такие ночи. Она  всю ночь напролет бегала по двору и, не переставая, лаяла. Утром она неподвижно лежала на асфальтированной дорожке и отогревалась под солнцем.. Но как только наступала ночь, все повторялось сначала. Шерсть на ней сбилась в култышки и стала еще грязней. « Скорей бы весна, -  думала Софо. -  Хоть бы пережить эти холода». Многие старались помочь бедной собаке. В коробке не было свободного места от теплых одеял и пледов. В то  утро, как всегда, Софо приготовила для Рижи еду и воду. Она спустилась во двор. Подойдя к коробке, она вскрикнула и выронила миску. Рядом с коробкой лежала окровавленная Рижа. Подойдя ближе, Софо увидела, что у нее перебита  и сильно кровоточит правая лапа. Рижа жалобно скулила и тяжело дышала. Не раздумывая, Софо положила собаку на заднее сидение машины и повезла ее в клинику. После осмотра врач сообщил, что передняя лапа сломана в нескольких местах. Это мог быть наезд машины или удар железным прутом. Срочно требовалась операция.
Операция стоила немалых денег, но их собрали за один день. Теперь весь двор ждал новостей из больницы. Целую неделю Рижу готовили к сложнейшей операции. И каждый день Софо ходила в больницу. Наконец , Рижу прооперировали. В лапу были встроены металлические пластины и винты. Хирург был опытный. Операция прошла успешно. Несколько дней Рижа была в реанимации. Наконец, Софо привезла ее к себе домой. Полтора месяца она  ухаживала за собакой и за это время всем сердцем полюбила ее. Каждый день, она не уставала рассказывать соседям, как проходит лечение. А, Рижа в самые жуткие холода лежала на теплом матрасе в теплом доме. Она полюбила Софо точно так же, как когда-то полюбила свою первую хозяйку Мери.
Чико тоже был на высоте. Он подолгу лежал возле больной Рижи и рассказывал ей всякие интересные истории  из своей  жизни. Рижа слушала его  веселые рассказы, и боль постепенно отступала.  Когда, наконец, Риже сняли пластины и винты, на дворе уже вовсю царствовала весна.  Солнечным утром, впервые после операции, Софо на руках вынесла Рижу во двор. И все ахнули от изумления! Светло-рыжая, блестящая шкурка и белоснежная грудка переливались на солнце. Белые лапки, как туфельки, изящно украшали ее  ножки. А, особенно всех поразил  хвост! – Роскошный, пушистый, рыжий хвост, которым она помахивала, здороваясь с каждым, кто приветствовал ее.