Витёк

За разогрев еды у нас на даче Витёк отвечает. Создание он суровое, дело своё добре знает, но очень уж от настроения зависит. Чуть его заденешь, глядь, уже вместо средне-высокого, всё витьково настроение на полшестого упало. Или вообще на разморозку.

- Витёк, - вздыхаю я, зря прождав две минуты, пока он над тарелкой супа жужжал на средне-низком положении, - ты чё такой... нежный? И, взбодрив Витька до средне-высокой отметки, начинаю разогрев снова.

Витёк хмурится, терпит мои придирки, но гудит. Работает. А характер его от этого не меняется. "Не я ж так сделал, что ручка от каждого сквозняка крутится. Ты меня таким взяла, теперь терпи. И в горе, и в радости", - и насупленно замолкает, вежливо звякнув уведомлением согласно должностным обязанностям.

В общем, Витёк со мной не церемонится. Блюдет свои границы. Мол работу свою я выполняю, а остальное дело не моё. А ещё Витёк жутко к чайнику ревнует. Чайник, что и говорить, хорош. Знай себе, кипятит водичку, пыхтит весело паром, как заядлый гармонист на деревенской свадьбе, и всё ему нипочём.

Никакие на него настроения не влияют, потому как жительствует чайник на газовой плите и тем самым и гроза, и дурацкая профилактика электролиний чайнику безразличны, когда, выражаясь языком дачной старушечьей коллегии "вся округа без света сидит" из-за отключенного электричества.

А Витьку как нож острый, если я, скажем, воду для ребенкиной каши в чайнике разогреваю. Подрывается такими действиями профессиональный его авторитет. "Костность это и прошлый век" - всем своим видом восклицает Витёк, - "воду на газу разогревать! Газ дадён для кипячения и всякого варения. Электричество через двадцать минут вернётся, а ты подождать не можешь. К чайнику бежишь". И видно прям, что если б мог он хоть немного сам с собою управляться, то увернул бы свой термометр до самого что ни на есть низкого положения, хозяйкиному сердцу оскорбительного. 
- Некогда мне ждать, Витёк! - весело бросаю я ему в ответ, хватаясь за чайник, - мне тепло нужно!
И дальше бегу, по своим декретным делам..

Так бы и жили мы с Витьком как кошка с собакой, если б не один случай. Пристрастилась я себе второй кофе подавать. Часа через два после завтрака  Вроде как ритуал такой, для перезагрузки от мамашкинской кутерьмы. И бывает иногда, что добуду я себе в местном сельпо к этому кофе выпечку. Происходит это редко и даже не потому, что я вся такая блюстительница талии. Просто мало чего мне нравится, из имеющегося в продаже ассортимента. Но уж если добуду, то играет тогда ритуальный второй кофе яркими красками как дискотечный шар в девяностых.

Так и в тот раз вышло. Углядела я в магазине продукцию, ошибочно именуемую "Улитка с изюмом и сметанным кремом". На самом-то деле это произведение кондитерского искусства следовало назвать "У бегемота нету талии", чтоб, значит, восторженных тёток упредить, всячески предостеречь и обратно в ум вогнать. Но где там. Им бы только продажи повысить... Так вот. Цапнула я бегемота и домой бросилась, кофе заваривать. Думаю, сейчас как разогрею мою сладенькую улиточку, как вкушу за свеженький бочок, кофейком запью! Мммм....

Прибежала, аж искры из под колясочных колёс, чайник на плиту шваркнула и Витьку улитку сую:
- Согрей, родимый! Не откажи! - дверцу хрясь, на кнопку жмак. И... ничего. Ахнула я и на табурет осела. Опустила плечи долу. А Витёк со вздохом: "Подожди немного. Сейчас электричество дадут и будет тебе улитка".
- Ты, жалкий предатель! - несправедливо закричала я на Витька, - раз в жизни вкусного бегемота добыла, а ты опять не в силах! - и к чайнику бросилась. Притих Витёк. Да и чайник кофе заварил и только. Ни тебе присвиста, ни тебе посвиста. Уж хотела я с расстройства и кофе выплеснуть, чтоб как в старой упрёчной байке окончательно купить билет и пойти пешком, как вдруг ожило радио, в розетку воткнутое.

Подняла я на Витька глаза. "Давай свою улитку, не сиди. А то остынет твой кофе, будешь ещё на чайник кричать" - не удержался от замечания Витёк.

С тех пор живём мы с Витьком и чайником ладно. В атмосфере взаимной поддержки и уважения. А недостатки...что ж. У всех они есть. Только не помеха они счастью. Не помеха.