Люська опять родила!

Людмила Пичужкина девушкой была невзыскательной, но трудолюбивой и ответственной и так более-менее симпатичной. Но это уж смотря на какой вкус. Вела она себя дружелюбно почти со всеми сотрудниками учреждения, как с мужчинами, так и женщинами. Но с сильной половиной пола более всё же приветливо. Видимо, нравились ей всё же мужчины, хотя этого она никогда и не показывала. Выскочив раз по молодости замуж за своего одноклассника и родив от него ребёнка, она сразу почти и разошлась с ним – не сложилось что-то в их семейной жизни. Случается такое. Больше замуж она уже не стремилась – просто не хотела связывать себя семейными узами, как отвечала на соответствующий вопрос своим сослуживцам. Но свободой не очень-то сильно и пользовалась – держала особо ретивых женихов на дальнем поводке и к себе близко никого не подпускала. А может, это всем только казалось?
Звали Людмилу Ивановну в коллективе по-разному. Так официально только шеф её называл, да и то, когда та допускала какой-нибудь промах в своей работе. А остальные… кто во что горазд. И Люда, и Людка, и Люсьен, и Люся… Последняя трактовка имени ей что-то не очень нравилась. А за глаза и Люська, и Люсиха, и… Нет, Милой и Милкой её никто в коллективе не называл. Всё-таки хоть и улыбалась она часто всем, но ершистой была, за себя могла постоять, этого у неё не отнимешь.
Всё как бы так и шло, пока в их коллективе не появился новый сотрудник Владимир Полетаев, молодой, только из армии дембельнулся, красивый. Ну, если мужчина хоть чем-нибудь отличается от обезьяны, он уже красавец. Это же всем известно. А что? Высокий, стройный, кучерявый и мускулистый. Но какой-то неулыбчивый и стеснительный что ли. В контакт со своими сослуживцами он входил плохо, сторонился даже от них, особенно когда те предлагали после работы пойти пивка попить. А вот на женщин поглядывал, наблюдал за ними исподтишка, соскучился, видимо, по нежной половине человечества за годы службы в пехотуре.
Как всё вышло дальше, никто и понять не мог – сошлись на чём-то вот эти два человека Людмила и Владимир. На работе улыбочками друг с другом обменивались, после работы как бы случайно шли по одной улице, хотя жили в разных сторонах их небольшого городка.
– И чего это Люська запала на этого мальчишку? – пожимали плечиками сослуживицы. – Да он же ей в сыновья годится!
Ну, в сыновья не в сыновья, а разница в возрасте у них всё же приличной оказалась. Молодой-то парень, понятное дело, соскучился по домашнему теплу и взаимопониманию. А женщина – баба ягодка – чего в нём нашла? Понятное дело, что и она соскучилась по особенному теплу, в смысле по мужской ласке – годы-то самые прекрасные уходили и уходили от неё. А нерастраченная любовь всё сильнее и сильнее будоражила кровь и не давала спать по ночам. Вот как бы тут и пересеклись их пути. Да и кто же поймёт эту жизненную логику! Да и к чему её понимать? Встретились два человек, ну и встретились! Что в том плохого?
Плохого поначалу было мало. Даже совсем почти не было, если не считать суды-пересуды сослуживцев и своих соседей. Встречались эти два человека и встречались. Как два голубка ворковали о чём-то своём. Уединялись, понятное дело, иногда. Как же без этого влюблённой паре. Расцвела Людмила, похорошела. И незаметно для неё время как бы летело. Но потом что-то погрустнела немного, платья стала свободные носить, ещё и ремнём широким перепоясываться. И вдруг исчезла. Перестала на работу ходить. Такого с ней давненько не случалось.
Сослуживцы-то стали у Полетаева интересоваться, куда это делась Людмила Ивановна. А тот только плечами пожимает да отвечает односложно:
– Не знаю. Сам удивляюсь, – и глаза опускает вниз.
Заволновались сильно как бы все, стали обзванивать знакомых и родных, и одна самая назойливая сотрудница докопалась всё же до истины.
– Люська-то… родила, – сообщила всем и как-то нервно рассмеялась.
Все молча повернули головы к Полетаеву, а тот расширил глаза, постоял немного и кинулся к дверям, боясь что ли, чтобы за ним никто не погнался. Но кто за ним погонится? Кому это надо?
– Мальчика родила, – продолжила та же сотрудница, и опять нервный смешок исказил её губы.
Вот тут уж все завздыхали и закачали головами.
– О-хо-хо. Да-а-а… Дела-а-а…
А что тут, собственно, такого? Родила женщина и родила – заложена в ней функция такая природой. Все не все, но большинство рожает. И даже не один раз. Вот Людмила Пичужкина второго ребёнка родила, и опять мальчика, братика первому значит. Мама у них была одна, а вот папы разными оказались. Первый-то понятно кто был – муж законный. А второй? Нет, никто не сомневался, что отец второго мальчика Владимир Полетаев. Но не законный же муж, а любовник. Ну и что? Любовник так любовник. Любовь у них значит была, и плод их любви на свет появился. Плохо что ли? Кому-то, может быть, и неплохо, а кому-то…
Владимир Полетаев и на работе несколько дней не показывался – отпуск без содержания даже взял по семейным обстоятельствам. Понятное дело, что семейные это обстоятельства. Но ведь он и у Людмилы не показывался, испугался что ли первого плода своей нечаянной любви. Укатил куда-то даже из города. А потом вернулся, поникший, словно судьбой обиженный. Тут бы, по-хорошему, надо было отношения свои с Людмилой узаконить. Но родители его упёрлись сильно – не хотели они себе такую старую невестку, да ещё с таким приданным, двумя детками. Ну, один-то, последний, понятно чей был. Но они и в этом сильно сомневались. И сынок их послушался.
Полетели разные денёчки у каждого со своими заботами. Полетаев уже успокоился, ходил в своё учреждение как и положено, голову стал повыше поднимать, на коллег-сотрудниц с интересом поглядывать. А что ему молодому и холостому парню не поглядывать на эту прекрасную половину? Поглядывал. Даже шуточки иногда двусмысленные отпускал, заигрывать, значит, пытался. Но вот невезуха какая у парня получалась – не больно-то эти коллеги клевали на его приманку, посмеивались только и уходили в сторону. Но Владимир не сильно и расстраивался из-за этого. Мало ли прекрасных половинок пусть и в небольшом их городке!
Ну а Людмила Пичужкина вся окунулась в житейские заботы. Ещё бы! Одна с младенцем на руках осталась. Но хотя как одна. Мать у неё была, сын первый уже большой, жили они вместе. Мать-то ни в чём свою единственную дочку не корила, понимала, что коротко женское счастье, только мелькнёт совсем рядом и уже нет его. Вздыхала только тихо и внука помогала нянчить. Первый её внук тоже помогал маме чем мог. Так и жили они спокойно, дитя вместе растили. До года он и вырос. Славненький мальчишка получился. Ходить уже начал. Улыбался всем. Всё вроде как и хорошо было. Только с деньгами туговато. Вот мама Люда и вышла вскоре на работу. Понятное дело, в то же самое учреждение. Вышла и сразу встретилась со своим нечаянным папашкой.
Поначалу они как бы и не замечали даже друг друга, сторонились, а потом ничего, ослабло напряжение, стали перекидываться словечками, а дальше и улыбками. Поговорить-то было им о чём. Всё-таки плод совместной любви их уже связывал. Вот они и говорили поначалу о своём сынишке. А потом и о другом стали разговаривать, уединяться даже начали, поцелуйчики же опять случались. Вот и пошло-поехало. А чего Людмиле терять-то было? Нечего. Да и молодому парню тоже. Невинность он свою растратил уже. Так что времечко полетело, и Людмила опять начала платья свободные носить, и ремнём опять широким перепоясываться. А потом опять вдруг исчезла из поля зрения сослуживцев и…
– Люська-то… опять родила, – сообщила всем самая знающая сотрудница и нервно рассмеялась. – И мальчика опять…
Сослуживцы-то только брови высоко подняли и дружно произнесли:
– Да-а-а… Дела-а-а…
А нечаянный папашка раскраснелся весь и заспешил скорей куда-то. На этот раз он вроде никуда и не уезжал, но на работе долго не показывался: то ли в роддом к Людмиле часто бегал, то ли ещё куда-то. Кто его знает. Но только не в ЗАГС. Родители-то его ещё упорнее стали вещать, чтобы он носу не казал у этой девки. Владимир Полетаев не знал что и делать. Но на работу вскоре вышел и трудился молча и упорно. Может, денег хотел побольше заработать. Но как тут заработаешь на голых ставках. Не заработаешь. Стал он думать, где бы денег раздобыть. Семья-то, хоть и неофициальная, росла.
Долго он думал, долго. Но пока ничего не придумал. По крайней мере, своим коллегам по работе ничего об этом не говорил. И правильно делал, а то бы мало ли что они могли подумать. Думал он, думал, а тут и Людмила Пичужкина досрочно вышла из родового отпуска. Она долго не думала, стала работать на прежнем месте, чтобы хоть как-то содержать свою всё расширяющуюся семью.
Вот и опять близко встретились два одиночества, встретились тихо, без шумных сцен, и опять стали понемногу сторониться своих сослуживцев и после работы снова уединяться. Даром это их уединение не прошло. Снова их небольшое учреждение потряс голос всё той же всё знающей сотрудницы:
– Люська-то… ещё родила, – сообщила та, но уже не смеялась, а только горестно вздохнула. – Мальчика опять…
Тут уже все только молча головами закачали. Способным на мальчиков оказался этот Владимир Полетаев, ничего не скажешь. Только вот своих родителей он так и не смог переубедить – не хотели они принимать в свою семью эту девку с таким приданным, и всё тут. А ослушаться их сын тоже вроде как и не мог. Но надо же было что-то делать! Три сына ведь выродил. Мамка-то совсем с ними извелась.
Надо было предпринимать какие-то решительные шаги. Полетаев вскоре уволился из своего не очень богатого учреждения, некоторое время поболтался по своему любимому городку, в поисках иной работы, более богатой естественно, не забывая иногда навещать своё многочисленное семейство (от него он не отказывался), а потом подался в дальние странствия. И вроде как бы и исчез, то ли насовсем, то ли ещё как. Кто его поймёт!
Ну а как же Людмила Пичужкина? А она так и осталась вся в своих семейных делах и заботах. А их… этих дел… А забот сколько… И не счесть. Извелась она просто вся. А потом вдруг (вдруг ли?) начала носить платья свободные и ремнём широким перепоясываться. И вроде как бы и успокоилась. Или плюнула на все свои беспокойства. И стала ждать своего материнского капитала, нет, не того, которого обещало государство. Что оно? Всего ничего и только о втором её первенце государство вроде как бы и позаботилось тогда. А об остальных-то кто побеспокоится? Нет, она ждала самого надёжного капитала, капитала, подрастающего у неё на глазах. Вот подрастут они, станут сыночки на ноги и тогда… Может, тогда и отец этого капитала вернётся. А пока надо терпеть, ждать, надеяться и верить. Вот Людмила Ивановна терпела, ждала и верила.