Полотенце

Нелепая какая-то история. Фиг бы признался , если б не это шедевральное фото Игнатовича. Навеяло. Лет пятнадцать назад бес дёрнул нас с женой затеять дома вечеринку. Вот правильно ж говорят: не умеешь, лучше и не начинать. Нашпиговали буженины шмат, сыров небанальных припасли, фрукты, торт, винище. Всё как полагается. Я обычно стараюсь слиться с таких мероприятий, но тут формальный повод мой ДР, не отмазаться. Гости собрались, я оправдано задерживаюсь (сдача номера в печать), мчу домой через магазины. Жена мурлычит в трубку: "чёрного свеженького две буханки и маслины не забудь, лук-укропчик приличные - тож бери. Мы заждались, уже три раза за здоровье чокнулись, икается тебе хоть?"
Надо сказать, у жены по телефону есть одна невольная особенность. Первой её заметила редакционный секретарь еженедельника "Будни" Люба Егорова.
- Когда звонит твоя жена - призналась она как-то - я невольно млею. Это какой-то секс по телефону просто!
С тех пор и я стал это замечать. Грудной медовый тембр с игривыми модуляциями, мелодичными филигранными гласными, деликатесом безупречных согласных, многозначительные волнующие паузы завораживают даже диспетчеров такси.
У кого есть номер, можете убедиться.
Так вот, несусь домой с сумками в зубах весь в мыле. Влетаю в дом с репликой: не жду пощады, отныне ваш... А тут уже душевный полумрак, лёгкий коктейль гостевого парфюма, идеальные сорочки и шикарные декольте, светский бубнёж, Стинг ненавязчивым фоном. Атомосфэра. Вера уже заготовила вешалку с непогрешимыми брюками и рубашкой: "Давай мухой в душ и к нам скорее, истомились все. Полотенце оставила на кухне".
Бегу на кухню. И тут звонит телефон. Вы замечали, если какая-то неприятность, он звонит особенно мерзко и тревожно? Высвечивается номер редакции.
- У вас там уже, наверное, мазурку дают? - издевательски говорит верстальщик.
- Давай без убогих преамбул - мрачнею я. - Коротко и ясно.
- Всё путём, номер отправил, но чёрт меня дёрнул глянуть передовицу, там в подзаге мы замглаву Сергея Бразера - Браузером зовём...
Тяжёлая пауза.
- Оставляем, а? Слово-то нормативное модное, не маузер же.
- Ага, очень смешно. Я сейчас типографию тормозну, правь, крути, отправляй заново!
Звоню, клянчу, "по гроб жизни, Мариночка...", улаживаю и несусь в душ.
Страшно довольный собой резво намыливаюсь, звучно распевая остапбендеровское: белеет мой парус такой одинокий... И тут понимаю, что полотенце, брюки и телефон забыл на кухне. Орать жену из ванной - моветон анекдотичный. Смех и грех. Отваживаюсь пока все в гостиной нырнуть голышом на кухню и мигом вернуться с трофеем. Просовываю голову в дверь, вслушиваюсь. Ровный гул вечеринки. План идеальный. Парой сумасшедших гепардовских прыжков достигаю центра кухни жадно следя добычу, и тут, как в мультике, мыльные пятки зачем-то взмывают под потолок, и я с высоты полуметра, спасительно уцепившись за поднос с хрусталём с жутким грохотом и звоном опадаю на пол. Острая боль в голеностопе и плече. Квартира стихает, Стинг умолк, не могу пошевелиться, лежу голый в центре столовой среди художественной разрухи посуды. Слышу близящийся топот заинтригованной толпы гостей и начинаю истерично хохотать.
Занавес.

Фото: Борис Игнатович, «Душ» (1935 год).