о Высоцком

всю его жизнь
с нами говорил этот голос,
что был для нас ближе и мудрее. 
такие, как он,   
не создают галактик, 
не останавливают время,
не уничтожают зло одним щелчком.   
он жил без патетики,
чередуя моменты ясности и мути.
но даже  пыль,
собравшаяся на  том  имени
в годы после ухода,
сделала его лишь  более светлым.
зеркала в нашем сознании  сместились. 
перехватывает дыхание от великолепия  света 
его поэм и песен.
удивление уступает место пониманию,
кто   он...

кто?
память о  его  жизни в его песнях...
вы, конечно, скажете:
она выдумана  нами - память,
а моя личная   — она настоящая.   
можем ли мы доверять своей памяти? 
вполне возможно,
мы с помощью воображения
превратили  его рассказы
в собственные воспоминания.
они может быть и ложными,
искусственно созданными
но, все таки -
имплантированными
в  сознание,   тех, кто его слушает.   
кто то  назовёт это   иллюзией,
а я называю 
фундаментальным основанием
моей  собственной   вселенной.

"Парус! Порвали парус!..."

он -  в  свете и движении. 
он  выжал из своих сорока с лишним лет столько,
сколько смог,
и ограничивало   его только
чувство ответственности  за слишком частые
«почему бы и нет?»,
которые привели его  мир  к свободе,
наперекор давлению учителей,  друзей,  боссов .

зачем он пришёл в этот мир?
чтобы ощутить жизнь до самого предела 
и смерть, 
иллюзию и реальность...
чтобы что-то прожгло насквозь 
эту чертову благоразумную,
добропорядочную, терпимую .....  вселенную.
чтобы почувствовать безумие
и необузданность мира.

вы считаете, что он приблизился
к той опасной грани,
за которой начинается забвение ?
боли не удалось его прикончить.
мы его слышим.
а какая вибрация у стихов!
но если бы только это…

его боль заставила   нас
ощутить его живым  как никогда прежде,
осознать смысл древнейшего
и строжайшего приказа,
закодированного в генах: жить!
его крик исторгался откуда-то из глубин,
о существовании которых   мы  не подозревали.
мертвое оцепенение  слетело с душ. 
и, сколько   мы себя помним,
именно  в момент,
выбранный   небом для смерти,
голосу его вдруг захотелось   звучать,
как звучал  он  все время.   
мы   не в состоянии оценить
эту зловещую иронию.
 
его умение растворять себя в толпе 
и  с удивительной способностью 
видеть индивидуальное
среди обезличенной массы, заряжало  нас....   
за-ря-жа-ло.

представляю,
как он движется через людской поток
на фоне плотного  покрывала ночи,
как будто проходя сквозь тела.
глаза - сияющие, как в стихах поэтов,
писавших на забытом нами языке.
и человеческие тела смыкаются вокруг него. 
нет, это не любовь
и не гормональный всплеск.
это просто восторг.
он растворился в хаотическом
и беззвучном мелькании рук, ног , тел.

приближается  ветер,
который  возвращает его к жизни.
вокруг него собираются  незримые силы,
замыкая его внутри мандалы  судеб
и загадочных совпадений.
его поют.
как он — поют...
холодное пламя поднимается вверх
и ударяет в голову.
танец   его  песен  безупречен, 
похож на ветер,
только что пролетевший
и собравшийся в одном месте, в один порыв.

театр одного актёра, монолдог