Сахара. Глава 6

- Песчаная буря… - прошептала она и принялась поспешно завязывать верблюду передние конечности.

Кирам, уже справившийся со своим, бросился помогать Сафине, которая растерянно смотрела на приближавшийся к ним песок.

- Кирам, что нам делать?! – закричала Сахара. – Нужно держаться друг за друга! Нас унесет!

- Сахара, не бойся, все будет хорошо, просто делай, что я говорю! – отвечал Кирам. Его голос не был спокойным, но и паники в нем тоже не чувствовалось, только небольшое волнение. – Возьми ткань, из которой мы делаем палатку!

Сахара бросилась выполнять просьбу караванщика, пока тот лихорадочно пытался поставить верблюдов рядом друг с другом.

- Может нам их посадить на землю? – спросила девушка, протягивая караванщику ткань.

- Нет, иначе нам самим будет негде спрятаться. У нас есть еще пара минут. Помоги мне накрыть их полотном. – через секунду головы всех трех верблюдов оказались укрыты. – Итак, нам нужно встать между ними так, чтобы полотно накрывало и наши головы тоже, укутайтесь хорошенько в свои одежды, не оставляйте прорезь для глаз!

«Мне страшно» - показала Сафина сестре и прижалась к ней всем телом.

- Все будет хорошо, Сафина, не переживай, это ерунда. – говорила Сахара, сама не веря своим словам. – Кирам явно не раз бывал в таких переделках, давай будем делать так, как он говорит. Хорошо?

Сафина кивнула и принялась закутываться в своей одежде, одной рукой не отпуская Сахару. Старшая сестра взяла с нее пример и, распустив свою накидку, укрыла ей свое лицо. Она уже ничего не видела, могла только слышать обеспокоенное дыхание животных и звуки каких-то непонятных действий Кирама. Через секунду она ощутила на себе прикосновение его руки и, невольно, вздрогнула.

- Сахара, держи это полотно, хорошо? – караванщик вложил в руку девушки какую-то ткать, затем дав еще один ее край Сафине. – Я постарался связать все максимально крепко, но вам лучше не расслаблять руку.

- Хорошо, я удержу. – храбрясь говорила Сахара, пытаясь успокоить саму себя.

В тихой до этого момента пустыне начал подниматься гул и у девушки затряслись ноги. Отсутствие возможности что-либо видеть заставляло ее воображать в своей голове всякие ужасы. Единственное, что ее успокаивало – это голос Кирама, твердившего, что все будет нормально.

- Сахара, Сафина, есть еще одна вещь. Что бы ни случилось, что бы вы ни слышали, как бы сильно вам этого не хотелось, не открывайте глаза до тех пор, пока гул окончательно не стихнет, понятно?

- Хорошо… - нехотя согласилась Сахара, как тогда, когда Кирам заставил ее молчать на стоянке. – Кирам, возьми меня за руку, я хочу чувствовать, что ты здесь.

- Я не могу Сахара, прости, я держу двумя руками полотно. Слушайте, скоро песок будет здесь. Вам будет казаться, что он повсюду, будто вы в нем тонете, не смейте шевелиться и отпускать полотно. И ни в коем случае не открывайте глаза!

Внезапно крик молодого караванщика стал больше похож на какой-то отдаленный шум, будто он находился в нескольких сотнях метров от девушек. Сахара услышала ужасный вой и шум пересыпающегося песка, что-то сильно дернуло за полотно, но девушка его удержала. Она кричала Кираму, но не слышала его ответа. Песок под ногами стал, будто уходить и Сахара, понемногу, в него погружалась.

- Кирам! Я тону! Я тону в песке! – ответа не было. Только гул, ужасный гул стоящий вокруг. – Кирам! Кирам!

Сахара испытывала ужасный страх. Караванщик сказал чистую правду, ей казалось, что песок буквально повсюду. Она чувствовала его руками, ногами, шеей, она не понимала, что происходит вокруг. Рука Сафины по-прежнему крепко за нее держалась, и только это успокаивало девушку. Ее слух буквально находился на пределе из-за ужасного гула и шороха летящего повсюду песка. Девушка изо всех сил старалась удержать вверенную ей Кирамом ткань, даже не зная, есть ли в этом какой-то смысл. Кирам по-прежнему не отзывался, и Сахара испугалась, что с ним что-то случилось.

Она ужасно хотела открыть глаза. Открыть и посмотреть, что происходит, где Кирам, но переборола в себе это желание. Из ее глаз катились слезы, она в истерике кричала его имя, но ответа никакого не приходило. Иногда ей даже казалось, что она и не кричит вовсе, что все это лишь плод ее воображения, что она уже утонула в песке и все это лишь иллюзия ее предсмертной агонии, но она четко знала две вещи: не разжимай руку, держащую полотно и, ни в коем случае, не открывай глаз.

Ноги девушки ужасно горели. Казалось, будто на них были тысячи мелких порезов, которые палило безжалостное пустынное солнце. Сахара перестала кричать, она поняла, что в этом нет никакого смысла. Перед ней были лишь гул и темнота, единственное, во что она еще верила – это было осязание. Она держалась за полотно, изо всех сил, а другую ее руку сжимала сестра. Все, что они могли сейчас сделать – это дождаться того момента, когда утихнет гул и они смогут открыть глаза.

Сахара молилась. Она была не сильно религиозным человеком, хотя вера, была ей не чужда. Девушка взывала к богу, чтобы тот помог им пережить эти страшные минуты. Она молилась о том, чтобы все было в порядке с Кирамом, иначе, если с ним что-то случится, в этом тоже будет виновата она – Сахара. Слезы тихо катились из ее глаз. Она ждала, ждала, как ждут рассвета, после самой темной ночи. И, понемногу, ужасный гул разъяренной пустыни начал утихать.

Сначала Сахара не поверила своим ушам. Ей уже казалось, будто она теряет сознание, поэтому гул стихает, но чувство уверенного прикосновения ее сестры, говорило ей об обратном. Когда гул стал еще тише, то Сахара вновь попыталась позвать Кирама, но ответа все не было. Теперь ей еще более сильно хотелось открыть глаза, но она помнила о словах караванщика.

Прошло еще немного времени. Гул стал совсем слабым. Песок под ногами уплотнился, и девушке больше не казалось, будто она тонет. Она уже стала слышать шорохи ее сестры и звуки, издаваемые накрытыми полотном верблюдами.

- Кирам?! Уже можно открыть глаза? – девушка отчаянно ждала ответа от караванщика, но его, по-прежнему, не было.

Отчаявшись, Сахара сбросила с головы накидку, которой была обмотана и увидела, что в руках она держит не что иное, как накидку своей сестры. Сверху было натянуто полотно от их палатки. Головы всех трех верблюдов тоже находились под эти полотном, как и она сестрой. Кирама рядом не было. Песок по-прежнему немного летал по воздуху, и все норовил попасть в глаза и нос, но Сахара их прикрыла. Прищурившись, она пыталась найти взглядом Кирама, но его под полотном не было.

- Сафина, все хорошо, ты меня слышишь?

Девушка, по-прежнему закутанная головой в свою накидку, аккуратно кивнула, и с накидки тут же посыпался песок.

- Можешь аккуратно снять свою накидку, Сафина. Только прикрывай глаза, песок все еще летает. – девушка отпустила руку сестры. – Но, если мы с тобой держали только накидки друг друга, тогда как держалось полотно?

Открыв лицо, Сафина с изумлением смотрела на то, что в руке она держала накидку своей сестры. «А где Кирам?» - спросила она жестами, в ответ на что, Сахара в страхе пожала плечами. Девушки аккуратно вышли из-под полотна и увидели, что воздух вокруг, все еще полон песка, но уже оседающего на землю. Их верблюды были плотно укрыты, а на самом полотне было тоже немало песка. Ткань была натянута в одну из сторон. Обойдя верблюдов, Сахара увидела, что она была привязана к рукам Кирама, который без сознания повис сбоку от своего верблюда.

- Кирам! – девушка подбежала к нему и принялась развязывать руки. – Кирам, ты слышишь меня? Кирам?!

Когда она его освободила, он упал на песок. Накидка, покрывавшая его голову, спала, обнажив его побагровевшее от напряжения лицо. Сахара прикоснулась к нему своей ладонью и почувствовала сильный жар.

- Сафина! Воды! Скорее! – она принялась утирать лицо караванщика своей одеждой, очищая его от забившегося повсюду песка. – Зачем ты это сделал? Зачем?! Ты же сказал, что все будет хорошо! Сафина! Скорее!

Сестра была уже рядом, держа в руках бурдюк наполненный водой. Раскрыв его, она налила немного на лицо караванщику и тот, слегка зажмурился. Еще немного воды. Кирам начал приходить в себя.

- Сахара, вы в порядке? – спросил он, с трудом открывая глаза.

- В порядке! Как ты мог остаться снаружи!? Ты чуть не погиб! Не открывай глаза, пока хорошенько не умоешься! – Сахара плакала, она злилась на караванщика, так как тот бескорыстно рискнул своей жизнью ради них. И это вновь натолкнуло ее на мысли о сестре.

Кирам присел на песке и протянул руки, сделав из них чашу, в которую девушки налили воду, чтобы он умылся. Через минуту, лицо его было чистым и, понемногу, приобретало привычный цвет, только в его бородке все еще было немного песка. Он поднялся на ноги, но, не устояв на них даже пяти секунд, снова рухнул на землю.

- Хватит геройствовать, Кирам! – возмутилась Сахара. – Тебе надо отдохнуть. Ну ты у меня еще получишь за это!

- У меня не было другого выхода, Сахара. Так было безопаснее всего для вас. Все же вышло удачно. – Кирам запрокинул голову и взглянул на багровеющее от заката небо.

- Ты обманул меня, дав в руки накидку сестры! Я думала, что держу полотно!

- Да, это было смешно. – Кирам улыбнулся, что еще больше взбесило Сахару. – Но признай, если бы не эта накидка, то пока шла буря, ты бы сошла с ума. Я знаю о чем говорю… Когда не можешь ни видеть, ни слышать – то, что ты ощущаешь кожей, становится важнее всего.

- Неужели не было другого выхода?

- Нет, не было, надо было уберечь вас и верблюдов тоже. Иначе мы остались бы посреди пустыни без транспорта и воды, а вы, девушки, не очень-то приспособлены к дальним пешим походам. – он снова улыбнулся, все тело его расслабилось, видимо, пережив сильное напряжение, пока шла песчаная буря. – Давайте, немного отдохнем, развяжите ноги верблюдам и посадите на песок. Я сейчас встану и поставлю палатку.

- Конечно, это же я все это время держала полотно, пока проходила буря, так что теперь пришло время и тебе поработать! – саркастичным тоном сказала Сахара. – Нет уж! Не вставай! А то получишь у меня! Мы с Сафиной сами все сделаем.

Кирам поднял руку в воздух и сделал жест, который у Сафины означал «Хорошо». Сахара улыбнулась и подумала, что этот парень слишком быстро учится, возможно, скоро придется скрывать от него не только слова, а еще и жесты. Все эти мысли были лишь ее способом оградить себя от осознания того, что теперь она обязана этому молодому человеку своей жизнью. Не только потому, что он спас их сестрой от песчаной бури, но и потому, что к Сахаре, наконец, пришло осознание того, что без этого человека, они с сестрой уже давно могли бы погибнуть.

Вскоре палатка была готова. Получилась она очень даже неплохой и Сахара с Сафиной гордо взирали на свое творение. Кирам, который потратил во время бури много сил, заснул прямо там, где упал на землю. Солнце опустилось за горизонт и девушки, накрыв караванщика одеждами, решили не разводить костер, а сберечь поленья. После того страха, которого они натерпелись, Сахаре, впервые за последние несколько дней спалось действительно спокойно. Она обнимала во сне сестру, и думала о том, что ей посчастливилось остаться в живых после песчаной бури. Ей снились прекрасные сны о том, как они с Сафиной купаются у моря, весело брызгаясь водой.

Сахара проснулась от того, что почувствовала на себе холодный ветер, обдувавший ее обнаженные руки. Они были открыты, так как вечером девушки накрыли своими накидками караванщика. Подол их палатки был одернут, а Сафины вновь не было рядом. Сахара протерла глаза и аккуратно собрала растрепанные волосы. С улицы врывался розоватый свет встающего солнца и она, аккуратно зевнув, решила, что пора подниматься.

Когда она вышла, то увидела, что Сафина сидит с Кирамом возле верблюдов. Они разложили на песке еду и воду и мирно завтракали, над чем-то весело смеясь. Сахара явно не ожидала увидеть такую картину. Ее вечно закрытая, общающаяся только с ней и с самыми близкими людьми сестра, сейчас беззаботно улыбалась, что-то жестами показывая этому молодому караванщику.

- Доброе утро… - сказала Сахара, глядя на всю эту картину с какой-то подозрительной настороженностью. – Вы вообще собираетесь меня когда-нибудь будить?

- Прости, Сахара, я хотел немного поучиться жестам твоей сестры, чтобы потом опять тебя удивить. – Кирам улыбнулся и сделал большой глоток воды. – Как тебе спалось?

- На удивление, хорошо. – устало произнесла девушка и присела на песок рядом с сестрой. – Многому ты успел научиться?

«Сахара много спит» - показал Кирам жестами, и на лице Сафины появилась широкая белоснежная улыбка. Сахару же эта фраза не сильно обрадовала, она нахмурила брови и обиженно взглянула на сестру.

- Зачем ты его этому научила? – спросила она раздраженно, протягивая руки к порезанному хлебу, лежавшему на полотне.

«Он хороший» - ответила девушка, протягивая сестре чашу с водой. Кирам наблюдал за этим общением двух сестер и задумчиво улыбался. На его лице уже не осталось ни следа от вчерашнего происшествия. Глаза его были ясными, а волосы и борода абсолютно чистыми. Он держался очень уверенно и выглядел хорошо отдохнувшим.

- Ну что, двинемся вперед? – спросила Сахара, обращаясь ко всем присутствующим. – Или отдохнем?

- Чем больше будем отдыхать, тем меньше захочется идти дальше. – произнес Кирам, поднимаясь с земли. – Будем двигаться. Поешьте еще, а я пока подготовлю животных.

Сахара проводила караванщика взглядом.

«Он тебе нравится!» - показала Сафина, глядя на сестру широко раскрытыми глазами полными удовольствия от осознания того, что ее сестра симпатизирует этому молодому человеку. До этого Сафина никогда не видела, чтобы было что-то подобное. Может, Сахара когда-то и влюблялась в кого-то, но этого никто не знал и даже не мог заметить, ведь такие вещи девушка хоронила глубоко в себе.

«Что ты говоришь?» - теперь настала очередь Сахары общаться жестами. – «Это неправда».

Сафина в ответ только еще больше заулыбалась и даже от смущения прикрыла глаза. Покрасневшее в этот момент лицо Сахары выдавало ее с лихвой, однако эта гордая девушка не могла себе позволить, чтобы младшая сестра над ней так открыто подшучивала, поэтому она бросила свой завтрак и бросилась щекотать обидчицу. Девушки боролись на песке и Сафина, в очередной раз, потерпела поражение и была вынуждена терпеть щекотку до тех пор, пока ей не пришлось сдаться.

- Что тут происходит? – спросил Кирам, глядя на Сахару, треплющую волосы своей младшей сестре.

- Воспитание… - ответила Сахара и поднялась на ноги.

- Ладно… Сделаю вид, что я этого не видел. – произнес караванщик, улыбнувшись, и отвернулся от девушек. – Соберите палатку, мы выдвигаемся.

Собирать ее пришлось Сафине, в наказание за ее «наблюдательность», пока Сахара заканчивала свой завтрак. Солнце уже набирало силу и поэтому, вскоре после того, как вещи были уложены, компания вновь двинулась в путь. Идти было легко. Настроение у всех было приподнятым и, казалось, что путешествие по пустыне стало каким-то легким, словно прогулка с друзьями. Кирам и Сахара весело обсуждали то, как им удалось пережить вчерашнюю бурю, а Сафина просто наслаждалась их общением.

В этот день пустыня была благосклонна к путникам, поэтому, к вечеру, они благополучно дошли до следующей стоянки. Кирам опять всю дорогу прошел пешком, не выказывая никакой усталости, видимо, его трудное детство и суровое ремесло научили его быстро восстанавливаться. Сестры были на своих верблюдах и не спешили с них спускаться, ведь они не планировали тут останавливаться. Кирам вручил поводья своего верблюда Сафине, и направился к группе людей, которая собралась у колодца. На стоянке было сразу несколько караванов, поэтому нужно было разведать обстановку.

Сестры остались наедине в минутах неловкого молчания, которые случались в их жизни очень редко. Гордая Сахара отвернулась от сестры, что-то пристально разглядывая в далеких песках. Сафину это, конечно же, забавляло, она хотела было как-то поддеть сестру, спросив, не страдает ли она от того, что Кирам ушел к колодцу, но Сахара на нее не смотрела принципиально. Так они и стояли в тишине несколько минут, пока, внезапно, их не окликнули.

- Сахара? Сафина? – девушки со страхом обернулись, так как это был голос не Кирама. К ним подходил относительно пожилой мужчина, который на вид был лишь немногим младше их отца. Сахара пристально всматривалась в его лицо, пытаясь вспомнить, где она его видела, но все ее попытки были безуспешными. Он неторопливо к ним приближался, улыбаясь и маша им рукой, в которой был какой-то свиток.

- Сафина, ты помнишь его? – спросила шепотом Сахара, положив руку на эфес сабли, чтобы, если будет нужно, выхватить ее в любой момент. Сафина в ответ лишь покачала головой.

- Что вы тут делаете? – мужчина пристально посмотрел на растерянных сестер. Он был относительно невысокого роста с коричневой кожей, сильно контрастировавшей с его белой накидкой и большими белыми зубами. Волосы его были черными, поразительным образом не выгорев за столько лет путешествий по пустыне. У него были выразительные карие глаза, а во взгляде читалась изумительная душевная простота, вкупе с огромной жизненной мудростью.

- Простите. – начала смущенно Сахара, все еще не убирая руки с оружия. – Мне ужасно неловко, но я вас не помню.

- Я бывал у вас дома. Правда, это было больше чем три года назад, но я не думал, что вы меня забудете. Вы стали еще более красивыми. Что вы тут делаете? Опять путешествуете с отцом? – мужчина начал озираться по сторонам и его выражение лица быстро изменилось. – Где ваш отец?

Сердце Сахары бешено колотилось, она не знала, что ответить этому человеку. Раз он был у них дома, значит, он хорошо знает отца, а это очень плохо, ведь девушки ужасно не хотели быть узнанными. Время на ответ затянулось, нужно было что-то говорить. Мужчина прищурился, заподозрив что-то неладное. Он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но ему помешал голос позвавшего его в этот момент Кирама.

- Анар! Мой добрый друг! – молодой караванщик подошел к мужчине и протянул ему руку. – Как я рад тебя видеть! Узнал издалека по свитку в руках.

- А, Кирам, это ты. – улыбнулся мужчина, пожимая руку юноше. – Я гляжу, что ты, как всегда, нажил себе неприятностей и теперь путешествуешь с ними по пустыне?

- Что, простите? – Сахара возмущенно посмотрела на пожилого человека своими буйными глазами. – Это мы, что ли, неприятности?

- Ты, как всегда, очень проницателен, мой добрый друг. – Кирам засмеялся, от чего Сахара стала только злее. – Я веду девушек в Триполи по просьбе их отца. Он хочет выдать замуж свою старшую дочь и, по всей видимости, сделать это рядом с домом, где все знают ее буйный характер просто невозможно.

Стоит ли говорить, что после этого замечания злой взгляд Сахары превратился просто в безумный. Сафина же украдкой улыбалась, зная, что слова молодого караванщика не лишены истины.

- Не всякую силу можно укротить. – Анар многозначительно посмотрел на девушку, вновь подозрительно прищурившись. – Что ж, если так, то я просто обязан из уважения к своему старому другу пригласить вас вечером к нашему костру. Иначе Наби никогда не простит мне, что я о вас не позаботился.

- Не думаю, что у нас получится. – холодно бросила Сахара, передавая Кираму глазами сигнал, что пора бы им уже уходить отсюда. – Дело в том в том, что мы очень спешим.

- Вздор! – перебил девушку Кирам. – Мы будем рады присоединиться к вам, мой добрый друг. Разрешите полюбопытствовать, что вы читаете на этот раз?

- Очень поучительный труд о звездах. Мне привезли его друзья из Александрии, когда стемнеет, я с вами обязательно поделюсь. А сейчас, простите, мне нужно справиться о своем караване. – он слегка поклонился девушкам и, развернувшись, пошел в сторону скопления людей и верблюдов.

Сахара спрыгнула на землю и, подойдя вплотную к Кираму, начала гневно шептать, что в их планы не входило сегодня оставаться тут на ночлег и уж тем более, у костра в компании мужчины, который, к тому же, хорошо знает их отца. Она думала, что все это она говорит четко и ясно, но, на самом деле, звучало это, будто какое-то дикое шипение.

- Сахара, успокойся, так надо. – Кирам подошел к Сафине и протянул руку, чтобы помочь спуститься, хотя ей это было совершенно не нужно.

- Кирам, ты же знаешь, что это не просто прогулка, я прошу тебя, давай уйдем отсюда, я не хочу, чтобы этот…

- Анар не может быть для нас угрозой. – произнес Кирам, беря за поводья их верблюдов. – Он очень хороший и добрый человек и, раз его караван здесь, значит, и мы пока будем в безопасности.

- О чем ты? – удивленно спросила Сахара.

- Я говорю о том, что, помимо песка, бурь, диких ядовитых животных, в пустыне есть еще и много очень нехороших людей, которые не преминут воспользоваться нашей слабостью, чтобы отнять то, что нам принадлежит. А, поскольку, мне есть, что терять в лице двух молодых девушек, которых могут похитить и отправить куда-нибудь в рабство, я предпочту провести ночь спокойно, рядом с надежными людьми, нежели где-то в открытой местности, где наш костер будет словно маяком, притягивающим все опасности. – Кирам говорил очень серьезно, на его лице не было даже тени улыбки, было видно, что он понимает, о чем говорит.

- Может, тогда, нам стоит действительно путешествовать только ночью? Если дорога настолько опасна…

- Пока есть возможность этого избежать, мы будем давать животным отдых, их силы нам еще понадобятся. Разложите палатку. Лучше где-нибудь на окраине стоянки, но не слишком далеко от остальных. Если хотите, то можете поесть, но, на вашем месте, я бы этого не делал, ведь я знаю, как умеет угощать старый добрый Анар. – Кирам бросил девушкам материалы для палатки, а сам повел животных в сторону водопоя.

- Не нравится мне все это. – сказала Сахара, глядя на свою сестру. – Надеюсь, что он знает, что делает.

«Он знает» - показала Сафина жестами и улыбнулась, добавив затем «Ты никому никогда так не уступала».

- Я ему не уступаю! – возмущенно прошипела Сахара. – Просто он лучше знает пустыню, вот и все! А у меня есть только одна цель – дойти до шатра.

Сафина замерла после этих слов. Когда сестра в открытую об этом заговорила, то ей стало очень неловко. Будто бы, пока они об этом не разговаривали, сохранялась иллюзия того, что это всего лишь простое путешествие. Но теперь настроение у девушки мгновенно упало. Она посмотрела на Сахару со страхом и скорбью. На глазах ее проступили слезы и она, бросилась старшей сестре в объятия.

- Ну ты чего? – Сахара обняла сестру, дыхание которой было очень частым и отрывистым. Она зарылась сестре в плечо и не хотела поднимать голову. – Сафи? Прошу тебя, не расстраивайся, все будет хорошо. Я знаю, что ты переживаешь, но давай не будем заранее лить слезы. Хорошо?

Сафина взяла себя в руки и отодвинулась от сестры. Глаза ее были очень красными и наполненными слезами, собравшимися там буквально за секунды, будто все это время просто сдерживаемые, теперь они лились ручьем.

«Я тебя люблю» - показала сестре Сафина и, отвернувшись, принялась утирать слезы.

Сахара понимала, что сейчас сестру лучше не трогать, поэтому принялась в одиночку ставить палатку. Место она выбрала так, как и сказал Кирам, на окраине, но не слишком далеко от остальных. Караванщика долго не было, и обе сестры сидели у палатки, когда солнце окончательно закатилось за горизонт, и пустыня омрачилась темным дыханием ночи. На стоянке горело несколько костров, но развести свой девушки не решались. Они обе пребывали в подавленном настроении, Сахара из-за их остановки, а Сафина из-за осознания того, что сестра навряд ли передумает заходить в пресловутый шатер.

Когда вернулся Кирам, они обе все еще сидели на песке возле палатки. По их лицам, освещаемым ярким светом луны, он понял, что дело плохо, и от утреннего приподнятого настроения не осталось и следа. День не был трудным, но вечер для путешественников стал настоящим перепутьем и молодой караванщик решил заговорить с девушками в присущей ему энергичной манере.

- Ну что, прекрасные дочери Наби. Пойдемте. – он протянул руку Сахаре, намереваясь помочь той встать.

- Куда? К костру? Это неприемлемо. – сказала Сахара даже не думая протягивать руку в ответ. – Мы ничего не знаем о тех людях, что там собрались, давай, лучше разведем костер здесь.

- Сахара, поверь мне, вам нечего опасаться. Анар один возле своего шатра. Я попросил его никого больше не звать, если он хочет, чтобы мы пришли, и он согласился. Он понимает вас и, в знак уважения к вашему отцу, пошел даже на такое, рискуя обидеть этим других караванщиков.

- Я не хочу с ним говорить. – процедила Сахара сквозь зубы. – Он знает отца, а вдруг он потом ему об этом расскажет, что отец о нас подумает?

- Тебе не кажется, что по сравнению с тем, что ты сбежала из дома на верную смерть, прихватив с собой младшую сестру и двух моих верблюдов, ужин с его старым другом у костра, довольно таки невинный проступок.

- Кирам, я… - Сахара хотела еще что-то возразить, но ее плеча коснулась сестра.

«Пойдем» - сказала она, показывая на горящий костер.

- Ты хочешь туда пойти? Почему? – Сахара посмотрела в расстроенные глаза сестры, которые в свете луны казались двумя звездочками.

«Я верю ему» - ответила Сафина, показывая на протягивающего руку Кирама. Она положила на нее свою ладонь, и тот играючи поднял ее с песка. Понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Сахара тоже встала, и они направились к шатру Анара.

Хозяин сидел прямо перед входом в шатер. Возле него была разложена широкая ткань, на которой было много разной еды. Сам он держал в руках кубок и пристально изучал какой-то свиток, плохо освещаемый светом от костра. Девушки шли за Кирамом и, по пришествии, смущенно стояли прямо позади него. Юный караванщик же, наоборот, чувствовал себя в своей тарелке и, поклонившись хозяину, заговорил первым.

- Спасибо тебе за приглашение, мой щедрый друг. Позволь мне сесть рядом с тобой. – Кирам дождался, пока Анар, не отрывавшийся все это время от свитка, сделает ему знак, что можно присесть и сел по правую руку от него. Сахара села рядом с Кирамом, а Сафина рядом с сестрой.

- Прекрасная ночь нынче, не так ли? – спросил Анар, поднимая свои глаза к звездам, немного оттеняемым светом костра и луны. – Я люблю ночи в пустыне, они гораздо интереснее, чем дни.

- Дни в пустыне, чаще тяжелые, чем интересные. – сказал Кирам, наливая девушкам воды.

- Для кого-то без тяжести в жизни нет никакого интереса, юный Кирам. Когда все есть, то не за что и бороться, а раз не за что бороться, то незачем и жить. Запомни, мой юный друг, если ты хочешь быть по-настоящему счастливым, тебе всегда должно чего-то не хватать. – Анар улыбнулся и, разломил лежавший на полотне хлеб.

- Спасибо за столь разумный совет. Я так понимаю, что вы идете на восток, к Каиру? – Кирам решил взять инициативу в разговоре на себя, чтобы девушкам было не так неловко.

- Да. – кивнул Анар. – Еще долгий путь предстоит. Но, нет ничего лучше дороги, когда рядом с тобой правильные попутчики, не так ли, Сахара?

Девушка подняла на него взгляд, не ожидав вопроса в свою сторону. Она сделала глубокий вдох и, поняв, что что-то ответить все-таки нужно, уверенно заговорила:

- Почему вы спрашиваете об этом именно меня?

- Ну, разве твоя проблема не в этом, дитя мое? Ты ищешь себе подходящего попутчика и не можешь найти, правильно? Ведь жизнь – это тоже путь и ее красота, легкость и длина зависит от людей, шагающих с тобой рядом.

- Я могу идти и одна. – сказала Сахара, опустив взгляд на песок, на котором сидела.

- Безусловно. – согласился пожилой караванщик. – Никто и не спорит, что ты можешь пройти одна, но тогда тебе будет не с кем поделиться дорогой. А дорога всегда легче, когда ты ей с кем-то делишься.

- Вы это прочитали? – ехидно заметила Сахара, которая до сих пор испытывала какое-то напряжение перед этим пожилым мужчиной, видимо потому, что он напоминал ей об отце, и о том, что придет момент, когда девушке придется предстать перед ним и ответить за все то, что она сделала.

- Да, я очень люблю читать. Вы умеете читать?

- Нет, к сожалению, нет. Отец в детстве хотел, чтобы мы учились, но я не отличалась особой усидчивостью, а сестра всюду бегала за мной, поэтому у нас так и не вышло овладеть текстом, хотя у моей сестры были к этому определенные способности. – Сахара взглянула на сестру, а затем продолжила. – У нас был свой язык, который нужно было учить.

- Да-да, я знаю, вы говорите жестами, это очень интересно. Если бы у нас было больше времени, то я с удовольствием записал бы несколько жестов и, что они значат, но, к несчастью, я оставил свои письменные принадлежности дома и новые смогу приобрести только в Каире.

- Вы и писать умеете? – Сахара удивленно посмотрела на пожилого человека. – Я думала, что караванщику ни к чему владеть грамотой.

Кирам обиженно дернулся.

- Я умею писать и нахожу в этом свое удовольствие, но, честно говоря, чтение мне ничто не может заменить. Я люблю свитки, всегда вожу с собой целый ворох и изучаю их в дороге. – Анар протянул Сахаре свернутый свиток, и та взяла его в руки.

- Что здесь написано? – спросила Сахара, открыв его и увидев изображенные на нем схемы, точки, соединяющие их линии и огромное количество мелко-мелко написанных слов.

- Это труд о звездах, которые освещают по ночам нашу землю. По ним очень удобно ориентироваться, для того, чтобы не сбиться с пути. На небе много звезд, но мы выделяем самые яркие и используем их в качестве ориентира.

- Приятно было бы научиться читать… - вздохнула Сахара, передавая свиток обратно. – Жаль, что в детстве у меня не было столько терпения, чтобы овладеть этим искусством.

- Ну, если вы выйдете замуж в Триполи, то думаю, что вы вполне сможете найти хорошего учителя, который вас обучит азам, а дальше вы быстро научитесь разбираться сами. К тому же, в Триполи есть прекрасная библиотека, я часто туда захожу, когда бываю в городе.

- Вы скоро планируете вернуться? – спросил Кирам, вмешиваясь в разговор караванщика с девушкой.

- Думаю, что через два месяца, если все будет хорошо.

- Скажите, а вы слышали историю о шатре? – спросила Сахара и тут же поймала на себе удивленный взгляд Кирама.

- Да, конечно слышал, а что? – улыбнулся караванщик. – В окрестностях Триполи уже все слышали об этой истории.

- Ничего, просто Кирам все время твердит мне, что это правда, а я уверена, что он рассказывает мне эти истории, чтобы меня напугать. – Сахара хитро улыбалась и ее улыбка в свете огня выглядела чем-то безумно манящим, но, в то же время, опасным и обжигающим.

- Что же такого рассказывал вам юный Кирам? – поинтересовался Анар, немного отпив из своего кубка.

- Говорит, что в этом шатре люди пропадают! Заходят, мол, туда, и не выходят! Ну разве такое может быть правдой?

- Ну, боюсь, что юный Кирам это отнюдь не придумал, я тоже такое слышал, даже от людей, которые, по их словам, были рядом с шатром.

- Может они лгали? – изумленно спросила Сахара.

Кирам с Сафиной ели и поражались тому, как легко Сахара умудрялась не только поддерживать беседу с караванщиком, но и выуживать из нее критически ценную информацию.

- Может и лгали. – улыбнулся Анар. – Но, ведь когда ты точно не знаешь, лжет человек или нет, всегда есть вероятность того, что он говорит правду. Я склонен им верить, как бы невероятно не звучала их история.

- Почему?

- Ну, во первых, потому что для меня не важно правда это или нет. А во вторых, потому что мне хочется в это верить. Жизнь без чудес не проста и понятна, она скучна и уныла. Поэтому я хочу верить в эту историю. А вы? Вы не верите из страха?

- Возможно. Мне трудно поверить во что-то, что я не вижу своими глазами. Не сочтите это за оскорбление, я уважаю веру каждого человека, но сама очень в этом плане категорична. Вот, если бы, мне показали этот шатер, если бы я смогла поговорить со стариком, сидящим перед ним, тогда, может быть я бы и поверила. Ну, кто знает, может, мы и набредем на него, когда будем идти в Триполи. Вы, случайно, ничего не знаете о том, где его искать?

- Пять минут назад вы вообще в него не верили, а теперь хотите на него напороться?

- Может я хочу поверить, как вы? Просто мне для этого нужно нечто большее. – Сахара снова хитро улыбнулась. – Ну так что? Вы не знаете, где его найти?

- Нет, я не знаю, но в Триполи сейчас многие задаются этим вопросом и ходят слухи, что информацию о шатре собирают советники султана Икрама. – после этой фразы Кирам немного напрягся, это было еле заметно, но внимательно наблюдавшая за всем Сафина это сразу отметила. – Это только слухи, я склонен им верить, но о достоверности этой информации я тоже судить не берусь.

- А если бы вы могли найти этот шатер, стали бы вы в него заходить?

- Ни в коем случае, юная Сахара.

- Почему же?

- Потому как я счастлив, моя жизнь полна счастья. – Анар улыбнулся и снова отпил из кубка.

- Разве у вас нет желаний, которые вы хотели бы исполнить? – удивилась Сахара.

- Конечно есть.

- Тогда я не понимаю…

- Вы же внимательно слушали, что я буквально только что посоветовал юному Кираму? Чтобы человек был по-настоящему счастливым, ему должно чего-то не хватать. Запомните это, я думаю, что вам это пригодится в жизни.

- А если без этого чего-то я не смогу быть счастлива?

- Вы можете быть счастливы, не имея ничего, кроме еды и воды? – Анар протянул девушке стакан с водой и кусок хлеба.

- Я не понимаю ваш вопрос. – прищурилась Сахара, негодуя, что же этим хочет сказать пожилой караванщик.

- Вы могли бы быть счастливы, не имея ничего, кроме еды и питья?

- Думаю, что нет. – задумчиво ответила девушка.

- А теперь представьте, что вы неделю бродили по пустыне, без того и без другого. Что бы вы думали об этом тогда? Были ли бы вы счастливы, если бы я вам сказал, что обеспечу вас хлебом и питьем?

- Думаю да, но…

- Но… - протянул караванщик.

- Но не до конца…

- Вот именно! – он улыбнулся, а девушка окончательно потеряла ход его мыслей. – Когда вы привыкнете к тому, что у вас есть еда и вода, вам захочется большего, вы захотите намазать на хлеб масло, а вместо воды иногда захотите пить вино. Это нормально, юная Сахара, нет ничего удивительного в том, что человеку хочется большего, но человек должен решить для себя, в какой момент он должен остановиться. Вы начинаете просить все больше и больше, расширяя свои потребности, чем больше у вас есть, тем большего вам хочется и всегда будет вещь, которой вам не хватает. Истинно счастливый человек – это тот, который счастлив просто мечтая об этой вещи, он знает, что хочет ее получить, но она для него не первостепенна, а почему?

- Почему же? – спросила Сахара, но все трое молодых людей заворожено слушали мысли старого караванщика, так много видевшего и прочитавшего за свою жизнь.

- Потому что человек понимает, что в погоне за этой вещью, он рискует потерять то, что было на самом деле важно: хлеб и воду, условно говоря. Если вам действительно чего-то хочется, дорогая Сахара, оглянитесь на свою жизнь и спросите себя, стоит ли это ваше желание того, чтобы потерять то, что вам действительно важно. Спросите себя о том, так ли вы на самом деле несчастны без этого?

Сахара осталась в безмолвном оцепенении после этих слов. Вот уже второй вечер судьба подталкивает к ней людей, которые отговаривают ее от затеи войти в шатер. Позавчера Кирам, а сегодня этот пожилой караванщик, которого она даже не помнила, но теперь запомнит навсегда. Ведь он сказал ей то, что действительно задело ее за душу. Она замерла, все ее мысли остановились на мгновение, и она начала заново изучать свою жизнь. Все это происходило очень быстро, не важно точное время, но быстро. После слов караванщика она выпала из беседы, нить которой моментально подхватил Кирам.

Сахара не слышала ничего из того о чем они говорили. Ее голова была занята совершенно другим. Новым более осмысленным анализом происходящего. Все ее предыдущие мысли казались ей какими-то детскими, наивными и чересчур романтичными. Она будто пришла в себя, после долгого обморока, будто почувствовала новую реальность, она вновь теряла уверенность и это ее пугало. Она вернулась мыслями к происходящему вокруг только, когда ее за руку дернула сестра.

- Что? – спросила девушка машинально, а Сафина указала ей на пожилого караванщика, по всей видимости, задавшего ей вопрос, который Сахара пропустила, пребывая в недрах своего разума. – Простите, я немного задумалась о ваших словах и совершенно забылась, вы не могли бы повторить?

- Я спросил вас о том, юная Сахара, что, если бы вы могли выбрать одно слово, которое хотели бы научиться писать, какое бы слово это было? – взгляд Анара был очень проницательным, но не тяжелым, а словно излучавшим настоящую бескорыстную доброту.

- Не знаю, это сложный вопрос, но, наверное, я бы выбрала слово «верность». Это хорошее слово…

- Почему именно его? – на этот раз любопытствовал караванщик помоложе.

- Не знаю, Кирам, думаю, что именно наша верность своим идеалам, своим целям, делает нас теми, кто мы есть. Это хорошее слово… - снова повторила Сахара.

- Что ж, не могу не согласиться. – улыбнулся Анар. – А вы, прекрасная Сафина, что за слово выберете.

Девушка смущенно посмотрела на пожилого караванщика, затем сделав знак рукой. Сахара слегка улыбнулась, а затем перевела мысли своей сестры.

- Она говорит «любовь». – произнесла Сахара тихим голосом, явно желая снова погрузиться в своим мысли, вместо обсуждения каких-то там слов.

- Слово любовь – одно из самых прекраснейших слов, Сафина, очень, очень мудрый выбор. Хотите, чтобы я научил вас его писать?

Сафина активно закивала головой, а ее лицо засветилось в ярчайшей улыбке, она взглянула на сестру, ушедшую, было, вновь в свои мысли, и принялась дергать ее за руку.

- Я прошу прощения, за то, что в такой ответственный момент при мне не оказалось моих пишущих принадлежностей, но думаю, что вы не обидитесь, если я научу вас писать эти слова на песке.

- Конечно, нет. – улыбнулась Сахара, которая вновь очнулась от своих мыслей.

- Может быть и вы, юный Кирам, хотите выучить какое-нибудь слово? – спросил Анар, доставая из-за пазухи тонкую веточку, которой он, видимо, подстегивает верблюдов.

- Почему бы и нет? Как насчет слова «отвага»? Его сложно написать?

- Очень просто. Что ж, пропустим вперед прекрасных девушек, начнем с юной Сафины. – Анар долго и методично показывал каждому из троих, как пишется выбранное ими слово, а затем они все пробовали писать на песке, пока их учитель не оставался доволен результатом. В этом увлекательном занятии, никто даже не заметил, как наступила глубокая ночь и костер, который сближал компанию своим теплом и светом, теперь лишь тлел небольшими угольками.

Настало время расходиться, чтобы отдохнуть перед очередным днем непростого пути через пустыню. Девушки поблагодарили Анара за приятный вечер и вкусное угощение. Караванщики еще раз пожали друг другу руки, и, когда Кирам уже хотел уйти, старший товарищ на секунду его задержал.

- Юный Кирам, о взбалмошная душа, скажи мне, красное перо твоего брата еще при тебе?

Сахара, которая вместе с Сафиной уже шла к их палатке, остановилась, когда услышала эти слова. Она сделала вид, что уронила подол своей одежды, но, на самом деле, она чутко вслушивалась в каждое слово караванщиков.

- Да, оно со мной, всегда. – ответил Кирам уверенно. – А что, есть о чем беспокоиться?

- Боюсь, что да, друг мой, нападения разбойников участились в этих краях. Говорят, что они остановились в городе, что в двух днях пути к северу, знаешь его?

- Да, конечно. Не думаю, что они нас тронут, но лучше мы обойдем этот город.

- Возьми у меня немного золота, чтобы откупиться, если это будет нужно. – Анар протянул к Кираму руку зажатую в кулак.

- Не могу, щедрейший, не могу принять, прости. Не переживай за меня, не думаешь же ты, что какие-то наемники способны меня напугать? – Кирам похлопал своего старшего товарища по плечу и улыбнулся.

- Ну, как знаешь, мое дело предупредить. Смотри мне, за девушек отвечаешь головой. – Анар погрозил юнцу пальцем.

- Знаю… - Кирам немного потупился. – Пока я не ушел, скажи, что слышно о лидере этих пустынных стервятников, когда мы шли на восток, то расползались слухи, что это левая рука творит все эти дела.

- Я тоже слышал об этом, мой друг, но я советую тебе не лезть во все это дело, ведь, как ты знаешь, там может пролиться кровь. – взгляд Анара стал из добродушного каким-то суровым и немного разочарованным.

- Еще раз благодарю тебя за все, щедрейший, пусть Всевышний охраняет твой путь.

- И ваш тоже.

Кирам еще раз пожал руку пожилого караванщика и, повернувшись, увидел стоявших неподалеку сестер. Он, было, насторожился, что они слышали их с Анаром разговор, но затем заметил, что девушки заняты поправлением своей одежды. Облегченный этими мыслями, он подошел к ним с фальшивой улыбкой на лице.

- Ну что, пора бы выспаться, а то завтра нам предстоит тяжелая дорога. Будет нехорошо, если мы не доберемся до нужного места за один день.

- Почему? – спросила Сахара, все еще делая вид, что поправляет свою одежду.

- Пустыня - опасное место, Сахара, я тебе уже говорил об этом.

После этого до палатки они уже дошли молча. Сахара не хотела говорить Кираму о том, что она слышала его разговор с Анаром, ведь это только лишний раз заставит караванщика переживать. Кирам же не хотел тревожить Сахару, понимая, что она сейчас погружается в своим мысли, а он не хотел ей мешать, надеясь, что она переменит свое мнение об этом путешествии и придет час, когда они повернут домой.