IV. Мои увлечения

Автор Леонид Васильевич Багров
Книга РЕКА ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ Москва, 2017
Редактор Елена Занина
Евгений Ширяев (ЕШ) - техническое исполнение на Проза.ру

IV. Мои увлечения
Пусть простит мне читатель, но в конце книги, основным содержанием которой были воспоминания о «золотом веке» речного флота нашей страны, о деле всей моей жизни, любимой профессии и неразрывно связанных с ними трудовыми биографиями – моей и моих соратников, – мне почему-то захотелось поделиться воспоминаниями и о тех занятиях, которыми заполнялись немногие свободные от работы часы. На первый взгляд, это может показаться непоследовательным, но есть в этом «лирическом отступлении», как мне кажется, и своя логика: любимые занятия, которые давали силы жить, верить в себя, преодолевать жизненные трудности и достигать поставленные цели, несут на себе печать того времени, в котором мы жили, выражая его дух и настроения людей. В выборе свих увлечений я не был оригинален: то, чем увлекался я, как мне кажется, было страстью и многих моих друзей и знакомых, и поэтому наши увлечения могут рассказать о нашем времени и его людях, пожалуй, не хуже, чем репортаж о трудовых достижениях и победах.

1. Мое cадоводство

Самым долгим моим пристрастием было садоводство – вероятно, потому, что уходило своими корнями в пусть полуголодное и трудное, но все-таки счастливое детство в русском приволжском селе, в ту пору жизни, когда закладывались представления о добре и зле, справедливости и морали. Может, потому мне так и хочется всю жизнь сажать сады, что этому когда-то научили меня мать и отец, и, делая это, я каждый раз словно опять разговариваю с ними.
Как гласит народная мудрость, «в жизни надо построить дом, родить сына и посадить дерево». За свою жизнь я построил несколько домов (не сам, конечно), а вот посадил сам не только дерево, а несколько садов, и мне кажется, это может быть предметом настоящей гордости. Но начну по порядку.

Ко времени моего рождения в 1931 году отец и мать уже имели на самом берегу Волги участок, по-местному «дворину», площадью примерно 20 – 25 соток бугристой земли с небольшим садом, середину которого пересекал овражек. Большая часть приусадебного участка была засажена яблонями, вишнями, сливами и кустарниками – смородиной и крыжовником. Яблони посадили по обеим сторонам овражка, и в него осенью скатывались разноцветные созревшие яблоки. Помню один урожайный год, когда их собирали при помощи большой лопаты. На приусадебном участке приоритетными были овощные культуры: огурцы, помидоры, лук, чеснок и т. д. Решения, что и где сажать, принимала моя мама – Анастасия Семеновна Багрова, воспитанная в крестьянской православной семье, а мы выполняли ее требования – обрабатывали землю, сажали овощи, ухаживали за ними. Моя мама любила и с детства умела ухаживать за пчелами, и у нас было пять или шесть ульев с пчелиными роями: этому ее научил отец, мой дед, Семен Игнатович Тимин – знаток меда и пчел. Хорошо помню медогонку – металлический цилиндр, куда вставлялись заполненные медовыми сотами пчелиные рамки. Ее крутили, и мед янтарными ручейками стекал по стенкам и скапливался на дне цилиндра. Этим медом потом обязательно угощали соседских ребятишек с улицы – так было принято.

Теперь о саде № 2. Началось все с колхоза «Пионер» в нашем селе Покровском, когда правление приняло решение расширить перечень сельских работ и предложило колхозникам заняться садоводством, хотя раньше главными работами считались животноводство, зерноводство и огородничество. По решению общего собрания колхоза «Пионер» колхозникам села Покровское было предложено выбирать землю для своих садов. До настоящего времени сохранились остатки этих садов с названиями по фамилиям их бывших владельцев (сады Багровых, Колесниковых, Лихачевых и т. д.), хотя потомки их хозяев давно разъехались по всей России.
Сад Багровых, как и другие, стал частью больших колхозных садов, обнесенных общим забором, в котором были сделаны ворота, выкрашенные красной краской. Именно с этих садов началась в нашей семье настоящая тяга к садоводству. Место под Багровский сад было на хорошем солнечном участке, на выделенной колхозом земле вдоль Волги, довольно далеко от дома. При его закладке родители, желая получать хорошие урожаи, учитывали рекомендации по правильной посадке и размещению плодово-ягодных культур. Так как часть урожая сдавалась на общеколхозные нужды, количество высаживаемых деревьев каждого вида определялось правлением колхоза.
Кроме того, колхоз выделял средства для обустройства садов и дорог: нужно было, чтобы конная повозка могла проехать к каждому саду, привезти удобрения для ухода за деревьями и увезти урожай. Работы выполнялись сообща, всей семьей.
В военное время Багровский сад пережил две очень холодные зимы, и многие деревья померзли. Сад хотели сохранить, поэтому часть деревьев пришлось вырубить и заменить новыми здоровыми саженцами-присадками, а часть осталась. Шел 1943 год; солдатским семьям предлагали использовать пленных немцев в хозяйстве как бесплатную рабочую силу, с условием, что мы их будем кормить. Мой отец Василий Петрович Багров был на фронте, и наша семья считалась солдатской. Мама, видя, что мой дед Семен Игнатович сильно постарел, ослаб и не может заниматься и домом, и садом одновременно, попросила у районной власти двух человек в помощь. Мне поручили организовать вырубку замерших деревьев сада – подготовить инструменты для вырубки сухих сучков и деревьев, а также посадки новых. Немцы попались работящие и трудились у нас целое лето, спиливая яблони по нашему выбору. Они вырубили и разделали на дрова большую часть сада, но часть деревьев, которые нам казались погибшими, все же осталась неспиленной – не успели.
Прошли лето и мягкая зима, наступила весна 1944 года. Я тогда работал в колхозе на вспашке полей, и идя на работу мимо сада, заметил, что на деревьях, которые мы не спилили, появились зеленые листочки, а затем, через несколько дней, деревья расцвели яблоневым розовым цветом. Радости моей не было конца! Ведь мама предлагала все деревья спилить и посадить новые, а я сопротивлялся, и оказался прав! В августе получили прекрасный урожай яблок, и сад наш ожил. Этот сад жив и сейчас, а некоторые яблони до сих пор плодоносят.

В следующем 1945 году на нашем приусадебном участке образовался оползень, и огород своей массой надвинулся на надворные постройки, в которых были корова, теленок, овцы и куры (их держали в теплом хлеве, сделанном отцом до ухода на фронт). Пришлось разобрать хлев и заднюю часть избы, к которой он примыкал. Все это требовало капитального ремонта или постройки нового дома, поэтому, когда отец
демобилизовался в 1946 году, он стал подбирать место для новой дворины, да и проект дома он сделал сам. Место для нового дома, с которым связано все мое детство и школьная жизнь, было выбрано замечательное: на крутом участке берега, у самого уреза Волги.

На левом берегу Волги были хорошие сосновые леса. В первую очередь, тогда помогали строиться демобилизованным: выписывался бесплатный «лесопорубочный» билет с учетом состава семьи, прежде всего, количества детей. Строили дом, как тогда было принято, сообща: отец организовал строительную бригаду из родственников, умеющих строить избы, в которую вошли младший брат моего отца Иван Петрович Багров, его племянник Иван Грошев, родной брат мамы Петр Семенович Тимин и кое-кто из соседей. На земле за домом отец запланировал закладку большого сада, который стал садом № 3 в моей жизни. Как сейчас помню, посадили 55 фруктовых деревьев; работали всей семьей, и даже младшая сестренка Валя, которой было то ли два, то ли три года, участвовала в этом – держала присадки, пока мы их сажали.
Помню, что первый урожай молодого сада, после теплых зим, получился хорошим. Отец и его брат сколотили лодку и на ней поплыли сначала в Козьмодемьянск, а потом в Казань и Куйбышев продавать яблоки, а на полученные деньги купили патефон, первый на селе.

После окончания ГИИВТа началась моя работа на речном транспорте в Сталинградском речном порту, где буквально насильно меня заставили взять участок земли (примерно 10 соток) на территории одного из шлюзов Волго-Донского канала. Это было частью программы по озеленению земель канала. Председатель портового комитета Иван Степанович Бадаев подошел ко мне и сказал: «Леонид Васильевич, ты же чемпион, тебе же надо тренироваться, что тебе стоит обработать 10 соток земли!». В результате я не устоял и занялся садом № 4. В саду посадили 20 фруктовых деревьев – абрикосы, груши, яблони и т. д. Моей активной помощницей стала жена. Городская жительница, она тоже увлеклась садоводством и, как говорится, «пахала» в полную силу, высаживая южные плодовые культуры. Ей нравились именно плоды юга – арбузы, дыни, виноград, среди которых предпочтение отдавалось дыням сорта «Колхозница» и арбузам «Победитель». Освоили мы и виноград, хотя опыта его разведения у меня тогда не было, но местные жители научили. Я долго гордился этим непривычным для жителя средней полосы умением: виноградную лозу, связанную в пучок, надо было уложить в траншею длиной не менее 10 м, затем закрыть ее двумя досками под углом в виде конька и полностью засыпать песком, а в мае траншею вскрыть; при обильной поливке, лоза быстро разрастается. Однажды, спустя много лет, я возвращался из Ростова в Сталинград и заехал на этот участок. Вокруг все изменилось, и только по двум грушам я узнал бывший мой сад. Когда же меня перевели на работу в Москву, участок я передал Александру Петровичу Миронову, в то время начальнику Сталинградского районного управления пароходства «Волготанкер», участнику ВОВ на германском и японском фронтах, замечательному человеку. Через год его тоже пригласили в Москву для работы в министерстве, и пошел слух, что с этого участка всех берут в Москву.

Привитая в детстве тяга к садоводству привела к тому, что я организовал сад № 5 уже в Москве. Хозяйственный отдел министерства (В. С. Ланин) выделил мне участок по Казанской дороге, в районе 42 км. Участок в 6 соток и половину деревянного дома (в другой половине кто-то жил постоянно) разделили между мной и И. А. Щепетовым, в то время одним из начальников главков Министерства. Получив, таким образом, по 3 сотки земли, мы занялись ее благоустройством: посадили шесть яблонь, вишни и крыжовник. Надо сказать, наш первый московский сад ничем не выделялся, уникальных сортов не было, но все в нем напоминало детство, и после напряженного рабочего дня в кабинете министерства я с удовольствием приезжал туда и работал на земле. Но время шло, и я мечтал о хорошем участке, собственном деревянном рубленом доме и большом саде, какой у нас был в Покровском.
Куда бы меня ни заносила судьба, я не забывал свои крестьянские корни, на каждом новом месте пытался заняться землей, и так как-то само получалось, что я сажал новый сад. Уже будучи министром речного флота РСФСР, я получил в пользование еще не освоенный участок земли (20 соток) с коттеджем в правительственном доме отдыха «Архангельское» и сразу активно занялся посадкой нового сада. Так появилась новая забота в моей жизни – сад № 6, и, мне кажется, он получился самым интересным. В этот период я дружил с депутатом Верховного Совета Е.М. Подольским, который был одновременно председателем облисполкома города Тамбова, где находились знаменитые мичуринские питомники. Когда я рассказал ему про свое хобби, он при каждой поездке в Москву стал привозить мне по одному-два саженца нового сорта, и в конце концов оказалось, что на моем участке посажен сад из деревьев и кустарников отборных мичуринских сортов. Когда они через несколько лет принесли первые плоды, то выяснилось, что одна из яблонь была сорта «Богатырь», который при хорошем уходе (подпитке удобрениями, прореживании кроны и т. д.) дает яблоки величиной в два кулака. Помню, что одно яблоко, самое крупное, я сорвал и специально принес на работу. У нас была маленькая столовая, где нас кормила пожилая пунктуальная официантка Анна Кирилловна. Я ей и говорю: «Анна Кирилловна, вот я вырастил яблоко сорта «Богатырь». Взвесьте, пожалуйста, на своих весах». Она взвесила и говорит: «570 граммов, действительно, богатырь». Я, конечно, обрадовался: было чем похвастаться своим коллегам. Но радовался я преждевременно, потому что с этим сортом все оказалось не так просто: ближе к осени обнаружилось, что он оказался самым привлекательным не только для нас, но и для прожорливых ос, которые проделывали дырки в этих яблоках и выедали всю сердцевину, и есть их после этого было нельзя, да и опасно – внутри могла сидеть оса.

С этим садом связана еще одна интересная история. Из своего сельского детства я помнил, что корнеплоды (морковь, свекла и т. д.), если оставить их на зиму в грядках и засыпать слоями снега, сохраняются до весны: снег становится для них надежным «одеялом». И однажды, когда мы справляли с гостями Новый год в этом коттедже, я предложил им угоститься «зимней» морковью. Вышли на грядки, где у меня было уже приготовлены лопаты, выкопали и вытащили из земли хорошо сохранившуюся, крупную, красную морковь, обмыли ее под краном и подали на стол. Как сейчас помню, что она была сладкая, как мороженое, и от нее, как от мороженого, немного ломило зубы. Немного неожиданно для меня (честно говоря, я просто хотел похвалиться перед гостями своими сельскохозяйственными навыками
в этом способе сохранения корнеплодов, которому научился у мамы) гости пришли от непривычного угощения в полный восторг и с наслаждением эту морковь съели.

(ЕШ: фото - Мой друг В. С. Зайцев, небольшая часть моего урожая и я)

Дальше с этим садом мне не повезло. Перестройка 90-х годов и ликвидация министерств, в том числе Минречфлота, привела к тому, что у меня отобрали участок и коттедж. В момент переоформления документов я находился в командировке в Швейцарии, и, как говорится, «проездил это дело». Ельцин позднее мне его не восстановил, хотя все министры остались на своих участках. Когда мы оттуда съехали, коттедж передали известной певице Людмиле Зыкиной. Сад мой ей очень понравился, и она даже меня почему-то пригласила ухаживать за моими уникальными яблонями. Помню, мне стало обидно: сад, конечно, отличный, но ведь у меня, между прочим, были тогда в жизни и другие дела.

Прошло время. Я получил новый участок и заказал в селе Коротни, напротив города Козьмодемьянска, дома для дач моих детей в Подмосковье. Помогли перевезти их мои друзья, которые еще работали на Волге, в частности, начальник службы перевозок ВОРПа В. Н. Дунин, который погрузил и привез их в Москву на одном из судов. Через год эти дома собрали на участках и одновременно посадили новый сад. И опять, как в моем детстве, помогли родственники: родной брат Юрий, зять – муж моей старшей сестры из Покровского Федор Уваров – богатырский мужик, мастер на все виды плотницких и строительных работ, кузнец по профессии (он возглавлял эту стройку). Третьим участником стройки был мой двоюродный брат Константин Самсонов, который закончил заочно судомеханический факультет ГИИВТа и затем работал судомехаником на дизель-электроходе «Узбекистан». Моя младшая сестра Валентина им готовила. Дома собрали и посадили деревья, но заниматься ими времени не хватало. Работа требовала много времени и внимания в связи с длительными командировками по всем бассейнам, особенно сибирским. Сейчас эти сады № 7 и № 8 небольшие, принадлежат моим детям и внукам, у которых, к сожалению, тоже нет времени ими заниматься.
Сад № 9 мы с женой разбили уже после печально знаменитой перестройки, когда на полученном мной в конце 80-х годов участке по Калужскому шоссе был построен небольшой, но на этот раз мой собственный кирпичный дом. Сад получился тоже небольшой (на нем всего несколько яблонь, груша, несколько слив, вишен и плодовых кустарников), но с сортами опять повезло, и каждую осень мы с удовольствием набираем несколько ящиков крупных ароматных плодов.

Заканчивая садовую тему, могу сказать только одно: меня до сих пор тянет на родину, на землю, все больше и больше захватывает ностальгия по родному селу. Я уже построил в Покровском деревянный дом и каждое лето хотя бы на пару недель езжу туда, чтобы подышать родным воздухом, полюбоваться сказочными закатами и посадить несколько новых деревьев моего сада № 10. Правда, растет этот молодой сад медленно – мы бываем в родном селе лишь наездами и недолго, и ухаживать за ним в наше отсутствие некому. Но все-таки он растет, и я надеюсь скоро попробовать яблоки первого урожая. Зато в полную силу цветут и плодоносят несколько старых яблонь, чудом сохранившихся после того, как сгорел стоявший на этом участке, до моей его покупки, старый дом. Цветут и плодоносят, как и все, пусть небольшие и не всегда профессионально разбитые, мои яблоневые сады, напоминая о детстве и вселяя веру в будущее.

(ЕШ: фото - Весна в Покровском: старые яблони на моем новом участке)

2. Мои олимпиады

После работы и садов, моей главной страстью всегда был спорт. Когда-то в юности я увлеченно занимался плаванием и даже в 1952 году был чемпионом России по плаванию вольным стилем на дистанции 1500 метров. Первая послевоенная олимпиада навсегда осталась в моей памяти: это единственная олимпиада, на которую я мечтал и имел шанс попасть в качестве участника: после спартакиады в Туапсе меня включили кандидатом в олимпийскую сборную команды России как чемпиона РСФСР по плаванию, но на отборочных предолимпийских соревнованиях мой старый соперник А. Лавриенко показал лучший, чем я, результат, и поехал в Хельсинки. К сожалению, выступление наших пловцов на той олимпиаде было неудачным: молодые спортсмены показали низкие результаты, и даже сейчас, когда я смотрю запись тех соревнований, становится стыдно за их неудачное, по сравнению с пловцами других стран, выступление. Честно говоря, потом я даже был рад, что не попал на эту Олимпиаду, потому что оказалось, что наша школа плавания оказалась довольно слабой. К счастью, нынешние мальчишки и девчонки давным-давно перешагнули тот рубеж, изменив стиль и технику плавания, и стали гордостью России.

В первые годы моей работы в Сталинградском порту, когда я еще серьезно занимался плаванием, находить время на спорт было непросто: приходилось осваиваться в новых условиях работы, отдавая ей все время и силы. Потом был переезд из Сталинграда в Москву – и опять новое место, новый коллектив, еще более сложные задачи. Жизнь брала свое: совмещать серьезный спорт и карьеру в другой области было невозможно; конечно, я сделал выбор в пользу работы и ушел из активного спорта, однако всегда по нему тосковал и, где и когда мог, «болел» за наших спортсменов, да и сам пытался, при первой возможности, позаниматься спортом хоть немного. Поучаствовать самому в Олимпиадах мне не удалось, но мечта попасть на этот великолепный праздник силы, мастерства и хорошего спортивного азарта, хотя бы в качестве зрителя, сохранилась на всю жизнь.

После переезда в Москву не только мне пришлось перестраиваться на работу в штабе отрасли, но и моей супруге Инессе Георгиевне, окончившей Педагогический институт им. В. И. Ленина, – школьному педагогу-дефектологу – пришлось перестроиться на работу в НИИ дефектологии АПН СССР. Хотя мы оба продолжали заниматься выбранным давно и любимым делом, адаптироваться к новым условиям было непросто, но время для занятий спортом тогда все-таки нашлось, и именно спорт помог мне тогда освоиться в новой среде и поддержать боевой дух. К счастью, в этот период мои друзья и товарищи по институтской учебе, такие же заядлые спортсмены, как и я, тоже оказались в Москве. Спорт тогда был очень популярен как среди молодежи, так и среди людей среднего возраста, к которым мы себя уже в то время относили, и даже небольшие коллективы организовывали свои олимпиады и спартакиады. Посоветовавшись, мы, четверо коллег и приятелей, решили объединиться и тоже организовать свои «домашние» соревнования с рабочим названием «Олимпиада старичков». В ее программу были включены бег на 100 м, кросс на 3000 м; плавание на 50 м или 25 м, в зависимости от длины доступного в момент проведения состязаний бассейна, лыжные гонки на 5 км, подтягивание на турнике, отжимание от пола. Отдельным видом соревнований была заброска мяча со штрафной точки баскетбольного поля в кольцо, при этом при 10 попаданиях игрок получал первое место в конкретном состязании, при 8 – 2 место и 6 – 3 место. Окончательным победителем объявлялся игрок, получивший наибольшее количество первых мест во всех проведенных за определенный период состязаний. В общем зачете учитывались и игровые виды спорта на победителя: шахматы, настольный теннис (пинг-понг), бильярд, а также интеллектуальная карточная игра – преферанс. Помимо спорта все были увлечены походами в баню, посещая ее при каждом удобном случае во всех спортивных сооружениях, куда мы ходили смотреть спортивные соревнования – на стадионе в Лужниках и стадионе «Динамо», гребном канале, на ипподроме и других спортивных объектах Москвы.
Главным организатором нашей олимпиады стал один из членов нашей бригады, Герман Яковлев, мастер спорта по классической борьбе, который работал в спортивном обществе «Водник» заместителем председателя и поддерживал связи с друзьями из других спортивных обществ. Второй член нашей команды, Геннадий Тарин, мой однокурсник, спортсмен-универсал, занимался многими видами спорта и имел разряды по волейболу, баскетболу, настольному теннису, легкой атлетике и т. д. Отличался своими спортивными достижениями и Вениамин Маталин, борец, мастер спорта, выпускник ГИИВТа, инженер-портовик, работавший в Гипроречтрансе и ЦНИИЭВТе.

Свои спортивно-развлекательные мероприятия мы проводили в субботу или воскресенье, а иногда собирались и по вечерам в будни после работы – для поддержания спортивной формы и поднятия настроения. Наши встречи всегда были интересными, на них царил дух честного соревнования, увлеченности и спортивного азарта. В нашей олимпиаде все было почти по-настоящему: было утверждено положение о ее проведении, которое не только формулировало правила каждого состязания и порядок определения победителей, но и оговаривало возможность участия членов семьи (жены часто приезжали к нам «поболеть» за нас и хотели чувствовать себя законными участницами мероприятий).

На одной из таких встреч наш руководитель внес предложение – установить денежные призы за первое, второе и третье места. Почему-то женщины его поддержали и даже согласились выделять средства на призы; надо сказать, суммы были символические, но азарта это добавляло. Удивительно, что, хотя я был в то время самый старший в группе по возрасту, но иногда добивался хороших результатов – наверное, помогал энтузиазм и желание победить.

В результате я оказался победителем, и после последнего состязания я пригласил всех участников с супругами в ресторан прямо в Лужниках. Женщины с восторгом приняли предложение, и мы все вместе закрыли нашу «Олимпиаду старичков» за праздничным столом. Все, кроме одного, естественно, получили призовые места и грамоты от спортивного общества «Водник» (у Г. И. Яковлева, который в это время исполнял обязанности председателя Центрального Совета спортивного общества «Водник», остались лишние бланки грамот – печатей, на них, конечно, не было, но все равно было приятно).

Первой Олимпиадой, на которой мне удалось побывать самому, стала Московская Олимпиада 1980 года. Она запомнилась особой атмосферой, царившей в Москве, яркими соревнованиями и великолепными новыми спортивными сооружениями. Олимпиаду торжественно открывал Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. Как член Совмина РСФСР, я имел приглашения на все спортивные мероприятия. Был я и на открытии Олимпиады и с гордостью за нашу страну выслушал речь Генсека. Я всегда был активным болельщиком и в течение всей Олимпиады, конечно, ходил на работу – ведь ее никто не отменял, надо было давать распоряжения, проводить совещания, подписывать необходимые документы, но, как ни стыдно в этом признаваться, если позволяло время, иногда «сбегал» на выбранные из программы мероприятия, в первую очередь, конечно, на водные виды спорта. Помню, что одним из главных героев Олимпиады стал олимпийский чемпион по плаванию вольным стилем на 1500 м Владимир Сальников. Я когда-то получил звание чемпиона РСФСР именно на этой дистанции, и всегда старался попасть на все соревнования пловцов, а на этой дистанции особенно: интересно было посмотреть, как изменилась техника плавания, порадоваться за достижения и увидеть свою смену. Во время Олимпиады-80 мне удалось побывать почти на всех новых площадках: Гребном канале в Крылатском, стадионе на проспекте Мира, в зале Дружбы в Лужниках и т. д. Все соревнования Олимпиады прошли на «ура», наши спортсмены получили рекордное количество золотых, серебряных и бронзовых медалей (195, из них 80 золотых!), заняв первое место по их количеству и став страной-победительницей с большим отрывом от своего главного конкурента, ГДР, завоевавшей 126 медалей (47 золотых).
Это был настоящий триумф советского спорта. Но особенно запомнилось торжественное закрытие Олимпиады, когда на воздушных шарах олимпийский Мишка (символ Олимпиады-80) взлетал в воздух. Это было действительно волнующее событие – миг счастья и гордости за Родину на спортивном празднике мира, и вся страна, включая меня и мою жену, в прямом смысле вытирала слезы.

Следующей в моей жизни стала Сочинская олимпиада по зимним видам спорта 2014 года, на которую я и не мечтал попасть. Мне тогда исключительно повезло: министр транспорта РФ М. Ю. Соколов, в душе ярый спортивный болельщик, узнав, что я был чемпионом РСФСР по плаванию, предложил: «Может, съездите, посмотрите?». Я ответил, что мне уже много лет, поэтому поехать могу только с сопровождающим, например, с внуком. Это оказалось не помехой, и через несколько дней у нас на руках были пригласительные билеты на два лица на церемонии открытия и закрытия Олимпиады, а также на те соревнования, которые мы выбрали. В Сочи мы с огромным удовольствием посещали лыжные гонки, биатлон, прыжки с трамплина и т. д., наслаждаясь не только зрелищем спортивных состязаний, но и тем особым духом честного соревнования, азарта и спортивного братства, который царит, наверное, на любой Олимпиаде.

Вызывали восхищение и новые, специально построенные к началу Олимпийских игр спортивные сооружения, особенно сооружения горного кластера, где проходили соревнования по бобслею, прыжкам с трамплина, биатлону и другим видам спорта, для которых нужен открытый снег. Я до сих пор благодарен М. Ю. Соколову за такой «праздник души».
Как известно, олимпийская сборная России победила и на этой, второй после Олимпиады-80, «домашней» олимпиаде, получив 33 медали, их них 13 золотых. Правда, отрыв от ближайшего соперника (на этот раз Норвегии) был не такой большой, но и конкуренция была жестче: были включены виды спорта, в которых у России не было традиционно сильной школы (керлинг, скелетон, сноуборд, шорт-трек, фристайл). Кроме того, страна, по сравнению с 1980 г., стала меньше, и российским спортсменам пришлось конкурировать с представителями тех стран, которые раньше входили в состав СССР. Но факт остается фактом: Россия стала победителем, что не могло не вызвать у нас чувства восхищения. Особенно торжественно была организована церемония награждения победителей, которая проходила в сочинском Олимпийском парке. В момент вручения наград включался каскад так называемых «танцующих» фонтанов (фонтанов, направление струй которых и подсветка менялась в зависимости от исполняемой музыки), что производило незабываемое впечатление. Зрители и российские спортсмены уезжали со сказочного праздника дружбы и взаимопонимания с гордостью за нашу Родину – Россию.

Надо отметить, что свой вклад в проведение Олимпиады в Сочи внесли и транспортники: размещение гостей на арендованных норвежских комфортабельных туристских судах было отлично организовано: там предоставлялись не только бытовые услуги высокого качества, но и спортивные тренажеры. Автобусное сообщение между теплоходами и спортивными сооружениями на берегу обеспечивали автомобилисты. Приезд и отъезд гостей Олимпиады организовали авиаторы – работники аэропорта Адлер, а также железнодорожники Сочинского узла. Достижением Олимпиады стала и система транспортного обслуживания скоростными поездами типа «Ласточка», которые курсировали вдоль всего побережья Черного моря. Запомнился реконструированный морской вокзал Сочи.
Можно с уверенностью сказать, что после этой олимпиады Сочи стал курортом мирового уровня. Позднее мне удалось по приглашению Министра транспорта РФ Соколова М. Ю. еще раз побывать в Сочи и, кстати, отпраздновать там свой день рождения, на который были приглашены и руководители спортивных сооружений и транспортного комплекса Сочи.

Конечно, жаль, что мои профессиональные занятия спортом закончились достаточно рано, и мне не удалось «дорасти» до участия в крупных международных соревнованиях – впрочем, может быть, это и не было мне дано – но воспоминания об Олимпиадах – и тех, на которых удалось побывать, и тех, за которыми, затаив дыхание, мы следили во время их трансляций, до сих пор вызывают ощущение праздника и гордости, дают веру в почти безграничные возможности человека и в себя, так необходимую в жизни. И пусть участие в настоящих Олимпиадах было только юношеской мечтой, она помнилась еще долго, и, наверно, именно она заставляла стремиться к максимально возможным результатам не только в спорте, но и в достижении жизненных целей.

3. Театральные встречи

Переехав в Москву, я стал заядлым театралом. Это увлечение не было новым: я пристрастился к театру еще в годы учебы в институте, где мы частенько бегали по вечерам «на лишний билетик» в Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького. Надо признаться, что в Москве поначалу для театра время выкроить было трудно: слишком сложными, требовавшие полной отдачи сил казались стоявшие передо мной профессиональные задачи. Но моя супруга Инесса Георгиевна, выросшая в семье учительницы и фанатично любившая классическую музыку и театральные постановки, на выходных снова и снова тащила меня в театр, и через некоторое время уже не мог представить себе без него жизни. Надо сказать, в то время считалось, что театр, как и книги, – неотъемлемая часть жизни интеллигентов, к которым мы, конечно, себя причисляли, и считалось хорошим тоном разбираться в литературе и театре. Мы старались не пропускать новые театральные постановки, знали ведущих актеров всех московских театров – но, честное слово, не просто потому, что это было модно. Мир московского театра (в то время в основном классического, во многом сохранявшего школу русского театра) оказался необычайно увлекательным, и по субботам и воскресеньям для нас не было большего удовольствия, чем прикоснуться к искусству, посмотрев очередную нашумевшую постановку.

В моей жизни было много встреч с интересными и известными людьми, в том числе и с артистами разных театров. Многолетняя дружба связала меня с режиссерами и актерами театра имени Моссовета. Памятны встречи и беседы с народными артистами СССР Ю. А. Завадским, руководителем театра, и его женой В. П. Марецкой, их сыном Е. Ю. Завадским, также выдающимся советским режиссером, работавшем в том же театре. С Евгением Юрьевичем мы познакомились на отдыхе в Карловых Варах. Гуляя вечерами по санаторию, я рассказывал о речном транспорте и своей работе, он – о театре и организации работы на сцене, и, как мне кажется, интересно было обоим. Позднее, уже в Москве, он пригласил нас с Инессой Георгиевной на премьеру яркого и глубокого спектакля «Цезарь и Клеопатра» в его постановке. Хотя критики не очень дружелюбно его приняли, намекая на родственные связи Евгения Юрьевича, нам он показался очень сильным, в нем, как мне кажется, ярко проявился его талант режиссера. Эта семья знаменитых деятелей театра, людей чрезвычайно талантливых и образованных, но одновременно простых и доброжелательных, открытых для общения, вызывала у меня восхищение. Однажды мы были даже приглашены на семейное торжество в семье Завадских. Мама Ю. А. Завадского оказалась простодушным и добрым человеком и встретила нас как дорогих гостей. Позднее Евгений Юрьевич познакомил меня с выдающимися актерами театра Р. Я. Пляттом и Г. С. Жженовым, каждый из которых произвел на меня большое впечатление своей яркой индивидуальностью.

Вспоминая о своих знакомствах с людьми мира искусства, невольно хочу выделить встречу с Н. С. Михалковым. В то время, когда я занимал пост министра, он, уже знаменитый актер и режиссер, пришел ко мне с просьбой выделить теплоход для съемок его нового фильма. Это, конечно, совсем другой человек. Мы не были с ним знакомы до этого, однако в его манере чувствовались нотки панибратства, которые естественны только в разговоре со старым другом. Я был готов пойти ему навстречу, но только при условии, что по пути следования из Москвы, в крупных пунктах (городах Рязань, Касимов, Доскино и Горький) он проведет творческие встречи с речниками. Он согласился. В начале рейса его выступления имели большой успех, но в конце пути интерес к ним Никиты Сергеевича спал, чем мы, конечно, были недовольны. Я свое обещание выполнил. При всем моем уважении к творчеству этого выдающегося режиссера и актера, надо сказать, что мне довольно долго было не очень приятно вспоминать об этом инциденте.