В голубом просторе

Петроградская зима 1918-го. Холодное, голодное, нестабильное, страшное черно-белое время. В давно нетопленных доме и мастерской было не теплее чем на улице. Постоянно хотелось есть, а есть, кроме пайка хлеба, съедаемого сразу, как только он оказывался в руках, было нечего. Но главное, царящий вокруг хаос, который вместе с холодом пробирал до мозга костей, вызывал стойкое ощущение конца всего - пространства, времени, жизни. Хотя нет, не всего. В катакомбах души оставался некий вечный огонек, дававший надежду. И огонек этот назывался искусством. Да, именно при его чистом свете в отутствие каких-либо человеческих условий были явлены миру эти большие, парящие над зимним морем благородные птицы, сытые отары облаков, мчащийся на всех парусах фрегат.

В искусствоведении картину Аркадия Рылова «В голубом просторе» называют первым советским пейзажем. Весьма символично, что пейзажная живопись нового государства началась с картины, в которой художник эскапирует от неприглядной реальности. За мажорным впечатлением, которое производит картина, мастерски созданная учеником Куинджи и другом Рериха, идеологи от искусства, вогнавшие работу в наспех сколоченные рамки революционного романтизма, не заметили маленькой детали: тщательно выписанные по памяти лебеди-кликуны улетали. Птицы стремились прочь от седого скалистого берега в теплые края. Плыл прочь от берега в неведомые дали не пыхтящий черным дымом линкор, коими были забиты порты, а почти канувший в Лету трехмачтовый барк с надутыми кливерами, марселями и брамселями.

Не помню, в каком классе, но по этой работе мы писали сочинение. Изыски школьной словесности давно стерлись из памяти, но навсегда осталось светлое впечатление от самой лазуревой свободы, которое не смогли засидеть мухи пошлого времени и смять пальцы горького цинизма. И сегодня вместе с тонким натуралистом Рыловым я, как и он в 18-м, уношусь прочь от безумной реальности вокруг в эти голубые просторы искусства, где легко дышится и нет страха...