История микагэ-сама, ч 9

А еще через месяц я понял, что не смогу гармонично существовать и исполнять свои божественные обязанности, если Кэзу-химэ не будет рядом. Все валилось из рук.  Земля впервые не слушалась моих просьб и приказов, мольбы прихожан стали казаться однообразной рутиной, а не криком души каждого отдельно взятого человека, прежде так нравившееся саке Мидзуки на вкус теперь напоминало горьковатую воду, даже закаты не вызывали во мне прежнего трепетного восхищения, ведь рядом не было той, с кем можно было это восхищение разделить. 
Когда в конце весны Отохико в очередной раз пришел меня навестить, я не выдержал и все ему чистосердечно поведав, попросил дать благословение на брак с Кэзу. Реакция друга меня ошеломила. Услышав мою просьбу, он оглушительно расхохотался, хлопнул меня по плечу и, от избытка эмоций подпрыгнув вверх чуть ли не на три метра проговорил:
----Ну, наконец-то! Решился! Я уж думал, до Нового Года будешь с духом собираться! То-то дочка обрадуется! Уж две луны ходит бледная, словно не небесной девой стала, а в Юки-онну* обернулась. Грустная, как твой змей-хранитель, когда луной любуется. Я ее  и спрашиваю как-то: «Что, стряслось, дочурка?  Чего хандришь? Сестрица Су тебя, что ли обидела? На нее вроде не похоже. Или этот вечный ловелас Нуши себе лишнего позволил? Так я ему руки-то укорочу!» «Нет, -отвечает-, не в этом дело, отец.
Я… влюбилась, а мой возлюбленный этого, кажется, не замечает. Хоть и зовет он меня в гости пару раз в неделю, и мы очень интересно  проводим время, да только он со всеми такой: спокойный, дружелюбный и слегка… отстраненный. Не равнодушный, а именно отстраненный. Вечно витает мыслями в каких-то далеких далях, и не знает, как я мучаюсь, пытаясь держаться в рамках приличия.
Дело осложняется тем, что я как-то раз повела себя с ним непозволительным образом, и хотя уже несколько раз извинялась, он только отмахивался, говоря, что обо всем давно забыл. Так-то оно так, да только мне все равно неловко»…
«Постой, постой, дочка, дай мне сказать-ответил я ей тогда, пытаясь успокоить. Я, кажется, знаю, о ком ты речь ведешь. О Микагэ, верно? Что, правда? Вот это да! И когда вы успели влюбиться друг в друга? Чудесаа… И не делай такие огромные глаза: я почти уверен: этот пострел тоже к тебе неровно дышит, мне его хранитель на прошлой неделе говорил, что, мол, у господина явно что-то случилось: саке не пьет, закатами не любуется, и во сне тяжко вздыхает. Наверняка точно также думает, что тебе безразличен. Ну, я это недоразумение быстро исправлю -все выясню, что на душе у него таиться, ведь влюбленным грех не помочь! А ты не плачь, не печаль меня, когда вижу твои слезы- все в душе переворачивается и тянет устроить ураган».
---После того, как Кэзу мне открылась, я сразу хотел метнуться к тебе и все узнать, но не смог: были неотложные дела. Замотался и не заметил, как луна с того разговора минула. Дочка к сестрице отправилась -свои обязанности исполнять, тут я и вспомнил, что давно тебя не навещал. Дай думаю, притащу сладостей, приду к другу да за чаем и разговорю его. А тут, бац! Ты сам во всем признаешься, наконец! Даже чая не понадобилось. Скажи-ка мне честно, Микагэ-кун, намеренья у тебя серьезные в отношении моей жемчужины? Я с ней шутить не позволю, так и знай!
----Куда уж, серьезнее, дружище Ото!-ответил я, предчувствуя, что страдания мои близятся к завершению-, я в хочу сделать твою дочь своей женой и разделить с ней все капризы Вечности!
---У меня нет причин тебе не верить, Микагэ-кун, за все время нашей дружбы ты ни разу ни в чем не слукавил и всегда держал однажды данное слово. Я очень ценю в тебе это. И потому с легким сердце даю согласие на ваш с Кэзу брак. Только, думаю, вам следует также все обговорить наедине. Я не слишком разбираюсь в тонкостях свадебных церемоний и, если не ошибаюсь, тебе положено сделать будущей жене какой-нибудь особенный подарок в знак любви. На всякий случай предупреждаю: Кэзу довольно равнодушно относится к нарядам, украшениям и прочим женским побрякушкам. Она любит старинные книги и коллекционирует разнообразные магические артефакты. Но  за несколько веков их у нее уже скопилось порядочно. Даже не представляю, что ты ей подаришь. Придется пошевелить мозгами. Ну, это будет твоя личная головная боль. Моя задача - поговорить с сестрицей Су, убедить, что свадьба новой юной служанки и наперсницы -не повод гневаться или огорчаться. Выходит, договорились? Сегодня же все в подробностях расскажу дочке, хочу, чтобы она снова улыбалась.
Вскоре Отохико улетел, торопясь принести дочери радостную весть. А я остался сидеть на ступенях храма, раздумывая, какой подарок  будет по-настоящему достоин моей возлюбленной. Это определенно должно быть что-то уникальное, очень красивое и нужное.  После получасовых размышлений, так ничего путного и не придумав, я решил  прогуляться, надеясь, что решение придет само собой. Приняв облик бабочки, я полетел в любимую рощу, ту самую, где когда-то встретил Аои. Перепархивая с цветка на цветок, я наслаждался их ароматом и хрупкой красотой, попутно подмечая, какие из них нуждаются в помощи, а каким уже пришла пора отцвести. Но привычные заботы не приносили успокоения - я был  слишком взволнован. Вдруг сильный порыв ветра заставил меня перекувырнуться в воздухе, спасая хрупкие крылышки, я поспешно вернул себе человеческий облик и мягко опустился на землю, оглядываясь. Что бы это могло быть? Неужто Отохико опять решил пошутить в своей обычной манере?
----Нет, господин Микагэ, это я Вас чуть не сбил, простите, пожалуйста.-раздался за моей спиной певучий голос. Я резко повернулся на триста шестьдесят градусов: передо мной на бреющем полете, почтительно склонив голову, завис любимый феникс-вестник Аматерасу, по имени Ра. Госпожа поручила отдать Вам письмо. Еще раз простите за мою небрежность. Пусть солнце всегда освещает Ваш путь!- церемонно произнес он, и не успел я ответить -стрелой взмыл вверх и  растаял вдали.  Я торопливо поднял футляр, в котором лежало письмо- он был ярко- алого цвета, а значит дело, о котором сообщала повелительница Японии, скорее всего было неотложным.
Так оно и оказалось. Аматерасу писала, что в  южной долине сосен  появилась  какая-то новая екай, регулярно убивающая молодых мужчин, и просила меня отправиться туда и ее усмирить. Читая послание своей госпожи, я раздраженно щелкал пальцами: вечно эти аякаши портят жизнь богам и людям!  Убивают, похищают священные артефакты, оскверняя святилища, наплевательски относятся к природе! Раньше Аматерасу никогда не поручала мне ничего подобного. Зная мой миролюбивый характер, она всячески щадила мои чувства, еще ни разу не приказав прикончить демона самолично, понимая, что, даже осознавая справедливость и необходимость убийства ёкаев, я все равно буду чувствовать себя не в своей тарелке. Для подобной работы у богини солнца всегда на «подхвате» был  Хатиман-неистовый, безрассудно смелый и неутомимый бог войны. Ему было все равно кого сокрушать своими острыми ядовитыми стрелами и длинной катаной -лишь бы утолить непреходящую жажду крови. Немало аякаши нашли свой конец на  ее острие не успев даже моргнуть. Почему же в этот раз госпожа решила послать меня на такое сложное дело одного, да еще повелев не медлить и часа?  Все это было очень странно, но когда дело касалось Аматерасу рассуждать не приходилось и, быстро собрав все, что нужно уже через пятнадцать минут после получения послания я находился на востоке страны в каком-то непролазном лесу, где и обитала коварная ёкай.
…Прибыл я как нельзя вовремя, еще издалека услышав чьи-то истошные мольбы о помощи. Шагнув ближе к источнику звука, я стал свидетелем жуткого зрелища. Парень лет двадцати весь истыканный странно удлиненными еловыми иголками в немыслимо скрюченной позе лежал на холодной, сырой после недавнего дождя земле не в силах пошевелиться. Мелкие, но многочисленные раны его сочились кровью неестественного голубоватого цвета. (По всей видимости, иголки были отравлены). В трех шагах от молодого человека, невидимая ему, стояла та самая аякаши и мерзко улыбалась, очевидно, предвкушая скорый конец своей несчастной жертвы. Медлить было нельзя. Выдохнув, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, я коротко приказал плющу, находившемуся совсем рядом, незаметно оплести ноги и руки екая как можно сильнее, а затем подобравшись к ней еще на полшага ближе вырубил демонессу изо всех сил ударив ее по голове толстой палкой, что удачно подвернулась под руку. Не ожидавшая нападения ёкай, рухнула, как подкошенная, но сознания не потеряла. Злобно шипя, она попыталась встать, но послушный плющ к тому времени уже добрался не только до рук и ног моего врага, но и до ее горла, сдавив его что было силы. Для верности пригвоздив екая к месту мощной магической формулой, я поспешил извлечь отравленные иглы из тела ошарашенного парня. К счастью, они не успели совершить свое черное дело: степень его отравления легко могла быть излечена молоком из священного ручья, протекавшего на холме рядом с моим храмом с тех пор, как однажды пришедшая навестить меня Окицу-химэ, неосторожно разлила его там. Я оказался прав: молоко помогло очень быстро. Сделав всего три маленьких глотка, парень почувствовал себя намного лучше, и я понял, что его жизни больше ничто не угрожает. Взмахом руки перенес я его на ближайшую автобусную остановку, предварительно взяв с него слово, что он никому, даже любимой девушке, не расскажет о произошедшем с ним в лесу. Стирать память-дело энергозатратное , а  мне еще предстоял жаркий бой.
Стараясь принять как можно более грозный вид, я повернулся к ёкаю, пристально глядя в ее серовато-голубые глаза.
---Отвечай немедленно, презренная! Зачем ты губишь путников, на свое несчастье решивших прогуляться по лесу? Никто из убитых тобой с неимоверной жестокостью юношей не прожил и двух четвертей отмеренных богами лет! И никто из них, насколько я знаю, не пытался как-то навредить   дереву и самому лесу, в котором ты, к слову, поселилась самовольно, не спросив разрешения у местного хранителя! Подобное поведение иначе как бунтом не назовешь! Решила пойти по стопам Кровавого Короля? А знаешь ли ты, осколок тьмы, как он кончил?  Молчишь? Страшно стало? И не зря. Я, Микагэ, бог земли, не люблю убивать. Но твои бесконечные зверства истощили чащу терпения моей госпожи-богини Солнца. Я пришел сюда по ее приказу  и  намерен биться с тобой пока ты либо не умрешь, либо не сдашься, поклявшись перед священным зеркалом никогда, пока существуешь, не убивать, не калечить и никак не вредить людям, что встретятся на твоем пути, если только они не захотят уничтожить твое дерево.
----Да что ты можешь мне сделать, бог земли! -с остервенением кусая гибкий плющ шипела ёкай. Я слышала о тебе-верной собачке этой гордячки Аматерасу. Никто из богов не воспринимает тебя всерьез, считая лишь ее мальчиком на побегушках! Ты слаб, также, как и тот сопляк, которого ты вырвал из моих рук. Ну, ничего, людишек много, память у них короткая, они глупы… Так что недолго мне ждать другую жертву. Я буду убивать их одного за другим и никого не пощажу, запомни мои слова! А тебя я сотру в порошок, если только ты не побоишься распутать плющ и сразиться в честном бою, кузнечик!
С этими словами она вдруг метнула в меня одну из своих отравленных игл, стремясь пробить окружавший ее барьер, не дававший ей сделать ни шагу. К счастью, заклятье сработало на ура - игла вместо того чтобы лететь прямо с едва слышным шуршанием  упала к ногам пославшей ее.  Я было улыбнулся, радуясь первому успеху, но уже через секунду пожалел об этом. Аякаши еле слышно что-то прошептала, и барьер внезапно задымился и исчез. Екай неотвратимо надвигалась на меня, держа иглы наготове, и иступлено смеясь. Все ее движения были отточены и доведены почти до автоматизма. Вот она изящно завела руку с иглой чуть назад, стремясь прицелиться как можно лучше. Вот молниеносным движением заправила за ухо тонкую прядь черных, как вороново крыло, волос… Внезапно, у меня в голове что-то щелкнуло, и я громко вскричал:
----Харуко-тян! Во имя нашей прежней любви, заклинаю тебя, остановись!
Пораженная, ошеломленная, оцепеневшая, ослепленная светом, что все еще несло в себе ее истинное имя, моя бывшая возлюбленная остановилась в миллиметре от моего лица. В ее глазах промелькнуло узнавание.
---Но..Нофу-тян? –проговорила она дрожащим от изумления голосом. Это и правда ты, я не сплю?
---Нет, не спишь, Харуко. Это и правда я. Только теперь меня зовут Микагэ. Теперь ты можешь меня выслушать? Эй, что за слезы? А ну прекрати!
С Харуко и правда творилось что-то неладное. Черты ее лица исказились, по щекам побежали слезы, екай рухнула на колени и, практически обняв мои ноги, зарыдала в голос. Я опасливо покосился на иглу в ее руке и, заметив, что пальцы бывшей возлюбленной дрожат, как и закоренелого пьянчужки, во  избежание неприятностей, щелкнув пальцами, мгновенно сжег опасное оружие. Мне было слегка не по себе. Я и предположить не мог, что в последнюю минуту разгадав истинное имя аякаши смогу так резко изменить ход событий. Подняв Харуко с колен, я еще раз внимательно всмотрелся ей в лицо. Последние сомнения оставили мое сердце -это действительно была она: некогда прекрасная, добродетельная и нежная. Настоящее дитя весны*. Дитя, ставшее косвенной причиной крутого поворота в моей жизни. Не  до конца осознавая, что делаю, я медленно провел пальцем по ее нежной коже, стирая набежавшую слезинку. И вдруг как наяву передо мной встало искаженное болью лицо того парня, которого моя бывшая возлюбленная едва не отправила к праотцам. А как она при этом улыбалась… По спине пробежал холодок. Минутное наваждение исчезло. Харуко больше не казалась мне такой же прекрасной, как раньше. Я вновь видел в ней лишь демона, врага, с которым следовало поступить как можно суровее, если он не выкажет искреннего раскаяния и покорности.
---Встань, Харуко, прекрати этот спектакль! Слезами не вернешь к жизни тех, кого ты убила.-Я сам поразился услышанному в голосе холоду, в те минуты он больше напоминал голос Оокунинуши или Отохико, но не мой собственный. Если ты отказываешься сражаться дальше, то я вынужден спросить: ты готова принести мне клятву верности и мира или предпочитаешь умереть?
----О, жестокий!- прорыдала Харуко, вставая с колен,- разве ты не видишь, что я не способна сейчас сражаться? Тем более с тобой! Я так устала… Отпусти меня, прошу!
-----Чтобы ты потом, оправившись, продолжила безнаказанно убивать людей? Ну уж нет! Меня не проведешь! Я был непреклонен.
-----Клянусь душой своего сына, я не буду больше убивать людей! Я так устала круговорота от крови и сражений с божествами! Я лишь отчасти творила это из мести. Вторая моя половина все это время мечтала найти тебя, Нофу, и, припав к твоим ногам, молить о прощении и славить за спасение единственного дитя! Я так устала, так измучена! Мне… Мне правда жаль всех этих людей, они ни в чем не виновны. Я… раскаиваюсь…Но я не могла остановится -чувство мести возобладало. Тьма поглотила меня тогда, когда мой обкуренный какой-то дрянью муж, которого я никогда не любила по-настоящему, совершенно несправедливо заподозрив в измене, избил меня, беременную второй раз, прямо на глазах у пятнадцатилетнего Хиротаро, которому тогда и самому досталось. Ребенок мой родился раньше срока весь в синяках и через день умер. Девочка… … Копия моей матушки… Я не успела даже дать ей имя… Через три дня после похорон дочери, обезумевшая от горя, почти ослепшая от слез, под покровом ночи я зарезала Ашитаку, а потом повесилась на этой самой ели, думая, что милосердная смерть прервет мои страдания. Как жестоко я ошибалась! Мои муки только начинались, а разодранная в клочья душа требовала мести всем мужчинам мира, требовала крови… И лишь иногда, глядя на луну, я вспоминала, как однажды утром поняла, что мой Хиротаро совсем здоров, как радовалась, заметив на земле рядом с домом твое утишающее послание. Я сразу поняла, что это ты-твой почерк очень узнаваем.  Потом, уже будучи демоном, я тебя неоднократно искала в минуты просветления, но ты был далеко. Проходили века… Я отчаялась вырваться из круга смертей, слез и горьких воспоминаний…. И вот, ты снова рядом….Я недостойна даже дышать с тобой одним воздухом, но все же надеюсь, что ты простишь меня и освободишь…В память о Хиротаро, молю, прерви это жуткое, как вечная сансара* существование как-нибудь! Если для этого нужно умереть от твоей руки-я согласна!
----Я знаю способ лучше, Харуко-тян!  -мой голос дрогнул. Рассказ бывшей возлюбленной тронул меня до глубины души, я сам почти плакал, всей душой сопереживая несчастной, ибо осознал, что она не лжет. Я могу очистить тебя, снять бремя с души ,дать шанс начать все сначала, если ты поклянешься оставить прошлое в прошлом, больше никого не убивать и… стать хранителем-защитником моей будущей жены, если она захочет. Она стала богиней совсем недавно и ей необходим тот, на кого в трудную минуту можно опереться, а я не всегда могу быть рядом. Ну, как? Согласна?
--Конечно, согласна, Нофу-кун! Благодарю тебя за доверие и доброту! Я сделаю все, что скажешь, лишь бы закончился этот кошмар!
Я кивнул, не в силах больше говорить: энергии почти не осталось, короткая схватка и разговор с Харуко вымотали меня до предела. Но ей явно было еще хуже: растрепанная и разбитая с темными кругами под глазами она выглядела так, словно всю ночь по  давнему выражению моего бывшего хранителя Томоэ «жестко тусила с самим Акурой –Оу». Однако после моих слов в ее глазах засветился луч надежды, и я собирался сделать все от меня зависящее, чтобы не дать ему погаснуть.


Юки-онна-снежная дева
Сансара-колесо перерождений души, противоположность нирване.