Рыжее рондо 2

РЫЖЕЕ РОНДО
повесть

       *    *    *
       Лаборатория была готова меньше, чем через неделю. Она вполне уместилась на письменном столе, лишь некоторые её компоненты расположились рядом на подоконнике, под столом и возле. Наборы реактивов Андрей разложил и расставил так, чтобы до них было легко дотянуться; в конце концов, он ещё понятия не имел, как и в каком порядке их использовать, поэтому оставшаяся эргономика была отложена на потом. И слово «bruggen» улетело в США.
       Статья обещала, что предмет труда – то есть золотосодержащий лом – обычно передаётся посредством автоматической камеры хранения на железнодорожном вокзале или в аэропорту. Изюминка состояла в том, что на Камчатке нет ни одного железнодорожного вокзала, а в елизовском аэропорту нет автоматической камеры хранения. Нет её и на автовокзале, поэтому Андрею было очень интересно, каким способом ему передадут то, над чем предстоит трудиться. Не в международной посылке же!
       Спустя два дня позвонили с неизвестного номера и, представившись как «капитан полиции Зимин, ваш новый участковый», уговорились, что в 18.00 Андрей будет дома, а участковый зайдёт на предмет проверки соблюдения правил хранения гражданского оружия. Андрей хмыкнул, мельком взглянул на сейф, в котором стоял почищенный и смазанный карабин, и почти тут же забыл об этом.
       Ровно в шесть вечера запиликал дверной звонок. Не домофон, а именно дверной звонок. Андрей, чертыхнувшись, слез с дивана и пошёл открывать, вспомнив про участкового. Однако вместо ожидаемого капитана полиции под дверью стояла солидная спортивная сумка тёмно-синего цвета и больше никого. Андрей послушал, нет ли шагов спускающегося человека (четвёртый ведь этаж), но на лестнице было тихо. Быстро поставив тяжёлую сумку в коридор и закрыв дверь, он бросился к окну; прождал четверть часа и выкурил сигарету, но из подъезда так никто и не вышел, никакая машина не отъехала. Из чисто спортивного интереса Андрей спустился до первого этажа, однако на лестничной клетке было пусто.
       Сумка оказалась доверху набитой. В нескольких пакетах находился рассортированный «предмет труда» – обломки каких-то печатных плат, контактные группы, всякий золотой лом и даже разномастный золотой песок в двойных целлофановых пакетах с клипсами. Тупо глядя на всё это барахло, Андрей внезапно понял, что ему становится страшно. По всему выходило, что представители этой тайной организации находятся здесь, рядом с ним, на Камчатке в городе Елизово, а может, даже живут в одном с ним подъезде...
       Однако страх быстро улетучился, уступив место интересу.
       К каждому пакету прилагалась подробнейшая инструкция, в которой даже обращалось внимание на меры безопасности при проведении работ. Реактив номер два, реактив номер пять, нагрев при температуре такой-то в течение такого-то количества минут... и так далее, и тому подобное. Были указаны даже правила утилизации отходов! В самом конце сообщалось, что на выходе должно получиться такое-то количество «конечного вещества» – слово «золото» не упоминалось ни разу. По завершении работ (а на всё про всё отводилось ровно две недели) следовало отправить СМС «поздравьте Нину от моего имени» на телефон такой-то. Небось, опять какой-нибудь турецкий, подумал Андрей, однако это оказалась Латвия.
       Всё это уже сильно попахивало каким-то дешёвым шпионским детективом – с той лишь разницей, что было не бульварным чтивом, а определённо происходило наяву, здесь и сейчас. Невидимый, но почти осязаемый собеседник велел Андрею завести две отдельных банковских карты и даже указал названия банков, напомнив точные адреса, где они находятся в Елизово...

       *    *    *
       Ну, мозги боятся, а руки-то делают.
       Больше всего Андрею не хотелось быть застигнутым в своей лаборатории кем-нибудь из близких людей. Ладно там Наташка и Светка – они и так заходили довольно редко, потому что в квартире Андрея всегда царил удобный для него беспорядок (это мягко сказано), ликвидировать который подружки не рисковали. Андрей предпочитал встречаться с обеими на их жилплощади, и вообще они даже не подозревали о существовании друг друга. Однако были ещё соседи и соседки, которые всегда могут зайти – и заходили – мало ли зачем; также был Лёха и ещё пара приятелей; в конце концов, был участковый – хоть новый, хоть старый, а сейф с карабином находился в той же комнате, что и лаборатория. Андрей так и не придумал подходящее объяснение по поводу всех этих колб, реторт и тигля, а пока что тщательно убирал с глаз все материалы в конце работы.
       Лёха заявился, как всегда, без предварительного звонка и с порога, разуваясь, принялся в своей обычной манере тараторить насчёт идей касательно того, где встречать Новый год:
       – Смотри! Есть варианты. Можно на Ключ, но у них там обычно свой междусобойчик, хотя вполне договоримся. А можно на заимку к Антонычу, я нарты почти починил. На крайняк можно и к Мишке на дачу, он всегда рад видеть, там есть где кости кинуть, плюс баня и с девчон... У-ух ты! А чего это тут у тебя? – спросил он, заглянув в маленькую комнату.
       – Потом скажу, – уклончиво ответил Андрей, сделав нарочито загадочное лицо. – Секретик пока.
       – Какой такой секретик?! – возмущённо завопил Лёха. – Динамит делаешь? Тротил? Втихаря? Без меня?! Да как ты посмел?!
       Андрей молча протолкнул его в большую комнату и включил кофеварку, потому что предстоящее празднование Нового года – это тема, которую следует обсуждать только под кофе с коньяком.
       В общем, с Лёхой пока обошлось. Он больше вопросов не задавал. Да мало ли какой фигнёй может страдать друг? Время придёт – сам скажет, взрослые ж люди. Поэтому Лёха не настаивал на немедленном ответе.
       Через две недели Андрей, подкидывая в ладони увесистый золотой слиток, «поздравил Нину», и уже через сорок минут пришёл ответ: «Купите мыльницу синего цвета уложите в нее конечный продукт. Мыльницу положите в снег 28 декабря ровно в 20.00 в 5 ряду между левыми гаражами #31 и 32 гаражного кооператива Волна. Закапывать не нужно. Сразу уйдете в сторону основной дороги, не оглядываясь, завернете за угол и отправите смс 333 на этот номер, затем немедленно следуйте домой и обратно не возвращайтесь». Андрей даже не стал определять, из какой страны пришла СМСка.

       *    *    *
       Розовые, белые, жёлтые, зелёные... да какие угодно мыльницы, только не синие. А голубой – это синий или нет? Обойдя кучу торговых точек, Андрей нашёл мыльницу нужного цвета в захудалом магазинчике возле самого своего дома. Даже удивительно, почему не зашёл туда первым делом...
       Упаковывая слиточек в полиэтилен и засовывая его в мыльницу, Андрей задумался. Чем ты занимаешься, приятель? Это то, чего ты так хотел? Неужто об этом писал Джек Лондон? А что бы сейчас сказал, например, Олег Куваев? Ты надеваешь куртку и шапку, снимаешь с крючка ключи, выходишь, запираешь дверь, натягиваешь перчатки и... и почему-то воровато оглядываешься. Ты видишь глаза Куваева и его насмешливую улыбку? Если бы он писал о тебе, у него бы появился первый отрицательный персонаж. Ты не думал об этом?
       Думал, ответил сам себе Андрей. Ещё как думал. Хотелось приключений; вот они. Что же до слитка в руке, то перед тем как попасть внутрь мыльницы, он абсолютно не возбуждал и не очаровывал, хоть и блестел, и это было главное.

       *    *    *
       Доехав до «Волны» и поставив Нюшу на обочине, Андрей пошёл к гаражам. Глянул на часы; всё рассчитано верно, без пятнадцати восемь вечера. Подсвечивая фонариком, свернул налево в пятый ряд и медленно пошёл вдоль гаражей. Вокруг ни души; чуть белесая от снега возвышающаяся над гаражами сопочка на фоне тёмного, почти чёрного неба. Облачно, поэтому звёзд не видно. Слегка задувает ветерок, поднимая лёгкую позёмку. Слева и справа гаражи, на каждой двери краской намалёваны кривые цифры. Вот слева 31 и 32, а между ними полуметровый промежуток, заполненный каким-то разномастным хламом.
       Андрей глянул на часы; осталось четыре минуты. Он прошёл чуть дальше. Прятаться, в сущности, не от кого. Не было и ощущения, что за ним кто-то наблюдает. На тонком снегу между гаражами ни одного отпечатка ног. Он повернул назад и пошёл по своей же цепочке следов. Поравнявшись с тридцать вторым гаражом, переместился вправо и аккуратно положил мыльницу около обломков шифера и прочего строительного мусора, который был навален между гаражами. И, не ускоряя шаг, двинулся к самому началу ряда – туда, откуда пришёл.
       Ох, кто бы знал, как чесалась шея оглянуться! Хоть краешком глаза, ну хоть чуть-чуть... Андрей напряг всю свою волю, чтобы не повернуть голову назад. И даже сворачивая вправо, покидая ряд номер пять, он нарочито повернул голову влево, в противоположную сторону, и лишь выйдя к четвёртому ряду, шумно выдохнул.
       Вокруг по-прежнему не было никого. Андрей почувствовал, что голова под шапкой вспотела. Кстати, где-то здесь в четвёртом ряду лёхин гараж. Он вытащил смартфон, нашёл нужную входящую СМСку и отправил в ответ три тройки.
       Больше всего на свете хотелось как-то обойти, обежать эти гаражи, выглянуть из-за угла, посмотреть... да хотя бы следы увидеть...
       Но теперь Андрей уже чётко осознал, что за ним следят. За ним, за его машиной. Может, следят каждую минуту – фиксируют, куда он пошёл, что делал, с кем общался. А может, и нет. Может, это всё лёгкая паранойя...
       В тот момент он и не предполагал, что настоящая паранойя ещё впереди.

       *    *    *
       Когда он вылез из душа, в телефоне его ждала свежая СМСка: «Благодарим Вас. Вы все сделали правильно. В ближайшее время ожидайте приятных новостей и следующую партию заказа».
       Ничего ужасного, если не считать того, что номер телефона был камчатский, билайновский.
       А ещё через два дня обе новых банковских карты пополнились на одинаковую сумму – с четырьмя нулями. Вкупе они превысили обычный месячный доход Андрея почти втрое. Основанием к платежу явилось выполнение работ по заказу № 307, плательщик – какое-то непонятное ООО «Галатея», а ниже – фраза: «Все налоги уплачены».
       В последний день старого года приятели погрузились на снегоходы и отправились на Горячий ключ – праздновать. Ещё по пути Андрей выключил телефон – во-первых, потому что мобильная связь в тех местах, мягко скажем, неустойчивая, а во-вторых, потому что не хотелось в тёплой дружеской обстановке отвлекаться на всякие мысли, которые уже начали настораживать. Празднование на Ключе обычно длилось три дня – с добрым застольем, песнями под гитару, весёлыми конкурсами, обязательной поездкой на снегоходах под Вилючинский водопад, купанием в горячем бассейне и снова застольем...

       *    *    *
       Вспоминая всё это, Андрей в очередной раз сползает вниз от амбразуры для перекура. Да и пожевать было бы неплохо... На часах почти полдень; всё оставшееся время он будет продолжать наблюдать, делать какие-то выводы... и решать вопрос, как быть дальше.

       *    *    *
       В той статье было написано, что тайная организация может прервать сотрудничество в любой момент и по любым причинам. Мало ли что им вдруг не понравится. Без каких бы то ни было уведомлений. Искать повторный выход на них бесполезно. Невидимая мафия с сетью подставных фирм, опутавшая своими сетями всю планету, станет недостижимой. Собственно, она и так недостижима и непостижима, а вот усердный её работник (или, скажем так, более или менее усердный) у них как на ладони...
       Обо всём этом Андрей напряжённо размышлял, когда получил второе задание, затем третье. Всего же до апреля он честно выполнил три заказа (включая самый первый) и теперь подумывал, что после четвёртого пора бы соскочить. Эта работа всё больше и больше попахивала криминалом... нет, не так; это был железный, стопроцентный криминал, притом с непредсказуемым результатом. А ещё Андрей уже чуть ли не кожей ощущал незримое присутствие рядом кого-то жуткого и непонятного, и эта неизвестность пугала уже всерьёз.
       Всякий раз тайная организация (Андрей условно и для краткости называл её фирмой) передавала ему золотосодержащий лом разными способами, ни разу не повторяясь. Последняя, четвёртая посылка была вообще доставлена пацанами, которых какой-то весёлый и добрый дяденька попросил занести сумку, при этом щедро заплатив. Этих пацанов Андрей неплохо знал, они часто играли во дворе; описать внешность «весёлого дяденьки» они не сумели, настолько путались в своих показаниях – что и немудрено, когда у них перед глазами пошуршали новенькими купюрами, которые привлекли их внимание куда больше. Пацаны сошлись лишь на том, что дяденька лысый.
       То же и с обратной доставкой. Одну «посылку» Андрей оставил под определённым километровым знаком на трассе Елизово – Паратунка и немедленно уехал в указанном направлении. Ещё одну положил в багажник автомобиля, который приоткрылся ровно в ту секунду, когда Андрей проходил мимо него в назначенное время. Из СМСки Андрей знал номер машины, но смысла в этом никакого не было – номер, несомненно, был «левым». Оглядываться Андрею запрещалось; он и не оглядывался.
       Что интересно: обе последних обратных посылки ушли в точно таких же синих мыльницах, что и первая. Уж таково было требование странного невидимого заказчика.
       Спортивные сумки, в которых передавался золотосодержащий лом, все четыре раза были одинаковыми. Он уже подарил одну Лёхе, а ещё две – Светке и Наташке. И даже хихикал, представляя, как они случайно встретятся на улице, и каждая из них будет коситься на сумку, которую несёт другая...
       Навевало грусть и то обстоятельство, что Андрей начал невольно присматриваться ко всем встречным людям, заведомо подозревая в каждом из них сотрудника «фирмы». И он был готов побиться под заклад, что некоторых людей, прежде совершенно незнакомых, он стал видеть чересчур часто и в не совсем характерных местах. Например, один патлатый тип в чёрной кожаной куртке постоянно ошивался неподалёку от его дома. Он попадался Андрею то в магазине, то на автостанции, то возле банка, то на верхнем мосту через Половинку, то просто недалеко от двора – и при этом он всегда ничего не делал, просто находился в таком-то месте в такое-то время, отсутствующим взглядом рассматривал окружающий мир и всё время держал руки в карманах. Точно так же, как и второй; похоже, что они и не особо-то прятались от Андрея. И вот как раз этот второй был лысым! Андрей видел его вблизи и без шапки; приятное, в общем-то, лицо, но вот эти бесцветные глаза... И лысина – он был не просто побрит налысо, он был абсолютно лысым, аж блестело. В первый раз он попался Андрею навстречу как раз тогда, когда он опустил в багажник указанного автомобиля свой третий выполненный заказ. Ну и дальше ещё несколько раз, в самых неожиданных местах. Эти две рожи уже начали пугать Андрея во сне. А ведь вряд ли они были единственными... Жизнь потихоньку превращалась в кошмар.
       Теперь Андрей доделывал четвёртый заказ и уже чётко отдавал себе отчёт в том, что всё это вовсе не то занятие, которому хотелось бы посвящать своё время, хотя оно, несомненно, носит признаки весьма интересного приключения, ещё и оплачиваемого. Поэтому он сделал простой и чёткий вывод: пора соскочить.
       Но как? И что за этим последует?
       Наверное, наступила пора посвятить в это дело Лёху. Навыки пограничника – они никогда не лишние, а бывших пограничников, как известно, не бывает.

       *    *    *
       Лёха выслушал Андрея со сдержанным беспокойством.
       – Ты идиот, да? – орал он. – Ты куда влез? Ты что, не знаешь, что бесплатный сыр только в мышеловках?!
       – Ну, положим, не такой уж и бесплатный, – вяло отбивался Андрей. – Я, чтоб ты знал, каждый вечер с этой химией вкалываю, от кусачек уже мозоли на ладони...
       – Лучше бы от штихеля мозоли на ладони! – не унимался Лёха. – Режешь своих кутхов – вот и режь! Живи как человек, а не как... как... – он споткнулся, подбирая подходящее сравнение.
       – Вот я и думаю, как слезть.
       – Думает он, ага. Нечего было вообще в эту хрень соваться! Голова – она тебе для чего? Налей ещё кофе. Вот что ты за человек, а? Национальная забава такая – приключения на свою задницу искать!
       Андрей лишь кивнул в ответ: что да, то да. Авантюрист – он везде и всегда авантюрист. Хоть, как говорится, в Африке, хоть на Камчатке. Но зато бесценный опыт есть! Не самый полезный, но всё же опыт. Теперь он умеет извлекать золото из печатных плат и контактных групп. Из песка и лома. Правда, так до сих пор и не знает, что такое реактив номер шесть и жидкость номер четыре из набора номер два... Однако главное во всём этом то, что золото как не было для него фетишем, так и не стало. Равно как и зарплата. И это главный пробный камень, который дал основной результат, притом удовлетворительный. Вот.
       – Доделывай, отправляй и пиши им, что всё, хватит, спасибо, – устало сказал Лёха.
       – Куда «пиши»? Там каждый раз новые телефоны! А форма связи на сайте не открывается, я пробовал уже!
       – Да записку напиши и прямо в «посылку» сунь. Или подойди на улице к своему лысому и скажи: ребята, всё. Ша. Я с вами больше не играюсь, так что мерси боку, всем досвидос, приятно было познакомиться... Ладно, шучу, шучу, – поспешил сказать Лёха, увидев, что Андрей едва ли не взъярён. – Будем думать. Придумаем. Чтоб и слиться по тихой, и чтоб статьи на тебе не висело. Вот же блин, уж лучше б ты золото своё по диким ручьям втихаря мыл...
       Они допили кофе, и Лёха умотал домой. Андрей же снова сел за лабораторный стол и врубил свой любимый «Eloy» погромче.

       *    *    *
       Ради интереса Андрей сканирует частоты в попытке поймать волну, на которой общаются все эти «работнички». Ведь не может быть так, чтобы не было постоянной радиосвязи между «бригадиром» и теми, кто оставлен в нижнем дозоре. Вскоре рация ловит нужный канал и обрывок разговора:
       – ...возвращаемся. Как понял? Приём.
       – Понял. Давай, двигай сюда. На связи.
       Ага, кто-то возвращается. Куда? Сюда, на «поляну», куда ж ещё. Впрочем, наблюдаем. Особым разнообразием в выборе частот эти ребята себя не балуют и тупо оккупировали 60-й канал LPD, а проще – «Автоканал Камчатка». На всякий случай Андрей сканирует оставшуюся часть диапазона LPD и весь доступный дециметровый, однако ничего не поймано, и рация остаётся на 60-м.
       Внизу около барьера ольшаника появляются четыре фигуры, каждая из которых тащит на себе огромную вязанку валежника. Они еле двигаются, потом что идти приходится в гору по нехоженой мягкой почве, которая бывает на участках, где лес и стланик постепенно переходят в альпийские луга. Трава здесь достаточно высокая везде, кроме того участка, который «работнички» уже порядком вытоптали.
       Затем поочерёдно проходят четыре доклада о том, что «всё тихо, ничего подозрительного», и Андрей мысленно хвалит себя: дозорные, и их четверо. Впрочем, нет. Они не могут находиться там постоянно, верно? Им должна быть предусмотрена замена. На кого? На «поляне» все при деле; значит, вторая смена часовых находится там же. Один наблюдает, другой спит. А может, на каждом посту не один отдыхающий, а два, и тогда там всего двенадцать человек, и все со стволами. А может, каждая тройка передаёт один и тот же ствол при смене, кто их знает. Но это вряд ли.
М-да. Восемь «работяг», кок, «бригадир» с «помощником», двенадцать охранников, шесть носильщиков дров... Нет, семь! Вон седьмой, идёт самым последним, притом налегке. Странно. В общем, всего выходит тридцать, такой вот получается общий расчёт.
       Кто они такие вообще? Геологи? Не похоже. Определённо, не геологи. Те не пришли бы такой большой партией. И раз проходнушка, то это не разведка, это добыча. Какая-нибудь частная артель? Или от какой-то золотодобывающей компании? Их вон сколько развелось, запутаться можно. Наличие оружия – ну, тут понятно, медведи, всё такое... однако часовые-то зачем? Кого-то они опасаются. А раз так, то это чёрные старатели. Без вариантов. Хищники. Незаконные добытчики рыжевья, такие же, как и он, Андрей. С той лишь разницей, что он ещё и грамма песка не добыл, а эти вон и проходнушку соорудили, и обводной канал к ней, и уже собираются буторить породу из шурфа. А «помощник» собрал металлодетектор и идёт вверх по течению.
       Андрей соображает: там склон покруче, а значит, там непременно есть пороги. Полочки. Там и течение куда слабее, но там скапливаются крупные золотины, которые разламываются камнями на более мелкие и медленно погружаются сквозь почву, ложатся на плотик. Вот он и пошёл искать те, которые пока не погрузились. А которые уже погрузились, те слишком глубоко, металлодетектор шиш возьмёт.

       *    *    *
       Ну вот, работа над четвёртым заказом подошла к концу, и приятели, совместными усилиями усидев бутылку коньяка, пришли к выводу, что следует ждать момента, когда будут доведены условия передачи заказа.
       – А может, сразу в полицию пойти, а? – жалобно спросил Андрей. – За чистосердечное ж ничего не будет...
       – А если будет? Откуда тебе знать, на какого следака нарвёшься? Какое у него настроение будет, какие факторы он учтёт, а какие нет... и если учтёт, то как. Вдруг ему срочно надо раскрываемость повысить?
       – И что?
       – И ничего. Судимость. Как минимум, прощай ствол. И штраф, это однозначно. И всё отберут, что имеет отношение. Причём не ты будешь определять, что имеет отношение, а что не имеет. Определять будут они. Лоток твой фирменный уж точно отберут. И лопатку твою, малую пехотную. И вторую, фельдибоберную складную, тоже. А в сухом итоге – всеобщий позор и ненависть трудящихся.
       Андрей выглядел подавленным. Печальное настроение владело им уже два дня подряд. Вчера ходил в магазин, и в каждом встречном мерещился следящий за ним человек от «фирмы». А в довершение всего снова попался тот мерзкий патлатый тип. Стоял на углу дома, руки в карманы, курил и тщательно изображал безразличие ко всему вокруг. Андрей вошёл в подъезд, сосчитал до пяти и осторожно выглянул наружу. Патлатого уже не было.
       Расставаться с карабином очень не хотелось. Андрей, что называется, вложил в него душу. Конструктор Симонов, наверное, не сразу узнал бы в нём своё детище. Камуфлированная ложа по типу СВД, приклад с подщёчником и резиновым затыльником, складные сошки, дульный тормоз, оптический прицел... Карабином Андрей действительно очень дорожил. В конце концов, однажды этот ствол спас ему жизнь, когда он наткнулся в лесу на шизанутого невменяемого медведя, который вёл себя «не по понятиям».
       – Может, пойти в ФСБ?.. – уныло спросил Андрей.
       – А что – ФСБ? – Лёха пожал плечами. – Ты меня спрашиваешь, будто я сам из ФСБ. Хрен его знает, Андрюх. Они-то ими, наверно, займутся, а ты всё равно будешь негодяй. В незаконном обороте рыжья участвовал? Участвовал. Ещё и деньги за это имел. И что ты хочешь? Кому ты нужен, чтоб тебя отмазывать? Сдашь им всё, что знаешь, а за своё получишь то, что полагается.
       Андрей курил одну за другой, и Лёха решил больше не нагнетать. Ситуация и впрямь была не очень. Можно пытаться противостоять чему-то, если ты хотя бы видишь это что-то. Или хоть примерно что-то знаешь. А тут – что?

       *    *    *
       «Странные они какие-то, – думал Андрей. – Казалось бы, чего проще: скажем, ровно в три часа ночи я выхожу из своего дома и кладу «посылку» за углом, после чего немедленно возвращаюсь; они наблюдают, убеждаются, что я вошёл в подъезд, и тут же её забирают. Зачем такие дурацкие сложности?»
       Как в воду глядел. Условия отправки четвёртой «посылки» выглядели именно так, только не в три часа ночи, а в час дня. И не на углу дома, где жил Андрей, а в парке неподалёку. Традиционную синюю мыльницу нужно было положить в обычный чёрный пластиковый пакет с ручками для переноски, который следовало аккуратно опустить в урну возле такой-то скамейки, после чего уходить в сторону центральной площади и не оглядываться.
       Нет, ну просто какой-то натуральный шпионский фильм! Классический идиотский способ передачи.
       Где-то год назад, пересматривая сериал «ТАСС уполномочен заявить», Андрей улыбался: до чего ж тяжко жилось шпионам в ту пору! Тайники, закладки, микроплёнки, пароли помадой на столбах... То ли дело сейчас – передавай через интернет что хочешь, по обычной электронной почте или в соцсетях, и никто не поймает... Картинки, видео, текст – да что угодно!
       А вот сейчас они с Лёхой подготовили целую операцию. Ровно без пяти час Лёха будет проезжать мимо парка; нужная скамеечка хоть и находится не прямо у тротуара (а чуть в глубине), но всё равно хорошо видна. У Лёхи «забарахлит» мотор, он остановится, выйдет, поднимет капот и начнёт, чертыхаясь, ковыряться в движке, а из-под капота украдкой будет сканировать обстановку, фокусируясь на скамеечке и урне.

       *    *    *
       На этот раз патлатый тип нигде по пути замечен не был. Зато Андрей увидел Лысого – в чёрной утеплённой бейсболке, но всё же это, несомненно, был он. Андрей неспешно двигался к парку и видел, как со стороны автовокзала подъехал Лёха. Его «субарик» остановился точно в оговорённом месте; Лёха вылез и поднял капот. Всё шло по плану, и появление Лысого, в общем-то, не выглядело аномалией. Просто было неизвестно, где именно он появится и будет ли это именно он.
       У Андрея было три лишних минуты, когда до нужной скамеечки оставалось метров двадцать. Он достал сигарету, чиркнул зажигалкой, мельком взглянул на часы: пора! Народу в парке почти не было. Проходя мимо урны, он быстрым движением (которое отрепетировал раз десять) аккуратно приподнял руку с пакетом и плавно опустил его в урну. Скосив глаз на Лёху, Андрей увидел, что тот болтает с каким-то полицейским – правда, стоя лицом к парку.
       И в этот момент встречный прохожий – какой-то парень в горнолыжной куртке – неуклюже поскользнувшись на ровном месте, толкнул Андрея в левое плечо, да так, что его чуть ли не развернуло назад. «Ой, братан, извини!» – пробасил парень и пошёл дальше, а Андрей увидел возле скамейки какую-то упитанную девушку в синем пальто и с длинными волосами. Откуда она взялась?!
       Помня, что оборачиваться нельзя (но что поделать, если так уж вышло? чёртов этот парень), Андрей лёг на прежний курс, дошёл до центральной площади и от неё повернул к дому.
       Дома он едва успел заварить кофе, как запиликал домофон. Это был Лёха.
       – Ну, что?
       – Плохи наши дела, – удручённо сказал Лёха и подул на горячий кофе. – Тебя пасло аж пять человек. Все, кто там был.
       – Что?! Сколько-сколько?
       – Пять, – Лёха пожевал губами. – Ты шестой, я седьмой, а больше в этой части парка никого не было. Все, кто там был, – все контролировали тебя. Обложили тебя, обложили.
       – А что это за мент был? Кто забрал «посылку»? Почему пять? – Андрей бомбил Лёху вопросами.
       – Не всё сразу. Итак, за тобой шёл какой-то кекс в чёрной бейсболке, метрах в двадцати.
       – Лысый! – выпалил Андрей.
       – Не знаю, лысый или не лысый. Говорю же, в бейсболке был, а физиономию я не разглядел. Я вообще твоего Лысого в лицо не знаю. Это раз. Два – это толстая деваха в синем пальто, она около скамейки остановилась буквально на секунду. Она как-то быстро откуда-то вырулила, я вообще не понял, как она там появилась. Три – это балбес в спортивной куртке, который тебя толкнул. Ему что, дорожки мало было? Он нарочно тебя толкнул, сто процентов. Ещё один мужик на той стороне улицы, он тебя через дорогу фотографировал. Или видео снимал. В общем, стоял лицом в твою сторону, в руках камера, и он её поднял к морде. Потом сразу убрал камеру в футляр и пошёл в сторону рынка. Это четыре.
       – А пятый? А мент? Чего ему от тебя надо было?
       – А он и есть пятый. Это гаишник, я даже не помню, как его зовут. Где-то как-то пересекались когда-то... И тут он вдруг ни с того ни с сего тормозит, выскакивает из машины и такой радостный ко мне: о, какие люди! привет! как дела? как сам вообще? А сам при этом в твою сторону поглядывает. Ну, давай, пока, говорит, бывай, ты звони, если чо! Сел в машину и уехал. Вот из-за него я и не заметил, как деваха появилась и куда делся твой этот лысый в бейсболке.
       – То есть посылку забрала деваха, – сказал Андрей.
       – Деваха подошла, остановилась на секунду, чуть повернулась спиной ко мне и сразу дальше пошла. Я не видел, что она там руками делала. А твой лысый – он даже близко не подходил. Стоял поодаль, ближе к кафе, а потом тоже свалил, я даже и не заметил когда и куда. Как и тот, который тебя толкнул. Я ещё минут пятнадцать как бы чинился и на ту урну смотрел. Никто к ней больше не подходил.
       – А больше там никого и не было... Получается так, да?
       – Получается, так, – подтвердил Лёха. – Удивительно вообще, что в середине дня парк почти без людей. А те, что были, все подозрительные. Кроме прохожих на тротуаре. И девахи.
       – Почему – «кроме девахи»? – не понял Андрей.
       – Вот что, Андрюх, – сказал Лёха. – Допиваем кофе, едем ко мне и растапливаем баньку. По пути возьмём пива. Деваха – она не подозрительная. Она точно от «этих». Стопудово. Понял?

       *    *    *
       Изрядно попарившись и напившись пива, приятели посмотрели старую французскую кинокомедию про Ришара и зонтик, а потом дружно завалились спать. Главная тема дня на всё это время была закрыта, они даже не сговаривались. Утром Лёха уехал на работу, а перед этим завёз Андрея домой.
       «Странно, что до сих пор нет СМС», – подумал Андрей, и тут же плямкнул телефон. Неизвестный камчатский номер всё в той же прежней манере благодарил за хорошо выполненную работу.
       Андрей скинул куртку, разулся, вошёл в маленькую комнату и остолбенел: лаборатории не было. Пустой письменный стол... Ни оставшихся реактивов, ни инструментов, ни тиглей, ни колб. Он бросился к сейфу – карабин на месте. В кладовке ящик с патронами – тоже на месте. Кинулся в большую комнату, выдвинул ящичек – вроде, все документы на месте. И вообще всё на месте.
       Кроме лаборатории.
       Минут пять Андрей стоял, тупо уставившись на стол, а потом вспомнил про статью, с которой всё начиналось, взял в руки распечатку и нашёл нужную фразу: «Что будет, если вы не захотите дальше работать на эту организацию? Ничего не будет: у вас просто заберут лабораторию с оставшимися химикатами и скажут «до свидания».
       Вот. Забрали. «До свидания» не сказали. Будто и не было ничего.
Но как они проникли в дом? Андрей вспомнил мастера, который устанавливал ему новую китайскую дверь: «Все эти двери и замки – для дилетантов. Для тех, кто не знает и не умеет». Андрей тогда ещё спросил: «А ты умеешь?». Мастер усмехнулся и продолжил работу. Дверь получилась красивая, с ригелями и с двумя замками. Впрочем, обычно Андрей запирал только нижний.
       Он схватил телефон, чтобы немедленно позвонить Лёхе, но тут же передумал. Вечером сообщу, решил он. И уж точно не по телефону.
       Ощущение было двояким.
       С одной стороны, облегчение, потому что мучительный вопрос разрешился сам собой. Мало ли почему они решили прекратить? Может, не понравилось что-то. Может, потому что он один раз оглянулся, хоть и поневоле. А может, это была подстава, его специально толкнули, чтобы он оглянулся и таким образом нарушил правила. Странные люди... они могли в любой день поставить бекар и вообще не называть причин.
       С другой стороны, тот факт, что у него забрали лабораторию, вовсе не означает, что всё закончилось. Опасность замаячила с новой силой. Впрочем... а что он такого знает? Как войти на нужный сайт? Да эту статью прочитали тысячи человек в интернете...
       И тут Андрей чуть не прикусил язык. Он, оказывается, всё это время разговаривал сам с собой и вдруг осёкся. А что, если он такой в Елизово не один? В самом деле, какая мафия будет в захудалом отдалённом райцентре на самом краю страны содержать штат наблюдателей, курьеров и Бог весть кого ещё, прорасти в полицию и (наверняка) в прокуратуру, а может, и в ФСБ. И всё это ради одного человека, который раз в месяц добывает им слиточек золота из печатных плат? Да здесь таких наверняка с десяток, и ладно, если только с десяток... А Петропавловск? А Вилючинск? Да вообще вся Камчатка и вся страна, и в каждом городе филиал...
       Андрею стало жутко. «Налоги уплачены» – да в этой фразе вообще всё! Он о них не знает ничего, а они о нём...
       Стоп. А вот и ответ. Если они знают о нём всё, то знают и друга Лёху. И если Лёха появился на месте передачи «посылки», да ещё с такой кустарной конспирацией, то они делают простой и однозначно правильный вывод: я ему проболтался. Поэтому забрали лабораторию, и всё, мы друг для друга больше не существуем. Адью-с.
       Интересно, оплатят последний выполненный заказ или нет?
       В любом случае, к чёрту такие приключения.

       *    *    *
       Вечером Лёха сказал:
       – Ой, ну и слава Богу. Считай, легко отделался. Теперь сиди и режь свои нэцки-пэцки. Будь прилежным пай-мальчиком. А в конце мая идём на сплав. Не забыл, что лодку заклеить надо?
       Удивительно, но через два дня на обе карты пришёл гонорар. Всё точно так же, равными долями и с положенным количеством нулей. От какого-то ООО «Стардаст». И да, с неизменными «оплата по договору № 307» и «все налоги уплачены». Чёртовы педанты, подумал Андрей с неудовольствием, но тут же поправился: «Порядочные джентльмены, мать их так и разэтак».
       Но ещё целую неделю после этого Андрей ввиду выработавшейся подозрительности продолжал всё так же всматриваться во все лица подряд, пытаясь подметить малейшую неестественность в поведении. Патлатый тип с руками в карманах и отсутствующим взглядом больше не попадался – равно как и толстая деваха, и тот балбес в горнолыжной куртке. Не говоря уже про Лысого.

       *    *    *
       Пока носильщики дров медленно движутся в сторону «поляны», Андрею хочется внимательнее рассмотреть направление отхода.
       Он сползает вниз от амбразуры, переворачивается на спину и подкладывает рюкзачок под затылок. Подбородок упирается в грудь. Андрей аккуратно разворачивает карабин, берёт его плашмя и кладёт приклад на правое плечо, приближая зрачок окуляра почти к самому глазу. Вращая кольцо кратности, внимательно просматривает путь, которым предстоит ползти до озерца и рюкзака в зарослях.
       Самое сложное – представить, как будут выглядеть нужные ориентиры с высоты глаз ползущего человека. Например, вон та дальняя сопка с острой вершиной. Заслонит её ольшаник или нет? А вон те две небольших скалы на дальнем склоне – они вообще как створные знаки, как раз нужное направление; однако дальняя скала видна только отсюда, там она будет скрыта... Зато можно прикинуть угол между ближней скалой и той острой сопочкой; допустим, градусов сорок пять – значит, нужно будет держать чуть острее, скажем, сорок, на глазок, и тогда не выползешь прямо на берег озерца, не надо будет потом делать лишний крюк...
       Цирк – амфитеатр. Эх! Был бы он хотя бы просто плоским... или более бугристым...
       Андрей закрывает глаза и пытается представить себе вид сверху, предварительно выругав себя за то, что не сделал распечатку.
       Карты? Карты-то есть. Генштабовские, многие из них давно рассекречены, их можно накачать в интернете хоть тонну. Есть даже несколько пятисотметровок, но в том-то и беда, что если даже двухкилометровок вполне достаточно, чтобы доехать до среднего течения Быстрой (а дальше топать пешком), то нужный Андрею цирк на них выглядит совсем маленьким. Он там даже не похож на цирк. Озерцо не показано вообще; нет и ручьёв. Увы, масштаб не тот. Карта лежит в рюкзачке, что толку-то? А нужной пятисотметровки у Андрея нет – он даже не представляет, где её можно найти.
       Но зато есть спутниковые карты-снимки. Правда, опять же, не здесь, а дома. Андрей обследовал весь район с максимально возможным приближением, запомнил всё, что смог запомнить, и тем удовлетворился. Получается, что напрасно. Сейчас нужна точность уровня «десять метров», а её-то и нет.
       До «работничков» метров примерно девяносто; самые дальние, которые роют шурфы – ну, допустим, сто сорок или сто пятьдесят. Вниз до озерца – двести или даже больше. Озерцо в диаметре тридцать пять... два-пи-эр пополам... и дальше сотня метров до зарослей. Вон та кривая берёза торчит из ольшаника... там «коридор», там поляна, там рюкзак.
       Вопрос всё тот же: увидят они его, ползущего среди низкого кустарника, или нет. С двухсот, с трёхсот, с четырёхсот метров. У него практически не будет возможности узнать, обнаружен он или нет, потому что нельзя высовываться даже на секунду...

       *    *    *
       На сплаве Лёха торжественно подарил Андрею синюю мыльницу.
       – В магазине последняя была, – сообщил он, улыбаясь до ушей.
       В мыльнице обнаружилась упаковка с обычным дегтярным мылом под названием... разумеется, «Детское».
       Андрей хмыкнул, но подарок, конечно, взял. Никто из присутствующих ничего не понял, но все весело ржали.
       Андрей спрятал мыльницу в рюкзак, встал и вышел на берег реки. Первая ночёвка традиционно была на этой косе, но теперь Андрей смотрел на всё чуть другими глазами.
       – Вот смотри, Лёха. Видишь, как закручивается берег? Сперва здесь вон туда, а потом вон там обратно.
       – Ну.
       – Гну. Закон Бернулли. Вот тут скорость течения уменьшается, там увеличивается; а с той стороны наоборот. И глубина, соответственно, разная. Тут наносит, там вымывает; и там тоже: с этой стороны наносит, с той вымывает. Потому что скорость разная.
       – И что?
       – А то, что золотые чешуйки тяжёлые. Где течение тухнет, там они тонут. И накапливаются...
       – Тьфу, блин. Кто о чём, а голый про баню, – Лёха повернулся и пошёл к костру, где уже подходила уха. – А кто вы такие вообще, чтобы мне не налить? – пискляво завыл он, пританцовывая. – Я вам тут не здесь! Я что, кому-то выпивать бросил?
       Андрей засмеялся и пошёл за ним.
       Эту реку геологи исследовали на предмет золота в числе первых. Конечно, она «золотила», и на двух её притоках были обнаружены места, в которых можно было бы добывать в промышленных масштабах. Потом нашли и третий приток, много ниже. И ещё одно место. Все четыре точки были опробованы и законсервированы «на будущее», хотя в двух из них даже успели поработать бульдозерами.
       Вопросы промышленной добычи золота Андрея не интересовали. В ней не было буйного духа дикого старательства, духа поиска – такого, какой ветвился, расцветал и благоухал в душе Андрея.
       Другое дело – геологи. Поставили базовый лагерь и пошли в «радиалки» во все стороны, попутно глядя себе под ноги. Сто километров туда, столько же обратно. Через тундру, болота, реки и речушки, через горные хребты, перевалы и вершины... С собой ствол и немножко дежурной еды, остальное пропитание добудешь на маршруте. Обратно – полный рюкзак камней. Потом сидеть, думать и пытаться понять, почему и как формировался лик планеты конкретно тут, в этих местах. Вот здесь сморщивалось, тут проседало, там выпирало, причём выпирало до тех пор, пока не лопнуло, и тогда раскалённая лава залила всё вокруг, а потом потрескалась... И так миллионы лет. И был огромный вулкан. Преогромный. Эверест по сравнению с ним – тьфу, семечки. Почти пятнадцать километров высотой. Изливался лавой до тех пор, покуда не стал тяжелее самого себя. И обрушился. И вот они, подземные богатства, повылазили наружу. Эти – там, а эти – тут. Теперь есть картинка, есть понимание. Геолог пишет отчёт; промышленники прикидывают, как воспользоваться его результатами.
       Чего Андрей ну совсем уж никак не мог понять – женщина-геолог. Тут бы мужику такое выдержать, вынести, не согнуться и не сломаться... Однако были такие супертётки, которые делали одиночные выходы по двести километров туда-сюда, и выживали, и медведя не боялись, и полные рюкзаки камней приносили наравне с мужиками. Некоторые при этом ещё и беременные. Непостижимо...
       Геология – наука. Надо много, очень много знать. И много уметь. И верить. И добиваться. Геолог – он как яхтсмен-одиночка в океане, упрямый и устремлённый кругосветчик. Андрей мысленно снимал шапку перед этими великими людьми, про которых широкая общественность традиционно ни черта не знает. Ну... почти ни черта.
       Старателю, конечно, тоже неплохо бы понимать самые зачатки геологии. Например, в минералах слегка разбираться. Впрочем, особо многого-то и не надо. Кварц – это вот такое. И вот такое. Сланцы? Ну вот тебе сланцы, выглядят вот так, а вот сланцевые щётки. Что такое галька, знаешь? Прекрасно. Серый шлих, чёрный шлих, он же магнетит. А все прочие бокситы, касситериты и лучистые колчеданы – от лукавого. То есть факультативно, хотя, безусловно, тоже очень интересно. Для Андрея всё это было неизведанным бамбуковым лесом.
       И да: в каком виде природа выдаёт человеку золото. Вкрапления в кварц, самородки (малюсенькие самородки называются клопами), россыпи в земле и россыпи на речных косах, чешуйки-золотинки – вплоть до невесомых. Трудный путь, который проходит золото с момента выхода на поверхность планеты до момента выноса рекой в океан. Где и как оно накапливается на этом пути, по каким признакам можно о том судить. И как найти. Дальше – вопрос добычи и складирования, и на этом месте старатель в Андрее почти сразу умирал, потому что тот максимум, который сформировался в его мозгу, занимал размеры небольшого светло-серого замшевого мешочка с завязочками. Так случается, когда целью является сам процесс.
       Конечно, на иной речке этот мешочек рыжего песка ты будешь намывать лет пять. Или десять. А в каком-то месте – две недели. Андрей, разумеется, считал себя везучим и знал, что именно ему попадётся место второго рода. В конце концов, старательство – это не его профессия, не способ обеспечить пропитание и так далее. Его золото не принесёт ему денег; его золото принесёт ему удовлетворение зова приключений. Это игра в старателя, не более.
       Но если хочешь выиграть или хотя бы получить кайф от игры, то к любой игре следует относиться всерьёз. И играть всерьёз. Как в преферанс с настоящими друзьями, когда всерьёз рубятся на деньги, но потом просто не выплачивают друг другу выигрыш, потому что друзья. Такая игра в игру под названием «преферанс». Кто-то презрительно поморщится, а кто-то очень даже легко поймёт.

       *    *    *
       И всегда помнить слова, когда-то сказанные Игорем: «Не дай Бог тебе этим заниматься».
       Это уж точно...
       Андрей мысленно глядит на себя со стороны: ложбинка меж камней, ручей, зелёная трава – и он с карабином. Неровный сектор, кусочек цирка, окружённого горами, по сектору бежит ручей, а чуть выше снежник, из-под которого он, собственно, и бежит. А наверху в борте цирка – мощная кварцевая жила. Он один, их минимум тридцать. Что будет дальше, не знает никто.
       Ну? Неужто у кого-то повернётся язык назвать это скучным и неинтересным приключением?

       *    *    *
       С настоящим геологом Андрей познакомился у Пашки.
       Пашка был радиолюбитель и жил на Геологах.
       Это так принято говорить – «на Геологах». Когда-то давно в Петропавловске на пригорке к востоку от Сероглазки был посёлок геологов. Там же располагалось – и располагается до сих пор – их главное управление. Оттуда геологи разъезжались во все стороны на ГТСках, разлетались вертолётами. Если Камчатка даже сегодня необжитый край, то в те времена она была совсем дикой. Геологи изучали, как устроена Камчатка «из-под земли» и находили всё новые и новые её богатства. Золото, серебро, платина, алмазы... Они уходили на пенсию и продолжали жить в своём посёлке, который разрастался и со временем превратился в микрорайон из нескольких улиц, который по-прежнему так и называют – Геологи. Там среди прочих живут дети и внуки тех, кто таскал по Камчатке полные рюкзаки камней, вновь и вновь открывая её, уже открытую, для потомков.
       С Пашкой Андрей познакомился в магазине радиотоваров, куда приехал в поисках достаточно хорошей, но желательно недорогой УКВ-радиостанции. Слово за слово – в общем, Пашка тогда здорово помог Андрею, хотя ту рацию потом пришлось по ряду причин сменить. Они иногда созванивались, Андрей привозил для пашкиных друзей резные деревянные безделушки, они пили что попало, охмуряли девчонок и слушали хороший рок-н-ролл. Пашка, как уже сказано, был коротковолновик со стажем, имел законный позывной и умел тыкать паяльником точно туда, куда надо.
       Пашкина мать когда-то работала поварихой в геологических экспедициях и объехала едва ли не половину Камчатки. Поэтому ничего удивительного, что в один прекрасный день в гости к Пашке зарулил настоящий геолог. Пашка чинил маленькую китайскую рацию, которую Андрей по неосторожности уронил за борт, и хорошо, что глубина была смешной, а вода пресной. Всё, на что у Андрея хватило ума – это положить её (без аккумулятора, конечно) на ночь в миску со спиртом, а потом как следует просушить. Ура, рация заработала – всё, кроме микрофона, и поэтому приходилось пользоваться выносной гарнитурой. Пашка сказал, что заменит микрофонный капсюль в шесть секунд – Андрей даже не успеет вискарик по стопкам разлить.
       Геолога звали Аркадий. Среднего роста поджарый крепыш с глубоко посаженными глазами, морщинистым лбом и абсолютно лысый. Его лысина блестела, как лысина Лысого, но это был, конечно, не Лысый. Аркадий был возрастом за полтинник, но кабинетным работником пока что не стал. Всё лето он проводил в поле, а зимой строчил отчёты и готовил запланированные экспедиции на следующий год. В свободное время писал стихи и песни, выступал на бардовских фестивалях и был не лишён чувства юмора – впрочем, порой более чем своеобразного. В общении оказался прост, прям и удивительно доступен, они буквально с первых минут перешли на «ты».
       Процесс обмывания отремонтированной рации затянулся. Пели песни, болтали о том и о сём – в общем, в какой-то момент Андрей напрямую спросил у геолога, есть ли возможность посмотреть отчёты каких-либо геологических партий. Ему хотелось получить принципиально положительный ответ, а какие именно отчёты и каких именно партий – он потом посмотрит в «Геологах Камчатки» и уточнит.
       – Вот даже не спрашиваю, зачем оно тебе надо, – сказал Аркадий с набитым ртом. – Нереально.
       – Почему? – разочарованно спросил Андрей.
       – Потому что ДСП. Для служебного пользования. То есть хранятся на уровне грифа «секретно».
       – А чего там секретного-то? – Андрей тщательно изобразил наивность.
       – Вай, слюшяй, да! Савсэм нэ панимаэшь, да! Савсэм глюпий малчык, да!
       Пашка громко заржал и налил ещё.
       – К тому же ещё от масштаба съёмки зависит, и от того, какие листы... Что-то выборочно – это одно, всё вместе – уже другое. Я уж не говорю о том, что ты ни фига в них не поймёшь.
       – М-да, – озадаченно сказал Андрей.
       – Золото мыть надумал? – впрямую спросил геолог, протыкая Андрея взглядом.
       – Ну... почему ж именно золото...
       – Ну а что ещё, – Аркадий улыбнулся. – Не щебний же. И не кирпичий.
       Пашка снова заржал.
       – Не юли, старатель! Старателю юлить не пристало. Хочешь золотца намыть и не знаешь где? Дык, на Каменистом, знамо где. Там до сих пор ещё мыть и мыть.
Про ручей Каменистый Андрей читал, а как же. Первая промышленная золотодобыча на Камчатке. Собственно, посёлок Северные Коряки из-за этого и появился.
       Аркадий внезапно сделался серьёзным.
       – Только упаси тебя Бог туда соваться.
       И Андрей вздрогнул, потому что формулировка почти дословно повторила ту, давешнюю.
       Закипела вода, и Пашка закинул вторую порцию пельменей.
       – Видишь ли, Андрюша, промышленная добыча там давным-давно свёрнута. Крупное злато вычистили. Но мелкого ещё полно. И хищники по тем дебрям пасутся в полный рост. А конкуренты у них как бы не очень-то в почёте, сам понимаешь, так что судьба хищника-чужака заведомо печальна. Места там достаточно глухие.
       – А на других речках?
       – А на других речках ни черта нет. Вернее, не совсем так. Есть-то почти везде, но очень уж долго мыть придётся. Ну, или найди свой ручей, – он выделил эти слова, «свой» и «ручей», – но никакой гарантии, что он уже не чей-то. Или вот придёт к тебе чужак. А? Последствия вариабельны. Сказать почему? Потому что это не золото. Золото – это то, что государство добывает, а хищники добывают рыжевьё. Пойми разницу. Впрочем, государство тоже не очень церемонится. Я уж не спрашиваю, что ты с ним, намытым, делать будешь. Наливай.
       Размягчённый вискариком мозг Андрея чуть было не вывалил ответ: «Соберу в мешочек и выкину к чёртовой матери обратно в ручей». Однако он непостижимым образом сдержался.


продолжение далее >>>

иллюстрация:
на приведённой вверху фотографии, сделанной автором в 1994 году – вершина 968,3, послужившая прообразом вершины 986, а на переднем плане – перевал 810, круто обрывающийся вправо, в цирк с озерком; снежники с вершины 968,3 ведут туда же.