Не предай

    
     Предательство. Самое обидное и больное, что может сделать человек человеку. Предавший единожды, предаст и во второй, и в третий раз.
     Лара смотрела сквозь лицо, сидящего перед ней субъекта и не могла понять, как она могла не распознать в нём сермяжного мужика и  примитивного  подлого приспособленца. Всё эта бабья жалость…
Она резко поднялась и направилась к  выходу.
   - Ты куда? Я ещё не всё сказал…
   - Прощай!
      Она глубоко вздохнула и медленно пошла по Гоголевскому бульвару. Осенний воздух несравним ни с чем: терпкий, как мускатное вино, горчит ольховой шишкой, сожжённой в костре, напоминая о скоротечности жизни.
     Лара вспомнила тот мартовский день, когда он впервые подошёл к ней. Она вела группу иностранцев в Музее изобразительного исксства на Волхонке. Его она давно приметила, вот уже вторую неделю он ходил за ней, вернее слонялся вслед за группой. Сначала Лара подумала, что он полиглот, знает не менее трёх языков, судя по её экскурсантам, но потом поняла – убивает время. Наконец он заговорил.
   - Вы интересно ведёте экскурсию, очень познавательно, извините, - сказал он и умолк, как будто был в чём-то виноват перед ней.
   - Спасибо, а вы всё поняли?
   - Да, кое-что…
     Ответ удивил её и рассмешил.
   - Позвольте, но вы не слушали меня ни единой минуты, вы, что делаете в музее?
   - Тяну время. Меня зовут Игорь. А вас я знаю как, - сказал он, глядя на бейдж на её груди, - понимаете, у меня закончился резерв сил: физических, духовных, моральных и всех какие только есть. И вообще меня нет.
   - Я заметила это. Хорошо, что слоняетесь в музее, а не в ночных клубах и барах.
   - Да, пить я тоже не могу, за рулём и работа, я – экономист. А потом это уже всё было…
   - И что же вас так поистрепало?
     Он вздрогнул и покачал головой.
   - Не надо так говорить, она не виновата. А впрочем, вам это не нужно знать, я лучше пойду.
     Он развернулся и быстро побежал вниз по лестнице. В какой-то момент она даже испугалась, что он упадёт, но всё закончилось благополучно.
   - Странный человек, что-то с ним не так. Вроде непьющий, симпатичный, одет прилично и вид интеллигентный, - подумала Лара и решила просто забыть обо всём.
     Но на следующий день после работы она снова увидела его на ступеньках парадного подъезда.
   - Лариса Евгеньевна, простите, можно я вас провожу.
   - А я уже пришла, вон моё метро в ста метрах.
   - И всё же хотя бы до метро.
   - Почему нет, вы меня заинтриговали, признаюсь.
   - Почему я к вам подошёл? Мы с вами одного возраста где-то, мне будет пятьдесят, только жизнь уже кончена. Понимаете, у меня умирает жена. Вот уже три года мы боремся, были надежды, вера в победу над болезнью, этим держались, но она устала и перестала бороться. И я уже ничем ей не могу помочь, смотреть на то, как она сгорает, нет сил, я тоже сдался. Вот и вся правда, - он отвернулся и по опущенным плечам, она поняла, что он плачет.
     Лара растерялась, но поддавшись первому порыву, положила руку на его плечо.
   - Ну, успокойтесь. Знаете, говорят, что Господь Бог даёт ношу по силам. У каждого свой крест. Вы всё сможете, справитесь, я уверена в этом. Идите домой, она ждёт вас.
   - Нет, она на наркотиках и редко приходит в себя, уже скоро, сказали на днях…
   - Вам нужно идти к ней, идите же… Ещё Господь сказал: «Не предай»…
     Лара быстро вошла в метро, её мучил один вопрос, почему она? Именно её он выбрал для излияния своего горя, в качестве «королевского дупла», куда можно кричать о самом сокровенном и никто не услышит. Но она живая и сопереживает ему! Что с ней не так? В конце концов, есть церкви, где исповедуются, она простой человек, пусть одинокий и неустроенный в личной жизни. Зачем ей ещё чужая беда?
Но здравый смысл говорил иное: она уже вошла в тебя и поселилась  там надолго.
     Дальнейшее происходило по сценарию плохого «мыльного» сериала, это она сейчас так думала, а тогда она бросилась спасать этого обезумевшего от горя мужчину. Это сейчас она понимала, что рядом были взрослые дети, родственники, и они должны были помочь ему, а не она. Он три месяца после похорон рыдал по ночам в её квартире, при этом целуя и благодаря за сострадание, предавая сначала жену, а теперь и её.
     И вот сегодня он объявил, что женится на сестре жены, он привык к ней за эти три года, так привык, что рядом никого не видит и дети не против. Сказал так буднично, словно собирался взять собаку, привязавшуюся к нему на улице.
     Лара не заметила, как дошла до Арбатских ворот, она передёрнула плечами и стала отряхиваться, чувство страшной нечистоплотности охватило её, хотелось бежать в баню и смыть с себя всё, что свалилось на неё так неожиданно и мучительно. Она достала телефон и позвонила мужу, они расстались, как принято говорить «хорошо», отношения себя изжили. Обида была лишь на то, что он забрал и дочь, уезжая в Англию, ссылаясь на её учёбу в престижном вузе.
   - Сергей, здравствуй, как Алиса?
   - Лара, что случилось? У тебя голос дрожит, ты здорова?
   - Да, всё хорошо. Просто скучаю по Алисе.
   - На Рождество она приедет к тебе, потерпи немного, она сейчас на лекции.
   - Понятно. У тебя как дела?
   - Преподаю, как всегда, всё по–прежнему. Лара, я тоскую по Москве, если я приеду с Алисой, ты примешь меня?
   - Бронируй гостиницу, а там посмотрим…
     Она отключила телефон и облегчённо вздохнула. Почему – то её преследовала одна навязчивая мысль, откуда она, Лара не могла вспомнить: «предательство – это путь к возмездию». Может быть, только ей это уже не важно.  Это не её, а чужая жизнь, случайное касание к ней принесло боль, но она с ней справилась и стала сильнее.
     Красивая мелодия коснулась её слуха, она направилась в переход, там часто играл юноша флейтист, играл талантливо с чувством. Около него всегда стояли люди. Вот и сейчас одинокие прохожие слушали его изумительного «Одинокого пастуха». Музыка трогала самые тонкие струны их душ, объединяя и сплетая в единое целое, уводя за собой в мир прекрасный, чистый, без боли, страданий и предательства.