Париж

Светлана Ивановна была миловидна и приветлива.
- Я куратор вашей группы. Сейчас я раздам вам эти папочки, берегите их. В них – путеводитель по Парижу, перечень экскурсий и их расписание, направление в отель с указанием забронированного номера, адреса ближайших кафе и ресторанов, телефоны такси, экстренных служб, всякое может случиться.
- Се ля ви – подтвердил я.
- Вы уже совсем освоились, по-французски говорите, мы можем продолжить этот разговор вечерком у меня в номере…
Эти слова, обращённые ко мне, она произнесла как-то особенно тепло.
- На этом мы расстанемся, у вас сегодня свободная прогулка по городу. Впитайте в себя атмосферу парижской жизни, обаяние города и его жителей и тогда наши будущие экскурсии станут ещё насыщеннее, объёмнее. До вечера! Встретимся на ужине в ресторане при отеле.
Грациозной походкой она удалилась, а мы, глазея по сторонам, выбирали маршрут прогулок, каждый своей. Я пошёл ближайшей улицей и вышел на площадь с фонтанами, виденными в одном из художественных фильмов. Голуби ворковали, бегая между фланирующими горожанами и туристами. Лица людей были украшены довольными улыбками сбывшейся мечты. Я обратился с вопросом к одной симпатичной паре, спросив, как мне пройти к Елисейским полям. Они радушно показали мне направление движения, сказав, что это недалеко. Меня, почему-то, нисколько не удивило, что вопрос я задал по-русски, а ответили они по-французски, но я их тоже понял.
Не торопясь, я направился в сторону, указанную рукой, и вскоре оказался там, куда хотел попасть. Встречные люди смотрели с доброжелательными улыбками, некоторые, с полупоклоном, приветственно приподнимали шляпы, как знакомому. Я, довольный таким вниманием, тоже, как мог, приветствовал их, прижимая руку к сердцу, поскольку шляпы у меня не было.
День был солнечным, но не слепящим, тень улиц несла прохладу, но без холода. Не спеша,  прогуливаясь по улицам, я читал их названия, любовался декором домов, ажурностью решёток ворот и балконов, всё было аккуратно подштукатурено и подкрашено, как будто город радушно готовился к приезду гостей. В перспективе многих улиц я наблюдал знакомый силуэт Эйфелевой башни и понимал, что я не заблужусь, ориентир для блужданий по кругу был. Много раз в командировках я пользовался этим приёмом для неплановых прогулок, не подвёл он меня и в этот раз.
Вновь я обратился к прохожим с просьбой указать теперь дорогу в Булонский лес, и они объяснили, что туда надо ехать на метро три остановки, а там уже я и сам определю направление. И вновь меня не удивило взаимопонимание.
Спускаясь по эскалатору, я вновь видел приятные, европейские открытые лица, весьма симпатичные, никаких арабов, турков или африканцев, которые, по сведениям СМИ,  заполонили Европу, не было ни на улицах, ни на эскалаторе.
Дежурная по станции обратилась ко мне: «Не откажитесь от пончика, мсье!» и протянула целлофановый пакетик. Надорвав пакетик, я откусил кусочек.
Детское воспоминание о не черствеющих сдобных кексах моей тети Серафимы из Беломорска всплыло из глубин памяти. Снаружи он был хрустящим, а внутри нежно-воздушным. Особый поморский секрет, рассказанный тётушкой моей маме, видимо, за долгие годы изустно докатился и до парижских кулинаров. А может, они и сами додумались за семьдесят лет. Поблагодарив любезную дежурную, я осмотрел станцию.
Высокие своды, просторный перрон напоминали мне нашу, ленинградскую подземку, да и глубина наклонной шахты эскалатора была такой, как на Площади Восстания, которой я любовался в 1955 году, сразу после открытия. Зря мне говорили, что стены парижских метро отделаны простецким, белым кафелем, как наши больничные туалеты.  Мозаика и барельефы чередовались, отражая исторические события, мне неизвестные, о них я спрошу завтра, если поедем на метро…
В вагонах было немноголюдно. Как всегда в метро, каждый был занят своими мыслями и планами, но лица были романтически одухотворённые, просветлённые какой-то хорошей идеей. Через три остановки я вышел из вагона, поднялся по лестнице и, выйдя из метро, сразу понял, куда надо идти вместе с потоком отдыхающих. 
«Лёгкие Парижа» с его извилистыми лесными дорожками, мостиками через протоки между прудами напомнили мне наш, питерский, ЦПКО им. С.М. Кирова. Так же звучала негромкая классическая музыка, сияющие глаза встречных парочек показывали, что счастье есть.
- Как же мне повезло - думал я - райское местечко.
За одним из поворотов мелькнула широкополая соломенная шляпка Светланы Ивановны и я, ускорив шаг, догнал её и спросил, давно ли она начала ездить в Париж, как экскурсовод.
- А Вы – кто? – удивилась она.
- Я же из вашей группы, вот моя папка с документами.
Я раскрыл папку, и к своему удивлению и ужасу увидел там ветхие, порванные электрические схемы и сборочные чертежи блоков систем, обследованием и ремонтом которых я занимался последние двадцать лет.
- Ваша фамилия? – спросила Светлана Ивановна посуровевшим голосом.
Услышав ответ, она стала, шевеля губами, водить пальцем по списку в своей папке.
- Вас тут нет! – сказала она – как Вы здесь оказались?
Я напряг память, но ни самолёта, ни поезда, ни автобуса, ни морского лайнера в этих воспоминаниях не было… Холодея, я провалился в какую-то пропасть, сопровождаемый скрежетом и завываниями, стало темно, скоро я разобьюсь и умру, было последней мыслью…
Сквозь веки пробивался свет, я открыл глаза. За окном металась и скрежетала по фронтону дома ветка сливы, крона берёз на соседнем участке тоже трепетала под порывами шквалистого ветра, это его завывания я слышал. Это был сон, просто сон.
Но это был чужой сон, занесённый суровым непредсказуемым циклоном, ведь я никогда не мечтал «увидеть Париж и умереть»…

Июль 2020 года