Amor omnibus idem. Мариам

Она любила Марка. Иногда казалось, что всегда. Марк прослужил в Департаменте семь лет, пять из которых бок о бок вместе с ней. С самого начала, с первого дня, между ними установилась какая-то особая связь. Какая-то аура, нежнейшее солнечное тепло, окутавшая их обоих. Она никого никогда не подпускала к себе настолько, насколько обычно подпускают тех, кому доверяют или с кем просыпаются каждый день. Но с Марком всё было по-другому.

   Мариам была старшей из трёх детей. Родители погибли в автокатастрофе: отец не справился с управлением, на мокрой от дождя дороге машину занесло, и они на большой скорости врезались в дерево. Мама умерла сразу, папа в реанимации через шесть часов. Мариам тогда было семнадцать. Её, шестнадцатилетнюю Лорен и четырнадцатилетнего Клинта забрали к себе бабушка и дедушка, родители мамы. Когда Мариам закачивала колледж, не стало бабушки – инфаркт, ещё через год умер дедушка. Он тяжело переживал уход жены, часами сидел в своём любимом кресле у окна, сжимая в руках рамку с фотографией, на которой они с бабушкой запечатлены в день их свадьбы: высокий, стройный мужчина в тёмно-сером костюме-тройке, с белым цветком в петлице, нежно держит за талию хрупкую девушку в простом белом платье с рукавами-воланами, едва достающую ему до плеча; оба смотрели в камеру, широко улыбаясь. Часами он сидел и смотрел на это фото, водил сморщенными пальцами по, ещё совсем юному, лицу бабушки, и смахивал набегающие на глаза слёзы. Сначала дочь, теперь жена. «Моя любимая Бэтси, как же так?» – шептал он, вглядываясь в их счастливые лица, смотревшие на него с чёрно-белой карточки сквозь время. Через год, в день годовщины бабушкиной смерти, с утра он снова сел в кресло, взяв снимок, прижал его к себе и закрыл глаза. В такой позе его и нашла Мариам часом позже. Его сердце остановилось в 10:59, за минуту до того, как перестало биться сердце любимой Бэтси годом ранее.

   И когда Мариам видела, как убивался Марк после смерти жены и ребёнка, не рождённого, что ещё хуже, она вспоминала дедушку, сидящего у окна с фотографией любимой Бэтси. Она молила небеса, чтобы Марк не сломался и не закончил как её дедушка. И сделала для этого всё, что могла. Нашла психотерапевта, пустила Марка к себе, когда он больше не смог находиться в своём доме, следила, чтобы он нормально питался, принимал назначенное врачом успокоительное. И хотя бы раз в неделю выходил на улицу. Она заставляла его жить. И у неё получилось. Он жил. Ушёл из полиции, захотел уехать. Хорошо. Она всё бросила и уехала вместе с ним. Не хотела оставлять его одного, да ещё и в чужом городе. Да и бросать ей было особенно нечего. Лорен и Клинт взрослые. Сейчас у обоих семьи. У Лорен двое сыновей, у Клинта – дочь. Видятся они, правда, редко, но созваниваются по Скайпу еженедельно.

   Мариам посвятила свою жизнь работе и Марку. Хотя он её об этом и не просил. Но перед глазами стоял дедушка и его безграничная неземная любовь к бабушке. Она даже не поняла, когда полюбила Марка больше, чем друга. Почему-то казалось, что так было всегда. Может поэтому с другими у неё и не получалось. С Тимом она познакомилась в баре, куда зашла выпить после долгого рабочего дня. К тому времени они с Марком уже два года жили в Далласе. Он стоял за барной стойкой, ожидая заказанного джин-тоника. Она рассматривала ассортимент бутылок, стоявший в ряд на стене за стойкой, когда услышала: «Привет, красавица». Повернувшись в его сторону, увидела, что он на неё смотрит, глубокими карими глазами. Она вдруг подумала о голубых Марка и тут же мысленно себя осадила: «Идиотка». И, улыбнувшись, ответила кареглазому красавцу «Привет». Они провстречались два месяца. Мариам ничего к нему не чувствовала, кроме обычной симпатии, и понимала, что это не изменится. Это она сказала Тиму, что им надо расстаться. Он просил дать их отношениям ещё шанс, но Мариам смысла не видела. В её сердце был другой человек, лежавший сейчас, наверно, на втором этаже агентства в своей импровизированной коморке с закрытыми глазами и находившейся мыслями в том дне, когда его жизнь рухнула. Тим не стал давить на неё, поцеловал в щёку и ушёл из её жизни.

   Марк продолжал двигаться в никуда. Или стоял на месте. Что, в принципе, равносильно. Ни одной женщины не появилось в его жизни со времени смерти жены. Мариам говорила ему, что он должен двигаться дальше, нельзя затачивать себя в четырёх стенах, закрываясь от мира и жизни, он ещё может и должен быть счастлив. Марк отмахивался от неё, называя сапожником без сапог и прося не поднимать больше эту тему. Она понимала, что рана в его сердце затягивается семимильными шагами, если затягивается.
   Если честно, то и на предложение Митчелла о работе в ФБР она согласилась из-за Марка. Он хотел этого больше, чем она. Ей и в агентстве было неплохо. Хотя сейчас, будучи в ФБР, она ловила себя на мысли, что здесь ей очень даже нравится, и как она соскучилась по подобной работе и этому ощущению коллективности и масштабности. Марк рассказывал ей, что его отец работал в ФБР, но потом, после появления Марка, ему пришлось уйти. Он пошёл в полицейскую академию не только, чтобы быть похожим на отца, но и потому, что это ему действительно нравилось. А попасть в ФБР, тем более что подвернулся такой шанс, это своего рода дань отцу, говорил Марк. Что всё, что он сделал ради сына, его уход из ФБР, было не зря. Мариам не сомневалась, что Марк сын своего отца, и если бы тот был жив, то гордился бы им.


   Прошёл первый месяц их службы в ФБР, и Мариам стала замечать, что Марк всё больше времени проводит с агентом Спенсер. Вместе пьют кофе по утрам, на обед иногда тоже уходят вдвоём, о чём-то болтают в перерывах между работой – опять же на кухне за чашкой кофе. Она не узнавала Марка. Он будто расцветал рядом с Викторией. Если бы она не знала, то подумала бы, что между ними есть что-то большее. Марк со смехом отметал любые её подозрения по этому поводу. Иногда она видела как он, склонившись над бумагами, невидящим взглядом смотрит в одну точку, явно задумавшись о чём-то, а в глазах дикая печаль. Как бы она хотела, чтобы этой печали не было. Как и всего того, что ему пришлось пережить. Интересно, он, правда, не замечает, что Мариам неровно к нему дышит? Или…?

   Наступил август. В один из дней, закончив работу, Мариам выключила компьютер, набросила на плечо сумку и пошла к лифту. Марк опять где-то пропадал со Спенсер. Опять кофе гоняют, наверное. Два кофемана пара. Двери лифта открылись, Мариам по инерции сделала шаг, и едва не столкнулась со стоявшим внутри мужчиной. Крис Пейн. С верхнего этажа. Они уже успели пересечься по одному делу.
– Привет, – улыбнулся он, отходя в сторону.
– Привет, – смущенно улыбнулась в ответ Мариам, вставая рядом и нажимая серебристую кнопку с цифрой «1».
  В молчании они спустились вниз, вышли из лифта и Крис вдруг сказал, обернувшись к ней:
– Как насчёт где-нибудь посидеть, чего-нибудь выпить? Если ты не против конечно.
   Мариам в нерешительности застыла.
– Если у тебя другие планы, то ничего страшного. В другой раз как-нибудь, – он поднял руки в примирительном жесте.
– Нет, никаких планов. Почему бы и не пропустить пару бокалов в пятницу вечером?
– Действительно, – просиял Крис. – Ну, пойдём?

  Они нашли уютный столик в одном из баров недалеко от работы. Приятная, ненавязчивая музыка, вкусное, отлично выдержанное вино, кажется «Берфут Каберне Совиньон», и неспешные, почти задушевные разговоры. А на следующее утро Мариам обнаружила Криса в своей постели. Пока она думала, как так получилось, он проснулся, потянулся к ней, и, поцеловав в губы, прошептал: «Привет, красавица». Не то чтобы она не помнила вчерашний вечер, помнила, и ещё помнила, что не столько они и выпили, чтобы оказаться в одной постели. Или столько? Вдруг мелькнула мысль о Марке, больно резанувшая сердце.
– Эй? – позвал Крис, вырывая её из раздумий. – Всё хорошо?
– Да, – улыбнулась Мариам.
   Он провел большим пальцем по её щеке, потом прижался к её губам, накрывая её всем своим телом.

   Они встречались почти два месяца, когда в один из вечеров, лёжа в обнимку на диване, Крис сказал, что ему предложили работу в Сиэтле. Мариам вдруг вспомнила культовый фильм с Томом Хэнксом, герой которого отчасти напоминал ей Марка. Не в смысле внешне, нет. Внешне Марк похож скорее на Люка Эванса, только с волнистой тёмно-каштановой шевелюрой. А вот герой Хэнкса…
– Мариам…
   Оказывается, Крис всё это время что-то говорил.
– Мариам, ты поедешь со мной?
– Что? – она посмотрела на Криса.
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Сиэтл.
– А… То есть ты уже согласился на эту работу?
– Да. Прости, я знаю, что сначала надо было обсудить с тобой, но ответ надо было дать здесь и сейчас. Мариам, я, правда…
– Крис, я понимаю. И я за тебя рада, ты…
– И? Так ты согласна поехать со мной? – он выжидающе смотрел на неё.
– Крис…
– Знаю, это серьёзный шаг, и мы не так долго вместе, но я очень хочу, чтобы ты была рядом, – Крис взял её за руку и нежно сжал своей. – Я люблю тебя, Мариам.
   Он говорил это искренне. Она это видела. Видела в его глазах.
– О… Крис… Я… Я тоже тебя люблю, – она знала, что было ложью. Конечно, ей нравился Крис, и по-своему она даже любила его, но это было не то. С этим можно было жить, но это всё равно было не то.
– Когда нужно ехать?
– Через неделю.
– Я могу подумать, хотя бы пару дней?
– Да. Конечно.
   Мариам улыбнулась, придвинулась ближе и положила голову ему на грудь.

   Да, она любила Марка, но ждать каких-то действий от него не было смысла. Вряд ли он вообще собирается двигаться хоть куда-то. И уж совсем маловероятно, что с ней. Скорее уж с этой Викторией. Не то чтобы она ей не нравилась. Она явно нравилась Марку, по крайней мере, Мариам так думала. Эти два дня, что она попросила у Криса, чтобы подумать – последний шанс для Марка. Как бы она не была уверена, что ему симпатична Спенсер, Мариам видела, как изменился в лице Марк, когда она рассказала ему о Крисе. Он с улыбкой заверил, что рад за неё, но его глаза говорили о другом. И потом, когда на следующий день Мариам сказала ему, что Крису предложили должность в Сиэтле, и он хочет, чтобы она поехала с ним, на лице Марка читалась та же печаль.
– И что ты решила? – спросил он.
– Пока ничего. Сказала, что мне надо подумать, всё-таки это серьёзно…
– Ты его любишь? – Марк пристально на неё посмотрел.
– Да, – ответила Мариам. «Интересно, он поймёт, что это ложь?»
– Мариам, я хочу, чтобы ты была счастлива…
– Я счастлива, – она улыбнулась. «Какого чёрта ты опять врёшь, Мариам?».
– Хорошо. Тогда я тоже счастлив, – Марк, улыбаясь, притянул её к себе и поцеловал в висок.

   Через шесть дней Мариам улетела в Сиэтл вместе с Крисом.