Беспокойник

— Ну, Максимка, я очень надеюсь, что сегодня ты будешь хорошим мальчиком, и мне не придётся краснеть за тебя, — он с ног до головы оглядел себя в зеркало, а потом подумал и всё-таки взъерошил и без того непослушный ежик коротких волос. — Постарайся вести себя тихо, иначе опять всё испортишь…

***

— Проходи, пожалуйста, — немного волнуясь, Влад открыл дверь маленькой квартиры на втором этаже и пропустил дорогую гостью вперёд. — Прямо по курсу — гостиная. Располагайся.

Марина улыбнулась и прошла в небольшую уютную комнатку, чистую и опрятную, чем-то напоминающую её собственную. Удобно устроившись на мягком диване, она сначала просто осматривалась, прислушиваясь, как хозяин квартиры чем-то гремит на кухне, но потом любопытство взяло верх, и Марина тихонечко заглянула в соседнюю комнату. Спальня: застеленная кровать, а на ней валяется ноутбук; высокий шкаф плотно закрыт, пряча от посторонних гардероб этого симпатяги-архитектора, но, к сожалению, никаких личных вещей, хоть бы одна фотография в рамочке! Ну, ничего страшного, как-нибудь выясним.

Вообще парень ей с первой встречи понравился и основательно закрепил положительное о себе впечатление походами в кино и на разные квесты. Марина уже довольно много узнала о Владе Красовском, хотя ей почему-то всё время казалось, что тот чего-то если не боится, то уж точно стесняется.

Марина заглянула в кухню, которая была полной противоположностью комнатам: на столе тут и там валялись пустые пивные банки, скомканные упаковки от сухих завтраков и чипсов разбросаны по полу в хаотичном порядке, кругом горы немытой посуды.

 — Марин, извини, здесь жуткий свинарник…

— Всё в порядке, у меня у самой на кухне не лучше, — поспешила соврать Марина и вернулась в гостиную, чтобы не отвлекать хозяина от приготовлений.

***

— Вот, — чуть погодя Влад придвинул к расположившейся в кресле Марине поближе журнальный столик и начал быструю сервировку.

— Не знал, что лучше купить: может, шампанское, а может, коньяк… На всякий случай у меня есть всего понемногу…

Застенчивость Влада так умиляла, что она даже несколько растерялась. Сейчас Красовский совершенно не походил на того развеселого парня, который так запросто назначил ей свидание после пятнадцатиминутного разговора на той вечеринке, а потом регулярно смешил на каждом свидании.

Тем временем Влад наполнил бокалы, на что Марина кивком поблагодарила. Что ж, вкус у него отменный, наверное, пришлось вкалывать целый месяц, чтобы приобрести такую бутылку…

Они пили и разговаривали, и Марина уже открыто любовалась хозяином дома, подмечая, как тот каждый раз смешно морщится, кидая в рот ломтик лимона.

— Я думаю пойти своей дорогой и открыть архитектурную мастерскую, ещё немного поднакоплю и сниму в Подмосковье маленький офис, — Влад всё говорил и говорил, подкрепляя свои слова жестами, а Марина в очередной раз пригубила коньяк, и каждый глоток казался ей вкуснее прежнего.

— Значит, скоро станешь сам себе большим боссом? — она широко улыбнулась. — Если понадобятся услуги бухгалтера, то обращайся: моя мама на пенсии, но всегда рада любой подработке.

Влад поставил бокал и облизал губы. Хоть глаза его и блестели, а лицо раскраснелось, но всё равно он выглядел каким-то смущённым, словно не решаясь в чём-то признаться. Марина просто встала и, слегка наклонившись, поцеловала его в губы. Почему бы и нет? Может, это и есть начало, из которого выйдет отличное продолжение?

— Марина… — начал было Влад, но громкий звук с кухни резко оборвал начатую было фразу. — Прости, кажется, там что-то упало… Я посмотрю? — он мигом исчез, а когда вернулся, то застыл в дверях, с досадой глядя куда-то за спину Марины.

Девушка только-только потянулась за ломтиком сыра, как услышала какое-то шуршание сбоку. Она повернула голову и тут же замерла с открытым от удивления ртом: жалюзи на окне сами собой то поднимались, то опускались.

— Влад, что происходит? — взвизгнув, Марина соскочила с дивана, по которому в её направление скакал кто-то невидимый, оставляя следы-вмятины на подушках. — Что за дурацкие шутки? Если ты решил устроить мне пранк…

— Марина, послушай, пожалуйста, я объясню… — Он подскочил к дивану и плюхнулся на него, при этом двигая руками так, словно кого-то сгонял.

 — Да уж, потрудись… — Марина увидела, как бутылка бесшумно двигается к краю стола, и в последний момент успела её подхватить. — Кто здесь? Ай! — Она резко обернулась, когда кто-то больно дернул сзади за волосы.

— Прости. В общем, наверное… ты не поймешь. — Натренированным движением он поймал тарелку с сервелатом, летящую точно в голову девушки. Вот свинёнок, разыграл как по нотам! А ведь он же по-человечески просил его утром…

— А ты всё-таки попытайся! Мне нужны объяснения! — Марина хотела подойти к Владу, как почувствовала у себя за спиной чье-то тяжелое дыхание. — О Господи, кто здесь?! Что за дебильные шутки такие?!

— Тебе лучше уйти, — Влад обречённо вздохнул. — Всегда так бывает. Сколько его не уговаривай и не проси… …

— Кого это «его»? — Марина не слушала: она бросилась в кухню, потом проверила спальню, обследовала ванную комнату, заглянула на лоджию. — Кого это «его»? Здесь только мы вдвоём, Влад! Ты что, решил меня разыграть?!

— Нет, — и словно в подтверждении его слов на всю открылся кран в ванной, а потом с грохотом опрокинулось кресло, — не я. Это Максимка, и он разозлился. Мне жаль, но так со всеми бывает: ты ему не понравилась, я вообще не должен был никого приглашать.

***

— Я все равно сомневаюсь, — упрямо повторил Могила, прохаживаясь по кабинету Руководителя, который, прямо сказать, мог бы ради приличия и извиниться за несостоявшийся выходной подчиненного. — Может, там опять наркоманы трипы словили?

— Нет, Финист, трипы тут не причем! Пойми, всё гораздо серьезней. Репутация не только Конторы, но и самой Умбры на грани. К нам и так за последний месяц поступило только из Москвы две официальные жалобы, — пророкотал Лев Давыдович, с подчеркнуто озабоченным видом перебирая на столе папки. — Кому, как не тебе, это знать?

Конечно, Могила был в курсе, ведь сам же успел поучаствовать в поимке вампира, регулярно сокращавшего популяцию бомжей в Серпухове, и в задержании спившегося некроманта, который, за неимением других собутыльников, периодически раскапывал могилы на Троекуровском кладбище.

Пожав плечами, Финист взглянул в узкие, без белков, словно наполненные зеленой тиной Вечных болот, глаза Руководителя, и шумно выдохнул. Ещё один утомительно-чудовищный день позади: вскрытия, составление фото-таблиц осмотров трупов, служебные разговоры и суматоха с отчетами. И почему только к нему липнут все эти ужасы, кровища и мрак?

Да, он — урождённый эмпат, как никто другой, знал, какого это чувствовать мрак в себе. Это даже хуже, чем Туманная Лихорадка, косящая каждую осень население Умбры. Лютая злоба опасных тварей, голод сумасшедших безумцев, что, вырвавшись из тьмы небытия, бродят по пустынным дорогам и лесам в поисках жертвы… Ненасытные, одуряюще разрушительные, пришедшие, чтобы причинять вред в Луксе и Умбре, а разгребать ему и Конторе. Если бы только можно было бы всё стереть, нажать на мозг в каком-то определённом месте и переключиться на другую программу.

Поддавшись меланхолическому настроению, Могила подошёл к шкафу с бронированными стеклами, в котором Лев Давыдович хранил «памятные сувениры» (а на взгляд Финиста — разные гнусности) от преступников всех мастей.

— Почему бы вам не уничтожить всю эту мерзость? — поинтересовался Финист, разглядывая пожелтевший клык волколака, которого нейтрализовали в позапрошлом году. — Это же чистой воды мазохизм!

 — Ты давай не хами старшим по званию да и по возрасту тоже! Думаешь, раз самый востребованный агент, то можно начальство учить? — рявкнул Руководитель, наотмашь хлопнув папкой по гладкой столешнице. — А ну марш в Москву на задание! Докладывать каждую полночь, связь, как всегда, через «WhatsApp» и порталы. Выполняй!

***

— Вы меня заливаете! — с порога гаркнул Финист и, резко толкнув дверь, ввалился в квартиру, не давая опомниться растерявшемуся Владу.

— Вы кто такой?! — хриплым спросонья голосом возмутился было Красовский, но тут же осекся, заметив в зеркале коридорного шкафа отражение демонстративно поигрывающим ножом Максимки. — Уходите! Немедленно убирайтесь отсюда!

— Да я, собственно, на минуточку, только кое-что перепроверю, — достав из кармана маленькую серебристую коробочку, Финист, и не думавший слушаться, неспешным шагом обошел перепуганного Влада. — Ты точно не наркоман? Я навел справки, вроде бы не замечен… но вдруг твои друзья и коллеги чего-то не договаривают?

Испуганно пялясь во все глаза на нахрапистого незнакомца, которому же сам, не разобравшись, открыл дверь, Влад последовал за ним в комнату, стараясь не терять из вида Максимку, который, крепко сжимая в руках керамический нож, бесшумно крался за ними.

«Господи-Боже, только мокрухи ещё не хватало! Сейчас он убьёт этого психа, а меня лет на пятнадцать закроют. Никто не поверит, никто не поймёт…»

Максимка занес нож, но Финист, словно почуяв неладное, быстро раскрыл коробочку и сыпанул на ладонь разивший тухлыми яйцами порошок, а потом, развернувшись, сдунул его прямо Владу в лицо.

— Твою мать! Совсем уже, что ли?! — отплевываясь от едкой гадости, которая попала и в нос, и в рот, завопил Красовский; а нож выпал у Максимки из рук, глухо стукнувшись об пол.

— Ты смотри, и впрямь светится! — хмыкнул Могила. — Значит, не ложная тревога, а точнёхонько по моей части.

Наблюдая за ярко-голубым свечением, которое быстрыми волнами клубилось вокруг вконец растерявшегося Влада, то собираясь у него за спиной в плотный столб, то растекаясь мелкими лужицами возле ног, Финист хмурился. Хоть магический кислотно-щекотный индикатор безошибочно выявил потустороннюю сущность, но всё равно агенту что-то не нравилось. Было в поведении этой сущности нечто неправильное.

— Ну-с, господин Красовский, рассказывайте, как давно и как часто проявляет себя эта ваша недружелюбная аномалия?

***

Могила выглядел усталым и озабоченным. Он присел на край стола и массировал пульсирующие виски, старательно вглядываясь в трёхмерное изображение человеческого мозга на огромном экране.

— Это здесь, — Мирон Аксёнов, заслуженный профессор и внештатный сотрудник Конторы, указывал на темно-синее пятно слева в височной доле мозга Влада Красовского. — Стоит ему проявиться, как в этой части начинается активность, уплотнение наполняется кровью и пульсирует.

— Впечатляет, — протянул Финист, буквально прилипнув к экрану.

— Не больше, чем эта штука над моей головой, — попытался пошутить Влад, ерзая на твердой кушетке. — Офигенная вещь! Сами сделали? — он ткнул пальцем в обмотку проводов на вращающейся металлической конструкции.

— Не трогайте и не шевелитесь! — одернул его профессор, поправляя самодельный сканер. — Иначе у нас опять ничего не получится.

— Финист, когда я рассказал вам про Максимку, то не думал, что так далеко всё зайдёт.

— Не беспокойся, Влад. Профессор — мой хороший друг, и очень кстати согласился нам помочь, — Могила снова взглянул на монитор, на котором демонстрировалась в реальном времени активность мозга Красовского. — Уж поверь, в таких запутанных делах он профи.

— Началось, — профессор Аксёнов кивнул на височную долю, где ещё ярче обозначилась синяя зона. — Могила, знаешь, почему она пульсирует?

— Потому что сейчас, прямо сейчас, Максимка со мной говорит, — Влад прикрыл глаза, а Могила почувствовал, как по телу пробежала невольная дрожь: где-то в этой комнате, совсем рядом с ними, находится злобная паранормальная сущность.

— Это потрясающе! Он уникален! — Аксёнов разве что не аплодировал, наблюдая, как синее пятно увеличивается на экране. — Где Максимка сейчас? Что говорит?

— Сзади вас: сидит на стуле и посылает профессора в задницу, — Влад двинул подбородком, призывая следовать в направлении его взгляда.

— Неужели мне это не снится? — от возбуждения профессора немного потряхивало, но, казалось, он этого абсолютно не замечал.

Противный скрип. Могила смотрел, не мигая, на компьютерное кресло, которое всё время вращалось, словно кто-то, развлекаясь, крутился на нём.

— Я сейчас обращаюсь к Максимке, — взволнованный профессор даже не чувствовал положенного при таких обстоятельствах страха. — Давай отпустим Влада и спокойно поговорим?

Красовский закрыл глаза и сжал губы. Это всё бесполезно, по настоянию Могилы, он уже три раза сюда приходил, но результат нулевой — Максимка (или «беспокойник», как его называет профессор) не хочет идти на контакт. Зато вне лаборатории Аксёнова мерзкий мальчишка не отлипает от Влада ни на минуту. Теперь он следует за Красовским практически всюду, даже в машине сидит позади и строит рожицы в зеркало заднего вида.

Часть мозга Влада, на которую не расползалось цветное пятно, всё ещё пыталась проанализировать то, что с ним происходит, ну, а Максимка, наглое существо, лупил степлером по столу, стараясь наделать как можно больше шума.

 — Могила, я вижу то же, что и ты, да? — профессор следил, как парящие в воздухе канцелярские ножницы сами по себе то раскрываются, то закрываются… Однако вскоре Максимке наскучило представление, и он, прыгнув на стол, начал разбрасывать ногами бумаги.

Влад знал, что добром это не кончится: Максимка вел себя чересчур вызывающе и агрессивно, но как остановить его сейчас, он не представлял.

— Давай прогуляемся, Владик? — мальчишка подбежал к нему и уселся прямо на грудь. — Кое о чём вспомним, — он провёл ладошкой по лицу, и сознание Красовского отключилось.

 — Аксёнов, что с ним? — Могила указал на трясущегося как в лихорадке Красовского. — Сделай уже что-нибудь!

— Он в отключке, Финист, — пробормотал профессор, как зачарованный глядя на экран. — А вот это нечто… Взгляни-ка сюда! «Беспокойник», похоже, решил показать нам кино…

***

….Лена обнимает Влада за шею и жарко шепчет:

— Ну же, у меня сегодня хорошее настроение. Поехали, там мои друзья уже ждут и готовят шашлык.

Позади раздаётся шум. Влад едва успевает заметить мелькнувшую тень, надвигавшуюся на него с невероятной скоростью. Удар, резкая боль, потом — тьма.

— Очухался, сволочь? Что, думал, мы ничего не узнаем? — насмешливый голос глумится над ним под дружный гогот собравшихся.

Влад чувствует колющую боль в затылке, жжение содранной на запястьях кожи, и за пару секунд до него доходит, что он лежит на голой земле, руки стянуты монтажными хомутами, а рядом валяется моток провода и обломок металлической трубы.

Череп раскалывается, вот-вот лопнет от нарастающей нестерпимой боли, а мучители уже привязывают Красовского за руки буксировочным тросом к серой «Ниве» и резко трогаются с места. К счастью, идёт дождь, и просёлочная дорога утопает в грязи; машина буксует и не разгоняется, лишь обдавая Влада фонтанами грязи из-под колес. Он задыхается от грязи, отплёвывается собственной кровью, рук уже он не чувствует: кажется, вывернуты все суставы, а может, и переломаны кости.

— Ну что, дохляк, нравится? — Лена пинает его куда-то под рёбра, но у Влада уже нет сил даже кричать. — Ведь это был мой родной брат, а для тебя лишь способ как следует отличиться! Ты же сам припёрся к следователю, чтобы дать показания — якобы видел, как Пашка околачивался на детской площадке, а его убили прямо в камере предварительного заключения! Всё из-за тебя, тварь! Сам же говорил, «хоть бы проклятый педофил не дожил до суда»! Расслабься, скоро будем на месте!

Его поднимают и куда-то волокут. Влад краем заплывшего глаза видит кресты и могилы. Деревенское кладбище, тишина и покой, которые давят своей обречённостью. Что ж, наверное, здесь его и закопают. В последней попытке освободиться Красовский приподнимается, но тут же получает удар в живот.

 — Что, падаль, не терпится сдохнуть?

***

Могила завороженно смотрел, как на экране вместо трёхмерного изображения мозга Красовского разворачивается драма, которая когда-то и произошла с этим парнем.

— Аксёнов, это надо немедленно остановить! Если он сейчас даст дуба, то это будет целиком на нашей с тобой совести!

— Под мою ответственность! — профессор судорожно нажимал кнопку записи, чтобы сохранить доказательства столь феноменального проявления не поддающейся логичному объяснению сущности. — Поверить не могу, что наяву это вижу! Могила, мы должны дождаться появления «беспокойника». Уверен, он не зря нам всё это показывает!

***

— Язык ему, что ли, отрезать? — холодное лезвие чертит красную дорожку на щеке полумертвого Влада.

 — Не-а, так он подохнет быстрее, а мне нужно, чтобы он мучился так же, как и мой брат, — Лена поднимает голову и оглядывается. — Вот этот сойдёт!

Влад чувствует, как провод безжалостно впивается в кожу, когда его привязывают к какому-то кресту.

— Может, костёр разведём?

 — Ты что, дурак? Огонь издалека могут увидеть! — кто-то ударяет его ножом под ребро. — Заткнём ему рот, и сам сдохнет. Вон как кровища из него хлещет!

***

Красовский лежал на кушетке и еле слышно стонал. Максимка его наказывает за то, что поверил профессору и Могиле, грузит давними воспоминаниями, которые он предпочёл бы забыть. Мальчишка сегодня в ударе: знает, где надавить, чтобы сделать больнее… А ведь Влад пытался, долгое время пытался выглядеть здравомыслящим и нормальным… ну, хотя бы со стороны.

— Тебе очень больно? — с притворным сочувствием поинтересовался Максимка.

— Могила, смотри, наш «беспокойник» стоит возле надгробия!

 — Мирон, надо немедленно всё прекратить! Где аптечка? Тащи, давай! — Финист тряс бессознательного Красовского, хлопал по щекам, звал по имени, клал голову на грудь, проверяя сердцебиение, на что Максимка, следящий за бесполезными манипуляциями с экрана, улыбался с каким-то задорным презрением.

— Они и вправду очень похожи! Господи, а я-то не верил, думал, что это обычный синдром множественной личности, который и спровоцировал всплеск телекинеза у Красовского! Нет, здесь всё гораздо сложней и серьёзней!

— До чтоб тебя, профессор ты хренов, только сейчас дошло, что это не шутки? — Финист взглянул на экран и сразу же почувствовал, как волосы сами по себе встают дыбом. — Влад нам не врал, когда говорил, что Максимка — его брат-близнец, умерший при рождении. Его родители этот факт долго скрывали, но потом зачем-то признались ему. Только вот про случившееся на кладбище он утаил или просто не помнил?..

 — Финист, аккуратнее! — крикнул профессор, тыкая пальцем вглубь кабинета, где из раскрытого шкафа сами собой летели в их сторону тяжёлые папки. — Мне кажется, «беспокойник» сильнее, чем хочет нам показать.

— Влад, тебе очень больно, да? — Максимка присел на землю и начал сгребать рукой грязь вперемешку с его кровью. — Они все бросили тебя, а я — нет. Я тебя никогда не брошу. Оставайся со мной, нам же хорошо было вместе?

Привязанный к кресту Красовский с трудом разлепил глаза, стараясь сфокусировать взгляд на говорившем. Мальчик? Или он бредит? Откуда ребёнку ночью взяться на кладбище?

 — Тебя все бросили, и эти тоже бросят. Зачем ты вообще таскаешься к придурковатому чудику, который считает себя каким-то там профессором?

Могила не сводил глаз с карандаша, который завис перед его лицом, целясь точно в глаз…

 «Самое время сотворить защиту», — решил он, чувствуя, как маленький нож для резки бумаги царапает лезвием ухо.

 — Оставайся со мной. Я и так потратил много энергии, чтобы тебя сюда привести, — «беспокойник» задумчиво облизал грязные пальцы. — Помнишь, как я сидел возле тебя той ночью, как мы разговаривали, как я выбежал на дорогу, чтобы остановить похоронную процессию и привести их к тебе? Я спас тебя, Влад, и только благодаря мне ты не умер и не сошёл с ума.

— Ну, это спорный вопрос, — Красовский скосил глаза, заметив в стороне легкую вуаль, на которой, как на экране, увидел собственное тело лежащее на кушетке; затаившего дыханье профессора, и застывшего Могилу, в опасной близости от глаза и уха которого висели остро заточенный карандаш и нож для бумаги.

— Влад, не сдавайся, не слушай его! — Аксёнов не знал, о чём они говорят, но то, что вытворял сейчас «беспокойник», надо было во что бы то ни стало остановить. — Максимка, поговори со мной! Давай, расскажи и мне что-нибудь!

Но в ответ профессора лишь с силой швырнули об стену, обрушив сверху книжную полку.

— Я же всё время защищал тебя, Влад. Разве можно быть таким неблагодарным по отношению к брату?

— Из-за тебя у меня никогда не было ни с кем отношений…

— Потому что они все плохие…

— Я хочу жить как нормальные люди…

— Никому, слышишь, Влад, никому, кроме меня, нельзя верить…

— Агент Могила и профессор Аксёнов — единственные люди, которые согласились помочь…

— Они тоже плохие: Могила — колдун, а второй — шарлатан! Ленка тебя предала, все друзья разбежались, а эти двое просто ставят на нас с тобой дурацкие опыты! — злобно шипел Максимка, внимательно следя, как Могила закрывает глаза, и как карандаш острием опасно упирается ему в веко. — Хочешь, я слегка покалечу твоего агента, Влад? Сейчас как воткну эту штуку…

— Он тебя не боится, Максимка. Видишь, даже бежать не пытается, — Влад резко дернулся, разрывая путы. Он насквозь промок от внезапно начавшегося ливня. Вода стекала ручьями по его лицу, губы дрожали, но голос звучал неожиданно твердо: — И я тебя не боюсь! Ты не мой брат, я сам тебя выдумал.

— А кто я, по-твоему? — пронзительный визг «беспокойника» прорвался сквозь непогоду.

 — Не знаю, но точно не он. Ты выглядишь так же, как я, точнее — как я на той фотографии, которую моя мать всегда носила с собой. собой в кошельке. Те же джинсы и свитер, та же ссадина на щеке, — Влад повернулся: кладбище с крестами исчезло, а вокруг расстилался серый плотный туман; Максимка зашипел и набросился на него, но тот, схватив «беспокойника» за грудки, приподнял над землей и проговорил прямо в перекошенное от злости детское личико: — Ты тогда не помог и не спас, а сидел рядом и, ковыряясь пальцами в ранах, слизывал кровь. Теперь я всё вспомнил: меня нашли на рассвете два работника кладбища, когда вышли пораньше копать могилу для нового постояльца.

 — Я не отпущу тебя к ним! — «беспокойник» плюнул Владу в лицо густой липкой слюной, но Красовский только сильнее сжал хватку и встряхнул его.

— Не знаю, что ты такое, и откуда ты взялся, но кем бы ты ни был, а лучше отстань от меня!

Красовский отшвырнул мальчишку, и тот неуклюже шлепнулся на землю, подвывая от ненависти. Но Влада это не волновало — он вдруг перестал бояться. Слишком долго Максимка давил, угрожал, измывался, и в Красовском что-то надломилось. Страх вытек из него, как из прохудившегося ведра вытекает вода. Он шагнул к вуали-экрану, за которым виднелась лаборатория, но наткнулся на невидимую преграду, похожую на абсолютно прозрачное стекло. Однако то, что он раньше называл братом, так просто не собиралось его отпускать — Максимка резко прыгнул ему на спину и крепко вцепился зубами в ухо.

— Ты не сможешь просто так избавиться от меня, мы навеки будем вдвоём!

 — Отвяжись, тварь, — Влад одним ударом стряхнул «беспокойника», а вторым, размахнувшись, ударил в стекло.

Брызнули осколки, впиваясь в костяшки. Звук бьющегося монитора разнёсся гулким эхом по комнате. Лежащий на кушетке Красовский открыл глаза и увидел, как упал карандаш, а следом, немного повисев в воздухе, звонко шлёпнулся нож.

***

— Финист, спасибо, что согласился пообедать со мной, — профессор Аксёнов встал из-за стола и протянул ему руку.

— Ты был очень настойчив, — Могила решительно ответил на крепкое рукопожатие и расположился напротив собеседника. — Только не говори, что наша встреча по поводу «беспокойника». Я очень хочу забыть об этом провальным деле, но ни ты, ни Контора не дают мне этого сделать.

— Ты хоть представляешь, какие невероятные перспективы для науки открыл этот опыт? А вы хотите все засекретить, — глаза Аксёнова загорелись фанатичным огнём. — Влад самостоятельно, просто усилием воли изгнал то, что много лет терзало его. Казалось, выдуманный «беспокойник» результат психоза, спровоцированного травмирующей ситуацией! Ан нет, не все так просто. Ты же не будешь отрицать очевидное? И ты, и я тоже видели Максимку, и это сложно списать на массовый психоз… — Аксёнов одним глотком прикончил остатки минералки в стакане и с жаром продолжил: — Почти год я изучал то, что тогда произошло в лаборатории, анализировал каждое слово и действие, — он запнулся на полуслове, поймав неодобрительный взгляд Могилы. — Извини, я знаю, что Контора всегда была против развития этой темы, но… потом я решил показать свои записи одному знакомому батюшке из Крутицкого монастыря, и он сказал, что все мои выводы в корне ошибочны.

— Мирон, я в курсе, что ты несколько раз звонил Красовскому и пытался договориться о встрече, но Контора запретила ему даже с тобой на эту тему трепаться, наложив обязательства о неразглашении, — Могила отломил немного от теплого багета, укоризненно поглядывая на профессора. — Не доставай Красовского больше, он все равно не сможет тебе ничего рассказать. Да и Лев Давыдович, кажется, ясно дал понять, что не одобряет твои научные изыскания в этой области за пределами Умбры.

Могила надрезал острым ножом поджаренную корочку риб-стейка и в раздражении бросил прибор на тарелку.

— Просил же полную прожарку!

После дела зомби Виталика кусок розового с кровью мяса вызывал отвращение, и Финист вдруг подумал, а не пополнить ли ему ряды веганов? Вконец раздраженный, он уже хотел было поблагодарить профессора и, распрощавшись, уйти, но увидев, с какой мольбой тот на него смотрит, капитулировал:

— Ладно, выкладывай, что тебе сказал этот батюшка? Но только учти, что со всеми дальнейшие исследования «беспокойника» тебе придется завязывать, иначе Контора просто-напросто конфискует все результаты, а тебя вообще на неопределенный срок отстранят от работы.

 — Хорошо, Могила, я понял, — поспешно согласился профессор и тут же, словно боясь, что агент передумает, быстро начал рассказывать: — Отец Иоанн считает, что мы имели дело с некой дьявольской сущностью, которая прилипла к Владу и подпитывалась его страхами, постепенно порабощая душу и тело. Знаешь, у одержимых людей могут проявляться необычные способности, например, сверхъестественная физическая сила или, как в случае с Красовским, телекинез.

— Всё, Мирон, хватит, — Могила нахмурился, — только этого ещё не хватало. Ты же знаешь, что бесы — тема закрытая и мало изученная, находящаяся в исключительном ведение Умбрийского спецотдела. Нельзя неподготовленному человеку в эти дебри соваться. К тому же у Красовского не было видимых признаков замещения.

— Вот и батюшка говорит, что всё странно: у Влада не было резких перепадов настроения, неконтролируемых головных болей или левитации… Если хотя бы была ксеноглоссия, — поспешно отозвался профессор.

— Насколько я знаю, её существование также не признаётся ни лингвистами, ни психологами, — отрезал Могила, кивая официанту, чтобы тот принял тарелку.

— Но всё же, Финист, мне очень хочется услышать версию Конторы по этому поводу.

— Так позвони туда сам, — огрызнулся Могила и достал телефон, который вибрировал, извещая, что на «WhatsApp», в котором числился единственный контакт, сбросили очередные инструкции.

— Ладно, понял, что тема закрыта, — профессор вздохнул и без аппетита поковырял вилкой сочную отбивную. — Тебе, наверное, пора? Но, Могила, как другу мне-то можешь сказать, а сам-то как считаешь, кто такой «беспокойник»?

— Не знаю, но копаться дальше в этой сфере тебе не советую, — отрезал Финист и, поднявшись, бросил салфетку на стол. — Мирон, мне действительно нужно бежать…

Наскоро попрощавшись с профессором, Могила покинул полутемный зал стейк-хауса, прикидывая, куда бы заскочить, чтобы перекусить чем-нибудь постным. Да, профессор хоть и старинный друг — тут он Красовскому не соврал, — но стоит только дать слабину, и все эти вопросы и неуверенность насчет «официальных версий», которые мучают профессора, пожрут и самого Могилу. А Контора такого не терпит — у сомневающегося и мечущегося агента лицензию отзовут, и глазом моргнуть не успеешь.

***

Профессор Аксёнов проводил взглядом агента в полной уверенности, что старый друг явно темнит. Несмотря на откровенное давление Конторы, загадка «беспокойника» будоражила учёного всё сильнее. К тому же Отец Иоанн говорил, что если бы Влад Красовский был одержим чем-то (или кем-то) на самом деле, то не смог бы избавиться от него в одиночку. С одной стороны, справедливо, ведь классических признаков одержимости не было, но и в психоз, пусть даже очень яркий, парадоксальный и неординарный, теперь профессору уже так однозначно не верилось.

***

Оказавшись в машине, Могила откинул голову на подголовник и перевёл дух. Он и вправду не знал, как относиться к тому, что случилось тогда. После их вмешательства неизвестная бестиариям сущность исчезла, словно её и не было, и Красовский умело водил их всех за нос, мастерски проделывая эти фокусы. Контора, конечно, специальными тестами проверила парня, но никаких паранормальных способностей не обнаружила. Характерной бесноватостью тоже не пахло, но идентифицирующий порошок ошибаться не мог, и явно показал нечто чуждое материальному миру.

Пока наверняка утверждать можно только одно: даже спустя год на правом ухе Влада Красовского всё ещё виден след от укуса «беспокойника», и иногда парню снились очень реалистичные сны, в которых его приветствовали знакомые и не знакомые, но уже покойные личности. Несомненно, рано или поздно «беспокойнику» дадут официальное объяснение — Контора изо всех сил стремится решить это невероятно сложное уравнение со многими неизвестными, плотно присматривает за Красовским, да и Лев Давыдович не зря завязал всю информацию о «беспокойнике» на себя. А пока дело Максимки считается открытым (этот факт, безусловно, не добавляет престижа агенту Могиле, и Контора ещё не раз напомнит ему о провале).

Впрочем, неважно, сейчас есть дела поважнее: пора возвращаться в Умбру с докладом об успешном упокоении другого представителя мира мёртвых — Виталика. На первый взгляд этот интеллигентный зомби казался безобидным, но вредил не по детски, поэтому и пришлось его обезвредить самым действенным способом — отсечением головы.

Зомби Виталика шутник-трикстер из Умбры протащил в некое отделение Сбербанка и устроил там на работу, ради забавы внеся характеристику в личное дело: «Уверенно ведёт работу с клиентами и хорошо разбирается в документах. Самый доброжелательный и уравновешенный член коллектива, руководство планирует повышение». Но каким бы положительным ни был зомби, природу не скроешь, поэтому скандала не удалось избежать: зомби Виталик стал натурально выжирать мозги у клиентов. Сжирал мозг, а потом подсовывал ипотеку или кредиты. Напрочь лишившись мозгов, клиенты, конечно, все быстро подписывали, а Виталик потом пилил топовые видосы в «TikTok» про безмозгликов. Неизвестно, как долго это бы всё продолжалось, но заведующий отделением его раскусил, потому что пятна крови и размазанные по столу человеческие мозги шли в разрез с политикой компании. Жалоба поступила в Контору, разбираться поехал Финист. Однако имиджу банка был нанесен весомый ущерб, возмещать который пришлось казначейству Умбры, а убытков они страсть как не любят.