На печи

- Сколько лет твоёму дедушке?
- Не знаю, но он у нас уже давно.
                (Детский разговор).
Зима. Лежат на печи дед Фелимон, внук Николай и кошка Мурка – греются на горячих кирпичах после улицы. Дед Фелимон с внуком во дворе управлялся. Они  скотине сена задали, в стайку её определили, в избу впрок полну запечку дров натаскали - притомились.  За окном метель метёт  – свету белого не видно.  В трубе ветер завывает, гудит, стонет, бьёт в заслонки, а в избе тепло, уютно. Бабка Агафья возле печи суетится – кашу варит. Внук разглядывает на своей руке полоски от когтей кошки. Дед спрашивает внука: 
- Кольша, кто тебя так оцарапол-от?
- Кто, кто? Дед Пихто! Это я сам о кошку оцарапался. Я из неё искры добывал, закрыл сверху баушкиной шалёнкой и давай мутузить. А ей не ндравица така-то игра. Мурка спину изгибат и фырчит шибко. Дедунечка, а как отличить кошку от кота?
- Здеся усё, просто, мнучек, - ответил дед, улыбаясь в бороду. – Ежели кот, так он сидит, а ежели кошка, так она сидит.
- Опеть ты дедунечка, шутки свои шутишь. Лучче признайся, чё сам не знаш.
- Знамо дело, не знаю, отколь мине старому деду знать? Ежели ране чё знал, так ноне забыл, память-от как решето стала.   
Лежат, молчат. Внук, поглаживая кошку по спине. Кошка мурчит, изгибает спину и выпускает искры. Николенька прерывает молчание:
 - Деда, вишь как искрит! И кресала твово не надоть!
-Правда, правда, мнучик, не надоть.  И эткэль чё берёца?
Васятка мечтательно продолжает разговор:
- От,весна заступит, верба зацветёт, я пикульку из прутика вербы себе состроганю, пиликать стану. А ешшо на горке  я в бабки-сохатки с Гурейкой стану играть да в шаровки. Мамынька клушку на яйца посадит, опеть у нас цыпушки появяца. Стеречь иха буду от коршунов, да от суседского кота Барсика ешшо. Поцыплятают, поцыплятают и вырастут.  Дедуня, а как цыпушки в яйца-то забираюца, чё-то я не вразумлю никак?
- Кто его знат, Кольша, это одному Богу тока ведомо. Чё ешшо-то хорошева спросить хош, ангел мой?
- Дедуня, а я и не знал, чё у цыплёнка рот – это нос. Почё так?
- Дак у всех птиц, мнучек, так. На то оне и птицы – с улыбкой ответил дед.
- Дедонька, я кода я маленьким был у меня зыбов-от не было, а язык был?
- Был, Васятка, был. – Дед опять улыбнулся своим беззубым ртом.
- Дедуня, а ты знаш, зачем ласточка волосся разны себе в гнездо таскат?
- Тожно, для подстилки, чёбы птенчикам мягче было, а разе не так?
- Не так!
- А ты сам – то, Кольша, как сшиташ?  Ежели, знаш, скажи, антиресно ить.
- Я прошлым летом проследил за имя. Оне, дедонька, ласточатам лапки волоссями связывают, чёбы голеньки птенчики из гнезда не выпали. Ласточата  без перьев-от не могут летать.


- Эвон чё! А мине и не в домёк, сам бы не за што не сдогадался. Верно, Кольша, гнездо-то у птахи мелко шибко. Надо же до чего додумались, энти ласточки. Чудны чудеса – шилом небеса! Какой ты, Кольша, наблюдатеный парнишка - то растёшь! Тока ты, хороший мой, к имя в гнездо боле не заглядывай. Видал у ласточки красенько пятно под клювом?  Она клювом чиркнет по пятну,  и подожжёт сарай-от, пожар тоды будет, – сказал дед, специально запугивая внука, чтобы тот не разорял гнёзда ласточек. Ведь вспугнёт внук нечаянно ласточку и отвадит её от гнезда, погибнут тогда ласточата. Внук насторожился при получении такой информации от деда и сказал:
- Благодарствую за предупреду. Я, дедуня, к имя в гнездо боле не полезу. Я ить не знал, чё так быват. Дедунечка, расскажи сказку?
- Рассказать тебе сказку про белого бычка?
- Рассказать.
- Тебе рассказать, мине рассказать. Рассказать тебе сказку про белого бычка?
 - Да, про белого бычка и про волка.
- Тебе про белого бычка и про волка и мине про белого бычка и про волка.   Рассказать тебе сказку про белого бычка?
 - Не хочу таку сказку.
- Тебе не хочу таку сказку, мине не хочу таку сказку. Рассказать тебе сказку про белого бычка?
- Отвяжися, чё прицапился?
- Тебе отвяжися, чё прицапился, мине отвяжися, чё прицапился. Рассказать тебе сказку про белого бычка?   
Бабушка собрала на стол ужин и крикнула:
- Хватит разговоры разговаривать. Что старый, что малый – ровня! 
  Спускайтеся, родимые, вниз к столу, изголодалися поди-ка, вечерять будем.
 Дед и внук послушно спустились. Дед сказал:
- Всякому нужен и обед, и ужин. За пирогом и чаем и мы не подкачаем. Потом он строго спросил у Коленьки:
- Кольша, а в обед ты мой пирог-от слопал?
- Неа, не я.
- А ешшо-то хош?
- Хочу.
- Ончё!  На чужой каравай! Кольша, рот не разевай. Спросить надоть было. Не хорошо без разрешення-то брать!
Бабушка и дед засмеялись, а разоблачённый внук, насупился и сказал:
- Я сперва тока крошечку отломил, апосля маненько откусил, потома-ка половину съел, и не заметил, как весь пирог во рту исчез. Прости, дедонька, соблазнился на твой пирог, не утерпел, скусный шибко.
- Бог простит и я прошшаю. Я ить тебе, мнучек, свой пирог-от схотел сюрпризно приподнести, а ты усё спортил.
Бабушка, обращаясь к внуку, сказала:
-  Ешь на здоровье, батюшка наш, пока рот свеж.  Старость придёт, и пирог в рот не пойдёт.
Потом она обратилась к деду:
- А ты бы промолчал, старый, всёш таки укорный кусок в рот не лезет.
- Это тебе, баушка, не лезет, а Кольше чё ни подай – усё слопат, тока за ушам пишшит.
Бабушка пододвинула деду и внуку чугунок с кашей. Кашу  она маслицем сдобрила. Каша румяная, рассыпчатая, крупинка от крупинки так и отваливается. Ум отъешь! Когда кашу съели, хозяюшка поставила блюдо с пирогами и ласково сказала:
 - От, доедайте, сердешные, морковник! Откушайте, чё Бог спослал - остатки пирога -  сладки.  Я завтри с калиной пирогов напеку, да с капустой ешшо.  Капуста – на столе не пусто, и съедят не жалко. А брюхо старого добра не помнит.
 Важен не обед, а привет. Мы никогда не будем знать, что творится в чужой душе, но мы можем постараться, чтобы там было теплее. Хорошо, что рядом есть тот, кто в тебя верит, любит и прощает. В семейных отношениях те же ценности, что и в жизни – их нужно беречь.