Последний галс

Известно, что Одесса была освобождена советскими войсками 10 апреля 1944 года.
Однако не все знают, что полное освобождение Южной Пальмиры состоялось лишь спустя восемнадцать лет, в октябре шестьдесят второго. 



Наши дивизии ворвались в Одессу с суши. Со стороны моря город был наглухо закрыт тремя сплошными поясами минных полей. Морские мины самых разнообразных типов таились на дне, висели на тросах в водной толще или плавали в волнах, грозя гибелью морским судам.
 


Расчисткой акватории Одессы от мин занимался отряд тральщиков под командованием капитана второго ранга Евгения Константиновича Каруно.



Тральщики базировались в Одесском морском порту, а работали вдоль всего побережья вплоть до Сухуми.



Обезвреживание минных заграждений производилось различными способами. Один из способов заключался в следующем. На длинном тросе за тральщиком тянулся трал, который захватывал мину и заставлял сработать взрыватель. Иногда мины взрывались под днищами  небольших судов, разнося их в мелкие щепы. Спасенных не было…
 


Каждый участок моря тральщики проходили короткими отрезками – галсами, а каждый галс –для верности – по два раза. За летний световой день тральщик выполнял не больше пяти таких галсов.   



Однажды, 20 июня 1949 года, минный тральщик под бортовым номером 191 заканчивал дневную норму. За кормой оставались обычные пять галсов и прогрохотало два десятка мощных взрывов, вздымавших в море гигантские водяные столбы.
 


Наступал синий южный вечер. Напряжение боевой вахты спало, и моряки валились с ног от усталости.
 


 Механик тральщика старший лейтенант Анатолий Алексеевич Шахлович любил эти спокойные минуты, когда можно было подвести итог хорошо сделанной работе.
 


По правому борту лежала родная Одесса. В багряно – золотых лучах заходящего солнца город был особенно красив, и Шахлович думал о нем как о живом существе, которое с благодарностью и нетерпением ждет своего освобождения.
 


От этих дум механика оторвал голос командира тральщика капитан-лейтенанта Михаила Захаровича Лопатко: 


- Анатолий Алексеевич, прошу на мостик!
 

В считанные секунды старший лейтенант предстал перед командиром.
 


Дневная норма нами выполнена,-сказал Лопатко, - но еще светло и можно сделать еще один галс. Трал не выбирать!
 


- Без проблем, - ответил Шахлович.- Для Одессы не жалко!
 


Повинуясь рулю,тральщик  малым ходом двинулся вперед, оставляя за кормой белый пенящийся след.
 


По первому разу  галс  прошли тихо. Трал не зацепил ни одной мины. Развернувшись, корабль лег на обратный курс. Между тем, уже заметно стемнело. На небе ясно обозначились яркие южные звезды. Прохладный бриз вызывал озноб.
 


- Напряжение динамометра? – раскатистый бас дежурного офицера ворвался в рокот мотора.
 
               
   

- Напряжение динамометра –норма! – прозвучал в ответ мальчишеский дискант вахтенного матроса.   


 - Добро! - удовлетворенно кивнул командир. Взглянув на часы, присвистнул: «Ого, запозднились сегодня!» Повернулся к механику: 
 


 - Сворачиваемся, Анатолий Алексеевич! Прибавь, пожалуйста, оборотов на лебедку!
 


 -Есть, командир! – козырнул Шахлович  и, сбежав с мостика, нырнул в  свое
 "заведование" .Взявшись за рычаг реостата напряжения, он потянул его на себя. Барабан завертелся быстрее – и вдруг остановился. 


- А, черт! - выругался про себя механик. – Никак, предохранитель сгорел…
 


И тут страшной силы взрыв потряс тральщик. Падая, Шахлович  увидел перед глазами зашкаленные стрелки приборов. От адского грохота заложило уши. Гигантская волна нарыла корабль, окатив лежащего офицера водой через распахнутую дверь машинного отделения.
 


Он вскочил на ноги и выбежал на палубу. Оступаясь, взошел на мостик. Командир, бледный как мел, ошалело уставился на дежурного офицера, который докладывал ему что-то, беззвучно шевеля непослушными губами.
 

Слух только теперь возвратился к Шахловичу.
 


- …оплошность вахтенного матроса, - заикаясь рапортовал дежурный. - устал салажонок, ошибся. Натяжения троса не заметил. Доложил, будто норма, а в трале –мина…Удаление от взрыва -30 метров.
   


 Командир досадливо поморщился, и дежурный умолк, поправляя дрожащими руками фуражку. На мостике надолго воцарилось тягостное молчание.
 


Больше о ЧП моряки не говорили до  возвращения в базу. Только в первом часу ночи, отдав последние распоряжения  и сойдя с офицерами на пирс, командир тральщика вдруг подошел к меанику и крепко, по -мужски обнял его.
 


- Вот, Анатолий, - вымолвил Лопатко глухим от волнения голосом, - фортуна –то наша морская! Войну с тобой прошли – выручала и теперь, видишь, не подвела!
 


- Счастье наше, командир, - отвечал, не сразу овладев собой, старый боевой товарищ,- удача, что сопротивление сгорело в "нужный момент". Не то подтянули бы мы ее, голубушку, к самой корме и… В рубашках мы, командир, родились – это точно…А это значит, будем жить вечно. Вместе с нашей мамой – Одессой!




                Владимир Ивонин