Последний маршрут. Озеро Бедовое. Часть III

На фотографии мы видим лицо человека с умным, проницательным и немного грустным взглядом, с сединой в волосах, выглядящего старше своего пятидесятилетнего возраста.

Что можно сказать о Владимире Федосовиче Ржевском? Каким он остался в памяти знавших его людей?
На характер Владимира Федосовича  вне всякого сомнения оказали влияние все те жизненные обстоятельства, которые выпали на его долю. Особую роль сыграл здесь почти тридцатилетний период жизни на Cевере.

Справедливо замечено, что «раньше особенно не задумывались над тем, кто такой собственно Ржевский. Просто тянулись к нему все». Можно вполне согласиться с наблюдениями Сергея Лузана: «Человек он был удивительный, умница, добрый ... Эх ... А геолог ... Ну просто Божий дар...». В то же время отмечалось, что Ржевский был «в основном замкнутым, сосредоточенным и только иногда улыбался так, как умеют улыбаться беззаботные мальчишки ...». Действительно, Владимира Федосовича часто видели сидящим в своем маленьком кабинете, задумчиво поглаживающим бороду, погруженного в производственно-геологические проблемы.

Федосыч мог иногда придаваться воспоминаниям, но делал это только в кругу близких ему людей и некоторых коллег. Рассказчик он был отличный. Часто это были истории из его жизни, которые отличались самокритичностью и юмором.

Ржевский буквально жил геологией. Он был фанатом своего дела, Игарского района, с которым связывал большие перспективы в отношении медного оруденения. Окружающие отмечали его профессиональную эрудицию и широкий диапазон общения. Он «говорил на равных и с докторами наук и с маршрутными рабочими». Естественно, что в геологической среде и среди подчиненных Владимир Федосович пользовался большим уважением.

В одно время Ржевский поступил в аспирантуру с намерением защитить кандидатскую диссертацию. В ее основу легли материалы собственных исследований по характеру распространения, локализации и перспективам медного оруденения Игарского района. Будучи человеком деятельным и порывистым, он посчитал излишним для себя заниматься рутинными вопросами по завершению этого процесса. Профессор Ненад Степанович Малич говорил по этому поводу, что не может никак понять, почему Ржевский сам постоянно уклонялся от защиты. Видимо, Федосыч не придавал этому особого значения. Так благое начинание и осталось не реализованным.

В людях Ржевский ценил порядочность, профессионализм и полную самоотдачу в работе. Собственно, таким он и был сам.

Федосыч не следовал  обывательской формуле, согласно которой на первый план выходила «жизнь ради денег». Меркантильность и фанатичное стремление к материальному благополучию были ему не свойственны. Даже если говорить о «деньгах ради жизни», то с ними Ржевский легко расставался, не заморачиваясь этим вопросом. В его квартире царила довольно аскетичная обстановка, но имелось множество книг профессиональной тематики.

Создавалось впечатление, что Владимир Федосович происходил из дворянского рода, так как для него было характерно «чувство врожденного такта, гордая скромность, интеллигентность». Аналогичные черты были присущи и Вадиму Викторовичу Ершову. Удивительно, что при этом Ржевский был простым парнем родом из сибирской глубинки.

Лузан сравнивал его с одним из «кристаллов нации», которые «продолжают жить среди нас, удивляя своей первозданной чистотой и острыми светящимися гранями» и «не могут исчезнуть, потому что тогда разрушается все, на чем строится человечность...».

Владимир Федосович Ржевский не мыслил свою жизнь без любимой работы, верных и надежных друзей. Понятие «дружба» не являлось для него пустым звуком. У Ржевского был свой круг общения, куда входили его друзья и единомышленники.
 
Своим старшим товарищем он считал геолога Викторовича Михайловича Лосева, который запросто и дружески называл его «Вовкой». Нельзя не вспомнить Алексея Шубина – приятеля Ржевского, начальника геологической базы в Игарке, который принимал непосредственное участие в ее строительстве и организации.

Хорошие дружеские отношения связывали Федосыча с главным геологом НКГРЭ Виктором Александровичем Люлько, начальником Нижне-Таймырской, а позже Игарской геологической партии Василием Васильевичем Богомоловым. Начиная с 80-х годов, в бытность своей работы в Центрально-Арктической геологоразведочной экспедиции, судьба свела его с журналистом Сергеем Ивановичем Лузаном. С тех пор и до самой гибели они оставались друзьями. Если говорить непосредственно об Игарке, то следует упомянуть его друга Владимира Филипповича Белкина, художника Евгения Петровича Каунченко, врача поликлиники Александра Ивановича Воронкова (Доктора). Этот «перечень» людей можно дополнить еще рядом фамилий: Юрий Александрович Кузнецов, Юрий Никитич Киселев...

Коллектив геологической службы Игарской партии также являлся для Владимира Федосовича не чужим. Он сохранял с подчиненными ровные и корректные отношения с соответствующей субординацией. Не исключались при этом элементы «лирических» отступлений.

Профессор Всероссийского геологического института (ВСЕГЕИ) Ненад Степанович Малич по сути дела являлся его профессиональным и научным «куратором».

С Вадимом Викторовичем Ершовым Федосыча связывала любовь к своей профессии и настоящая мужская дружба. Они были практически ровестниками. На озере Бедовом в ледяной «иордани» Ржевский до последнего боролся за его жизнь и погиб, стараясь спасти друга.

В памяти остались некоторые выражения, пришедшие в «народ» от Федосыча. Частенько можно было услышать от него следующую фразу, характеризующую нелегкие моменты в жизни: «Тяжела жизнь приискательская!».

Владимир Федосович, как личность самодостаточная, любил повторять: «Лучше быть головой мыши, чем ж...ой слона!», что было аналогично поговорке: «Лучше быть в селе Иваном Ивановичем, чем в городе Ванькой». Это говорило о том, что ему был чужд карьеризм. Приоритетом являлось собственное достоинство и компетентность.

Бытовало также у Федосыча философское выражение, основанное на жизненном опыте: «Если сел в калошу, то ее размер не имеет значения». Поэтому ко всему он предпочитал относиться с оптимизмом, юмором и верой в успех, несмотря на временные неудачи и  неблагоприятные ситуации.

Обладая своеобразным чувством юмора, он говорил о предпочтении в рождении дочери или сына: «Лучше стоять под окнами роддома, чем перед воротами тюрьмы». Не исключено, что дочь Наташа, поразительно похожая на Владимира Федосовича, невольно сподвигла его на данное умозаключение.
 
Песня  Александра Галича «Старательский вальсок» или «Молчание – золото» была любимой у Ржевского. Она «о всеобщей подлости молчания», а не о старателях:

Но поскольку молчание – золото,
То и мы, безусловно, старатели.
..................................................
А молчальники вышли в начальники,
Потому что молчание – золото.

Также следует упомянуть «Песню полярных летчиков». Скорее всего, она «прижилась» во время работы Федосыча в ЦАГРЭ.

Можно было также услышать отдельные строки из песни «Жил один студент на факультете». В одном из вариантов были такие слова:

Ты теперь один .................
Молодость осталась вся в снегах.
Не согреешь душу дорогим регланом,
Седины не скроешь на висках.

Известно, что те песни, которые находят отклик в душе человека,  в определенной степени отражают его характер.

Ржевский в перспективе не планировал покидать Север. По этому поводу он говорил: «Что мне делать на материке? Поставлю избу на берегу озера, возьму побольше книг, да и буду жить!». При этом он неопределенно махал рукой. Не исключено, что это могли быть известные среди игарчан Моргуновские озера (Моргуны) или что-то подобное, находящееся недалеко от Игарки. Жена Светлана Ивановна к тому времени уже жила в Туле.

Через год после этих трагических событий геологи Игарской партии на озере Бедовом на месте гибели Ржевского и Ершова поставили памятник. Подходящую глыбу диабаза на мысе Кармакулы нашел геолог Юра Бурмистров. Игарский художник Евгений Каунченко на никелевой пластине методом травления изготовил табличку с их изображениями и соответствующими надписями:

Отсюда 3 октября 1989 года
ушли в свой последний маршрут
два друга-геолога
Ржевский
Владимир Федосович
Ершов
Вадим Викторович

К сожалению, больше побывать на озере Бедовом уже не удалось. В десятую годовщину трагедии группа бывших коллег Ржевского пыталась вылететь на озеро, но погодные условия не позволили это сделать. Трагическую дату отметили в «по-левых» условиях на озере Долгом.

Владимир Федосович являлся автором отчетов по поисковым и геологосъемочным работам, многочисленных научных публикаций. Одна из свит верхнего рифея Игарского района была названа свитой Ржевского. Он был награжден знаком «Отличник разведки недр» и медалью «За заслуги в разведке недр», являлся ветераном труда ПГО «Красноярскгеология». Естественно, что чисто по-человечески не это было главным.

Сергей Лузан писал: «Мы в меру своих сил, интеллекта, в меру своей преданности цели жизни просто обязаны помнить о том, что есть еще на земле чистые кристаллы человеческих душ и ради этого стоит драться за жизнь, очищая прежде всего себя самого от мелочности, суетливости и страха перед будущим».

Шли годы. Жизнь продолжалась. Внука Ржевского тоже назвали Владимиром. Все, кто знал Владимира Федосовича Ржевского, чтят память о нем. Ведь говорят, что человек жив пока о нем помнят.


Август 2020 г.