Бомж

       В паспорте у меня так и значится – Перевёрткин, да ещё Иван. Иванушка! Ассоциации самые прямые, фантазировать не надо.
       Был женатым, был дом. Бездомным стал сразу после развода. Перевёрткнулась вся моя жизнь. Разве не Иванушка? Бомж!.. Оптимизм в такой жизни раздражает, пессимизм ещё более.
       Всю жизнь положил на общее благо и был вознаграждён пенсией, на которую колбасу купишь, а квартиру нет. И не мечтаю! Трудно платить даже за аренду угла. Вопрос о заслуженном отдыхе не возникал. Продолжал работать посильно, деньги соответственны, но хоть что-то.               
       Друзья были, а как же?! Да вот кончились все! Родственники тоже. Бывало, что и переночевать негде, но руку не подадут, даже когда особенно лихо. Правильно говорят – банкрот считает друзей на мизинце руки.               
       Вспомнил Иришку, когда-то в отрочестве целовались с ней в закутках. Тогда дворы большие были, с кучами дров, с огородами, с бельём на верёвках. Было где прятаться. Но годы шли. Я поехал учиться, она осталась свою судьбу куковать... Жива ли? Помнит ли?..  Отыскал, узнала меня сразу. Пригласила на кухню и стала кормить чаем. Поведала о своей несладкой жизни, и понять её было мне просто. Сам такой – сапог сапогу.               
        Забыли дети мать, и с метлой она вышла на улицу.  Не престижно, но деньги хоть какие-то есть... Я предложил себя квартирантом с платой за проживание и обещанием ремонта.  Иришка пошмыгала носом, вытерла слёзы и сосредоточилась на выгоде данного ей предложения.
        – Только учти! У меня кот Кузя, ещё один кот Филя и сучка Шкода. Их не обижать, да и меня тоже. Если вдруг занедужу, чтоб как штык на улицу с метлой.               
        Договор был согласован и принят. Вручил мзду, стал осваивать диван, знакомиться с фауной... Коты сами прыгали мне на колени, а сучка Шкода (ох, уж эта сучка!) забралась под стул и настороженно зыркала оттуда скотскими глазами. Добрососедство не предполагалось.               
       А Иришка решила отметить белую полосу в серой своей жизни и помчалась в аптеку. Она не пила водку из боязни отравиться ценой. Только из аптеки! Только настойка боярышника! Дешёвка, а польза какая?!               
       Явилась с подругой и сразу на кухню тоску разбавлять. А я снимаю с коленей котов. Снимаю деликатно, с полным соблюдением договора об аренде жилья. Только сучка (ох, уж эта сучка!) сидела под стулом и держала меня под неусыпным контролем.               
       Вечером, вся из себя, Иришка пришла к телевизору, и не церемонясь стала шарить в эфире. А я-то уже спать улёгся. Взмолился: – Сделай потише! – Та индифферентно: – Я не услышу. – Сядь поближе!  – Глаза испорчу.   
       Оделся я и пошёл за берушами в дежурную аптеку... Иришка ободрила: – Сображаш, молодец!
       Назавтра будит – так и так.  Я её понял и с метлой вышел на улицу… Вернулся, а на моей постели топчется Шкода… Вежливо попросил её удалиться... Ушла... Однако! На одеяле следы самого скотского безобразия. Это надо же?! Возмущён был до крайности.  – Ну, с-с-сука, за бестактность сейчас тебя вздрючит хозяйка!               
       Однако, Иришка за собаку горой: – Ты чо?! У неё родословная! Мама из парка культуры, а папа из дома ветеранов МВД. И вообще, это у тебя недержание. Лечиться надо!  Она поплелась к боярышнику, а я стирать стал постельное бельё. Утром за метлу без напоминаний. Машу ею, а голова пухнет от мысли – что наша жизнь?..  У каждого своя рубашка, своё одеяло, своё лицо… Никто никому не друг, не враг, а так.  Особенно Шкода! И это я вам говорю. Иван Перевёрткин.