Часть 3 Глава 8

                8
                Аэроцикл приземлился жёстко…

      …выдав этим волнение Ильи. Парень едва справлялся с выбранной им же самим ответственностью, никак не в силах избавиться от мысли, что он должен быть не здесь, на Спортивной набережной, а там, сражаться против Зореславия. Однако не признать, что без помощи недоживших они в любом случае не справятся, он тоже не мог, а потому, пытаясь успокоиться, затеял разговор с Егором:

      - Как я вообще смогу с ними общаться? – спросил Илья, покинув сидение у руля.
      - Ну… - протянул мальчик, слезая с аэроцикла следом. – С ними со всеми будет говорить Макар, а с Макаром – я. Но то, что будешь говорить ты, Макар поймёт и без моей помощи. Я, короче, буду передавать тебе всё, что они там скажут, так что не парься.

      Они стояли на брусчатке прямого участка Спортивной набережной и наспех оглядывались, пытаясь убедить себя в безопасности этого красивого места. Впрочем, красивым оно было раньше, при солнечном свете или под колпаками нормально работающих фонарей. Теперь же одно из любимых мест отдыха городских жителей представляло собой пустое пространство, обрамлённое беспредельным мраком океана с одной стороны, и чёрной бездной деревьев парковой зоны с другой. Фонари из пяти ламп хоть и пытались светить, но, как и во всех подобных случаях, даруемые ими несуразные мутные пятна, которые ползали вокруг, не добавляли обстановке ни чуточки былой жизни.

      - Давай, Макар, зови всех, - сказал Егор, кивнув на едва приметные очертания колеса обозрения, наполовину скрытого кронами деревьев.
      - Хоть бы сработало, хоть бы они побыстрее согласились… - пробормотал Илья, закрыв глаза.
      - Да спокойно, ты, не кипишуй, - слегка толкнул его Егор. – Нормально всё будет.
      - А если нет, нам всем конец… Ладно, давай поговорим с ними. Прям всё полностью мне передавай всё, что слышишь, хорошо? И что видишь тоже. Они уже идут, или… летят?
      - Погоди секунду… А, вот, летят от колеса к нам.

      И Егор стал описывать другу небольшие тонкие фигурки светло-голубого свечения, то, как они плавно движутся и опускаются ближе к земле, а потом останавливаются между столбами фонарей, становясь рядком. Постепенно их становилось всё больше и больше, стало выстраиваться по несколько рядов, занимались ветки ближайших деревьев и крыши пёстрых торговых ларьков у края брусчатки. Егор помнил, что недоживших очень много, больше двух тысяч, а потому недоумевал, как они собираются все перед ним с Ильёй разместиться. Однако ещё большее удивление вызвало то, что поток светлых фигурок прекратился, когда их было явно не достаточно, около пятисот.

      - Не понял, - сказал мальчик, подняв брови. – Мне кажется, или здесь не все? Да нет же, явно их слишком мало для двух тысяч. Макар, их ведь должно быть больше, я прав? Где остальные? Макар?

      Староста ответил не сразу, но чуть погодя разразился ругательствами:

      - Чёрт бы их побрал! Дурачьё! Детский сад! Ты представляешь – они всё-таки переругались между собой, пока меня не было! Просил же по-хорошему – не надо.
      - Вот это поворот! Как так – поругались? И что?
      - Что-то не так? – забеспокоился Илья, видя волнение Егора.
      - А то, - отвечал, негодуя, Макар, - что рассорившись, эти глупыши несознательные разбежались по городу мелкими группками кто куда!

      Понимая, насколько плохо оборачивается дело, Егор пересказал ситуацию Илье.

      - Но так мало нам их не хватит! – сразу воскликнул тот. – Фальреков больше в десять раз!
      - Я знаю! Макар, надо как-то снова собрать их вместе.

      По лицу Егора Илья сразу догадался, что староста недоживших никак не знает, чем тут помочь.

      - Способности связи у них, в отличие от фальреков, почему-то ограничены лишь небольшим расстоянием, - подтвердил вскоре младший фаерщик его опасения. – Потому они и старались раньше держаться вместе. Всё, что может предложить Макар – это заставить оставшихся разделиться и отправиться на поиски. Вернее, попытаться заставить.
      - Какие поиски?! У нас нет на это времени! Наши друзья там сейчас, возможно, погибают, а этим сотням явно не одолеть всех фальреков даже если мы уговорим их пожертвовать собой и сгореть!
      - Нет, зачем ты?! – схватился за голову Егор. – Они же могут услышать…

      Кто-то из недоживших, понимающих по-русски, видимо и вправду уловил суть сказанного, от чего смысл этих слов разнёсся среди остальных буквально за мгновение. Макару срочно пришлось успокаивать замигавших от волнения подопечных и разъяснять им смысл идеи, с которой прилетели сюда фаерщики.

      - Они боятся, не согласны никак гореть, даже чуть-чуть, - через минуту озвучил Егор упавшим голосом.
      - Потрясающе… - закатил Илья глаза и поднял вверх голову. – Просто время потеряли…

      Секунд пять парень постоял ещё неподвижно, тяжело дыша, а затем резко кинулся к аэроциклу и запрыгнул на сидение.

      - Ты как хочешь, а я лечу на помощь к ребятам! – бросил он, щёлкнув выключателем, запускающим двигатели.
      - Да подожди, какой смысл? – не согласился Егор.
      - Такой, что я не хочу терять здесь впустую время, когда они там втроём в опасности!
      - Блин, мы не теряем время, а пытаемся привезти им реальную помощь! Если просто убить Зореславия, то все фальреки освободятся и будет ничуть не лучше, я знаю, мне Алексий рассказывал.
      - Значит, нам придётся убить затем всех фальреков. Ты со мной?
      - А боговолки?! Ты фигню предлагаешь, Илья! Мы не справимся! Давай попробуем их уговорить, или, может, остальных всё-таки поищем…
      - Не собираюсь я…
      - Да подожди, серьёзно! – Егор схватил Илью за руку в последней отчаянной попытке его остановить. – Ну ты же сам вызвался с ними говорить, что за бред?!
      - Именно – со всеми, а не с этой горсткой, которая… - Илья внезапно замолчал после того, как махнул на недоживших рукой и посмотрел в их сторону.
      - Что? – недоуменно уставился Егор на застывшее лицо друга.
      - А я их вижу… - почти прошептал парень, выключая аэроцикл и возвращая тишину.
      - Видишь? Их? – и Егор тоже посмотрел на ряды светящихся фигурок так, словно впервые их заметил.
      - Да.. – выдохнул с неловкой улыбкой Илья, невольно по-детски восхитившись необычными силуэтами недоживших, которые неплотно, но всё же заполнили пространство перед ними, ветки на деревьях и крыши ларьков. – А вот это и есть Макар? Офигеть…
      - Вот видишь, как хорошо, что видишь, - обрадовался младший фаерщик и отпустил руку товарища. – Ха, забавный каламбур.
      - Э-э-э… Куда? – с досадой тут же вырвалось у Ильи. – Исчезли!
      - Блин… - хлопнул себя по ноге Егор. – А что это такое было вообще? Почему ты их вдруг увидел?

      Парень из «Фаэтона» задумался, упёр взгляд в брусчатку и не двигался почти минуту, а затем, будто о чём-то догадавшись, тронул свою правую руку, за которую мгновение назад держался Егор, и посмотрел на мальчика пристальным, чуть прищуренным взглядом.

      - Ах ты… - сказал он потом с улыбкой.
      - Что? – сначала удивился тот, но быстро всё понял. – Это я так сделал, да?
      - Ну а кто же? Давай, ещё раз бери мою руку.
      - Только потому что просишь, - усмехнулся Егор, и едва он успел дотронуться, как Илья вновь разглядел бледно-голубые чуть мерцающие фигурки.
      - Да, да, это всё ты! – воскликнул Илья и теперь уже сам схватил мальчика за плечи. – Это всё ты, Егор! Признавайся, что ещё ты такого умеешь? Если ты хоть что-нибудь можешь ещё сделать, самое время это делать, иначе мы зря сюда летели!
      - Что делать? Я не знаю, это как-то случайно, само получилось!

      Егор смутился и растерялся, а Илья не отставал и потряхивал его за плечи.

      - Подумай, хорошо подумай, - твердил парень, глядя мальчику в глаза, - ведь только от тебя сейчас всё зависит. Только ты можешь их видеть, только ты – слышать, а значит, на тебе всё завязано, только ты можешь что-нибудь сделать. Позови остальных недоживших!
      - Как? Кричать что ли?
      - Не тупи, по-другому надо, ясно ж ведь. Ну подумай, придумай как!
      - Не знаю я… Честно, не могу.
      - Можешь! Иначе всё пропало!
      - Пусти… Пусти, говорю!

      Илья отпустил плечи Егора, но тот продолжал стоять неподвижно, понурив голову. Казалось, что всё безнадёжно и действительно нельзя придумать ничего толкового, а следует просто смириться, сделать последнюю попытку уговорить хотя бы эти оставшиеся детские души помочь, а если не выйдет, что скорее всего, то просто возвращаться ни с чем к остальным. Илья уже готовился вернуться к такому безысходному сценарию, глубоко вздохнув и тоже потупив взор. Но внезапно Егор воскликнул:

      - Макар! Иди сюда! – и метнулся к старосте недоживших.
      - Стой смирно, что бы ни случилось, - строго сказал ему мальчик и резко пронзил рукой пространство перед собой.

      Илья догадался, что именно в этом месте находился Макар, и чуть было не вскрикнул, но горло ему окончательно перехватило волнение. С замиранием сердца он стал наблюдать, как напряглось лицо Егора, временами искажаясь, не иначе, как от боли. В чём бы ни заключалась пришедшая в голову этого мальчишки идея, ещё неизвестно насколько полезная, она, похоже, стоила ему немалых усилий, а возможно даже грозила опасностью.

      Егор, конечно, сам не знал, на что рассчитывал и чего хотел добиться. Он просто подумал, что ни разу ещё не пробовал прикоснуться к недожившему – вдруг это будет совсем не то, как было с Алексием. И это правда оказалось не то, хоть и в той же мере неприятно. Случилось то, чего никогда не бывает с людьми, и вопреки тому, что Егору уже не привыкать, нахлынувшие новые ощущения перекрыли всё, что ему довелось испытывать прежде. Только то жуткое мгновенное взросление могло с таким сравниться по силе. Казалось, будто через его тело пустили электрический ток, заполнивший и напрягший разом все нервы и мозг, не давая пошевелиться, блокируя мысли и застилая всё перед глазами мерцающей пеленой. В первые несколько секунд мальчику даже казалось, будто он умирает, но потом в голове промелькнул намёк на суть произошедшего с ним. Егор сквозь боль и перенапряжение почувствовал, что стал связан с многими сотнями чужих мыслей, разлетевшихся по закоулкам его собственной личности словно после взрыва. Произносимые, или вернее, просто выражаемые неким потусторонним образом слова были понятны, пусть и различались настолько, что наверняка относились к различным языкам. А когда где-то прозвучал голос Макара, Егор окончательно понял происходящее. «Тебе же больно, они все чувствуют, что тебе больно! Перестань, слышишь? Я сейчас отойду от тебя! Ты слышишь меня?! Всё это плохо, очень-очень плохо, я боюсь за тебя!» - беспокоился староста недоживших, а мальчик, толком ещё не сознавая зачем, попытался ему ответить: «Нет, не уходи!» Все чувствуют, что ему больно… «Все – это недожившие!» - блеснула у Егора мысль и тут же потонула в бушующем потоке мыслей двух с лишним тысяч детей. Они наравне с Макаром услышали приказ не двигаться и продолжать, а потому тут же стали его обсуждать между собой, не понимая, зачем подобное вообще нужно. Сами того не желая, они, тем самым, причиняли мальчику ещё большую боль, от которой чуть не лопалась голова. Не в силах это терпеть и не зная, что ему делать дальше, Егор хотел было и вправду попросить Макара отойти и прервать эту связь, как вдруг другой знакомый юношеский голос прокричал, едва перекрыв хор недоживших:

      - Зови их сюда!!! – сказал голос, будто на самое ухо, и тогда Егора осенило.
      - Недожившие! – заорал Егор изо всех оставшихся сил. – Все, кто слышит! Возвращайтесь на колесо обозрения! Пожалуйста, это очень важно! Возвращайтесь! А-а-а! Всё, отходи, Макар, отходи!!!

      Похоже паренёк на мгновение потерял сознание, потому как очнулся лёжа на брусчатке, придерживаемый руками Ильи.

      - Егор, Егор, ты жив? Егор! – сквозь гул и свист в ушах постепенно прояснялся голос друга. – Прости, я не хотел, чтоб оно всё так с тобой… Очнись же, ну давай, Егор!

      Младший юниор улыбнулся, приоткрыл глаза и устало произнёс:

      - Нормально всё… наверно. Не волнуйся так.
      - Ты меня так напугал, капец просто… Я видел, что тебе очень больно, а потом, когда ты позвал недоживших, то и вовсе чуть не грохнулся. Хорошо, что я успел подхватить.
      - Ой как действительно хорошо… Думаешь, сработало? Они меня услышали?
      - Макар? – Илья сам обратился к старосте, имея пока такую возможность.
      - Услышали, верно говорю, услышали! Все сюда спешат! А ты и вправду, Егорка, отчаянный. Наш человек!
      - Чёрта с два я ещё так сделаю, слышите? – заявил мальчишка, усмехнувшись. – Так что лучше бы остальным действительно вернуться. Ох, надо же как-то вставать, ёшкин-матрёшкин…
      - Аккуратно давай, держись за меня, - стал помогать Илья.

      Как только Егор выпрямился, он ощутил влагу под носом.

      - Ой чёёёрт… - сказал он больше с досадой, чем со страхом, когда провёл там рукой. – Кровь пошла. И платка, конечно, нигде не найти. Эх, прощай чистая новая футболочка…

      Держась одной рукой за плечо Ильи, другой он поднял край футболки и зажал ею нос.

      - Фак… Как жёстко-то вышло, - вновь посетовал Илья. – Надеюсь, пройдёт скоро. Но ты реально их всех позвал сюда, чувак, ты дал нам всем новый шанс.
      - Чувак, это было тупо везение, - открестился от подвига мальчишка. – На шару что-то придумал, а оно взяло и прокатило.
      - Глядите, вон они уже идут! – воскликнул радостно Макар, и поскольку не мог показать направления, вынудил парней повертеть головами в поиске.

      В прочем, не заметить их было трудно. Плывя по воздуху возле земли, кто быстро, а кто помедленнее, всё больше прибывало светящихся фигурок и становилось рядом с уже присутствовавшими. Сейчас Илья их видел хуже, очертания сильно расплывались. Он догадался, что это из-за слабости Егора, которого он поддерживал, перекинув его руку себе через плечо. Но даже такой скудной чёткости было достаточно, чтобы оценить, как много стало прибывать недоживших. Откликнувшись на зов, они быстро заполняли всё оставшееся пространство перед мальчишками на траве, деревьях, фонарях и ларьках. Поддавшись чувству успеха, фаерщики смотрели на эту мерцающую массу огоньков и не могли сдержать улыбок. Однако хрупкая непроизвольная радость почти улетучилась, когда спустя пару минут Макар сказал:

      - Ну что сказать, все, кто выжил… то есть… ну, вы поняли – все здесь. Хотите, чтобы я вновь попытался их уговорить? Думаете, получится? Простите, но едва ли.
      - А ты всё же попробуй, - настоял Илья с посуровевшим видом.
      - Пожалуйста, Макар, - мягче попросил Егор.
      - А… Уж нет нужды. Они сами рассказали друг другу вашу идею.

      Илье с Егором даже не нужно было прикасаться к старосте, чтобы ощутить не столько ушами, сколько всем телом и нутром некий неописуемый очень низкий гул, подобный звуку гигантского роя пчёл, ставший доноситься от толпы недоживших. Свет многих фигурок стал бешено мерцать, а некоторые стали перемещаться среди собратьев с одного места на другое. Всё это не могло говорить ни о чём другом, как о разлетевшемся среди особенных детских душ сильном волнении, а то и возмущении.

      - Ну что, Макар? – нетерпеливо спросил Егор. – Они сильно против? Что говорят?
      - Что, что… Сам видишь. Что они могут на такое сказать? С ума вы сошли, если обобщить, вот что.
      - А ты разве нам помочь не собирался? – с волнением сказал Илья. – Объясни им, обещай, что никто из них не пострадает. Ты ведь тоже понимаешь, что это наш единственный шанс. Одна единственная возможность победить фальреков и Зореславия. Иначе – всё, капец всему!
      - Да знаю я, знаю! Понятливый… Но не выходит у меня до них достучаться! Они слишком сильно боятся.

      Илья неожиданно дважды шагнул к собравшимся недожившим, от чего Егор чуть не упал, не ожидая так резко лишиться опоры. Он едва поспел за приятелем, держась за его плечо, и не смог произнести ни слова прежде, чем Илья стал говорить настолько эмоционально, как очень редко бывало прежде. В его голосе чувствовались одновременно горечь и желание бороться, раздражение и воодушевление, злость и рвение всем помочь:

      - Давайте, бойтесь! Дрожите! Тряситесь от страха и катитесь на все четыре стороны! Если хотите сбежать – пожалуйста, найдите себе угол и забейтесь в него! Вы этого хотите, недожившие? Без пяти минут рекреаты, лучшие представители рода человеческого, чёрт бы вас побрал!
      - Прекрати, Илья, ты чего? – сжал его плечо Егор. – Ты же их обидишь и ещё больше только напугаешь.
      - И пусть! – не хотел тот останавливаться или даже просто смягчить тон. – Когда сотням тысяч людей нужна помощь, они боятся и хотят сбежать как последние ничтожества! Разве так должны поступать рекреаты? Вы бы могли ими стать, все могли, я знаю. Так где же ваша уникальная сила духа? Куда она подевалась, или же для вас выглядеть рекреатами и быть ими – совсем разные вещи? Говорю вам – без вашей помощи мы не справимся, а значит, не только этот город, но и весь мир ввергнется в такой ужас, какой вам и не снился никогда. Да, не спорю я, что каждый из вас пережил свой личный кошмар, расставаясь с жизнью… Но сейчас вообще половина всех людей планеты может постепенно погибнуть, абсолютно невинных людей, а вы… вы и так уже мертвы. Рыдайте над этим, сколько хотите, но вы этого не измените, не вернётесь к жизни. И вы боитесь теперь рискнуть, теперь, когда по вашей же вине Зореславий создал чудовищных волков? Я обещаю вам, я смогу вас всех потом погасить, уберу с вас огонь после того, как вы разделаетесь со всеми фальреками. Неужели вы сами не хотите их уничтожить, вы, почти рекреаты, лучшие из людей? Ну так решайте сейчас окончательно кто вы – дрожащие от страха малыши, либо герои, кто спасёт этот мир. И решайте быстрее! У нас нет времени. Наши друзья там, быть может, погибают в бою с Зореславием, отвлекая его и задерживая только ради того, чтоб было время вас, блин, уговорить. Вот он, Егор, чуть не лишился только что жизни, созывая всех вас сюда, а ведь ему столько же лет, как и многим из вас. Так что? Какое ваше решение?

      Гробовым молчанием веяло от замерших голубоватых фигурок, просто тишина и ничего более. Даже мерцания и переливы их света прекратились.

      - Полетели отсюда, Егор, - словно плюнув, сказал Илья. – Действительно только время потеряли… Как себя чувствуешь?
      - Лучше, - вздохнул тот невесело.
      - Сам идти сможешь? Удержишься на сидении?
      - Угу. Что ж… Ну, полетели, раз уж так.

      И они направились к аэроциклу, даже не глянув на старосту Макара, онемевшего наравне со всеми остальными недожившими.