Раскулачили

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
 (Ф.И.Тютчев)

    Приёмную семью Василия раскулачили, когда ему лет 17 было. Не могу сказать точнее, может, и 18-ть. Легко сложить два плюс два: если он родился в 1913, а раскулачивание пришлось на 30-ые годы. В детстве я не была любопытной - что дедуля сам поведал, то и осталось со мною. Радовалась, помню, что не голодным был (теперь точно знаю, что даже сытость печатлеется на генетическом уровне в качестве привычки), облагороженным от трудов своих же через избыток радостью восприятия мира и интересом к жизни. Вот теперь бы его расспросить - что да как: что сталось с ними со всеми после раскулачивания, остались ли живы, были ли сосланы, если - да, то в какие дали, если - нет, то куда подались и подевались вообще. Всё, чем довольствуюсь ныне, - это память, из которой явствует лишь то, что дом их большой, где в просторном зале некогда музицировали они с Николаем, забрали под школу, а деда моего Васю отправили в Благовещенск на границу с Китаем отдать гражданский долг отечеству.
    После двух положенных лет службы оказался Василий Повышев в Дзержинске на химзаводе, который чуть позже был переориентирован на военные нужды, и война вырастила из этого производства вредоносного для природы человека монстра.
    Каким образом появился Дзержинск в жизни Василия Гавриловича? Добровольно ли он выбирал место работы, да и службы самой? Не могу сказать - не знаю. А хотелось бы.
    Выискиваю пути и варианты. Благо, интернет - большое подспорье в любых поисках. Ввожу фамилию в поисковик по Вятке - он отсылает меня к электронным книгам памяти, к реестрам всяким - регистрируюсь там и нащупываю вроде бы нить. Однако все предложенные всемирной сетью источники безликие такие, ненадёжные - и нить, увы, теряется…
    Ищу однофамильцев в Кировской области, пишу им письма, получаю ответы. Одна девушка - нашла её в Одноклассниках - победительница областной олимпиады по истории родного края, из Белой Холуницы, из этого самого что ни на есть родового гнезда, пишет, что ничем не может помочь. Прошу её вторично - де родня мы, должно быть: и место, и фамилия - поспрошай родителей. Отвечает, что и старшее поколение про семью Василя Гавриловича ни ухом не ведает. К общему разочарованию вдобавок сообщает, что тут все поголовно Повышевы, и умывает руки. А газетная статья о ней получилась какой хвалебной! Славила любознательность школьницы: никто, пишут, историю родного края лучше не знает! И я, скажу-таки, тешила себя надеждой счастливицы, предвкушая успех моего предприятия.
    Другое письмо отправила на сайт «Родная Вятка» женщине, которая пишет сказы. Тут-то, в одном из них, и «посмотрела» на меня фамилия Повышевых. Но история её уходит корнями в прошлое других и области, и края. Однако сказительница, Валентина Александровна, не отмахнулась от меня, наоборот, так внимательно вчиталась в письмо, заинтересовалась, и поделилась, что работала с переписями 17-18 веков, где выяснила, что фамилия наша из пяти Вятских городов встретилась ей только в Слободском уезде, откуда, получается, и стартовал весь род. Позже расселились Повышевы по другим областям и весям, добравшись аж до Удмуртии, где она, Валентина, и проживает. Раз фамилия, говорит, пошла от одного предка, значит, мы находимся пусть в самом далёком, но родстве. И отправила меня на раскопки к родоведу в город Киров.
    Вот вам две версии любителей истории. Вне сомнения, все люди разные, как и информация, которой владеют носители: она снабжена его зарядом, его осмысленным видением событийного исторического ряда, пропущенным через призму общеобразовательного знания, выращенного разными учителями истории, у которых, в свою очередь, тоже были  наставники и учебники несхожих во мнениях авторов.
    Пребывая в статусе коллекционера этой разноречивой информации, я, используя для отсеивания ненужного из всемирной сети своё личное сито, собираю по крупицам чужие рассказы о современниках моей далёкой родни на фоне общеизвестных исторических реалий. Выуживая их отсылки в историю государства российского, нахожу некоторое очень познавательными, да и тут каждый раз натыкаюсь на неоднородность мышления повествователей. В итоге убеждаюсь, что история глазами разных людей состоит из разноцветных пятен, к которым нужно относиться с уважением, но всё же как к версиями одного и того же события. Убеждаюсь, что действительность, отражённая в непохожих судьбах, никогда не будет одинаково изложенной: у каждого единственно верной останется навсегда только своя правда, а остальное будет значиться для них художественным вымыслом.
    Этому нас литература и учит: видеть общее за частным и на основании ощущений и личных знаний создавать собственное мнение. Мой случай уникален обратным: из общего заданного темой хаоса я вычленяю детали для определения единичного, замешенного только на собственных вопросах и неизвестных пока поворотах судеб крестьянских предков моих таких далёких и близких, раскулаченных когда-то.

    Далее последует маленький экскурс в историю для несведущего потомка моего. Остальных прошу отнестись с пониманием. Мемуары преследуют своей целью передать информацию как наследие очередному колену, не облагороженному общеизвестным знанием из курса истории средней школы. Учатся теперь по ссылкам в интернете и теряются в этой безликой бездне.

    Итак. Крестьянин - сельский житель, работающий на земле. До 1861-го года был крепостным, являясь собственностью хозяина. После отмены крепостного права в обозначенном выше году крестьянин стал вольнонаёмным работником, то есть трудился за заработную плату. В 1917-ом в результате революции свергли царя, и власть перешла к пролетариату - к неимущим рабочим и крестьянам. Для управления новой страной образовались советы рабочих и крестьян. Последним в собственность была передана земля для возделывания её, к чему крестьянин привыкшим был испокон веков. Пахать, и в прямом, и в переносном смысле, ему приходилось теперь уже не на царя-батюшку - на государство, которому тоже, чтобы жить, требовался хлеб.
    Так крестьянин после революции и декрета «земля - ему» трудился на своём уже участке земли, от трудов своих «богатея». И власть советов ввела для всех крестьянских хозяйств продразвёрстку в виде налога для обеспечения нужд государства в сельхоз продукции. Но по факту крестьянину доставалась малая толика от прибыли, разве чтоб не помер - всё остальное обязали отдавать, раз тот землю получил в собственное пользование. И - чем больше нажил, тем больше отдай. Поэтому многие крестьяне излишки прятали. А бедный и подавно делиться не хотел, самому не хватало. Тогда решила власть советов привести всё нажитое и богатым, и бедным к общему знаменателю и заменила продразвёрстку продналогом, обязуя всех одинаково делиться с государством. И пошёл тогда бедный к богатому и просит: ссуди, говорит, в долг, чтобы расплатиться с государством. Так и повелось: богатый помогал бедному выживать. Однако именно поэтому некоторые источники зажиточного крестьянина часто именуют «ростовщиком». Вот и думается государству - мало отдаёт в общий котёл деревенская буржуазия - надобно всё у них забрать и присвоить нажитое. На том и порешили советы и подвели под закон: раз в долг даёшь, значит, у самого с избытком, раз так, значит, прячешь от государства, раз прячешь в кулаке - утаиваешь, коль воруешь - враг, «кулак».
    Дай, думаю, пробегусь по интернету, поищу про «кулака», чтобы сопоставить известное мне и неизвестное. Отдельные авторы делятся своим мнением: это, говорят, озлобленный деревенский «кровопивец», высасывающий последнее из сельской бедноты. Такой деревенский буржуй имеет обычно красивую семью, просторный дом, лучший участок земли, инвентарь и значительный запас сельхоз продукции. «Кулак» нехотя ссужает нуждающимся зерно или даёт в аренду инвентарь, зная заранее, что бесшабашный неумёха не оценит по достоинству его помощи.
    В памяти тут же всплывают кадры из советского кино «Тени исчезают в полдень».
    Но моё сознание пересекают другие картинки, сформированные рассказами дедули, где всё выглядело иначе. Да, дом большой и светлый, стол широкий - не пустой, пожалуй, не самый хлебосольный, потому как избыток трудом давался. Но и приют сиротам находился, и кусок хлеба делился с ними поровну. Да, хозяин дома исподлобья зыркал, но и на своих, этих мог и огреть за промах. Одного взгляда его бывало достаточно, чтобы понять, насколько ты хорош. В семье трудились все и каждый - исключений не было. Привычка работать прививалась с детства и баклуши бить считалось отдыхом через работу. Помощников нанимали, когда хозяйство совсем большим стало и рук рабочих в семье не хватало. 
    То есть, по моим личным сведениям, «кулаком» являлся просто успешный фермер, который принадлежал к очередному колену крестьян, умеющих обращаться с землёй. Ведь по правилам рода опыт и знания передаются по наследству от предка новому поколению - как фольклор, так и любовь к земле.
    Что до сей поры мне довелось узнать про раскулачивание в Кировской области, это, что пришлось оно на 29-ый год 20-го века одновременно с Постановлением «О признаках кулацких хозяйств» и проходило под знаком коллективизации и с нападками на религию. Новые власти ломали хребет старой России: закрывали церкви, создавали колхозы. Сопротивлялись все крестьяне, даже беднота, ведь отдавать в колхоз требовалось всё, нажитое честным, порой, непосильным трудом. Власть желала уравнять всех, начисляя за выработку на коллективных работах мизерную зарплату. Тем не менее к 30-ому году в районе насчитывалось уже 58 коммун с числом входящих в них дворов в количестве 708. Записывали в колхоз как добровольно, так и под дулом пистолета. Разрешалось поначалу и выйти, но уже без имущества - оно, что называется, обобществлялось и возврату прежнему владельцу не подлежало. Сдал всё? Ну и вали отсюда! И тем не менее, крестьяне часто выходили из колхозов, предпочитая по привычке жить единолично. Ведь всё, к чему раскулаченный привык, это работать - так в трудах у него достаток и появлялся, только через тяжёлый труд на себя крестьянин становился зажиточным.
        В начале коллективизации деревенской буржуазией считали тех, кто использовал наёмную силу, а позже к «кулаками» уже причисляли и семьи, имевшие в хозяйстве корову или просто домашнюю птицу. Наговоры, сплетни, наветы могли пустить в расход любого неугодного новой власти. Он тебе помогал огород копать! Ты ему одалживал лопату! -Звучало как приговор. Обычный бедолага крестьянин мог попасть в чёрный список, если просто кому-то не угодил. Что уж говорить о состоятельном единоличнике… Его должно было ликвидировать физически. Руками самих крестьян! В архиве сохранились сельские приговоры о раскулачивании с подписями присутствующих односельчан. Главный интерес, без сомнения, представляло имущество, переходившее в собственность бедняков, в колхоз. А «кулаков» если не расстреливали на месте (так поступали с сопротивляющимися), то грузили в баржи и отправили в неизвестность. «Кулачество» ликвидировалось как класс. В них видели «врагов народа», раз им было что терять. Советская власть с такими не церемонилась. Семьи чаще всего и не подозревали, что они попадали в немилость. Спецотряды по борьбе с кулаками могли заявиться в дом ночью и распределить всех членов семьи по разным направлениям: кого на север, кого в Казахстан, кого в Сибирь. Одни умирали в пути от голода и болезней, другие погибали уже на месте по тем же причинам, к которым добавлялись в последствии ещё более невыносимые условия жизни в изгнании на мертвенно недружелюбной чужбине.
    Мне вспоминается история несчастной Зулейхи из романа Гузель Яхиной о раскулачивании 30-х годов прошлого века. …История женщины, которой сочувствуешь в самом начале знакомства. Трудно сказать, какой части её бытия сопереживаешь больше. «Кулаческой», где рабский её труд в зажиточной семье мужа эксплуатировался безжалостно, где не было и робкого намёка на счастье женское, а многолетняя бездетность была спровоцирована непосильной работой. Разве только не голодала Зулейха. Или той, «ссыльной» части её жизни, где она вместе с неопределённостью человеческой обрела себя настоящую, принадлежащую не мужней воле, но всё равно чужой власти, советской, которая даровала ей и долгожданное материнство, и какой-никакой, но выбор через любовь.
    Историй разных много рассказывают, и автор каждой непременно сгущает краски для убедительности. Но факт, что «кулак» в первую очередь был трудягой, остаётся фактом, как и то, что на чужом горбу в рай въезжают только бездельники, которым создание колхозов на руку было.
     Гуляя по просторам интернета, изучая списки с фамилиями и места ссылок раскулаченных (забегая вперёд, скажу это чаще всего ГУЛАГ), теряясь в потоке информации, я поймала себя на мысли: а нужно ли вообще идти в этих поисках до самой сути. Не лучше ли оставить всё, как есть, и не бередить зверя неведения, пока он блаженно спит. Ведь не исключено, что, докопавшись до подлинного, мне предстоит пережить страх и, может быть, даже ужас, которые отменят нынешнюю беззаботность, дарованную этим сладким незнанием истины.

   
 06.08.2020