О литературе вокруг да не совсем около

"Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов."
Стефан Цвейг


Краткость, ясность и изящность – эти три качества придают фразе ценность, но только при условии, что в ней есть мысль.

Когда привыкаешь к фразе, вырванной из контекста, её истинное содержание воспринимается как извращение смысла.

Задумывая литературный образ, писатель начинает видеть его черты в каждом встречном-поперечном, включая самого себя.

Есть читатели, которые относятся к произведениям, рожденным воображением автора, как к овощам, выращенным на химикатах. И такой растительный подход к литературе довольно популярен.

Затрудняюсь сказать, с кем точнее сравнить писателя – со шпионом или Богом, но ясно то, что писатель он должен всё видеть и слышать, оставаясь при этом незамеченным.

Для того, чтобы говорить, достаточно языка, чтобы писать – руки, но чтобы стать писателем, надо задействовать и руки, и ноги, и голову, да и вообще, весь организм в целом.

Пётр Первый, дабы дурь бояр всем видна была, вынудил их говорить, но если бы он вынудил их писать, то боярская дурь была бы закреплена на века в назидание потомкам.

Весь лаконизм некоторых произведений проявляется лишь в том, что автор игнорирует знаки препинания и деление текста на абзацы.

Когда читатель не понимает произведения, это исправимо, но если автор сам не понимает, что пишет, – это уже безнадёжно.

Нет более бесполезного литературного жанра, чем сатира: её примеряют к себе лишь те, к кому она не относится.



На снимке: Чёрная белка – это не оксюморон, а реальность. Фото автора.