Гладный

ВСТУПЛЕНИЕ

- Обними меня. – Дрожа голосом попросила женщина и мужчина прижал её к себе, маленькую, озябшую от зверского мороза. Вокруг был непроходимый зимний лес и ночь, что опускалась на его мотающиеся от ветра кроны, делало это место мрачным и пугающим. Сам мужчина уже не чувствовал своего тела от холода-слишком долго они с женой уже бродили по лесу в поисках выхода, но по мнению мужчины, только лишь заходили в него всё глубже и глубже.
-Мы заблудились? –Всё же спросила женщина,- мы не выберемся?
- Выберемся,-эхом ответил мужчина, но говорить уверенно не получалось-выдавала дрожь и уныние в голосе. - Надо подождать, когда стихнет ветер и сесть под какое-нибудь упавшее дерево, там ветра мало…
- Волк! - В ужасе вскрикнула женщина, смотря через руку мужа. Её пальцы в варежках, впились ему в фуфайку так сильно, что чувствовалось через толщу одежды.
Позади послышался предупредительный рык зверя, подкравшегося к людям почти вплотную. Мужчина, стараясь не делать резких движений, вытащил из голенища валенка топор, что взял с собой рубить сучья и сжал топорище до хруста в пальцах. Рыча, волк обошёл людей спереди, показывая им бешенный оскал голодной пасти. Убирая жену с линии возможного прыжка волка, мужчина оступился и покачнулся на месте. В этот момент зверь прыгнул. Женщина взвизгнула и упала в сугроб лицом. Где-то рядом раздался отчаянный крик мужчины и свирепое рычание волка, рвущего на человеке его одежду. Не оглядываясь, женщина поднялась на ноги и хотела уже бежать, как мощные удары волчьих лап повалили её обратно, а клыки, кинжалами врезались в горло. Женщина попыталась вскрикнуть, но издала лишь булькающие звуки, наполненного горла кровью. Зверь продолжал рвать на ней всё что попадалось на пути его клыкам, как тут над ним выросла фигура мужчины с занесённым над головой топором. Удар. Ещё удар. Разжимая пасть, волк издал клокочущий выдох и притих. Скинув волка с женщины, окровавленный, сам с разодранными плечами и грудью, мужчина склонился над женой, что была уже мертва…
Маленький волчонок вылез из норы, что была пол старой, с толстенным стволом берёзой и поводил по воздуху носом. В норе, жалобно скулили волчата, собираясь в клубки, пытаясь согреться. Их мать скоро должна была вернуться с охоты и накормить их. Последний раз это был жирненький зайчик, сегодня маленькая стая ждала чего-то подобное. Волчонок хотел уже было отойти от норы подальше, а может и пойти на встречу к матери, но истошный человеческий крик, полный отчаяния и боли, испугал щенка, и он опрометью кинулся обратно. А на лес уже опустилась кромешная тьма…
***
Хвор Матрёнин была молодой крестьянской деревней, восемью годами от роду, что люди выстроили для себя в связи с некоторыми обстоятельствами в своей жизни. От самого края смешанного леса, вдоль высоченных холмов, заканчиваясь последним огородом почти на берегу небольшого озера выстроилась деревня и насчитывалось в ней домов пятьдесят. Жили там люди не богато и не бедно. Обзаводились в ней семьями, продолжали расширять имеющуюся. Также сеяли пшеницу для себя, выкармливали для себя разную скотину и торговали на рынках районного центра, что располагался за холмами, километрах в сорока от Хвора. Занимались также рыболовными делами. В основном это были мальчишки. Как заканчивалась учёба, а школа была специально выстроена почти одним из первых зданий в деревне, так почти каждый день и ходили они на озеро карася ловить. В начале деревни стоял один заброшенный дом, что при долгом отсутствии хозяйской руки стал превращаться в землянку, которую люди, со времён образования Хвора, обходили стороной. Даже первую избу, что построили, поместили в метрах трёхстах от этого дома. А всё потому, что по деревенским слухам жил в той землянке волк-оборотень, что лет шесть назад, до строительства деревни, пожрал всю семью, что жила в доме. Расправился он с ними, да и остался жить там, наводя ужас на местное население. Даже, когда начинали строить деревню, то много людей потеряли из-за волчьего нападения. Все знали, что это проделки оборотня, но никто не мог осмелиться пойти охотой на него. Да вот только до одного случая, когда детское любопытство первым сделало шаг к этой тайне.

Колька и Егор сверстниками были. Ходили в один класс, шестой и жили по соседству с огородами. Всё лето почти пропадали, то в лесу, занимаясь там «тихой охотой», как говорил отец Егора, называя так сбор грибов; то на озере, ловя там рыбу. После рыбалки, обычно шли на луг и забирали там свою и соседскую скотину, что паслась около леса. И вот как-то в один из вечеров, когда мальчишки загоняли скотину к Кольке во двор, Егор заявил:
- А вот спорим, что в землянке той, что вся деревня шугается, нет никакого оборотня!
- Взрослые-то врать не станут-словно оправдываясь сказал Колька. -Почти каждый тут волколака сам лично видел. Говорят, ростом он с телёнка, клыки как зубья у грабель, а глаза такие пронзительные, что от одного вида на них может сердце встать.
- А я говорю-нет там никого! - Настаивал Егору. У него даже лицо покраснело от волнения, и словно взрослый мужик он деловито добавил,- сплетни это всё бабьи. Вот давай поспорим, что пуста эта землянка?
- А как мы узнаем, кто из нас прав? -Настороженно протянул Колька, глубине подсознания догадываясь, что есть только один способ проверить это и подтверждение этому не заставило себя ждать. Егор, словно у него был давно заготовленный план, стал быстро описывать стратегию:
-Наши родители на покосе сегодня допоздна будут. Вернуться они, когда на улице совсем уже темно станет. А нам много ли времени надо на то, чтоб всё проверить? Десять минуточек. Это вот идти туда-сюда придется час не меньше, поэтому сейчас загоняем коров и бежим к землянке.
- На что спор? -Колька и в этот раз не долго ждал ответа, так, как и он был давно заготовлен Егором.
-На шесть петушков! - Установил цену парень,-я знаю, маманька твоя кучу их наделала вчера. Об этом от своей мамки я услышал…
Почесав голову Колька, словно подсчитывая в уме сколько сладких петушков хранилось сейчас в корзинке с сахаром в буфете, по-взрослому протянул руку Егору, согласившись таким образом на пари.
***
Землянка находилась почти в самом начале деревни, почти у самого подножья холмов. Одним из первых домов Хвора его считали. Тогда деревня только начинала расстраиваться и в то время, когда эта изба ещё была жилой, вокруг него почти и домов то не было, от силы два-три только. Когда начинали строить дома в деревне, хотели было этот дом перестроить, отремонтировать, только вот первые, то это пытался сделать, пропали без вести. А потом и скотина начала со двора уходить. Во всём стали заброшенный дом подозревать. Кто-то из местных даже сам видел, как из окна этого дома волчья морда высовывалась. Так и порешили, что дом это не чистый и начали строить дома вдали от землянки. И теперь, чтобы добраться до неё и вернуться обратно, до прихода родителей, мальчишкам пришлось бежать к месту назначения.

Оказавшись минут через двадцать около землянки, Егор и Колька замерли перед дверью проклятого дома. Переглядываясь между собой они долго решали взглядом кто зайдёт во внутрь, но, поняв, что дуэль глазами может продлиться долго, Егор твёрдо шагнул вперёд и повернувшись к другу, шёпотом произнёс:
- Стой здесь…
Косые окна землянки находились почти на уровне с землёй, а деревянная, покрытая поганками дверь, до самой ручки была завалена камнями. Единственным входом во внутрь были окна, вернее одно окно-второе было забито досками. Полуразбитое, с покосившимися рамами, оно располагалось слева от двери и было настолько грязным, что казалось просто замазанным чёрной краской. Егор встал на колени и прильнул к разделённому на несколько частей широкой трещиной стеклу. Щурясь и вертя головой, он пытался сфокусировать свой взгляд хоть на чём-то в комнате землянки, но так ничего и не увидел, даже, когда пытался посмотреть в трещину окна. Неразборчиво было видно лишь отражение Кольки, что стоял далеко сзади и расплывчатой силуэт какой-то собаки, видимо бежавшей мимо. Оглянувшись назад, собаки Егор уже не видел, а Коля, на странность стоял чуть правее, чем его отражение в стекле. Видимо из игры света, почудилось, что друг Егора стоит прямо за ним и поняв это, мальчик снова повернулся к окну и принялся вытаскивать из гнилых рам ощетинившиеся стёкла. Одним за одним он вытащил три больших осколка из рамы и аккуратно выложив их около себя, нырнул головой в комнату землянки.
Гнилостная вонь ударила в ноздри Егора и от неожиданности он даже отпрянул от окна и зажал руками свой нос. Но уже спустя несколько секунд, искоса поглядывая на друга, протащил свои плечи через оконные рамы и сполз куда-то вниз, утопая в темноте комнаты.
Сползя с подоконника, Егор инстинктивно отряхнул руки от пыли и морщась от тошнотворной вони, осмотрелся. Благодаря убранному стеклу, в землянку проник слабый, но довольно пышный прожектор света, в котором тут же принялась танцевать пыль, поднятая с пола ногами Егора. Комната, в которую попал мальчик, имела бревенчатые стены, с потолка до пола завешанных паутиной. Рыбацкой сетью она спадала на квадратный косой стол, сбитый из нескольких досок и окутывала два табурета, валяющихся под столом. Так же в комнате находился маленький очаг, уже скинувший часть штукатурки, показывая оголившем боком ряд красных кирпичей. Внутри землянки было сыро и холодно, в голове мальчика даже промелькнула мысль, что он сейчас стоит в большой могиле, от чего ему даже стало не по себе.
За очагом Егор приметил топчан, на котором не бережно горой лежали какие-то грязные тряпки, от которых ужасно пахло плесенью. Осторожно подойдя к топчану, Егор разорвал несколько слоёв паутины, прежде чем его руки легонько коснулись холодной материи. И тут мальчик заметил, что гора тряпок на топчане еле заметно движется. Буквально на сантиметр она медленно поднималась и также плавно опускалась, через мгновенье вновь еле заметно вырастая. Егору казалось, что под тряпками даже кто-то дышит, издавая почти неслышные вздохи. И тут его осенило-на топчане несомненно лежал тот, то пришёл сюда незадолго до их прихода, а услышав за стенами землянки их голоса с Колькой, спрятался под тряпками!
- А ну, выходи! – Грозно прокричал Егор и принялся отшвыривать в сторону тряпьё, буквально сдирая его с силой одно от другого.
Одна тряпка, вторая, третья и когда до замаскировавшегося незнакомца осталась одна тряпка, Егор с восторженным криком подкинул её вверх. В то же мгновенье с топчана на него прыгнуло что-то, имеющее несколько конечностей и голов. Вцепившись в обезумевшего от страха мальчика, человеческими руками и парой волчьих лап, зверь повалил Егора на пол и склонил над ним свою уродливую морду. Она напоминала лицо человека, не имеющего глаз и носа и было вытянуто далеко вперёд как собачья морда. Рот тоже был человеческим, только растянулся до самых ушей и открывал ряд звериных клыков в вперемешку с зубами человека. Где-то в районе правого плеча лицо раздваивалось на вторую свою часть, что полностью являлось собачьей головой. Бешенный взгляд собаки говорил о её нескрываемой злости, а пасть постоянно клацала клыками, пытаясь укусить Егора за что-нибудь. Из спины монстра, будто являясь продолжением плеч, вырастали человеческие ноги, что при движении рук, болтались как пустые верблюжьи горбы. Само же чудовище, как успел заметить мальчик, ловко передвигалось на задних собачьих лапах, лишь изредка упираясь на вытянутые человеческие руки. Передние же лапы собаки, что в данный момент впились в рубашку Егора, вырастали из центра грудной клетки уродца. Орошая лицо Егора тянущимися слюнями, безликое человеческое лицо, словно с набранной в горло водой крикнуло:
-Прощения! Иди!  - После чего Егор лишился чувств.

***
Троим мужикам пол часа пришлось освобождать засыпанную камнями дверь, чтобы вытащить из землянки Егора. Как только Колька услышал крик друга, он сразу ринулся во внутрь, но вытащить Егора один не смог. Тогда он побежал обратно в деревню за помощью. Ох и досталось же тогда Кольке и Егору, что они к землянке пошли. Егору правда позже влетело от матери, так как он в сознание пришёл только на третий день после случившегося. Пообещали тогда мальчишки, что не пойдут они больше к этому месту, а когда Егору совсем уж полегчало, то потребовал от друга выигранных им в споре петушков. Оборотня по его словам в землянке не было, а то что он в обморок упал, так это ему привиделось что-то в темноте проклятой избы. Живой ведь он оттуда вышел, а был там оборотень, то и от Кольки бы одни штаны остались, как объяснил Егор. Вскоре эта история уже стала подзабываться и уже через недели две, мальчишки, как и прежде ходили в лес и на рыбалку, прямиком через эту землянку и ничего с ними больше не происходило. Но однажды, спокойную обстановку всё же нарушил один случай.

Пошли они как-то на озеро карасей половить. И столько до вечера наловили, что и сами диву дались. Идти встречать коров с луга с двумя полными вёдрами рыбы было не удобно. Решили разделиться-Егор за коровами побежал, а Колька, с удочкой и двумя вёдрами, пыжась и кряхтя потащил рыбу к дому. По дороге он сделал несколько остановок, перекладывая удочку с одной подмышки в другую. Хорошо, что Егор забрал с собой свою удочку, а то б пришлось и с ней сейчас возиться Кольке. Вообще, Егор был хитреньким малым. Всегда у него были отговорки на все случаи жизни и всегда он искусно отлынивал от чего-то тяжёлого, выполняя работу полегче. Донесли бы они и вдвоём эту рыбу до дома, а потом бы пошли на луг коров встречать, но Егор убедил Кольку что две работы они сделают быстрее, если каждый выполнит свою, причём вторая работа-тащить два ведра рыбы-Егор доверил Кольке, сказав ему, что тот сильнее. И вот, сильный Колька в очередной раз сделал привал. Поставил вёдра с рыбой на траву, сам плюхнулся на поляну и вытянул ноги. Вспомнив сказку про Емелю, Колька представил, как у вёдер выросли маленькие ножки, и они как утки поковыляли сами к дому. От этого, мальчишку даже смех разобрал, но тут же оборвался, когда в дверь землянки громко постучали изнутри.
- Кто здесь? – Машинально спросил Колька, хотя знал, что ему никто не будет отвечать, но из землянки вдруг раздался визгливый, истеричный голос, похожий на голос мальчика, которого шлёпают ремнём за провинность по одному месту:
- Егор не там! Собака! Собака! Егор не я!

Истеричная реплика всё пугающе повторялась и повторялась, меняя тембр голоса с детского, на какой-то хриплый и лающий, пока совсем не перерос в громкое гавканье собаки. Дверь внутри дома пинали с такой силой, что казалось наружу из дома сейчас выбежит какой-то разъярённый бык. Сорвав вёдра с рыбой с места, Колька оглядываясь назад засеменил к дому, сменив позже быстрый шаг на бег. Только когда до дома оставалось с сотню метров, понял, что оставил свою удочку возле последнего привала.

Удочка была не большой, чуть выше колькиной головы и сделана была из молодой вербы. Тоненькое деревце было аккуратно спилено Колькой ножовкой. Перочинным ножичком, как кожа со змеи, с него была снята влажная кора, а после высыхания, смазал получившуюся удочку олифам. Была эта удочка очень удобной для рук Кольки, за что он и полюбил её и был очень к ней привязан, так ка служила она ему уже второе лето. Колька даже времени от времени поглядывал на уже заходящее за холмы солнце, словно высчитывая в уме время до его полного погружение в лес. Легонько кусая и кривя губы, как от клюквы, браня себя за оставленную им удочку, Колька вываливал из вёдер рыбу в большое деревянное корыто, приговаривая: «Вот…Это из-за вас всё…Вот отыщу удочку и переловлю вас всех в озере». Потом он вынес из дома кувшин до верху наполненный солью и высыпал его весь на ещё прыгающих в корыте карасей. Так они на зиму вялили рыбу. Потом отец нанизывал головы рыб на леску, затаскивал её на чердак и там она ждала какого-нибудь маленького застолья, что учинял отец с мужиками, после сбора урожая или в другой, не маловажный праздник.
Колька в очередной раз посмотрел на солнце-ещё часа полтора, и оно зайдёт…И тут в его голове прыгнула мысль про Егора, который почему-то так долго гнал скотину домой, которую обычно они вдвоём доводили с леса до дома за пол часа. Колька вышел за ворота на тропинку, что вела к лесу, разветвляясь перед ним на несколько дорожек. Около соседнего дома на маленькой скамеечке сидел дед Аким, седой мужчина, лет семидесяти отроду и седыми бородой и усами. Лысую голову старик постоянно прятал под каким-нибудь головным убором и сидел сейчас в чёрной фуражке, усердно начищая кирзовый сапог, надетый на левую руку каким-то жирным маслом. Второй сапог, уже начищенный, грациозно стоял на полянке и ждал своего напарника. Неожиданно, дед оставил свою работу и тихонько вставая, прищуриваясь посмотрел куда-то в даль, в сторону леса. Колька последовал за его реакцией и сделав руки козырьком, скрывая глаза от заходящего солнца, посмотрел на лес. Там, по грудь утопая в траве, махая руками над головой, бежал Егор и отчаянно кричал:
-Волк! Волк!

Дед Аким сбросил с руки сапог и забежав во двор. Через считанные секунды он выбежал обратно с ружьём в руке и побежал навстречу Егора, давая головой знак Кольке, об тот зашёл домой. Приближаясь к Егору, дед Аким пару раз выстрелил в воздух, отпугивая невидимого волка и зарядив ружьё повторно, продолжил бежать в сторону мальчика. Егор несколько раз падал в траву исчезая из поля зрения, но поднимаясь продолжал истошно кричать на бегу:
- Волк! Коровы! Задрал!!
Когда дед Аким и Егор встретились, старик ещё раз выстрели в воздух и схватив Кольку в охапку-рост старика позволял это сделать-побежал обратно в деревню…
***
До середины ночи Колька не мог уснуть. Как может много событий произойти за один день! От неимоверно большого улова, до преследования Егора волком. А ещё эта чья-то шутка в заброшенном доме. Наверняка кто-то туда залез и хотел напугать тем самым Кольку. Наверняка это Димка-хулиган с соседней улицы. Неисправимый двоечник, драчун и выдумщик злых шуток. От такого точно можно всякое ожидать. Но самое главное и трагическое событие, которое случилось этим днём, это было потеря удочки…Лежит там бедняжка сейчас в холодной траве и уже смирилась, что её бросил самый лучший друг.
 
Колька, лёжа на спине, запрокинул голову и посмотрел в окно через душку кровати. Рассыпанной на чёрной ткани солью там дружно светились звёзды на ночном небе. Из приоткрытой ставни доносилось весёлое стрекотание кузнечиков, радующихся прохладе. Колька сел на кровать. Спал он в одной комнате с отцом, в другой комнате спали его мать и младшая сестра Алёнка. Отец, уставший после сенокоса, уже храпел, разнося трескучий храп почти на весь дом. Стянув с табурета свою одежду, Колька натянул её на себя и на цыпочках, посматривая на отца, вышел в открытые сени. Там он одел фуражку и аккуратно закрыв за собой дверь, словно обращаясь к своему лучшему другу, с радостью в голосе произнёс:
-  Держись удочка, я тебя сейчас заберу…

Глубоко дыша, Коля стоял перед заброшенным домом с удочкой в руках. Нашёл он свою подружку всего после нескольких минут поиска, а когда его рука нащупала холодную рукоять удочки, Колька восторженно вскрикнул, словно отыскал потерянные деньги. Теперь вот взять бы да уйти, но что-то не отпускало Кольку и держало на месте, привязав к двери пугающего дома невидимой верёвкой. Медленно его рука потянулась к расчищенной от камней двери и пальцы осторожно коснулись её гниющих досок, словно это был горячий чайник. Как только ладонь полностью легла на дверь, она резко распахнулась. Чуть не сбив мальчика с ног и с грохотом ударила о бревенчатые стены. Внутри тёмной избы, почти в самом конце комнаты, Колька услышал слабый, тоскливый щенячий скулёж. Заблудившийся малыш видимо залез днём в окно, а обратно уже не смог вылезти или это его Димка сюда забросил, снова доказывая свои хулиганские повадки. Всё-таки вовремя Колька пошёл искать свою удочку, сейчас он и щенка ещё освободит. Цокая языком и посвистывая, Колька вошёл в комнату и совсем исчез в черноте избы.

-Пёсик,- звал Колька идя по комнате на корточках,-малыш, иди ко мне.
Наконец, когда глаза пригляделись к темноте, Колька заметил в углу комнаты, маленькую мордочку молодой собачки. Поскуливая, она обливала языком свою мордочку и глаза, словно смахивая с них слезу. Колька протянул к собачке руки и обхватив её голову руками, потащил на себя.
- Собака взяла! – Резко, яростно крикнуло что-то, находящееся рядом пёсьей головы, и Колька вдруг увидел, как из темноты выплывает безликое человеческое лицо, с огромным ртом и вытянутое вперёд, как морда волка. Голова собаки вырвалась из рук Коли, взмыла вверх, вместе с мордой чудовища и тут мальчик понял, что эти головы имеют одно общее тело, которое сейчас в темноте походило на фигуру огромного скорпиона, с человеческими ногами на спине, что напоминали скрученный хвост ядовитого насекомого. Голова же маленькой собачки выросла прямо на глазах вместе с лапами, что как у кенгуру висели на человеческой груди монстра и принялась скалить клыки, роняя вниз слюни бешенства. Монстр приблизился вплотную к оцепеневшему от страха мальчику и произнёс хорошо знакомым для Кольки голосом, оттенок которого он заметил в нём:
- Егор здесь! Там не я! Не стой!

Сразу после этих слов, собачья голова вытянув шею, как капкан сомкнула свою пасть на плече мальчика. Вырвавшись из неё резким движением рук, Колька, крича, что было мочи ринулся к двери, но споткнувшись о табурет, упал прямо перед самым выходом из дома. Мальчик хотел быстро встать и бежать дальше, но был придавлен к полу тяжёлой человеческой ногой. От нахлынувшего чувства неминуемой смерти, Колька даже взвыл и громко разрыдался от бессилия. Он чувствовал, как монстр обнюхивает его с ног до головы и пытается перевернуть на спину неуклюжими собачьими лапами, что по-человечески цепляли его за рубаху.
«Уйди…Уйди…» -Шептал про себя Колька и заметил, что даже его голос в голове дрожит от страха. - «Уйди от меня…Это всё сон…Я не пошёл никуда и сплю…Сплю…»
На мгновение прикасания чудовища исчезли. Настала гробовая тишина и Колька, даже забыв про рану на плече, что горела огнём, вдруг стал осознавать, что это и вправду может быть сном. Но в этот же момент острые как бритва собачьи клыки сомкнулись на его шее. Сердце прыгнуло в груди, желая выскочить из открытого в крике рта, а последняя мысль, в умирающей голове мальчика истошно прокричала: «Не может этого быть!»
***
- Садись, поешь. - Скомандовала мать Егору, ставив на доску шипящую сковороду с яичницей. -И из дома сегодня ни ногой, пока мужики волка этого не найдут.
Лениво, Егор подошёл к столу и морщась отодвинул от себя сковородку:
- Не…Сытый я, мам. Словно телёнка ночью съел.
-Ночью? – Ухмыльнулась женщина. - И где же ты нашёл этого телёнка? ...
Тут в сенях забрякали стеклянные банки на полках, послышался спешный топот мужских ботинок по деревянным ступеням. Дверь в дом распахнулась как от сильного ветра и в дом вбежал отец Егора. Испугано, поглядывая на сына, он знаком головы подозвал к себе жену. Отведя её в сторону, отец склонился над её ухом и что-то коротко сообщил. Поднеся фартук лицу, женщина вдруг глухо простонала, перейдя через мгновенье на протяжный вой…

На улице было шумно. Почти все жители Хвора имеющие возможность передвигаться, сновали туда-сюда, громко ругались и трясли в злобе руками. Женщины с длинными вицами в руках загоняли непослушную детвору домой и причитали, словно стояли около чьего-то гроба и оплакивали усопшего. Откуда-то с начала деревни медленно шла лошадь, запряжённая в телегу. Ведя её за узду рядом шёл понурив голову дед Аким. На телеге, рядом окровавленного серого одеяла, под котором лежало чьё-то тело, на коленях стоял отец Коли и вцепившись в одеяло что было мочи кричал. Его плачь, что он издавал часом раньше, когда грибники нашли тело его сына в лесу и сообщили ему об этом, уже закончился, и мужчина просто неудержимо кричал, не останавливаясь ни на секунду.

Когда дед Аким остановил лошадь около дома родителей Коли, мужики стащили отца с телеги и под руки увели его в избу. Ещё несколько человек подняли растерзанное тело мальчика с телеги и занесли его вслед за отцом, а дед Аким, взобравшись с ногами на телегу и встав на неё, снял фуражку и поднял её вверх, обращаясь к остальным людям, что собрались перед домом погибшего:
- Люди! Волк окаянный, что забрёл в наши леса много лет назад, снова вернулся в землянку! Вновь он напал на человека! На маленького мальчика! – Голос старика дрогнул, но собравшись с духом он продолжил, списав дрожь в голосе на кашель. –После похорон Николая, то бишь после завтра, все, кто имеет дома ружьё, собираемся перед моим домом! Вспорем брюхо убийце! Дух мальчика должен быть покоен!
После этих слов, дед Аким перекрестился и спустившись с телеги, медленно побрёл в дом мальчика.
Егор бежал к озеру. Этого не может быть! Коля просто ушёл на озеро не предупредив его, чтоб наловить побольше рыбы, а потом хвастаться, что он лучший рыболов. Мальчик в телеге не может быть его другом, ведь погибают и умирают только глубоко взрослые люди, с маленькими такого не происходит. Он слишком мал, что быть растерзанным волком или просто внезапно умереть…Но на озере не было ни души. Тишина и зеркальная поверхность озера, отражающая встающее солнце в своей поверхности.
- Коля!

Егор кричал что было сил, может Коля на другом конце берега, может он прячется от него. Мальчик бегал в вдоль берега в поисках друга, но даже спустя час, Коля не был найден, а охрипший Егор, сидел на коленях и рыдал, смотря на своё отражение в чистой воде озера. Только сейчас он вдруг заметил, что с ним самим что-то не так. Неизмеримое чувство сытости распирало его изнутри. Время уже было далеко послеобеденное, а он не хотел есть совсем. Прислушиваясь к этим ощущениям, он вдруг осознал, что его уже даже тошнит от этого чувства и вскоре, тяжесть подобралась к горлу и Егора стошнило прямо в воду. Вытирая лицо рукой, мальчик с ужасом увидел, что у него окровавлена ладонь, что вытирала только что его рот. Вставая с колен на дрожащие от страха ноги, мальчик с отвращением посмотрел на то, что сейчас плавало на поверхности воды, то, что вышло из его желудка. Обагряя чистый цвет озёрной воды, наверху плавали несколько человеческих пальцев и одно глазное яблоко, что как поплавок качалось на раздражённой воде. Пятясь назад, Егор с криком припустился бежать от озера прямиком домой.
Дома Егора никого не было, видимо все сейчас были у Кольки дома. Тошнота не прекращалась, а сытость так и не проходила, не было ни малейшего намёка на голод. Егор подошёл к зеркалу, что стояло в комнате матери на столике и опустившись на колени, посмотрел на себя. Что-то не так было в его внешности. Те же русые волосы, тот же взгляд из-под чёлки, но всё это было словно…чужим. Проводя рукой по лицу он только что осознал, что не чувствует своих прикосновений. Высовывая язык, дразня своё отражение, он не чувствовал языка во рту, а моргая, не ощущал, как смыкаются глаза. Даже взяв в охапку свои волосы и что есть силы дёрнув за них он не ощутил боль! Дрожа всем телом, он отставил зеркало в сторону и усевшись на полу поджав ноги к самому подбородку, вдруг начал вспоминать. Он не знал, что ему нужно было вспомнить, но сердце и голова Егора хором кричали: «Вспомни! Вспомни кто ты!» Егор сопротивлялся этим мыслям. Как можно вспоминать своё имя, если он знает, что его зовут…Иван…Иван! Дрожь в теле не утихала. Подползая к кровати, мальчик вскарабкался на её и свернувшись в клубочек, вдруг завыл, кусая кулак у руки и слёзы градом посыпались на его щёки…Его зовут- Иван! ...
***

Неурожайный год, наполненный засухой и болезнью скота, закончился лютой зимой. Морозы стояли такие, что стволы берёз не выдерживали холода, ломаясь пополам, как под ударом колуна. Метели сменяли бураны, тем на смену снова приходили метели и не было конца этим дням. Николай и Ольга, родители десятилетнего сына Ивана, собирались в лес, навозить на санях дров домой. Всё лето ушло на борьбу с засухой и заготовить дров на зиму удалось не много. Приходилось иногда выходить в лес, когда не было ветра и набирать там хвороста. Мальчику наказали сидеть дома, топить избу остатками поленьев и следить, чтоб собака Жучка-трёхгодовалая псина, что жида теперь дома из-за холода-хоть иногда выходила на улицу по её требованию. Оставили сыну котелок с варёной картошкой и ушли, как сказали, до вечера. Об отвлечься, мальчик начал играть с собакой, которая очень приветливо относилась к такому занятию. Но игры хватило на пол часа и грусть вновь овладела настроением Ивана. Подбросив в печь несколько поленьев, мальчик сел на табурет около окна, оттаял дыханием на стекле маленькое пятнышко и стал смотреть в него как в дверной глазок в ожидании родителей. Вскоре, напряжённые глаза мальчика сомкнулись, и он уснул.
 
Проснулся Иван от того, что Жучка громко царапала когтями деревянную дверь избы. Дом изрядно подстыл и Ваня, поёживаясь подошёл к печи. Около неё лежало с десяток полонеза сама она была холодная как окно, возле которого проспал Иван. А ведь ему уже снилось, что отец пришёл домой и растопил печь так сильно, что вокруг начал таять снег.
Надев отцовскую фуфайку и валенки с шапкой-ушанкой, Ваня плечом надавил на дверь. Открываясь с трудом, она как лопата собрала собой изрядный сугроб снега и открылась лишь на половину. Этого хватило, чтобы выбежать Жучке на улицу. Уже светало и мороз заметно усиливался царапая лицо словно наждачной бумагой. Снега было почти по пояс и бледные тучи, что хмурясь опускались на берёзовую рощу, говорили о том, что его будет ещё больше. Жучка отсутствовала минут двадцать, после чего, забежала домой, тряся лапами и залезла поскуливая под стол. Иван захлопнул за ней дверь и вошёл в избу.
В животе урчало. Чтоб приготовить себе еду, нужно было растопить печь, а чтобы её растопить, нужно было из полешка настругать лучинки. Ваня взял топор, что
 лежал около поленьев и принялся его стругать. Опилки, что получились, он закинул в печь, а сверху втиснул в печь дрова. Зажечь получилось только пятую спичку, но опилки, прогорев, быстро потухли. Мальчик подошёл к мешку с картошкой, взял одну и потерев её как яблоко о рукав, принялся грызть. Картошка была съедена, но голод не затих. Хотелось чего-то горячего. Иван залез под стол к собаке и обняв её прилёг рядом:
- Терпи Жучка-атаманом будешь…К вечеру родители придут, наедимся…

…Пятый день без родителей, еды и тепла, убил в мальчике моральную устойчивость и веру в лучшее. Тоску и страх подстёгивала нескончаемая метель, что держала весь дом в кромешной тьме из-за залепленных снегом окон и морозных узоров, в которых Ваня видел лишь смерть с косой да чертей, что устроили эту погоду. Жучка уже не играла, заваленная снегом дверь не давала ей возможность выйти на прогулку, а холод и голод превратили её в настоящую волчицу. Она лаяла и огрызалась на Ваню, даже когда он просто проходил мимо, а однажды даже по-настоящему, по- вражьи укусила его за ногу. Мальчик отгородился от собаки за печкой, сдвинув к ней шкаф, а верх печи забросал разным шмотьём и табуретами. Около стены он сделал импровизированный топчан, который обложил родительскими фуфайками и одеялами. Там он и жил. Не вылезая наружу, а Жучка пронзительно выла на весь дом от неимоверного голода.
Однажды, днём или ночью, Жучка всё же пробралась за баррикады Ивана. Глаза-животный, полный злости и бешенства и человеческий, заполненный слезами страха-встретились лишь на одно мгновенье. Уже через секунду одичавшая собака как ненавистный хищник, кинулась на хозяина и сомкнула свою пасть у него на горле. Раздалось яростное рычание, что после сменил виноватый скулёж опомнившегося домашнего животного, но точка невозврата была уже поставлена и отчаянный вой собаки разнёсся на весь дом…
…Егор даже подпрыгнул на кровати, держась за горло. Теперь он всё понимал, но не верил во всё происходящее. Если он-Иван, значит он сейчас…мёртвый…Если это он, значит не должен сейчас быть в этом месте…И если Иван всё-таки присутствует в этом мире, то Егор сейчас, вместо него, находится в землянке, но зачем и как это получилось? И тут мальчика осенило. Чувство распирающей сытости давала ответ на этот вопрос. Собака загрызла Ивана несколько лет назад и сейчас, искупая свою вину, она забрала к себе другого мальчика, чтоб через его тело, кормить Ивана, кормить до сыта и мальчик кормился так, словно был связан со своей собакой и с Егором некой пуповиной, через которую мать кормит своего ребёнка…Именно Егор, как больше никто другой, заходящий когда-либо в заброшенный дом, совпал на время и день, даже мгновенье, когда собака загрызла Ивана. Да, было другое время года, но именно день недели и время сделали свои дела. Воспользовавшись этим совпадением, всевышние силы и проделали такую работу, чтобы собака могла искупить свою вину. Но Иван не хотел больше смертей. Ни одной смерти не должно больше произойти, он сейчас пойдёт и простит свою собаку за то, что она сделала. Быть может тогда их души успокоятся, и они вместе обретут вечный покой. Призрак, что жил в землянке столько лет, образованный из сплетённых между собой души собаки и мальчика должен был покинуть этот мир, пока собака вновь не накормила своего хозяина. Но сначала, пока Иван являлся самостоятельной частью призрака, ему нужно было кое-что найти.
***
Картина происходящего напоминала наступление советских партизан на расположение фашистов. Около тридцати мужиков с ружьями в руках лентами патронов на поясе, в шахматном порядке приближались к лесу. Облава была ранним утром и солнце ещё не вышло из-за холмов Хвора. Прохладное утро надело на охотников куртки и фуражки, а на старую голову деда Акима-шапку-ушанку. Входя в лес, Алексей, отец Кольки, словно боясь, что волк услышит и поймёт его голосовую команду, знаками рук показал, что нужно обойти лес вокруг человека по три, а дед Аким, нарушив режим тишины, всё же вслух посоветовал:
- Волк сейчас не гладный…Ну не голодный то бишь, это я по-старому называю, как мой тятя ещё говаривал…Ну так вот, сытый волк вглубь леса уходит, около оврага с болотом надо быть знать-то бдительней быть…
-Наш волк хоть и гладный,но смелый через чур,-перебил деда Алексей и не теряя времени на болтовню, знаками продолжил командовать отрядом охотников распределяя из по группам. И уже минут через десять, окраина леса опустела.
Дмитрий, друг Алексея, знавший Кольку с самого рождения и сам имеющий троих сыновей, был особенно зол на животное. Он знал, что волк, напавший на человека не будет уходит вглубь леса, как говорил дед. Нагло он поселится на самой окраине леса и будет выходить на охоту, когда ему захочется. Но сейчас его ждала не добыча, а тридцать ружей и выстрел хотя бы четверти из них, превратят волка в дырявый мешок. Каждый из мужиков и голыми руками готов был порвать хищника на части, но всё же деревенские трезво оценивали ситуацию и каждый из них изрядно подготовился к схватке с хищником, запасшись патронами для ружей.
Но поиски затянулись. Заметно уже стало светать и охота приближалась к провалу. Фуражка на голове Дмитрия взмокла от поднимающийся с лесной земли влаги. Осматриваясь, мужчина знал, где находится-место было знакомое, но уже совсем довольно далёким от деревни. Нужно было заворачивать прямо сейчас и идти в сторону Хвора другой стороной леса. Дмитрий сложил руки рупором и крикнул. Через несколько секунд, метрах в двухстах от него, откликнулся один из охотников. На голос и пошёл Дмитрий.
Широким шагом мужчина прошёл пол километра и всё время, голос, что отзывался на его «ау» убегал от Дмитрия всё дальше в лес, а потом и вовсе пропал. Наконец Дмитрий вышел из леса на какой-то овраг, внизу -Дима услышал это на последнем шаге и застыл на месте, даже не поставив вторую ногу на землю-доносилось хрипение и звериное ворчание. Возня и чавканье говорили охотнику о том, что сейчас там внизу-кого-то едят. Скинув ружьё с плеча, Дмитрий опустился на колени и словно по минному полю пополз к обрыву, почти затаив дыхание. Хоть до конца оврага и было метров шесть, Дмитрий прополз его минут за десять, чтобы не спугнуть резкими движениями того, то сейчас был внизу. Вытянув вперёд шею, мужчина просунул голову сквозь заросли травы и опустил глаза вниз. Словно ожидая этого момента. С испуганным карканьем вверх взмыла стая ворон, что крыльями надавала Дмитрию по лицу. Отмахиваясь, охотник не удержался на краю обрыва и кубарем скатился вниз, отбрасывая в сторону ружьё. Упав лицом во что-то горячее и мокрое, выплёвывая тёмные сгустки крови и-за рта, Дмитрий морщась поднялся на руки и открыл застилающие кровью глаза. От увиденного, ком отвращения подлетел к его горлу, а лицо закололи тысяча горячих игл. В данный момент, охотник лежал прямо в останках человека, чьё тело совсем ещё недавно было растерзано хищным зверем и то, что было внутри этого человека, сейчас кусочками прилипло к лицу и телу Дмитрия.
Отряхиваясь и матерясь, ошеломлённый охотник, поднялся на ноги. Только сейчас он узнал в останках, одного из мужиков, что вызвался идти охотой на волка-людоеда. Частями его тело было разбросано по маленькой поляне, а отгрызенная рука с ружьём в ладони, лежала под ногой Дмитрия. Спрыгнув с неё как со змеи, охотник вдруг затылком почувствовал животный страх, что сейчас сверлил его спину. Медленно, словно оттягивая момент встречи с увиденным, Дима повернулся назад и в эту же секунду, тьма накрыла его острой, невыносимо рвущей болью в шее, что сцепили волчьи клыки.
Иван медленно шёл по берёзовому лесу, притрагиваясь ладонью чуть ли ни к каждой из них. В душе он благодарил свою собаку, что она вселила его дух в этого мальчика. Да, он не чувствовал оболочки, в которой сейчас находился, но прекрасно ощущал деревья, траву, что щекотала ему ладони и мягкую землю, устланную красивыми цветами. Он вновь дышал свежим, чистым воздухом, а тепло погоды было таким приятным, что холод в котором умирал мальчик, сейчас уже забылся как кошмарный сон. Иван сидел на поляне на солнышке, омывал лицо водой из ручья, что нашёл на окраине ещё одного леса, смотрел на муравьёв, что залезли к нему на пальцы, когда он ткнул в муравейник стебелёк травы. Как хорошо было жить. Как прекрасно.
 Возвращаясь к землянке по одной из тропинок, он даже несколько раз останавливался и хотел свернуть с дороги, но мысль, о том, что Жучка ещё чувствует себя виноватой и готова убить ещё кого-то, ускоряла его шаги к дому. И вот, когда он в очередной раз хотел свернуть с тропинки, его нога зацепилась об что-то металлическое. Споткнувшись, Иван вдруг увидел торчащие из земли сани. В нескольких шагах от них, из земли вырастал воротник фуфайки, совсем не заметный, если смотреть с высоты роста взрослого человека. Между санями, выглядывал краешек топорища, маленького топорика, что брали обычно рубить сучья в лесу. Такой же брал отец Вани в день своей пропажи с матерью. Не вставая, на четвереньках, Иван подполз к санкам и руками принялся откапывать их из земли. Первым был освобождён топор. Он уже был ржавый и позеленевший, но на его лезвии до сих пор багровела кровь убиенного отцом Вани волка. Топором мальчик, давясь слезами, принялся откапывать фуфайку и уже пол часа, она была вытащена из многолетнего слоя травы. Упав лицом в грязную, окровавленную робу отца, мальчик раскачиваясь на месте завыл, словно раненый волчонок. Под фуфайкой, спиной вверх, лежало маленькое тело женщины, покрытое кровавыми отпечатками мужских рук, словно мужчина укрывал собой её. Рядом, вросший в землю лежал скелет мужчины с наполовину сгнившей одеждой. Рука его действительно лежала на плече у женщины, оберегая её от чего-то плохого. И никто, никто до сих пор не нашёл тела родителей Вани…Люди настолько были испуганны нападениями волка-людоеда, что заходили в лес лишь на его край, никогда не доходя и до середины. Наплевательским это было отношением или просто люди правда боялись за свою жизни и за здоровье своих родных-Ивану уже было всё равно. Оставив тела разрытыми, утирая заплаканное лицо, мальчик стремглав побежал деревню. Пробегая по ней он несколько раз прокричал: «В лесу волк задрал людей!». Через некоторое время из домов стали выходить оставшиеся в деревне люди, что не пошли на охоту. Несколько молодых парней остановили Ивана, один из них спросил:
-Где их искать?
-Там, около ручья,- задыхаясь ответил Иван,- двое там, тётенька с дяденькой…

Спустя час, на телеге, откопанных родителей Ивана уже привезли в деревню, а на утро следящего дня, после оплакивания, их похоронили на местном кладбище.
Хвор Матрёнин погружался в вечер, когда Иван, под предлогом погулять, отпросился у матери Егора и пошёл к землянке. Долго он стоял перед ней не решаясь войти. Мысль о том, что можно продолжать жить никак не выходила из его головы, но переборов её, он всё же решил зайти внутрь. Но сделать ему это не удалось. Откуда-то сзади он получил толкающий удар, от чего кубарем отскочил от землянки. Открыв глаза, он увидел перед собой скалящуюся морду огромного волка, именно того, чья деревня вся боялась.
***
Он был пятимесячным волчонком, когда его мать жестоко убили, обороняясь от её нападения. От голода и холода умерли в норе под берёзой двое его братьев и сестра, а он сам выжил. Выжил благодаря цели-убить каждого встречного человека, оставившего его без матери. Зло росло в волке с каждым убиенным им человеком, но он всё никак не мог насытиться невинной крови грибников и охотников. Вот и теперь, во что бы то не встало он должен растерзать этого человеческого детёныша и пойти дальше, на охоту.

Огромный как новорождённый теленок он стоял над Иваном расставив лапы для прочной стойки и сбрасывал с морды бешенную пену. Иван уже знал, как больно ощущать на себе клыки зверя, но его пугало то, что сейчас волк может убить тело Егора, который не имеет никакого отношения ко всей этой истории. Иван на локтях пополз назад, глазами ища какой-нибудь камень, чтобы бросить его в зверя. Но волк был быстрее. Слегка присев к земле, пружиня задними лапами он подлетел вверх, раскрыв пасть наполненную острыми клыками. Иван закрыл лицо руками и выставил вперёд ноги. Послышался дикий визг и грубое рычание другого существа, что по голосу превосходило по силе волка. Иван опустил руки. В нескольких шагах от него, поднимая дорожную пыль и дёрн кувыркались в схватки монстр и испуганный волк. Драка длилась несколько секунд, в финале которой, монстр сильным рывком мощных рук разорвал волка на две части, разбросав по сторонам его внутренности. Покачиваясь и облизываясь, монстр подошёл к Ивану и наклонился. Собачья голова, высунув язык лизнула мальчику щёку и заскулила, смотря ему прямо в глаза. Иван поднялся на ноги и погладил собачью морду:
-Собаченька моя, спасибо тебя за то, что ты для меня сделала. Я даже отыскал своих родителей, благодаря твоему деянию…Но я не хочу, чтобы ты кого-то убивала из-за меня…Не хочу быть как этот волк, беспощадным и злым. И отпусти Егора…Он не должен страдать, у него такие хорошие мама и папа, совсем как мои…Я прощаю тебя, собака…

Словно пластилиновая фигура, призрак стал разъединяться телами, и человеческое, Егора, уже через мгновенье выпало с огромного собачьего тела. Теперь, без туловища мальчика, Жучка и сама напоминала огромного, горбатого волка с всегда открытой клыкастой пастью.
- Отойди, Егор! – Донеслось далеко позади с края леса.
Егор обернулся. Нацелившись ружьём на собаку, на опушке тёмного леса стоял Алексей. Секунда-и курок был нажат. Собака с визгом отлетела в сторону, сражённая горстью дроби. Сам Иван, словно это стреляли в него с неимоверной болью в животе рухнул на землю. Подталкивая себя ногами, Иван подполз к уже приобрётшей истинное тело собаки Жучке и обнял её, смотря на бесформенное тело Егора, что отвалилось от собачьего.
- Прости нас, мальчик,-Плюясь кровью произнёс Иван, а собака поскуливая от боли лизнула его мокрое лицо,- прости…
Когда Алексей подбежал к месту происшествия, он увидел лежавшего на поляне соседского мальчика Егора, с разорванным дробью животом. Вцепившись себе в волосы, Алексей поднял голову к небу и как сумасшедший заорал диким, не своим голосом.

ЭПИЛОГ

Дверь заброшенного дома открылась. Задорно лая из него выбежала Жучка и гавкая так, что в ушах звенело, забегала за своим хвостом. Радостно смеясь за ней выбежал рыжеволосый мальчик, с щеками, усеянными веснушками. Хватая собаку он подкинул её вверх, а потом крепко прижал к груди:
-Жучка,- прошептал он ей на ухо,-пойдём. Нас мама с папой ждут!
Как только Жучка была отпущена с рук, она тут же побежала куда-то в сторону леса, где на опушке были видны силуэты мужчины и женщины, которые держались за руки. Подпрыгнув, мальчик занёс над головой руки и что-то радостно крича, побежал вслед за собакой и вскоре они скрылись в дрожащем свете встающего из-за холмов солнца.