Стрижка-брижка

(записано со слов Виталия)


Поживёшь пол года в полях - и зарастёшь, как дикобраз. Поэтому и стрижём друг друга сами. Лучше сразу «под ноль». Чтоб на весь сезон хватило. Оттого, все наши геологи и похожи на абреков – лысые головы с бородами. В лысой башке несколько преимуществ. Во-первых, в маршруте не так жарко. Во-вторых, в чистоте содержать легче. В-третьих, когда отрастает ёжик, ты становишься защищенным в этом месте от комаров. Ну, вначале, конечно, комары достают. Но, затем… Комар пикирует на голову, но натыкается на торчащие пеньки. Тыкается, тыкается, но ни как приземлиться не может. Злится и матерится во всю свою писклявую дурь, а ни чего поделать не может. Ноги путаются в торчащих волосах, жрать охота, а хобот до кожи не достаёт…, в общем всё, как у геолога, который хочет пройти сквозь стланик. Пытается пробиться через сплошные пружинящие переплетения веток и иголок, проваливается куда-то, ноги до земли не достают, то на бок завалится, то рожей вперед, то зацепится молотком или рюкзаком и висит, как Буратино на гвозде у Карабаса. Матерится на чём свет стоит, лезет-лезет, карабкается-карабкается, весь мокрый и в смоле, а на самом деле ни на йоту не продвигается. Как муха в паутине. Заверещишь тут, похлеще любого комара….

Правда, не все хотят налыску стричься. Вон и Шеф подошёл ко мне через месяц полей и спросил: «Виталий, ты сможешь меня подстричь?». Он почему-то решил, что я всё умею. Вообще-то, если бы он с самого начала поставил вопрос правильно – УМЕЮ ЛИ я стричь, я бы ему честно признался, что не умею. Но он же спросил – СМОГУ ЛИ я подстричь. Я и ответил: «Конечно, смогу!». Я ж видел, как это в парикмахерских делается.

«А ты когда-нибудь, кого-нибудь стриг?» - с долей недоверия спросил он меня, когда я начал его кромсать по кругу. «Конечно, стриг!» - окончательно развеял я его сомнения. А что? Я, ведь, правду сказал. Он же не спросил, СКОЛЬКО раз я стриг. Я бы честно ответил, что он у меня только второй клиент. Первым был Антип, ещё в начале сезона. Но он же этого не спросил. Он спросил, СТРИГ я или НЕ СТРИГ. Я ему честно и ответил, что стриг. Чего теперь обижаться? Сам виноват. Уже месяц, как меня завидит, приглаживает свою голову и глаза отводит в сторону. Да, и вообще, перед кем ему тут в полях красоваться? Пусть скажет «спасибо», что он был вторым клиентом, а не первым. Я, можно сказать, руку не на нём набивал. Вон, у Антипа пусть спросит, что это значит – быть первым клиентом.

Вот, Антип оказался без комплексов. Ему не было дело до моего опыта и умения. Мы сразу решили остричь его наголо. Более того, Антип пожелал голову ещё и побрить. Красавчик! Настоящий абрек! Сказано – сделано. Я усадил Антипа на табуретку посреди домика и окутал его шею, как заправский цирюльник, вкладышем от спальника. Снаружи оставалась только чёрная, как воронье крыло, бородатая голова Антипа, да сверкающая в улыбке, золотая фикса.

Тут, как раз, подошёл Березняк с банкой лабораторного спирта, сэкономленного на промывке шлихов. Мы с ним частенько в шашки играем на «интерес». На деньги или щелбаны не интересно. Ну, зачем нам в полях деньги? А щелбаны мы и так постоянно на работе получаем. То веткой по башке получишь, то камушек в штольне или шурфе тюкнет по макушке. В общем, головы мы свои мозолистые бережём. Поэтому мы играем на бюксики. На лабораторные бюксики. Вместо шашек на поле выставляем бюксики. В каждый бюксик наливаем водки. Грамм двадцать в бюксик помещается. Срубил бюксик – выпил содержимое.
 
В общем, после двух-трех партий, как правило, победитель уравнивается с проигравшим по своим умственным способностям. Хуже, когда противники равны с самого начала. Тут уже проигрывает тот, кто физически слабее. Я обычно остаюсь в победителях. Сам понимаешь – мне на мои единицы веса требуется больше алкоголя, поэтому явных конкурентов среди наших у меня не бывает.

Так вот, Березняк разложил на нарах шахматную доску, «разлил», так сказать, по своим местам шашечные фигурки и мы начали сеанс одновременной игры со стрижкой.
Машинка у нас ручная, ещё, наверное, времен второй мировой. Ножи немного туповаты, но ничего – режут ещё. Правда, иногда машинка закусывает волосы. Антип героически терпел эту экзекуцию, называемую «стрижкой». Он только иногда вскрикивал, когда я очередной раз отрывал машинку с закусанным волосом от его головы. Решено было для анестезии, периодически давать Антипу бюксик со спиртом тоже. Наконец-то, к концу второй партии, стрижка-выщипывание была завершена. Оставались торчать только отдельные длинные волоски и некоторые плохо выщипанные участки. Теперь, надо было это всё выбрить наголо.
 
Башка Антипу досталась какая-то бугристая. Сплошные шишки. Весь череп – это собрание шишек. Горы и долины. Как это всё выбривать-то? Если на «вершинах гор» было всё нормально и практически чисто, то в «долинах» и «оврагах» ситуация была серьёзная – там волосяной лес стоял стеной. Мы стояли с Березняком над пятнистым черепом Антипа и решали, как лучше произвести бритьё головы. Антип терпеливо слушал наши комментарии, активного участия в нашем консилиуме не принимал, но иногда требовал бюксик водки, что бы скоротать время.

Используя допотопный бритвенный станок и хрупкие, как стекла, лезвия фирмы «Нева» (которые мы больше использовали для заточки карандашей, чем для бритья), я приступил к бритью бугристой головы Антипа. Пытаясь выбрить все впадины и углы, я шкрябал изо всех сил по его черепу. То здесь, то там стали появляться порезы. Антип терпел. Видать, анестезия действовала неплохо. В то же время, она ухудшала сворачиваемость крови и вскоре вся голова стала кровоточить. Я регулярно промокал порезы вкладышем. Как я не старался брить аккуратно, у меня это выходило плохо. Во-первых, я не как не мог приспособиться к рельефу головы и не всегда правильно выбирал силу нажатия и направление движения. Получалось, что «верхушки» шишек я практически срезал вместе с кожей, а над «распадками» пролетал по воздуху, не задевая даже волос.

Во-вторых, меня постоянно отвлекал Березняк, предлагая «опрокинуть ещё партейку». Он проиграл две партии, выиграл одну и теперь сидел, переваривая содержимое последней партии.

Мыльная пена стала розовой, а вкладыш весь побагровел от крови, которая сочилась многочисленными струйками…
 
Но, в конце концов, я завершил этот трудоемкий процесс и, ощупав, липкую от крови, голову Антипа остался доволен результатом. Голова была гладкая и мне, даже, показалось, что за счёт срезания кожи, я выровнял её рельеф. Что ж, нет худа без добра, как говориться…

Конечно, результат моей деятельности требовал обязательной дезинфекции.
 
Я подставил сомкнутые ладони и Березняк осторожно налил мне туда полстакана спирта. Чтобы не разлить ни одной драгоценной капли, я очень медленно и осторожно перенес свои ладони к, истекающей кровью, голове Антипа и разместил их над центром этого ужасного кровавого месива.

Переведя дыхание и выдержав паузу, я разомкнул руки и опустил ладони на череп….

Сначала я не сообразил, что случилось. Всё произошло в какие-то доли секунды. Во-первых, я не успел толком почувствовать лысины руками и всё ещё пытался нащупать её в пустоте. Во-вторых, глядя вниз, сквозь решётку своих пальцев, я видел только пустой табурет. Антипа на нём не было. Я поднял глаза и встретился взглядом с Березняком. По выражению его глаз, видимых сквозь линзы очков, которые он медленно поправлял рукой, не трудно было догадаться, что Березняк тоже не понимает, куда и каким образом исчез Антип. Мы перевели взгляд на дверь. Открытая дверь болталась на петлицах, слегка поскрипывая. Вообще-то, дверь у нас всегда открывалась вовнутрь, но на этот раз она была вывернута наружу. Сквозь проём двери я видел высокую траву, заросли которой простиралась до самой Реки. Зигзагообразное перемещение шевеления камыша указывало на то, что кто-то очень стремительно продвигается к Реке.

Когда мы с Березняком выбежали на берег, то увидели следующую картину:
Антип стоял на коленях в воде и, задрав кровавую голову в небо, жалобно выл на Солнце. Затем он молитвенно склонялся и засовывал голову в воду. Когда Антипу не хватало воздуха, он с шумом выныривал, издавал истошный стон и, громко отдышавшись, опять совал свою голову в Реку. Так продолжалось в течение минут десяти.

Нам пришлось долго отпаивать Антипа, пока он не отошёл от пережитого болевого шока. Потом, пару недель он ходил перемазанный зеленкой и обклеенный лейкопластырем. И ничего – ни какого стеснения и переживаний за свой внешний вид.
 
…Не то, что этот Шеф!