Любовь зубная

Дмитрий Ледовской
ЛЮБОВЬ ЗУБНАЯ
Пятый, а, может, шестой или, вполне возможно, седьмой, обморок при посещении зубного врача случился у интеллигента Мефодия  Зверева уже когда он разменял шестой десяток лет. Он выпал из стоматологического кресла в тот момент, когда врач только поднёс к разверстному Зверевскому рту шприц с обезболивающим раствором. Не смогли удержать тело интеллигентного больного даже три пары женских рук – жены Любавы, тёщи Узурпины и падчерицы Василины, пришедших с ним группой поддержки  на этот шестой или седьмой прием к стоматологу. Безжизненное тело вновь втащили в кресло, и опытный врач, воспользовавшись невменяемостью Зверева, сделал все, что было необходимо, то есть удалил правый клык, оставив во рту 12 ещё живых  зубов – по шести в каждой челюсти.

-Всё! – грозно шепелявя сказал Зверев, оказавшись дома и оправившись от наркоза. – Больше к стоматологу – ни в зуб ногой!
-Хорошо, - кротко согласилась педагог Любава, - будь по твоему, Мефа… Поднимать тебя так тяжело.

Прошло пять беззубных лет. И вот…
-Не пойду, не пойду; - метался по просторной, уставленной шкафами с книгами, спальне-кабинету бывший редактор журнала «Мифы  Греции» Мефодий Зверев.
-Так ведь болит! – отчаивалась Любава.
-И гниёт! – вскрикивала от двери Узурпина.
-Может начаться гангрена нижней челюсти, - веско диагностировала  медсестра Василина, смачно жуя кисло-сладкие леденцы.
-А там и летальный исход, - мечтала тёща, предусмотрительно вытискиваясь в дверь.
Надо отметить, что Узурпина была моложе зятя всего на год.

-Мама, не каркай! – искренне испугалась Любава.
-Чихать на всё! – звучно и смело отвечал Мефодий. – Пусть сгнию, пусть гангрена..
-Так долго мучиться будешь, - донеслось от Узурпины  уже из кухни.
-И пахнуть изо рта будет ужасно, - подытожила падчерица.
-Дай конфетку, - вдруг попросил Зверев.- Запах отобью.
-Вам нельзя, у вас диабет, - твердо сказала Василина, уходя из комнаты. – Вам когда к врачу?
-Послезавтра, - сказала Любава. -  Я  его записала на десять часов…
-Чего так поздно? – донеслось из кухни.
-Утра, утра, мама! – Любава даже рассмеялась.
-Я не  смогу с вами пойти, - огорчилась Василина – уезжаю в командировку как раз поездом в десять часов.
-И я не смогу, - глухо и мстительно пришло из кухни, - мне врачи категорически запретили поднимать тяжёлое.
-Мама, он не будет в этот день завтракать… Он будет лёгким как пух, - уже грустно сказала жена.
-И ужинать, - подхватил муж. –И обедать! Не пойду! Лучше с голода сдохну!
-Ещё хуже пахнуть станешь, - совсем тихо, как бы изнутри, услышалось всеми от Узурпины.

Зверев подскочил к двери и плотно прикрыл её после ухода падчерицы. Затем плюхнулся в кресло и испуганно вздрогнул, когда жена опустилась на пол и припала к его коленям.
-Что ты, Любавушка? – голос  Мефодия стал необычно нежен.
-Надо идти, - подняла на мужа свой умоляющий взор женщина.
-Нет, - ещё нежнее ответил мужчина.

Дальнейший диалог шел почти шёпотом.
- Всего лишь вырвать старенький зубок.
-А перед этим уколоть. В десну! Опять отключусь.
-Ты же служил в армии?
-Служил.
-Занимался боксом?
--Всего год.
-Был арбатским шпанёнком?
-Был.
-Значит, ты смелый?
-Да! Но к зубному не пойду. Кстати, это женщина? Врач-то…
-Мужчина.
-Фамилия?
-Рвачёв.
-Что-о-о-о?
-Было два хирурга, фамилия второго – Могильный.
-Понятно. Не пойду…
-Всего лишь зубик рвануть.
-Ага, всего лишь! Поди, сама попробуй.
-И попробую! А ты – следом.
-Как это?
-Ну, сначала я вырву зуб, потом ты.
-Издеваешься?
-Дай слово, что если я перед твоим взором вырву зуб, то ты тоже дашь себе вырвать свой.
-Ха-ха.
-Трус.
-Так – если ты на моих глазах вырвешь зуб – я тут е плюхаюсь в кресло и даю вырвать свой.
-Даешь слово? Честное?
-Даю честное слово! Ха-ха.
-Без «ха-ха»!
-Без ха-ха.

Врач Лев Рвачёв уразумел всё сразу, но предложил компромисс:
-Вы сядете в кресло, я буду имитировать удаление, вы прикроете рот тампоном и всё тут!
-Он проверит, -  уверенно сказала Любава.
-Как? Мы его посадим вон в тот угол!
-Он полезет в рот , и всё откроется.
-Но у вас же все зубы здоровые, особенно те, которые на виду!
-Прошу вас, умоляю, я дам вам деньги, но надо удалить тот зуб, что будет удаляться и у него – вот этот, передний справа.
-А, вдруг, он откажется?
-Он дал честное слово!
Потрясенный Рвачёв от денег за здоровый зуб отказался напрочь. Но повысил цену за зуб Зверева.

Двойная супружеская зубная экзекуции  в частной клинике прошла за какие-то сорок минут. Любава с  улыбкой приняла укол в десну, подрезку вокруг зуба и не охнув отдала вырвать чудесный здоровый зуб, тот, что справа. Мефодий остолбенело просмотрел всю операцию, лунатически опустился в кресло, ещё хранившее тепло его жены, зомбированно принял укол, в глухом трансе не ощутил саму процедуру удаления зуба. Сознание покинуло его уже дома, когда Любава развернула марлевый пакет и показала оба зуба – чудесный, без изъянов, собственный и гнилой, поганый, мужа.

Быстро придя в себя от вздоха нашатыря, Мефодий Зверев взволнованно затараторил:
-Спасибо, спасибо! Боже мой, какая жертва! И  как ты умеешь любить!! Теперь на мои зубные дела будем ходить только вдвоем!
-Как? - удивилась побледневшая жена. – Всякий раз?
-А как иначе?
-Не получится! - непривычно сурово ответствовала Любава. - Я теперь к стоматологу ни в зуб ногой!
-Почему? – отчаянно взвизгнул интеллигентный Зверев.
-Теперь я боюсь, - тихо сказала жена.
-Хорошо, - также тихо сообщил Мефодий. – В следующий раз первым в кресло сяду я.
-Честное слово?
-Честное слово.
-Как ты умеешь любить, - нежно вздохнула жена слегка присвистнув через отверстие на месте зуба.
- И ты, - также присвистнул, но чуть пронзительнее, Зверев, - наша любовь крепкая, зубная.
                К О Н Е Ц