И боль, и слезы, и радость. Часть 1 Счастье

     Ночь. Осенний порывистый ветер безжалостно гонял по двору опавшую листву.
Отец был еще на сезонной работе. Дома он бывал только три зимних месяца, а все остальное время в году трудился в колхозе. Изредка приезжал домой за продуктами или
по каким-то делам и оставался дома на два или три дня.

     Я, в очередной раз изгнанная из дома своей мачехой, сидела у входной двери, съёжившись от холода. Мама моя ушла из жизни, когда мне было пять лет, а брату моему- два года. Нас определили по детским домам. Через два года отец женился. И нас вернули домой, где нас ждала новая мама.

     А теперь мне было уже восемь, поэтому сообразила, что нужно собрать несколько пар старой обуви и сложить плотно одна к другой. Получился своеобразный коврик, на котором я и устроилась. Потому что сидеть на цементном полу было невыносимо.

     Я дрожала, как загнанный и запуганный зверек, то-ли от холода, то-ли от страха и крепче прижималась к запертой изнутри двери. Очень хотелось есть, но страх был сильнее голода. Непроглядная ночь, завывающий ветер и шорох листьев делали свое коварное дело. Мужские брюки, висевшие на бельевой веревке, в темноте, казалось, шагали ко мне шурша сухой листвой. А рубашки и платья угрожающе размахивали рукавами. Я сидела с мокрыми от слез глазами и не понимала в чем же я провинилась. Очень хотелось одного- в дом, в тепло.

     В надежде, что мачеха сжалится, я все время повторяла:"Мамочка, прости пожалуйста, я больше не буду". Но за дверью уже давно все спали. Как же было
обидно и безысходно, что давно меня никто не слышит и от этого становилось еще страшнее.

     Очень хотелось обо всем рассказать папе. И решила- когда приедет обязательно расскажу. Но каждый раз, когда он приезжал, я не решалась. Потому что знала, папа уедет на работу и на долго, так как он был единственным кормильцем в нашей большой семье. А я с младшим братом должна буду остаться с мачехой и её дочерью-  моей ровесницей. Тогда мне и брату точно будет не сладко. А мачеха в присутствии отца была добрейшим человеком. И не давала мне никакой возможности остаться  наедине с папой. Видимо чувствовала, что могу рассказать о её издевательствах.

     А пока, сидя под дверью, утешала себя, представляя фантастические картины,
как приезжает папа и защищает нас от злой мачехи. Терпеть холод было настолько
невыносимо, что трудно было дышать. От нестерпимого состояния, я безутешно плакала, звала свою покойную маму и просила, чтобы забрала меня к себе. Потом пыталась
представить зажженную спичечную палочку от которого, казалось, исходило какое-то
тепло. А этот маленький коврик, собранный из старых ботинок туфлей и калош, был
просто моим спасением. На нем я могла не только сидеть, но и полежать какое-то время, свернувшись калачиком.

     Не знаю сколько прошло времени, но вдруг за дверью раздался грозный голос мачехи: "Принеси дрова и растопи печь!" От этих слов меня охватил ужас. Ведь дрова
находились в конце огромного двора. Как преодолеть страх?! Как шагнуть в кромешную темноту?! Где, как мне казалось, шевелились какие-то существа, которые
все время пытались меня схватить. Я точно знала, не выполнить приказ нельзя.
Выполнить, только выполнить! Любой ценой!

     Чтобы побороть страх, я стала громко кашлять, почти кричать, а еще шумно шаркать ногами. Словно, хотела напугать все то, чего я так боялась. Кое как в темноте на щупала огромную вязанку гузапаи. Гузапая - высохший куст хлопчатника, который заготавливался поздней осенью для отопления дома. От страха не помню, как я смогла поднять
и взвалить на себя непосильную для меня ношу и как очутилась у двери, которая уже была отперта. Несмело открыла дверь и тихо вошла, держа в руках часть принесенных дров. Оставшуюся часть оставила за дверью, так как вся вязанка не прошла бы в дверной проем.

     В комнате тускло горела керосиновая лампа. Все еще спали. Но я поняла, что
скоро рассвет. Промерзшая, уставшая от бессонной и мучительной ночи, подбрасывая
дрова, наблюдала, как весело пляшет в печи огонь, от которого мне было так тепло.

     В глубине души я почувствовала, как притаилась и боится вырваться
необъяснимая радость.

     Я была так счастлива! Наверное от того, что ночь прошла. А что  мне преподнесет новый день, уже было не важно.

     Важно, что я счастлива сейчас!