Запись сто пятьдесят четвёртая. Владимир Костин

05.12.08 На «Автографе» слушали Владимира Костина про его участие в церемонии награждения лауреатов «Большой книги». Он представлял «Годовые кольца». Присудили четвёртое место.

Очень много деталей: кто был в жюри, как, награждая его призом читательских симпатий, Улицкая намекнула, что его ожидает и большее, (типа – лауреатство), а потом извинялась, мол, не знала, что только четвёртое место. Как у него выпала из рук его «колонка» (приз), распалась на две половинки, и как неловко по этому поводу пошутил Маканин.

Костин забросил преподавательскую деятельность, чтобы иметь возможность писать. («А какой это изумительный лектор!» - это Галина Ивановна). Написал «Годовые кольца», собрал в неё последние повести, рассказы. Издал частным образом (рассказал, как собирал нужную сумму), отослал на конкурс. Рассказал - из чего исходил, надеясь на успех. Не на последнем месте было соображение о " нестоличности" автора (редкости подобного явления для книжных конкурсов - там, на "Большой книге", книг, представляемых не из столицы, кроме "...колец", и не было), но эта отдалённость всё же скорее напортила: "Думаю, если бы меня лучше знали, также как столичных авторов... Те ведь там  имели и встречи с читателями, и презентации, и читательские конференции. А кому что-то говорит словосочетание "томский писатель"?". Но вот штришок тоже обещающий - проявил интерес к книге Анатолий Чубайс (оказывается, страстный книгоман)...
И характерный жест -  прижатые к щекам ладони.

Похвалил наших прозаиков – Макшеева, Данилова, поэтов – Афанасьева, Крюкова, Кириллову.

Обсуждали итоги конкурса «Томская книга», почему дали несколько призов писателям из Питера. Он посетовал на вкусовщину в писательско-издательских кругах, на практику учёта взаимных интересов, «прагматизм». На малый спрос писателей с себя, на небрежность и погоней за сиюминутным успехом.

Высказал такую парадоксальную мысль: беды в томских писательских кругах (нет ярких писателей, самые талантливые рано уходят, остальные варятся в собственном местном бульоне, нет настоящей критики) в том, что у нас очень легко ростятся таланты, вернее, они сами родятся, их не надо пестовать, хлопотать, лелять и поддерживать. Уехал (умер) один талантливый, тут же на его место выдвигается другой, кого не стыдно показать. Но поддерживать – а какой смысл: не удержится, упадёт уже известный - новенький тут же сам прорежется. И губернатор читать не любит, и культурой заведуют кто угодно, только не те, кто в ней вырос или хотя бы образован на соответствующем факультете. И что писатели-самородки всячески (обладая народными челюстями и напористостью) отталкивают профессионалов под соусом: мы не в институтах писать учились, нам природой дано, значит, мы и настоящие.

По ходу обрушился на Куняева, обвинял его в инквизиторских поступках при Сов. власти, преследовании, например, Высоцкого, в конъюнктурщине.

И ещё пришёл Сергей Данилов… Вот кто у нас в претендентах на писателя первого ряда. Принёс стопку своих книг, раздаривал. Я уже прочла его «Невыносимая радость бытия». От корки до корки, и ни одной вещи, чтобы не захватила