О еде человека странствующего - 3

                ПРЕДИСЛОВИЕ
             К третьей книге серии "Непридуманные истории вольного путешественника" Это повествование именуется полноценно так: "О еде человека странствующего в путешествиях вольных".

            Как питаетесь? Что едите? Много ли нужно денег на это? Эти и другие вопросы  задают мне люди в пути и дома. На последний вопрос можно ответить коротко. Денег в путешествии мне нужно на питание меньше, чем дома. Ведь дома я питаюсь только тем, что покупаю на рынке, в магазине или тем, что выращу  на своём приусадебном участке. В путешествиях я использую все возможности, а их немало. Даже если нет ни гроша в кармане, можно добраться домой и не умереть с голоду. Неписанный закон вольных путешественников гласит: «Можно всё, что не противоречит законам и морали той страны, по которой передвигаешься». Можно пообедать, если тебя приглашают к себе домой или в ресторан. Можно есть то, что хочешь или то, что не хочешь, но нужно. Можно брать подарки, можно есть дикорастущие ягоды, грибы, фрукты и овощи. Можно ловить рыбу, зарабатывать еду и т.д. Некоторые читатели улыбнуться и подумают: «Нищенство и бродяжничество». Нет, и нет. Бродяги не имеют цели, а вольные путешественники очень целеустремленны, и ради этой цели готовы даже попросить, если нет возможности купить или не на что купить. В мусульманских странах есть закон: «Мусульманин не должен отказывать путнику в хлебе и воде». Да и у христиан есть в Евангелие подобная по смыслу моральная заповедь. Когда вы прочтёте мои непридуманные заметки из дневников, то поймёте, что я прав.
            Теперь отвечу, что я ем. Ем то, что и все люди, то чем богат тот край, где я путешествую. Я не гурман, и не претендую на скорпионов в шоколаде, на мозги живой обезьяны или на пикантное тухлое мясо акулы. Я неприхотлив в питании, но и не экстремал, хотя знаю, как выжить в том случае, если это понадобиться в чрезвычайной ситуации. В реальной жизни простые люди всех стран мира едят весьма простые блюда: рис, картофель, мясо, рыбу, фрукты, овощи, сыр, хлеб,… в общем, почти всё то же, что едят и наши обычные люди. Хотя у каждого народа, конечно, есть своя национальная кухня, свои традиции и свои вкусы. Украинец не мыслит себя без борща и сала, ханты и манси – без рыбы, киргизы – без кумыса и бешбармака, сибиряки – без жареной картошки и пельменей, таджики и узбека – без плова и зеленого чая, кавказцы – без сыра и шашлыка, якуты без мяса, белорусы  - без картошки, молдаване – без мамалыги и т.д. И я не стану требовать или искать грибы в Туркмении, рыбу в Горном Дагестане, сало в мусульманских странах или верблюжатину у сибиряков. Я ем, что есть, если хочу, и не ем, если не считаю это нужным. Но если нужно, то ем даже то, что не хочу. Принцип - ешь, чтобы жить, а не жить для того, чтобы есть, подходит мне.
            Пища, прежде всего, нужна, чтобы крутить педали велосипеда. А крутить их нужно ведь целый день. Пища для путешественника, всё равно, что горючее для автомобиля. У голодного путешественника нет ни хорошего настроения, ни желания проявлять интерес к окружающему миру. Вначале нужно поесть, а потом  можно и духовной пищей поинтересоваться.  А аппетит у меня всегда хороший. Физическая нагрузка, свежий воздух и положительные эмоции как нельзя лучше способствуют этому.
            В туристической литературе имеется множество рекомендаций по правильному питанию. Приводятся списки рекомендуемых к употреблению продуктов, их калорийность, состав, суточный рацион питания, рекомендации водно-солевого режима организма и др. Все эти рекомендации я знаю, и, по возможности, учитываю.
            Велопутешественник затрачивает в день до 6000 килокалорий, а порой и больше. Поэтому, питание должно обеспечивать биологические энергозатраты, и в него должны входить все необходимые вещества: белки, жиры, углеводы, минеральные соли, витамины. Кроме того, пища должна быть, по возможности, разнообразной, вкусной и здоровой. А если сказать еще короче, то питание должно соответствовать необходимому количеству и качеству. Однако в реальной жизни все эти рекомендации порой не выполнимы, и вот почему. Об этом рассказываю в заметках из своих дневниковых записей.




                Западный Памир, пос. Калай-Хумб,          
                22 февраля 1988 г.
            Я впервые побывал за таджикским национальным застольем. А поскольку стола не было, то там говорят, - за достарханом, т.е. за скатертью, расстеленной на полу комнаты.
            Как только мы вошли, нас сразу же усадили за достархан. Вокруг скатерти лежали мягкие ватные курпачи и подушки. Все гости перед входом в дом обязательно снимают обувь. Ходить по дому и рассматривать, как живут хозяева, у таджиков не принято. Сели за достархан только мужчины, а женщины обслуживали гостей и хозяина. На достархане уже были расставлены фруктовые варенья, грецкие орехи, сушеные ягоды тутовника (шелковицы), сливочное масло, конфеты, сахар, хлебные лепешки и пиалы.
            Вначале принесли чай. Все стали лениво и неспешно похлёбывать его из пиал и вести непринуждённую тихую беседу. Чай пили без сахара, иногда кидая в рот несколько ягод шелковицы или раскалывали грецкий орех.
Признаться, к этому времени я сильно проголодался. Вначале я сдерживал себя, потом начал есть лепёшку с вареньем и сливочным маслом. Чуть позже принесли кислое молоко в касе-посудинах, напоминающих большие пиалы. Тут я подумал, что это уже последнее блюдо, обеду конец, и стал активно уплетать с лепёшкой этот кефир, в то время как другие ели его не очень охотно. В процессе уничтоженья кислого молока они еще и похлёбывали чай.
Принесли шурпу. Это наваристый овощной суп. Но картофель и овощи не режут, а бросают целиком. Там же были морковь крупными кусками, какая-то зелень, лук и огромный кусок индюшатины.
            Шурпу(суп) я кое-как съел. Съел и половина мяса. Но хозяин Мирзо сказал, то ли в серьёз, то ли шутя, что у них принято съедать всё. Иначе он обидится. Потом я понял, что это была шутка, но тогда я всё же решил съесть всё, чтобы не обидеть хозяев дома.
            После шурпы принесли огромное блюдо из орехового дерева, наполненное вкусным жирным пловом. Это блюдо уже окончательно сразило меня. Вот когда я понял, что поспешил набить желудок раньше, чем это нужно было сделать здесь.
            Плов в Средней Азии – это коронка угощения, и каждый хозяин стремиться приготовить его как можно лучше.
В общем, плов я есть уже не мог. После плова все опять пили чай. Все, но не я.

                Западный Памир, пос. Ванч,
                24. 02. 1988г.
            Завтрак принесли прямо в номер гостиницы. С этим завтраком у меня вышел курьёз.
            Принесли в бидончике горячий ширчай и лепешку. Я сразу не сообразил, что это за еда. Ширчай – это смесь молока с крепким чаем и добавлением сливочного масла,  соли. Я же подумал, что это кофе с молоком. Налил в кассе. Попробовал – не сладко. Добавил сахару. Абдусалом долго смеялся. Ведь ширчай едят как бульон, накрошив в него лепёшку.
 
                Восточный Памир. Долина Маркансу.
                11 июля 1988 г.
            В этой долине только безжизненный галечник и пески. Ни деревца, ни кустика, ни даже травинки. Высокогорная памирская долина Маркансу издавна считалась самым гиблым местом на Великом Шёлковом пути. Нам повезло. У родника Уй-Булак стоял вагончик дорожных рабочих. Оставив велосипеды, мы вошли в вагончик. Он разделен на две части. В правой половине стояли двухъярусные кровати. Во второй - стол, горела печь. На печи в котле варилось что-то мутное и черное. Лишь по запаху можно было угадать, что это мясо барана. Там же варились и голова, и кишки, и желудок.
Когда нам предложили поесть этого варева, меня чуть было не стошнило. Но голод не тётка, а консервы нам изрядно надоели. Пришлось есть мясо. Но как ел голову барана «повар», я старался не видеть.
 
                Узбекистан. Самарканд.
                10. 05. 1988 г.
            Как всегда, осмотр среднеазиатского города мы начали с базара. Он уже кипел своей пёстрой жизнью. Торговые ряды ломились от продуктов. Нам нужно было купить что-то покушать, а потом отправляться в путь по древнему городу. Наше внимание привлекла группа женщин, торговавших чем-то молочным. Подошли к ним. Женщины нас буквально атаковали. Они сунули нам в руки кесе (глубокие узбекские тарелки), а раз взял, то плати. Правда, содержимое кассе оказалось вкусным.

                Киргизия, г.Ош.
                7 июля 1988 г.
           Рынок. Купил арбуз и дыню. Привлекали своим запахом пышные горячие лепешки, всевозможные печенья, пряники, булочки, пампушки, коржики, чебуреки, пирожки. Много было  экзотического кушанья. Например, продавались белые шарики разных размеров, похожие на конфеты. Мы подумали, что это какие-то сладости. Оказалось, наоборот. Эти шарики сделаны из кисло-соленого сыра и высушены. Называют их курт.
           Затем наше внимание привлекла пожилая киргизка, которая наливала покупателям из кожаного мешка что-то белое. Это был кумыс. Отведали и его.
Вечером устроились на ночлег прямо в городском парке. Поставили палатку.  Приготовили на костре ужин. Нас угостили кумысом. В парке стояла юрта какого-то колхоза, и в ней продавался кумыс.

                Киргизстан. Алайские горы.
                8 июля 1988 г.
            Пора было обедать, а кишлака, в котором  могла быть чайхана не намечапось. В одном небольшом кишлаке заметили, что хозяева пасеки качают из ульев мёд. Спросили, продадут ли они нам мёд. За литр свежего горного мёда заплатили всего четыре рубля. У нас дома это стоило бы в два раза дороже. К тому же нас ещё угостили помидорами, лепёшкой и несколькими шариками сухого творога – курта.

                Восточный Памир. Пос. Мургаб.
                13 июля 1988 г.
            Успели прибыть в Мургаб засветло. Быстро оформились в гостиницу. Ужинали в кафе, если это заведение можно так назвать. Статус кафе в нашей стране заведения общественного питания получают не за качество обслуживания, а за увеличение цены на блюда. Мясо и картофель были недоваренными, хотя вины поваров здесь немного. Известно, что на высоте 3660 метров вода кипит уже при температуре 80°С. Сварить мясо при такой температуре почти невозможно. К тому же на зубах трещал песок.
           Там же, в буфете пополнили свои продовольственные запасы тушёнкой из конины, сахаром, печеньем и др. С овощами и фруктами здесь также плохо, как и на Крайнем Севере, не смотря на то, что Памир окружён странами, где «море» овощей и фруктов.

                Западный Памир. Шугнанский район.
                15 июля 1988 г.
            Памир, как и Кавказ, населяют множество народов. Правда, по паспортам все памирцы таджики. В каждом ущелье живет народ, имеющий свой язык. А бывает и так, что в двух рядом стоящих кишлаках одного ущелья говорят на разных языках. По ущелью реки Гунт живут люди, называющие себя шугнанцами. Это чрезвычайно гостеприимный, приветливый и доброжелательный народ. В одном кишлаке, прямо на лужайке у реки нас накормили и напоили чаем. Далее в кишлаке Вир пригласили в дом учителя, и тоже угостили обедом. Не успели мы проехать и десяток километров, как нас опять пригласили отобедать. В общем, я насчитал на этом небольшом участке пути восемь приглашений к обеду. Было жаль, что у нас желудки не безразмерные, и мы не можем откладывать жир в горб, как верблюды.

                Западный Памир. Рушанский район.
                18 июля 1988 г.
             До Рушана нам сегодня уже не доехать. Облюбовали абрикосовый сад на берегу Пянджа, поставили палатку. На противоположном берегу этой горной реки Афганистан. Разожгли костёр. Местные мальчишки натаскали нам хворосту. Очень хотелось сварить супец. Но вот проблема – у нас не было никаких овощей. Мы попросили мальчишек, чтобы они сбегали по домам за картофелем и луком. Они разбежались по кишлаку, но оказалось, что ни у кого этих продуктов дома нет. Новая картошка ещё не выросла, а старую они уже съели. Да и огороды у памирцев очень маленькие.
           - А вы сходите в школу. Там живут ваши земляки-геологи, - подсказали нам ребятишки.
           И я пошёл в школу. В ней тогда проживали топографы из Львова. Они дали нам куль, наполненный картофелем, луковицами, перцем и красной свеклой. Мы сварили замечательный овощной супчик с тушёнкой, перед сном поужинали, влезли в палатку и сладко уснули.

                Западный Памир. Пос. Калай-Хумб. 
                21 июля 1988 г.
           В этом поселке бывал уже дважды, а потому имел знакомых местных жителей. Подъехали к райкому комсомола. Первый секретарь Мирзо Гуломов пригласил нас к себе домой. Двор полон детворы и родственников-домочадцев.  Семьи в Азии, как правило, многочисленные. Нас усадили на топчан и начали угощать национальными блюдами. Некоторые из них я пробовал впервые. К примеру, вишни, посыпанные солью. Это необычно и подобно огурцам с медом или помидорам с сахаром. Была шурпа, плов, дыни и, конечно же, зелёный чай с сушеными ягодами белой шелковицы.

                Таджикистан.  Поезд Душанбе – Волгоград.
                25 – 28 июля 1988 г.
            Вокзал. Подошёл к перрону наш поезд. Мы возвращались домой с Памира. С билетами было, как обычно, плохо. Но в кассе всегда придерживают лучшие места для начальства и знакомых, а продают эти билеты лишь в самый последний момент. Кассир нам сказала:
 - Есть билеты только в спальный вагон, - и, глядя на мое неухоженное лицо, добавила, - но они дорогие – как на самолет. Давать?
            Мы втащили свой рюкзак и разобранный велосипед в СВ-купе, и решили выйти на перрон за лимонадом и булочками. В вагоне очень жарко. Кондиционеры работают только от электрической сети локомотива, а того ещё не прицепили к составу. Перед отправлением поезда выяснилось, что у нас украли сумку, которую положили под сиденье. В ней находились самые ценные вещи: деньги, фотоаппарат, билеты, документы, записная книжка с адресами, карта, пропуск в пограничную зону Памира. В кошельке у нас осталось всего двенадцать копеек. А ехать домой поездом нужно четверо суток.
           - Выходите. На станции обратитесь в милицию. Может найдут сумку, - сказал проводник.
           - Это вряд ли. Мы Вам показали при посадке билеты. С поезда не выйдем. У нас нет ни денег, ни документов, - заявил категорично я. Проводник возражать не стал.
            «Здесь вор без твоей наводки не обошелся. Ведь проходные двери были заперты. На входе стоял ты. Посторонний человек незамеченным  в вагон зайти не мог. Но без фактов ничего не докажешь» - думал я о проводнике.
Пришёл, сопровождавший поезд, милиционер. Я написал заявление, подписал составленный акт.
            Теперь мы из вагона не выходили. За окном среднеазиатский зной, бескрайние казахские степи, верблюды, солончаки, хижины степной бедноты, полустанки, а в вагоне прохладно и уютно.  Окна и двери закрыты. Едим  с шиком в СВ-вагоне. Купе рассчитано на двоих пассажиров. В другое время это было бы благодатью, но сейчас это нас не радовало. В отдельном купе мы изолированы от других пассажиров, и никто не знал о том, что нам нечего есть. Сутки мы продержались на купленных булочках, банке каши с тушенкой и лимонаде. Других запасов нет.
            Одна русская женщина принесла потом нам две банки тушёнки, два яйца, банку сгущенного молока и булку хлеба. Вероятно, эта добрая душа узнала о нашем положении от проводника. На этих продуктах мы и продержались еще двое суток.
           Пересадка в Волгограде. Позавтракали двумя пирожками, купленными на оставшиеся двенадцать копеек.
           В отделении милиции пообещали посадить на поезд до Дебальцево по справке. Но поезд этот отправлялся вечером. Подошло время обедать. Есть хотелось всё сильнее. Я решил что-нибудь продать из оставшихся вещей. Но кому нужны старая палатка и наше прочее барахло. И тут неожиданно за окном вокзала, на перроне промелькнула знакомая личность. Ею оказался коллега из Макеевки. С ним я жил в общежитии, находясь в командировке,  а потому, как говорится, «я тут и губы раскатал». Подумал, что у него смогу взять в долг хотя бы рублей десять. Но не тут-то было. Тот оказался недоверчивым жлобом. Я обещал ему, что за каждый рубль возвращу два, но он упорно твердил: «Сам без копейки остался». Он всё же купил в буфете нам кусок курятины и стакан напитка. И на том, спасибо. Вот тебе и земляк!

                Узбекистан, г. Хива.
                29 сентября 1989 г.
            Ходили целый день по узким улочкам древнего города, и на наших ботинках оседала пыль веков. Хива – город-музей, но в нем и теперь живут люди. Правда, современное строительство в исторической части города   запрещено.
           Поселиться в гостиницу не удалось. Даже в это время года там  не оказалось свободных мест. На ночлег были приглашены в дом фотографом по имени Алишен.
Сын Юра пошёл играть в футбол с местной детворой, а я с хозяином  попивал вечером чай. В это время к дому подошёл автобус, и Алишен сказал, что нас приглашают на свадьбу. Только это была не свадьба, а что-то вроде нашего крещения. Этот обряд  у мусульман называется обрезанием, и родители мальчика должны позаботиться об этом до семи лет. Сейчас это может сделать, по выбору родителей, не только священник, но и врач-хирург
            На автобусе нас привезли в кишлак. Площадь перед домом заставлена двумя рядами столов длиной метров по пятьдесят. А для стариков-аксакалов, по традиции, на землю постелили ковры и устроили им общий дастархан. За первый стол сели только мужчины, за второй – только женщины. Всю площадь освещала гирлянда ламп, натянутая между столбом и стрелой автокрана.
            Из угощений были водка, пепси, минеральная вода, жареная рыба, фрукты, виноград. Позже, на больших ореховых блюдах подали картофель с мясом. Все выпили, не вставая из-за стола по три рюмки водки. Ели всё руками и с помощью ломтиков лепёшек.
            В конце недолгого торжества вдоль стола прошёл человек с подносом. Каждый положил  три рубля. Мне сказали, чтобы  я денег не давал.  Так я нежданно побывал на традиционном посвящении мальчика в мусульмане.

                Киргизия. Иссык-кульская котловина.
                26 июля 1990 г.
             Традиционным национальным блюдом, известным далеко за пределами Киргизии, является бешбармак. Его готовят из свежезарезанного барашка. Мелко нарезанное отварное мясо смешивается с отварной домашней лапшой. К блюду подаются куски вареной печени с жиром, куски мяса с костью, бульон в пиалах. Кости с мясом непременно распределяют между участниками трапезы, смотря по возрасту, уважению и занимаемому положению.
            Из молочных продуктов распространены: айран (кислое коровье молоко), сыр (творог), кумыс (кислое кобылье молоко специальной закваски), каймак (сливки). Кумыс пьют  весь теплый период сезона с весны до осени. На все семейные торжества и праздники в большом количестве готовят боорсаки – прожаренные в масле нарезанные куски раскатанного теста.

                Внутренний Тянь-Шань.
                31 июля 1990 г.
            Граница с Китаем. В ста метрах от дороги стоит пограничная застава. А рядом с дорогой солдаты ломали какое-то старое сооружение. Увидев нас, они бросили работу и окружили живым кольцом. Офицер представился, и пригласил на обед. В столовой заставы собрались все свободные от службы солдаты, сержанты и офицеры. Нам накрыли шикарный стол. Здесь было всё, чем богат продовольственный склад заставы, и даже больше. Кроме тушёнки, рыбных консервов, сгущённого молока, второе блюдо приготовили из мяса, убитого на охоте, козерога.  А это деликатес.
            На стенах столовой висят рога архара, козерога и винторогого козла. Нам тоже захотелось привезти домой сувенир из таких рогов, и нам подарили рога недавно убитого козерога. Позже  я измерял их, и оказалось, что они почти рекордной, для этого вида животного, длины – 125 см.
В дорогу старшина заставы дал нам четыре банки сгущёнки, налил во фляги компот, а от тушёнки мы отказались - своей в  рюкзаках хватало. Сыну Юре дали плитку шоколада.

                Тянь-Шань.
                3 августа 1990 г.
            На перевале Байбиче, на его первой седловине стоят два вагончика дорожных ремонтников. Нас завели в рабочую столовую и сытно накормили. Предложили также поесть мяса сурка (байбака). Я слышал, что кое-кто ест мясо сурка, но не киргизы, а русские. Киргизы же ловят этих довольно крупных грызунов стальными петлями только ради красивого и теплого меха.  Им они оторачивают свои национальные головные уборы. Сурок питается исключительно травой, но, как все грызуны, является переносчиком инфекций, вызывающих у людей эпидемические заболевания. Поэтому у тушки вырезается какая-то железа, а мясо на всякий случай тушат пять часов. Вкус мяса сурка подобен мясу кролика. Его жир лечебен.

                Алтай. Барнаул.
                10 июня 1991 г.
            В магазинах Барнаула, как, впрочем, и у нас  в Красном Луче купить что-либо без талонов, выдаваемых местными органами власти, невозможно. Крупы, вермишель, сахар, печенье и конфеты, колбасы, сыр и чай… всё только по талонам. Лишь хлеб, молоко и свежие овощи разрешены для свободной продажи.
            Побывали мы и на центральном рынке столицы хлебного Алтая. Там та же бедность товаров и продуктов питания, та же дороговизна, что и в магазинах.

                Горный Алтай. Телецкое озеро.
                29 июня 1991 г.
            Вернулись из плавания на катере по Телецкому озеру голодными. Приготовили на костре обед из НЗ, т.е. из консервов. Продукты, за исключением нескольких банок консервов, закончились. У нас нет даже хлеба.
  Поехал на велосипеде в село Артыбаш. В магазине, однако, купить ничего не удалось. Мне подсказали, что хлеб есть в магазине за мостом. Переехал через реку Бию по деревянному мосту. Но и в этом магазине отовариться не удалось. Кое-что в продаже там было: какая-то крупа, вермишель, подсолнечное масло, повидло в банках. Но все эти продукты отоваривались только местному населению, и только по талонам. А приезжим туристам хоть с голоду помирай.
Попросил продавца продать мне хотя бы килограмм вермишели, но она категорически мне отказала, сказав:
           - Да, у нас 700 грамм в месяц на человека по талонам, а тебе дай килограмм, да ещё без талонов. Как я отчитаюсь потом?
            Дал мне совет один хромой мужик, что хлеб можно купить на хлебопекарне.
           - Зайдёшь со двора, где лежат дрова, - сказал он.
            Хлеб купили горячий, и пахнет он очень аппетитно. Купили три булки, да еще выпросил жменю соли. Одну булку отдал на озере в соседнюю палатку.

                Каракумы, г. Куня-Ургенч.
                23 октября 1991 г.
            Рынок провинциального городка немноголюден, но всё, что нам было нужно, мы закупили. Картофель дороже, чем у нас, в два раза. Зато дыни очень дешевые. Когда я спросил продавца, сколько стоит дыня, тот сказал: «Пятьдесят копеек». Я подумал, что это цена за килограмм, хотя знал, что в Средней Азии, обычно дыни и арбузы продают на штуку. Да и весов у продавца не видно было. Пока я соображал, торговец решил растолковать мне яснее.
            - Рубль два штука. Понимаешь? – сказал он.
            С водой в городке хуже, чем с дынями. Все, кого мы спрашивали, отвечали нам, что набрать воды можно только в шесть часов вечера. Только раз в сутки в водопроводную сеть городка подают воду. Совершенно случайно мы натолкнулись на глубокий колодец недалеко от рынка. В нём и набрали воды. Теперь можно покидать, некогда славный, город Куня-Ургенч и углубиться в пустыню Заунгузских Каракумов.
 
                Туркмения, кишлак Кызыз Юлдуз.
                24 октября 1991 г.
            Утром Янгибай заехал за нами на мотоцикле, и мы поехали с ним в кишлак Кызыл Юлдуз. Сразу же, как это принято в Средней Азии, нас завели в лучшую комнату и усадили на курпачи, предложив для удобства ещё и по две подушки.
           Вначале, чтобы утолить жажду, пили чай с наватом (кристаллический сахар). На достархане поставлены и разложены варенье, сливочное масло, чуреки. Затем принесли сут (кислое молоко), и лишь потом наваристую шурпу с мясом (овощной суп). На десерт – сладкий виноград, сочная  и не менее сладкая дыня.
            Затем мы поехали к колодцу наполнить свои фляги водой. Колодец неглубокий. Я спросил Янгибая, почему он не выкопает колодец у своего дома. Ведь уровень грунтовых вод довольно высок.
           - В кишлаке только два колодца с пресной водой. В других местах, где копали, вода солёная, - сказал он.
В дорогу нас нагрузили двумя дынями. Но, выехав за пределы кишлака, мы увидели поле, усеянное неубранными дынями, по которому ходила отара овец. Я спросил чабана, почему дыни не убирают.
           - План колхоз выполнил. А эти девать некуда. Бери, сколько хочешь.

                Заунгузский Каракум, Ашик-Айдын-Пир.
                25 октября 1991 г.
             Посреди такой же голой, как и всюду, пустыни стоят две хижины с глинобитными стенами и плоской глиняной крышей. Рядом большая куча дров из корявых стволиков саксаула. В полусотне метров стоят два мавзолея. Именно их мы и видели вчера на горизонте с высоты развалин древней крепости. Только вчера эти мавзолеи издали казались нам единым целым. Сооружение издали имело длинный многокупольный вид.   А ночные огни, мерцавшие ночью в пустыне, оказались не электрическими. Просто тогда  под двумя казанами горело колеблящееся пламя костров.
            Они горели и тогда, когда мы подъехали к ним утром. Возле этих очагов суетилась женщина-туркменка. Рядом, в тени под навесом сидели двое стариков.
            - Салом алеукум, - сказал я.
            - Валейкум салом, - ответили аксакалы, и заговорили со мной по-туркменски.
            - Я не говорю по-туркменски, - сказал я.
            Все обитатели этого небольшого селения вышли и молча наблюдали за нами, пока мы приставляли велосипеды к столбу, подпиравшему навес.
            - Вода есть? Сув? – спросил я.
             Молодая девушка поспешно принесла ковш воды. Мы напились. Все по-прежнему молча смотрели на нас, вероятно, не зная, что сказать неожиданно появившимся из пустыни путникам.
            - Нам нужно набрать воды. У вас есть колодец? Я вытащил из рюкзака фляги и добавил по-туркменски:
            - Кудук есть? Нужно много Сув?
            - Там, - сказал немногословно мужчина, и показал рукой на бетонный холмик с лядой и крышкой.
            - Да ты садись. Потом наберёшь воды. Сейчас будем пить чай, - сказал чисто по-русски мужчина с костылями и ногой в гипсе, чем ошеломил меня. Я-то думал, что здесь никто по-русски не говорит.
            Я уже знал, что в этих краях «пить чай» означает и завтрак, и обед, и ужин. Это, своего рода, приглашение к достархану.
          - Что это за селение? – спросил я мужчину, так хорошо говорившего по-русски.
          - Это Ашик-Айдын-Пир, святое место. Здесь жил известный туркменский поэт Худани. Вон там мавзолей и его могила, - рассказал он.
          - А что за крепость стоит там? – показал я в ту сторону, где провели  с сыном ночь.
            Тем временем, под навесом, на узорчатых шерстяных кошмах расстелили скатерть и пригласили нас на чай. К этому времени был готов и плов. Ели и пили мы с аппетитом. Одна только беда – нам не дали ложек. Я спросил о них, но ложки долго искали, а потому мы извлекли из рюкзака свои. Им и в голову не пришла мысль к плову подать ложки. Для туркмен есть плов без ложек, так же естественно, как для нас есть его ложками. Тогда же к нам подсела какая-то молодая женщина и ловко, тремя пальцами, из нашей чаши начала уплетать плов. Мужчина, говоривший по-русски, успокоил нас, и показал пальцем в область виска, дав понять, что эта женщина блаженная.
           - Вы не беспокойтесь. Она безвредная. Сюда приходят те, у кого нет дома или люди больные, - сказал он.
           - Я вот тоже с больной ногой здесь. Говорят, помогает, - добавил он.
            Посетив мусульманские святыни туркмен, и набрав воды из бетонного подземного резервуара, мы продолжили путь по пустыне Заунгузских Каракумов.

                Каракумы.
                26 октября 1991 г.
            Колодец имеет большую глубину. Брошенный кусочек бетона ударился о дно лишь при счёте восемь. Думаю, что глубина колодца не менее 70-ти метров. И всё-таки, даже при такой глубине, воды в колодце нет. У колодца мы вскипятили чай, взяв воду из своих запасов, и с наслаждением поглотили его.
Солнце. Жара. Сухость воздуха. Жажда. Пески, да саксаул. А ведь конец октября. Каково тут быть людям в июле, августе.

                Каракумы.
                27 октября 1991 г.
            За 180-ым километром Каракумского тракта совершенно иные, не похожие на ранее увиденные ландшафты пустыни. Песчаные гряды сменились суглинистыми холмами. Саксаула нет. На 201-ом километре увидели у обочины вагончик и дорожно-строительную технику. Там нас встретил сторож-туркмен. По-русски он не говорил. Позже приехал ещё один обитатель этого вагончика – его напарник. Он ездил в пустыню ставить капканы на лис, а ещё гонялся на мотоцикле с ружьем за зайцами, и небезуспешно. Но за ужином нас угостили не зайчатиной, а поджаренным мясом верблюда.

                Центральные Каракумы.
                28 октября 1991 г.
            За барханом заметил верхушку какого-то жилья, но на верх юрты оно не похоже. Оказалось, что за барханом стоят две больших армейских палатки. Я был удивлен, когда нам навстречу  из палатки вышел  не туркмен, а молодой русский бородач. Противочумная экспедиция состоит из трёх человек. Женщина-лаборант усадила нас за стол, насыпала нам в миски горячего горохового супа и поставила  свежие чебуреки. На десерт был компот из айвы и варенье из винограда.
           - Глубина колодцев здесь небольшая, всего 40-50 метров. Но вода всё равно не пригодна для питья. Как правило, колодцы в Каракумах с солено-горькой водой. В воде, кроме солей хлора, есть сульфаты калия и натрия. От них может быть расстройство желудка. Эта вода годится только для питья скоту, - рассказала нам лаборант.
           - Каждый колодец в пустыне имеет своё название. Этот называют Кызылой.
           - Хочу предупредить вас, чтобы вы не ставили палатку в местах расселения песчанок. На дорожках, по которым они бегают, в норах и на них самих есть вши. Они могут быть переносчиками чумы  или тифа.
            В нескольких километрах от палаток экспедиции мы увидели колонну из трёх машин Зил-130. Они стояли на обочине, а их водители и пассажиры прямо на песчаном холме, разослав кошмы и скатерть, устроились обедать. На костре жарились шашлыки, в кувшинах закипал чай. На достархане зелень, виноград, яблоки, ломти чуреков, пепси, водка.
            Несмотря на то, что мы только что пообедали в экспедиционной палатке, мы с аппетитом ели шашлык, петрушку, кинзу, зеленый лук, фрукты и виноград. Наш организм изголодался по витаминизированной пище. Ко всему этому ещё разрезали большой арбуз необычной овальной формы. В дорогу сын Юра получил бутылку пепси.
            Колонна туркмен сегодня ехала из Ашхабада домой после республиканского праздника урожая.

                Каракумы, пос. Дарваза.
                29 октября 1991 г.
             На всём пятисоткилометровом пути Каракумского тракта есть всего три населенных пункта: Дарваза, Эрбент и Бахардок. Последние два поселка находятся ближе к Ашхабаду. В сердце пустыни, у каменистых холмов стоит старинное поселение Дарваза, перевод названия которого «ворота». Что закрывают или кому открываются эти ворота,  непонятно. Вокруг безбрежная песчаная пустыня.
            Побродив около часа по оголенным пескам барханов, мы решили заехать в посёлок, и по возможности пополнить свои запасы продовольствия. Построив пятисоткилометровый тракт, дорожники не удосужились проложить сотню-другую метров асфальта к селению.
            Посёлок выглядит так, словно он полностью забыт богом и начальством. Средневековый облик этого селения, затерянного в песках Каракумов, бросается в глаза с первых  по нему шагов. С большим трудом по сыпучему песку мы дотолкали свои нагруженные велосипеды к крайнему дому, и решили дальше с ними к магазину не идти. Попив в рядом стоящей с домом юрте чаю, мы пошли искать магазин. Выяснилось, что он с 12 до 15 часов не работает. Собственно это не магазин, а «Буфет». Эта вывеска прибита сверху на ещё большую вывеску «Столовая». Нам сказали, что в буфете купить, кроме печенья, нечего. Ждать два с половиной часа не хотелось, но нам нужен хлеб. Один туркмен посоветовал сходить в пекарню. На краю большого пустыря стоит небольшой дом с вывеской «Пекарня №1». Сын Юра, смеясь, сказал: «А что здесь есть пекарня №2?».
           - Хлеб будет готов через час, - сказал пекарь.
             Нам оставалось только ждать. Ведь хлеб мы весь съели, а без хлеба «и еда, не еда».
             Однако купить хлеба нам так и не удалось из-за того, что вместо него нам дали большой туркменский чурек. Отличается туркменский чурек от узбекского или таджикского чурека гораздо большим размером и толщиной. Молодой мужчина, детей и родственников которого мы сфотографировали, пригласил нас «на чай». В чистой просторной комнате совсем не жарко. Толстые глинобитные стены и потолок не пропускают тепло и палящие солнечные лучи.
             Перед едой нам принесли чал – смесь кислого верблюжьего молока с водой. Этот кисловатый напиток хорошо утоляет жажду. Потом ели жареную картошку и салат из помидоров.

                Каракумы, урочище Камдарлы.
                30 октября 1991 г.
            В 60-ти километрах от Дарвазы есть небольшое чабанское поселение Камдарлы. Это небольшое скотоводческое хозяйство состоит из трёх юрт и одной глинобитной хижины. Вокруг этого хозяйства, радиусом в несколько сот метров, лежат голые пески. В Туркмении есть такая примета: «Заблудился в пустыне, увидел голые пески, иди туда – там люди». Пески собраны в высокие гряды барханов. Лишь кое-где на них зеленеют пучки селена.
            Проехать к юртам нам не удалось. Кругом сыпучие пески, в которых колёса наших велосипедов сразу же безнадёжно увязли. Поэтому велосипеды пришлось оставить у шоссе.
            Двое чабанов тогда поили отару овец, доставая воду из древнего колодца в кожаном мешке с помощью верблюда. Стенки глубокого колодца выложены из жердей саксаула. Вокруг него стоит частокол из таких же кривых стволов этого растения. Воду из колодца достают не менее древним способом, чем сам колодец. Большую кожаную ёмкость вытаскивает из колодца через блок длинным канатом одногорбый верблюд. Один из двух чабанов, участвовавших в этом деле, следил за движением кожаного мешка и выливал из него воду. Другой водил верблюда. Движения от колодца и назад к колодцу, верблюд повторял не одну тысячу раз, и, потому они четко отработаны. В ноздрю верблюда вставлена палочка, за неё привязана веревка. С её помощью управляют верблюдом. Верблюд медленно тянет ёмкость с водой из колодца, и, когда та выходит наверх, погонщик резко забегает в сторону, разворачивает верблюда и тем самым прекращает поступательное движение вперёд. В это время второй чабан ловко подхватывает кожаный мешок за крестовину из палок и выливает воду в деревянное корыто. И так много раз.
            Овцы побаивались нас, и не сразу подошли к воде. Но как только первая овца жадно припала к воде, все остальные забыли об осторожности и плотно обступили корыто. Вода из колодца солоноватая.
            Чабаны по-русски не говорят. Несколько заданных мною вопросов натолкнулись на полное их непонимание. Однако я понял, что чабаны приглашают нас к чаю после того, как управятся с водопоем отары.
            Мы не стали им мешать, и пошли фотографироваться на барханы. В песках нашли пару старых лаптей, сшитых вручную из кожи. Туркмены их называют чока.  Сделав несколько снимков, мы вернулись к юртам. Аманберды (так зовут чабана) пригласил нас в юрту. Обтекаемый верх юрты  укрыт шерстяными кошмами, а цилиндрическая вертикальная стена сделана из матов тростника и легко проветривается. В такой юрте даже в июльский полуденный зной не так жарко, как снаружи.
            Нас угостили молочной вермишелью с примесью каких-то темных крупинок. Затем мы пили верблюжий чал с каймаком и с жирной творожной смесью. Кухня жителей пустыни, кумли, не изобилует сложными блюдами и не блещет разнообразием. Приготовление каждого блюда не требует много времени. Они, как правило, не сложны, и готовятся на костре примитивно и бесхитростно. При этом используются продукты животноводства. Мясо барана или верблюда едят не каждый день. Огородов и полей в пустыне нет, а потому все овощи только привозные, и не в достаточном количестве употребляются кумли. Поэтому пища кумли значительно отличается от жителей оазиса.
            Поблагодарив за обед, мы отправились в путь дальше. В дорогу нам дали матерчатую сумочку с сыром. Чабан сказал, что называют они этот продукт сюзьмэ, а русские в Ашхабаде – чекизе. В благодарность, мы подарили чабану алюминиевую шахтерскую флягу.
            В этот день в песках мы нашли большую деревянную ложку – сусок. Ей не менее ста лет, и может быть её утеряли караванщики. Кому принадлежала она, кто готовил с её помощью жирный плов или сытную шурпу, свидетелем каких застолий она была, нам уже не узнать. От времени древесина её почернела, потрескалась, а верхний слой размягчился. Но благодаря сухости климата и жировой пропитки она так долго сохранялась, и вот теперь попала к нам в руки в качестве сувенира.

                Туркмения. Ашхабад.
                2 ноября 1991 г.
           За десять дней, проведенных в пустыне, мы отвыкли от городской суеты, городского шума и городской атмосферы. Как всегда, первым делом заехали в столице на базар. Назвать в Азии базар рынком не поворачивается язык. Наши организмы, изголодавшиеся по витаминам, требуют фруктов и овощей. Но купить их сразу не удалось. Наш внешний вид и нагруженные баулами велосипеды привлекли внимание людей. Окруженные толпой, мы едва успевали отвечать на вопросы  людей и, невесть откуда взявшегося здесь, журналиста. Кто мы и откуда приехали? Где работаем и учимся? Каковы впечатления о Туркмении? Мы показывали на карте наш маршрут путешествия. Удивительно было и то, что даже в столице, на рынке,  среди толпы нас заметили, окружили вниманием и заботой. Нам принесли дыню, виноград и пригласили в весовую выпить чаю. Было приятно осознавать, что люди понимают, удивляются и приветствуют наше путешествие. Только через час мы были свободны от расспросов.  Оставив велосипеды в весовой, отправились бродить по рядам рынка, прилавки которого ломились от изобилия продуктов, и особенно от овощей и фруктов, которых нам так не хватало в Каракумах.

                Узбекистан. Бухара.
                16 марта 1992 г.
            Местный житель накормил нас весьма оригинальным блюдом, которое называется мошхурда. По виду это что-то среднее  между густым супом и редкой кашей. Готовят мошхурду из мош (сои), риса, мяса, бараньего жира, молока, лука. Но самое интересное то, что в неё кладут урюк (сушёные абрикосы). Очень интересное сочетание – мясо, молоко и абрикосы. Мне казалось, что это несовместимые продукты.

                Узбекистан, кишлак Балакарак.
                21 марта 1992 г.
            Сегодня Навруз – мусульманский праздник весны и тепла, начало нового года.
            Мы покинули дом для приезжих, в котором ночевали, и выехали на совхозную площадь. Там уже собралось немало народу из кишлака Балакарак и из других, более мелких, соседних селений.
            В четырех больших казанах варилась казахская шурпа – суп с добавлением муки и творога. Тут же, на площади  разостлан длинный брезент и разложены курпачи (подобие ватных матрасов). Этот достархан для всего населения совхоза. Отдельно  устроен достархан для самых уважаемых людей - старейшин и совхозного начальства. Кроме казахского супа каждый мог здесь съесть ещё и боорсак (хворост из теста). Были там еще курт (шарики из сушеного творога), халва, конфеты, лепешки, конечно же, чай, без которого не обходится ни одно застолье (хотя стола, как такового, нет).
             Сразу же, после всеобщей трапезы провели конные скачки, концерт художественной самодеятельности, соревнования местных борцов, бараньи  и петушиные бои и прочие традиционные мероприятия.

                Туркмения, аул Кызыл Юлдуз.
             Якобай меня предупредил, что разбудит в три часа ночи.
           - Пойдём на плов к одному знакомому. Там будем молиться. У нас Уруза (Мусульманский пост, при котором можно есть всё, но только ночью. От восхода до заката солнца нельзя даже пить воду). В полной темноте пошли по аулу к какому-то дому. Принесли плов на точеном ореховом блюде. Мне дали ложку. Остальные мужчины ели плов пальцами. Они ловко лепили зерна риса в небольшие комочки, сгоняли их на край блюда и быстро, тремя пальцами, отправляли в рот.
            После плова и чая все вымыли руки, а трое мужчин, расстелив на полу покрывало, стали негромко молиться Аллаху. Молитвы произносились, как это положено, на арабском языке, и потому заучены наизусть, и не всё произносимое им понятно по смыслу.

                Дагестан.
                Июнь 1992 г.
            С собой в Дагестан мы постарались взять как можно больше продуктов питания, чтобы там поменьше на них тратить российские рубли. Взяли с собой достаточно много консервов, сала, сахару, чаю, бубликов, пакетов субпродуктов и даже сухарей.
            Дело в том, что на Украине вместо советских денег теперь ввели свои украинские купоны. Официальный обмен этих купонов на российские рубли весьма ограничен. После введения купонов обмена нет совсем. Потом стали в сбербанке обменивать по курсу, и только по предъявлению справки и железнодорожного билета, которые подтверждали выезд в Россию на похороны или свадьбу. Отпускникам, по предъявлению отпускного удостоверения, обменивали купоны всего на одну тысячу рублей, да и то только с железнодорожным билетом  и паспортом.
            После долгих мытарств по кабинетам Горисполкома и сбербанка, мне с третьей попытки всё же удалось обменять мизерную сумму в 1000 рублей. Этим бюрократам трудно  понять, что я еду в Россию в отпуск не поездом, а на велосипеде, а потому билета не имею.
            Зато на рынке обмен идет свободный, но не по курсу один к одному, а за тысячу купонов дают всего 650 рублей. Чистейший грабёж народа менялами. Таким образом, мы кое-как скопили  на троих 5000 рублей, а это, по нынешним  временам, сумма совсем небольшая.

                Дагестан, аул Буртунай.
                2 июля 1992 г.
            Не успели мы закатить в помещение велосипеды, как пошел дождь.
           - Дожди у нас тут часто. Наши места этим известны. Облака здесь стоят всё время, - рассказал сторож сельского гаража. Добродушный и заботливый, он принёс нам чайник кипятка и предложил на ужин свой тормозок: вареную голову барана, сыр, лепешку, лук, чеснок. Мы тоже достали колбасу, шпроты, хлеб, сахар. Запас и набор продуктов у нас ещё велик. На этот раз, кроме своего сына Юры, я взял с собой  в путешествие и малолетнего племянника Романа.

                Дагестан, аул Жденгутай.
                22 июля 1992 г.
            Между селениями Верхний и Нижний Дженгутай есть черешневый сад. Ягоды в нём уже собрали, но на деревьях осталось ещё немало черных и желтых ягод. Наелись и заполнили ими всё что могли.

                Дагестан, аул Мишлиш.
                27 июля 1993 г.
            Современная часть этого селения построена внизу у дороги по правому берегу реки. Старая часть стоит на  склоне горы левобережья. У моста, соединяющего эти две части аула, нас окликнул мальчик, и сказал, что одна женщина приглашает нас пообедать. Мы были удивлены тем, что нас так запросто, да ещё в горном ауле приглашала в дом женщина, но не отказались. Женщина оказалась учительницей математики. Через древние полуразвалины мы подошли к её дому. Нас накормили жареным мясом и чаем с сыром.

                Дагестан, аул Тпиг.
                3. 08. 1993 г.
            Ещё один обед у учителя. Это уже четвертый учитель, у которого мы ночевали или обедали в доме. И что самое странное – все они математики. Что это – случайность или закономерность?
            Здесь нас тоже хорошо накормили, и дали кое-что в дорогу. От сыра и лепешки мы отказались, т.к. этих продуктов у нас уже излишек. Школьный учитель математики Исанов Насретдин написал записку своему знакомому в аул Рича, передав нас, таким образом, эстафетой другим добрым людям. К вечеру мы прибыли в Ричу.  Заночевали у главы большого семейства Ибрагима Гаджимуратовича, который тоже в прошлом был учителем, а его дети, или учится в ВУЗе или уже работают в школе педагогами. Что скажешь – династия.

                Дагестан, аул Чираг.
                4 августа 1993 г.
           Теперь наш путь пролегает от древнего аула Рича, где проживают агульцы, к  не менее древнему аулу Чираг, населённому даргинцами. Путь проходит по узкой долине реки Чирагчай. Её окружают высокогорные альпийские луга. Ковер из всевозможных цветов и трав, голубизна неба создали неповторимую красоту горного пейзажа. Высокогорный, и, прежде, труднодоступный аул Чираг расположился на крутом склоне горы, и имеет ступенчатый вид. Сакли здесь громоздятся одна над другой ступенями. Крыша нижестоящей сакли часто служит двором вышестоящего дома.
            В ауле сразу же были приглашены к столу. Скромно отобедав, и оставив внизу свои велосипеды, мы по узким каменистым улочкам, часто мимо каменных развалин и заброшенных сакль, поднялись на самый верх селения.  Осмотрели с высоты аул, округу гор и долину. И здесь тоже были приглашены на чай. В той сакле, где нас угощали чаем, живут старики. Старик более 20 лет прожил в Махачкале, и вот теперь вернулся в дом предков, чтобы без суеты, в родных стенах коротать свои оставшиеся дни. Он большой знаток растений, и хорошо изучил лечебные свойства многих горных трав. За чаем из трав нам было о чем поговорить.
           Спустились вниз к велосипедам, и вновь были приглашены к столу местным шофёром. К тому же пошёл дождь, а потому, спешить было некуда.

                Дагестан, аул Кубачи.
                8 июля 1993 г.
            В Кубачах пробыли полтора дня. Этот большой и богатый аул славится своими ювелирными изделиями из серебра и золота далеко за его пределами. С древних времен здесь изготавливали кольчуги, медную посуду, национальные ювелирные украшения для женщин, а для мужчин ковали доспехи, украшали сабли, мечи и кинжалы. И сейчас в ауле работают на местной ювелирной фабрике и дома известные всему миру мастера по черни, чеканке, филиграни и перегородчатой эмали. Древнее мастерство, накопленное за века, передаётся из поколения в поколение. К сожалению, в этом году был ограблен фабричный музей, сторож  убит, а экспонаты украдены. Воры  пойманы, но экспонаты возвращены не все. По этой причине в этом горном селении стали к чужим людям относиться с подозрением и недоверием. Мне и сыну всё же разрешили переночевать на территории ювелирной фабрики в нерабочем помещении. Теперь фабрику охраняют два вооруженных милиционера, и они нас вечером угостили чаем.
            На следующий день мы побывали дома у нескольких мастеров, видели кинжалы, сабли с серебряными и позолоченными рукоятями и ножнами, украшенных узорами эмали, филиграни и чернения. Но такие сувениры, изготовляемые мастерами по заказу богатых клиентов, нам  не по карману. Мы искали мастеров-чеканщиков по изготовлению медной посуды, и хотели купить небольшой изящный кувшин. Но, к сожалению, этот вид народного промысла уже почти забыт. Работы много с медью столько же, как и с серебром, а стоит дешево, - говорят мастера-чеканщики. Выменяли у одного умельца настоящий, но недорогой кинжал с бронзовыми чеканными ножнами и рукоятью. Хозяин утверждал, что лезвие кинжала сделано из хорошей стали, и взял он его от старинного клинка
Предлагали остаться ещё на день в Кубачах.
           - Завтра будет свадьба. Посмотрите, как у нас тут её проводят, - предложили нам.
            Но мы уже были участниками свадьбы в одном лезгинском ауле, и нам не понравилось. Наши украинские свадьбы веселей и богаче. Поэтому, как только кончился дождь, мы сразу поехали к хлебопекарне в надежде купить хлеб. Не можем купить его уже два дня.  И сегодня, даже у пекарни, тоже не купили. В Кубачах  к гостям относятся не столь заботливо и гостеприимно, как в других горных  селениях.  Народ здесь уже привык видеть туристов, и чужеземцы их мало интересуют. Ждали у местной пекарни очередную выпечку хлеба целый час. Ларёк, который стал торговать хлебом, атаковала толпа детей, юношей и женщин. Все они действовали по принципу – кто смел, тот и съел. А я не смог добывать себе «хлеб насущный» локтями и силой. Не получилось купить его и у рабочих хлебопекарни, хотя я предлагал им за хлеб двойную цену. Так и уехали мы ни с чем из Кубачей.

                Россия. Ярославская область.
                1 июля 1994 г.
            Заночевали сыном в 25 километрах от Углича. Забрались в лес довольно далеко. Вначале отъехали от шоссе по проселочной дороге вдоль опушки леса, затем свернули по заросшей травами и кустарником просеке вглубь леса. Бивак устроили под старой высокой сосной, которой, наверняка, лет триста. Толстый слой опавших игл послужил нам подстилкой под палатку.
            Нам повезло. Вблизи мы нашли два больших белых гриба, десяток подосиновиков, лисички, грузди. Насобирали еще ягод земляники и черники. Ужин затянулся допоздна, т.к. жарили грибы, варили молочную кашу, кофе с цикорием. Вечерняя трапеза получилась царской: жареные грибы, молочная каша, а на десерт ягоды с сахаром. Одно нас здесь не устраивало – кровожадные комары.
            Лес глухой, темный. Ночью покрикивали совы, и  есть ли в нем хищные звери – нам не было известно.

                Россия. Костромская область.
                5 августа 1994 г.
            Село Красное-на-Волге во времена Бориса Годунова пользовалось большим вниманием.  Не случайно Годуновы выделили его такой необычной по размерам и красоте сельской церковью. Ведь здесь жили замечательные ювелиры, мастера чеканки по металлу, большими любителями которых слыли Годуновы. В их пору распространенным стал обычай украшать иконы и Евангелие окладами и басмой тонкого и разнообразного рисунка.
  Сейчас в Красном есть ювелирная фабрика, специализирующаяся на филиграни и черни по серебру. В селе старинные особняки, где первый этаж, как правило, из красного кирпича, а второй деревянный. Есть рынок, где продукты питания и даже хлеб дороже обычных цен.
            Спустились с сыном к Волге. Паром на противоположном берегу, и у нас было время для купания. Ширина Волги в этом месте около километра. Погрузились на паром, но потом еще долго стояли. Затем паром медленно переправил нас на правый берег реки. В одном из хуторов этой местности мы подъехали к колодцу наполнить фляги водой. Попросили местных мальчишек принести пару картофелин на суп. Пацаны разбежались по домам, а через несколько минут один из них вернулся с матерью, которая принесла нам полведра картошки, три луковицы, морковь и укроп. Поэтому обед получился славным. Протушили в котелке картофель с луковой зажаркой.

                Россия. Ивановская область.
                6 августа 1994 г.
           Около полудня зашли в лес и насобирали много грибов-лисичек. Нанизали грибы на толстые нити и развесили их на рюкзаках велосипедов для сушки. Остальные сложили в бидончик и котелок.
           Проехали ещё с десяток километров и опять зашли в лес. На этот раз насобирали земляники, черники и костяники.

                Россия. Мещера.
                10 августа 1994 г.
            Обед был шикарным: жареные грибы, тушеный картофель с грибами и луком, чай, черника с сахаром. Ягод набрали тут же, в лесу, а грибов насобирали немного раньше.

                Россия. Рязанская область.
                11 августа 1994 г.
            Движемся в сторону Ряжска. Вдоль дороги на табуретах расставлены стеклянные бутыли с белой бумагой внутри. Это значило, что в этом месте, где стоит бутыль, продаётся молоко. Купили у одного мужика два литра молока. Он же завёл меня в сад, где я набрал целый пакет яблок.
Дальше есть поля совхоза Рязанские Сады. Увидели ягодное поле черной смородины. Нарвали три литра ягод смородины. Компотом и вареньем, считай, обеспечены надолго.

                Россия. Воронежская область.
                16 августа 1994 г.
            Местная крестьянка в деревне, где мы остановились пополнить запасы воды, по сельскому обычаю поздоровалась с нами.
           - Здоровы, рыбяты! Куды едете? Где были? А чаво жрёте? – закидала она нас вопросами.
          Мы подумали, что если она так интересуется нашим путешествием, то поможет решить одну небольшую проблему.
          - Нам бы пару луковиц… А то нечем зажарить суп, - попросил я.
          - Нынче неурожай на лук, - сказала она.
           На том и закончилась наша беседа. В том же селе вдоль дороги стоят десятки вёдер с луком на продажу. На огородах выбирали из земли лук и раскладывали на просушку сотнями килограммов. В одном гараже, ворота которого были открыты, мы увидели лук, которым засыпали пол слоем в тридцать сантиметров. Несколько луковиц мы всё же нашли  на обочине дороги.

                Россия. Воронежская область.
                Село Кантимировка.
                17 августа 1994 г.
            Кантимировка – село-райцентр и железнодорожная станция у границы с Украиной. Здесь я и сын заехали к хлебному магазину, расположенному у хлебопекарни. Булки хлеба и батоны, вынутые недавно из печи, приятно пахли, и были еще горячими. Я уже был на выходе у дверей магазина, когда услышал полушепот:
           - Борода… Борода… - тихо звали кого-то.
            В магазине всего несколько человек, я с бородой только я.
            Я оглянулся. Молодой мужчина в белом халате стоял в проёме служебной двери и звал меня, махая загадочно рукой.
           - Иди сюда, на минутку… - сказал он.
            Я повернул и пошел за ним. Мы прошли через дворик магазина и оказались в подсобном помещении хлебопекарни.
           - Слушай, тут у одного сын родился… Так мы вчера отмечали… А сегодня похмелиться не с кем.
            Он открыл тумбочку, достал бутылку водки, хлеб и огурец. Мы выпили по рюмке водки. Сразу после этого рабочего пекарни срочно вызвали по делам.
           Вот так «на халяву» я выпил водки. Русские мужики не пьют водку в одиночку.

                Украина. Одесская область.
                25 июля 1995 г.
            Отличная равнинная дорога, попутный ветер способствовали быстрому продвижению вперёд. Но в селе «Заря» непредвиденные обстоятельства затормозили наше продвижение. Населено это село болгарами. А болгары, как известно, отличные виноделы. Но ни о вине, ни о том, что там жили болгары, я не знал, пока не остановился у первой бочки с вином. Вино продавала молоденькая девушка.
           - А ну-ка налей стаканчик для пробы, - сказал я черноволосой смуглянке.
           - Хорошее вино, - сказал я, выпив стакан розового сухого вина. Наполни-ка эту посудину, - добавил я, протягивая девушке двухлитровую бутылку.
           - Вино болгарское, - сказала она.
           - Что, из Болгарии возите?
           - Нет. Наше село болгарское, - сказала девушка.
            Вино по цене оказалось дешевле, чем в Одессе хлебный квас.
            Через сотню метров у дороги увидел ещё одну бочку с вином, но уже с крепленым портвейном. И здесь я для пробы выпил стакан вина, и ещё пополнил свои запасы полторалитровой бутылкой вина.  Тут меня потянуло на разговоры, и я узнал из уст болгар, что переселились их предки сюда еще во времена русско-турецкой войны. Парни рассказали, что у них в селе могут делать вино даже из помидоров. В общем, с вином у меня в этом краю проблем не было. Только в этом селе «Заря» в разных местах  тогда стояло для продажи шесть бочек вина. А вот с питьевой водой дело обстояло хуже. Колодцев нигде нет. Грунтовые воды в этой местности насыщены солями и не пригодны для питья. Поэтому местные жители пользуются привозной водой, которую хранят в бетонных подземных резервуарах. Такой резервуар есть в каждом сельском дворе.
На обед сварили початки кукурузы, рисовую кашу с тушенкой, компот. Приготовили также салат из огурцов и помидоров. Благо, что эти продукты достались нам почти даром или вовсе бесплатно.
            Нашли у дороги ящик персиков. Кто-то оставил их здесь из-за того, что они от тряски в машине примялись. Персики  очень спелые, сочные и сладкие. Мы вооружились ножами, чистили и ели их, пока не насытились вдоволь.

                Молдавия.
                28 июля 1995 г.
            В южных районах Молдавии живут гагаузы. Сады и виноградники здесь огромные. Персиковые, яблоневые, сливовые, грушевые, черешневые имеют площадь по несколько сот гектаров. В садах большой урожай фруктов. Так что с этими продуктами питания у нас проблем не было, и доставались они нам, практически, бесплатно.
            Город Камрат – центр Гагаузии. Рынок. Вино в магазинах и на прилавках рынка очень дешевое. Интересно, что местные жители перед тем, как выпить вино, по краю стакана кладут соль. Частные торговцы вином на закуску покупателям дают мелко нарезанные кусочки хлеба или овощей.
           Обед вегетарианский: суп, вареные початки кукурузы, вино, персики, помидоры, сливы, яблоки. День солнечный и жаркий. Повалявшись часок на травке в тени  лесопосадки,  и дав время, чтобы спал полуденный зной, мы после длительного обеденного привала  въехали в город Чимешлия.

                Западная Украина, г. Коломыя.
                3 августа 1995 г.
            В городе очень дешевый рынок, особенно на молокопродукты. Когда мы въехали в крытый павильон, отведенный для торговли молокопродуктами, то все продавцы смотрели на нас с большой надеждой, потому что их в десять раз больше, чем покупателей. Закупили на рынке сало, картофель, лук, морковь, огурцы, помидоры, молоко, творог, сметану, сахар. Ехать стало тяжелей, зато есть хороший запас еды.

                Украина. Полтавская область, пос. Градижск.
                1995 г.
            От Борисполя до Кременчуга везде сельские жители продают у дороги картошку, лук, яблоки, молоко и др. В Градижске, как нигде, много рыбы, особенно вялено-копченой. Купили большего копченого сазана. Дёшево стоят здесь на рынке овощи и фрукты. Для ночлега остановились на высоком берегу Днепра. В лесопосадке насобирали много грибов-шампиньонов, которых местные жители называют печерицами. Готовить их не стали – поздно. Рядом, на поле два больших скифских кургана. Чуть ниже нашего бивака  - отвесный  обрыв берега Днепра. Внизу водная гладь Кременчугского водохранилища.

                Украина. Полтавская область.
                19 августа 1995 г.
            Утром проснулись от канонады. Внизу, у Днепра всюду стреляли. Поняли – открылась охота на уток.
            Приготовили грибы, собранные вчера вечером. Потом забрались на  древний курган и полюбовались с него обширной панорамой Днепра. Скифы и другие кочевники всегда насыпали свои курганы в тех местах, откуда открывался хороший обзор местности.
            Через полтора часа после начала нашего движения от места ночлега Юру стало тошнить, а ещё через полчаса стало плохо и мне. Причиной такого состояния были грибы. Слава богу, все потом прошло, хотя и не без последствий. Грибы были съедобными, но, вероятно, впитали в себя с дождевой водой растворенные химические удобрения или ядохимикаты. Уклон местности с поля, обработанного ими, был как раз к лесопосадке, где мы набрали грибов.

                Белоруссия. Гомелевская область.
                27 июня 1996 г.
            Увидели в стороне от дороги первый плакат со знаком радиоактивной опасности. Потом  ещё и ещё. «Въезд строго воспрещен. Штраф 10 минимальных зарплат», - такие плакаты стоят на каждой, отходящей от шоссе, дороге и у опушек леса. Вдоль шоссе покинутые села. Зияют черные дыры в окнах и дверях домов. Стены домов, ферм производственных зданий стоят добротные, но уже никому не нужные.  Всюду зелень лугов, лес, цветы, солнце. Но чувство, при виде этой красоты  со знаками радиационного заражения, возникает неприятное. Ведь радиационное облучение не видимо и неощутимо, пока не проявится в организме в виде какой-нибудь болезни.
            Нужно набрать где-то воды и остановиться на ночлег. Скорей всего, грунтовые воды даже в колодцах заражены радионуклидами. Но что поделаешь? Пить-то хочется, да и ужин готовить надо.
 
                Белоруссия. Гомелевскоя область.
                27 июня 1996 г.
            Мы остались без хлеба из-за того, что не могли купить его за российские рубли или украинские купоны. Думали, что в Белоруссии ходят российские деньги. Ведь говорили же по телевиденью, что Белоруссия вошла в рублёвую российскую зону. Но, видимо, у политиков что-то «не срослось», и в Белоруссии по-прежнему ходят «зайчики». Называют их так потому, что на самой меньшей по номиналу купюре изображен заяц. Поменять российские рубли на белорусские мы не могли. Сделать это можно только в каком-нибудь городе, а их на пути пока нет.
            Пришлось просить хлеб у местных жителей. Спросили у одной старухи, но та начала жаловаться на плохую жизнь и  хлеба не дала. Затем попросили хлеба у деда, ворошившего у дороги сено. Вынес небольшой кусок чёрного несвежего хлеба. Ну, и на том, спасибо. Остановились на обед за селом. Сварили гречневый суп.
            На границе Могилёвской и Гомелевской областей зашли в лес поесть ягоды. В этих местах не было видно предупреждающих знаков радиоактивного заражения. Набрали по несколько жмень земляники и черники. Только отъехали от этого места, где собирали ягоду, как вдруг увидели знак радиационного заражения местности. И дальше стоит  ещё не один такой знак у шоссе. Что делать? Ведь ягоды уже съели. А на знаках написано: «Сбор грибов, ягод, выпас скота, сенокос  запрещён!».

                Россия. Карелия.
                12 июля 1996 г.
             У развилки дорог к поселку Сегежа стоит кафе, но хлеба в нем для продажи не оказалось. Нет его и у нас. Поехали дальше. Следующая развилка к поселку Кочкома лишь через 22 км. Только на перекрёстках есть вероятность купить хлеб. В шашлычной, больше похожей на сарайчик, нам хлеба тоже не продали, мотивируя тем, что посетителям до вечера может не хватить его к шашлыкам. Зато там угостили нас шашлыком.

                Россия. Карелия.
                13 июля 1996 г.
            Перекресток дорог к городу Кемь. В магазине-кафе, где мы так рассчитывали купить хлеб, нам сказали, что сами уже два дня сидят без него. Посоветовали ехать в Кемь, до которого от шоссе 16 км. На то, чтобы туда съездить нам нужно пол дня. Не поехали. Но нас предупредили, что теперь мы сможем купить хлеба или другие продукты только через 160 км в поселке Лоухи.
           - Ну, что же, как-нибудь проживем, - решили мы.
            Пришлось просить хлеб у водителей и тех, кто останавливался в пути перекусить.
            Нашли немного грибов, собрали кружку морошки.
            От перекрестка на Кемь до Перекрёстка на Лоухи нет никаких селений. Там только тайга, множество болот и озёр.
            Увидели у дороги бензовоз. На машине со всех сторон развешены рыбацкие сети, а рядом стоят две резиновые лодки. По обе стороны от дороги озера. На обочине дороги горит костер. Шофер и его сын собирались после рыбалки домой.
           - Как рыбалка, - спросил я.
           - Да, так, не очень. Немного есть, - и он показал килограмма четыре рыбы.
            Я попросил у них хлеба.
           - Да, вот, берите. Всё равно мы уже едем домой.
            Он протянул пакет с хлебом, сахаром и солью. Они же дали нам семь рыбин. Из двух мы приготовили на их же костре уху, а три рыбины пожарили. Ещё заварили рыбаки нам настоящий чай. Заварка чая из кустиков брусники и других трав нам уже надоела.
            К вечеру насобирали много грибов. Долго их жарили и складывали в котелок, запасаясь на завтра.

                Россия. Карелия.
                15 июля 1996г.
            У перекрёстка на  Лоухи стоят заправочная станция, магазин и мотель. Все заведения частные. До Лоухи 8 км. Купили, на конец-то, хлеба.
На перекрёстке к посёлку Полярный Круг стоит, срубленное из дерева, кафе. Заехали туда. Погрелись немного. Поели хлеба с солью. Шёл дождь. Температура  всего 10°С. И все это, называется разгаром  лета.

                Россия. Мурманская область.
                18 июля 1996г.
            Удачный на еду день. От Оленегорска до самого Мурманска у дороги продают рыбу сёмгу. Это ценный вид лососевых рыб, а мясо у неё оранжевое, почти красное. Нас дважды угощали малосольной сёмгой грамм по сто пятьдесят, да еще дали колбасы.
            На одной автостоянке мы обнаружили кучи прошлогоднего картофеля и свежей подпорченной капусты. Нагрузились этими овощами «под завязку». Дело в том, что у нас почти не осталось денег – в Пскове меня обокрали. Вечером жарили картофель с колбасой и приготовили салат из капусты. До Мурманска осталось всего 30-ть километров.

                Россия. Мурманск.
                19 июня 1996года.
            Мы  в Заполярье. Кругом сопки. Лесотундра перед Мурманском тайга лучше, чем в Хибинах. Местные жители шутят, что здесь лето начинается 31 июля, а 1 августа уже осень. Только благодаря теплому течению Гольфстрим, зимы здесь снежные, Баренцево море не замерзает и зимние морозы меньше, чем в таких же широтах Сибири и Аляски. Сейчас здесь полярный день. Ночь – время чисто условное.
            В Мурманске продовольственное снабжение хорошее. Есть всё, особенно на рынках. Нет проблем с любыми овощами и фруктами. Но всё стоит дорого. Украинские помидоры дороже панамских бананов, турецких апельсин и лимонов. К сожалению, после того, как у нас в Пскове украли половину денег, мы покупаем, в основном, только хлеб, и стараемся пользоваться природными ресурсами и гостеприимством местного населения. К несчастью для нас люди в северных областях европейской части России скупы и необщительны. О гостеприимстве здесь, вообще, говорить не приходится.

                Россия. Архангельская область.
                25-26 июля 1996г.
            Едем по грунтовой дороге вдоль реки Онега. Собирали землянику и смородину. Глаз на места, где растёт ягода, у нас уже намётан. Едем целый день и нигде не можем купить сахару, чтобы сварить варенье из собранной ягоды. Непросто в деревнях Севера купить и хлеб. Магазины открывают только утром, и лишь в тот момент, когда из райцентра привозят хлеб. Его тут же раскупают, а магазин закрывают на большой амбарный замок.
            В селе Кречетово  в самый последний момент, т.е. перед закрытием, удалось купить всё что нужно. Кречетово – село большое, и в нем есть своя пекарня. Интересно, что хлеб, сахар, да и другие продукты питания в деревнях дороже, чем в городах. Учитываются расходы на его доставку. А ведь доходы сельских жителей меньше, чем у горожан. Не зря северные деревни пустеют.
            На ужин приготовили суп с грибами. На второе блюдо – опять же грибы, но только жареные.

                Россия. Вологодская область.
                29 июля 1996г.
            Остановились на вырубке рвать малину. Ну, и много же её там было! В зарослях попадались и кусты красной смородины. Нарвали трехлитровый бидончик битком. А куда больше? Наелись ягоды досыта.
            Обеденный привал был долгим. Варили варенье из малины. Его любим с чаем и батоном на перекусах. Еще переварили «на всяк случай», чтобы не прокисло, варенье из черники, смородины и земляники. Ели грибной суп и кильку в томате.

                Россия. Москва.
                3 августа 1996 г.
            Царицыно. В этом районе Москвы живет художник Леньков, у которого мы ночевали в 1994 году. Но сейчас его не оказалось дома. В центр Москвы не поехали, а направились по Варшавскому шоссе в сторону Тулы. В 18 часов остановились у придорожного кафе. Ничего не заказывали, а воспользовались столиком. Нас угостили половинкой батона,  шашлыком и фруктовым соком.
            А дальше еще больше повезло. Видно бог увидел наши страдания от непогоды, комаров, холода и недоедания, и послал  подарок. На ходу, на обочине дороги я вдруг заметил раскрытую косметичку, из которой веером вывалились денежные купюры. Чуть не упал с велосипеда, когда увидел эту находку. Косметичку потерял, вероятно, кто-то ночью, когда выходил или садился в авто. Многие останавливаются за пределами Московской кольцевой дороги перекусить или сбегать в лес по нужде. Денег было менее половины той суммы, которую у нас украли в Пскове. Теперь можно было жить – не тужить. А то ведь мы уже перешли на весьма бедное существование и скудное питание.
            Но и на этом удача не оставила нас сегодня. Проехав ещё немного, мы в траве у обочины дороги обнаружили горку дынь. Очевидно, тот, кто их вез в Москву, пересортировал дыни и выложил лопнувшие, прибитые, примятые. Несколько дынь мы съели на месте, а часть загрузили в рюкзаки, надеясь полакомиться на привале у костра вечером и утром следующего дня.

                Россия. Курская область.
                6 августа 1996 г.
            Миновали,  наконец-то, бедное российское Нечерноземье и въехали в богатую сельхозпродукцией Курскую область. Леса ещё есть, но их гораздо меньше. Исчезают постепенно хвойные породы и берёзы. Теперь все больше в лесу  лиственных пород деревьев.
            Крестьяне вдоль дороги продают много картошки, моркови, огурцов, яблок, слив, молока, меда и др. Стоят с ведрами, мешками дети, старики, мужчины и женщины. Жгут костры в посадках, чтобы согреться после дождя. Привозят плоды своего труда к дороге на велосипедах, мотоциклах, тракторах, машинах и даже на телегах. Лошадей в деревнях теперь стало значительно больше.
           За селом Большие Дворы остановились на обед. Приготовили икру, из оставленных кем-то на обочине, баклажан и сварили картошку. Вот тут-то нас и застал мелкий моросящий дождь. Быстро собрались и уже под дождём доехали до ближайшей автобусной остановки. Их ставят для жителей сел, когда те выходят к шоссе.
            Мелкий обложной дождь моросил всё оставшееся время дня. Не прекратился он и вечером.
            Решено было разжечь костер, приготовить ужин и поставить палатку под навесом автобусной остановки. Но потом, метрах в пятистах от шоссе увидели какое-то строение. К нему ведет грунтовая дорога. По лужам и грязи, с трудом дотолкали свои велосипеды к этому строению, оказавшимся молочной фермой. Сторож приютил нас, угостил молоком и поселил на ночь в конторскую комнату.  А ранним утром доярки наполнили нам двухлитровую бутылку парным молоком.
.
                Украина. Харьковская область, г. Изюм.
                11 августа 1996 г.
            Купили три булки отличенного белого хлеба и два мягких батона. Давно не ел столь свежего, пахнущего и еще теплого хлеба. Вспомнил, как в Карелии тоже покупали хлеб, но ужасного качества и из ржаной муки.
           - Такой хлеб, наверное, ели в блокадном Ленинграде, - подумал тогда я. Но на ярлыке было написано: «Украинский».
           - Таким хлебом на Украине даже свиней не кормят, - сказал я продавцу.
           За мостом, перекинутым через Северский Донец, остановились на длительный привал. Постирали одежду, а пока она сохла, на костре приготовили икру из баклажан, сварили кашу с тушенкой. Ещё были к обеду селёдка, помидоры, огурцы, груши и чай с батоном. В соседней Белгородской области России нам пришлось сидеть почти двое суток под навесами автобусных остановок. В тех местах нас хорошо промочил дождь. Погода после въезда в Украину наладилась в лучшую сторону, и теперь мы на пляже Изюма решили немного погреться на солнышке. Да и в северных краях погода нас не баловала теплом и солнцем.
           Местные жители Изюма в реке тогда не купались. Холодно, - говорят. А для нас, возвращающихся с Европейского Севера России, была благодать: вода теплая, воздух еще теплее, солнце ласковое, южное.

                Украина. Донецкая область.
                12 августа 1996г.
            Перед Светлодаром нарвали в десопосадке груш и заехали набрать воды в придорожное кафе. Хозяин-толстяк велел нас хорошо накормить, когда узнал, что мы едем на велосипедах из Мурманска. Но ещё больше был он удивлён, когда узнал, что и туда мы ехали своим ходом.

                Казахстан. Мангистауская область.
                Полуостров Мангышлак, район пос. Тенге.
                29 апреля 1997 год.
             Так случилось, что именно в тот день, когда я ехал по степи,  пошёл дождь. В этих краях это явление редкое. А тут вдруг явилась туча, и полил дождь. Шел он не долго, но верхний слой глины успел раскиснуть. Грязь стала налипать на колеса велосипеда.
            Я был недалеко от чабанской стоянки. Заехал к ней. Два молодых казаха под навесом ремонтировали мотоцикл. Потом из хижины вышел старик.  Через некоторое время меня пригласили в хижину. Крыша у неё плоская. Низкие стены перекрыты брёвнами. На них настелен хворост и набросан толстый слой глины. Обстановка в хижине очень скромная. Пищу готовят на примусе. Для зимнего обогрева стоит небольшая печь. Мебели  никакой. Лишь для еды низенький столик. Все сели во время трапезы на ватных тюфяках. В комнате лежат два жирных кота с толстыми шеями. Во дворе бегает азиатская овчарка. Фермерское хозяйство имеет более тридцати верблюдов.
            На обед подали макароны с верблюжьим мясом. Чай пили с верблюжьим молоком. Интересен у этой казахской семьи сам ритуал чаепития.
Во-первых, чай пили перед едой, хоть  и не было жарко. Затем, поглотив половину блюда макоронов, опять пили чай. Потом снова ели макароны  с верблюжатиной. После еды вновь долгое чаепитие.
            Во-вторых, чай наливали в пиалы, но пили его из блюдца. Налив чай в блюдце, в него ставили пиалу. Чай остывал вместе с плавающей в нем пиалой. Потом пиалу брали в руки, и чай из блюдца выпивали. Снова наливали из пиалы чай в блюдце, и опять ставили пиалу, наливая из чайника  в неё горячий чай. И так много раз, до тех пор, пока некуда уже было пить. Напившись «до схочу» чая, пиалу ложили в блюдце на бок.

                Россия. Калмыкия, с. Цаган-Оман.
                19 апреля 1997 г.
            Погода скверная. Дует холодный ветер, а за Цаган-Оманом пошёл дождь. В сотне метров от дороги я заметил лачугу, сарайчик и загон для скота. До обрывистого правого берега Волги рукой подать. Лачуга низенькая, на плоскую крышу набросаны листы жести, рубероида, кирпичи и доски. Это чтобы не сдувало с крыши рубероид ветром. В лачуге живёт семья калмыков-скотоводов. Внутри хижина выглядит лучше. В ней две комнатки: небольшая кухня с печью и спальное помещение. Земляной пол  устлан шкурами животных, одеялами и старыми кошмами. На кухне горит печь. В обеих комнатах стоит самодельная мебель и кровати.
              Я снял куртку, развесил её над печью для просушки. Хозяева-калмыки усадили меня за стол и предложили поесть ухи и рыбы. От ухи я отказался, т.к. недавно пообедал мясом и бульоном курицы, сбитой автомобилем на шоссе. А рыбки откушал. Рыба крупная и икряная. Выпил ещё две чашки крепкого горячего чая.
             Дождь прекратился, и я продолжил свой путь дальше к Астрахани.

                Казахстан, с. Ганюшкино.
                22 апреля 1997 г.
            На мосту, перед селом Ганюшкино местные рыбаки дали мне три больших свежих рыбины, предварительно почистив их и отделив головы и хвосты. Но пожарить рыбу удалось лишь вечером, т.к. на обед был приглашён группой мужчин-казахов в дом.


                Казахстан. Мангистаузская область.
                Киндырли. Каясанское плато.
                1997год               
            Степь полынная, глинистая. Повсюду валяются обломки самолетов, куски алюминиевых обшивок. На насыпном холме установлен разбитый военный самолет. Я подумал, что здесь потерпел крушение истребитель или штурмовик. Но позже узнал, что здесь был военный полигон для учебных стрельб по летящим мишеням.
          Нашел у дороги в картонном ящике помидоры. По этой дороге изредка идут машины с овощами из Ирана. Кто-то из водителей выставил ящик с подпорченными томатами. В нем я нашел и немало целых овощей. Подзакусил помидорами с хлебом и солью. А ведь у нас в Донбассе еще не высадили в грунт даже рассаду.

                Туркмения.
                2 мая 1997 г.
            Обычно у каждого туркменского кладбища в Прикаспии стоит поминальный дом. Он всегда открыт, и в нем можно найти всю необходимую посуду. На 52 км шоссе, перед Красноводском, в километре от дороги я увидел небольшое кладбище. На нем, среди скромных могил возвышается довольно крупный современный мавзолей из разноцветного кирпича. В поминальном доме я обнаружил печь, дрова, чай, сахар, конфеты, пиалы, чайники и прочее. В доме этом чисто и тихо. Пол устлан шерстяными кошмами, лежат свернутыми курпачи. Рядом с домом есть бетонное хранилище воды.
          Пообедал здесь, сварив суп и вскипятив чай. Хорошо отдохнул, подремонтировал одежду, смазал подшипники велосипеда и через пару часов поехал дальше.

                Азербайджан.
                4 мая 1997 г.
              Погода совсем испортилась. Сегодня стало еще прохладней. Встречный ветер настолько сильный, что ехать я не мог, а потому полдня шёл пешком. Очень устал.
           - Слава Аллаху, что я пересек Каспийское море днем раньше, а то бы пошатало меня в шторм на пароме до тошноты, - думал я.
            Заехал в чайхану, каких от Баку до Сумгаита превеликое множество. Пожилая женщина принесла мне чайник крепкого чая и сахар. Я сидел за столом в комнате, где было тихо и тепло,  работал телевизор.
           - Хорошо здесь, но ехать надо, - подумал я, покидая сие уютное заведение.

                Азербайджан.
                5 мая 1997 г.
            Горы Кавказа здесь вплотную приближены к шоссе Баку- Ростов. У подножия высокой горы есть родник. Я проснулся еще до рассвета. Дагестанские паломники, возвращающиеся с Мекки, носятся с чайниками для омовения. Разостлав свои маленькие коврики, они молятся. Мусульманин, несмотря ни на что, должен молиться пять раз в день, и первая молитва – до рассвета.
У меня осталось 3, 3 тысячи азербайджанских манатов, и я отдал их чайханщику. Мне принесли чайничек чаю, немного сыра, сливочное масло и хлеб.

                Россия. Каснодарский край.
                31 июля 1998 г.
            За станицей Голубовская дорога немного отходит от побережья Азовского моря. Заходили дважды в виноградники, но виноград еще не вызрел, хотя на рынке его продают уже спелым.
            Проехали дальше, и заехали набрать воды на полевой стан. Поговорили с механизаторами о том, как в Донбассе выплачивают зарплату, как работает производство и о другом. Они же, по нашей просьбе, подсказали, где на винограднике можно нарвать спелого винограда.
           - Поедете вдоль вон той посадки. Там, на сто первом ряду растет черный и белый Дамский пальчик, - сказали они нам.
          Нарвали винограда столько, сколько хотели. Затем по совету тех же механизаторов, спустились к морю, где стоит палаточный лагерь «дикарей».

                Россия. Краснодарский край.
                Таманский полуостров.
                1августа 1998 г.
            С путепровода увидели дынную бахчу, где собрана большая куча отбракованных дынь. Спустились к ним по насыпи. Две дыни съели тут же, а две взяли с собой. Здесь же росли и огурцы, о сборе которых хозяева поля позабыли. Выбрали там с десяток перезревших огурцов.
            За путепроводом стоит торговая лавка совхоза, где продают дыни, огурцы, лук, морковь, картошку, помидоры и др. Отоварились нужными овощами до предела.
            Далее на Таврическом полуострове до самого порта Кавказ вдоль дороги тянуться дынные бахчи. Арбузы растут здесь почему-то хуже, и их продают реже.

                Украина. Крым. Судак и пос. Новый Свет,
                6 и 7 августа 1998 года.
            Судак. В первую очередь заехали на рынок и купили картошку, сырую говяжью печенку,  помидоры, перец, подсолнечное масло, яйца. По совету шофера водовозки поехали готовить обед на восточную окраину городского побережья. Там берег завален обломками скалы. Кое-где здесь стоят палатки «дикарей». Сюда, на окраину, подальше от людских глаз приходят разного рода шантрапа: нудисты, наркоманы, алкоголики, пацаны. «Алконавты» и пацаны жарят на металлических листах мидии. Наркоманы «потягивают косяки». Нудисты лежат с голыми задами на прибрежных валунах. И мы развели костер, поджарили печень и яйца, славно пообедали, и лишь потом искупались в море. Купаться среди обломков скал неудобно и опасно. Волны бросают тело на торчащие из воды каменные глыбы.
             Уже в сумерках выехали от крепости по дороге к пос. Новый Свет. За городом, на горе нашли небольшую террасу и поставили палатку среди реликтовых сосен Станкевича и кипарисов. Этот район является заповедным. С высоты бивака нам открылся замечательный вид на море, горы, ночной Судак. Внизу в сияющем свете электрических ламп слышалась музыка дискотек, ресторанов, кафе, домов отдыха. Зубцы крепости осветила полная луна. Она же высветила в море лунную дорожку. Бриз свежий, теплый. Ужинали с красным вином, пожаренной ранее говяжей печенкой, помидорами, колбасой, болгарским перцем, виноградом.
             Сыну Юрию исполнилось 18 лет. Событие знаменательное. 18 лет – это совершеннолетие. С этого дня Юра уже не юноша, а полноценный гражданин. Утром старался не будить его. «Пусть поспит вдоволь хоть в день своего рождения» - думал я.
            Свернули палатку. Полчаса езды, и мы в поселке Новый Свет. Этот поселок в недавнем прошлом был закрыт для посещения обычным гражданам. Поселок расположен в бухте между двух гор, которые как две лысины торчат с обеих сторон залива. Горы эти на вершинах гладкие и неприступные. Все склоны гор побережья, поросшие реликтовыми соснами Станкевича, являются заповедными.
В честь 18-ти летия Юры сегодня мы отдыхаем. Устроились на Царском пляже в тени. Море здесь теплое и ласковое. Купались, немного загорали, фотографировались. Устроили праздничный обед там же на пляже. Поздравил сына с совершеннолетием.
            В 17 часов выехали из пос. Новый Свет и менее чем через час были уже у недостроенной базы аквалангистов, выполненной архитектурно в форме корабля. Здание высокое и совершенно заброшенное. Это место облюбовали «дикари», т.к. сюда есть дорога от шоссе. В море выходят два бетонных пирса для причала катаров. Поставили палатку, и пошли купаться. Отдыхающие, у которых были маски и ласты  для подводного плавания, собирали мидии. Мы тоже набрали этих малюсков и сварили их в котелке. Вкус мяса мидий подобен мясу раков.

                Украина. Крым.
                8 августа 1998 г.
            В селе Веселое нарвали спелых и крупных абрикосов. За селом обнаружили в балке заросли ежевики. Нарвали четыре литра ягод. Только закончили сбор ежевики, как  услышали свист и увидели мужчину возле наших велосипедов, оставленных у дороги. Оказалось, что это сторож с виноградника. Он подумал, что мы воруем виноград. После знакомства сторож сам, за стакан вина, принес нам целый пакет столового винограда.

                Россия. Ростовская область. Приазовье.
                18 августа 1998 г.
            За таможней большой яблоневый сад. От засухи яблоки с деревьев осыпались, но нам удалось насобирать вполне спелых и съедобных.
            Поели их и взяли немного с собой. Через пятьсот метров опять сад: орехи, алыча, сливы, яблоки, груши. Вновь вынужденная остановка. Нарвали слив и алычи для приготовления компота. Велобаулы нагружены фруктами, арбузом, вином, рыбой до предела.
 
                Россия. Кемеровская область.
                3 мая 1999 г.
            Местные жители едут в лес рвать черемшу (медвежий лук). В этих местах ее называют колба. Она только-только прорастает, и ее нежные продолговатые листочки имеют размер сантиметров десять. По вкусу черемша напоминает чеснок. Один дед-сборщик показал мне, где растет колба и я, оставив велосипед у шоссе, пошел ее рвать в тайгу. Ростки черемши выросли из земли рядом со снегом, а иногда даже пробили небольшой слой снега или росли в талой воде. Растение это любит сырые влажные места, но не слишком затемненные. Местные жители из черемши готовят салат, крошат в окрошку и засаливают на зиму, как капусту. Это отличный витаминизированный продукт.

                Россия. Красноярский край.
                7 мая 1999 г.
            Ночевал у известного в этих краях старого охотника, и услышал от него немало интересных охотничьих рассказов. А его жена поведала мне, как она солит грибы, какие собирает ягоды, и как на березовом соке готовит окрошку. Утром завтрак: пельмени, жареная картошка с мясом, холодец, молоко, чай. В общем, на завтрак хозяйка приготовила полный набор традиционных блюд сибиряков

                Россия. Иркутская область.
                8 мая 1999 г.
             За селом Юрты остановился на обед. Первым делом разжег костер, подвесил котелок с картошкой, салом и луком. Надрубил три березы и поставил посудины для сбора сока. Березовый сок сейчас идет хорошо. Вскипятил на нем чай. За время привала, т.е. за один час натекло шесть литров сока. С собой взял только три литра. Остальным соком вымыл посуду. А сколько же его вытечет потом из моих зарубок. Жаль березки, но, к сожалению, дерево это не строевое и березой зарастают все вырубки в хвойных лесах.

                Россия. Бурятия. Байкал.
                18 мая 1999 г.
             Пересёк по мосту Большую Речку. У реки, за мостом увидел зелёную лужайку с несколькими ветвистыми деревьями. Деревья – это тень и дрова для костра. Река – это вода для приготовления обеда и для умывания. На этой лужайке уже тогда стояли «Волга» и «Хонда». Я остановился невдалеке от них.. Поздоровался с хозяевами машин и их водителями. Водители стояли в стороне, а двое пожилых мужчин, разложив закуску и выпивку в багажнике автомобиля, мирно беседовали.
            Прислонив велосипед к дереву, я разостлал палатку, достал котелок и бидончик, набрал в реке воды, вынул кое-что из продуктов и начал уже готовить обед. Намечался супчик с мясом и салат из черемши.
           - Откуда едете? – спросил меня  солидный мужчина.
           - Из Украины.
           - О! Издалека… Можно Вас угостить? Русский мужчина принёс мне крупного омуля.
           - Дают – бери, бьют – тикай, - так говорят у нас на Украине, - сказал я.
           - Не могли бы вы мне объяснить кое-что о дороге? Я взял карту и показал дорогу, которая идет из Улан-Уде к Чите через Удинск, Поперечное, Романовку.
           В общем, приготовление обеда на костре отменялось. Меня угостили омулем, колбасой, шпиком и водкой. Я принёс пучок черемши. Мне объяснили, что дорога эта неважная, и если я по ней поеду, то не увижу там бурятских деревень.
           - Вдоль этой дороги, - сказали они, - в основном семейские села.
            Я не знал, что значит «семейские», и они объяснили, что это села казаков-староверов, переселившихся в Бурятию ещё в допетровские времена.
           - Если хочешь увидеть бурятские села, то нужно поехать к Кижинге. В этом районе проживают компактно буряты, да и дорога до Читы сократится километров на сто, - сказали они мне.
            Двое этих солидных мужчин в прошлом были первыми секретарями районных комитетом компартий Бурятии. Один из них бурят, второй – русский. Оба оказались интересными собеседниками, и в непринужденной обстановке пикника мы обговорили многие насущные вопросы современных изменений в России и Украине.
            Мне рассказали также о рыбе омуле. Оказывается, в Байкале водится четыре вида омуля. Тот, что мы ели -  посольский (большереченский). Почему он имел такое название – мне рассказали две легенды.
Первая – шутливая. Посольская, - потому что омуль здесь ловят и делают посол (солят).
            А вторая легенда гласит, что у Большой Речки в старину был убит российский посол, ехавший в Китай. В память об этой трагедии в том месте был построен монастырь, который стоит там и поныне. Потому большереченский омуль называют еще и посольским.

                Россия. Бурятия. Улан-Уде .
                20 мая 1999 г.
            На пути в пригородное село столицы, в Верхнюю Берёзовку, где расположился музей деревянной архитектуры, я случайно увидел какое-то буддийское сооружение. Это  дацан Дуйносор-Калачакра. Дацан – буддийский монастырь и храм. Ламаизм – одно из ветвей  буддизма.
            Я въехал на территорию монастыря, и был тут же окружен монахами. Пришлось рассказать им о себе и о путешествии. В свою очередь, я попросил их прочесть буддийскую молитву на диктотфон и провести экскурсию по дацану. Но вначале они меня отвели в монастырскую столовую и сытно накормили супом, позами, салатом из моркови и чаем. Позы – это большие паровые пельмени, и национальное блюдо бурятов. Начинку этих пельменей готовят из равных долей мясного фарша свинины  и говядины.

                Россия. Якутия (Саха), пос. Ытык-Кюёль.
                14 июня 1999 г.
            На молокозаводе, у которого я остановился расспросить шофера о дальнейшей дороге, мне налили литровую флягу кумыса. Его я тут же с жадностью выпил. Тогда мне ещё раз наполнили флягу.  Кумыс и плов для якутов такой же национальные напиток и блюдо, как и для киргизов, казахов, узбеков. Это является ещё одним доказательством их тюркских корней.

                Россия. Якутия (Саха), пос. Усть-Татта.
                6 июня 1999 г.
             Две автомашины ждут паром у причала уже восемь суток. И сколько его нужно ещё ждать – никто не знает. Я тоже вынужден был здесь остановиться на неопределенное время. Преодолеть реку Алдан без парома никак нельзя. Путь, длинной в двести километров, по дороге возможен только зимой по  мерзлоте и льду реки.
            От бесделья я взял удочку и пошёл искать место для рыбалки. Берег Алдана в этих местах крут, хоть и не высок. По берегу растет лиственничная тайга. У берега в воде ветки, коряги, а на береговой крутизне кустарник ивняка и смородины. Найти подходящее место для рыбалки трудно. Да и течение в Алдане быстрое, воды много. Но все же я нашёл одно чистое от коряг место.
           Закинул удочку. На моё удивление поплавок почти сразу ушёл под воду. За два часа натаскал два килограмма гальянов. Много рыбы срывалось с крючка, да и рыбак я неопытный. К тому же, очень отвлекали от рыбалки кровососы-комары.
           Вечером для шоферов и себя протушил рыбу в томате, и мы её за ужином с аппетитом съели.

                Россия. Якутия (Саха), пос. Усть-Татта.
                17 июня 1999 г.
            Жду парома второй день, и по-прежнему бездельничаю. Вместе с водителями МАЗов играю в карты, жгу костер, «травлю» анекдоты, слушаю шофёрские истории, смеюсь от экспромтного юмора Гены. Однако всё это не отвлекает от мысли о пароме. Когда же он придёт?
            Сварил вермишель с тушенкой. Нарезал салат из зеленого лугового лука. За этим луком якуты сейчас выезжают на аласы (луга) целыми семьями. Собирают его много и засаливают на зиму. Это хорошее средство от цинги.
Шофёры после завтрака поехали на моторной лодке в деревню на праздник Ыссыах. Праздник этот - древняя традиция якутов. Проводят его со средины и до конца июня, т.е. до начала сенокоса. Точного календарного дня у праздника нет. В каждой деревне и поселке он может проходить в разные дни. Ыссыах, в переводе, означает «тёплый». Потому это праздник тепла и света. На празднике обязательно пьют кумыс. Ыссыах называют ещё «кумысным праздником».
            Я в деревню не пошёл. Меня оставили шофёры сторожить машины. Вечером (если это так можно назвать, когда и ночью светло, как днём) к причалу вернулись водители МАЗов, принесли мне бутылку кумыса, и мы пошли в гости к директору нефтебазы. Его дом рядом с причалом. Этот якут живет не бедно: хороший деревянный дом, импортная мебель, холодильник, телевизор, видеокамера. Начальник и Гена сходил с хозяином в ледник и они принесли замороженную рыбину. Мясо у этой рыбы белое, как сало. Из неё мы сделали строганину. Это делается так: с замороженной рыбины снимают шкуру. Затем тоненькими слоями строгают, но не всю сразу, а по мере употребления. Строганину  присаливали и ели сырой и мерзлой. Хорошая к водке закуска.

                Россия. Якутия, река Алдан.
                20 июня 1999 г.
           Хорошо спалось на барже под монотонный гул двигателя буксира. Шоферы спали ещё дольше, чем я. Принялся готовить завтрак и кипятить чай на печке, которую топил дровами тут же на пароме. Стол соорудили из автопокрышки колеса и листа прокладочного асбеста. За завтраком к нам присоединился начальник золотодобывающей артели. Он якут, и едет с двумя рабочими к себе на прииск.  После стопки водки якут стал уговаривать меня поехать с ним.
          - Ты человек грамотный. Приехал сюда на велосипеде, а уедешь на «Мэрседэсе», если поедешь со мной и поработаешь.
           Двое его подчинённых крутились возле нашего стола в надежде, что  и им перепадёт немного водки. Начальник отгонял их окриками на своём языке, но те, сделав очередной круг по барже, опять подходили к нашему застолью. Я угостил одного из них, но якут-начальник строго сказал: «Не надо. А то они начнут дуреть».

                Россия. Якутия, пос. Хандыга.
                22 июня 1999 г.
            Мы отправляемся в путь по Колымскому тракту, построенному ещё в сталинские времена заключенными ГУЛАГа. Дорога эта теперь позабыта и заброшена, и никто в Хандыге не знает, можно ли теперь по ней добраться до Магадана.
           В Хандыге, куда мы прибыли на пароме, доверху наполнили баки горючим и запаслись им ещё и в бочки. Каждая машина имеет запас горючего больше тонны. Закупили также в дорогу продукты питания, цены на которые здесь весьма высокие. Я тоже внёс в общую кассу деньги, но это совсем небольшая сумма. Здесь действует закон: собираешься в дорогу на день – бери продуктов на три.
           Кроме продуктов и горючего, в кузова погрузили бревна, брусья, доски, топоры пилы, проволоку. Это на тот случай, если придётся ремонтировать дорогу или мосты.
           В этом автомобильном караване я занял должность повара.  Готовил на костре на привалах еду и чай для шоферов и себя – опыт есть.


                Россия. Город Магадан.
                28 и 29 июня 1999 года.
            Вот я и прибыл в далекий Магадан – центр самой крупной в России области, главной отраслью промышленности которой является золотодобыча. Город стоит в бухте Нагаева, Таурской губы, Охотского моря, и в нем всего 90 тысяч  жителей. Не верилось, что я смог добраться сюда на велосипеде и автостопом за столь сравнительно короткий срок -  за 84 дня.
            Шофер Саня поселил меня в квартиру своей бывшей жены. Хозяйка и её сын уехали на «материк» в отпуск. Так что я с комфортом устроился в хорошо обставленную квартиру. Как я устал от долгой дороги, комаров, тайги, ночлегов в палатке, кабине автомобиля, обедов у костра и прочей дикой жизни. Ванная комната с горячей водой, спальня с мягкой кроватью, зал с телевизором – все эти блага цивилизованной жизни теперь были реальными, как и то, что приходились переносить в горах и тайге.
            Сразу же после поселения включился в работу: искупался, постирал одежду, занялся ремонтом велосипеда.
            Вечером пришел с друзьями Саня. Они принесли кое-что поесть и водку. Свежий редис, зелень, колбасу, рыбу  поглощали за дружеским застольем с превеликим удовольствием.
            Получил приглашение на воскресное участие в ловле дальневосточных крабов, но, к сожалению, уже через день я отчалил  из порта «Нагаево» на контейнеровозе «Пионер Приморья» в порт «Восточный» Приморского края. Если бы я этого не сделал, то застрял бы в Магадане минимум недели на две. Суда уходят из Магадана в Приморье прямым курсом не часто. Они везут грузы с заходом в иностранные порты. На танкеры, перевозящие нефтепродукты, пассажиров брать строго запрещено.

           Россия. Путь на контейнеровозе «Пионер Приморья» по Охотскому  и  Японскому морям из Магадана в порт «Восточны» Приморья
                с 30 июня по 5 июля 1999 года
            Отметил в маршрутной книжке прибытие в Магадан и поговорил с заместителем начальника областного управления по спорту и туризму о проблеме моего дальнейшего пути из Магадана в Приморье.
           - Попасть в Приморье из Магадана можно только самолетом или грузовым судном. Пассажирские суда здесь не курсируют, - пояснил он мне.
Секретарь отпечатала письмо, а затем позвонила в торговый порт Нагаево, чтобы договориться об отправке меня каким-либо судном во Владивосток или Находку. В это время в порту стояло два судна: контейнеровоз «Пионер» и нефтеналивной танкер «Фортан». Поэтому я сразу же помчался в порт. Пришлось в комитете госбезопасности оформлять пропуск. Там мне объяснили, что на танкер меня не возьмут.
           - Это исключено, - сказал мне начальник отдела пропусков. Дело в том, что по инструкции брать на танкеры  пассажиров запрещено. За нарушение инструкции капитана могут лишить лицензии на право управления судном.
            Мне посоветовали пойти к контейнеровозу «Пионер», что я и сделал незамедлительно. Стоял он тогда у причала недалеко от портовой проходной. Я поднялся по трапу на борт теплохода. У входа на палубу дежурил на вахте матрос с повязкой на руке. Рядом с ним висел телефон, по которому он позвонил старшему помощнику капитала.
           - Тут находится знаменитая личность, путешественник. Хочет поговорить с Вами, - сказал матрос.
            Вероятно, тот спросил о моём возрасте.
           - Да, нет, не молодой, уже в годах, - сказал матрос.
            Потом он провел меня в каюту старпома. Разговор с ним был непродолжительным. Вначале старпом сказал, что не может взять меня из-за отсутствия свободной каюты.
           - Я могу находиться где угодно, и мне не нужен комфорт, - сказал я.
           - Ну, Вы же понимаете, что это платно, - сказал он.
           - Сколько? – спросил я.
           - Тысяча рублей.
           - Нет. Это много. У меня денег мало. Я сильно потратился на пути к Магадану. Боюсь, что мне не хватит денег добраться домой, - начал я причитать.
           На половину согласен? – спросил старпом.
          - Согласен, - был мой ответ.
          - Дело в том, что здесь есть вопрос питания. Вас же надо кормить?
          - У меня есть кое-какие продукты с собой, а хлеб я закуплю в магазине.
          - Ну, с хлебом у нас проблем не будет – сказал мне старший помощник капитана.
            Позже старпом меня проинструктировал:
          - Водку не пить. Команду не обижать. Вечером на палубу не выходить.
            Вечером меня пригласили в каюткомпанию поужинать. Проснувшись утром, обнаружил на столе порцию жареного картофеля с колбасой. Это принес мне ночное питание матрос-земляк.
            После продолжительной экскурсии по судну, которую провел для меня матрос-токарь, я уже смело бесплатно пообедал со всей командой. На первое подали борщ с мясом и чесноком, который стоял на столе в кастрюле. Каждый наливал в свою тарелку его столько, сколько было угодно душе. На второе – рыба жаренная с гарниром и салатом. На столе стояло несколько видов кетчупов, соль, горчица, перец. Хлеб, чай, компот в можно потреблять неограниченном количестве. Я в каюту взял с собой немного хлеба и кипяток, чтобы позже попить кофе. Аппетит у меня здесь зверский. Организм восполняет ранее потерянные калории. Да и пищеварение работает, как при активной физической нагрузке, и это хорошо – есть возможность поднакопить жирка. Не всегда есть возможность в путешествии хорошо питаться. А на теплоходе кормят пять раз в сутки: завтрак в 8 -00, обед в 12-00, ужин в 18-00, вечерний чай в 20-00, и еще ночное кормление для ночной вахты. Мне его приносят в каюту, когда я сплю. Кроме того старпом сказал, что каждый член команды может в любое время дня и ночи зайти на камбуз (кухню)  и взять чай и хлеб. Все питание для меня бесплатное.
            Я уже познакомился со всей командой. Все относятся друг к другу и ко мне доброжелательно. За пять дней обследовал все судно, побывал даже в капитанской рубке, в двигательном отсеке.
Утром пятого дня теплоход-контенеровоз «Пионер Приморья) вошел в бухту Находка и стол на якорь в ожидании разрешения причаливание в порту. Завхоз завел меня в продовольственный склад и  накидал мне в сумку тех продуктов, которых я хотел и сколько хотел: тушенки, рыбных консервов, сгущенного молока, чая сахара, конфет, макарон.  А еще сказал: «Бери  любой крупы, сколько пожелаешь». Земляк Толик принес мне литровый пакет молока и дал сто рублей.
            После причаливания сразу же началась разгрузка контейнеров в порт. Но сходить на берег до прибытия службы безопасности никому не разрешалось.  Поэтому я успел еще раз на корабле пообедать.
            Жаль было покидать теплоход, но и оставаться на нем не хотелось. Я попрощался с командой и сошел на берег Приморья. На проходной таможенник проверил мой пропуск и паспорт. В бюро пропусков я отметил свое прибытие в порт «Восточный» и выехал на дорогу, ведущую в город и порт Находка.

                Россия. Город Находка. Примоского края.
                5 июля 1999 года.
            При въезде в город я остановился на рынке  микрорайона. Мне было интересно узнать, чем торгуют в одном из крупнейших портов Дальнего Востока. На рынке много промышленных товаров импортного производства из Кореи, Китая, Японии и др. Вещевой рынок дешевле нашего украинского, но овощи и фрукты стоят дороже, чем в Украине и Центральных областях России.
            В Находке я без особого труда нашел дом и человека, адрес которого мне дали на Урале. Олег Николаевич оказался человеком общительным и предприимчивым. После знакомства мы сели в автомашину и проехали в центр города, с высоты которого я рассмотрел порт, китайский рынок, который местные жители называют Китайской стеной. Побывали на крупном рынке японских и южнокорейских автомобилей. Затем вернулись к квартире, где меня накормили колбасой, салом, свежими огурцами и напоили чаем. А вечером, после осмотра его новой квартиры, где всё от столярки, паркета, сантехники, кафеля до обоев, импортное, приготовили втроём ужин. Сварили молодой картофель, почистили копченую рыбу, нарезали сала, колбасы. Пили кофе, но главное – меня угостили рюмкой женьшеневой настойки и китайского лимонника. Стоит этот напиток не дешево. В бутылке плавал корень женьшеня.
            Опять мне повезло – встретил доброго и щедрого человека.

                Россия. Приморский край.
                Путь от Находки к Владивостоку по горам Сихотэалиня.
                6 и 7 июля 1999 года.
            Сельские жители и дачники в местах, где я проезжал, выращивают картофель, который здесь растет хорошо. Молодые клубни её уже продают вдоль дорог сельские жители.
            В течение дня проехал села Новолитовск, Душкино, Волгонец. Они расположены по побережью глубоко врезанного в сушу залива Восток. А в общем побережье залива Петра Великого изрезано удобными, живописными бухтами.
Постоянные спуски и подъемы, жара, высокая влажность воздуха сильно утомили меня. К вечеру я просто падал от усталости. Силы мои истощены. День сегодня тяжелый. К вечеру тело стало «ватным», настроение упадочное. И все же я смог проехать за день 98 км.
            За Смоляниново меня окончательно доконал затяжной подъём. На гребне подъёма заметил пустовавший в это предвечернее время торговый навес с лавкой. Повалился там отдохнуть. Здесь рядом строится придорожное кафе и стоит вагончик для сторожа. Познакомился со сторожем. Живет он в этих краях давно, более 20 лет. Он переселенец из Одесской области, и его до сих пор беспокоит ностальгия по малой родине. Здесь я остался на ночлег. Я меня еще из дому в алюминиевой фляге осталось немного водки. Мы выпили с земляком, поужинали, попили чаю, я помылся до пояса. Моя усталость немного со временем ушла.
            Сторож с восторгом рассказывал мне о здешней природе:
           - Сена здесь можно заготавливать сколько угодно – только не ленись. Травы высокие густые и сочные, не то, что в засушливой Одесской области. В тайге много грибов, всякого рода ягод, лечебных растений, кедровых шишек. Здесь замечательная охота, рыбалка, хотя зверя теперь стало намного меньше – лет двадцать назад олени здесь ходили по дороге. Теперь его почти выбили. Зверь остался только в глубине гор и тайге.
            Рядом со стройплощадкой он показал мне некоторые дикорастущие виды деревьев: иву, дуб, ясень, лещину, пробковое дерево, кишмиш, в том числе и лозу дикого винограда. От него я узнал, что ярко красные цветы местные жители называют звездочкой, и синие и желтые цветы, похожие на петушки, называют магнолиями. Рассказывая мне о здешних местах, он настолько раззадорился, что решил сводить меня и показать, что же растет здесь у людей на огородах. Мы пошли к ближайшей сельской усадьбе. Хозяйка провела меня по огороду. Из овощных культур здесь сажают все, что и у нас на Украине, только сажают все позже. Рассаду здесь высаживают только в начале июля (капусту, помидоры, болгарский перец). Близость моря и океана делает весну затяжной и прохладной. Зато потом во влажном и теплом климате растения развиваются быстро. Климат здесь летом, как во влажных субтропиках. Земли не черноземные, а подзолистые, но все растет очень хорошо: помидоры, огурцы, картофель, перец, капуста, клубника, малина, соя, горох и др. Все сорта районированные. Но из-за того, что зимы в Приморье довольно морозные, то плодовые деревья вымерзают. Из садовых культур растут только китайские вишни. Это небольшие деревца со сладкими светлыми небольшими вишенками. Растет еще и слива, но плохо. Яблоки только сорта ранетка. Это полудикий сорт, который у нас называют райками. Они мелкие, но сладкие. Растет еще кустарниковая ягода жимолость, которой меня здесь угостили.
             Из-за горного ландшафта сельскохозяйственных полей здесь мало. Лучше развито животноводство. Почти каждая семья здесь держит корову. Молока вдоль дороги продают много, как и картошки. Есть и грибы. Они по форме похожи на опята, но только цвет у них светло-желтый. Это первые грибы тайги.
            7 июля. На завтрак сварил вермишель с тушенкой, накипятил чаю в термос. Сегодня чувствую себя лучше, да и погода с утра лучше. Тумана нет. Облачность небольшая и высокая, а, значит, и влажность воздуха ниже.
Сегодня изучал уссурийскую тайгу. Заходил в неё несколько раз. Она здесь великолепна. Насобирал грибов-маслят. А на обед заехал в тайгу. А там на меня посыпались клещи. Спешно покинул уссурийскую тайгу. Прививки от клещевого энцефалита у меня нет.
            Новое место для обеденного привала выбрал  классное. Остановился на тенистой небольшой поляне у ручья. Искупался, постирал кое-что из белья, поджарил грибы. Грибы оказались очень вкусными, и собрал я их на старом  поваленном створе тополя.
            От места привала пошел долгий и довольно крутой подъём. Интересно, что в уссурийской тайге хвойные деревья растут гигантскими. Они «на голову» выше лиственного леса. Хороши ясени, бархатное (пробковое) дерево, дуб и пр. Даже лещина здесь похожа на деревья. Этот подъем подобен подъёму на перевал. С нарастанием высоты изменялась и растительность. Я пытался найти легендарное растение уссурийской тайги – китайский лимонник. Об этом лианообразном растении я слышал много хорошего, но как оно выглядит, точно не знал.
            Спуск к морю, и я остановился на ночлег прямо на берегу Уссурийского залива. Небольшую бухту, длиной всего метров в пятьсот с обеих сторон ограничивают крутые скалистые обрывы. Узкая полоса песчаного берега отделяет залив от крутизны берега. Вода в заливе холодная. Её ещё не прогрело летнее солнце, хотя уже июль-месяц. Купальный сезон в Приморье начинается гораздо позже, чем у нас. Зато кончается он аж в сентябре. Я все же осмелился зайти в воду и искупался. Потом развел костер и приготовил ужин.
            Стемнело. На противоположном берегу Уссурийского залива засветились огни города Большой Камень. С вечера начался отлив, но вода ушла недалеко. Ночь прошла спокойно.

                Россия. Путь Уссурийск – Хабаровск
                14 июля 1999 года
            Встретил на дороге пешего нанайца. Нанайцы, как и удегейцы, ороги, гольды являются коренными жителями Дальнего Востока. Этот нанаец Саша батрачил у корейцев на поле под Владивостоком, но ничего не заработал. За труд его только кормили. Теперь идет он пешком из-под Владивостока в Комсомольск - на - Амуре. У речки с хорошей и прохладной водой я развел костер, приготовил еду, и мы вместе с Сашей пообедали. Нанайцу 25 лет. У него узкие раскосые глаза, прямые черные волосы, рост небольшой, коренастый. Служил он в армии. Пристрастился одно время к наркотикам. Теперь, говорит, бросил их употреблять.

                Россия. Хабаровский край.
                15 и 16 июля 1999 года.
             Я в полном истощении сил настолько, что перекинуть ногу через раму велосипеда и сесть в его седло для меня сущая мука. Вокруг меня вьется туча мошкары. Жарко и влажно. Дышать тяжело. Еду и иду на подъемах как робот. По этой причине окружающая местность меня интересует мало, хотя тайга в этом крае великолепна. Это все тот же уссурийский край. Словом тяжелый выдался сегодня день.
            До Капитоновки дорога асфальтирована, далее она грунтово-грейдерная, по которой на больших скоростях носятся лесовозы. Вокруг меня кружат желтые слепни. Они при езде не жалят, но их жужжание раздражает меня.
У меня нет питьевой воды. Тайга почти непроходимая. Подлесок густой, много валежника и сухих ветвей. Среди лиственных пород выделяются огромные кедры. Лишь к вечеру удалось найти ручей, а затем пересечь небольшую речушку с небольшими   заводями, в которых обнаружил множество рыб-гальянов. Здесь же увидел, как это ни странно рыбака с удочкой, который рассказал, что ниже по речке есть в ямах даже хариусы. А голодные гальяны буквально сами нанизывались на два крючка удочки рыбака. Выяснилось, что здесь в тайге произрастает липа и местный народ ставит пасеки.
            Здесь, у речки, я и заночевал. Вечером тучи мошек сменило не меньшее количество комаров, от которых спасение было лишь в палатке. Приятно было, после весьма утомительного дня лежать в палатке и слушать как шумит от ветра тайга, потрескивают в догорающем костре дрова, как гудит вокруг палатки туча комаров. В этом было что-то сказочное, романтическое, и в то же время тревожное – ведь вокруг только безбрежная уссурийская тайга.
Среди ночи я услышал далекие раскаты грома. А ведь палатка стоит почти у речки. В случае дождя эта мелкая речушка в считанные минуты может превратиться в бурный поток. Именно в летний период времени в этих краях муссонные дожди поднимают в реках уровень воды на многие метры. К счастью, туча ушла на восток.
            Утром вновь явился рыбак-пасечник. За пять минут он наловил мне на завтрак гальянов, которых я тут же пожарил на сковородке.

                Россия. Хабаровский край. Поселок Долми.
                16, 17 и 18 июдя 1999 года.
             Поселок Долми. Здесь проживает долгожитель и дядя редактора нашей краснолучской газеты «Пресс-шанс» Вишневский Антон Семенович, которому исполнилось 81 год. Он старейшина этого таежного поселка.
            - Во время войны я шоферовал в леспромхозе. Тогда меня оставили по броне, но в случае начала войны с Японией, я должен был влиться в ряды десантников  – подрывников. Японцы обещали немцам начать войну с Советским Союзом в том случае, если  те захватят Сталинград.
            В 1955 году я вышел на пенсию, но еще десять лет работал слесарем на дизельной электростанции, - рассказал Антон Семенович.
            Он прекрасный знаток целебных трав и растений, славится в этом крае, как народный целитель. У него на приусадебном участке растет радиола розовая, китайский лимонник. Он уверял меня, что знает рецепт настойки от рака.
            Интересно было слушать человека, который прожил здесь долгие годы и знает многое об освоении людьми этого края. Рассказывал, что дорога Находка – Хабаровск построена совсем недавно. А до этого лес сплавляли плотами по реке Хор. Лет пятнадцать назад у него тигр задрал корову. В поселке до сих пор электроэнергию вырабатывает дизельная электростанция, леспромхоза теперь нет. Лес грабительски вывозится в Китай.
После помывки в душевой, меня сытно накормили.
           - Я стар. Держу только козу. Выращиваю на огороде картошку. А раньше имел пасеку. Держал корову. В погребе всегда стоял бочонок с красной икрой – говорил Вишневский.
            Ночью небо заволокло тучами, и пошел дождь, который не прекращался весь последующий день. После завтрака с блинами, которые я запивал козьим молоком, мне ничего не оставалось, как вновь лечь спать. Под шум капели спалось спокойно и безмятежно. Хотя в избе воздух стал очень влажным.
           Уром завтрак  с жаренной картошкой, грибами и кислым молоком, и я выехал в направлении Хабаровска. До него километров двести. В дорогу мне дали сала, яиц, луку, хлеба.  После 30 километров езды на велосипеде, меня, по их собственной инициативе, предложили подвезти на микроавтобусе трое молодых мужчин. В пути они угостили меня прекрасным дальневосточным напитком - медовухой.
           Не доехав до Хабаровска 40 километров, я остановился на обеденный привал у реки. Там отдыхало на пикнике несколько семей автомобилистов.
           Искупался. Разжигать костер не было необходимости. Он горел по соседству. Они же угостили меня половиной большого, запеченного в фольге, карасем. Другая компания дала квасу, хлеба, болгарского перца, зеленого лука. Я славно пообедал, еще раз искупался.
            В Хабаровск въехал под вечер. Лучи солнца, клонившегося к горизонту, слепили мне глаза. Не люблю я ехать в это предвечернее, тихое и душное время дня – мошка в это время ведет себя еще агрессивнее.
           Уже в черте города почувствовал резкое торможение во втулке заднего колеса. Что-то заклинило в подшипниках. Заехал во двор многоэтажных домов, снял с багажника рюкзак. Причина торможения – открутилась контргайка и конус втулки. Подтянул их. Попросил двух мужчин подержать велосипед, пока я накину на него велобаул. Спросил у них, как мне найти в городе стадион или дворец спорта, чтобы там заночевать. В результате – получил от них приглашение на ночлег в квартире. Это было еще одно проявление доброты и доверчивости сибиряков ко мне.
            Хозяин квартиры, Кандрашин Анатолий Иванович, работает шофером катафалки. Его друг, Гладин Анатолий Петрович, шофер водовозки аэропорта. Жена Кандрюшина в то время лежала в больнице. Втроем поужинали. Опять мне повезло. Опять спал в мягкой постели, а не в палатке.

                Болгария, курорт Золотые Пески.
                12 июля 2001г.
            В Болгарии цены на продукты вполне приемлемы и соизмеримы с нашими. Однако я не увидел здесь сельских базарчиков, какие есть  в Украине  у дорог. Я считал Болгарию страной, обильной на производство овощей и фруктов. Ведь в советские времена даже на Украине магазины были заполнены банками и бутылями с болгарскими маринованными огурцами, помидорами и фруктовыми джемами. Много Болгария экспортировала в Советский Союз хорошего вина. Возможно, я ехал не по тем районам Болгарии, где всё это выращивается. Думал, что вина, фруктов и овощей здесь море. Но этого я не увидел.
  Да, они есть, но только в магазинах. Вино только бутылированное. Я не видел здесь такого, как в Крыму, в Молдавии или на Кавказе, где вино продаётся повсюду, и на разлив тоже, а фрукты и овощи - в вёдрах. Более того, в небольшом горном селении Малко Тырново, где я решил истратить в магазине все оставшиеся болгарские левы, мне не продали вино. Продавец объяснила, что продаёт его только местным жителям. А тем, кто проезжает транзитом, продажа спиртных напитков запрещена.
           - У нас горы. Это опасно, - сказала она.
           -  Какая забота о жизни туристов! – подумал я с обидой в душе.
            И ещё в Болгарии есть одно небольшое огорчение. В Златных Пясцах (а это курорт «покруче» Ялты) мне захотелось съесть мороженое. Я ткнул наугад пальцем в холодильнике на обертку мороженого, которое мне понравилась, и был огорчен. Это мороженое оказалось фруктовым, а я обожаю лишь молочное. Но ещё больше был огорчён, когда узнал его цену – 5 левов, или 1,5 доллара, или 8 гривен. Золотым оказалось мороженое в Золотых Песках.

                Турция, г. Чорлу.
                16 июля 2001г.
            На пути к Стамбулу меня догнали три итальянских велотуриста. Один из них серб, и я мог с ним кое-как объясняться. Мы обменялись адресами и далее продолжили путь вместе. Интересно было узнать, что и они, и я выехали из дому 1 июля, и проехали мы одинаковые расстояния – по две тысячи километров.
            В городе Чорлу итальянцы пригласили меня пообедать вместе в ресторане. В приличном для этого города ресторане, нас встретила обслуга и сразу окружила заботой. Нам показали, куда поставить велосипеды, усадили за стол, а потом вились вокруг, как это подобает. Я заказал блюдо по картинке. Это строганное пожаренное мясо с перцем, гарниром и зеленью. Ещё заказал салат и большой стакан айрана. Оплатили мой обед итальянцы.

                Турция. Стамбул.
                17 июля 2001г.
            Очень хотелось есть. Ресторанный зазывала своим намётанным глазом сразу определил мою национальность, и на ломаном русском спросил: «Курочку хочешь?». Он показал мне нарисованное блюдо, а внизу цену – 3000. Ну, думаю, это совсем недорого. У меня в кармане тогда лежало 14 миллионов, только что обменянных, турецких лир. Сел за столик. Официант предложил ещё:
           - Картошку будешь?
           - Можно, - сказал я. Заказал ещё и пиво.
           Принесли два больших поджаренных куска куриного филе с зеленью и овощами. К мясу есть кетчуп и майонез. На отдельной тарелке подали поджаренную соломкой картошку. Хлеба, т.е. нарезанного белого батона, принесли тоже много – знают русских. Так что пообедал я плотно.
          - Разыгрался аппетит, - сказал по-русски официант.
          - Плохо ты ещё знаешь, наши способности, насчет, поесть, - подумал я, и заказал еще бокал пива.
            Показал официанту, чтобы тот написал сумму, которую я должен уплатить за обед. Тот принёс счёт с цифрой 8 000 000 лир. Это была сумма, равная 6 долларам.
          - Да, пообедал! Если так пойдёт дальше, то я скоро стану банкротом, - подумал я.
           А дело в том, что турки при расчетах отбрасывают последние три нуля – так проще считать. Не рисуют они последние три нуля и на ценниках. У них даже на купюрах последние три нуля изображены другим цветом.

                Турция. Побережье Мраморного моря.
                Июль 2001г.
            Прислонив велосипед к небольшим стволикам, я понял, что это растение - благородный лавр. Здесь он растет кругом в диком виде, как обычный кустарник. А ещё есть в зарослях дикие инжир, оливки и иные экзотические растения субтропиков. Когда варил суп с макаронами, то сломил веточку лавра и опустил её в суп. Это улучшало его вкус и запах.

                Турция. Пролив Дарданеллы.
                22 июля 2001г.
            Спустившись от шоссе к морю, я оказался в местности, где заканчивается Мраморное море и начинается пролив Дарданеллы. Здесь я остановился, чтобы искупаться в море. Берег песчаный. Жарко. Турок и его жена в момент моего приезда, вытащили из моря сеть, запутанную волнами и забитую водорослями. Они выбрали из неё немного мелких рыбёшек. Улов неудачный.
           Я показал туркам раковину мидии и спросил жестами, есть ли они здесь в море. Те положительно качнули головой.
           Достал маску и дыхательную трубку, вошёл в море. Действительно, рифы из ракушечника буквально облеплены мидиями и водорослями. Море неспокойное. Меня болтало волнами на его поверхности как щепку. Глубина небольшая, но как только я хватал рукой раковину мидии, меня отрывало от неё волной, и я всплывал на поверхность. С трудом удалось насобирать пакет мидий. Кроме того, я исколол пальцы рук иглами морских ежей, которых тоже много среди водорослей и камней. Одно хорошо – вода в море теплая, и можно заниматься этим промыслом сколь угодно долго.
           Выехал за посёлок и устроил привал на специально, для этого, предназначенной площадке. Здесь есть источник питьевой воды, лавочка и стол, растет большой тенистый платан. Развел там костер, сварил в котелке мидий и пообедал. Закусил арбузом. В такой жаркий день он кстати. Половина арбуза оставили на стол те, кто останавливался здесь передо мной.

                Турция. Побережье Эгейского Моря.
                2001г.
           Зашел пообедать в ресторанчик, какие есть в Турции на всех автозаправочных станциях. Заказал рис с бобами и подливой, чай, бутылку минеральной воды, и ничего мясного. Заплатил один миллион лир (4 грн.). Зарекался заходить в такие заведения, и вот опять влип. Еда невкусная, чай в маленьком стограммовом стаканчике, минеральная вода негазированная.

                Турция. Перевал Денезли.
                27 июля 2001г.
              За городом Денезли начинается пятнадцатикилометровый подъем на перевал  (2571 м). В высокогорье есть тоже селения, хотя там уже не растут субтропические растения. Село, в котором я остановился на привал, утопает в зелени грецких орехов и тополей. Есть здесь площадка для автостоянки, где из мраморного горного источника течет холодная прозрачная вода.
              Обед богат на овощи. Я приготовил салат из огурцов и помидоров, полил его соком лимона. Были еще к обеду вареная кукуруза, инжир, яблоки. Сварил даже борщ с капустой.  Запил обед пепси-колой.
              Почти  не ем в  Турции мяса и молочных продуктов, потому что стоят эти продукты в Турции не дешево. А ведь организм нуждается в белках и кальции.

                Турция. В горах
                2001 г.
            А дальше опять пологий монотонный подъем и еще один перевал. В середине подъёма, где я обессиленный остановился и устроился отдохнуть в тени ветвистого древа, сидела семья богатых турок. Рядом - их дорогой автомобиль, и они жарили на мангальчике шашлык. Турки любят выезжать на природу. Подкормили они меня шашлыком с помидором, луком и лепешкой. А это было весьма кстати для подкрепления сил. В тесто лепешки вмешаны крупицы сыра, а вода, которую мне налили из термоса, оказалась холодной. Приятно пить такую воду в жару.

                Турция. Средиземноморье.
                30 июля 2001г.
            От Анталии мой маршрут путешествия проходит прямо по берегу Средиземного моря. Здесь растут плантации банановых пальм. Бананы уже созрели, и их много продают у дороги местные владельцы банановых рощ. Турецкие бананы мелкие, но растут они на пальмах большими гроздьями. Банановые пальмы относятся к травянистым растениям. Они низкие, листья у них большие, лопастые. Плантации располагают в очень узкой прибрежной полосе. Ведь они не выносят малейших заморозков зимой и не терпят слишком сухой климат летом.

                Турция. Средиземноморье.
                2.августа 2001г.
            У меня кончились турецкие лиры, а нужно закупать продукты. Денег осталось лишь на один хлебный батон, а этот батон я могу запросто съесть сам за один раз. Турки их делают очень воздушными. Эту технологию надувательства хлебопродуктов с помощью "улучшителей"  пытаются внедрить и у нас в Украине.
В одном из сел сорвал в саду несколько лимонов и пять гранат. Они еще незрелые, но зерна гранат не кислые. Меньше сотни лет назад за это мелкое воровство мне здесь могли отрубить руку.
  Чуть дальше набрал воды в доме у турка. Он угостил меня  двумя большими кистями белого винограда.

                Турция. Средиземноморье.
                3 августа 2001г.
            В долине реки Гёксу, там, где она впадает в море, стоят города Ташутжу и Силифке, особняком возвышается гора, на ней крепость. Над крепостью развевается большое красное знамя со звездой и полумесяцем.
            В долине этой реки много садов цитрусовых растений. Я пообедал в лимоновом саду. Лимоны висят на деревьях еще совсем зеленые. Однако почти под каждым древом валяются несколько желтых прошлогодних плодов. Они хорошо сохранились с осени. Насобирал целый пакет. Везти тяжело, а выкинуть жалко.
            Проехал немного и набрал еще крупных спелых персиков, очень сладких и сочных. Ел их до отвращения, запивая чаем с лимоном, или заедал арбузом. С собой забрать нельзя. Уж очень спелые и мягкие они были. Живот мой раздулся как шар, ведь я лишь недавно пообедал.

                Турция, г. Тарсус.
                4 августа 2001г.
            В Средиземноморье растет кактус с большими мясистыми листьями. На верхних краях листьев желтоватые плоды по форме похожие на маковые коробочки, но крупнее их. Я много видел этих растений по побережью Средиземного моря. Видел также, что плоды этих растений продают наравне с другими фруктами. Но сорвать и попробовать эти кактусовые плоды я как- то не решался. Побаивался, что они не съедобные.
           - Вдруг они продают их не для еды, а как лекарственное средство, - думал я.
           Однажды я все-таки насмелился и съел немного мякоти этого плода, и со мной ничего не случилось. В общем, я решил наконец-то покушать эти экзотические плоды. Ведь я скоро должен  буду удаляться от берега моря на  горное плато.  А там, в горах, эти кактусы уже не растут.
           Взял я пакет, влез в колючие заросли кактусов и набрал с десяток плодов. Но тут мои руки начало что-то колоть. Оказалось, на плодах, размером с гусиное яйцо, есть пучки ворсинок и иголочек. На каждом плоде их тысячи и по величине они мизерны и тоньше волоса. При моем ослабленном зрении, я их сразу не заметил. Руки, грудь, губы и язык были покрыты тысячами этих мельчайших иголок. А впились они в тело так, что их невозможно было отодрать. Не помогло мытьё рук и полоскание рта водой, обтирание платком и даже соскабливание ногтями и ножом. Оказалось, что иголки эти загнуты крючком. Все мои старания очиститься от них были напрасны. Так, весь в колючках, я и поехал дальше. Лишь постепенно, в течение дня  я освободился от них. Но губы от этой мерзости у меня распухли и задеревенели, а на коже появились мелкие гнойники. Может быть, эти иглы имели яд?

                Турция. В горах.
                5 августа 2001г.
             Спуск с перевала к небольшому посёлку Позанти. Стоит он в долине горной речушки. На подъезде к посёлку я увидел, что жители продают много и в разных по ёмкости банках и бутылках какую-то жидкость бурого цвета. Я поинтересовался, что это? Турок ответил: «Тоник».
           - Это типа кавы (кофе)? – спросил я.
           - Ес, - был ответ. Потом наливает в стакан этой жидкости и преподносит мне на пробу.
            Я набрал в рот, но проглотить не решился. Это какой-то горько-соленый раствор.
          - Турок показывает мне: «Пей».
            Я помотал головой отрицательно и, после освобождения рта, сказал: «Ноу».
            Турок недоволен моим отказом. Он вылил остатки жидкости на землю, а я поехал дальше. Неудачная попытка выпить этот турецкий напиток меня огорчила – мне очень хотелось пить, и я предвкушал наслаждение от напитка, но был огорчен. Вспомнил рассказ о том, как одного вождя индейцев пригласили к себе для переговоров англичане. За обедом индеец густо намазал хлеб горчицей, и съел, не желая показать, что ему такое угощение не нравится. У него лишь лицо покраснело, и глаза чуть не вылезли на лоб. Но я же не индеец, и пить эту гадость не стал.
            Объехал все имеющиеся в посёлке, магазины, но сахару-песку и хлебных батонов не нашел. О настоящем хлебе тут и не вспоминай. Его не найти во всей Турции. Нет здесь в магазинах привычных для нас продуктов. А так хотелось поесть хлеба с салом, колбасы, рыбы, картошки, т.е. того, к чему привык мой желудок дома. Продают турки в магазинах всякую ерунду, расфасованную в красивые пакеты: семечки, конфеты-леденцы, орехи, печенье, чипсы и прочее. А вот круп, вермишелей, консервов, рыбы, колбасы, сахару  на полках магазинов здесь не найти.
           - Спрашиваю, - где можно купить экмек (хлеб)?
           - В ресторане, - отвечают, и ведут в какую-то харчевню для шоферов.
          Там принесли мне пресную лепешку, и предложили поесть в этом заведении. Все блюда из круп и овощей заправляются рыжей подливой  с мукой и горьким перцем.
           - Ноу, не буду это я есть, - сказал я.
            Показали на витрине холодильника несвежий шашлык.
           - Это есть небезопасно, да и стоить мне будет не дёшево, - подумал я.
            Мясо и рыба в Турции дороги. Мясные блюда в харчевнях для простых людей даже не готовят. Турки много едят овощей с батонами и мало мяса, рыбы, масла, сыров. Не ведаю, что у них едят богатые люди в приличных ресторанах или дома.

                Турция. Черноморское побережье.
                11 августа 2001г.
            Местное население занимается в Причерноморье выращиванием и сбором фундука (орехов лещины). Не думал я, что это может быть целой отраслью сельского хозяйства. Всюду, где только можно, этим кустарником засажены склоны гор и долины. Собранными орехами  для сушки засыпаны все дворы, площадки у шоссе и на побережье. Орехи рвут с листочками, в которые обёрнут плод. После сушки их специальными комбайнами перерабатывают, избавляясь от листочков. Целый регион Причерноморья и сотни тысяч людей занимаются этим прибыльным делом. Вот откуда в «Сникерсах» и «Марсах» берутся лесные орешки. Каждая семья собирает их за сезон по несколько тонн. Приёмная цена – два доллара за килограмм.
            В том месте берега Чёрного моря, где я остановился на ночь, хозяева ближнего дома тоже сушат фундук. Утром они насыпали мне большой пакет орехов, но 2/3 я отсыпал опять на брезент – тяжело везти.
            Наелся сегодня мидий. Остановился на берегу, где недалеко в море видны два каменистых островка. Доплыл до одного из них с маской. Мидий много. Есть и рапаны. Поймал еще двух крабов. Развёл на берегу костер и весь улов сварил. Набрал из всех раковин целую кружку мяса и, приправив соком лимона, всё съел. Мясо мидий и рапанов богато ионами железа и йода, недостаток которых в организме человека вызывает малокровие.

                Турция. Причерноморье, г. Оф.
                13 августа 2001г.
            Отсюда начинаются влажные субтропики. Здесь я увидел первые чайные плантации, раскинувшиеся па пологих склонах приморских гор. Чай растёт здесь всюду, где только можно: даже рядом с домами, у дорог и тротуаров. Стригут чайные кусты большими ножницами. К одной половине ножниц прикреплен мешочек,  а ко второй части – пластмассовая стеночка. Ветви чайного кустарника очень гибкие. Их, даже сухими, сломить нелегко. Это я узнал, когда разжигал костёр.

                Турция. Причерноморье, пос. Хопа.
                15. 08. 2001г.
            Последний населенный пункт Турции - поселок Хопа. Отоварился и пообедал на оставшиеся турецкие лиры. Менять остаток лир на доллары в банке отказались, мотивируя тем, что у них нет мелких долларовых купюр.
            Отоварился на эти деньги продуктами в местном магазинчике.
            Турки с интересом наблюдали за мной, как я за столиком у магазина поглотил пять сырых яиц, кусок колбасы, литр молока и батон хлеба.

                Граница Грузии с Абхазией.
                Август 2002 г.
            Не хотелось мне возвращаться домой из Турции опять через Болгарию и Румынию. Рискнул проехать к курортным Адлеру и Сочи через Грузию и Абхазию. А там, через Россию и до родной Луганщины не так далеко.
От турецкой границы, через Батуми и Поти без особых приключений добрался до грузинского города Зугдиди. Оттуда до пограничной реки Ингури, разделяющей Грузию и Абхазию, всего несколько километров. На мосту через эту горную реку стоят два блокпоста российских миротворческих сил. Абхазы и грузины враждуют между собой уже шесть лет.
            Через российские блокпосты меня пропустили сразу. Однако русский офицер предупредил меня, что абхазы меня могут не пропустить.
           - Если тебя не пропустят, возвращайся сразу назад, - сказал мне капитан.
            С обычными людьми солдаты обращались грубо и по-хамски. Я слушал, смотрел на это хамство восемнадцатилетних парней и удивлялся, как же так можно… Ведь на Кавказе издревле принято к старшим относиться с уважением. Вот что с парнями сделала власть и разрешение носить и применять оружие.
           Я долгое время находился на блокпосту, т.к. ждал ответа свыше. Возможность моего проезда через границу решали в Гали. Старший наряда абхазов позвонил заместителю начальника службы безопасности майору Нормания и доложил обо мне. И вот теперь я ждал, решится ли мой вопрос «нормания» или «ненормания».
           - Плохи твои дела. Транзитный проезд через республику запрещён, - сказал мне старший наряда.
           - Как это? Что у вас действует правило, как в кинокомедии Рязанова «Кавказская пленница» - всех впускать и никого не выпускать?
            Я был возмущён, и не осознал еще толком, что нахожусь на Кавказе, охваченном смутой и войной. Я никак не мог взять в толк, почему я пересек беспрепятственно пять законных границ различных государств, а здесь не мог проехать через никем не признанную границу.
            Хотя меня не пропускали в Абхазию, но содержимое моего рюкзака абхазы тщательно проверили. Мне пришлось из него все вытряхнуть и показать солдату.
           - Заночуешь у нас, а завтра утром мы тебя пропустим. Сегодня тебе ехать нельзя. Уже вечер. По дороге к Гали тебя могут ограбить. Тут много партизан. А мы вечером «погудим», - сказал мне старший пограничного отряда.
Ближе к вечеру, когда уже никто не решался переходить границу, мы сели ужинать. Каждый принес то, что у него было. Вместе со мной здесь оказался и армянин, которого не пропускали к тетке в Сухуми. Наряд абхазов поставил на стол литр грузинской чачи. Сами её они пить не стали. У меня осталось немного грузинского сухого вина, копченая рыба, консервы, хлеб. Стол накрыли хороший, но ужин был скучным и быстрым. Выпили по немного чачи, сытно поужинали  и разбрелись  в разные стороны.
            Но и утром меня в Абхазию не пропустили, и я вынужден был вернуться назад в Зугдиди, а оттуда иным путем пробираться в Россию.

                Грузия, г. Зугдиди.
                16-17 августа 2001г.
           После неудачной попытки проехать в Абхазию и ночлега на блокпосте абхазов, я вернулся в Зугдиди. Заехал к уже знакомым корреспондентам местного телевиденья и попросил пристроить меня ночевать на стадион. На стадионе есть сторож и душевая. Приехал мэр города на «Волге».
           - Завтра вас отвезут в Тбилиси автобусом. А сегодня ночью можем посадить на поезд. - Бесплатно, - добавил мэр города Зугдиди.
            До отправления поезда у меня еще масса времени. Вместе с мэром и его помощником мы съездили на железнодорожный вокзал, где мэр отдал распоряжение начальнику станционного отделения полиции посадить меня на поезд. Затем он купил мне на дорогу в буфете колбасу, булочки, пачку печенья, две бутылки кока-колы и дал денег на хлеб, которого в буфете не оказалось. На машине меня опять отвезли к стадиону, где я искупался, постирал одежду и отдохнул.
           Перед посадкой в поезд, на станционном перроне меня окружили пассажиры, а один из них, сван, позже пришел ко мне в купе вагона специально, чтобы поговорить. Он приглашал меня приехать на следующий год в Сванетию.
          - Мы организуем тебе конные экскурсии по селениям и горам. Всё расскажем и покажем, - сказал Надар Гадрани.
          Принес он мне пиво, литр «Боржоми» и большую пачку печенья. Грузины любят угощать  и общаться с гостями. Сейчас они живут бедно, но по-прежнему гостеприимны.

                Россия. Кабардино-Балкария.
                21 августа 2001г.
            К вечеру я доехал до крупного балкарского села. Набрал в нем воды. Было заметно, что усадьбы у местных крестьян, как крепости. С улицы высокие кирпичные стены, дома и прочие строения с наружных сторон окон не имеют. Заборные стены выше ворот.
            За селом я обратил внимание, что кукурузные поля охраняются, не смотря на то, что початки еще не созрели. Вдоль дороги растет лесополоса, но лесопосадок, разделяющих поля, нет. Поэтому поставить палатку в стороне от дороги я не мог. Решил заночевать у одного из шалашей полевых сторожей. Остановился  на дороге у одного из них, но услышал пьяные выкрики в мой адрес, какие-то угрозы и матерщину. Поэтому я сразу же поспешил оттуда убраться. Дальше еще один шалаш. Возле него мирно ужинали трое парней. У шалаша стоит стол, вкопана лавка, горит костёр. У одного дерева  привязана лошадь, у другого собака. Я спросил разрешения у парней поставить рядом палатку, и получил на это добро. Палатку поставил в стороне от шалаша. Меня накормили вермишелью и чаем. Тем временем двое парней сели на лошадь и ускакали прочь. Я подумал, что они поехали объезжать поле, но они больше не вернулись.
            После ужина и продолжительного чаепития я отправился спать. А дальше пошла ночь страхов и кошмаров.

                Россия. Краснодарский край.
                23, 24, 25 августа 2001 г.
            Я завершаю маршрут вокруг Черного моря путешествием по югу России. До полудня сделал два привала с перекусами. Пил чай с турецким сахаром, турецким фундуком (лещиной) и грузинским сыром.
            В Краснодарском крае у дорог много сельских базаров, где продают разнообразные овощи, бахчевые, фрукты, молочные продукты, яйца и прочее.
Заехал в село пополнить запас воды. Жители этого села таскают канистры и бидоны с водой на тачках с фермы, где стоит водонапорная башня. Вероятно, водопровода в селе нет. А ведь в этих краях воды с гор Кавказа течет в реках немало. Это, опять же, не Турция, а Россия и её русское разгильдяйство.
Сегодня у меня кукурузный день. К обеду наломал на поле кукурузных початков, сварил их в бидоне и грыз все оставшееся время дня на привалах с чаем, сахаром, орехами.
            На ночь остановился в лесополосе, но ужин готовить не стал. Утром проснулся рано. Приготовил, из найденных вчера у дороги баклажан, болгарского перца и томатов, икру. Опять наварил кукурузных початков и немного сахарной свеклы. Все эти продукты модно назвать подножным кормом.
Дороги в Красноярском крае хорошие – крути только педали. Однако ехал я не долго, т. к. увидел большой виноградник. Как тут не остановиться?  Нарвал пакет винограда. Для того, чтобы его съесть, тоже необходимы привалы. Перед въездом в город Кропоткин течет река Кубань. Остановился, искупался, и опять в путь.
              Объелся арбузом. Остановился передохнуть у бахчи. Спелых арбузов у дороги не обнаружил, но я нашел большой и спелый ягодный плод в лесополосе. Кто-то его там припрятал, да и забыл о нём. Его-то я и съел. А весом он бал килограмма четыре. С трудом управился с ним – с собой разрезанный не возьмешь, бросать жалко. Поэтому мой живот стал по форме похож на арбуз.
             В ночь с 24 на 25 августа поставил палатку в лесопосадке. После ночлега ехал опять недолго. Остановился на вынужденный привал у большого сельского рынка, т.к. набрал в два пакета помидоров, баклажан, сладкого перца, лука и стал готовить на костре икру. В се овощи достались мне даром.
            В полдень опять нашел в лесополосе арбуз, оставленный там сельским торговцем.
            Краснодарский край самый богатый сельскохозяйственный регион России. Почвы здесь плодородные, черноземные. Земля щедрая, но сельские жители живут бедно. Да, это не Турция, где все наоборот - земли бедные, а крестьяне живут зажиточно.
            Доехал до Ростова, и пред мостом через Дон заночевал у поста ГАИ. Палатку пришлось поставить на асфальте у эстакады. Установить её за зданием поста на поляне мне постовые не разрешили, мотивируя тем, что я буду находиться в зоне обстрела. Ведь весь регион Кавказа (и Закавказье и Северный Кавказ) объят военной смутой.

                Молдавия.
                10 июля 2002 г.
            Для обеда остановились у полуразрушенной фермы. Жизнь здесь еще теплилась за счёт того, что одна молдавская семья организовала небольшой инкубатор.
           У заросшего травой и кустарником старого фонтана мы приставили велосипеды и развели на лужайке костер. Хозяин здешних развалин принёс нам стол и лавку. Он же достал из колодца два литра охлаждённого вина. Вино было от углекислого газа резким и очень вкусным. Пить такое вино в жаркую погоду - одно удовольствие.
            Сварили вермишель с тушенкой, и пригласили к столу молдаванина. А отличие от русских и украинцев, молдаванин первые стакан выпил сам. Второй поднёс самому старшему из нас, а затем уже стал угощать всех подряд. Такова у них традиция.

                Румыния, г. Мангалия.
                14 июля 2002 г.
            Сварили мидии. Получилось три трехлитровых котелка. Для этого Юре пришлось соорудить специальную печь из валунов и глины, которую он назвал «домной». Получилась весьма экономная, в отношении дров, печь. Ведь топливо здесь лишь то, что выбросило волнами на берег море.
            Мидиями все наелись досыта, и идти в море собирать их снова уже никто не пожелал.
            Но Саня занялся рыбалкой, и к вечеру натаскал спиннингом и резинкой больше килограмма бычков. Сварили вечером из них уху.
Румыния, г. Констанца. 17 июля 2002 г.
            В самом центре Констанцы Саня пробил колесо. Он остановился в центральном сквере менять камеру, а мы пошли в киоск за пивом. Купив его по банке, вернулись в сквер и уселись  пить на лужайке. Но наше удовольствие прервал полицейский. Вначале мы не поняли, что он от нас хотел, и подумали, что наша вина заключается в том, что мы сидели на газоне. Но, оказалось, пить пиво на улице по румынским законам запрещено. Его можно пить только в кафе, ресторане или дома.
            Полицейский изъял пиво у Юры и Володи, да так быстро, что те сразу не успели осознать случившейся факт. Он вылил его, а потом показал своё полицейское удостоверение и стал что-то лепетать по-румынски.
            Мы перевезли свои велосипеды в другое место, но полицейский отстал от нас не сразу, а лишь когда понял, что с нас взятки - гладки, и мы по-румынски ни хрена не понимаем. В общем, отделались замечанием и лишились пива, но могли быть и оштрафованы.

                Румыния.
                17 июля 2002 г.
            Зашли в винный подвальчик. Решили купить красного вина. Однако хозяин магазина долго не мог понять, что мы хотим. Я показал рукой на, стоявшее рядом, красное пластмассовое ведро, давая понять, что мы хотим красного вина. Продавец понял меня неверно. Он подумал, что нам нужно ведро вина. Я сказал «руда», что значит по-польски, чешки, словацки «красный». Но видно и это слово ему не было знакомо. Нас опять поняли не так и налили в стакан для пробы водки.
            Потом выяснилось, что красного вина в подвальчике нет, а есть два сорта белого вина. Оба вина дали попробовать, и мы выбрали более терпкое. Водку покупать не стали. Сами румыны говорят, что водка у них плохая. По сути дела, это не водка,  а чача, которую они изготавливают из отжатого винограда. Сок винограда идет на вино, а остальное – на водку.
Украина, г. Измаил. 20 июля 2002 г.
            Рынок в Измаиле большой и богатый. Всего здесь вдосталь. Мы долго ходили по рынку, пока не закупили всё необходимое. Взяли для пробы дунайскую сельдь, которая в Измаиле ценится вдвое дороже сельди атлантической. Я спросил, чем же она отличается от обычной селедки.
           - Мясо у дунайской селедки нежней и она жирней, - ответили мне.
Продают дунайскую сельдь почему-то потрошённой. По внешнему виду и по вкусу дунайская сельдь мне чем-то напомнила байкальский омуль.
Осмотрев достопримечательности Измаила, мы выехали из него в сторону Килии и Вилково.
            Под вечер, проезжая по мосту через один из каналов Дунайской оросительной системы, я обратил внимание на обилие в нем рыбы. Кусочки хлеба, брошенные в воду, мгновенно заглатывались рыбой, но заброшенные в канал  удочки и спиннинг показали, что крупная рыба здесь не ловится. Зато мелочи мы натаскали «пауком» много. Рыбу уклейку, размером с крупную кильку,  приманивали хлебом. А вечером, пойманную рыбку обваляли в муке и поджарили  в котелке на подсолнечном масле.

                Украина. Одесская область, пос. Приморское.
                22 июля 2002г.
            Закупили в посёлке у местных жителей и в магазине продукты питания. Рыба здесь дешевая, зато картошка дорогая. А, в общем, цены смешные. Я имею в виду, что всё здесь стоило 1грн 50 коп.: 1кг рыбы - 1,5 грн, 1кг картошки – 1,5 грн., 1 кг помидоров – 1,5 грн., 1,5 бутылка молока тоже стоит 1,5 грн.

                Украина. Херсонская область.
                28 июля 2002г.
           Утром искупались в Днепре, плотно позавтракали и отправились в путь. День жаркий. Все много пили чая, кваса и даже сырой воды. Дорога проходит по плотно заселенной местности юга Херсонской области. Всюду, оптом и в розницу у дороги продают арбузы, дыни, помидоры, перец, лук и другие овощи. Они хорошо здесь растут и дают высокие урожаи. Много здесь и фруктов. Мы проехали два полевых оптовых рынка, куда местные крестьяне свозят свою выращенную продукцию для продажи. Её здесь перегружают на другие машины и везут в области, где есть дефицит этой сельскохозяйственной продукции, в том числе и на Север, в Россию.

                Украина. Херсонская область и Крым.
                2002 год
            Утром искупались в Северо-Крымском канале. Пожарили, наловленную вечером рыбу. Приготовили любимый гороховый супчик и салат ассорти. Благо, овощей в этих краях продают много.
            Выехали. Дорога равнинная, а потому ехали быстро. Северо-крымский канал идет здесь параллельно дороге и на небольшом расстоянии, а потому дважды заезжали купаться и ловить «пауком» рыбу.
            На обеденный привал остановились у городка Армянск. Это уже Крым. Здесь Перекоп имеет самое узкое место. В Армянске тоже купались в канале и жарили пойманную рыбу.

                Украина. Крым.
                30 июля 2002г.
            Теперь наш путь полевыми дорогами и тропами уходит по берегу Западного Крыма. Это, в основном, территория полуострова Тарханкут.
            За Красноперекопском свернули с основного шоссе на Раздольное. Здесь, в канале, быстро и много натаскали мелкой сетью-«пауком» рыбы. А поскольку жарить её мы уже не хотели, то засолили, чтобы потом провялить и съесть с пивом.

                Россия. Краснодарский край. Кавказ.
                21 июля 2003г.
            Спускаясь с горы по шоссе, я вдруг увидел едва заметный заезд в лес. Там обнаружили мало накатанную дорогу, усыпанную белыми камнями известняка. Дорога поднимается вверх по склону горы. Она служит, вероятно, местным жителям для вывоза дров. Пришлось немного попыхтеть, чтобы закатить свои велосипеды на гребень горы.
            Вот в этом красивом и укромном месте мы и устроились на привал и обед. Шум машин с шоссе не долетает сюда. Тенистый лес хорошо защитил нас от палящих лучей южного солнца. А с высоты нашей площадки во все четыре стороны лес хорошо просматривается. Нас окружают великолепные стволы буков и дубов, и их кроны плотно смыкаются над нами, из-за чего подлеска в лесу почти нет.
Обед состоял из приготовленного на костре рыбного супа и банки острого салата из зелёных стручков фасоли.
            Мы проголодались и устали. Поэтому бутылка вина за обедом, лесной воздух, пропитанный запахами листвы и трав, подействовали на нас, как снотворное. Поток крови ушёл от головы и ног к желудку, и мы уснули, расстелив палатку на прошлогоднюю листву. Сон был сладким и спокойным. Этому способствовали редкие для леса условия. Здесь, как это ни странно, нет ни одного комара, не летали мухи, не ползали по палатке даже муравьи. Саня, знаток ботаники, объяснил это тем, что в здешнем лесу растет какое-то растение, запах которого не любят насекомые.
             После хорошего обеда  и сладкого сна мы легко доехали до Джубги, а это уже побережье Черного моря.

                Россия. Краснодарский край.
                Побережье Черного моря.
                2 августа 2003 г.
            Остановились у горной реки Пшада под деревом в весьма уютном и живописном месте, отъехав от  шоссе в горы на сотню метров. Когда подъехали к реке, то увидели лежащего в горной реке седобородого мощного старика. Река неглубокая, но вода в ней ледяная. Старик вначале прикинулся совсем глухим,  и не обращал на нас никакого внимания, но потом разговорился и угостил нас персиками. Хотел принести холодной колодезной воды, но в этом нужды не было. В реке вода тоже чистая, а нам она была нужна только для чая.
            В реке мы выкупались, выстирали одежду. Высушили её, развесив на ветвях деревьев, просушили палатку. За обедом выпили домашнего вина, расслабились и немного подремали на теплом речном песке. И еще раз мы сегодня останавливались покупаться в иной горной реке у моста.
            От Джубги и далее к Геленджику транспорта гораздо меньше, чем до Джубги. Дышать стало легче. Здесь по пути много сельских рынков, на которых продают груши, яблоки, сливы, орехи, но больше всего персиков. Их больше, чем всех остальных фруктов вместе взятых. Продают также домашние вина. Нет на этих придорожных рынках молочных продуктов, яиц, а жаль.

                Россия. Краснодарский край, пос. Джубга.
                3 августа 2003 г.
            Поселок Джемете. В нем курортная зона с великолепным песчаным пляжем. Летом 1976 г. я, вместе с матерью и братом  отдыхали на море в лагере «Белый лебедь». Джемете тогда был небольшим поселком, с пустырями и пыльными улицами. В нем было лишь два ведомственных лагеря отдыха с деревянными домиками. Проезжая теперь по Джемете, мы были удивлены насколько он увеличился и преобразился. Посёлок не узнать. Вдоль песчаного морского берега на многие километры тянуться детские лагеря отдыха, ведомственные и частные курорты, богатые особняки новых буржуа. Всё ухожено, озеленено, огорожено.
            Закупив вино и продукты, мы проехали в самый край поселка и здесь вышли к морю. Повсюду песок, а песчаная дюна отделяет море то суши. За дюной широкая полоса пляжа тянется до самой Анапы, а также в противоположную сторону до Таманского полуострова.
            Накупались до вечера в море вволю, позагорали. Затем  перетянули через песчаную дюну велосипеды и остановились на ночь в зарослях серебристого лоха. Место укромное и тихое. Недалеко от нашего бивака есть выход к морю из усадьбы с шикарной частной виллой. От калитки к морю через дюну уложен деревянный настил. Вилла отгорожена от простолюдинов высокой  металлической сеткой. А чтобы посторонние глаза не видели этой роскоши, за сеткой  поставили ещё более высокую стенку из металлических жалюзей. За ней находится теннисный корт. На кортах лениво играли в большой теннис парень и девушка. Иногда эти белые люди в белых одеждах  подходили к белому столику  с белым зонтом и хлебали что-то не белое. Вечером вилла и вся прилегающая территория засветилась электрическим светом.
             Вот так теперь бывшие слуги народа, перешедшие  после бархатной контрреволюции в разряд аристократов, устраивают свой скромный досуг.
Но и мы были довольны своей жизнью. Развели вечером костер, поставили палатку, расстелили суфрэ (ткань) на песке и украсили её хлебом, вином, овощами, фруктами и супом. После ужина на свежем воздухе под звёздами немного пофилософствовали, а затем заползли в палатку и крепко уснули.

                Украина. Крым. Арабатская стрелка.
                7 августа 2003 г.
.           Перед въездом на Арабатскую Стрелку стоит с. Каменское. Здесь хороший песчаный берег моря и много «диких» отдыхающих. В селе есть небольшой рынок, где можно купит все необходимые продукты: хлеб, вино, овощи, молоко, булки, картошку, яйца и прочее. Яйца, молоко и булки уничтожили тут же.
            Но главное нам нужно было здесь запастись на два дня питьевой водой, т.к. дальше 124 км безводного пути. Вода в колодцах с. Каменка солоноватая и мало пригодна для питья. Но нам дал наполнить бутылки привозной пресной водой из бетонной ямы местный житель. Такое хранилище есть здесь в каждом дворе.
            Выехали на Арабатскую Стрелку. У старой разрушенной турецкой крепости стоит пост ГАИ.
            Дальше есть с. Соляное. В прошлом путешествии мы заезжали в Соляное набрать воды и купить кое-что в магазине. Тогда по селу ходило много отдыхающих. Теперь же село смотрелось как-то безлюдно. Село это небольшое. Был здесь раньше соляной промысел. Питьевая вода в Соляном только привозная.
За Соляным  песчаная коса, названная Арабатской Стрелкой безлюдна километров 70. Есть там лишь два-три поселения рыбаков-фермеров, одиноко стоящие как скиты на берегу Азова. Весной и осенью эти фермеры-отшельники рыбачат, а летом пасут скот и заготавливают сено. В этом году на удивление травы и здесь высокие, зеленые даже в августе. Лето ведь было дождливым.

                Святогорская лавра. Г. Святогорск.
                Донецкой обл. Украина
                20 – 25 сентября 2004 года.
            До 25 сентября 2004 года на территории православной епархии Украины и России существовало четыре лавры:
          1. Свято- Успенская Киево-Печерская лавра (Г.Киев). Она получила этот статус в 1182году.
          2. Троице-Сергиева лавра (г. Сергиев Посад) – в 1744 году
          3. Александра Невского лавра (г.С.Петербург) – в 1797 году
          4. Свято-Успенская Почаевская лавра (г. Почаев, Тернопольской обл.) – в 1833 году.
           И вот теперь в нашем крае будет Свято-Успенская Святогорская лавра – крупнейший духовный центр, объединяющий паству Донбасса, Востока Украины и юга России, так же, как это было ранее.
          История Святогорской лавры весьма интересна, порой трагична, и уходит в глубину веков. Во времена существования Хазарского каганата, кочевники и жители оседлых поселений исповедовали иудаизм, но и христианам разрешено было основать митрополию и несколько православных епархий. В конце 8 и начале 9 веков в  крутых меловых обнажениях правобережья Северского Донца византийскими монахами-отшельниками был основан пещерный монастырь. Монахи иконопочетатели бежали сюда из Византийской империи от иконоборцев. А потому этот монастырь старше Киево-Печерского лет на сто. Ведь крещение Руси состоялось в Киеве лишь в 988 году.
            В средние века пещерный монастырь был форпостом русских, монахи которого были не только богомольцами, но и наблюдали за передвижением крымских и ногайских татар, нападавших тогда на Русь с целью захвата и продажи плененных в рабство.
            В период существования Российской империи у пещерного монастыря были построены  несколько храмов, скитов, монашеский корпус и гостиница для паломников, а также кладбище для монахов и родовитых прихожан монастыря.
            Во времена советского атеизма монастырь был закрыт, а в его сооружениях организован санаторий «Артем».
            В начале шестидесятых годов меня, вместе с другими учащимися школы возили на экскурсию в окрестности небольшого городка Святогорска. Однако  экскурсия организовывалась не для осмотра, обросшего легендами, древнего пещерного монастыря, а для посещения памятника революционеру, известному в истории под именем Артём. Эта громадная скульптура была вылита из сверхпрочного бетона на месте взорванного храма Преображения Господня, как символ победы и господства социалистической революции над религией. И хотя в шестидесятые годы воинствующий атеизм уже утратил былую агрессивность, но пропаганда религии строго пресекалась, а информация об истории этого загадочного монастыря умалчивалась. Лишь некоторые любопытные мальчишки лазали в эти темные проходы скалы и утверждали, что там, на меловых стенах до сих пор видны рисованные иконы.
            С тех пор прошло сорок с лишком лет, Святогорск был переименован в Славяногорск.
            В последние годы в Красный Луч стали доходить слухи, что этот древний монастырь возрождается. Как-то по телевиденью был показан документальный фильм, в котором рассказывалось кое-что об истории и возрождении монастыря. Туда отовсюду стали ездить экскурсионные группы туристов.
            В начале лета по телевиденью прошла информация, что Священный Синод Православной церкви Украины утвердил Свято-Успенскому монастырю статус лавры, и 21 сентября 2004 года, в день Рождества Пресвятой Богородицы Святогорская лавра будет освящена. В этом замечательном историческом событии хотелось поучаствовать и мне. Однако, прибыв в монастырь, я узнал, что торжества освящения монастыря с присвоением ему статуса лавры перенесены по каким-то причинам с 21 на 25 сентября. Поэтому я и мой товарищ  прожили в монастыре пять дней. Вначале поселились в корпусе №7. Затем, уступив место женщине с ребенком, мы ночевали вместе с другими паломниками в  Покровской церкви, устроившись на деревянном полу, устланного коврами. У нас были кариматы и надувные подушки. Кое-кому из верующих достался плед или одеяло.
            Питались паломники, строители в монастырской трапезной, организованной на месте бывшего летнего кинотеатра санатория. Питание для всех прихожан бесплатное. Однако присутствие на богослужениях в Успенской церкви было, как бы, обязательным, хотя ни кем строго не контролировалось. Однажды монастырский послушник упрекнул нас в том, что мы не были на службе, хотя мы этот день посвятили осмотру пещерного монастыря, надстроенной над ним Николаевской церкви, Всехсвятского скита, могилы Иоанна Затворника.
В монастырях отсутствует завтрак. Подъём в 5 часов 30 минут, а в 6 часов начиналось утреннее богослужение. Монахи и паломники должны идти на утреннюю службу натощак. Отсутствие завтрака, а также постная пища связаны с тем, что исповедующийся и причащающийся верующий человек должен соблюдать перед этим пост. Ну и вообще, помыслы, сытно откушавшего верующего, будут направлены скорей всего не к богу и молитвам, а к блаженству чрева и к кровати, или к укромному местечку для отдыха. Как говорил мне один психолог: «Если человека, сытно отобедавшего, не тянет ко сну, значит у него нездоровая психика».
             Обед и ужин состоял из трех постных блюд: супа или борща, каши или вермишели с подливой, чая или компота и трех кусочков хлеба. Однако мы иногда отступали от монастырского правила: тайком ели сало, привезенное из дому, ходили на городской ранок, где покупали беляши с мясом. А однажды, выехав за пределы монастыря, устроили у реки пикник с приготовлением на костре в котелке сытного супчика.
            24 сентября  с 6 до 11 часов была обычная утренняя служба. Народу стекалось сегодня привеликое множество (около 30 тысяч). Прибыло несколько сот казаков из разных мест. Приезжали священнослужители со своими прихожанами из многох городов и сел Украины, Росиии, Белоруссии, Молдавии, Армении, Грузии и иных государств. Телевидение устанавливало на площади перед входом в монастырь большие экраны.
            Главным событием этого дня было прибытие Второго Всеукраинского крестного хода с четырьмя  святынями Православия. Эти знаменитые иконы начали свой путь из Севастополя, а вернее из византийского Херсонеса, где был крещен киевский князь Владимир, и откуда пошло на Русь Православие. Проехав по многим городам, иконы прибыли в Успенский Святогорский монастырь из Харькова. В нем пробыли два дня, и верующие имели возможность к ним прикоснуться даже в ночью.
            На вечерней трапезе присутствовало огромное число паломников, и всех их нужно было накормить. Поэтому еду готовили тут же, у трапезной в военно-полевых кухнях.
            25 сентября 2004 года после собрания и освещения статуи богородицы все священники вернулись в успенский собор, и там была проведена церемония освящения Успенской Святогорской лавры. Таинство освящения мирским глазам смотреть не положено.
            На этом все торжества закончились. Народ начал расходиться и разъезжаться по домам. Мы же пообедали в трапезной, куда собралось вновь на праздничную трапезу несколько сот человек. После этого мы выкатили свои велосипеды из корпуса и отправились в обратный путь домой.

                Казахстан. Карагандинская обл.
                16 июля 2007 г.
            В полдень задержались на речке. Поймали бреднем девять рыбин. Из них сварили уху. Опять езда на «железных конях», но теперь не долго. Подобрали на дороге сбитого машиной сурка. Александр изъявил желание попробовать его мясо.
            Вечер. На ночь остановились в небольшой тополиной рощице. Питьевой воды к вечеру осталось совсем мало, но нас выручила казахская семья. Они видели по телевиденью наше интервью, остановились, чтобы поговорить с нами, и дали два литра воды.
            В Киргизии я уже ел мясо сурка, и там мне рассказали, как его готовить. Прежде всего, нужно вырезать на шее железу. Дело в том, что многие грызуны являются переносчиками инфекционных заболеваний. Например, таких как брюшной тиф или сибирская язва. Мы не стали выискивать в тушке эту железу, а просто удалили шею и голову. Затем хорошо промыли мясо. Варили его долго, и оставили потом над углями костра на ночь. Утром опять закипятили. Из бульона сварили суп, а мясо съели. Оно не хуже кролиного.
Россия. Волгоградская обл.
22 мая 2007г.
            На ферме нам не только рассказали, как, двигаясь от одной «точки» к другой, выйти на дорогу, ведущую к Эльтону, но дали возможность принять душ, сытно накормили и заполнили наши фляги питьевой водой. Казахи, вообще, по характеру народ очень гостеприимный и доброжелательный. На каждой последующей точке нас вновь и вновь приглашали к столу. Вот какую запись я оставил в своём путевом дневнике: « …подъехали к ферме, где встретили людей. Чабаны – русские, хозяин фермы – казах. Здесь есть артезианская скважина, но вода в ней солоноватая, и людям для питья не пригодна. Ею поят лишь скот. У фермера более пятисот овец, около сотни лошадей, куры, индюки. Он женат и имеет двоих детей. Живут в глинобитной хижине, хотя имеют дом в Капустином Яру. Чабаны, батраки, оторваны от своих семей, живут в общей комнатушке с примитивными бытовыми условиями. Ежедневно, с утра до вечера они в седле. Кровати, стол для еды, да всякое барахло – вот всё, что у них есть. Нет электричества, нет даже телевизора.
            Нас покормили вареным курдючным жиром с бараньими языками, мясом, супом с курятиной, холодным молоком, чаем. Отдохнули в комнате чабанов. В 16 часов, когда спал полуденный зной, продолжили свой путь к Эльтону. В дорогу нам дали молока и булку хлеба.
            Подъехали к следующей «точке». Трое парней и старушка накормили нас яичницей, каймаком (сливками), чаем. Через пять километров увидели ещё одно фермерское хозяйство, но останавливаться не стали. Потом показалась в степи ещё одна ферма. Нас стали опять уговаривать пообедать. Мы отказались от еды, и согласились выпить только чаю. Но казахи всё равно поставили на стол колбасу, сметану, сливочное масло. Позже стали уговаривать остаться на ночлег, пообещав зарезать барана, угостить нас бешбармаком. Фермер и его семья работают в кооперативе. Большая часть скота их собственность. Кооператив построил им хороший кирпичный дом с водяным отоплением, помогает техникой при сенокосе, горючим.
            Ездили на «Ниве» к верблюдам. Самый упитанный из них имеет кличку Али-Баба. Катались на нём, хотя тот выражал свое негодование рёвом и порой не хотел идти. Горбы у него высокие и сидеть между ними удобно, как в седле. Верблюд в хозяйстве служит тяговой силой  и возит арбой сено.
Потом была баня с парной. Когда к ферме пригнали отару, зарезали молодого барашка, мясо которого приготавливается быстро. Бешбармак хозяйка готовить не стала, а поджарила мясо и посыпала его нарезанным луком. Это блюдо у казахов называется куырдак, и оно вкусней вареного бешбармака. В нашу честь за столом собралась вся семья и чабаны. Каждому из нас подали на тарелке столько мяса, что я не смог одолеть и половины этой порции, хотя отсутствием аппетита не страдал. Потом был чай по-казахски (с молоком). От жирной пищи у Александра разболелся живот.

                Россия. Алтай.
                13 июня 1991г.
            Далее тракт проходил в не менее живописном районе села Манжерок. Если бы меня спросили: «Где бы я хотел жить на Алтае?».  Я бы ответил: «В Манжероке». Горы в этом районе покрыты сплошь сосновыми лесами. Травостой не высок, но в лесах произрастает много папоротника. Слышал я, что японцы закупают у местных жителей свежие стебли молодого папоротника, затем засаливают его и отправляют, как деликатес, в Японию. Ели и мы  в столовой Бийска этот экзотический салат. Напоминает он по вкусу грибы.

                Казахстан. Западно-казахстанская область.
                3 июня 2005г.
            У реки Куагаш, что 510 км. от Самары, есть урочище Куагаш. Таких речек в Северном Казахстане десятки тысяч. Вытекают они из ниоткуда и текут в никуда. Их длина составляет всего 10 – 20 километров, и встречались они мне там  на пути через каждые 20 – 30 километров. Купание в них всегда доставляет мне удовольствие.
            За мостом через Куагаш, у берега я увидел ржавый автомобиль ГАЗ-69. Дверцы машины распахнуты, в салоне всякого рода хлам. Вокруг никого, и я решил, что этот ветхий автомобиль не более, чем груда металлолома.
Жарко. Окунулся в реку. В это время из-за тростниковых зарослей выплыла лодка, и из неё вышли два рыбака.
           - Покушаем рыбки? – без стеснения спросил я.
           - Можно, если подождешь пока её почистят и просолят, - сказал мужчина средних лет с русской внешностью, выцветшими на солнце волосами и с обросшей щетиной лицом.
           - Тебя зовут Иван? -  еще спросил я.
           - Откуда ты знаешь? – ответил он удивленно.
           - Да, шоферы сказали, что здесь есть чайхана «У Ивана».
            Старый ржавый  ГАЗ-69, прозванный людьми «Бобик», на моё удивление, завелся. Иван со своим товарищем сели в него и укатили к чайхане, которая поставлена на пригорке. И я тоже направил туда же колеса своего велосипеда. У чайханы остановился КАМАЗ с прицепом. Его водитель помог мне поднять из скважины длинное ведро с холодной водой. Я наполнил тару питьевой водой и зашел в чайхану. Домочадцы встретили меня с любопытством, и накормили бесплатно.
            Чайхана представляет собой глинобитную хижину, разделенную перегородками на комнату для посетителей, кухню и жилье для семейства. Возле хижины бегают дети, куры, собаки. К вечеру, наверняка, сюда подтянуться с пастбища овцы, лошади и коровы. В комнате для посетителей низкий потолок, настил из досок, устланный цветным паласом. Там прохладно, тихо и безветренно. Через два небольших окошка внутрь проникает свет. В таких заведениях не принято спешить. Сняв обувь и усевшись на этом своеобразном деревянном подиуме можно отдохнуть и даже прилечь, выпрямив тело на ватных тюфяках (курпачах). Кушанья и чай подали на продолговатый столик с низкими ножками.
           В чайхане я поел жареной рыбы, выпил немало чаю с молоком и тарой. Тара – это обжаренные с маслом зерна проса. Приготовление этого продукта, кажущегося простым, довольно хлопотное дело. Необлущенные зерна проса вначале варят, потом очищают от шелухи, жарят, солят, сладят, добавляют сливочное и подсолнечное масло. Чайную ложку тары посетители кладут в кесешку (пиалу) и пью с чаем и молоком. Казахи с юмором об этом продукте говорят так: «Для казаха тара с чаем и молоком это и первое, и второе, и третье блюдо. Первое – потому, что тара с несладким чаем и молоком напоминает суп. Второе – потому, что зерна ведь с маслом, и если положить их в чай много, то получается каша. И третье блюдо – десерт, когда тары в чай кладут немного, и вместе с сахаром».

                Казахстан.
                8 июня 2005 г.
            Судя по карте, машина теперь идет вдоль Сырдарьи, но реки не видно. Населенные пункты здесь стоят в стороне от дороги. Дорога проходит по плоской песчано-глинистой пустыне. В пустыне бродят группы одногорбых верблюдов и тощие коровы. Степь сухая, пыльная, ветреная.
            Проехали Ленинск, переименованный теперь в Байканыр. В нем живут семьи военнослужащих космодрома Байканур. С шоссе видно огромное здание управления космическими полетами, и сам космодром, с которого проходят запуски пилотируемых кораблей, где-то вдали, в этой голодной, ненаселенной пустыне.
           Областной центр Кзыл-Орда дорога тоже обходит стороной. На обед остановились у одной из многочисленных лавчонок, представляющих собой ветхие сооружения, обтянутые какой-нибудь пленкой или синтетической тканью. В таких мини-харчевнях стоит один столик. Там можно выпить чаю, айрану (кислого молока с водой), коже (напиток из размолотой проросшей пшеницы), съесть чебурек, пирожок и пр. Меня привлек экзотический напиток, и шоферы угостили двумя кассе (посудина, применяемая в Средней Азии вместо тарелки. По форме она подобна пиале, но гораздо большего объёма) шубата (кислое верблюжье молоко). Все мы съели по два чебурека с мясом и по пирожку, начиненного овощами и зеленью. Все это запили еще горячим чаем с молоком. Для шоферов этот обед был обычен. А вот мой европейский желудок шубат воспринимать в таком количестве не захотел. Я знал, что кислое верблюжье молоко мое пищеварение усваивает плохо, но и на этот раз я опять забыл о правиле – что не в меру, то не впрок. После часовой тряски в душной кабине автомобиля мой живот вздулся, а позже мне стало тошнить.
            Я попросил меня высадить меня перед Туркестаном, чтобы не въезжать в город вечером. Сошел у речки Карачик. Там есть автостоянка, артезианская скважина, и две чайханы. Справа от шоссе стоят два дома. Здесь я распрощался с Мухтаром и Канатом. Эти шоферы знакомы с местным добром стариком по имени Калдабай. Ему-то и передали они меня. Старик пригласил меня в свой бедняцкий дом. Я же чувствовал в организме слабость, болела голова. Налицо были все признаки острого гастрита. После нескольких и крепких кесешек (пиал) чая я отполз от достархана (застолья на полу) и завалился спать. Измученный ездой и гастритом, я мгновенно уснул, и проспал там до утра. Всю ночь свистел за дверьми ветер, гоняя пыль и песок.
  Утром мне стало значительно лучше. Меня вновь угостили чаем. Позже дед Калдыбай сводил меня к чайхане в душ. Кто не бывал в азиатских пустынях, тот не поймет, какое это удовольствие – душ. Вода в душевую подается прямо из скважины. Она не холодная, но и не теплая. После вчерашних тряски в кабине, дневной жары и ночного холода это купание было «обалденным» удовольствием. Потом меня познакомили с хозяином чайханы, бывшим полковником Советской армии, и тот угостил меня чаем. Столик поставили пол тополем. Помытый, постиранный и после чаепития я почувствовал себя человеком бодрым и здоровым, полным сил и энергии для дальнейшего путешествия. Тем более что меня ждал город Туркестан, в котором я уже давно мечтал побывать.
            Старику Калдыбаю 75 лет, его жене 60, и у них много  взрослых детей. Но вот что меня удивило. Вернее не что, а кто. У этой пожилой супружеской пары есть малолетний сынишка, от роду которому всего пять лет. Я подумал, что это их внук,  и был весьма удивлен, что они родили в таком возрасте сына.
После утренних чаепитий и купания мой пустой желудок потребовал еды. Добрый Калдыбай зарезал козу, жена пожарила печенку. Сытно откушав, я поблагодарил Калдыбая за гостеприимство, восстановление моего здоровья, и помчался у Туркестану, до которого от этого урочища всего-то 12 километров.

                Казахстан. Южно-Казахстанская область.
                Сузакский район.
                12 июня 2005 г.
            Я вблизи района, где река Чу, берущая начало в ледниках Тянь-Шаня, заканчивает свой путь, теряясь в казахских песках Майынкум. Пустыня укрыта редкой порослью белого саксаула. Барханы протяженные и высокие, как холмы.
За аулом Иштымак я оказался в самое жаркое время дня у одиноко стоящей чайханы «Баян». Есть в народном эпосе казахов красавица с таким именем. Здесь хотел пообедать, но дверь заведения оказалась запертой. Зашел с тыльной стороны хижины, и нашел там второй вход.
           - Мы не обслуживаем, сказали мне, - но чаем угостим.
            В глиняной хижине прохладно, тихо и мягко. Пол устлан коврами и кошмами (шерстяными валяными ковриками). Посреди комнаты низенький столик. Попил чаю с лепешкой и маслом, поблагодарил хозяев и поехал дальше.
           - Там, дальше есть ещё чайхана, - сказали мне.
            До шашлычной «Теки» не более двух километров. У чайханы артезианская скважина с мощной струёй воды. Искупался под этим фонтаном. В чайхане заказал хурдак – пожаренное мясо барана с несколькими дольками картофеля. В этот час здесь кушали два водителя КАМАЗа. Порция мяса оказалась настолько большой, что я не смог её одолеть. Чай, сахар, хлеб входят в стоимость порции хурдака. А чай шоферы и я пили из большого тульского самовара.
           Покидая чайхану, шоферы сказали, что заплатили за мой обед. Я поблагодарил их. Потом один из водителей по имени Акимкожа вернулся в чайхану и сказал мне: «Вот, возьми. Мы уже почти приехали домой», и отдал мне две банки тушенки и булку хлеба.
           Свою лепту в благотворительность внесла и семья чайханщика. Мне принесли два только что выпеченных чурека (большие хлебные лепешки). Я взял только один чурек. Мы сфотографировались, и я продолжил путь по пескам Майынкум.

                Казахстан. Джамбульская область.
                14 июня 2005 г.
            День сегодня очень жаркий. В пустынной степи сушь и тишина. К полудню я уже совсем спекся. На обеденный привал остановиться негде. Кругом открытая степь и жаркое солнце. Тени не найти.
            На мое счастье, в километре от дороги я увидел хижину. Она оказалась безлюдной. Но и это хорошо. Все-таки в  этой глиняной чабанской хижине есть тень, и в ней можно переждать полуденный зной. Она стоит у склона, уходящего в долину реки Чу. Вместо русла реки здесь видны лишь блюдца озер, заболоченные луга, белесые солончаки, тростниковые заросли. К ним далековато. Воды у меня мало, но спуститься в долину я не решился. Не уверен, что нашел бы там пресную воду.
            Рядом с этой небольшой хижиной стоит навес, а под ним полуразрушенная печь. Нашлись там и дрова. Сварил рыбный суп из консервы, вскипятил бидон чаю. Пролежал в хижине три часа, и за это время выпил почти весь чай. Его осталось только пол-литра.
            Выехал на шоссе в 16 часов, когда жара начала спадать. А до перекрестка к поселку Уланбель еще 40 километров. Только там я мог найти воду. Доехать до Уланбеля нужно обязательно. Ночевать в степи без воды нельзя. Без питья  в ней плохо, очень плохо.
            Машины по дороге не идут вовсе. Эта дорога весьма странная – дорога асфальтирована, но без транспорта. Так что надежды пополнить запас воды у шоферов нет.
            Еле дотянул до перекрестка на Уланбель, где одиноко стоит чайхана. Пил оставшийся чай очень экономно. Набирал понемногу в рот и глотал его в несколько приемов. Теплый от солнца гадкий чай всё же смачивал пересохшие рот и горло. Потом заматывал рот и нос белой косынкой и дышал через ткань. При выдохе ткань увлажняется, а при вдохе через неё немного увлажняется воздух.
            Уставший и обезвоженный, я мечтал о холодном пиве и газированной минералке, ждавших меня в чайхане у перекрестка.
Как только я добрался до перекрестка и чайханы, сразу выпил полтора литра минеральной воды, и только после утоления жажды я заказал ужин.
            Жажда – она мучает меня три дня. Причина – сухой и жаркий климат здешних мест. За день выпиваю по десять литров жидкости. Мог бы выпивать и больше, но сдерживаю себя. Ведь постоянно преследует сухость во рту, горле и желание пить. Кажется, засунул бы в рот шланг с водой и беспрерывно бы пил, пил, пил.

                Казахстан. Джесказганская область
                15 июня 2005 г.
            К 12 часам выпил уже пять литров чая, и это при том, что я старался сдерживать себя. К 13 часам проехал 74 километра. Устроил большой обеденный привал под кустом саксаула Тень от ветвей этого растения жидкая. Пришлось искусственно их сгущать. Для этого нарубил веток с других кустов и понатыкал  в тот, под которым устроился. Но всё равно даже в тени песок горячий. Тепло проходит даже сквозь постеленный каримат. Воздух, как из духовки печи. Спокойного отдыха нет. Назойливые полосатые мушки лезут в глаза, рот, уши, под рубашку, противно ползают по рукам, и жалят. Борьба с этой мошкарой – дело бесполезное, хотя я со злостью и беспрерывно бил их на себе.
            Костер не разжигал, обед не готовил. Есть совсем не хотелось. Чтобы хоть что-то бросить в желудок для получения биоэнергии, в чай насыпал порошок какао. Попытался пить этот напиток с хлебом – не пошло.
            В 17 часов, поглотив почти весь запас чая, я покинул свое лежбище, так и не дождавшись ни одного проходящего автомобиля, хотя постоянно напрягал слух, пытаясь уловить гул мотора. Вот такие бывают в Казахстане дороги. Парадокс. Шоссе есть – машин нет. Обычно наоборот. Оно и понятно – просторы велики, а людей мало.

                Казахстан. Джезказганская область.
                16 июня 2005 г.
            Долина Чу расширилась. Именно в этом крае река теряет свое постоянное русло и переходит в цепь проточных озер, болота и пойменные луга. Местность эта населена плотней, но аулы отстоят от шоссе далеко.
У дороги я встретил несколько отар овец и коз. С одним из чабанов поговорил и сфотографировался рядом с ослом, тело которого было обмотано кусками ткани, а голова – полиэтиленовой пленкой. И животные страдают от укусов оводов, слепней, мух, мошек.
           - У тебя есть сало? – спросил меня чабан.
           - Есть. Хохол без сала жить не может, - пошутил я.
           - Отрежь кусочек. Нужно дочке для лекарства, - пояснил чабан для чего ему нужно сало. Но что за лекарство из него он делает и от какой болезни, я спрашивать не стал, хотя меня очень заинтересовало, какими же лечебными свойствами обладает сало? Почему это свойство известно казахам, и неизвестно нам, украинцам?
           Привезенное в Казахстан из дому сало есть в жаркую погоду мне никак не хотелось. Да и случаев, когда бы я остался в Казахстане без еды, еще не было. Сало постарело и пропитало своим жиром ткань рюкзака, на которую осел ещё и толстый слой пыли всех пройденных мною дорог.
           В ауле Кумузек, стоящем у дороги, заехал наполнить фляги водой. Попросил хозяев разрешения искупаться в душевой. Заодно и постирал в нем одежду. Потом был приглашен на завтрак с традиционным набором продуктов для небогатой казахской семьи: хлебом, маслом, сливками, вареньем, турпом, печеньем, конфетами, и, конечно же, чаем.

                Казахстан. Джезказганская область. Поселок Хантау.
                17 июня 2005 г.
           Я приблизился к дальним отрогам Тянь-Шаня, к горам Айтау в районе поселка Хантау. Здесь, у так называемого горбатого моста, стоит частная заправочная станция и небольшая чайхана. Заехал туда для пополнения запаса питьевой воды. Попросил хозяйку дать мне возможность отдохнуть в тени помещения. Хозяйка не только наполнила мне фляги водой, но и угостила шурпой (супом) с куском мяса, чаем с молоком и беляшом, а также дала в дорогу сахару, пачку печенья и пакетики чая. Пока я отдыхал, ел и смотрел телевизор, подзарядился и аккумулятор моего фотоаппарата.

                Казахстан. Джезказганская область. Горы Айтау.
                17 июня 2005 г.
            Внедрился в хребет Айтау. Горы лысые, сухие и совсем не скалистые. Они лишь немногим зеленее, чем степи предгорий. В средине гор есть урочище Шаякитас. Мне рассказали, что где-то здесь состоялась в старину битва казахов с калмыками, и что там до сих пор под грудами камней братских могил лежат кости воинов.
            В урочище Шаякитас стоит чайхана Курлана в виде юрты. Возле неё есть небольшой родничок.
            Дальше на восемьдесят километров нет ни селений, ни кафе, ни воды, - сказал мне хозяин чайханы Нурлан Толинбаев.
            За то, что я сфотографировал его семью, он накормил меня бесплатно жареной бараниной, напоил чаем и пивом. Сытно отобедав и отдохнув в компании шоферов-узбеков и хозяев, я поехал дальше. Продолжение этих гор не были для меня утомительными и были не долгими.
           Спустился с гор в местность с ландшафтом из невысоких, но огромных холмов. С их высших точек просматривались дальние горизонты и длинная линия асфальтированной дороги. Степь здесь травянистая и без единого кустика саксаула. Не видно здесь и верблюдов.
           Нашел на обочине дороги головку капусты и несколько луковиц – будет вечером салат.

                Казахстан. Озеро Балхаш.
                18, 19 июня 2005 г.
           На юго-западной оконечности озера Балхаш, там, где к нему вплотную подходит шоссе Алматы – Караганда, есть участок берега, где останавливаются искупаться водители и пассажиры машин. И я также остановился здесь отдохнуть и покупаться. Уже были позади ковыльные степи запада Казахстана, солончаки Иргиза, путь вдоль Сырдарьи, пески Майынкум и, теряющаяся в степи, долина реки Чу. Я провел в пути 23 дня и проехал в пути свыше трех тысяч километров. Очень устал, и, потому не спешил ехать дальше, тем более, что дальше дорога, судя по карте, несколько удаляется от Балхаша.
  Здесь я познакомился с директором золотодобывающего рудника, с его начальником охраны и водителем. Казахи угостили меня обедом, и директор написал заместителю в моём дневнике записку, в которой говорилось, чтобы меня приняли меня на руднике на ночлег, накормили и окружили заботой.
 - Через семьдесят километров от шоссе будет поворот на Мынарал. Ты туда не сворачивай, а проедь еще несколько километров. Увидишь справа два копра, к ним грунтовую дорогу. Если ты работал на шахте, то знаешь что такое копёр, - объяснил мне директор, как найти рудник.
            В районе поселка Шиганак озеро Балхаш имеет очень изрезанную береговую линию. Здесь множество заливов, полуостровов и длинная песчаная коса. За поселком на шоссе есть с десяток торговых точек, где продают вяленую с копчением рыбу. Провялена она плохо, и часто «с душком». Рыба поротая, т.е. выпотрошенная. Не пути есть харчевни, чайханы, столовые, кафе. Статус заведению присваивают сами хозяева. Выглядят они все, чаще всего, бардачно. Возле них стоят ржавые корпуса машин, вагончики, сарайчики, кладовки и валяется всякий хозяйственный хлам. Архитектура этих заведений безалаберная. Каждый хозяин лепит их из чего может, и как может, но внутри в них чисто и уютно. Крестьянских хозяйств вдоль шоссе здесь нет. На обочинах дороги не растет даже верблюжья колючка. Нет в степи и саксаула. Холмы, холмы, холмы и лента асфальта, проложеная по ним. Балхаш скрыт за ними, но порой с вершин он виден широко на десятки километров. Балхаш похож на море, но море это с пустынными берегами.
            Прибыл на золотодобывающий рудник вечером. Там стоит единственное двухэтажное здание, в котором находятся кабинеты администрации, жилые комнаты вахтовиков, столовая, баня, гараж. Меня сытно накормили и поселили в отдельную комнату. Я принял горячий душ и улегся спать в чистую постель. Давно не испытывал удовольствия выспаться в постели.
            Утром повара столовой меня вновь сытно накормили, и я собрался уже уезжать. Но меня отговорил ехать один пожилой казах, художник и скульптор. Уговаривать меня долго не пришлось – в организме накопилось немало усталости. Хотелось отдохнуть денек, а на руднике для этого есть все условия. Поэтому в этот день я много спал, ел, знакомился с округой, поверхностным комплексом рудника и с его немногочисленными обитателями.

                Казахстан. Озеро Балхаш.
                20 июня 2005 г.
             К полудню доехал до поселка и железнодорожной станции Кашкантениз. Здесь в материк врезается залив Балхаша. Обе дороги, и железнодорожная и автомобильная, проходят рядом с заливом.
            Заехал, чтобы искупаться в озере. Поселок небольшой, пыльный и грязный. Велосипед не стал перетаскивать через железную дорогу, а оставил у небольшого домика. В нем живет бедная семья молодоженов с грудным ребенком и престарелая женщина. У женщины-казашки индоевропейские черты лица, что лишний раз доказывает, что и  древняя народность саки тоже вошла в семью народов, образовавших нацию казахов. И здесь бедные, но гостеприимные казахи накормили меня обедом.

                Казахстан. Город Балхаш.
                22 июня 2005 г.
            Балхаш – единственный город на побережье одноименного озера. В нем медноплавильный комбинат, от вредных выбросов в атмосферу которого, город часто задыхается в тумане смога. Принадлежит завод семейству президента Назарбаева.
            Рынок. Здесь меня сразу потянуло на витаминосодержащие овощи и фрукты. Купил сладких слив, яблок, небольшую дыню. Затем отоварился помидорами, огурцами, халвою. Насытившись фруктами, я купил еще треугольную хамсу (пирожок с мясом) и бутылку холодного пива, и не без удовольствия все это съел.
            Оставил свой велосипед под присмотром, а сам зашел в крытый рынок, изобилующий различными продуктами, которые я давно не ел. Здесь закупил черного и белого изюма, арахис в сахаре, колбасу. На мясном ряду верблюжатины я не обнаружил – верблюдов забивают только осенью.   Перегруженный покупками, поехал к городскому акимату (исполкому), надеясь найти там помощь в поиске бесплатного ночлега.

                Казахстан. Побережье Озера Балхаш.
                25 июня 2005 г.
            Дождевые тучи дважды поливали меня мелким моросящим дождем с холодным ветром. Желтая глина на грунтовой дороге раскисла и стала налипать на колеса моего велосипеда, особенно в распадках, где и без того есть влажные солончаки. Как назло, из-за холода и ветра я не мог купаться в Балхаше. А ведь совсем недавно я изнывал от жары. Волны с белыми гребнями с шумом накатываются на берег и тростниковые заросли. Узкая полоса зеленого тростника удалена от берега. Это потому, что в этом году уровень воды в озере повысился. Тростник, росший ранее у берега, оказался в воде. Тростниковые заросли невысокие и редкие. Здешний грунт мало содержит питательных веществ для растений. Вдоль береговой дюны кое-где растут кустарниковая арча, серебристый лох, пустынная акация.
            Рыбацких семейных хозяйств до полудня насчитал пять. Эти крестьянские хозяйства, кроме рыбалки, занимаются еще и скотоводством. Держат баранов, лошадей, крупный рогатый скот. Верблюдов в этих местах нет.
В одно такое хозяйство я заехал, чтобы переждать дождь, когда увидел надвигающуюся чёрную тучу. Хозяйство и жизнь этих людей сходы со средневековыми. Приблизительно так жили  и их предки сотни лет назад.
Я вошел в низкую глинобитную хижину с плоской крышей, разделенную на две комнатушки. Вход в хижину не имеет даже сеней. А ведь зимы на Балхаше суровые и ветреные.
            В первой комнатушке стоит самодельный стол и лавки. У стены, разделяющей хижину, сложена печь. У хижины несколько загонов для скота, кучи кизяка и хвороста из баялыча. Электричества здесь нет. Зато есть автомобиль. Он нужен, чтобы отвозить на станцию уловы рыбы. Она ведь быстро портится. У берега озера стоит лодка.
            Меня усадили за стол и угостили смесью айрана с рисовой кашей. Аштба – так называется этот распространенный продукт питания. Еще пил чай по-казахски, т.е. с молоком, ел каймак (сливки), хлеб. Сливки очень жирные и имеют коричневато-желтый цвет.
           - Это от того, что у нас здесь сухая и соленая трава, - разъяснили мне.
            В дорогу мне налили полтора литра молока. Туча, поморосив дождиком, прошла, и я не стал там более задерживаться.

                Казахстан. Побережье озера Балхалхаш.
                Июнь 2005 г.
            Поднявшись на вершину холма, я вдруг обнаружил, что впереди не ровная береговая линия озера, а обширнейший залив, врезавшийся  в сушу на пять километров. Это его обходит железная дорога, делая поворот. Здесь  я понял, что совершил ошибку, и, что мне опять придется возвращаться назад тем же нелегким путем по солончаку.
            Внизу, возле залива, у подножия небольшой сопки я разглядел в бинокль хижину, автомобиль ГАЗ-66 с КУНГом и стадо коров. Расстояние до них около полутора километров. И я решил заехать, чтобы расспросить о дальнейшем пути к рыбачьему аулу Каракум. Других ведь людей в округе не найти.
Если кто хочет увидеть, как жили люди в период своего раннего исторического развития, то у вас есть шанс посмотреть это в натуре на Балхаше, и нет нужды вести раскопки и исследования культуры и быта древних стоянок. Тут оно всё в реальной жизни, живьём. Не вписывался в это только сломанный автомобиль ГАЗ-66.
            В хижине живет старик. У хижины и вокруг неё бродят коровы, куры и утки, валяются обглоданные кости животных, бегают собаки. Рядом возвышается сопка с обрывом, уходящим в озеро. У берега заросли тростника, в них в садке рыба. В озере, у камышей видны поплавки рыболовной снасти. Вокруг ужасный беспорядок и всякий хлам. У небольшой и низкой глиняной хижины, состоявшей из двух помещений, пристроен небольшой навес, под которым   сложен очаг с вмазанным в него казаном. В казане жарится рыба. В хижине нет даже деревянных полов. Первая грязная комнатушка – для еды. Вторая служит спальней. Всё: стол, лавки, очаг, посуда и прочий скарб очень примитивны,  просты и сработаны вручную.
            Старик ждет прибытия своего брата из Саяка, который должен сойти в пяти километрах от урочища с рабочего поезда. Я с ним  забрались на вершину сопки и смотрели в бинокли на дорогу, по которой должен идти его брат. Старик смотрел в свой одноглазый, древний бинокль, а я в свой – небольшой, но с просветленной оптикой.
          На облепленном грязью турецком велосипеде приехал мальчишка.  Он привез сумку и сообщил, что брат старика прибыл с другом, и они идут уже по направлению к стойбищу. Именно по этой причине трапеза с жареной рыбой и макаронами задерживалась.
            Наблюдая, за продвижением гостей с вершины сопки, мы видели, что шли они каждый сам по себе. Один шел быстрее, другой совсем  медленно.   Оказалось, что гости уже изрядно выпили спиртного.  Они привезли с собой две бутылки водки, и мы сели обедать. После второй рюмки казахи стали доказывать мне, что это их земля, и потому я решил покинуть застолье, хотя намерен был вначале заночевать здесь. Но уехать, сразу не удалось. Оказалось, что заднее колесо моего велосипеда пробито. Пришлось клеить камеру, очищать от глины колеса.
            Так я невольно побывал на полуострове Байгабыл, который вклинивается на 35 км в Балхаш. Залив, который преградил мне путь, носит название Калкай.


                Казахстан. Карагандинская область.
                Район поселка Актогай.
                27 июня 2005 г.
            В этих краях, кроме станций-разъездов нет никакого жилья. Да и у разъездов не везде есть поселения. Не видно в этих краях даже верблюдов, не говоря уже об иной скотине. Не заметил здесь я ящериц и даже мух. В этой плоской степи иногда виднеются цепи каменистых невысоких сопок.
            Вечер. С железнодорожной насыпи я рассмотрел в бинокль два белых сооружения. До них километров десять. Я решил, что это станционные здания разъезда. У меня в запасе совсем мало воды, и я решил доехать туда, и, возможно, там заночевать. Но оказалось, что это не разъезд. У железной дороги я увидел два белых вагончика, экскаватор, легковой автомобиль. Под навесом за столом ужинают люди в красных комбинезонах. Мотоблок вырабатывает электроэнергию для освещения.
            Я подъехал к этому лагерю. Выяснилось, что это китайские строители нефтепровода, которые сооружают трубопровод под железной дорогой. Китайцы пригласили меня к столу, и накормили мясной отбивной и смесью риса, орехов, свежей капусты, перца и огурцов. Чая не было. Вместо него китайцы и я попили холодною воду из пластиковых бутылей.
  Кроме десятерых китайцев в бригаде работают три казаха и русский. Из трех казахов – двое молодые парни, а третий пьяница. Русский – мой земляк, он из города Лозовая. Казах и мой земляк после отбоя выпили две бутылки водки. Пили они «втихаря», побаиваясь китайского начальства. Предлагали выпить водки и мне, но я отказался.
            Оттого, что здесь много комаров, окно вагончика долго не открывали. Стало душно, неприятно запахло потом. Лишь когда похолодало, окно открыли.
           Ранним утром я услышал, что по крыше вагона застучали капли дождя. Вечером я оставил свой велосипед и рюкзак под открытым небом. Пришлось встать и перевести их под навес.
           Китайский завтрак мне не понравился. Это опять смесь вареного риса с луком, капустой и томатной подливой. В дорогу китайцы мне дали два огурца, помидор и четыре литра воды.

                Казахстан. Карагандинская область. г. Аягуз.
                28 и 29 июня 2005 г.
            В Аягуз прибыл вечером. На вокзале обратился к патрульному наряду милиции. Они вывели меня к стадиону, где я рассчитывал заночевать. Но ворота оказались запертыми. Я стоял в полном неведении, куда же мне теперь податься. Мне взялись помочь три женщины. Они довели меня до районной прокуратуры. Там в это время еще работали трое сотрудников. К моему удивлению, они взялись мне помочь найти ночлег. Позвонили домой заместителю акима (зам. мэра). Заместитель акима и заместитель прокурора сопроводили меня на автомобиле к интернату для детей железнодорожников (Что еще больше удивило меня. Подобное в Украине или России невероятно). Прекрасно устроился там на ночлег. Детей в интернате тогда не было. Мне выделили большую комнату. Сторож принялся готовить мне постель, принес электрочайник. Я открыл банку тушенки, достал сухари, огурец и собрался ужинать. Но тут в интернат пришла директор с мужем. Я был приглашен её мужем в кафе на шашлыки и пиво, а директриса осталась ждать нас в интернате. Женщины казашки в подобные заведения не ходят.
            В шашлычной для каждой компании обустроены отдельные кабинки с занавеской на входе. Мы съели по два шашлыка, овощные салаты, выпили по две кружки холодного пива. Шашлыки горячие, мясо мягкое, сочное, баранье.
Возвратились в интернат. Я «откланялся всем» и пошел спать. Ночью и утром спал хорошо и долго, набираясь сил для дальнейшего нелегкого пути.
Утром отправился в акимат и заверил отметку печатью в маршрутке.
            Рынок. Покупка и проба всевозможных экзотических продуктов. Здесь продаются всевозможные и разнообразные по вкусу, форме и размеру творожные курты (сушеный, кислый  и подсоленный творог). Купил еще джинт (коспа) – казахской халвы, которую готовят из очень мелкой прожаренной пшеничной крупы с добавлением в неё сахара, сливок, подсолнечного масла, орехов и изюма. Зашел в крытый рынок. Захотелось поесть казы (кишка, наполненная кониной и приправами, которую варят и коптят). Но готового казы на рынке не оказалось, продавалось лишь сырое. Купил вместо казы твердокопченой колбасы из конины. В Казахстане конина стоит в два раза дороже говядины и баранины. И колбасы из конины тоже дороже, чем из иного мяса.
            На рынке Аягуза много маленьких шашлычных, похожих на кибитки. В них для посетителей всего один столик. Шашлыки небольшие, но и недорогие. На десерт съел два мороженых.
            Поехал в районную прокуратуру. Вчера мне пообещали дать возможность просмотреть мои фотоснимки на мониторе компьютера. Не получилось. Поехал в компьютерный центр. Там двухчасовой обеденный перерыв. Рядом с компьютерным центром стоит новая мечеть. Зашел туда поглазеть. Моя личность вызвала интерес правоверных мусульман. Поговорил с ними. Потом был приглашен в комнату для гостей, где меня угостили чаем и всякими сладостями. Имам мечети – молодой, образованный и холеный мужчина. За чаем пофилософствовали об отношении мусульман к христианской вере.

                Казахстан. г. Зайсан.
                4 июля 2005 г.
            Двое сотрудников музея, экспозиции которого я осмотрел, пригласили меня пообедать домой. За столом много всяческих страв. Мне рассказали о некоторых, наиболее часто употребляемых казахами, продуктах. Многие из них я уже ел в ходе путешествия. Кое-что из этого списка было и на сегодняшнем обеденном столе.
            Казы – на мой вкус, лучшее у казахов блюдо. Это жирная копченая колбаса из конины. Свежее мясо кладут в соленую воду, потом его режут кусочками и наполняют кишки, коптят, провяливают.
            Джа-Джа – копченая конская ветчина.
            Бешбармак – любимое и наиболее известное блюдо казахов. Приготавливается из отварной баранины с добавлением в бульон лапши. Но раскатанное тесто режут крупно квадратами или полосками.
            Аштба – смесь айрана (кислого молока) и вареной в воде рисовой или пшеничной каши.
            Кымыз  (кумыс) – кислое кобылье молоко специальной закваски.
            Шубат – Кислое верблюжье молоко, подобное кумысу.
            Айран – кислое коровье молоко.
            Шалап – айран с водой (хорошо утоляет жажду).
            Курт – обезжиренное кислое молоко, т.е. после взбивания масла или сепарации варят, отжимают в мешке, а затем сушат, делая из этой творожной массы шарики, лепешки, квадратики и прочие по форме и размеру изделия.
           Кудве (казахский суп) – варится бульон из пшеничной муки с куртом или сыром.
           Баурсак – тесто разной формы и размера, обжаренное в масле.
           Джинт (коспа) – просо отваривают, поджаривают, теребят от шелухи. Добавляют масло, сахар или мед. Едят с чаем.
           Талкан – обжаренная толченая пшеница. Добавляют при еде в молоко. На праздник Науруз (мусульманский новый год 21 марта) его добавляют в мясо.
Иримчик – изготавливают путем выпаривания свежего молока. Молоко варят вместе с бараньим желудком. Получается густая сладковатая масса желтого цвета, которую потом еще высушивают, придавая разные формы.
Май – масло, приготовленное из молока (коровьего, верблюжьего, овечьего) путем работы шумовкой.
            Корта – колбаса из рубленых потрохов. Туда же кладут мелко рубленный жир, солят, зашивают в кишки, варят или коптят).
            И, конечно, же,  чай по-казахски, без которого не обходится ни одно застолье, ни в зимнюю стужу, ни в летний зной. Это обычный черный чай, но с добавлением молока (верблюжьего, овечьего, кобыльего, коровьего).

                Казахстан. Восточно-Казахстанская область.
                Южный Алтай.   5 июля 2005 г.
            Поднимаясь на перевал Мрамор, я часто останавливаюсь, чтобы перевести дух. Чем выше я поднимаюсь, тем шире открывается дальние горизонты на горные отроги Алтая, долину Алкабек, но больше на китайские пески Кумтобе. С высоты горы стало понятно, что те барханы, которые видны из долины Алкабек, это лишь край целой страны голых песков. Застывшие желтые волны в виде барханов видны в бинокль километров на сто. Территория эта сейчас входит сейчас в Сыньдзян-Уйгурский автономный район Китая. В средневековье она была заселена монгольскими и тюркскими племенами. Отсюда, из-под Алтая, с бассейна Черного Иртыша началось движение монгольских орд, и не только на запад, но и на юг, в Китай. Существует мнение, что великое переселение народов было спровоцировано изменением климата в тех регионах, где они исконно проживали. Возможно, что нынешний Монгольский Алтай был тогда не столь засушливым, как сейчас.
            К концу дня мои силы уже были на исходе. Я устал настолько, что не мог уже передвигать ноги. Наступила полная утрата сил и энергии. Хотелось есть. К этому прибавилась и депрессия. Известно, что подъём в горы сопровождается депрессивным состоянием организма, а при спуске с горных высот – эйфорией
           - Кончилось биологическое горючее. Нужно хоть немного отдохнуть и чего-нибудь поест, - понял я.
           На очередном зигзаге серпантины дороги, там, где установлен один из многочисленных памятников погибшим в автокатастрофах людей, я открыл банку шпротов, съел пару жмень изюма, запил все сырой водой. Это хоть немного восстановило мои сила, и я смог еще немного подняться к гребню перевала, где нашел сравнительно удобную площадку для установки палатки на ночь.

                Казахстан. Озеро Маркаколь и с. Урунхайка.
                6 июля 2005 г.
            Я въехал в село Урунхайка, стоящее на берегу заповедного озера Маркаколь. В Деревне 110 дворов, управление заповедника, лесхоз. На въезде в деревню я увидел человека в форме лесника. Им оказался Максат, записка к которому у меня есть от его брата Акылбая из аула Ашала. Максат провел меня домой. Я попросил умыться, и меня отвели к горной речушке, протекающей рядом с его усадьбой. Вода в реке холодная, как лед, но я с удовольствием в ней искупался. Потом были чай из самовара, знаменитая рыба ускуч и её икра, подвяленный хариус, домашнее сливочное масло.
            Ускуч – рыба из семейства лососевых. Водится она во всем мире только в двух озерах – озере Маркаколь и еще где-то в Канаде. Но канадский ускуч иной. Нерестится эта рыба в горных реках, впадающих в Маркаколь. Икра у неё крупная, и имеет янтарно желтый цвет. Этот чрезвычайно деликатесный продукт я ел, как подобает. Намазал хлеб сливочным маслом, потом наложил сверху горку икры, да еще по мере уничтожения бутерброда докладывал икру в рот ложкой. Икра ускуча стоит дорого даже в Урунхайке. Понятно, что за пределами озера цена этого продукта возрастает в разы.
            Утром следующего дня поехал в управление заповедника. Там обо мне уже знали и ждали. Провели к директору. Собрались все сотрудники. Показал им на карте маршрут и рассказал о своём путешествии по Казахстану. Потом все смотрели мои фотоснимки и слушали к ним комментарии. Затем все разошлись на обеденный перерыв, а меня пригласил к себе домой на чай Олег Роянов, научный сотрудник заповедника. «Чай» у него состоял из двух мясных котлет с гречкой, ускуча, каймака (сливок), масла, земляничного варенья, конфет.
             Вернулся с Олегом в управление. Просмотрели его цифровые фотографии пейзажей озера, фотографии растений эндемиков.
              Директор заповедника лучший знаток этих мест. Лишь он хорошо знает дорогу из Урунхайки на Катон, обозначил её на моей карте и заверил, что я смогу там пройти, если не будет дождя. Потом он сказал:
           - Ты пока прокатись по берегу озера к ближайшему кордону. До него не так далеко – всего 2,5 километра. Прогуляешься, пофотографируешь. - На кордон заедь обязательно, - сказал он загадочно. – Потом, когда вернешься, посмотришь музей и устроишься в нашу гостиницу, - добавил он к сказанному.
           Я так и сделал. Рюкзак оставил в кабинете директора и налегке поехал по побережью Маркаколя. Перешел вброд небольшую речку. Дорога ухабистая. В некоторых местах она заболочена ручьями, но тайга и горное озеро прекрасны. Сосны и лиственницы старые, многовековые.
           Кордон. На обширной поляне стоит большая изба. На берегу меня встретила большая компания какого-то чиновника, приехавшего сюда с друзьями, родственниками и детьми на отдых. Подвыпившая компания усадила меня за стол, ломившийся от всяческих яств, водки, пива, напитков. Стол поставлен на берегу возле деревянного помоста для купания и причаливания лодок. Угостили меня здесь на славу. Вначале поел казы (жирная колбаса из кусков конины и специй). Мне налили в пиалу водки, и я славно отобедал. Пришлось и здесь рассказывать о путешествии по Казахстану и других странствиях. Позже ели ужу из ускуча, шашлыки из баранины, пили чай из большого самовара с вареньем.
Сегодня христианский праздник Ивана Купалы, а потому и я искупался в озере. Быть на Маркаколе, и не искупаться?!
            После купания меня опять пытались кормить, поить, но я съел только немного шашлыка и попил чаю. Затем меня с ветерком прокатили на моторной лодке по озеру. Приглашали еще в баню, но я покинул сию веселую компанию, чтобы успеть ознакомиться с музеем заповедника и устроиться на ночь в гостиницу.
          После экскурса по музею, я поселился в небольшую гостиницу, срубленную из бревен. Здесь меня опять усадили «пить чай» с жаренным ускучем, картофель, сметана, масло, печенье, варенье и прочие сладости.


                Казахстан. Южный Алтай.
                8 июля 2005 г.
             Спустившись в ущелье, я оказался перед первым мостом через реку Каракаба. Директор заповедника Албакиров И.М. предупредил меня, что через эту реку мостов будет пять. В трехстах метрах от первого моста я увидел избу, а возле неё какую-то технику, и подумал, что это лесничий кордон. На мосту я остановился, чтобы сфотографироваться с автоспуском. Для этого начал пристраивать фотоаппарат со штативом на жердь.
            Увидел, что ко мне бежит прямиком и спотыкаясь человек. Я подумал, что этот мужчина хозяин кордона, и он заподозрил во мне террориста, пытающегося сделать что-то нехорошее с мостом. Ведь я таскал камни, и пристраивал на палке какой-то прибор (фотоаппарат). К этому нужно добавить, что моя внешность подходила под образ террориста: белая одежда, арабский головной убор, большая борода и зеленая налобная повязка, а мой нагруженный баулом велосипед стоял посреди моста. Упреждая недоброе событие, я еще издали закричал этому человеку, боясь, что тот предпримет ко мне агрессию.
           - Я турист. Хочу сфотографироваться на мосту.
Потом, когда этот человек оказался рядом, я сказал ему:
           - Вы, наверное, подумали, что я хочу взорвать мост?
           - Нет. Нам этот мост не нужен. Мне сказали, что из Урунхайки едет голландец. А я немец. Хотел бы поговорить с вами по-немецки. Голландский язык похож на немецкий. Спешил добежать, чтобы перехватить вас.
           - Я не голландец, а с Украины, - сказал я.
            Только потом понял я, что кто-то видел меня в деревне в моей сэкэнхэндовской майке с надписью «Энгланд», прочел как «Голанд», а потом пустил слух, что едет голландец.
            Я сфотографировался с этим полунемцем, полурусским, и подумал: «Всю жизнь этот человек прожил в Казахстане. Здесь он родился, крестился, возможно, здесь и помрет, а к немцам его все же тянет. Бежал, аж спотыкался. Вот что значит гены. Наверное, прав был Сталин, что убрал их с Волги во время войны, где у них была какая-то национальная автономия».
             Этот немец (мать у него была русской) работает водителем трелевщика в бригаде лесорубов. В старой покинутой избе они устроили себе жильё и столовую. Бригада вырубала сухостойный лес, который образовался в результате пожара в 1987 году.
            В бригаде меня накормили, и я починил у них ручной тормоз велосипеда.
           «Везет же мне. Даже в глухомани меня накормили обедом. Впрочем, в пустыне, в горах или степи накормят быстрее, чем в многолюдном городе» - подумал я.
           Поднимаясь всё выше по ущелью, я добрался до последнего, пятого моста. Я знал, что он полуразрушен. Одну из опор река подмыла, и пролет рухнул в воду. Но здесь кто-то проложил две толстых доски. Идти нужно было по доске, на которой вырублена стрелка. Велосипед и рюкзак пришлось переносить на себе, и отдельно. Доски мостика слегка прогнили, и ходить по ним опасно. Река Каракаба и здесь еще многоводна, а течение бурное. О том, чтобы реку перейти вброд не могло быть и речи.
             За пятым мостом ущелье расширяется до размеров широкой равнинной долины. Это урочище носит название Тарбагатай. Здесь Каракаба разделяется на две реки: Шартулак и Таутекельду. В долине хорошие высокогорные луга, стоят два крестьянских хозяйства и лесничий кордон. Я поехал к одному из крестьянских хозяйств, к Жарнинбаеву Ильтой Касим Джуматовичу. И здесь меня накормили вареным мясом, каймаком, чаем и вареньем из ягод кислицы. Живет семья Ильтая здесь 17 лет. У них нет электричества, телевидения, много скота, трактор, автомобиль. Урочище удалено от населенных пунктов, и зимой отсюда и сюда никак не пробиться через снега и горный перевал.

                Казахстан. Восточно-казахстанская область.
                Путь Кокнекты – Георгиевка.
                17, 18 июля 2005 г.
            Дорога на плато ровная, но идет по верху, не спускаясь вниз. На плато, то там, то здесь видны сопочки, горки. У дороги много частных кафе. Местные фермерские хозяйства реализуют в них недорого мясо. Эти кафе популярны у водителей и пассажиров, народу останавливается поесть много – движение транспорта оживленное. У одного из таких кафе остановился и я. Съем гуляш, выпил кесешку кумыса и чай с молоком.
            К вечеру я доехал до водохранилища, но желания останавливаться там на ночлег не было, и я продолжил путь. Стало холодно. Лучи заходящего солнца слепили глаза. Через час я подъехал к кафе и спросил разрешения хозяев поставить палатку. Мне предложили заночевать в пустующем вагончике. В нем я поставил палатку – ведь там есть комары. Двое парней, которые возвращались домой с рыбалки, дали мне немного рыбы, а я им заклеил камеру автомобиля. Холодный ветер не утихал всю ночь, свистел в разбитых стеклах окон.
          Утро. Сварил на костре уху, вскипятил чай, настружил из огурца и лука салат.
          После 20 километров напряженной работы педалями, я прибыл в районный центр Георгиевка и сразу же поехал к акимату (исполкому). У входа меня остановил дежурный полицейский. Он поинтересовался, нет ли у меня с собой взрывчатых, режущих и колющих предметов, и сам был смущен этим вопросом.
          - Понимаю. Служба у Вас такая. Нынешнюю буржуазную власть нужно оберегать от народа, - сказал я.
            Полицейский сопроводил меня к кабинету спорткомитета. Подтянутый, аккуратно одетый и на лысо остриженный председатель средних лет встретил меня доброжелательно. Он спешил ехать куда-то по делам, а потому, сделав отметку в моей маршрутной книжке, передал меня корреспонденту местной газеты. Тот повел меня в кафе. Я заказал за его счет лагман и чай. От предложенного пива отказался. Корреспондент взял себе два пива, и мы с ним беседовали за столом около часа. Потом у акимата он сфотографировал меня на велосипеде, купил в дорогу бутылку воды, и после этого мы расстались. Моя официальная встреча с властями и СМИ закончилась. Я отъехал от акимата, сел на табурет возле продавца мороженого и съел три порции этого лакомства. Затем купил килограмм яблок, и тут увидел вывеску «Кымызхана».
           - Сейчас в этой кымызхане кумысу будет хана, - сказал я, войдя в это заведение, чем вызвал смех его посетителей. Здесь я выпил две кесешки этого полезного национального напитка казахов, и только после этого выехал за пределы поселка Георгиевка на автотрассу.

                Казахстан. Восточно-Казахстанская область.
                с. Карповка (Узунжал)
                18 июля 2005 г.
            Недалеко от поворота на Шалабай меня стал сопровождать на «Жигулях» мужчина с сыном, автомобиль которых был заполнен продтоварами. Владелец машины из любопытства на ходу стал расспрашивать, откуда и куда я еду?
           - А Вы можете остановиться? – спросил он.
           - Конечно. Я же не гонщик, а путешественник, - ответил я.
          Добродушный торговец пригласил меня заехать к нему на ночлег, но от шоссе до его аула 20 километров. Я отказался ехать туда. Тогда он дал мне булку хлеба, бутылку кваса и две горсти конфет, сожалея, что не взял со склада колбасы. Потом он сказал, что через 35 – 40 километров будет аул Карповка (Узунжал), в котором живет его приятель.
           - Вы можете заночевать у Бекена. Он хороший человек, - сказал мне Амантай, и написал Бекену записку.
            Я ускорил свое продвижение, надеясь до вечера добраться до аула Узунжал. Но путь туда был не из легких. Из-за встречного ветра, дождя, ночной мглы доехал я туда не скоро. Да и, вероятно, расстояние  было не 40, а все 50 километров.
            Во тьме я чуть было не проехал Карповку мимо, т.к. аул стоит в 500 метрах от шоссе, а электроосвещения тогда в ауле не было. Лишь по запаху навоза и лаю собак я понял, что нахожусь вблизи аула. Узунжал (Карповка) потонул во тьме ночи. Лишь тусклые огоньки керосиновых ламп светились кое-где в небольших окнах глинобитных домов. Спросить, где же живет Бекен, было не у кого. Вокруг ни души. Потом я все же встретил человека, который и провел меня ко двору Бекена.
            Возле дома я увидел различную сельскохозяйственную технику и легковое авто. Двор освещался электрическими лампами от бензогенератора, а по двору ходили люди. Я подумал, что здесь проходит какое-то торжество с застольем. Меня встретили с подозрением. Оно и понятно. Явился среди ночи бородатый странник, одетый, как араб, и требует Бекена. Я, конечно, предъявил свои документы, и рассказал, зачем приехал в аул. Лишь после того, как я показал записку от Амантая и рассказал о себе, старший сын привел своего отца.
           Я прибыл к застолью как раз во время. Оказалось, что в гости к Бекену из Семипалатинска приехали его родные и приёмные сыновья со всеми своими семействами. Своих сыновей у него трое, да двое приёмных.
           Я умылся, переоделся, и был приглашен вместе со всеми мужчинами к столу, где лучшим угощением был бешбармак.
           Бекен – человек солидного возраста, был ранее председателем колхоза в ауле Шар. Теперь тоже живет не бедно. Он учредитель крупного крестьянского хозяйства, иными словами бай. Теперь подобных хозяев называют работодателями, но название сути не меняет. Бекен человек хороший, но все же бай, и имеет батраков. Последним всё равно, на кого батрачить, на государственных чиновников или же на хозяина, лишь бы за труд платили хорошо. А в хозяйстве Бекена имеются крупный рогатый скот, овцы, лошади. Сажают на поливных землях картофель, подсолнечник. Зерновые культуры здесь растут плохо.
            Спал я на раскладушке, ибо гостей у Бекена было много.
Утром завтрак: бешбармак, творог, молоко, варенье, чай. В дорогу мне налили полтора литра молока. До Семей (Семипалатинска) оставалось ехать всего 53 километра.

                Казахстан. Столица Астана.
                21 июля 2005 г.
            Астана – новая столица Казахстана еще только строится. Свое знакомство с городом я начал с окраины, но не по своему желанию, а по приглашению. Благодаря телевидению и моей большой бороде я стал узнаваемым в Казахстане. Вот и здесь на ходу их автомобиля мне прокричали:
           - Это Вас показывали по телевизору?
           - Может быть, - был мой ответ.
           - А можно Вас пригласить на обед? – сказала мне громко из окна автомашины молодая пухленькая женщина.
           - Конечно можно, - ответил я ей.
           - Тогда езжайте за нами.
            Мы заехали на оптовый рынок «Ак керуен» («Белый караван»), где хозяева рынка Бибигюль, Серик и Бакытбек угостили меня в своем помещении куырдаком – жареным мясом со свежим луком и зеленью, а также чаем по-казахски (с молоком).
           - Если Вас не примут на ночлег в Центре города, то приезжайте опять сюда. Переночуете в строжке, - предложили мне.

                Казахстан. Кустанайская область.
                26 июля 2005 г.
            Заехал в аул купить хлеба. Из трех дукенов (магазинов) открыт только один, и в нем хлеба не оказалось. Сказали, что возить его не на чем. Но вот пива здесь навалом. Купил пива и печенья, и этим пообедал.
            Заехал в придорожную харчевню. Купил чурек. Хлеба у них тоже нет. И это, так называемый, хлебный край. Пополнить здесь запасы питьевой воды также не удалось. Вода у них солоноватая и несвежая.
            Далее по новенькой дороге доехал до Семеновки. Остановился у кафе, попросил дать воды. Она и здесь солоноватая. Хозяйка угостила меня двумя порциями борща и чаем. В это время к кафе подъехали вымогать бутылированную минеральную воду два подвыпивших полицая. Ни хотели взять минеральную воду бесплатно, но хозяйка оказалась мудрой, и сказала им:
           - Ключ от склада хозяин забрал с собой.
            Эти полицаи приняли меня за бездомного бродягу, и сказали, обращаясь друг к другу: «Возьмем этого!?». А потом спросили меня: «Ты что умеешь делать?».
           - Умею писать заявления в вышестоящие органы о превышении полномочий полицейскими, - ответил я этим пьяным стражам закона.
           - Это путешественник с Украины, - сказала хозяйка кафе.
  Полицаи уехали. А я доел свой борщ и поехал дальше.
                Казахстан.Западно-захстанская обл.
               
                25 мая 2007 г.
            Пока ждали ответа из Уральска о нашем сроке пребывания в Казахстане, мы побывали в акимате (районной администрации), познакомились с акимом поселка и председателем отдела спорта. В Джанибеке питьевая вода привозная и хранится у всех в бетонных резервуарах. Водопровода в поселке нет. Поэтому попросили акима, чтобы тот распорядился залить наши ёмкости питьевой водой. Вода в резервуаре акимата хранится под замком.
            После получения разрешения на пребывание в Казахстане начальник дорожной полиции угостил нас в кафе обедом и купил в подарок светодиодный фонарик.
          - Мой отец учил меня: гость должен покидать чужой дом довольным, - сказал он на прощание.

                Россия. Волгоградская область.
                22 мая 2007 г.
            В этот день мы пересекли границу Волгоградской области и по ошибке въехали в Астраханскую. Указателей ведь нет, да и спросить не у кого. Нам помогли сориентироваться и выбраться на нужную дорогу чабаны. Они гнали к ферме на водопой тысячное стадо баранов, заметить которое нам удалось лишь с помощью бинокля. Большая отара, сопровождаемая всадниками, дымила в степи пылью, виднелись вдали и какие-то постройки. Скотоводческие фермы казахов здесь называют точками. Оно так и есть. В сравнении с теми бескрайними просторами, которые окружают такие хозяйства, они действительно в степи кажутся точками.
          На ферме нам не только рассказали, как, двигаясь от одной «точки» к другой, выйти на дорогу, ведущую к Эльтону, но дали возможность принять душ, сытно покормили и заполнили наши фляги питьевой водой. Казахи, вообще, по характеру народ гостеприимный и доброжелательный. На каждой последующей точке нас вновь и вновь приглашали к столу. Вот какую запись я оставил в своём путевом дневнике: « …выехали к ферме, где встретили людей. Чабаны – русские, хозяин фермы – казах. Здесь есть артезианская скважина, но вода в ней солоноватая, и людям для питья не пригодна. Ею поят лишь скот. У фермера более пятисот овец, около сотни лошадей, куры, индюки. Он женат и у него  двое детей. Живут в глинобитной хижине, хотя имеют дом в Капустином Яру. Чабаны, батраки, оторваны от своих семей, живут в общей комнатушке с примитивными бытовыми условиями. Ежедневно, с утра до вечера они в седле. Кровати, стол для еды, да всякое барахло – вот всё, что у них есть. Нет электричества, нет телевизора.
            Нас покормили вареным курдючным жиром с бараньими языками, мясом, супом с курятиной, холодным молоком, чаем. Отдохнули в комнате чабанов час. В 16 часов, когда спал полуденный зной, продолжили свой путь к Эльтону. В дорогу нам дали молока и булку хлеба.
            Проехали давно покинутое селение Житкур, где от глиняных построек остались лишь холмики, да хозяйственный мусор. На единственном сухом дереве гнездо какой-то хищной птицы. Поселение просуществовало со времен Российской империи до 70-ых годов прошлого века. Рядом, на братской могиле стоит массивная стела, на которой укреплена памятная доска с именами 48 революционных солдат, расстрелянных  здесь басмачами. Рядом со стелой могила командира и его дочери. Памятник не ухожен. Ныне не в почете такие памятники и имена тех, кто отдал жизнь за идеи социалистической революции. Печальная картина, заставляющая задуматься о многом.
            Подъехали к следующей «точке». Трое парней и старушка накормили нас яичницей, каймаком (сливками), чаем. Через пять километров проехали ещё одно фермерское хозяйство, но останавливаться там не стали. Потом была ещё одна ферма. Нас стали опять уговаривать пообедать. Мы отказались от еды, и согласились выпить только чаю. Но казахи всё равно поставили на стол колбасу, сметану, сливочное масло. Позже стали уговаривать остаться на ночлег, пообещав зарезать барана, угостить нас бешбармаком. Фермер и его семья работают в кооперативе, но сдают туда овец немного. Большая часть скота их собственность. Кооператив построил им хороший кирпичный дом с водяным отоплением, помогает техникой при сенокосе, горючим.
            Ездили на «Ниве» к верблюдам. Самый упитанный из них имеет кличку Али-Баба. Катались на нём, хотя тот выражал свое негодование рёвом и порой не хотел идти. Горбы у него высокие и сидеть между ними удобно, как в седле.  Верблюд в хозяйстве служит тяговой силой  и возит арбой сено.
           Потом была баня с парной. Когда к ферме пригнали отару, зарезали молодого барашка, мясо которого приготавливается быстро. Бешбармак хозяйка готовить не стала, а поджарила мясо и посыпала его нарезанным луком. Это блюдо у казахов называется куырдак, и оно вкусней вареного бешбармака. В нашу честь за столом собралась вся семья и чабаны. Каждому из нас подали на тарелке столько мяса, что я не смог одолеть и половины этой порции, хотя отсутствием аппетита не страдал. Потом был чай по-казахски (с молоком).

                Казахстан.
                26 мая 2007 г.
            Первый день езды по Казахстану был довольно трудным из-за встречного ветра, жары, ухабистой дороги и пыли от проходящих машин. В степи ни единого деревца. Поэтому обеденный привал устроили в большой бетонной трубе, проложенной под дорогой. Только там мы нашли укрытие от палящих лучей солнца. И с топливом для костра тоже проблема. Насобирали немного сухой травы, да сухих верблюжьих кизяков, которые неплохо горят и дают почти беспламенный огонь.

                Казахстан.
                27 мая 2007 г.
            Второй день в Казахстане выдался ещё хуже. Встречный ветер усилился. У нас кончился хлеб. Степь видоизменилась с ковыльной на полынную. В ней ни тени, ни топлива. На обеденный привал заехали ещё в одно фермерское хозяйство с маленькой и низкой хижиной. Хозяин и его жена, низкорослые люди с типично монголоидными чертами лиц, в хижину не позвали, но крепким чаем угостили.
           - В прошлом году здесь тоже проезжал велотурист. Так его ограбили и забрали все деньги, - рассказали они.
  Ближе к вечеру нас на дороге остановили пассажиры «Нивы».
           - Приветствуем вас на нашей земле. Я аким Аксуата, - сказал один из них.
           - А мы как раз собирались заехать в ваш посёлок и заночевать в нём, - сказал я, соврав. Как правило, палатки в населенных пунктах мы не ставим.
           - Я устрою вас в гостиницу воинской части. Вас сопроводит туда начальник полиции, - сказал аким.
            До Аксуата ехали ещё час. Полицейский УАЗ ждал нас у перекрёстка, но мы поехали не в посёлок, а в другую сторону, к российской воинской части, и проехали ещё шесть километров. У ворот части нас ждали офицеры и контрактники. Мы познакомились, и нас сопроводили к многоэтажному жилому зданию, одна из квартир которого служила гостиницей  прикомандированным к части военным.
            В этой воинской части служат только контрактники и офицеры. Солдат срочной службы нет. Семьи военных живут тут же, на территории части в двух пятиэтажках. В квартире, куда нас вселили, две комнаты, кухня и ванная комната. Мы сразу же взялись за помывку и стирку. Горячая и холодная вода в кранах там подается из солоноватого озера. Для питья она не годилась, а с пресной водой в воинской части проблема. Она привозная, и её выделяют каждой семье лимитировано.
            Нашёлся земляк из Украины, с Житомирщины. У него российское гражданство. Он пригласил нас на ужин к себе. Застолье было сытным и вкусным: котлеты, жареная рыба, пончики, салаты, водка, сладости. А рано утром земляк принес нам булку хлеба и ведро питьевой воды.

                Казахстан.  Западно-казастанская область.
                2007 год
            И в этот день ветер не поменял своего направления. Шлейф пыли, который поднимают в степи машины, долго не сносит в сторону от дороги, и мы вынуждены дышать через ткань арабских бурнусов, что придавало нашим лицам экзотический вид.
            Пересекли речку Малая Узень, где вполне можно порыбачить бреднем. У обоих берегов тростниковые заросли, да и река неглубокая. Но Александр сказал, что лучше, пока не жарко, проехать как можно больше, тем более что через тридцать километров мы должны пересечь реку Большая Узень. Там и остановились на обеденный привал. Эта река иная: берега пустынны, тростника нет. Натаскали «пауком» на уху рыбы. Александр наловил раков. К реке на водопой местные ребята пригнали многочисленные отары овец и коз. По-русски они не говорят, рыбу и раков в реке ловить не умеют.
           К вечеру доехали до небольшой речушки Махут. Речка эта соленая, но в ней всё же растет тростник  и водится рыба. Длина реки всего километров десять. Таких рек в Казахстане десятки тысяч, и в них много рыбы. Остановились здесь на ночь. Наловили бреднем килограмм рыбы, сварили уху. Вблизи нашего бивака двое казахов на мелководье браконьерничали острогой. В этом месте Махут теряется в степи, а рыба именно сюда, на мелководье, приходит на нерест. Нам из их улова тоже достался крупный сазан, которого мы пожарили лишь утром.

                Казахстан.
                29 мая 2007 г.
            Поселок Джангала. Заехали в районный отдел полиции к начальнику дорожной полиции. К нему у нас есть записка из Дженибека. Мы интересовались информацией о дороге на Тайпак. Накатанная грейдерная дорога, по которой ехали ранее, из Джангалы уходит на север к Уральску. Нам же нужно продвигаться на восток к реке Урал. В полиции выяснили, что к Тайпаку дорога есть, но она весьма запутана. Машины по ней идут чрезвычайно редко, да и то, к находящимся в том районе, фермерским хозяйствам.
            В Джангале мы закупили в частной пекарне хлеб, а в магазине продукты. В это  время в поселке разыгралась пылевая буря. Поселок утонул в желтом тумане песчано-глинистой пыли.
           Выехали из Джангалы в полдень. Сильный встречный ветер гнал по дороге песчаную позёмку. Надели специальные очки, а оставшуюся часть лиц защитили тканью. Ехать при таком сильном ветре на велосипедах нельзя, и мы шли пешком. Через 12 км прибыли в небольшой посёлок Кокжасар. Информацию о дальнейшей дороге получили у местного шофера.
           - Вы заблудитесь в степи. Там много дорог к «точкам». По какой ехать – вам понять будет трудно. Езжайте лучше вдоль строящегося газопровода. Через каждых тридцать километров там можно встретить строителей. Вдоль магистрали тянется линия электропередач. Её и придерживайтесь.
            До поселка Индерборский, стоящего на берегу Урала нам нужно преодолеть этим путём 180 км. Населенных пунктов и фермерских хозяйств там нет. Сила ветра и температура воздуха не снизились. Привал с долгим чаепитием и длительным отдыхом устроили в зарослях дженгила, который ещё называют казахской сиренью. В этих зарослях кустарника на грунте масса быстро бегающих муравьёв. Они то и не дали нам спокойно полежать на привале. Наш дальнейший путь проходил по степной дороге, накатанной строителями газопровода. Здесь уже проложены действующая нить газопровода, нефтепровод и две ЛЭП. Кругом дикая степь. Главная проблема в этой степи – питьевая вода. Лишь к вечеру добрались до полевого стана строителей, но кроме охранника здесь никого, и у него оказалось всего полтора литра воды. Лишь поздно вечером туда пришла за кислородными баллонами машина, и у водителя мы взяли пять литров воды.

                Казахстан.
                30 мая 2007 г.
            Наше дальнейшее продвижение к реке Урал преградили пески. Барханы Прикаспийской низменности укрыты травой, но дорога – это сыпучий песок, ехать и даже идти по которому с велосипедами практически невозможно.
Утром к строящемуся участку газопровода привезли бригаду строителей, но машина назад не пошла. Нас вначале провезли с десяток километров на грузовичке УАЗ рабочие, устанавливавшие специальное оборудование, продлевающее срок службы металла труб. Потом мы перегрузились в КАМАЗ, и проехали на нём ещё километров сорок до следующего участка строительства. Там в кузовок легковой «Mizubisi» нас взял начальник строительства, и мы с комфортом промчались по пескам ещё 50 км до вахтового городка. Вахтовый городок – это десятка полтора жилых и административных вагончиков. Нас сытно накормили в столовой, угостили холодным шубатом (кислым верблюжьим молоком), а потом отвезли к речке, где мы, вместе с водителем  стали рыбачить бреднем и спиннингом. Рыбы наловили достаточно много. На берегу речки познакомились с фермером-корейцем. Он выращивает на прилегающей к реке территории овощи. Казахи не любят и не хотят заниматься овощеводством даже в тех местах, где есть достаточное количество воды для полива. Они животноводы. Палатку поставили у хижины корейца, чем были весьма недовольны хозяйские индюки и гуси.

                Казахстан.
                1 июня 2007 г.
            В Макате много соров (соленых озер). Близость грунтовых вод к поверхности и их засоленность объясняется тем, что поселок расположен в Прикаспийской низменности, а Каспийское море здесь не так далеко.
            Здесь необходимо запастись питьевой водой. На окраине посёлка с просьбой дать нам воды обратились к пожилому казаху, и были им приглашены в дом на завтрак. Посреди комнаты, устланной большим ковром, поставлен низкий продолговатый столик. На нём традиционный для завтрака набор продуктов: хлеб, мясо, масло, чай, молоко, сладости. За  едой обменялись мнениями о политических событиях в Украине и Казахстане. Старик придерживается коммунистических убеждений, хотя положительно отзывался о нынешнем росте экономики и жизненного уровня в его стране.

                Казахстан, город Аральск.
                6 июня 2007 г.
            Прибыли в Аральск. Город небольшой, пыльный. По его окраинам бродят верблюды. Застроен он в основном одноэтажными глинобитными домами, стены которых побелены известью. На рынке  можно сравнительно дешево купить копченую рыбу. Наиболее ценная из них – жерих, самая дешёвая – лещ. В черте города есть озеро. Вода и соль в нем розовые.
            За Аральском въехали в Приаральские Каракумы. Здесь по пескам бродят одногорбые и двугорбые верблюды, а также тощие коровы. Местные жители у дороги продают шубат (кислое верблюжье молоко, подобное кумысу). Для европейского желудка этот шубат в больших количествах вреден. Я знал об этом, но не сдержал себя при утолении жажды. Ведь он холодный и кисленький. Ко всему этому за обедом поел ещё и рыбы. А ведь рыба и молоко несовместимы. Дальше в этот день ехать уже не смог. Пришлось ставить палатку тут же, недалеко от дороги за барханом, отлёживаться и пить крепкий чай.

                Казахстан. Кзыл-Орда – Джезказган.
                10 июня 2007 г.
            С восходом солнца прохлада быстро исчезает. Над серой степью из тьмы проявляется купол синего безоблачного неба, и Бетпак-Далу начинает нагревать жаркое солнце. Тишина ночи сменяется посвистом ветра. А вокруг обширные дали. Степь дикая, безлюдная. Воду в степи экономим. Пополнить её запасы можно только в придорожных харчевнях, которые отстоят здесь друг от друга на расстоянии 50-100 км. Одна из таких харчевен стоит на 156 км.  В глинобитном домике прохладно, безветренно и тихо. В комнате для посетителей уютно и мягко. На полу большой ковер. На нем ватные тюфяки и подушки. Пока готовят чай, можно расслабиться. Отдохнул там с  товарищем полчаса, выпили неспешно два литра чаю.
            Проехали с десяток километров по асфальтированному шоссе, а потом опять потянулась пыльная грейдерная дорога с ухабами и сыпучими песками. На такой дороге сильно не разгонишься.
Надергали дикого лука. Его высохшие стрелки рассеяно возвышались над низкорослыми кустиками полыни. Луковицы большие, белые, сочные. Вкус степного лука сладковатый и напоминает смесь чеснока с луком. Приготовили из него салат.
            Заехали к памятной стеле, поставленной у дороги в честь Ахмеда Ишина (1864-1936г.г.) Где-то в этой степи, в кочевье он родился. На бетоне пирамидальной стелы обнаружили фалангу. Сей паук с длинными волосатыми ножками в народе считается ядовитым. Реально фаланга не ядовита, у нее нет ядосодержащих желез, но кусает она больно. Это насекомые хищное, и у него мощные и острые челюсти.
            Ещё в этой степи мы не раз встречали агам. Эти ящерицы не спешили убегать от нас. Они любопытны и любят позировать при фотосъёмке. Взлетает подле нас при движении встревоженная саранча. В полёте эти насекомые издают с помощью крыльев трескочущие звуки. Пролетев с десяток метров, саранча падает на асфальт как придётся, и лишь потом становится на ножки и опять занимает стартовое положение для нового прыжка и полёта.
            Вечером над степью вспыхнула заря с ярко-оранжевой перистой облачностью. Там, где заканчивались облака, светилась чистая полоса голубого неба, которая к востоку плавно переходила в синеву, а затем и в темноту ночи.
В это время мы подъехали к фермерскому хозяйству. Мясо, выращиваемого на семейной ферме скота, реализуется тут же, в придорожной чайхане. На ферме хижина, юрта, землянка, подвал, загоны для скота. В загонах небольшая отара овец и коз, несколько особей крупного рогатого скота, верблюды, лошади.
Выбор блюд в чайхане ограничен куырдаком (жареным мысом), чаем со сливками, хлебом. Хлеб казахи выпекают сами. После вечернего чаепития установили палатки, а потом все домочадцы и мы собрались в одном месте поболтать. Нам  интересно знать, как живут эти отшельники в глухой степи. Казахов же интересовало наше путешествие, и жизнь людей в Украине.

                Казахстан. Меж Кзыл-Ордой и Джезказганом.
                11 июня 2007 г.
            Желтая вода - так переводится с казахского языка название реки Сарысу. Нам ехать вдоль этой реки более трёхсот километров. Но дорога не часто подходит близко к реке, да и реки порой нет. Её солоноватые воды на некоторых участках исчезают в песчано-галечной долине. Поэтому русло Сарысу обозначено на карте в некоторых местах штрихпунктирной линией. Сегодня к полудню мы подъехали близко к реке, и решили там пообедать. Вдоль русла растёт ивняк, саксаул, и поэтому можно найти хоть какую-то тень и дрова для костра. Подъехали к броду. Глубина Сарысу здесь по колена. Вода слабо минерализована, и годится даже для питья, но только после кипячения.  Устроили бивак под ветвями роскошного куста саксаула. На противоположном берегу, чуть дальше от реки, стоит фермерское хозяйство. У реки и нашего бивака стоит большой табун лошадей. Кони вдруг испугались и бросились бежать прочь через реку. Увидев издали наши велосипеды, к нам подошли с фермы двое ребятишек. После освежающего купания в реке, сытного обеда и отдыха с дремотой в тени, мы расслабились, и ехать дальше не захотели. Мальчишки-казахи за это время натаскали удочкой десяток карасей и лещей. Мы тоже решили заняться рыбалкой, но не удочкой, а бреднем и «пауком». Дети подсказали нам, что чуть выше по течению есть озеро (так они называли расширенное и более глубокое русло Сарысу). Мы переместились туда, вырубили из ивняка древки для бредня. Зашли в реку, прошлись с бреднем вдоль зарослей тростника и поймали достаточное количество рыбы. Её хватило не только для наваристой ухи. Щуку, сазана и наиболее крупных подлещиков мы поджарили. Вечером Александр собрал мне «паук», и я пошел ловить рыбу. Но та мелочь, которая попадала в эту снасть, нас не устраивала. В долину Сарысу опускалась ночь. Стало прохладно. По противоположному берегу к ферме потянулись табуны лошадей и большое стадо баранов. Пастух - наш земляк с Украины. Но он оказался неразговорчивым и, к тому же, глуховатым. Скот ушел к ферме, и чабан, ударив коня плетью, ускакал вдаль, поднимая за собой полоску серой пыли.
                г. Караганда. Казахстан
                15 июня 2007 г.
            Утром явились в городскую администрацию. Те переадресовали нас в областное управление спорта. Там о нас знали, окружили заботой и вниманием. Отвели и поселили в шикарные апартаменты нового Центра подготовки олимпийского резерва. Двухместный номер, душевая, питание в столовой – всё бесплатно. Сопровождавший нас сотрудник, провел по центральной части города и в исторический музей. Затем обед, встреча с корреспондентами СМИ, рынок, городской парк, просмотр отснятого видеоматериала, ужин, сон.
               
                Казахстан
                16 июня 2007 г.
            Утром выезд из Караганды. Провожали нас все сотрудники УПОР. Фото на память. Выезд на служебном микроавтобусе за пределы города. Далее – своим ходом.
            Автотранспорт из Караганды в Семипалатинск обычно идёт через Павлодар. Этот путь проходит по равнине, и дорога имеет хорошее асфальтовое покрытие. Но мы избрали путь иной – более длинный, с подъёмами и спусками, с участками без твердого покрытия, по мало населённой местности. Причина такого выбора – Казахский мелкосопочник. Мне очень хотелось пересечь этот обширнейший природный регион Казахстана. Стоит того чтобы посмотреть этот удивительный природный ландшафт. Он разнообразен и уникален. Горные цепи с обширными межгорными равнинами чередуются с горными странами. Невысокие конусообразные сопки, вершины которых покрыты каменными осыпями разных цветов, сменяют порой высокие скалистые горы. Среди гор и сопок соленые и пресные озера, белесые солончаки и ссоры. Рек здесь немного, но и те, что есть, никуда не впадают, а теряют свои воды в сухих степях. Казахский мелкосопочник – это и разнотравные степи севера и каменистые полупустыни юга.
  В полдень задержались на речке. Поймали бреднем девять рыбин. Из них сварили уху. Опять езда на «железных конях», но теперь не долго. Подобрали на дороге сбитого машиной сурка. Александр изъявил желание попробовать его мясо.
            Вечер. На ночь остановились в небольшой тополиной рощице. Питьевой воды к вечеру осталось совсем мало, но нас выручила казахская семья. Они видели по телевиденью наше интервью, остановились, чтобы поговорить с нами, и дали два литра воды.
            В Киргизии я уже ел мясо сурка, и тогда мне рассказали, как его готовить.  Прежде всего, нужно вырезать на шее сурка железу. Дело в том, что многие грызуны являются переносчиками инфекционных заболеваний. Например, таких как брюшной тиф или сибирская язва. Мы не стали выискивать в тушке эту железу, а просто удалили шею и голову. Затем хорошо промыли мясо. Варили его долго, и оставили потом над углями костра на ночь. Утром опять закипятили. Из бульона сварили суп, а мясо съели. Оно не хуже кролиного.

                Казахстан. Каркаралинск – пос. Кайнар
                18 июня 2007 г
            На этой дороге нет придорожных чайхан и даже фермерских хозяйств. В одном месте мы помогли водителю КАМАЗа забросить в кузов автомобиля, отвалившийся задний борт. В другом – водитель сам остановился и предложил подвезти нас до перекрёстка к посёлку Кайнар. Проехали на этом грузовике 60 км, и заночевали у перекрёстка. Там стоит белый домик чайханы. Взрослых людей в нем не оказалось. Двое мальчишек накормили нас вермишелью с мясом и напоили чаем с молоком. Мы угостили их килькой, копченой рыбой, изюмом и орехами в сахаре. В итоге за этот день проехали 110 км. Казахский мелкосопочник в этом крае поражает своей необычностью ландшафта. Необычность не в сопках, а в разнотравных, а потому разноцветных межгорных впадинах. Впадины обширные, ровные, как футбольные поля, только размером они в десятки и сотни раз больше.

                Казахстан,
                пос. Кайнар.
           Стоит у подножья горного хребта. В нём, прежде всего, заехали в мечеть. Там познакомились с имамом. Попросили дать нам возможность подзарядить аккумуляторы аппаратуры. Но после осмотра мечети были приглашены имамом  в гости домой. Нас угостили чаем и многочисленными к нему сладостями. Имам живет не бедно, как, впрочем, и большая часть его односельчан. У него большой дом. В комнатах ковры, хорошая мебель, спутниковое телевиденье. Во дворе – легковое авто и грузовик. На вопрос, сколько у него на выпасе баранов и лошадей, он нам не ответил. Рассказал немного об истории аула.  Кайнар в переводе значит «бурлящая вода». В нем под горой действительно есть хороший родник. К нему-то мы и направились после того, как отметили в акимате маршрутную книжку. Подобные источники в Казахстане явление редкое. Купили в магазине посёлка полтора литра хорошего кумыса.
           Далее был нелёгкий путь по сухим горам мелкосопочника. Обедали под мостом суходола. Вблизи моста стоят два древних глиняных мавзолея и еще более древние могильные каменные курганчики. Ближе к вечеру мы сели в КАМАЗ и доехали на нем до Семипалатинска. Таким образом, мы покинули район Казахского мелкосопочника и территорию бывшего ядерного полигона. Высадились в пригородной зоне поздно ночью. Поставили палатки, наспех поужинали и улеглись спать.

                Казахстан. Семипалатинск.
                20 июня 2007 г.
            Семипалатинск мне хорошо знаком по путешествию 2005 года. Поэтому  утром мы легко добрались до центра города, но в акимате рабочий день ещё не начался. Чтобы как-то скоротать время, проехали к музею Ф.М. Достоевского. Меня удивило, когда охранник вынес нам газету со статьей о моем путешествии в 2005 году. В городском спортотделе познакомились с его председателем Пазыкой Юрием Сергеевичем. Он из древнего рода запорожских казаков. Его предок был в Запорожской Сечи казначеем.
            Спорткомитет организовал нам бесплатное жилье  и питание в гостинице «Иртыш», что дало возможность отдохнуть  и продолжить знакомство  с городом. Побывали  в музее Абая, совершили прогулку по центру Семипалатинска и по набережной Иртыша.

                Россия.
                27 июня 2007 г.
            Автомагистраль Алтай – Кузбасс необычна тем, что в советские времена она строилась как железная дорога. Её строительство уже почти было закончено, уложили даже рельсы, но тут наступили времена буржуазной «бархатной» революции. Рельсы «дерьмократы» украли и продали в Китай. Строительство дороги прекратилось, насыпь стала зарастать молодыми березками. По инициативе губернатора Кемеровской области Тулиева и губернатора Алтайского края на железнодорожной насыпи за 20 месяцев был уложен асфальт. Мы не знали, что построенная автодорога спроектирована для дороги железной, и удивлялись, почему дорога такая ровная, без спусков и подъемов, не смотря на то, что проложена в горах. Насыпь дороги высокая, горы прорезаны глубокими траншеями, мосты прочные и высокие. Полотно дороги широкое, асфальт качественный.
            Наш путь сегодня в первой половине дня  малопроизводителен. Вначале мы остановились на реке Чумыш, по долине которой ехали, и искупались. Затем на мосту через Чумыш стали «пауком» ловить рыбу. Наловили лишь мелочи. Спустились к реке и покупались. Через несколько километров на склоне горы я увидел плантацию дикой клубники. Насобирал с Александром три литра ягод, и, конечно, вдоволь наелись. Потом зашли в лес и набрали немного грибов-маслят. Позже встретили местного парня Николая из села Залесное, который шел пешком по дороге из одного села в другое. Пригласили его пообедать с нами. Остановились на берегу небольшой речки Каменки. Сварили грибной суп, поджарили рыбу, сварили клубничное варенье, чай. Вкусно, сытно и бесплатно.

                Россия. Хакасия, г. Абаза
                6 июля 2007 г.
            Подъём на перевал. Тягучка. Взобрался на него за 1 час 45 мин. Спуск к городу Абаза. На въезде меня остановил мужчина, стоявший у легкового авто. Он заинтересовался моим путешествием. Продал ему свою книгу. Заплатил он мне за неё в 4 раза больше, чем я просил.
           - Чем я могу помочь? – спросил он.
           - Мне нужно зарядить аккумуляторы для фотоаппарата, - сказал я.
           - Езжайте за мной.
            Приехали к конторе предприятия по распиловке леса. Загнал велосипед в контору. Поставил на зарядку аккумулятор. Мужчина, с которым я познакомился, оказался предпринимателем. У него бригада лесорубов, и он поставляет пиломатериалы в Казахстан. Он бывший подполковник милиции, а ныне на пенсии.
           Сели  в авто, проехало по центру Абазы, пообедали в кафе. В магазине и на рынке он закупил мне продукты. Затем посетили ряд магазинов в поиске штатива для фотоаппарата (свой я утерял еще в Казахстане) и физической карты региона, но не нашли. Потом он завез меня на перевал, и там мы расстались.
           На перевале подкачал колесо и покатил вниз. С этого момента начались у меня неприятности. Пробил оба колеса. Клеил их под навесом пленки, т.к. шел дождь. Поломал передний тормоз.
           Еще один подъём на подобный прежнему перевал. Поднимался, периодически подкачивая оба колеса. На вершине перевала трое парней стояли с «Волгой» и обедали. Они ехали рыбачить. Угостили меня водкой, колбасой и сыром, купили мою книгу. На перевале развилка без указателя.
           Спуск с перевала, но дался мне он нелегко. Катить быстро вниз мешали пробитые колёса и моросящий дождь. Подкачивал колеса часто. Спускался по весьма узкому и сырому ущелью. Ели высокие, тонкие, как тяньшанские. Ветви елей поросли светло-зеленым мхом. Я в ущелье реки Она. Она – река горная, бурная. Ехать со спущенными колесами да еще под моросящим дождем было нелегко. Вокруг глухая сырая тайга. Подыскать площадку для ночлега в такой теснине трудно. У моста через Ону я увидел на берегу палатку и дым костра. Четверо мужчин поставили на ночь в реку сети на рыбу таймень и теперь готовились к ужину и ночлегу.  Я спешно подъехал к ним,  получил добро на установку палатки. Быстро натянул меж стволами деревьев веревку и навес от дождя. Под ним поставил палатку, сварил на костре суп. Поужинал вместе с рыбаками, благо у них горел большой костер.

                Россия. Тыва.
                8 июля 2007 г.
            Пост ГАИ – это здание с двумя комнатами и гаражом для УАЗа. Дорога постоянно перекрыта тросом, который опускаю для проезда только после регистрации машины и пассажиров. Транспорта идет здесь немного. Дежурят на посту двое парней. Один из них служил в Крыму матросом. Это как-то странно – отправили на службу во флот потомственного степняка, предки которого никогда не видели моря. Парни угостили меня салом, чаем с солью и др. Меня удивило, что тывинцы соленое сало ещё макали в соль, а запивали еду соленым чаем. Палатку на ночь я поставил в гараже поста.

                Россия. Тыва. Пос. Чадан – г. Кызыл.
                11 июля 2007 г.
            В 10 км от Чадана я повстречал фермера на коне. Он ехал в горы к стаду. Мы оба остановились на дороге и поговорили.
           - Езжай к ферме. Там тебя угостят. Там есть мой брат, - сказал он в конце разговора.
Фермерское хозяйство стоит под горой, а к нему ведет песчаная дорога. Там  маленькая хижина, срубленная из дерева и побеленная известью, а еще - загон для скота, навес для сена и прочие хибары.
Меня усадили за стол. Накормили свежими сливками с хлебом и напоили соленым чаем с молоком.
            Вот такой в Тыве контраст отношений местных жителей к туристам. Одни грабят, другие угощают. На Украине не грабят, но и не приглашают в дом.
В Тыве незамеченным не проедешь, и без внимания не оставят. Вопрос только в том, каково оно это внимание: доброе или злое.

                Россия. Тыва. Столица Кызыл.
                12 июля 2007 г.
            Столица Тывы – Кызыл. Заехал на окраину в 13 час 30 мин. Город основан в 1914 году в месте слияния Верхнего Енисея, в географическом центре Азии. До Москвы 4668 км. На окраине у магазинов тоже немало «алконавтов» с угрюмыми, бандитскими лицами. До центра сегодня не доехал. Остановился, чтобы спросить у стоявшего мужчины о том, как доехать до центра. Человек оказался армянином, и пригласил меня выпить кофе, а позже, и заночевать в уже построенной, но не сданной в эксплуатацию кондитерской фабрике. У него на фабрике тогда сидел  товарищ, который тоже работает строителем, живет здесь и охраняет фабрику. Они накормили меня поджаренными куриными окорочками, картошкой, напоили кофе.

                Россия. Тыва.
                14 июля 2007 г.
            На одном из горных подъемов меня остановили водители и пассажиры двух легковых автомобилей. Они вчера видели меня в теленовостях, и теперь им захотелось пообщаться со мной. В одной из машин ехали муж с женой. Она, Ондар Татьяна Алексеевна - кандидат психологических наук национального университета. Он, Ондар Юрий Огуриоолвич – мировой судья г. Турана. Все они были удивлены, что я проехал по Тыве, и со мной ничего не случилось. Лишь психолог сказала:
            - Этот человек имеет опыт и знает, как выйти из трудной ситуации. Кстати, я сейчас готовлю работу о правилах общения с тывинцами. Я раскрываю причины современного поведения жителей республики. Если пожелаете, то я могу поделиться с Вами знанием этой проблемы в Тыве.
Татьяна Алексеевна проявила инициативу, сказав своим попутчикам и мужу:
            - Давайте поможем путешественнику.
Она угостила меня домашними, еще теплыми пирожками, и собрала со всех  для меня 250 рублей.
            В городке Туран, куда я прибыл после полудня, я заехал в магазин, закупил продукты и пообедал. К вечеру доехал до пос. Шивилинг и заночевал у поста ГАИ. Постовые отнеслись ко мне весьма гостеприимно, накормили ужином и разрешили заночевать в недалеко поставленном вагончике. В нем я поставил палатку, потому что так спать теплее и не беспокоят комары.

                Украина. Хальковская обл.
                30 и 31 июля 2010 года
                Краснооскольское водохранилище на реке Оскол.
            Красно-Оскольское водохранилище мелководное, но его длина не менее 60 км. Тянется оно почти от устья р. Оскол, у которого лежит г. Изюм, почти до города Купянск.
            Саня сразу принялся ставить две сети, а я, не дожидаясь рыбы, стал выбирать со дна раковины устриц (беззубок). Они здесь крупные, и на дне их много. Пожарил на костре с луком ножки устриц – вкусно, как мясо кролика, но жежче. Возможно, я его неправильно приготовил. Позавтракали. Затем мы взяли бредень, потаскали его у водорослей, но ничего не поймали.  А ведь рыбы плещется здесь много. Поняли, что она от бредня уходит в заросли водорослей. Изменили тактику. Поставили сеть бредня, воткнув в ил жерди, у водорослей. Сами обошли их с двух сторон и хлопками ладоней по воде пугнули рыбу. В результате таким способом мы поймали десятка два рыб. Вечером сварили уху, пожарили рыбу и устрицы. Но прежде я съездил в с. Загрызово, купил там хлеба, помидоров, пива. Наполнил также несколько бутылок водой из колодца, на которой  сварили травяной чай.
            Утром сняли свои сети и бредень. Поймали килограмма два сазанов, карасей и красноперок. Рыбу почистили. Ту, что помельче, пожарили и съели за завтраком, остальную засолили и сложили в пластиковый бутыль.
               
                Краина. Харьков.
                2 августа 2010 года.
            В Харькове немного задержались в сквере у монастыря и собора. В монастыре есть пекарня, в которой монахи пекут для продажи вкусный хлеб и пирожки с различной начинкой: с повидлом, маком, картошкой, капустой и др. Купили всяких, и с минеральной водой уничтожили не только пирожки, но и половина булки свежеиспеченного душистого хлеба. В сквере гранитная лестница, фонтан, лавочки, тенистые деревья. С его высот открыт прекрасный вид на цент Харькова, Успенский собор. Приятно отдохнули здесь, подкрепившись едой.


                Россия. Саратовская обл. г. Ершов
                11 июля 2012года.
            На въезде в город Ершов стоят несколько дорожных кафе. Лучшее из них имеет огороженный тенистый дворик со столами, а еще кран с артезианской водой. Наполнили водой свои «торпеды» и стали умываться. К этому времени к кафе подъехал недешевый легковой автомобиль. Из него вышли и подошли к водопроводному крану трое мужчин.
           - Откуда и куда держите путь? – поинтересовался один из них.
            Я начал, было, свой рассказ, но потом сообразил:
           - А не перенести ли нашу беседу за столик? – предложил я, намекая на их бесплатное угощение. Судя по их внешнему виду и дорогому авто, это были не бедные люди.
           - Вам повезло. Вот он хозяин этого заведения, - выдал нам информацию один из двух его спутников.
           - Сергей Арашин, - назвал себя хозяин кафе. – Чай за счет заведения.
           - Леонид Кравчук, - внучатый племянник экс-президента Украины. А это мой товарищ Александр Ремезов, родственник сибирского Ломоносова, - пошутил я, и продолжил:
           - А может к чаю добавите и по порции борща?
           - Хорошо. Проходите. Садитесь за стол. Вас обслужат.
            Двое других тоже назвали свои имена, и как позже выяснилось – они работники местной прокуратуры. После мытья рук, трое сели рядом с нашим столиком. Нам принесли по порции наваристого борща с куском говядины, чай. Александр достал из рюкзака шматок украинского сала и стал его нарезать. Это не было незамечено нашими соседями, и один из них сказал:
           - Я знаю, что Украина славится хорошим салом. Можно попробовать?
Нарезали и им немного. Сало, которое мы всегда берем с собой в путешествия из дому, и на этот раз было с несколькими мясными прослойками, подсмаленой соломой шкуркой.
           - Очень вкусно. А как вы его солите? Сколько соли ложите в рассол?
            Тут свои знания по засолке сала выдал Александр:
           - У нас сало солят не так, как в России. У вас солят в рассоле.   Оттого оно водянистое и, как бы, живое. У нас укладывают свежее сало в деревянный ящик, и густо пересыпают каждый слой каменной солью. Ящик ставят наклонно, чтобы вытянутая солью из сала вода и кровь стекали через щели и отверстия наружу. Сало, больше чем ему нужно, соли не возьмет. Соль, в которой хранится сало все же удерживает в себе часть влаги, сало не сохнет, и потому мягкое. Лучшее сало с грудинки туши. Там оно с мясными прослойками и не столь жирное, как на спине. А чтобы шкурка была вкусной и мягкой, после того, как тушу осмолят паяльной лампой, оскоблят, помоют и оботрут, обкладывают соломой и поджигают. Затем тушу укрывают одеялом. Получается поджаренная, пахнущая дымком, мягкая шкурка. Только после этого тушу разделывают и сало солят.
            Попив чаю, мы распрощались с добрыми людьми, и въехали в город Ершов. Там, на рынке пополнили свои запасы овощами и прочими продуктами.  Такие угощения случаются не часто, но всё же служат нам естественным дорожным спонсорством, экономят денежные средства и время на приготовление еды.
          Вчера была подобная ситуация, но я как-то сразу не сообразил намекнуть нашему солидному и богатому собеседнику на такое дорожное спонсорство, а сам он об этом не догадался. Когда мы подъехали к кафе, чтобы пополнить запасы воды, он стоял с водителем у своего джипа. Этот толстый боров начал, как обычно, «пытать» нас на предмет: откуда, куда, зачем, сколько километров и другое. Эти стандартные вопросы порой раздражают нас, если их задают часто. Потом он спросил: «Не тяжело?»
           - Тяжело, - честно ответил я.
           - Не лучше ли путешествовать на автомобиле? – задал он нам вопрос.
           - Давайте поменяемся. Я Вам свой велосипед, а Вы мне джип. Вам польза – избавитесь от лишнего веса, и нам хорошо – отдохнем за рулем, - пошутил я.
          На этом наш разговор закончился. «Новый русский» зашел в кафе отобедать, а мы наполнив бутылки водой, поехали искать удобное для привала место, где развели костер и в котелке приготовили туристический супец.

                Россия. Средний Урал.
                24 июля 2012 г.
            35 км пути от Сараны до пос. Октябрьский нас изрядно измотали. А, не доезжая несколько километров до асфальтированной дороги, нас остановил грозовой дождь. Вначале сидели, укрывшись полиэтиленовой пленкой, на поваленном стволе березы. Дождь временно прекратился, но ненадолго. За это время мы успели доехать до беседки, построенной лесничеством. Глинисто-каменистая дорога раскисла. Из-за налипания на колеса глины, Александр ехать дальше не мог. Я тоже продвигался с трудом.
            Второй вынужденный привал провели в беседке. В ней стол, две лавки, но крыша из досок, и вся протекает. Поэтому и в беседке, вначале сидели тоже под пленкой. Затем, в период, когда дождь на время прекратился, успели накрыть крышу беседки полиэтиленом. Развели костер, сварили молодую картошку, заправили её жаренным луком и салом, пообедали с водочкой. «Жить стало лучше, жить стало веселей».

                Окресности села Дмитриевка. ЛНР.
                Донбасс. Война.
                6 сентября 2014 г.
            При выходе из долины Миуса и из села Дмитриевка, в 150 – 200 метрах от шоссе есть малозаметный памятник-стела, на которой написано "Здесь в 1943 году советские воины, штурмуя «Миус-фронт», начали освобождение Донбасса от немецко-фашистских захватчиков». А рядом влита в бетон  плита из лабрадорита со словами: «Донбасс никто не ставил на колени. И никому поставить не дано».
           От стелы-памятника открывается великолепная панорама на Дмитриевку и долину Миуса. Сюда приходят всегда выпускники сельской школы. Рядом  немецкое пулеметное гнездо времен ВОВ, с осыпашимися за десятилетия стенками. В нем выросло небольшое дерево дикой груши.
           9 мая 2011 года я и жена тоже ехали к Саур-Могиле, сделали здесь привал с обедом. И в этом году, также 9 мая я и сын тоже ездили на праздник Победы на Саур-Могилу, и также побывали здесь. Теперь это ветреное место с деревом и углублением облюбовали ополченцы. Здесь они готовили на костре еду, но покинули по приказу свои позиции, судя по брошенной посуде и продуктам, весьма спешно. Украинские каратели двинули сюда танки, БТРы, БМП, отразить которые без артилерийских орудий было невозможно.
            Ополченцы оставили консервированные продукты, овощи, чайник и кастрюлю. В 20 метрах от памятника вырыта огневая точка с блиндажом. Вокруг памятника много  крупнокалиберных гильз, пулеметная лента, какие-то металлические части военной техники.
           И в этот раз я остановился здесь, чтобы почтить память освободителям Донбасса, окинуть взглядом долину Миуса и село Дмитриевку.
Откупорил банку красного болгарского перца, залитого томатным соком, разрезал луковицу, оставленных здесь ополченцами. К этому добавил кое-что из продуктов, взятых из дому. Разжигать костер, печь картошку и готовить чай не стал – нет на это времени. До Саур-Могилы еще километров пятнадцать.

                Легендарная Саур Могила. Донбасс. ДНР.
                6 сентября 2014 г.
            Подъехав к подножию Саур-Могилы на велосипеде, я  стал подниматься пешком по широкой каменной лестнице к вершине. Гора, как и Великую Отечественную войну, переходила «из рук в руки» в нынешнюю гражданскую войну дважды. Вначале высоту удерживали плохо вооруженное донецкое ополчение. Украинским  националистам удалось захватить её и удерживать в течение двух месяцев. Затем Саур-Могилой штурмом овладели ополченцы. За эту высоту 277 шли, и тогда, и теперь, ожесточенные бои.
  Поднимаясь к вершине, я увидел изрытую     воронками лестницу, усыпанную пылью, кусками земли и камнями. На ней множество крупных и мелких осколков снарядов. Я подобрал один из них – еще не ржавый, белый и блестящий смертоносный кусок металла, и положил в рюкзак. Перед вершиной лестница издолбана снарядами настолько, что идти по ней было невозможно. За каменным парапетом, обрамляющим вершину Саур-Могилы, служившей оборонявшимся боевой позицией и укрытием от снарядов и пуль, я увидел, наблюдавшего за моим восхождением, ополченца.
           - Что, батя, решил посмотреть, что натворили здесь укропы, - сказал он мне, когда я приблизился к нему и поздоровался рукопожатием.
           - Можно пофотографировать? – спросил я, опасаясь попасть в такую же ситуацию, как и в Степановке, где меня чуть было не задержал за это военный патруль ополчения.
           - Смотри, фотографируй. Тут уже приезжали французы, немцы, приходят посмотреть и наши… Я тут уже как экскурсовод
           - Пообедаю вначале. Можно возле тебя? – спросил я ополченца, и развернул тормозок рядом с ним и его навесом, под которым он укрывался на посту от палящих лучей солнца и ветра. А на вершине Саур-Могилы ветрено всегда.
            После полевого обеда на вершине Саур-Могилы, я занялся фотосъемкой развалин мемориального комплекса. Ополченец отобедать со мной отказался, сославшись на то, что поел перед моим приходом. Выпил он лишь стакан горячего кофе из моего термоса.
            С высоты Саур-Могилы открывается широкий неоглядный простор. Видны овраги и балки, густо заросшие дубом, кленом, чередующиеся с полянами, ковыльной степью, полями, лесопосадками. Видны села, поселки, шахтерские терриконы. Местность просматривается во все стороны на сорок километров. Гора, после Могилы Мечетной, самой высокой точки Донецкого кряжа, занимает по высоте второе место.

                Село Боково-Платово, г. Антрацит,
                пос. Верхний Нагольчик.
                9 сентября 2014 года.
           В Боково-Платово, почти в центре села я увидел глубокую воронку, а рядом с ней полностью разрушенную и сгоревшую сельскую усадьбу, от которой осталась стоять лишь высокая сосна со срезанными осколками ветвями. У подворья еще тлела и дымила куча угля антрацита. Чуть дальше, там, где дорога начинает подъем из долины, устроен с баррикадой блокпост ЛНР. Они предупредили меня, что вокруг села много неразминированных мест.
           - Вон там, на бугре подорвался один… У нас в селе подорвалось на минах трое, не говоря уже о скотине. Так что не ходи по полю.
           - А вот сфотографируй ракету, - показали мне, на рядом стоящий, белесый предмет, который я, подъезжая, принял за бетонный столб. Рядом с ней лежала какая-то её деталь.
           - Это от «Града»? – спросил я.
           - Не. Это «Ураган».
            Из Боково-Платово до Антрацита километров пять. На центральной площади города находится штаб ополчения и казаков ЛНР. Фасад и одна из боковых сторон укреплены двухметровыми заслонами баррикад из мешков с песком. Вход в здание охраняют казаки и ополченцы. Со стороны магистральной улицы города штаб огорожен колючей проволокой, и я увидел там часового.
Я спросил разрешения сфотографировать здание, но мне это сделать не позволили, и я поехал к центральному рынку. У рынка и на всем пути моего следования я увидел с десяток легковых авто  без номерных знаков и окрашенных в камуфляжный цвет.
            Прошел по рынку, и кроме ополченцев увидел еще и много казаков, отличием которых является черные каракулевые папахи с красным верхом и крестообразными белыми нашивками.
           На рынке я покупать ничего не собирался, но посмотрел, чем он отличен от довоенного времени и от нашего краснолучского. В отличие от Красного Луча, где был разбомблен газопровод высокого давления и по этой причине не работала пекарня, в Антраците проблем с хлебом нет. Город особо не пострадал от войны, хотя авианалеты были. Но электроснабжение, подача газа и воды не прекращались. Увидел на рынке очередь за крупами. В остальном все основные продукты есть: яйца, колбасы, консервы рыбные и мясные, масло подсолнечное и сливочное, хотя цены выросли в сравнение с довоенными на некоторые продукты в полтора раза. Зато на овощи, и особенно на фрукты цены ниже, чем они были в прошлом году. Картофель был 5 – 6 грн. за килограмм, в этом году 4- 4,5 грн., на гривну дешевле продают морковь, лук, капусту, перец, помидоры и др. Кондитерские изделия: конфеты, печенье, всякого рода выпечку люди не покупают. Народ жалуется на безденежье. Пенсию не выплачивают уже три месяца. Остановлено производство на многих предприятиях. Учителя, медики работают бесплатно. Шахты уголь не выдают, и находятся в дежурном режиме, т. е. откачивают воду и вентилируют горные выработки. Дело в том, что нет возможности вывозить уголь из-за прекращения работы железной дороги.  Да и спускаться шахтерам в добычные лавы  опасно – при обстрелах может быть повреждено электроснабжение шахтного подъёма и вентиляции, а значит люди могут оказаться в аварийной ситуации, и не исключена в таком случае их гибель. К примеру, в Красном Луче из-за обстрела силовиками Украины были обесточены шахты «Новопавопавловская» и «Миусинская».
Далее я проехал в пригородный поселок Нагольчанский. На породном отвале шахты « Партизанская»  начал накрапывать дождь, который впоследствии перешел в обложной долгосрочный.
            Укрылся я от дождя за поселком на блокпосте ополченцев, который контролировал дорогу Антрацит – Есауловка – Н. Нагольчик – Дьяково. В 10 км от Дьяково проходит украинско-российская граница, и ранее находился КПП местного значения в Ростовскую область. Ныне эта территория контролируется армией ЛНР, но именно по этой дороге пытались пройти и занять Красный Луч и Антрацит силовики УА.
            Сидя под навесом блокпоста, я надеялся, что дождь скоро прекратится, и я смогу спуститься по шоссе к Есауловке, а оттуда по полевой дороге доехать к поселку Новопавловка. Но дождь не прекращался, и я просидел на блокпосте около двух часов. За это время сменилось два наряда ополченцев, и они мне поведали истории их боевой службы, о которой, обычно, рассказывают неохотно.
           С собой я вез «тормозок», а к нему, как обычно, сто грамм водки. Трое ополченцев наряда, на предложение разделить со мной скромную трапезу, отказались. Вероятно, им строго настрого приказано спиртное на службе не употреблять. Лишь один из них, которого через десять минут сменили, не отказался выпить пятьдесят граммов, не став из скромности даже закусывать. Я же поднес ему закусить немного хлеба с салом. Этот пожилой человек шестидесятилетнего возраста (он мне сам об этом рассказал) проработал в шахте тридцать лет, теперь в ополчении разведчик. Он участвовал в отражении атаки АУ на Антрацит. (Бой проходил именно в этих местах 7,8 и 9 августа).
           - Подбитой техники здесь уже нет – утащили. А вот там, внизу (он показал балку метрах в трехстах от блокпоста) яма, в которой зарыты трупы. 
           - Укропы (так называют ополченцы Антрацита украинских силовиков) расстреливали раненых в голову. Это я увидел, когда спустился туда. Видно было, что у всех раненых, кто во что, в головах пулевые дырки. Значит убивали…
           - Я не стал расспрашивать его, кого именно добивали выстрелами в голову украинские силовики – своих или ополченцев, и кто зарыт в яме у балки. Спиртное подействовало на него, и он стал мне не без нервозности рассказывать страшные истории, после того как я намекнул ему на милосердие по отношению к пленным.
           - А зачем же вы отпускаете пленных? Почему, когда их прижмут к границе, они бегут в Россию? Там прикидываются, что их насильно призвали, обманом отправили на Восток. Их там россияне подлечат, отмоют, покормят, и отпускают. А они через неделю опять тут, - спросил я разведчика. – Ну, ладно, что с Центральной Украины, может те действительно по трусости своей не смогли отказаться от призыва, но воевать против нас они не хотят.
          - Ошибаешься. Как раз наоборот. Мы же собираем паспорта у двухсотых и пленных. Они в основном  именно с Полтавщины, Черкасчины, Кировограда, Запорожья, Николаева… С Западной Украины мало. Откуда эти укропы в добровольческих батальонах «Айдар», «Азов», «Донбасс», «Шахтерск», «Криворожье»? Откуда эта сволочь Семен Семенченко – с Одессы? Кто расстреливал с гаубиц и минометов Славянск? Кто расстреливает Луганск, Донецк, Горловку – укропы этих батальонов? – Теперь отпускать не будем - только обмен. А снайперов, артиллеристов в двухсотые…
          - Слышал, что позавчера в Перевальске приняли присягу пять тысяч человек? Два дня принимали…
          - Проголодался я. Пойду поем, сказал он, и пошел к вагончику, где, вероятно, ополченцы питаются и отдыхают.
            Со мной рядом на деревянном помосте сидел небольшого роста, щуплый мальчишка. В отличие от двух других, на нем была накинута плащ-палатка, на голове головной убор, обут в грубые солдатские ботинки с высокими подборами. Он в разговор не вступал, вел себя сдержанно, службу нес добросовестно.
             Я спросил парня: «Сколько тебе лет?».
            - 24.
            - А я думал, что тебе лет 18-19. Молодо выглядишь.
            - Так это же хорошо, - был ответ.
            - Вам сколько платят? – тихо спросил я парня.
            - Мы воюем не за деньги.
            - Ну, а как же?... Нужно же что-то купить поесть, или еще что-то в магазине или на рынке.
            - Нам всё привозят, - ответил он коротко.
            Напротив меня, на ватном матрасе, свернувшись вдвое, лежал огромный черно-рыжий пёс немецкой породы. Пёс старый. Голова, размером, не меньше человеческой.  Лапы, особенно передние огромные, пальцы лап растопырены, и от этого его ступни казались еще крупнее. Собака тощая, глаза, то ли от дождливой и мрачной погоды, то ли от голодухи,  грустные. Я выделил ему из своего тормозка кусочки хлеба и сала.
            Дождь шел, не прекращаясь ни на минуту. Навес над помостом, устроенный из жердей и полиэтиленовой пленки, годился больше для  укрытия от лучей летнего солнца. Да и дождя в наших краях не было уже более полутора месяцев. В углублениях полиэтиленовой пленки собралось много дождевой воды. Это грозило внезапным прорывом воды на наши головы. Один из ополченцев ткнул мушкой автомата в пузырь, и вода струёй потекла под тряпичную подстилку собаки.
            Пес встал, потянулся, ополченец слегка пнул его ногой в зад, и тот поплел под другой, меньший навес на противоположную сторону от дороги.
           - Как звать собаку? – спросил я ополченца из нового наряда.
           - Укроп. Он трофейный. Во время боя укропы оставили его привязанным к машине – чуть не застрелили его. Теперь вот прибился к нам.
            Время подходило к двум часам дня, а дождь не прекращался.
           - Надо ехать. Конца дождя не будет, - сказал я.
           Один из ополченцев прошел под навесом мимо меня, обошел его вокруг.
           - Наверное, подозревает, что я «засланный казачок» и, возможно подложил где-то маячок или мину.
           - Поехали ко мне. Отдам вам 10-ти местную брезентовую палатку. В неё «Жигуль» может поместиться. Привез с Севера 35 лет назад, валяется на чердаке. Поставите вместо навеса, - предложил я ополченцам, надеясь так «убить двух зайцев» -  проехать домой на автомашине и помочь ополченцам с крышей от дождя. Ведь они и под дождем проверяли каждую незнакомую им машину. Особенно тщательно досматривали грузовики и багажники легковых автомашин.
           - В районе села Дьяково скрываются ещё недобитые укропы и наёмники. Есть среди них даже негры. Потому и стоим здесь, проверяем машины и документы. – А машины у нас нет,  - сказал мне постовой.
           - Жаль, - ответил я, - выкатил свой велосипед на шоссе и поднажал на педали.
           - До свиданья. Спасибо за приют, - крикнул я уже с седла велосипеда.

                Гора Саур-Могила и село Сауровка. Донбасс. ДНР.
                28 сентября 2014 года.
            Узнав из теленовостей, что 27 сентября на Саур-Могиле проходили похороны 16-ти ополченцев и 80-ти бойцов Великой Отечественной войны, я на следующий день отправился на велосипеде к этой прославленной высоте 277 являющейся символом мужества защитников Донбасса.
           Выехал рано. Солнце еще не озарило восток, а я уже в сумерках мчался к шахте №160 и Миусинску. Через три часа и через 41 километр пути я уже приближался к высоте 277 Саур-Могила. На подступах к ней, за лесополосой я увидел на поле сгоревшее легковое авто. Вокруг него шесть воронок, седьмой снаряд или мина стал для экипажа и машины фатальным. У автомашины валялись моток тонкой стальной проволоки и десяток уже выгоревших противопехотных мин, похожих на консервные банки, но с более толстыми стенками корпусов.
            «Минеры стояли, возможно, минировали дорогу» - вынес я логическое заключение.
            Совсем рядом с Саур-Могилой и мемориальной площадью есть бетонная автобусная остановка для тех, кто посещал в мирное время эту легендарную гору. На внутренней стене красной краской написано: «Новороссия будет!!! Порошенко убийца детей!!!».
            У подножия Саур-Могилы, там, где сооружен Блок Памяти, на котором отлиты более тысячи фамилий воинов, погибших на ближних и дальних подступах к высоте 277, и там, где стоит боевая техника и орудия времен ВОВ, вырыты два современных блиндажа с бревенчатыми перекрытиями.
            В центре мемориальной площади в 1998 году был установлен каменный Поклонный Крест. Теперь он тоже разбит. На кресте золотыми буквами написано: «Спаси и сохрани», и я подумал: «Не спас и не сохранил бог даже  крест».
Вчера у основания Саур-Могилы были перезахоронены 16 ополченцев и 80 бойцов ВОВ, обнаруженных саперами при разминировании склонов горы. В 1943 году при штурме Саур-Могилы погибло около тысячи бойцов. Наступление Красной армии было стремительным, и потому трупы собирали и хоронили в воронках, окопах, траншеях женщины Степановки. Время сравняло братские могилы с землей. Они заросли травами, и вот теперь были обнаружены и перезахоронены вместе с бойцами ополчения ДНР, погибших в боях с бендеровскими выродками, украинскими нацистами и неофашистами.
             12 могил в два ряда с простыми деревянными крестами, земляными холмиками без фамилий и имен я увидел там. Лишь одна из них особо выделялась многочисленными венками – могила командира батальона «Восток» Дмитрия. На кресте прострелянная каска и стакан водки.
            Дойдя, до известного всем легендарного уже сухого деревца, единственно выжившего здесь после боёв в 1941-43 г.г., я оставил свой велосипед, и в который уже раз с болью и горечью в душе, поднялся на вершину Саур-Могилы, где ранее была смотровая площадка, Вечный огонь, 36-ти метровая гранитная стела и 9-ти метровая чугунная скульптура воина-освободителя. Ничего этого теперь нет. Рухнула стела, накрыв собой Вечный огонь. Погребена под обломками гранита и железобетона скульптура солдата. Изрыты воронками склоны горы. Вдоль, обрамляющей площадку стены, вырыты окопы. Все это я уже видел 6 сентября, но и на этот раз не мог смотреть на это спокойно, без горечи и ненависти к тем, кто пришел к нам в Донбасс убивать и разрушать.
  Опустившись к семи могилам бойцов батальона «Восток», которые были захоронены 7 сентября 2014 г., я помянул их водкой и словами: «Вечная вам память и слава». Вчера здесь, на Саур-Могиле, было людно. Сегодня никого. Треплются на ветру знамёна ДНР, армии Новороссии, знамя Красной армии, знамя батальона «Восток». Сложное чувство ненависти к фашистам, боль за погибших людей и разрушения, гордость за тех, кто встал на защиту Донбасса, овладело мной. Я стоял, молчал, смотрел на могилы погибших воинов, на груды развалин мемориала, на громадную панораму Донбасса, что открывается с высоты 277. И хорошо, что в это время никто не мешал моим чувствам, не отвлекал суетой от горестных мыслей.
             Но именно в этот момент из-за развалин стелы появился ополченец. Тяжело и неспешно шагая в военной форме, с необычно длинным автоматом на плече, с загорелым и обветренным лицом он подошел ко мне, поздоровался, и я с ним еще раз помянул погибших.
           - Там внизу могила моего командира, видел?..
           - Да, - сказал я, - Дмитрия. В этом году я здесь в третий раз.    Все уже видел. Вот что натворили гады… Как здесь красиво и многолюдно было в праздники Дня Победы, 9 мая.
           Мы выпили по глотку водки, помянув еще раз погибших защитников Донбасса. Ополченец снял автомат и приставил его к стенке.
          - А что у тебя за автомат? Он какой-то необычный. Я такой еще не видел, - спросил я.
           - Патроны обычные, но в магазине их не 30, а 60. Ствол удлинен, под стволом откидные ножки. При стрельбе не водит…
         - Дай стрельнуть разок, - попросил я.
         - Не надо. Услышат. Поднимут тревогу. С горы слышно далеко. Вот возьми на память патрон, - возразил он.
         - А ты откуда приехал?
         - С Красного Луча
         - А я с Краматорска.
          Ты видел расстрелянный укроповский танк на автостоянке. Впечатляет, - сказал мне перед моим уходом ополченец Игорь.
          С высоты Саур-Могилы он показал мне то место, где должен стоять подбитый танк, но я его почему-то не видел.
         - Там, вблизи зеленки его раскидало взрывом. Съездий, увидишь… - сказал он, показывая пальцем на лесопосадку.
           На Саур-Могиле я задерживаться долго не стал – нужно спешить съездить еще в Сауровку, Мариновку, Петровское.
Сауровка (Саур-Могильский хутор)
           В это довольно скрытое и замаскированное зеленью село я попал не сразу, хотя с высоты Саур-Могилы мне ополченец показал, где оно лежит.
         - Недалеко от Сауровки лежит сбитая русскими головка от «Точки У».  В ней 500 кг взрывчатки. Если бы ухнула – Сауровке бы мало не показалось, - сказал мне ополченец.
           А дорогу к Сауровке я нашел не сразу потому, что от шоссе, ведущее Григорьевке и Успенке, отходит в сторону лесополосы узкая и неприметная дорога, и я вначале проскочил её. На этой дороге и вдоль неё множество глубоких и небольших воронок. Одна из них полностью разрушила и перекрыла проезжую часть. Много вдоль этой дороги торчат из земли неразорвавшиеся ракеты «Урагана». Торчат они в некоторых местах и из асфальта дороги.
          В Сауровке сейчас осталось очень мало жилых домов, заселенных людьми. Нет, не только из-за войны здесь разруха. В селе разрушено во время боевых действий всего несколько домов. Остальные покинуты людьми в период «самост;йност; Укра;ни».
          Это небольшое село растянуто одной улицей вдоль ручья, названия которого нет даже на топографической карте. Покинутые усадьбы заросли деревьями, кустарниками и бурьянами. Многие дома имеют вполне современный вид и построены из кирпича и прочих современных строительных материалов.
          Я проехал полсела, но не встретил «ни души». Лишь у одного дома и калитки разговаривали меж собой женщина и мужчина. Я подъехал к ним, поздоровался и спросил:
         - Можно вам задать пару вопросов?
           Мужчина в ту же минуту сказал: «Ладно, я поехал», - сел на велосипед и укатил, а женщина стала охотно мне  рассказывать о том, что происходило в селе во время боевых действий.
          - У нас в селе сейчас живет всего 14 человек. Многие уехали. Застрелили украинцы одного мужчину потому, что он  ругал их. Они застрелили его и не разрешали хоронить. Только ночью мы его прикопали, и вот вчера похоронили. А еще расстреляли фельдшера за то, что он помогал и лечил ополченцев. – Тут такое было, что и не расскажешь. Танки, пушки, стрельба кругом, мины. Хотите я Вам покажу две, таких Вы еще не видели.
          - Я всякие уже видел, - возразил я.
          - Нет, таких не видели. Идите, я Вам покажу. Оставьте велосипед здесь или закатите во двор. Здесь никто не тронет.
          Мы прошли вначале метров пятьдесят по улице, затем свернули на тропинку. В гуще кустарника женщина показала мне торчащую из грунта ракету «Урагана». Конечно же, таких ракет только на пути к Сауровке я видел с десяток, но и эту тоже решил сфотографировать. Она кассетная, запрещенная международными правилами ведения войны. Приблизился к ракете и стал обламывать веточки кустарника, чтобы она была лучше  видна. Но женщина против сего действия активно запротестовала:
         - Не подходите близко! Не трогайте её! Может взорваться!
         - Да, я и не трогаю. Обломаю пару веточек, и всё.
Ко второй ракете мы не пошли, а вернулись к её дому.
         - Хотите я Вам прочту и подарю стихи об этой войне, - предложил.  Прочел два стиха, от которых женщина даже прослезилась..Отдал ей листки с этими стихами, а еще показал одну из своих книжек.
         - Ой! Я люблю читать. Тут же у нас сейчас ни телевизора, ни света нет. Глухомань. Я бы тоже уехала из села, да у меня мама лежит парализованная. Куда мне с ней!? – Подарите книжку. А я Вам дам огурчиков соленых, свежих уже нет. Помидоров. Яблок. Хлеба.
         - У меня есть тормозок. Дайте один огурчик, и если можно, попить воды.
          Я отдал ей книжку, на обложке которой изображено мое фото во весь рост с велосипедом, рюкзаком, снятое в Сибири.
          - Ой! Это Вы. Вы что, писатель?
          - Я, и велосипед и рюкзак вот этот тот же, что на фото.
          - Проходите. Вон там колодец, ведро, ковшик. Только что достала воду. Пейте. Вода у нас хорошая.
            Засуетившись, она зашла в летнюю кухоньку и стала из бутыли в пакет накладывать мне, пахнущие укропом, соленые огурцы, один из которых я поглотил тут же. От солнечной и теплой погоды хотелось не только пить, но и чего-нибудь кисленького. От яблок, помидоров и хлеба я, конечно, отказался.
           Я взглядом обвел подворье. По всему было видно, что хозяина-мужчины здесь нет. У входа в дом заметил довольно крупное деревце лимона с еще зелеными плодами, и удивился этому.

                Луганская народная республика.
                г. Красный Луч, поселок Ново-Павловка.
                12 апреля 2015 года
            Красный Луч находится в тылу ЛНР. Ближайшая точка линии фронта находится в километрах десяти-пятнадцати к северу от Дебальцево, и теперь нам не слышны раскаты артиллерийской канонады фронта. Но это не значит, что в городе течет спокойная и мирная жизнь. Порой по вечерам слышны автоматные очереди – это вылавливают украинских диверсантов.
            Вся Новороссия в финансово-экономической блокаде. Затруднена поставка продовольственных товаров. Цены на продукты  выросли в разы, и на некоторые они теперь выше, чем в Москве. Разрешено свободное хождение  в торговле не только гривен, но и долларов, евро, рублей. Уже начата выдача пенсий в российских рублях.
            После заключения второго перемирия, в районе меж поселком Новопавловка и селом Есауловка образован Новопавловский военный полигон. На нем артиллерийские подразделения, отведенные от линии фронта, упражняются в стрельбах из гаубиц 152 калибра, самоходных артиллерийских установок САУ «Гвоздика», установок залпового огня «Град», проводятся тактические учения с участием боевых машин пехоты БМП-2. Стреляют ежедневно: в будни, выходные  и праздничные дни независимо от погоды. Эти артиллерийские стрельбы не дают жителям Красного Луча забыть, что война еще не окончена.
            12 апреля. Пасха – один из семи самых почитаемых праздников православной церкви. День солнечный, тёплый. Но перед тем как спуститься в низовья балки Грузской, мы заехали к месту дислокации артиллерийской техники армии ЛНР. К востоку от поселка Новопавловка, всего лишь в сотне метров от его окраины сосредоточена та артиллерийская техника, на которой упражняются в стрельбе на военном полигоне боевые расчеты САУ, прицепных гаубиц. Эта техника была отведена от линии соприкосновения, т.е. от линии фронта на расстояние, предусмотренное Минскими договоренностями. Сегодня, в пасхальный день учебные стрельбы на полигоне командование отменило, и на стоянке военной техники лишь охранение из пяти человек, двое из которых, как нам сказали, ушли упражняться в стрельбе из автомата. Оставшиеся трое бойцов уже разговелись, и были навеселе. На двух зеленых деревянных ящиках из-под снарядов, поставленных один на другой, я увидел то, что ели солдаты. В жестяном патронном ящике сварена гречневая каша с тушенкой, хлеб, и на этом всё. Вместо стульев с одной стороны такой же ящик из-под снарядов, с другой – вбитые в грунт гильзы гаубичных снарядов.
           - Христос воскрес! – поприветствовал я солдат, как это полагается в этот день.
            Меня и жену солдаты встретили доброжелательно, и мы выложили на импровизированный стол часть того, что взяли с собой для пикника: освященные в церкви пасху, крашеные яйца, сало, колбасу, редис, зелень и два литра домашнего виноградного вина.
           - Ну, что, давайте познакомимся и разговеемся? – предложил я солдатам.
           - Сатана. Водитель «Гвоздики», - сказал из них самый  старший.
           - Это позывной. А как звать по-настоящему?
           - Виктор Григорьевич. Я из Славяносербска.
            Второй водитель-механик, севший напротив меня на вбитую в грунт гильзу, назвался Юрием. Он молод, худощав, небольшого роста.
          С третьим человеком, с короткой стрижкой и темной бородой  я познакомился позже, потому что, к нашему застолью он не присоединился, и налитое ему вино пить отказался. - А Вы кто? – спросил меня Юрий.
           - Пенсионер, бывший шахтер, педагог, любитель путешествий на велосипеде.
           – Да, вы ешьте. Все освящено в церкви. Не в поселке, а в городе, - предложил я.
            Виктор и Юрий взяли по крашеному яйцу и, как это делали в детстве, стукнулись ими носиками и жопками. Победил Юра, и он радостно захохотал.
Наши разговоры о войне в Донбассе привлекли и третьего бойца - трезвенника Виталия
           - Я дал себе слово – пока война, пить не буду. И Вас прошу – не приносите сюда спиртное. Нельзя, - сказал он мне.
           - Да это же домашнее вино. Чтобы захмелеть от него – нужно выпить ведро. Да и праздник сегодня великий.
Виктор открыл снарядный ящик, достал из него три банки мясного паштета, банку тушенки и сунул все это в мой велобаул. Я стал отказываться от этих консервов, но тот твердо настоял на своём:                - Берите. У нас этого хватает. – Давайте ещё выпьем по стаканчику вина. Отличное у Вас вино. Я такого вкусного еще не пил.
           - Да, ну! Это что… Вот в Молдавии… Один молдаванин угощал нас вином лет пятнадцать назад. Вот это было вино!..
           - Ну, то ж в Молдавии…
           - Ну, мы поедем дальше. Спасибо всем за общение. Приятно было познакомиться, - сказал я солдатам.
           Но на этом мои и жены приключения не закончились…

                Донецкая народная республика, г. Дебальцево
                16 мая 2015 г.
            После неудачной попытки пересечь линию фронта, для того, чтобы увидеть новорождённую внучку на подконтрольной «Киеву» территории, я направил колеса своего велосипеда назад к Красному Лучу, до которого без малого 50 км.
            На выезде из Дебальцево стояло до войны новенькое кафе. Теперь оно полуразрушено. На большой открытой площадке перед кафе, вблизи дороги я увидел, одиноко скучающего на стуле человека с автоматом на коленях, а рядом с ним стоял свободный стул.
            «Есть возможность пообедать сидя, да и поговорить с бойцом. Может что-то расскажет о боях в Дебальцево?» - возникла у меня мысль.
           - Можно возле Вас перекусить?» - спросил я военного.
           - Можно. Присаживайтесь, - немногословно ответит тот.
            Чтобы добраться до продуктов, взятых в дорогу, мне пришлось выпотрошить на асфальт площадки половина рюкзака. По ходу этого занятия я жаловался и изливал обиду неудачной попытки проникнуть за линию фронта, а когда уселся есть, молчаливо и безэмоционально слушавший меня человек, сказал:
           - Вы лучше пройдите вон в ту уцелевшую беседку. Там есть стол, напиток, печенье. А здесь как-то наглядно с дороги.
           - Да, конечно. А то могут подумать, что мы выпиваем. – А Вы тоже из ополчения? – поинтересовался я.
           - Нет. Мы – таможня.
            Я слышал, и мне не совсем понятно, почему между ЛНР и ДНР существуют таможенные сборы. Ведь у нас, казалось бы, единое государство Новороссия. Но, в то же время, ЛНР и ДНР формируют республиканские бюджеты самостоятельно. Политически – мы в единой Новороссии. Экономически – «каждый сам по себе». У каждой республики свой глава, свои министры, администрация, депутатский корпус.
            Беседка, в которой я устроился пообедать, как «избушка на курьих ножках», с дверьми, но без окон. Окна, конечно, были, но стекла от взрывов повылетели, и их заделали непрозрачным ДВП.
            Из дому в дорогу я взял двухсотграммовую карманную фляжку водки. Сто граммов этой жидкости должно было помочь мне быстро уснуть в палатке. Но коль ночлег  в палатке не ожидался, то я решил расслабиться и снять нервное напряжение, полученное на дебальцевском перекрестке. Я не успел, как говориться «принять на душу», как увидел, что к сидящему бойцу таможенного фронта подошел человек, и тоже в воинской форме с автоматом, но моложе. Я открыл дверь, и дал понять жестами, чтобы он шел ко мне. Тот не стал заставлять себя долго ждать.
            За дружеской беседой, мы опустошили фляжку, хорошо подзакусили салом, бужениной и колбасой, запили крепким горячим кофе. А в конце трапезы молодой таможенник предложил пострелять из автомата, что мы и сделали, удалившись от места службы в степь. Там поставили на булыжник пластиковую бутылку, и … Он выстрелил лишь раз, а я попал в цель только с третьего раза.
После обеда в беседке и стрельбы на свежем воздухе, я не стал более задерживаться, упаковал вещички в рюкзак и покатил обратно по шоссе в сторону Красного Луча.
            В том месте, где я утром наблюдал на подъезде к Дебальцево бронетехнику и построение солдат, слева по ходу увидел еще и полевую кухню, со струящимся из трубы дымком. Возле неё хозяйствовали двое бойцов. Заехал туда, и повар угостил меня горячим чаем. А от каши с тушенкой я, конечно, отказался.

                Россия. Краснодарский край. Кубань.
                18 июня 2017 года.
            От Славянска до Темрюка 67 км. Погода, дорожные условия и сегодня благоприятны для езды на велосипеде – равнина, сплошная облачность, но без дождя, что совсем не характерно для этого южного района России в такое время года. Это тоже Кубань. Но здесь видны вдоль шоссе не рисовые чеки, а обширные виноградники. В пос. Коржевский или Анастасьевский (точно не помню) я заехал поесть харчо в придорожное кафе. После еды нужно было где-то отдохнуть, и я углядел через сотню метров в селе уютное и тенистое место под грецким орехом. Трава газона выкошена, рядом вишневые деревья с крупными на них кисло-сладкими ягодами. Я расстелил под деревом каримат, но отдохнуть мне спокойно с дремотой там не удалось по двум причинам. Первая – комары, хотя я пытался избавиться от их укусов с помощью специального крема. Вторая причина – смелый местный мальчик Сережа, который решил со мной пообщаться, и просил прокатить его на моем велосипеде. Ему шесть лет, и он стал рассказывать мне все свои беды и проблемы. В двухлетнем возрасте по вине соседской девочки он упал и довольно сильно поранил ногу. Рану зашили, но остался шрам. Еще ему травмировали дверью палец на руке. А еще он задал мне интригующий вопрос: «Вам не нужна бабушка? У меня две бабушки, а деда нет. Был, но разбился на машине. Ты будешь моим дедушкой. Забирай с собой бабушку, а я буду к тебе ездить в гости».
            Потом он побежал через дорогу сельской улицы к дому, а вернулся оттуда с фарфоровой миской, в которой принес горячее харчо. Пришлось его съесть. Но от чая и кофе я отказался.

                Россия. Краснодарский край. Таманский полуостров.
                19 июня 2017 года.
            В пос. Пересыпь есть Т-образный перекресток. На нём влево шоссе ведет к станице Ахтанизоаской. Слева от шоссе маячит обширный Ахтанизовский лиман. Далее путь лежит к небольшому селу Соляное, а потом к станице Старотитаровской и станице Вышестеблевской. В последней, т.е. в Вышестеблевской я был соблазнен посещением местного винзавода, а при нем магазина, где цены на вина ниже рыночных в два и более раз, т.е. бутлированные вина продаются по ценам производителя. Купил две бутылки (0,7 литра) сухого вина: мускат белый и саперави красное. Затем уселся под навесом на лавке, и там тихо наслаждался мускатом, вином, которое пил последний раз лет тридцать пять назад в студенческие годы.
           Покинул Вышестеблевскую хмельным, но ехал на велосипеде не долго – увидел черешневый сад. Ягод на деревьях я не обнаружил, но там стояло два легковых автомобиля, и из одного из них вышла женщина, которая указала мне на дерево, на котором ветви были буквально облеплены темными ягодами. Досыта наелся, насыпал их в два кармана.
 
                Россия. Краснодарский край. Тамань. Мыс Железный Рог.
                20 июня 2017 г.
            У маяка «Железный Рог»  стоит здание, в котором проживают люди, обслуживающими маяк. На воротах есть кнопка вызова персонала. Ко мне вышла женщина, и я попросил её наполнить мне 5-ти литровый бутыль питьевой водой. На территории есть скважина пресной воды. Еще у меня было в запасе в двух «торпедах» 5 литров. Итого – 10 литров. Думаю, что мне хватит такого количества воды дня на два.
            Берег Черного моря в этих местах весьма обрывист. Высота обрыва впечатляет, но у маяка по оползням проложена, круто опускающаяся песчано-глинистая дорога, по которой в случае дождя, ни на автомобиле, ни даже пешком с велосипедом, не выбраться. Потому-то приезжающие сюда люди оставляют автомобили наверху. И лишь немногие на внедорожниках рискуют спуститься пониже. Но к самой кромке моря попасть на колесах нельзя.  Когда я спускался пешим порядком с велосипедом вниз, то понял, что выбраться назад наверх мне будет весьма проблематично. В самом низу есть три крутых ступени в глине. Пришлось снять рюкзак с велосипеда и опускать их порознь.
Мыс Железный Рог. Он полосат слоями осадочных серых глин разных по оттенкам. Угол их падения градусов тридцать. Верхние слои имеют бурый цвет глины. Прибойная береговая линия усыпана большими и малыми глыбами бурого железняка, т.е. гётита, называемого еще болотной рудой. В гётите просматриваются при сколах синеватые и зеленоватые жилки вивианита (керченита).
             Море сегодня тихое, небо облачное, ветра нет. На мыс Железный Рог приезжают поохотиться в море на рыбу пеленгас. Стреляют подводными ружьями. Сегодня плавцы жалуются на холодное море. Не смотря на то, что охотники одеты в прорезиненные костюмы, им в воде все равно холодно.
К вечеру все охотники покинули мыс, и я остался на берегу один. Удалось найти ровную и сравнительно широкую площадку для установки палатки, т.к. в иных местах, в случае штормовой погоды, меня вместе с палаткой могло смыть прибоем в море. Совсем невозможно поставить палатку там, где рудный слой уходит в глубины осадочных пород. И тогда глинистые, лежащие выше уровня моря прослои подмываются морем, и пробойной линии там почти нет. В таком месте над головой нависает отвесный обрыв и крупные отслоившиеся массы глины. Ходить там весьма небезопасно. Для того чтобы установить палатку, мне пришлось расчистить площадку от крупной гальки, а более мелкую засыпать песчано-глинистым грунтом оползней.
            С дровами для костра проблем на мысе нет. Морем выброшено много древесины, как крупных стволов деревьев, так и мелких досок, ветвей, ящиков. Поэтому без проблем приготовыл на костре ужин. А вечером, не смог удержаться, открыл бутылку вина саперави. Пил его после трудового дня долго, и наслаждался не только вином, но и видом тихого моря с едва шумящим прибоем и полным одиночеством, которого так не хватает нам, городским жителям.

                Россия. Краснодарский край.
                Таманский полуостров.
                22 июня 2017г.
            Утром я едва успел выбраться из лесопосадки по грунтовой  дороге к асфальтированному шоссе и укрыться от дождя под навесом придорожного сельского рынка. Туда же прибежали местные крестьяне, работавшие в поле. Они отдали мне свои «тормозки», сказав, что теперь после дождя работать в поле нельзя и они, когда проедет машина, поедут домой. Так что на стол они выложили мне помидор, несколько жареных рыбин, лаваш, сосиски, сыр и другое. После того, как уехали крестьяне под навес с дороги явились два парня. Они несли с собой четырехлитровый бутыль водки, и оставленная крестьянами еда пошла им на закуску. Правда, я успел до их прихода уничтожить рыбу и кое-что ещё. Пить эту «барматуху» я с ними не стал.

                Россия. Крым. Район города Феодосия.
                30 июня 2017 г.
            Я остановился у моря в тени под деревом одиноко стоящего серебристого лоха. Там уже расположились две молодежные семьи с малолетними детьми и грудным ребенком. Я спросил позволения тоже примкнуть к их тенистому месту, и получил добро. Но меня спросили:
           - А почему Вы решили остановиться именно здесь? Пляж пустой.
           - Потому, что здесь дерево и тень, – был мой ответ.
Оказалось, что молодые люди отмечали день рождения ребенку, накрыли застолье (скатерть на песке), пожарили шашлыки. И меня они угостили мясом, салатом оливье, печеной в костре картошкой, огурцом и стаканом вина, за что я им был премного благодарен.
           Я задал вопрос парню (он военный контрактник), как он относится к тому, что Крым стал российским?
           Я, да и все довольны. Есть немного недовольных тем, что цены на продукты стали высокими. При Украине они было гораздо ниже.
           - Сколько ты получал денег при Украине? – спросил я.
           - Я в украинской армии не служил, но мне говорили, что контрактникам тогда платили 1700 гривен. А я теперь получаю 28 тысяч рублей.
           - Я так понимаю, что недовольные хотели бы иметь цены на товары украинские, а зарплату получать российскую. У нас, в Донбассе в таких случаях говорят: «Хотят и рыбку съесть и на хрен сесть»
           - Да я и не жалуюсь, но некоторые местные, особенно татары… Не хороший народ…
            Ближе к вечеру молодежь села в машину и укатила домой в город, а мне оставили бутыль с питьевой водой и дрова. Здесь я в полном одиночестве и заночевал.

                ЗАКЛЮЧЕНИЕ
           У читателя после прочтения книги может сложиться впечатление, что наше питание – это сплошь угощения местных жителей или добыча его из окружающей природы.
           Должен сказать, что все описанные случаи скорей исключения, чем правило. В основном я и мои спутники питаемся так. Мы из дому берем всегда определенный запас высококалорийных продуктов: сало, подсолнечное масло, жиры, топленое сливочное масло, крупы, макароны, субпродукты, сахар, чай, кофе, какао, консервы мясные и рыбные, соль, чеснок, орехи, сухие приправы и специи. Эти продукты особенно необходимы, если попадаем в малонаселенные районы или в районы с плохим продовольственным снабжением, а так же от безденежья в лихие 90-е годы. Поэтому у нас с собой всегда есть НЗ (неприкосновенный запас).
           По ходу движения на маршруте мы постоянно пополняем свои запасы, где это возможно: в магазинах, на рынках, у местных крестьян. Особенно часто и много покупаем овощей, хлебопродукты, сахар, молочные продукты, яйца, рыбу и др. С собой их много не возьмёшь. Фрукты, ягоды, грибы, частично рыба нам достаются, как правило, даром.
           Готовим на костре различные супы, каши, чай или кофе. Не забываем и о салатах. По вечерам пищу смакуем неспешно, а утром разогреваем оставшуюся еду с вечера. Обед двухчасовой и более, с готовкой жидкой пищи и пассивным отдыхом.