Чего не сделаешь ради Жуживимкля!

Чего не сделаешь ради… Жуживимкля!

Я уже месяц искал работу, но пока безуспешно. Эх, мне бы отцовского упрямства и настойчивости. Каждый день приходилось штурмовать сайты и просматривать объявления в сети. Это утро не стало исключением. Открыв ноут, я проверил почту. Письмо от Социальной Планетарной службы, чтоб ей провалиться. Очередная петиция: «Просим сообщить о выбранной сфере занятости», – равно «А нашли ли вы работу?».
Достали. Так и хотят забрать Жорку на воспитание за счет планетарных благодетелей. Допустить этого я не мог. В страшной аварии, перевернувшей нашу жизнь с ног на голову, погибли папа и мама. Расстаться с братом – значит, потерять семью совсем. Рыжий Жоркин ежик напоминает шевелюру отца, а голубые глаза искрятся маминой теплотой. Наше будущее беспокоило меня все сильнее. Справлюсь ли?
Жалеть себя не было смысла, я отправил письмо в корзину и продолжил поиски работы.
Вот, кажется, нашел подходящее объявление. Стилизованные каллиграфические буквы невольно привлекли мое внимание: «Требуется ведущий, обращаться в Центрджоб». Только бы не опоздать.
Судорожно пытаясь влезть в джинсы, я запрыгал на одной ноге по комнате, нашел в шкафу свитер, напялил все это по пути в коридор. Уже засунув ноги в потертые кроссовки, я вспомнил, что резюме осталось на столе. Пришлось вернуться – а это, говорят, плохая примета. Наконец я причесал непослушные соломенные волосы, натянул теплую куртку и выбежал из нашего небольшого, по меркам Пограничья, дома.
Открыл дверь и шагнул в дымчатую серость улицы, ни зги не видно. Как в воду бултыхнулся. Пограничье вообще не баловало искристыми лучами солнца зимой. Серая хмарь не прибавляла настроения. Почему моему брату Жорке здесь нравилось, я так до конца и не понял. Может быть, детские воспоминания о солнечном лете и буйной зеленой растительности, радость и веселье сохранились в памяти? Или ему так нравилась подружка-одноклассница, которую он провожал домой и дергал за косички? Что бы там ни было, улыбка, снова расцветавшая на его лице, меня радовала.
Раньше в Пограничье мы бывали только летом, с родителями. Теперь живем. Переехали на окраину мира в надежде, что я смогу тут быстрее найти занятие и обеспечить наше будущее. Да, конечно, учиться в колледже словесности и одновременно работать довольно трудно. Студентов-недоучек мало где ждут. А Пограничье всегда славилось широкими возможностями и обилием выбора. Здесь неважно – человек ты, тролль или гоблин, можно найти удалённую работу по душе.

Дорогу до Центрджоба я знал наизусть. Всего-то пара поворотов: направо, потом налево – через заиндевевший мост вместе с редкими прохожими, замерзающими от порывов холодного ветра, – и финишная прямая, по белёсой зимней аллее метров триста. Вот она: бетонная махина, словно расшитая разноцветным неоном, обитель триумфов и фиаско, а попросту – Центр занятости Пограничья.
У стойки костлявая гоблинша с приклеенной намертво улыбкой ловко выхватила запрос о трудоустройстве:
– Ожидайте.
– Спасибо, – пробормотал я. Слова гоблинши обнадежили, в предыдущие посещения отказ выдавался сразу.
Пока ждал, успел рассмотреть посетителей, снующих по огромному стеклянному залу.
Семенящая делегация молоденьких энтов проследовала за строгим оборотнем в один из коридоров. Величественные разнопёрые птицы-певцы стайкой пропорхнули к выходу, громко щебеча на ходу. Охранник волколак строго косился на входящих великанов, поправляя кобуру на поясе. За буфетной стойкой приглаживала выбившуюся из-под фартука шерсть молодая девушка-рысь. Серьезный гном в сюртуке волок коробку с бумагой, пиная ее ногами.
От обилия разных существ в глазах рябило.
Возле уха раздался истошный писк. Я обернулся. Маленькая, тонюсенькая, как комарик, пикси в жёлтом платьице, облетев вокруг, пропищала:
– Михаил Скорский? Следуйте за мной!
– Спасибо, – я оробел. Куда она меня поведёт?
Мы свернули в длинный коридор-переход. «Планетный Медиахолдинг» – засверкала на стене коридора люминесцентная вывеска.
Двери, двери… сколько же их тут? Крылатая малышка летела так быстро, что я боялся отстать и заблудиться.
Пикси запорхала перед узорчатой дверью. «Сказочный Терем – информационно-музыкально-литературное программное вещание». Вот это да!
Взору открылась светлая комната, совсем не похожая на офисное помещение. Разве что три больших экрана на стене да стол с компьютером создавали видимость кабинета. Хозяйка станции, лунная дева в голубом струящемся платье, представилась:
– Лу… – Указав рукой на удобный диванчик, присела в кресло, обитое шёлком, предложила чай, сок на выбор. Коротко поинтересовалась моей семьей, сочувственно качнула головой.
Пока я пытался справиться с горячей фарфоровой чашечкой чая, она показала мне интерактивную карту: мигающие огонечки на большом экране в местах трансляции. Устроила виртуальное знакомство с командой, обговорила испытательный срок и программу вещания.
Меня брали!
Брали на работу на выгодных условиях: удалёнка, занятость по профессии несколько часов в день. Мечта!

Выбравшись из «Терема», я шёл по длинному коридору, ошарашенный скоростью произошедшего. Замечтался и не заметил стеклянную перегородку, отделявшую части коридора между студиями холдинга, врезался в неё головой.
От удара в глазах потемнело. Пришлось присесть рядом с цветочным оазисом и подождать, пока голова перестанет кружиться. Рядом из-за приоткрытой массивной двери послышалось «кляк-кляк-кляк!» – кто-то постукивал предметом, издававшим металлический звук.
– Что ты мямлишь? Видишь рейтинг? Конкуренты опять набирают персонал, – раздавался утробный рык. Было слышно, как падают стулья. – Смотри, Лу замухрышку белобрысого взяла на работу. Столько усилий, и все прахом! Мы переманили половину их состава, а они всё живут и живут, – в глубине кабинета раздались грузные шаги. – Что замер? Беги к системщикам! Пусть думают!
Неужели меня застукали? Я замер, боясь пошевелиться.
Дверь с грохотом отворилась, из неё опрометью выскочил похожий на кряжистый пень энт и засеменил по коридору. Уф, не заметили.
«Кляк» – ещё раз упало нечто.
– А ты что, вредитель, притих? – Отработа-а-а-е-е-ешь, или сам знаешь, сучок стоеросовый, раздавлю, и кляксу твою тоже! Брысь! Три дня на всё, и этого с собой возьми. Надоели, видеть вас не могу! – говорящий то шипел, то гневно рычал. Звуки тяжёлых шагов и шуршание приближались к двери. В проёме появилась огромная туша болотного дракона.
«Ха», – дыхнул пламенем жирный чешуйчатый в сторону убежавшего древовидного субъекта. Подцепив когтистой лапой дверь, с грохотом захлопнул так, что стены затряслись.
Я покинул убежище в раскидистых цветочных листьях и бегом направился к выходу. Меня взяли на работу – это главное.

«Луч солнца золотого
Тьмы скрыла пелена
И между нами словно
Вдруг выросла стена [1]»

Первая песня вышла в эфир и тут же прервалась – «скрип, скрип, скр-р-р-р-ш-ш-ш…» Динамики завизжали, микрофон повторял звуки, как заезженная пластинка. Хорошенькое дело. Только устроился на работу, и сразу неудача. Вот тебе и удалёнка, а еще говорят, дома и стены помогают.
Отключив микрофон, я ткнул клавишу автовоспроизведения плейлиста. Руки тряслись, по спине градом катились капельки пота, рубашка взмокла. Какая досадная нелепость, в чем же дело? Проверил ноут, запустил антивирус. Компьютер шумел, работал, вирус не нашёл.
Мокрая рубаха неприятно липла к телу, надо переодеться.
Я вылез из-за компьютерного стола, пошаркал к стоящему у окна комоду и снял рубашку. Достал синюю футболку, натянул.
За окном на улице мелькнули Жоркины яркие вихры, как же они напоминают шевелюру отца, брат возвращался из школы. Я открыл окно, холодный воздух стремительно ворвался в комнату, развевая органзу, я покрылся мурашками и остыл. Так и заболеть недолго, но хоть чуть-чуть проветрил, дышать стало легче.
Вибрация мобильника привлёкла внимание, я отозвался:
– День добрый, Лу. «Скр-р-р, ш-ш-ш…»
Что произошло со связью – не понял, но раз не работала, то и нагоняя не будет, немедленного увольнения тоже – я надеялся, что без куска хлеба мы не останемся.
В углу трещал видеофон. Приём. «Скр-р…» – это уже слишком.
«Ночь пройдёт, наступит утро ясное, знаю, счастье нас с тобой ждёт», – пел я, продолжая оборвавшуюся в эфире песню, захлебываясь горьким смехом.
Я попробовал войти на сайт станции еще раз, скрип повторился. Перезапустил программу, снова протестировал – вирусов нет, но при входе на станцию опять скрежет. Что делать дальше – непонятно.
Если еще где-нибудь раздастся этот противный скрип… Решить, что я сделаю, мне не удалось.

Заскрипела входная дверь, и голова кучерявого братца втиснулась в проём.
– Чего тебе надобно, рыжик? – произнес я тихим голосом. – Золотая рыбка сегодня не работает.
– Опять облом? – взгляд рыжика опустился в пол, сжатая в кулачок рука проехалась по носу. Переживает.
– Почему облом? Лу разрешила провести пробный эфир. Да и репетировали вчера, ты слышал, – сопение твоего носа под дверью ни с чем не спутаешь. А сегодня скрип и треск в эфире. Если провалю и следующий эфир, наверняка уволят. Зверь, зверь, страшный зверь, где ты спрятался теперь? Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать, – бормотал я шёпотом, скрывая навалившееся отчаяние.
– Что за зверь, которого ты зовешь? – удивился Жорка.
– Да скрип этот, откуда взялся, понять не могу. Уже несколько раз перетряхнул весь ноут, и все без толку, – сказал я. Жорик скуксился, глаза подмокли. – Ну-ну, рыжик, сырость не разводи. Рассказывай лучше, что сегодня в школе было.
– Двойку поставили, – горестно подвыл брат.
– Стоп. Какая двойка, за что?
– Диктант писали, – Жорка нахмурился и проскочил в комнату.
– И что же ты умудрился написать? Показывай, писатель.
Покраснев, брат робко протянул листок, до этого времени спрятанный за спиной.
Медленно развернув скомканный листок, я начал читать вслух: «журавль, жыр, шырокий, машыны, жывот, жыраф, шышки, шыпит, чешытся». Подняв глаза, увидел лицо брата, покрывшееся красными пятнами. Стыдно!
Не успел я прочитать, как на листе появилась чёрная клякса.
– Ой, что это? – мы оба озадаченно посмотрели на лист. Клякса росла. Не просто росла, она шевелилась. Лист разъезжался, и в руках оказался чёрный пушистый меховой комок с тонкими ручками, ножками и жёлтенькими глазками.
– Это кто? Где взял? – в глазах Жорки зажегся огонек интереса.
– Первый раз вижу, может, это ты притащил из школы? – Пушистик ерзал, его шерстка щекотала ладонь. Я перевел взгляд с существа на Жорку, с Жорки на существо: – Ты кто, пушистое создание? – Создание сжалось в комочек и задрожало: «ж-ж-ж». – Хм, Жор, это какой-то «ж-ж-ж».
Жора протянул руку и попытался погладить. Тварючка спрыгнула с моей ладони, шарахнулась в сторону закрытого ноута, закружила по комнате, потыкалась в книжные шкафы и, не найдя укромного места, забилась в угол у окна, не преставая дрожать.
Скрипнула дверь, и мы увидели другое существо – как сучок на ножках песочного цвета. Доскакав до пушистой кляксы, сучок прижался к ней, обнимая и поглаживая. «Скр-р» – прозвучало жалобно.
– Жор, а Жор, ты видишь то же, что и я? – Мы захлопали глазами.
– Ага, – кивнул брат, – два трясущихся малыша. Наверно, чего-то боятся.
– Боятся? А им есть, чего бояться? Ишь, а Скрр-то на помощь прибежал, спасать чёрненького. Дружат.
Тоненький сучок загородил кляксу, недоверчиво поглядывая на нас.
Клякса и сучок, откуда они? Сучок немного был похож на того старого энта у дракона, только совсем маленький, но тоже древовидный. Неужели эти два чудика – те самые, на которых орал злобный чешуйчатый дракон в медиахолдинге? Так вот куда он их отправил, дав три дня на выполнение работы! Значит, эти два пакостника, проникнув к нам домой, сорвали эфир, а теперь дрожат.
Паразиты. От злости рука потянулась за тапкой и застыла в замахе.
– Ах вы, вредители! Вот я вам сейчас! Из-за вас я потеряю работу, и мы с Жоркой пропадем, – в глазах потемнело. Жорка испуганно схватил меня за руку. Тварючки задрожали, на мордочках виноватое выражение с примесью ужаса. – А ну-ка, безобразники, рассказывайте, как вы сюда попали? – потребовал я грозно. Клякса вздыбила шерсть, затряслась сильнее. Сучок поднял вверх руки-веточки.
– Да погоди ты, почему кричишь? За что ругаешь? – заступился добрый и жалостливый брат. – Видишь, они боятся и, наверное, голодные. И я есть хочу! В животе урчит. Давай сначала поедим, а потом разбираться будем!
Клякса тихо постанывала, сучок боязливо озирался.

– Что едят эти шкоды? – На кухне я раздражённо выгреб из камеры обед в контейнерах. Закрыв зеркальную дверь холодильника, прислонился к холодной поверхности, пытаясь остудить голову и унять злость. Перекошенное отражение бледного лица с потемневшими глазами было грозным, ох, гнев плохой советчик, мама всегда так говорила. Мало мне проблем с работой и Жоркой, так ещё тварючки тут. Что делать? Так и хотелось что-нибудь сломать или грохнуть. Тапкой прибить? Не смогу, они же живые. При Жорке, конечно, я их не трону, да и без Жорки не трону. Они сами подневольные, от хорошей жизни не трясутся. Я закинул в печку обед, пока ждал готовности, прислушивался к доносящимся из комнаты звукам.
Жорка крикнул: «Погодите, сейчас!..», – и громко затопал, до чего же тяжёлая у мальчишки нога. Туда, обратно и хруст тетрадных листов.
– Жорка, ты что делаешь? – я притащил в комнату поднос с горячим обедом и обомлел. Тварючки хрустели тетрадными листами. Листы растворялись, как по волшебству. – Решил скормить все свои тетрадки с ошибками? Мой руки, садись за стол. А вы что в углу застыли? Команда «за стол» для всех, и нечего по углам жаться как нолик, хм, с палочкой.
Тварючки посмотрели друг на друга, кивнули, видимо поняли, что убивать их пока никто не собирается, неуверенно подтащились и запрыгнули на столешницу, шурша оставшимися тетрадными листами. Дрожать перестали.
Жорка за обе щёки уплетал обед.
– А вы-б-вы-бу-лу-ну-ты? – с набитым ртом спросил он тварючек.
– Прожуй сначала, бубнилка. Он интересуется, – кивнул я тварючкам, – все ли его ошибки вы будете поедать?
– Это невкусно, – буркнула мохнатая чёрная клякса.
– Ого, вы и говорить умеете? – влюблёнными глазами Жорка посмотрел на пришельцев.
– Раз невкусно, зачем ешь? – уточнил я.
– По-скр-сиди дней скр-семь голодный, я на тебя по-скр-мотрю, – ответил сучок.
– Вас голодом морили? За что? – Жорка запыхтел от негодования и нахмурил брови.
– За скр-вирус!
– За что? За вирус? Так вы компьютерные вирусы? – кажется, я сегодня сойду с ума от нелепостей.
– Про-скр-стите, – извинился сучок. – Мы забыли представиться. – Сучок выпрямился и вежливо поклонился: – Я Скрроп – скорая реанимация резидентных ошибочных программ. А Жужик – Жуживимкль, он ещё маленький – стиратель-исправлятель ошибок.
– О как! – одновременно крякнули от изумления мы с Жоркой.
– Наказали вас за что? – поинтересовался я и напряжённо застыл в ожидании ответа.
– За несанкционированное удаление обнаруженного резидентного вируса, исходящего на другую станцию, – отрапортовал Скрроп. – Владелец назвал это саботажем, – сучок огорчённо развел ручками.
Жорка удивился:
– А разве так бывает? Наказание за исправление ошибки. А нас в школе ругают за них.

– Похоже, кому-то сильно повезло! У нас сегодня много ошибок было, – сказал я, стрельнув взглядом в сторону брата. А может быть, это и есть выход? Мысли закрутились в голове, даруя крохотную надежду.
– Уважаемый Скрроп, как вы думаете, а в моем ноуте это лечится?
– Несомненно, молодой человек, несомненно! «Скр-р-р», – сучок заурчал от удовольствия, видимо, быть полезным ему давно не приходилось.
Жуживимкль ёрзал по столу, доедая тетрадный лист, вот же имечко кляксе дали, и не выговоришь. Жорка не смог удержаться, протянул ладонь – погладить. Жуживимкль вздрогнул. Жорка отдёрнул руку и спросил:
– Можно мне потрогать вашу шёрстку? – Жужик притих, задумался. Робко кивнул. Ну всё, теперь Жорка его затискает.
Не тут-то было! Только Жорка запустил пятерню в густую шёрстку, как рука окрасилась чёрным, словно её окунули в тонер. От удивления Жорка моргнул, вздохнул и сел на место. Подскочил, извинился и побежал отмывать заляпанную конечность. Жуживимкль и Скрроп заулыбались.
– Ну, вот что, дорогие нежданные гости-саботажники, – сказал я, пока Жорка старательно отдраивал под водой грязную руку. – Вы теперь в бегах, а нам с Жоркой позарез нужна помощь. Давайте перевернём неприятную страницу недоразумений и попробуем всё уладить, согласны?
Жужик и Скрроп переглянулись и кивнули.
Отмывался Жорка долго, и мы успели договориться, что Жуживимкль будет учить дома Жорку грамоте, а Скрроп поможет отладить ноут, приспособит мою технику к виртуальному вещанию, защитит от вредоносных вирусов. А я в свою очередь обещал заботиться о скромных нуждах по пропитанию, им много не надо, тетрадки с ошибками в нашем доме ещё долго не переведутся. Смогу ли я не потерять работу – большой вопрос. Главный вопрос! Могу ли я доверять тварючкам – покажет время.

«Ночь пройдёт, наступит утро ясное,
Знаю, счастье нас с тобой ждёт»


Пока Жужик вдалбливал Жорке правила написания «жи» и «ши», мы со Скрропом подключились к станции и протестировали ноут.
– Микрофон врубай. Скр-ипит? – спросил сучок.
– Скрипит, зараза такая. А ты все шумы убрал?
– Все, кроме одного скрипа, – посмеивался Скрроп. – Ты лучше галочку-то вот в рубке отожми, которая звук дублирует, глядишь, и дело на лад пойдет.
– Твоя правда! – сказал я, довольно улыбаясь. Очень надеюсь, что теперь-то всё будет хорошо.

С владелицей «Теремка» я связался сразу же, как только Скрроп убрал вредоносных жучков. Объяснять ситуацию Лу долго не пришлось, она, похоже, уже догадалась, что произошло. Добро на эфир было получено, но я все еще переживал. Пожалуй, смена вида деятельности – лучший способ от переживаний.
«Жи-раф, ши-шки, жир», – из другой комнаты слышался голос Жуживимкля и напряжённое пыхтение Жорки. Шуршание уничтожаемого Жужей листка, горестный вздох Жорки. Надо устроить им перерыв.
– Ура! – завопил Жорка, влетая в комнату наперегонки с Жужиком. – Ура! Смотри, ни одной ошибочки! – хвастался брат, положив исписанный лист на стол.
Добежать до стола мы со Скрропом не успели, раздался хруст. Довольный Жуживимкль слопал лист без ошибок с превеликим удовольствием, причмокнул: «Вку-у-у-усно-о-о!»
Растерянный Жорка часто заморгал и засмеялся, уж больно довольная мордочка у Жужимвикля, разве можно рассердиться. Призадумавшись, серьёзно спросил:
– Жужик, а ты что больше любишь? Чистые листы, исписанные чернилами, разрисованные краской или с напечатанными буквами?
Хм, а брательник-то прав, и как я сам не додумался это выяснить? Учебники и книжки – это не игрушки и тем более не еда. Проведём эксперимент.
По очереди мы предлагали Жужику разные виды листов: с напечатанными буквами, написанными разными чернилами и разрисованные листы. Соревнуясь, кто быстрее.
– Дай я! – кричал Жорка, размалёвывая альбомный лист акварельной краской.
Жужик с интересом наблюдал за действиями мальчишки и пробовал акварель на вкус лапкой. Жёлтая краска вызывала у Жужика рвотный рефлекс, красная – икоту, а вот синяя, зелёная и фиолетовая пришлись по вкусу. Сама по себе краска для Жужика, как для кота валерьяна. Разрисованные акварелью листы такого эффекта не вызывали. Жуживимкль признался, что листы похожи на лакомство, как пирожное или торт.
Печатные листы Жужик выплюнул – отвратительно горько.
Я с облегчением выдохнул и успокоился: книги с учебниками останутся целы.
В качестве обычной еды тетрадные листы с синими и чёрными чернилами Жужику понравились, и он был готов потреблять их почти без меры. Наэкспериментировались – Жужик уже не жужжал, а тяжко пыхтел, словно закипающий котел: «Пхш-пхш-пхш».
Отпаивали Жужика обычным чаем, оказалось, он очень его любит.
Суматошный день подошёл к завершению. Мы так вымотались, что сил осталось только завалиться спать.

Я спал тревожно, прислушиваясь к сопению Жорки, просыпаясь от любого шороха. Шёпот тварючек разбудил меня, и сквозь сон я услышал кусочек их разговора.
– Скр-р, ты уверен, Жу?
– Жиш-пш, что ты сможешь объяснить этой огнедышащей ящерице? Не поймёт, огнём жахнет. Лу его к стенке припёрла. Сам слышал, как он орал. Разбудим, тише.
Шептание прекратилось, и я провалился в объятия сна.

Весь следующий день вещание станции слушали бесперебойно. Утро нас встретило приветствием Огневушки-поскакушки, после чего Жорку отправили в школу.
– Нет, Жужику с тобой нельзя! – заявил я категорично.
На смену Огневушке пришёл квартет Бременских бродяг; залетели зарубежные Жар-птицы; Скворец-пересмешник рассказал поучительные истории; Нимфа лесная представила театральные новинки; Капитошка вещала о прогнозе погоды в разных районах планетарного сообщества – в Пограничье обещали солнце после долгого зимнего тумана. Серый волколак рассказал новую сказку, а очаровательная Лу вышла в эфир с презентацией достижений в литературе.
Среди этого волшебного очарования завтра мне предстояло вести детскую музыкально-развлекательную программу. Я волновался ужасно. Репетировал, повторял текст, нервно расхаживая по комнате, спотыкался о стулья и, налетал на стол, потирая ушибленные места. Синяков не избежать.
Язык заплетался, музыкальные треки терялись. Я пытался выстроить плейлист в программе станции, все время тыкал мышкой не туда. Вдруг что-то сорвётся, и тогда всё. Пиши пропало: и работа, и учёба, и наша с Жоркой жизнь.
Подготовка – полным ходом. Спасибо, Скрроп помог выстроить плейлист и сохранить его без потерь. Даже Жорка притих, видя моё волнение. Убежал в свою комнату и прилежно занимался с Жуживимклем, кормил его разрисованными вкусностями.
Перед эфиром договорился с Жоркой и Жужей: играть в морской бой они будут тихо. Скрроп обещал страховать меня технически, не вмешиваясь, и отвечать, пока я занят, на входящие звонки. Только бы тварючки не подвели.
Поехали. На удивление прошло всё гладко: я читал, ставил детские песенки, опять читал.
Краем уха услышал: входящий звонок, бормотание Скрропа, жуткий драконий рык, «ж-ж-ж» Жуживимкля, крик Жорки, плеск воды, шипение и «скр-р-р, ш-ш-ш», руки затряслись. Хорошо, что в тот момент была музыкальная пауза. Проверил звук – в эфире чисто.
– Скрроп, – крикнул я срывающимся голосом, – что случилось?
Дверь тихонько отворилась. Тоненький Скрроп – почему-то мокрый, – мило улыбаясь, сказал:
– Да ты играйся, играйся, все хорошо. Не успел дракон, я закрыл проход, – он потер обожжённый огнём мокрый бок: – и скрипит теперь не у нас! Это к нему, на его станцию, вирус залетел, – хитро подмигнул Скрроп.
Два часа эфира с волнениями и переживаниями пролетели быстро. Эфир закончился, я отключил микрофон и вышел из трансляционной рубки программы, закрыл ноут. Рубашка мокрая от пота. «Эй, парень, ты эфирил или вагоны разгружал?» – сказал сам себе, усмехнулся. В животе заурчало, захотелось кушать.
Дверь уже привычно заскрипела, и развесёленькая троица ввалилась в комнату с криками:
– Мы соскучились!

P.S. А хорошо жить в Пограничье! Я получил настоящую работу. Жорка почти не делает ошибок. Скрроп стал начальником по безопасности всего «Теремка». Жуживимкль растёт – скоро станет ведущим и будет учить детишек грамоте дистанционно.

Никогда не вёл дневник, но чего не сделаешь ради… Жуживимкля.

[1] Здесь и далее, строки из стихотворения Ю. Энтина - «Луч солнца золотого»