Не родись красивой

 Маша была девчушкой видной: невысокая, крепкая, а главное — кожа белая, таких белокожих в украинском селе нечасто встретишь. И пусть родилась в бедной семье, а благодаря коже этой была она среди подруг завидной невестой. И казалось бы, выбирай жениха любого, не ошибёшься. Беднее тебя всё равно нет, а если богаче окажется, так совсем хорошо — деток можно много нарожать в сытости. Вот только любил бы её и она чтоб любила. Так уж повелось, что светлой украинской душе очень уж важно быть наполненной любовью, а иначе мёрзнет она, как распустившийся тюльпан под некстати выпавшим майским снегом. Да и что за жизнь без любви? Словно на черновик. 
  
 Мария родилась в селе Казацкое в 1900 году. Начало века как начало новой жизни, словно новая тетрадка в школе, когда хочется красиво и без ошибок. 
  
 Едва исполнилось ей 18 лет, как все родительские надежды на Машину красоту оправдались. Посватался к ней вдовец Александр. Подумаешь, что старый и трое детей (старшая дочка всего на год младше Марии), зато богатый — так рассудили Машины родители. Мария была робкая и послушная, но тут даже она схватила ополонык, ударила по столу и нет, не крикнула, а отчаянно прошептала « нэ бувать цёму!». 
 Ну что ж, нэ бувать, так нэ бувать. Уговаривать её не стали. 
 А с приходом вечера попросил отец Марию сходить в клеть и принести молоток с гвоздями — табурет расшатался. Только она туда вошла, а вслед за ней Александр, старый «жених» и с грохотом захлопнул дверь. На следующее утро выпустили их, конечно, но уже никто Марию не спрашивал, хочет она или не хочет за Александра замуж. Раз ночь с ним провела, значит нечестная. А уж было у них чего или не было — кто там разбираться станет? Ну ничего, не плачь, дочка, стерпится — слюбится…
  
 Так появилась в Метрической книге села Казацкое Конотопского района новая запись: Бережная Мария Константиновна одружилась с Мудраковым Александром Остаповычем.
 А дальше, одна за другой с разницей в два года последовали ещё пять записей, первая из которых: народження сына Мудракова Кузьмы Александровича.
  
 В это время, вовсю кипевшая в Украине Гражданская война докатилась и до села Казацкое. Не успела Мария оправиться от первых родов, как пожаловал в село Нестор Махно со своей повстанческой армией и новыми религиозными убеждениями. Приказал всем перекрестится в баптистскую веру. Александр перечить новой власти не стал и не просто сменил религию, а заделался главным проповедником на селе. А Мария верила в своего православного Бога и перекрещиваться не хотела, но у махновцев разговор короткий: неповиновение — расстрел. Вся деревня перекрестилась. Пришлось и ей. И не то, чтоб уж очень она боялась смерти. Может и надеялась на неё каждый раз, когда к ней ненавистный муж притрагивался, да только кому дети нужны будут, если она сгинет? Помрут с голоду — родной батька и досчитываться не станет — одним больше, одним меньше. Вот и молилась она своему Богу за деток ночами, потихоньку от махновцев и от мужа. И радовалась в глубине души, что у баптистов этих треклятых дети до 18 лет не крещёные, и, стало быть, её старший сын Кузьма так и будет православным на ближайшие годы, а значит под защитой Боженьки.  
  
 Ближе к тридцатым годам большевики начали объединять крестьян в коллективные хозяйства. Всех обязали скотину сдавать в общие колхозные сараи. Тот, кто без принуждения сдавал, сохранял право ухаживать за ней и получал от колхоза продукты. Александр отказался по доброй воле сдавать живность: кто знает, из хозяйственности ли или из недальновидности. «Гроб, могила — в колхоз не пойду!» Конечно, большевики всё равно отняли лошадей и корову — главную кормилицу, но только и прав Александр никаких не заимел. Осталась большая семья с одним единственным поросёнком. Вот так в семью Марии пришли голодные дни. Поросёнка выкормили, закололи, сало засолили и на чердак. 
  
 По выходным Мария поднимается за салом, а дети только скрип ступенек услышат и радуются: «Маты сало несе! Маты сало несе!». Скачут у лестницы, спорят, кому больший кусок достанется. Она каждому по кусочку отрежет, а Александр свою порцию быстро съест и у детей забирает: «Мы будем — диты будуть!». Марии делать нечего, она свою часть поделит и раздаст детям, а сама выйдет во двор, вдохнёт воздуха полной грудью, тем и сытая. Сало салом, а детвора всё равно голодная. Бегают по ночам на колхозные поля колоски собирать после уборки ржи. Поля охраняются, но человек человеку рознь: один сторож сделает вид, что не видит «воришек», а другой — сразу стрелять. Вот так чуть и не погиб Машин старший сын Кузьма. Боженька уберёг.
 Голода этого она до конца своих дней не простит Александру. На сорок лет она мужа переживёт, а перед смертью попросит не хоронить её рядом. 
  
 В 1934 году Александр упал с дерева и разбился насмерть. Мария вроде бы и освободилась от постылого супруга, живи теперь и дыши свободно, а как выживать с детьми? Начала гнать самогон на продажу. Баптисты всё против неё ополчились: по их вере алкоголь — один из самых страшных грехов. Грех не грех, а детей кормить надо. Осуждать кто угодно может, а зерна ей никто не принёс! Баптисты ей этот самогон до конца жизни помнили, и когда она умерла, по первости даже отказались отпевать. Но, посовещавшись, решили, что она хоть и «заблудшая овца», а всё ж своя и провели обряд по всем правилам. 
  
 Биография каждой мамы — это не только её жизнь, это и жизнь детей, которыми наполнена вся её душа. За кого-то страдает. Кем-то гордится. Но любит всех и жалеет одинаково сильно. Её старший сын Кузьма стал начальником топливно-энергетической промышленности Ровенской области и героем Великой Отечественной войны. Матвей и Катерина потихоньку спились. Павло всю жизнь проработал в колхозе, а Настенька по любви вышла замуж и прожила счастливую женскую судьбу. 
 До самой смерти бегала Мария к уже взрослым детям и всем помочь старалась. Готовить, правда, не любила «Я приготовлю, вы всё съедите и назавтра обо мне не вспомните», поэтому ей больше нравилось прийти и бельё всё перестирать, перегладить пралом, заштопать, где прохудилось. Оставит стопки аккуратно сложенные и довольна — теперь на несколько недель хватит её помощи. 
 И как же Мария ошибалась! И дети, и внуки помнят Марию именно по её картошечке из печи и самому вкусному «капустняку». А праправнуки готовят так же своим детям и всегда говорят, что это по бабушки Машиному рецепту. А кто это? Это мама вашего прадедушки.
  
 Не зря говорят: человек жив, пока жива о нём память. Больше века прошло, а всё жива Мария!