Товарищ Физиков

Начался тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год. Впереди была гибель первого космонавта Юрия Гагарина, советские танки на улицах Праги, через год военный конфликт с китайскими хунвейбинами и еще много значимых событий. А пока сразу после новогодних каникул я начал оформляться в городском военкомате города Шахты для поступления в военное летное училище, поскольку задолго до этого времени решение стать летчиком-истребителем созрело окончательно. Первым разочарованием стал тот факт, что во время прохождения медицинской комиссии врач ЛОР, хотя и написал положительное заключение «годен к летному обучению», но все же настоятельно рекомендовал сделать операцию по удалению миндалин – диагноз звучал угрожающе: хронический тонзиллит. Якобы при прохождении врачебно-летной комиссии (ВЛК) в училище, или даже областной меня могли забраковать. Чего не сделаешь ради осуществления заветной мечты всей своей жизни! Помню, как в первые дни весенних каникул уверенно направился в больницу, но по мере приближения к больничному корпусу я замедлил шаг, и где-то в глубине души зашевелилась предательская мысль: а надо ли мне это? И вдруг… О чудо! Прямо передо мной возникла из ниоткуда фигура молоденького лейтенанта в парадной форме с авиационными погонами, а через мгновение к нему присоединилась красивая девушка. Они поцеловались и начали медленно удаляться, о чем-то оживленно разговаривая, а я, как завороженный, смотрел им вслед, пока не потерял из виду, затем резко ускорил шаг. Все сомнения типа «быть или не быть» остались позади.
Вскоре после этой отвратительной операции я был вызван в военкомат, где был поставлен в известность о дате и месте отъезда в Батайск для прохождения областной ВЛК. Здесь мне необходимо остановиться на одном важном моменте. В военкомате занимался нами, то есть, мальчишками, решившими поступать в военные училища, чтобы посвятить жизнь службе в рядах Советской армии, старший лейтенант Сиротенко Виктор Николаевич. Редчайшей душевности человек. Он возился с нами, как с собственными детьми. И это притом, что военных училищ в Советском союзе были десятки по различным специальностям, и пацанов, желающих учиться в военных учебных заведениях, тоже было немало. И на каждого надо завести личное дело, подшить в которое, начиная от рапорта и автобиографии, и заканчивая результатами прохождения медкомиссии, еще массу всяких бумаг. А еще с каждым надо не один раз встретиться, побеседовать, выявляя предпочтения и личные качества. Короче говоря, Виктор Николаевич являл собой пример отношения к выполнению своих обязанностей с величайшей любовью.
Группа, сформированная для поездки в Батайск, была не очень многочисленной, поскольку состояла из ребят, поступающих в летные и штурманские училища. И был среди нас паренек, резко отличавшийся от остальных, я бы сказал, не по годам оформившейся атлетической фигурой. Сейчас про таких говорят – качек, возможно, еще как-то, но в то время мы не знали таких слов. Парень, очевидно, серьезно увлекался каким-то видом спорта. Фамилия его была Физиков, а вот имени, к сожалению, по прошествии стольких лет, память не сохранила. Как потом выяснилось, это была вторая поездка Физикова в Батайск. Во время первой, две недели назад, он был забракован хирургом по довольно серьезной причине – на ноге у парня было обнаружено незначительное расширение вены. Дефект был едва заметен, но хирургом была женщина в преклонном, как нам тогда казалось, возрасте, следовательно, обладала большим опытом.
Но, как я уже писал, старший лейтенант Сиротенко Виктор Николаевич, добрейшей души человек, каждую неудачу своих подопечных воспринимал, как свою собственную. И вот что он придумал. Выбросив из личного дела результаты прохождения Физиковым ВЛК с отрицательным заключением, он решил отправить его в Батайск повторно. Во-первых, в расчете на то, что тот попадет к молодой женщине-хирургу, которая тоже была в составе медицинской комиссии. А во-вторых, накануне поездки Физиков по совету Виктора Николаевича провел одну нехитрую процедуру. Он просто-напросто лезвием слегка стесал верхний покров кожи на ноге в том месте, где просвечивалась дефектная вена, и к утру ранка была затянута запекшейся кровью. Вот и весь фокус. Трудно сказать, сознавал ли Виктор Николаевич, чем может обернуться в будущем для парня его, выражаясь современным языком, ноу-хау. Но, тем не менее, дело обстояло именно так.
И вот мы в Батайске. В завершении обследования мы с Физиковым оказались вдвоем в кабинете хирурга. Все произошло, как и предполагал Виктор Николаевич. Хирург, молодая женщина, уже начала писать по Физикову, который стоял возле ее стола в одних трусах спиной к входу, положительное заключение, как вдруг входная дверь распахнулась, и в кабинет вошла та самая докторша… Одного ее взгляда на красивую спину парня оказалось достаточно, чтобы узнать его. Громкий голос старой докторши заставил вздрогнуть всех, кто находился в это время в кабинете.
– Если не ошибаюсь, товарищ Физиков? И что же мы здесь делаем? – Она наклонилась к ноге Физикова, который стоял ни жив, ни мертв.
Молодая женщина-хирург, прекратив запись, удивленно посмотрела на коллегу.
– Ая-ай-ай! – возмущалась та.
В это время я выходил уже из кабинета, не понимая, что происходит, и продолжения разговора не слышал. А что произошло на самом деле, мы все узнали в автобусе во время возвращения в свой город. В общем, летная карьера товарища Физикова оборвалась, не начавшись. Если память мне не изменяет, он согласился на предложение Виктора Николаевича ехать в Челябинск для поступление в военное автомобильное училище. Что ж, медицинский отбор в летные училища всегда был жесточайшим, государству требовались летчики с большим запасом прочности.
И, хотя рассказ этот я посвятил Физикову, все же пару слов скажу о себе. Оформлялся я в Ейское летное училище, но во время сдачи вступительных экзаменов внезапно передумал поступать и намеренно завалил физику с математикой. Трудно сказать, что больше повлияло на такое решение. То ли не понравилось, что училище оказалось истребительно-бомбардировочным, а я бредил истребительной авиацией в чистом виде, то ли просто не был еще готов к армейской жизни. Но факт остается фактом: я вернулся домой. Разумеется, старшему лейтенанту Сиротенко, который был страшно этим расстроен, я правду не сказал. Было очень стыдно – ведь, в сущности, он стал крестным отцом всем ребятам, которые избрали на всю жизнь военную профессию. А через год меня отправил поступать в Качинское высшее военное училище летчиков все тот же Виктор Николаевич Сиротенко, теперь уже в звание капитана. На прощание, хитро улыбнувшись, он спросил:
– Ты хорошо подумал? Не ждать возвращения?
– Нет! – твердо ответил я и слово свое сдержал.
Ну, а потом… Впрочем, как любят иногда некоторые рассказчики заканчивать повествование, это совсем другая история.