Всё ещё будет

      Возле ворот Спиридона Афанасьевича Климова, добродушного, давно страдающего радикулитом седого старика, в этот вечер было необыкновенно шумно. К нему из города на машине заехали долгожданные гости: единственный внук Антон, его избалованная жена Марианна и два маленьких, неугомонных пацана – Эдичка и Фома. Антон, сорокалетний, прижимистый мужик уже много лет работал в городе заведующим секцией автозапчастей в универмаге и являлся сыном единственной дочери Спиридона Анны. После окончания торгового института, он сразу женился на своей однокурснице из обеспеченной семьи и остался жить в областном центре, что называется на всем готовом. Жили молодые хорошо, мир и полное взаимопонимание, царило в их доме. Когда же начиналось лето, горожане каждый год уезжали на автомашине на Черное море и обязательно навещали по пути старика.
      Когда к дому подкатила большущая, натертая до неприличного блеска черная иномарка, дед, как раз сидел в это время у дома на скамье. Он сразу и не сообразил, кто это к нему пожаловал под вечер. Но когда внимательно рассмотрел за рулем внука, то сразу расслабился и засиял.
      – Никак Антошка прикатил. – всплеснул руками Спиридон и живо подбежал к водительской двери. – Антон!
      – Здорово, дед! Хе-хе. – с каким-то городским акцентом растянул слова внук и щегольски похлопал старика по его худому плечу. – Не ждал? Ха-ха! Так то. А мы приперлись. Ха-ха-ха!
      – Вот те гости! Вот те на! – заметно растерялся от неожиданной встречи Спиридон. – Ты погляди, че вытворяют. Это надо. Ты подумай. Антошка! Ну, Антошка! Ты хоть бы старика предупредил. Я бы пирогов напек твоих любимых с рыбой.
      Следом за изрядно вымотавшимся за дальнюю дорожку мужем, из машины вылезла ярко размалеванная дама в модном джинсовом сарафане, сильно смахивающая на манекен, а с заднего сиденья шустро выскочили ребятишки.
      Женщина не обращая внимание на старика, тут же поправила на рыжей голове прическу и приняла величавый, неприступный вид.
      – Здрасссьте. – недовольно пошевелив своим миниатюрным носом, барышня сначала брезгливо посмотрела на счастливого деда, потом заглянула через его плечо на обнесенный трухлявым штакетником, заросший высокой травой, вперемежку с какими-то белыми цветами неухоженный палисад.
      – Здравствуй, маковка. Доброго тебе здоровьица. Рад видеть, голубушка, тебя. – ужасно стесняясь за свой небрежный, не подготовленный к такому особому визиту вид, жалко процедил Спиридон.
      – Ну, как ты тут, живой? Ха-ха! – заходил королем перед дедушкой внук. – Ты тут давай держись, отец. Ты нам еще здоровым нужен. Хе-хе!
      – Да живем помаленьку. Мое дело теперь стариковское. Потихонечку брожу. Весной, как огород-то посадил, так и ковыряюсь полегоньку. Куда мне спешить. Это вы, молодежь, нынче как белки в колесе. Оно и понятно, молодость, все хочется успеть. Я когда молодым-то был, так тоже с шилом в одном месте. Все думал, не состарюсь. Думал, когда еще старость-то наступит, долго до нее. А тут, бабах, и незаметно, тетка, подоспела. Шибко задыхаться, Антошка, стал. Так и на таблетках еду. Че теперь поделаешь, видать свое почти отжил. Бабушка твоя давно тю-тю.
      Марианна в этот момент расстегнула не переднем сиденье дорогой из крокодильей кожи ридикюль и достала оттуда маленький целлофановый мешочек.
      – Вот из города подарок вам. – бесцеремонно перебив суетливого деда, сказала сноха. – Держите. – и протянула ему двумя пальцами гостинец.
      – Бери, дед. Бери говорю. Настоящие перепелиные яйца. Ха-ха-ха! – с гордостью, будто сейчас деду вручают медаль на плацу, промолвил Антон. – Дают, бери. Бьют, беги. Ха-ха-ха! – и ослепил опешившего старика своими керамическими белоснежными зубами.
      Старик не знал, как быть. От такого странного подарка ему сделалось нехорошо.
      – Да вы, что. Зачем? Не надо. – засмущался от всего происходящего Спиридон. – Вам в городу они нужнее. Я магазинные, куриные беру.
      Антон все стоял на своем. Марианна демонстративно нахмурилась.
      – Я говорю, пока дают, бери. Не стесняйся. Перепелок мы решили у себя в коттедже разводить. Это яйца из первой партии. Цени!
      – Ой, спасибо. Не знаю даже, чем вас, мои хорошие, благодарить.
      – Да брось ты. – по-барски махнул рукой внук.
      – Да как же это, брось?
      – Велики подарки. Перед смертью, хоть перепелиных яичек попробуешь. Хе-хе.
      – Че это ты меня хоронишь раньше срока? – старик сразу посерьезнел и аккуратно положил подарок на лавку.
      Внук встрепенулся и вылупил на старого глаза.
      – Да ладно тебе цепляться к словам. Живи сколько хочешь. Мне, что ли жалко.
      Тут со двора выбежали дети и сломя голову пронеслись мимо старика.
      – Надолго к нам? – спросил Спиридон у снохи.
      – Да, как сказать. – ответил за нее Антон, так как женщина продолжала дуться. – Щас у тебя чуть-чуть побудем, и к матери поедем ночевать. А завтра по холодку в дорогу.
      – Опять на курорт?
      – На море.
      – Нужно вам это море? Ступайте лучше сходите на пруд. А хотите, я вас могу прокатить на лодке?
      – На пруд? Хе. На лодке? – сморщился от такого предложения внук. – Нужно твое болото. Хм. Ты сам-то хоть на море был?
      – Откуда. – задумчиво вздохнул Спиридон. – Правда видел его один раз из окна, когда по заводской путевке ездил в Кутаиси. Это в Грузии такой курорт.
      – Тогда, чего не знаешь, то не говори. – не переставал важничать Антон.
      Дедушка притих.
      – Че нового у вас? – решил сменить тему для разговора Спиридон.
      – Все новое, дед. Видишь, какую машину прикупили?
      – Вижу. – внимательно посмотрел старик на огромный, скрывающий мощный двигатель капот. – Хороший автомобиль. Иностранный?
      – Ха! Мерседес! Слыхал?
      – Дорогой поди?
      – Ну, на твою пенсию точно не купишь такую.
      – Эх-хе-хе. – вздохнул старик. – А старую продал?
      – Зачем продал. На нем теперь моя Маруська ездит.
      – Сурьезно? Ты подумай.
      – Сейчас две машины у нас.
      – Ну и слава Богу. И хорошо, что так.
      К Спиридону живо подбежал один правнук.
      – Деда, а чего сегодня ты нам дашь? – схватил он за штанину старика и засмеялся.
      – Ах вы сорванцы! А чего вам дать-то? Ты, это, Антошка, ступай-ка в подпол, и из солений там, чего-нибудь достань. Свое домашнее-то все в городе получше.
      – Достану-достану. Ты главное не переживай.
      И Антон проворно забежал в избу, и подняв крышку подпола, ловко спрыгнул туда. Дедушка стоял сверху и подсказывал внуку, что ему лучше взять.
      Достав несколько стеклянных банок с маринованными помидорами и огурцами, кабачковой икрой, красивыми солеными рыжиками и белыми грибами, внук довольный вышел во двор. Его семья в это время лузгала подсолнуховые семечки на крылечке.
      Аккуратно расставив в багажнике машины банки, Антон подошел к деду и протянул ему свою крепкую, пахнущую табаком ладонь.
      – Ну, давай по петухам, да дальше ехать надо. – хамовато отчеканил внук и посмотрел на суетящегося Спиридона.
      – Как ехать? – не понял такого юмора дед. – Че, даже чаю не попьете у меня?
      Все семейство Антона уже, как несколько минут сидело в машине и через закрытые стекла глазело на старика.
      – Прости, но времени совсем нет. – попытался было оправдываться внук. – Надо еще едой в дорогу закупиться. Мы ж завтра уезжаем на курорт.
      – Да это, как? Только приехали, и сразу назад?
      – Вот так. – сказал напоследок Антоша. – А ты попробуй яйца-то, попробуй. А мы потом еще приедем, как-нибудь. – и пожав дедушке руку, быстро зашагал в машину.
      Старик помахал рукой отъезжающему от ворот занятому родству и на душе у него стало тоскливо.
      На небе стали появляться звезды. Не смотря на то, что этот день подходил к завершению, на улице было по-прежнему тепло. Спиридон уже, как с час в одиночестве сидел на скамье и все думал о своем внуке и его семействе.
      – Здорово живем, дядя Спиридон. Кхе-кхе. – тихонько поприветствовал деда его давнишний знакомый Ярослав, пожилой мужчина, вернувшийся несколько лет назад на ПМЖ в деревню откуда-то из-за полярного круга, или, как тогда считалось модным говорить, с северов. Так как сегодня было воскресенье, Ярослав уже с раннего утра крепко поддал, и от этого он пребывал в прекрасном расположении духа и ему хотелось продолжить банкет. Увидев на скамейке старика, он, не раздумывая, повернул к его дому.
      – Здорово-здорово. – глядя куда-то в сторону соседской бани, как-то нехотя поздоровался дед.
      – Я погляжу, внук в гости приезжал? Хе-хе. Че молчишь-то, дядя Спиридон? Че-то ты без настроения.
      – Заезжал ненадолго. Ага. – попытался оправдать его скорый набег дед. – Некогда им долго у меня гостить-то. Дела. Да и завтра они на курорт собрались всей семьей. Охота им у меня у старого в избенке-то сидеть, томиться. Гостинцев дал, и хорошо. Полный багажник всякой всячины наклал им горожанам.
      – Крутой он у тебя. Хм. Крутой! Видно, что оборотистый парень. А, как же. Не хухры-мухры. На дорогущей иномарке всей большой компашкой в гости к деду, да на всех парах. – с нескрываемой завистью в голосе проворчал Ярослав.
      – Даа, не хило. Ой, не хило. Да если б были у меня на ляжке мани-мани, я б тоже так, не хуже этих гавриков пошиковал. А то я весь в долгах, как в шелках. Ха!
      – Кто крутой? – не понял дедушка. – Внук-то? Внук? Ты щас про внука мне сказал? – и с прищуром уставился на мужика.
      – А то, про кого же? Про него, касатика, про него. Деловой он у тебя, говорю. Ты слышишь? Крутой! Весь из себя, как ежик.
      – Антошка-то? – снова переспросил старик.
      – Антошка. Хм. Сыграй мне на гармошке. Хм.
      – Хе-хе. Еще, какой деловой. Как ты сказал? Ежик? Это он умеет, иголки выставлять. Вишь, как в городу своем окортомился. Слава Богу, человеком стал. Щас и язык у меня во рту не повернется сказать, что в молодости был безбашенный дурак. Ох, и хапнули родители с ним горя. Из школы выгоняли только раза три. Если б не мать, дай ей Бог здоровья, давно бы уж, где без вести пропал.
      – Все мы в молодости были не подарки. Че ее теперь, чертовку, вспоминать.
      Дед натужно, с каким-то мокрым, болезненным хрипом вздохнул и перевел свой спокойный, рассудительный взгляд на мужика.
      – А я своему оболтусу на позапрошлой неделе мотоцикл по дешевке взял. – не то чтобы хвастливо, скорее гордо за свой отцовский жест, произнес Ярослав. – Хоть и не новый ИЖ-Юпитер, а двигатель работает, как настоящие швейцарские часы. Четырнадцать недавно исполнилось парню, думаю, чего бы тарантас ему не взять. Че, думаю, не порадовать бы человека. Тем более у меня в его годы уже был во всю.
      – Мотоцикл, это хорошо. – задумался дед. – Техника. А техника, это сила. Двигатель внутреннего сгорания, как никак. Мотай на ус, пока живой я.
      – Ишь ты. Технарь.
      – За хорошую учебу взял-то? – вдруг резко переменился в настроении дед. – Я говорю, как сын закончил школу-то? Ни че? Сойдет?
      – Да, какая там учеба. Слезы. Хм. Учебу. Если бы за учебу, еще, куда ни шло. Мы бы с матерью порадовались за балбеса. Только наш с двойки на тройку, закончил семь классов с горем пополам.
      – Ну, тройки тоже отметки. А как же не отметки. Не всем учеными нам быть.
      – Дык, это. Кхе-кхе. – замялся в растерянности Ярослав.
      – У тебя у самого-то, какой диплом? – ехидно спросил Спиридон.
      – Да, какой там диплом. Хм. Наш районный сельхозтехникум. И то половину заочно.
      – Вот видишь. И ты хочешь, чтоб твой отпрыск генералом, или адмиралом стал?
      – Дык, это. Кхе-кхе.
      – Вот тебе и дык. – засмеялся дед. – Как говориться, от осинки, не родятся апельсинки. Генетику, брат, еще никто не перехитрил.
      – Так-то, оно, конечно так.
      – Окончит школу, и по твоим стопам прямой наводкой на комбайн. Ну, или на худой конец, на север.
      Мужик настороженно взглянул на старика и по-доброму заулыбался.
      – Я тебе про сына своего не досказал. Поехали мы с ним на той неделе на наш совхозный полигон, чтобы я его немножко обучил азам вождения. Он, значит, сел за руль, а я в коляску. Тут он, как газу дал, и полетели мы в овраг. Колеса кверху, мы внизу. Ха-ха-ха! Парень не на шутку испугался, да как пустился наутек. Еле я его поймал. Говорю ему, что я уж девок драл в твои-то годы, а ты мотоциклом до сих пор боишься управлять. А он смотрит на меня, трясется. Испугался.
      – А как тут не испугаешься? Шутка дело, перевернуть мотоцикл.
      – Да и хрен с ним! Ладно сами живы. – прикрикнул Ярослав. – В гараже еще один стоит, не на ходу правда.
      – А че не на ходу?
      – Сломался. Сын выкидывать в металлолом не разрешает. Говорит, что соберет.
      – Молодец. Хе-хе. Конструктор.
      – Молодец-то, молодец. Только для меня это целая проблема. Вот придет скоро зима, куда я буду ставить свою машину, если заставлен в мотоциклах весь гараж.
      – Весь дом, говоришь, техникой заставлен, а ты и не рад? – сурово подметил Спиридон. – Зазнался, парень, ты. Зазнался!
      – С чего ты это взял? Ха! Зазнался. Я сроду никогда не зазнавался. – категорически не согласился с дедом очумевший от выдвинутых обвинений мужик. – Я вот тут недавно на нашей автостанции бывшего коллегу встретил. Вот кто зазнался, так это он. Видел бы, какой стал деловой. Я помню, когда мы с ним работали в заводе в одной смене, как крошки он в столовой собирал. А я не зазнавался. Никогда! И это не смотря на то, что с самим директором завода, Степан Данилычем в одной палате водку лопал.
      – Это, как тебя угораздило, друг? – удивился дед.
      – С моим отцом они вместе лежали.
      – Как отец-то? Жив-здоров? – озабоченно спросил Спиридон, когда-то работавший с ним в одной артели.
      – А че ему будет? Здоров.
      – Ну, все равно. Он ведь намного постарше меня.
      – Бегает, как конь ахалтекинец. Еще, нет-нет, бывает и напьется, гад. Последнее время все на меня ворчит, дескать, наследства лишить меня хочет. А как он меня, его лишит, если квартира на мне, оба мотоцикла на мне, и машина тоже. Максимум, говорю, можешь меня лишить только голубятни.
      – Голубятни? Какой голубятни? Хе-хе.
      – Ага. – заулыбался Ярослав. – Голубятню сделал в огороде у него. Так и ее можно перенести на друге место тоже.
      Старик замолчал. Устал он сегодня. Много событий выпало на него за этот день.
      – Как с бабой-то живет Антон, ни че? – не выдержал от зависти мужик, увидевший недавно у климовских ворот иномарку.
      – Да вроде исправно. Он рази посвящает нас, когда. Живут, да живут. Но раз машину новую купил, думаю, что хорошо. Видел у него, какие атаманы?
      – Даа, шустрые мальцы.
      – А ты чего спросил-то? Любопытно, али так?
      – Да я тут недавно на свадьбе у одного хорошего приятеля гулял. Шикарную, я тебе скажу, попойку закатили, морды. Да, ни где-нибудь, аж во дворце культуры сгоношили стол. Не стол, а выставка достижений народного хозяйства. Давненько, я на такой пирушке не бывал. Там еще Димка Колотовкин с бабой оказались со мной рядом, да парень из нашего фабричного гаража. Я гляжу, а Димка-то все на селедку с луком налегает, только ее одну, гурман, и жрет. Я подвыпил, значит, малость, ну и спрашиваю у него, дескать, ты че Митюня, как будто селедки сроду не едал? Ты погляди, деликатесов на столе-то сколько. И знаешь, что он мне сказал?
      – Поди, послал, куда подальше?
      – Я б ему послал. Хм. Я б ему так послал. Ты видишь эту кулачину? Это кувалда цельная, а не кулак.
      – Так говори тогда яснее. А то заладил, как толмач.
      – Тут он мне жизнь свою и вывернул наружу. Дескать, Митькина баба, Люська, селедку в ихнем доме на дух не переносит прям.
      – Своенравная мадам. Хм.
      – Куда там. Не баба, а вылитая ведьма.
      – И че?
      – Вот и я ему сказал, и че? Ну, не любит, и не любит. И хрен с холерой с ней. Теперь, что, мужику даже селедки в собственном доме не поесть? Говорю ему, вылазь бегом из-под каблука ее и наводи свои порядки.
      – Навел? Послушал он тебя?
      – Да куда там. Ха! Наводильщик. Судя по его худому телу, не Димка взял Людмилу в жены, а его она.
      – А как тут угадать? Они ведь бабы во сто раз хитрей любого мужика. Пока ты под одной крышей с ней не поживешь, ты не поймешь ее нутра.
      С пруда подул слабенький ветерок, и дед решил закругляться.
      – А моя увидела тебя в окно, говорит, ступай к Спиридону, повечеруй хоть ты на лавке с ним. – сверкнул глазами Ярослав. – Одному-то, деду, куковать, поди, негоже? Родственники-то, я погляжу, не балуют тебя своим вниманием. А? Хе-хе.
      – Пока видать не до меня.
      – Вот и моя сказала, что не повезло тебе с родством-то. И знаешь, что, Афанасьевич, она велит?
      – Хм. Интересно.
      – Интересно, говоришь?
      – А, как. Конечно интересно. Раз дело касается меня.
      – Моя настойчиво рекомендует, чтобы ты в это воскресенье, обязательно поставил в церкви свечку. Может, толкует, Бог услышит, и хоть немножко, хоть в чем-то в этой жизни подфартит.
      Спиридон крепко обиделся на эти слова, но виду не подал.
      – Ходишь на кладбище то к своей? – не переставал задавать вопросы Ярослав. – Али забросил это дело? – и лукаво улыбался.
      – Как не хожу, хожу. – вздохнул старик, и собрался встать со скамьи.
      – Ходишь?
      – Хожу, милый мой. Я ить с ней всю жисть прожил с родимой душа в душу. А ты говоришь, что забросил. Только все реже навещаю, уж больно задыхаться стал. Раньше, помню, каждый божий день была туда дорожка, воду с цветочками менял. Еже ли я еще не буду навещать ее, то кто тогда же это делать будет? Хотя теперь, хоть уходись, че толку?
      – И не говори. – совсем захмелел Ярослав. – Я тоже, если честно, у своих бываю шибко редко. Пожалуй, только на родительский день. Ну, еще, когда по пьяни навещаю. Только если мне не лень.
      – А надо бы своих почаще навещать-то, Славка. – осудительно сказал Спиридон. – Самого, когда зароют, каждый день ведь будешь ждать. В земле, поди, лежать не сладко.
      – А кто его знает, как там. Хм. И если откровенно, то я не тороплюсь туда. Вот, когда придет время, вот тогда и поглядим. Или в райский сад определят, или, не приведи Господь, на сковородку.
      – Вот-вот.
      – А мы с женой недавно родичам своим по мраморному надгробию заказали. – похвастался перед дедом мужик. – У Кирюхи Селезнева в ритуальной лавке скидки. У тебя-то мраморный у бабы? Али из железа, так?
      – Разве с пенсии поставлю я из мрамора? Куда там. У ней православный, деревянный крест.
      – Кхе.
      Мужик вылупил на старика свои пьяные глаза и ядовито засмеялся.
      – Пусть бы внук поставил, елки палки. Ха-ха-ха! Машины то меняет, как перчатки, я гляжу. Че не раскошелиться-то, жадный?
      Спиридон наконец привстал с лавки и сурово взглянул на мужика.
      – Ты вот тут сидишь, щенок, из панталон выпрыгиваешь, все храбришься, что своему ребенку на день рождения мотоцикл взял, да еще и предкам подновить решил могилки, а сам должок не можешь мне уж года три отдать. Или, ты скажешь, не было такого?
      Ярослав тоже, как и дед, поднялся на ноги.
      – Чего это ты? Хм. – опешил от заявленных претензий в свой адрес мужик. – Чего это? Гляди-ка, вспомнил. Хм.  Тоже мне.
      – Я то ничего не вспомнил. – разволновался старик и руки его задрожали. – Я просто напомнил, что возвращать положено долги-то. Или память отшибло тебе? Раз уж ты взял денег в долг, то будь добрым, верни. Мотоцикл, говоришь, сыну купил? Что купил, хорошо. Только я хотел бы знать, когда должок вернешь мне, друг любезный?
      – Куда это тебя понесло? Хм. Я значит, к тебе, как к доброму человеку подошел, поинтересоваться, как здоровье, а ты собачиться со мной удумал, долги давай мне вспоминать. Хм. Не переживай. Отдам. Верну все до копейки.
      – Вот когда вернешь, тогда и по-людски поговорим. А пока у нас с тобою контры. И бабе своей передай, чтобы забила эту свечку в одно место.
      Вдруг из соседских ворот выбежал белобрысый мальчуган. Увидев на скамейке деда, паренек, не долго думая, подбежал к старику и его обнял.
      – Деда Спиря, здравствуй!
      – Да хороший ты мой! – дедушка развел руки в разные стороны. – Это кто у нас еще не спит, разбойник? – и подозвал в свои объятия паренька.
      – Деда Спиря, дядя Спиря, а мамка с папкой завтра собрались по ягоды с утра. – вполголоса, чтобы не услышал Ярослав, промолвил мальчик. – Если наберут, хоть сколько, я тебе свежей земляники и молочка парного принесу.
      Старик поднял мальчика на руки и у него засверкали глаза.
      – Да родимый! – у Спиридона в горле застрял горьковатый комок. – Ты хоть меня, браток мой, не бросай. – едва промолвил дед, и с трудом поборов слезы, погладил мальчугана по русой голове.