Притча

      Он проснулся днём. "Где, мля, я?". В комнате, окрашенной как подъезд, не было мебели. Даже окон не было. Даже дверей. Только пустые бутылки. Озадаченность сменилась на испуг, когда на голову упал бычок. "Что за херотень галимая?" — поднял он голову кверху. На потолке было абсолютно чёрное пятно. Он долго вглядывался во тьму и понял, что Ницше прав, когда очередной окурок угодил ему в лицо, осыпав нос пеплом, хотя он и плохо знал, кто такой этот Ницще.

      Чинарики падали всё чаще и чаще, вскоре весь пол был покрыт ими. Топчась на месте, он подминал фильтры, приближаясь к пятну. Через какое-то время ему уже пришлось бежать на месте, укрываясь курткой от дождя, скорее ливня из бычков. Но это было на руку, тем быстрее поднимался он к цели. Наконец-то рука пролезла в дыру. Кто-то схватил её с другой стороны, вытянул его и кинул на обоссаный матрас в такой же комнате. "Ты ощутил на себе свой первый грех", — сказал худой очкарик, и с нечеловеческой силой пнул в грудь. "Поприседай", — рассмеялся ботан, — "Определение предела последовательности! Быстро!".

      Дальнейшие события в этой комнате мне описывать неприятно и противно, не люблю такое, а если любите вы, то к этому палачу вам и дорога. Скажу лишь то, что из этой комнаты он снова попал в первую. Только теперь потолок был выше, и с него, оставляя синяки, сыпались бутылки и разбивались на острые осколки. Затем снова очкарик, только уже с задачей про частицу в потенциальной яме, затем комната с мусором, и так по кругу.

      Сколько длились эти мучения, не могу вам сказать, потому что они до сих пор не закончились. Наверное, они продлятся до Страшного Суда, а может, и дольше.

      Нет, ну не то, чтобы я примеряю поповскую рясу и пугаю паству, я же не смиряться с рабовладеньем призываю, а всего-то не быть скотами. Разве плохо?