Зимняя сказка

— Тебе понравилось? — спросил я.
— Что понравилось? — удивленно, вопросом ответила ты.
— Берег зимнего озера? Наша прошлая с тобою поездка на берег зимнего озера?
— А! Ну конечно! Кажется, до сего времени во мне еще живет запах того твоего костра.
— Поедем?
— Куда?
— Со мной.
— А это не опасно? — улыбнулась ты.
— Дорога всегда немного опасна. Но я поеду очень аккуратно.
— Что это? Где мы? — спросила ты.
Я остановил машину на самой макушке высокого лесного склона. На самом верху склона стояли санки. Самые обычные санки. Только заметно больше детских.
— Как что? Санки.
— Мы будем кататься на санках?
— Ну хотя бы один раз мы сегодня на них прокатимся.
Санный путь был уже ранее накатан. Заледенел. Полозья в глубокой колее – словно в металлических желобах.
А скорость спуска захватывала дух, и на крутых виражах душа выскакивала из тела и летела по прямой, в то время, как санки уже сделали крутой поворот.
Ты кричала, но не от страха, а от восторга, и плотнее прижимались ко мне.
Ты на крутых виражах хватала меня за руки, которыми я тебя аккуратно, но крепко приобнимал.
А у меня кружилась голова, то ли от скорости, то ли от крутых виражей, а скорее всего, от близости тебя.
Сани скользили на большой скорости, огибая одиноко строящие на склоне деревья. Я знаю, тебе это очень нравится. Ты просто обожаешь скорость.
Ты закричала еще громче, санки у подножья склона выскочили на небольшой луг, который заканчивался обрывом. Но я был к этому готов, я с силой воткнул пятки в снежный наст, мы скрылись в густой снежной пыли.
Санки остановились, белая пыль рассеялась, крутой обрыв был буквально метрах в трех впереди нас. Ты обернулась, посмотрела на меня, лицо твое покрыто нежной крошкой, под густыми длинными ресницами, которые казались еще длинней и гуще из-за снежной пыли, осевшей на них, сияли огромные глаза. В них был испуг, но не просто испуг, а испуг, переполненный озорством.
— Ух! – Сказала ты, — Ты что со мной делаешь?
— Катаю, и хочу пригласить тебя в новое твое жилье.
Я показал пальцем на бесформенную кучу, похожую на горочку снега.
— Снова шалаш?
— Ну почему шалаш? Это иглу.
— Настоящий иглу?
— На настоящий вряд ли бы я набрал столько снега здесь, но постарался, как можно реалистичней его произвести.
— И что мы будем в нем делать?
— Как что? Трапезничать.
— И чем ты хочешь в этот раз меня угостить?
— Как чем? Раз мы в иглу, значит мы эскимосы. А раз мы эскимосы, то есть будем еду эскимосов – оленя и тюленя.
— Что? Да ты с ума сошел!!! Где ты это все взял? Но, знаешь, спасибо, конечно, тебе, но что-то мне не очень хочется сегодня есть.
Я взял тебя за руку, и проводил в ледяную избушку. Большой березовый пенек служил импровизированным столом у входа в иглу. Пенек поменьше, накрытый круглым ковриком, связанным крючком из кусочков разноцветной ткани, должен был служить для тебя стулом.
Ты села, но в глазах твоих я снова увидел испуг, который отличался от того, что был после спуска с горы.
— Ничего не бойся, сказал я тебе, и укутал тебя большим…
— Что это? — спросила ты.
— Шкура белого медведя!
Ты взяла в руки край большого… Подняла на меня веселые глаза, из которых испарился страх.
— Ну не шкура. Но ведь похоже? — улыбнулся я.
— Похоже.
— А сейчас мы с тобой, как настоящие северные люди выпьем по бокалу свежей крови синего кита…
— Что?
— Успокойся! Мы с тобой любим китов, поэтому его кровь нам заменит другой напиток.
Все было заранее приготовлено.
Ты выпила, закусила долькой мандарина, увидела в метре от входа в иглу странное пятно без снега, от которого шел пар.
— А это что?
— А это наши оленя и тюленя, ждут нас. Я отбросил в сторону кусок метала, где в небольшой ямке на остывающих углях стояли два обычных глиняных горшка.
Я достал один из них.
— Это оленя…
В горшке свинина, тушенная с овощами.
Достал второй горшочек.
— Это тюленя…
Там лежали ароматные куски курицы, приготовленной на углях.
Тебе непривычно было кушать прямо из горшочков, но ты управлялась, и мне казалось, что тебе все это нравится.
— Знаешь, чего не хватает? — сказала ты.
— Чего?
— Костра.
— Сейчас мы все исправим.
Я вытащил большую охапку дров из-за иглу, и бросил его на угли.
Костер жизнерадостно трещал поленьями, ты любовалась его пламенем, а я украдкой любовался его отражением в твоих глазах.
Ах! Если бы!
Я любовался лишь отражением яркого зимнего солнца на снежном насте. Я печально смотрел на непочатую бутылку красного вина, на оранжевые пятна мандаринов, на остывающие горшки.
А ты?
А ты – не знаю. Может быть, сегодняшний твой день он смог сделать ярче и запоминающееся моей, не удавшейся в полной мере, зимней сказки.