Аквариум

– Сорок Седьмой, просыпайся, тебе пора.

Маленький гуппи приоткрыл глаза и посмотрел по сторонам. В аквариуме наступило утро. Через заросли травы, под которой он безмятежно спал, пробивался яркий свет. Он был настолько ослепительным, что малек никого не увидел вокруг; он решил, что голос ему послышался или приснился, поэтому закрыл глаза и попытался уснуть.

– Сорок Седьмой, я к тебе обращаюсь!

Малыш встрепенулся и, помахивая плавниками, оторвался от камней.

– Сегодня твой первый день в школе, Сорок Седьмой, нельзя его пропускать, отправляйся немедленно.

– Хорошо, уже выплываю, – ответил маленький гуппи более взрослому сородичу, плавающему рядом.

Сорок Седьмой позавтракал крупицами корма, прилипшими к камням на дне, после чего отправился в путь.

Маленький гуппи не помнил, как появился на свет, и кто его родители. Он любил плавать рядом со стенками аквариума и наблюдать за происходящим по ту сторону стекла. Все, что видел Сорок Седьмой, не поддавалось его восприятию. Снаружи находились настолько огромные предметы, что невозможно было понять, живые они или неподвижные: все расплывалось в глазах и не могло собраться в единую картину. Сорок Седьмому казалось, что только его одного интересует мир за стенками аквариума: остальные рыбки хаотично плавали между водорослей, камней и ракушек, совершенно не обращая внимания на то, что происходит за стеклом. Куда больший интерес для них представлял регулярный прием пищи и спаривание. Мир снаружи был для Сорок Седьмого загадкой, и он надеялся, что в школе ему наконец-то расскажут, как все устроено за пределами аквариума, и в чем заключается смысл жизни.

Внизу по камням в поисках пищи рыскали несколько сомиков. Гуппи старался держаться подальше от них, плавая поближе к своим сородичам. От старших рыбок он слышал, что сомов нужно остерегаться: они ведут отшельнический образ жизни и безжалостно расправляются с другими рыбами, отбившимися от своих стаек. Правда это или нет, Сорок Седьмой не знал, но проверять не решался, доверяя наставлениям старших.

Миновав воздушный фильтр, из которого в аквариум бурной струей поступали пузырьки свежего воздуха, малыш Сорок Седьмой спустился в заросли из искусственных водорослей, где и находилась школа. Здесь уже собрались практически все мальки, а на большом камне перед ними восседал старый мудрый гуппи, которого все звали Девяносто Первый. Он был единственным учителем в аквариумной школе.

– Все на месте? Начнем, – прокряхтел Девяносто Первый. – Итак, первое, что мы сегодня разберем – это ваши имена.

Старик осмотрел внимательно наблюдающих за ним мальков и продолжил, обращаясь к Сорок Седьмому:

– Вот ты, опоздавший, знаешь, почему тебя зовут Сорок Седьмым?

– Нет, – растеряно ответил маленький гуппи.

– Сначала вам присваивают имена, соответствующие очередности вашего рождения в аквариуме. Это технические имена, которые не имеют значения. Ты, например, родился на свет по счету двести сороковым или триста пятидесятым, я уже точно не помню. Основным вашим именем на протяжении всей жизни остается то, которое дано не по реальному счету, а в честь другого гуппи, родившегося задолго до вас и являющегося «избранным», – так мы называем мальков, съеденных взрослыми особями сразу же после рождения. Так поступать велел нам Человек. Ради Человека иногда мы приносим в жертву часть своих родившихся детенышей, чтобы получить его милость и корм. Но мы не просто съедаем их, а увековечиваем их память: присваиваем их имена другим гуппи, выжившим, таким как вы, чтобы рыбы помнили о них и не забывали их подвиг перед аквариумом. Поэтому ты не единственный Сорок Седьмой, до тебя так называли несколько других особей, да и после тебя будут называть. Отмечать свой день рождения ты будешь тогда, когда родился первый Сорок Седьмой «избранный», а не когда родился ты сам.

– А как же мое настоящее имя? Ведь я родился под другим номером, – спросил удивленный малек.

– Ты можешь помнить его и даже отмечать дату своего рождения, но основным днем для тебя является рождение сорок седьмого «избранного», и звать тебя все будут Сорок Седьмой. Это большая честь для тебя – носить имя мученика, положившего свою жизнь за наше с вами благополучие.

– А зачем Человеку нужно, чтобы мы ели друг друга? – спросил кто-то из мальков.

– Так нам повелел Человек еще в давние времена. Слушайте.

Девяносто Первый открыл большую старинную книгу и начал читать:



Жил-был Человек в большом аквариуме. И стало ему скучно. И создал он другой маленький аквариум, в который насыпал камней, разложил ракушки и искусственные водоросли, установил воздушный фильтр и лампу светящуюся. Понравилось Человеку то, что у него получилось. И решил он, что в этом аквариуме должен кто-то жить. И заселил Человек в аквариум большого сома и насыпал корма ему, и предложил плавать свободно и радоваться. Так и делал сом.

И вот однажды Человек решил испытать сома на верность. Положил он в аквариум ракушку диковинную и сказал сому: «Не смей в нее заплывать». А сам следил все это время за сомом из своего большого аквариума: ослушается ли его рыба или нет. Плавал сомик, плавал, ел корм, наслаждался жизнью, а в один из дней стало ему интересно, что же это за ракушка такая, в которую ему заплывать нельзя. Любопытство не давало сому покоя, и решился он ослушаться Человека. Посмотрел он по сторонам и, решив, что Человек не видит его, заплыл в диковинную ракушку, но ничего там не нашел: ракушка была пустая. А снаружи он услышал громкий возглас Человека: «Как посмел предать меня, окаянный?! Я тебя кормил и дал тебе все для беззаботной жизни, но ты ослушался меня!» И тогда Человек сказал сому, что за это будет он, и весь его род, скитаться по дну аквариума без милости его. И за дерзкое непослушание приговорил Человек сомов после смерти быть смытыми в унитаз, где они вынуждены будут вечно плавать в отравленной воде среди гор мусора и страшных тварей, которые пытать их будут и терзать. Место то называется «канализацией», – там после смерти оказываются рыбы, нарушавшие правила, созданные Человеком. Уготована была неверному сому печальная судьба – провести в той канализации вечность. Но Человек любил сома. Так сильно любил он его, что разрешил оставаться в аквариуме и жить, и размножаться в нем, пока не умрет.

После этого Человек заселил в аквариум нас – рыбок гуппи и дал наказ: с сомами не разговаривать и дел не иметь, ибо прокляты они, а его – Человека – почитать изо дня в день и в жертву приносить едва родившихся сородичей, поедая их, пока они не успели спрятаться. Тех, кого мы съедим, Человек сразу же забирает в свой большой аквариум, где много места для всех, чистейшая вода, много ракушек, кораллов и зарослей. И тех из нас, кто выполняет все наказы Человека, после смерти он также заберет в свой большой аквариум, где вместе с ним мы будем кушать до отвала корма различные, плавать по бескрайним просторам, общаться друг с другом и радоваться вечно. А тех, кто ослушается Человека, не будет жить по его правилам, отправит он в страшный унитаз, и гнить те несчастные будут вечно в протухшей канализации, пожираемые червями и радиацией. Но как бы там ни было, Человек любит всех. Он безумно любит всех нас, даже неверных ему сомов возлюбил Человек. Нет предела доброте и любви Человека.



Девяносто Первый захлопнул книгу, отчего несколько мальков испуганно вздрогнули.

– На сегодня это все. Завтра продолжим. Есть вопросы?

– У меня вопрос, – махнул плавником Сорок Седьмой. – А Человек – он один, или есть другие еще Человеки?

– Что за вздор ты несешь?! – возмутился старый учитель. – Человек един, и нет других Человеков в его аквариуме! Сомы проклятые считают, что Человеков бывает несколько, и что живут они не в аквариуме, а воздухом дышат без растворения его в воде. Это абсурд и дичь, которую выдумали эти дурни – сомики. Они злятся, что попадут в канализацию, и пытаются всех нас с пути истинного сбить, чтобы отвернулись мы от Человека и были смыты им в унитаз вслед за этими отступниками сомами! Но нам этого допустить нельзя! Нужно держаться традиций и учения предков наших, быть верным Человеку и угождать воле его! На этом все. Завтра приплывайте, продолжим занятия.

Из школы Сорок Седьмой возвращался задумчивый. Еще с утра он надеялся, что найдет ответы на свои вопросы, но после посещения школы их появилось еще больше. Малек не унывал, полагая, что всему свое время, и он обязательно все узнает о подводной жизни, Человеке и созданном им прекрасном мире.

Поднявшись к воздушному фильтру, где он любил принимать массажный душ из разлетающихся под напором пузырьков воздуха, Сорок Седьмой заметил взрослую самку, которая рожала мальков одного за другим. Вокруг самки крутились взрослые гуппи, которые нападали на ее детенышей, хаотично расплывающихся в разные стороны в поисках укрытия. Самка пыталась защитить детей, но у нее не хватало сил: атакующих было четверо. Бедная рыбешка ринулась вниз, к ракушкам, чтобы спрятаться там, но стайка голодных и обезумевших от свежей плоти гуппи ломанулась вслед. «Отдай! Отдай! Во имя Человека! Твои дети попадут к нему в большой аквариум!» – кричали они ей вдогонку.

Внезапно из-за ракушки выскочил огромный усатый сом, который ударом хвоста отбил от самки одного из нападавших, а второго, оказавшегося рядом, клюнул в глаза так, что тот в панике, ударяясь о стенки ракушки, уплыл в неизвестном направлении. Остальные же, заметив сома, бросились врассыпную. Обессилевшая самка присела в ракушку и продолжила рожать мальков, а сом, успокоившись, залег на дно и тяжело вздохнул.

Изумленный увиденным, Сорок Седьмой спустился вниз и лег на камни с другой стороны ракушки. Мимо него проплыл один из только что родившихся мальков. Сорок Седьмому, хотя он и сам был еще небольших размеров, инстинктивно захотелось съесть мелкого сородича, но он не поддался искушению и лишь проводил взглядом уплывающего вдаль малька. «Плыви, малыш», – прошептал гуппи, осознав, что не хочет поедать себе подобных, хоть так и велел делать Человек. Эта мысль его немного напугала: он вспомнил про канализацию, о которой рассказывал Девяносто Первый.

Сорок Седьмой прислушался: с другой стороны ракушки ощущалось присутствие большого сома. Он все еще лежал там, затаившись на дне; возможно, спал. Маленькому гуппи захотелось посмотреть на него вблизи, так как он видел сомов только издали и боялся приближаться к ним. Любопытство взяло верх над страхом, и Сорок Седьмой тихонько пополз вдоль стенки ракушки, чтобы незаметно поглазеть на большого страшного сома.

– Чего тебе надо, мелкий!?

Из-за угла резко высунулась голова сома и уткнулась в не ожидавшего такого поворота событий испуганного гуппи.

– Шпионишь за мной? – хриплым голосом лениво произнес сом и прищурил глаза.

– Нет, простите, – заикаясь, ответил гуппи. – Точнее да, следил. Но как бы не совсем следил.

– Что ты несешь, глупый малек? Давай плыви отсюда! Или тебе не рассказывают твои сородичи, что с нами общаться нельзя?

– Простите, товарищ сом. Я не хотел вам мешать. Просто я увидел, как вы защитили нашу самку гуппи. Это было благородно с вашей стороны, а нам говорят, что вы злые.

– Ты и вправду решил, что я кого-то защищал? – усмехнулся сом. – Меня разбудили эти орущие идиоты, которые толпой гонялись за своей же сестрой, чтобы сожрать ее детей. Вы все болваны! Мне не о чем с вами разговаривать. Может быть, рождаетесь вы не болванами, но в школах ваших из вас точно делают полных кретинов.

– Вы хотите сказать, товарищ сом, что нас обманывают?

– Слушай, товарищ, или как там тебя… Если твои соплеменники увидят, что ты со мной разговариваешь, – станешь изгоем. Не то, чтобы мне тебя было жалко, просто ты глупый, и я не хочу с тобой беседовать. Поди прочь отседа. Иди, вон, огрызки морковные поклюй, только не лезь ко мне.

На этом сом закрыл глаза и притворился спящим. Сорок Седьмой не стал ему мешать, он поплыл к поверхности воды, где вскоре должен был появиться корм. Он не понимал, откуда берется еда, но всегда чувствовал ее появление, как и все другие обитатели аквариума.

На следующее утро любознательный малыш вновь отправился в школу. По пути он остановился возле стекла и попытался всмотреться в происходящее по ту сторону. Он видел крупные предметы, среди которых передвигалось нечто огромное, совсем не похожее на рыбу; у этого нечто были очертания, в которых различалось что-то похожее на туловище и голову, а также длинные конечности. Всякий раз, когда сверху в воду падал корм, эта фигура двигалась за стеклом вблизи аквариума, и Сорок Седьмой предположил, что это и есть тот самый Человек.

«Здравствуйте! Вы меня видите?» – робко произнес гуппи. В ответ он услышал какие-то странные звуки, исходящие от фигуры, но не мог их разобрать. «Человек говорит со мной, – подумал Сорок Седьмой, – но я его не понимаю». В это время фигура протянула к стеклу, где находился гуппи, одну из своих конечностей и легонько постучала по стенке, так, что малыш ощутил вибрацию по всему аквариуму. Он хотел было уплыть и спрятаться, но заворожено остался на месте, наблюдая за непонятным ему посланием. Внезапно фигура исчезла, словно растворилась в воде. Сорок Седьмой сколько не вглядывался в стекло, но более ее не видел. Всю дорогу до школы он обдумывал увиденное и надеялся услышать объяснения от Девяносто Первого.

В тот день школьный учитель открыл свою ветхую книгу и внимательно осмотрел присутствующих мальков. Убедившись, что они готовы к приему информации, он начал вести урок:

«Человек завещал нам – своим созданиям – Свод правил и законов, которые мы неукоснительно должны соблюдать. Свод состоит из десяти пунктов. Внимательно слушайте и записывайте:



1. Человек любит и оберегает всех обитателей аквариума. Все в аквариуме равны друг перед другом.

2. Человек един в своем роде. Нет в этом мире других Человеков, кроме единого кормильца и защитника вашего.

3. Нельзя вкушать корм, лежащий между камнями, а также – под ракушками.

4. Сомы и любые другие виды, которые окажутся в аквариуме, – враги праведных гуппи и враги Человека, ибо отреклись от него. Запрещается разговаривать с ними, делить еду и подплывать близко.

5. Гуппи, не признающий власть Человека или сомневающийся в его существовании, а также в его правилах – хуже сома, ибо отрекся от истины. Быть такому отступнику смытым в унитаз и гнить вечно в канализации.

6. Уважай старших и более сильных гуппи, ибо мудрее они. Отдавай им корм свой, если захотят они.

7. Когда свет горит в аквариуме – то время бодрствовать, когда гаснет, и приходит тьма – то время сна.

8. Запрещается смотреть через стекло аквариума в мир Человека более одной минуты, ибо оскорбит это Человека, и пошлет он наказание на всех по своему усмотрению.

9. Плодиться и размножаться – всем без исключения. Родящихся мальков поедать живьем, кроме тех, кто успеет спрятаться. Съеденные мальки попадают жить в большой аквариум к Человеку.

10. Съеденных мальков счет вести, нарекая «избранными», да давать имена вновь родившимся и выжившим в их честь, ибо пострадали они ради вас, чтобы могли вы после смерти попасть в аквариум Человека, где будете плавать вечно с ним, кушать много вкусных кормов, отдыхать и ни о чем не беспокоиться».



Девяносто Первый закончил чтение, отложил книгу в сторону и продолжил вести урок:

– Вот такой Свод правил послал нам Человек еще в давние времена. С тех пор мы передаем его из поколения в поколение, чтобы направить рыб на путь истинный. Перепишите себе и выучите наизусть, ибо настанет день, когда вы займете мое место и учить будете других детенышей. Вопросы есть?

– Скажите, а почему нельзя смотреть в стекло больше одной минуты? Почему Человек оскорбляется от этого? – спросил один из мальков.

Учитель нахмурился и так серьезно посмотрел на задавшего вопрос, что тот опустил глаза, пожалев о том, что вообще открыл рот.

– Смотреть нельзя потому, что так написано в Своде правил. Этого не достаточно? История знает немало случаев, когда какой-нибудь глупец таращился в стекло, пытаясь разглядеть Человека, и после этого Человек осушил аквариум, бросив всех рыб в ведра и пакеты. И только когда рыбы взмолились о прощении, он снова наполнил аквариум чистой водой и вернул всех раскаявшихся обратно. Тех же, кто прощения не просил, или делал это неискренне, Человек смыл в унитаз. Еще были случаи, когда Человек отключал надолго свет и воздушный фильтр, а однажды даже не подавал несколько дней рыбам корм. Человек может все, и нет его могуществу предела. Но он любит нас. Не забывайте об этом, просто соблюдайте Свод правил.

Сорок Седьмой чувствовал себя неловко. Он хотел задать несколько вопросов, но боялся реакции учителя. Девяносто Первому явно не нравилось излишнее любопытство мальков, он считал, что все и так должно быть понятно без рассуждений.

Как-то машинально плавник Сорок Седьмого приподнялся, и учитель, заметив это, с недоверием прищурился:

– У тебя вопрос какой-то?

– Да, – робко произнес Сорок Седьмой. – Мне как бы все понятно, но вот не совсем понятно.

– Это как так? Тут либо понятно, либо непонятно! Что тебе непонятно?

Сорок Седьмой набрался решительности и, глубоко набрав в жабры воды, задал свой первый вопрос:

– А как появился Свод правил, и кто его написал?

– Как кто? Конечно же Человек!

– А Человек сам написал? Это его почерк в книге?

– Нет, конечно, дурачок. Человек говорил, а один из наших предков записывал. Раньше Человек часто общался с гуппи, но теперь для нас остались лишь записи. Мы переписываем их и передаем из рода в род.

– А почему нельзя кушать корм, лежащий между камнями или под ракушками?

– Так, смотри, непонятливый, объясняю. Что говорится в пункте номер семь?

– То, что свет гаснет – пора спать, свет включился – пора просыпаться.

– Дословно не так, но смысл тот же. Скажи, это правильно изложено? Ты ведь так поступаешь?

– Конечно.

– Вот именно. Все так поступают. Потому что это правило из Свода, оно естественное, мы его начинаем соблюдать уже с рождения; раз это правило верное, значит и остальные правила тоже верные. Они в принципе не могут быть неверными, потому что сказаны Человеком. Если будешь сомневаться в них, вспомни про пункт пятый.

– А вот в первом пункте сказано, что все в аквариуме равны друг перед другом, но в пункте шестом говорится, что нужно отдавать свой корм более сильным гуппи, – эти пункты как-то противоречат друг другу.

– Ты что, сомневаешься в правильности Свода?! – возбужденно закричал Девяносто Первый. – Как ты смеешь обсуждать его и выискивать противоречия? Решил, что ты самый умный тут среди нас?!

Тут же раздался робкий ропот других мальков:

– Что, самый умный?

– Молчи лучше!

– Вот ведь дурак, сидит тут, умничает.

– Куда он лезет?

– Самый умный нашелся.

– Я не считаю себя самым умным, – повысив голос, начал оправдываться Сорок Седьмой. – Просто я пытаюсь мыслить, хочу разобраться и понять. Разве это плохо?

Учитель в это время нервно теребил воду плавниками и злобно смотрел на Сорок Седьмого. Ропот мальков стих. Все ждали, что мудрый учитель ответит зазнавшемуся нахалу. Убедившись, что класс на его стороне, Девяносто Первый успокоился и ехидно улыбнулся.

– Вам таки не нужно мыслить, молодой человек, за вас уже давно все домыслили и уж тем более разобрались. Просто слушайте, что вам говорят, и не морочьте головы окружающим. Учите Свод, слушайте старших, соблюдайте правила, и тогда все будет хорошо.

Из школы Сорок Седьмой выплыл задумчивый. Он так и не нашел ответы на свои вопросы, которых с каждым днем появлялось все больше. Кроме этого, он усвоил, что вопросы в аквариуме лучше вовсе не задавать и лучше вовсе не думать, в целях своей же безопасности. Тем не менее, тяга к познанию истины оказалась сильнее страха общественного порицания. Сорок Седьмому захотелось поговорить со старым сомом, он надеялся получить ответы у него, хоть такое общение и носило для него перспективу превратиться в изгоя.

Возле ракушки сома не было, и маленький гуппи отправился искать его по дну аквариума.

– Сорок Седьмой!

Гуппи обернулся и увидел за спиной трех своих сверстников, которые надменно смотрели на него, окружив плотным кольцом.

– Ты чего сегодня в школе за вопросы такие задавал? Самый умный?

– Разве я вас чем-то оскорбил? – стал оправдываться Сорок Седьмой. – Я задал вопросы, учитель на них ответил. Что вы хотите от меня?

– Хотим узнать, откуда ты такой взялся, самый умный, не такой как все. Держишь нас всех за дураков?

– Я такого не говорил. Причем здесь вы вообще?

– Не, вы слышали? Дерзит ботаник! Сейчас мы тебя научим аквариум любить!

С этими словами гуппи накинулись на Сорок Седьмого, заклевывая его со всех сторон и не давая уплыть. Малыш терпел побои, безуспешно пытаясь скрыться. Сил сопротивляться натиску оставалось все меньше и меньше.

– Сом! – закричал вдруг один из нападавших.

Гуппи расплылись в разные стороны и скрылись из виду. Рядом с покусанным и ошарашенным Сорок Седьмым вальяжно проплыл маленький сомик. Внезапно он остановился, повернулся к побитому мальку и спросил:

– А ты чего остался, не уплыл? Не боишься меня?

Сорок Седьмой опустил глаза вниз.

– Мои сородичи избивали меня, а ты просто плывешь мимо. Так кого мне больше бояться?

– Хех, – усмехнулся сомик, поплыв дальше, – чудны?е вы.

– Погоди, – окликнул его гуппи, – ты не встречал большого старого сома? Вчера он спал здесь, под ракушкой.

– А зачем он тебе?

– Хотел поговорить. Он меня знает.

– Поговорить? Тебе? С сомом? Ха-ха-ха, не смеши меня!

– Я серьезно.

– Забавный ты экземпляр. Ты точно гуппи? Не мутант какой-нибудь? Ха-ха-ха! Ладно, следуй за мной.

Сомик проводил маленького гуппи в старый коралловый замок, расположенный в самом темном углу аквариума под зарослями водорослей. Другие гуппи сюда старались не заплывать, и Сорок Седьмой был уверен, что его встреча со старым сомом останется для его сородичей тайной.

Когда молодой сом привел Сорок Седьмого в кораловый замок, они застали усатого старика вальяжно расположившимся в одной из угловых комнат и чистящим плавники.

– Опять ты? Зачем приплыл ко мне? – вопросил он, завидев гуппи.

– Я хочу знать правду.

– Правду о чем?

– Обо всем.

– А кто тебе сказал, что я кладезь правды? Шуруй в свою школу, там вам правду на чешую вешают.

– Я хочу услышать от вас.

Сорок Седьмой прилег на камни в другом углу комнаты и обреченно направил взгляд в небольшое окошко, за которым монотонно раскачивались зеленые листья. Продолжая задумчиво смотреть в окно, он продолжил:

– Сегодня в школе я узнал о Своде правил, придуманных Человеком, но когда начал задавать вопросы учителю, он разозлился.

– А ты сам веришь, что эти правила придумал Человек? – спросил сом.

– Я не знаю, поэтому и приплыл к вам.

Старик пристально разглядывал Сорок Седьмого, задумчиво шевеля усами и продолжая чистить плавники.

– Ты не такой, как они, умеешь слушать и анализировать. Я не встречал еще таких гуппи. Все остальные тупы, как пробки; они ничего не запоминают и не умеют мыслить.

Сом ловко выхватил из под камней остаток сухого корма и, неспешно прожевав его, продолжил:



– Вас учат тому, что сомы – опасные рыбы, которые поедают вас и много мусорят. А что ты видишь своими глазами? Мы никого не едим живьем, в отличие от вас; мы чистим аквариум, который вы загрязняете. Получается, тебе врали? Правду ты узнал глазами, а не ушами. Доверять нужно только своим глазам, а любую информацию перепроверять, даже ту, которая поступит от меня. Ты хочешь знать некую единую и бесспорную правду? Вряд ли тебе станет от этого легче жить. Но ты ведь не отвяжешься, верно? Раз уж ты пришел и жаждешь знаний, я расскажу тебе свою картину представления о мире, а выводы уже делай сам.

Секрет в том, что истину не знает никто: ни я, ни твои учителя. Но между нами есть отличия. Мы, сомы, осознаем, что ничего не знаем, а вы – гуппи – считаете, что знаете все, хотя в учености своей ушли не дальше бездушной ракушки. Всем известно, что мы живем в аквариуме. Но откуда взялся аквариум, мы не ведаем, так же, как и не знаем, какие рыбы в нем жили до нас. Кто-то из моих предков рассказывал, что когда-то здесь жил крокодил, а потом – черепахи. Но я не могу быть в этом уверен, потому что у меня нет доказательств. Возможно, это и так, а возможно, что нет. Мы знаем, что за стенками аквариума что-то есть. Порой мы видим движения снаружи, различаем фигуры, называя их людьми, но не понимаем увиденного. Я лично наблюдал несколько таких людей за стеклом, а вот твои сородичи считают, что Человек один, и что никого снаружи, кроме него, больше нет.

Когда-то давным-давно мы дружили с гуппи, они тоже верили, что Человек не один, а их много. Людям мы приписывали различные обязанности. Например, считалось, что один Человек включает свет, а другой его выключает, третий отвечает за воздушный фильтр, четвертый кормит нас, и так далее. Но потом настали другие времена. Ваши старейшины стали все чаще обвинять сомов в не уважении к Человеку, а еще – им стало не нравиться, что мы не похожи на них. Один из ваших старых дураков однажды заявил, что все старые учения были враньем, и что всемогущий Человек в большом аквариуме только один и выглядит он как огромный гуппи. И тогда все поверили ему, а нас – сомов – стали называть «неправильными рыбами», потому что мы якобы не похожи на Человека. Были среди ваших те, кто не верил в эту чушь, – их жестоко избивали и лишали корма до тех пор, пока они не поверят в новую истину или не умрут. Через несколько лет гуппи вообще забыли, во что раньше верили их предки. Они верят только в то, чему их научили с рождения. Мы же – сомы – сохраняем имеющиеся у нас знания и принимаем всё как данность, не строим иллюзий относительно мироздания.

Еще во времена дружбы с гуппи мы делились с ними знаниями, но они, пересказывая их из поколения в поколение, много раз запутывались. Кроме этого, ваши старики, чтобы упростить себе жизнь, придумывали правила, которым все должны были подчиняться, и выдавали их за якобы указания Человека. Например, ты в курсе, что когда-то давным-давно в аквариуме было запрещено подплывать к воздушному фильтру? Это придумал один из ваших старых лентяев. Он знал, что возле фильтра можно принять кислородный душ и первым ухватить свежий корм, который нам посыпал Человек. И вот однажды этот старейшина сказал всем, что к нему явился Человек и дал указание – не плавать рядом с фильтром. И все поверили. Все, кроме самого старейшины, который крутился там постоянно, барахтался в пузырьках и первым поедал падающую в аквариум вкуснятину. Ваши старейшины и учителя любые свои похоти и капризы приписывали наставлениям Человека, которому, между нами говоря, до нас и дела нет.

Ты ищешь правды, но у каждого она своя. И ни в одной правде нельзя быть уверенным. В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным, мой друг: все нужно подвергать сомнению. Вот тебе говорят, что наш аквариум находится внутри другого большого аквариума, в котором живет Человек, – так? А ты когда-нибудь задумывался о том, что находится за пределами этого второго аквариума? Наше сознание не в состоянии понять все то, чего мы не видим или не понимаем. Чтобы заполнить пустоту незнания, мы ищем объяснения событиям и явлениям, которые не можем понять и зачастую придумываем эти объяснения сами.

Одно я знаю точно – твои благочестивые дружки, грезящие о вечной жизни с Человеком в его большом аквариуме, окажутся после смерти там же, где и мы – в канализации. Жаль, что к тому моменту мы уже ничего не будем чувствовать, иначе я бы имел превеликое удовольствие полюбоваться их удивленными рожами.



– Значит, я так и не узнаю всей правды, – с досадой произнес гуппи.

– Ну почему же? Кто мешает тебе исследовать аквариум? Плавай, изучай, рассматривай происходящее за стеклом, анализируй увиденное. Возможно, ты станешь одним из первых, кто не только откроет что-то новое, но и сможет донести свои открытия до других, – а с этим, понимаешь ли, все намного сложнее. Не забывай, что правда здесь никому не нужна. Твоим собратьям достаточно того, что они уже знают. От большего объема информации у них заболит голова, и они скорее заклюют источник этой информации, нежели примут ее к размышлению.

– Меня признают изгоем, – обречено произнес Сорок Седьмой.

– Не хочешь быть изгоем – притворись дураком, многие так и поступают. А коли хочешь быть честным с самим собой, то придется пожертвовать лояльностью общества – такова цена свободы.

Сорок Седьмой высказал досадное предположение, что ему не под силу будет выжить в одиночку, после чего поинтересовался, сможет ли он рассчитывать на помощь сомов.

– Тебе придется рассчитывать только на себя, – огорчил его старик. – Такова судьба всех свободных рыб. Назад пути уже не будет. Хочешь выжить – прекрати бояться! Если на тебя нападут, смело клюй самого здоровенного в глаз, – остальные сами расплывутся в страхе. Это удел вашей братии: они постоянно хотят кого-то заклевать, но в ужасе разбегаются, когда понимают, что получат сдачи.

После разговора с сомом Сорок Седьмой долго не мог уснуть. Он скучал по прежним временам, когда не задавался вопросами, ел, плавал и спал, шугаясь старших и выполняя правила. Стоило ему только начать логически мыслить и попытаться понять окружающий мир, как жить стало намного сложнее. Его перестали понимать, его стали ненавидеть. Больше всего Сорок Седьмого пугало то, что назад пути уже не было.

Однажды, когда Сорок Седьмой не спеша возвращался из школы, его догнал один из сверстников: он был в задорном настроении, широко улыбался и часто дергал плавниками. Поравнявшись с Сорок Седьмым, веселый малыш сбавил скорость.

– Привет! – бойко воскликнул он. – Меня зовут Тринадцатый.

– Здравствуй, а я Сорок Седьмой.

– Я помню тебя. Это ты задавал всякие там вопросы учителю. Куда плывешь?

– Просто так, никуда, – ответил Сорок Седьмой.

– А почему ты такой хмурый?

– Я не хмурый, просто задумался.

– Зачем ты так много думаешь, если это делает тебя хмурым? Я вот никогда не хмурюсь!

– Оно и заметно, – ответил Сорок Седьмой и натянуто улыбнулся. – Так лучше?

– Вот, другое дело! На гуппи стал похож! А то все думаешь да думаешь, как сом какой-то! – с этими словами Тринадцатый быстрее замахал плавниками и скрылся из виду.

После этого разговора Сорок Седьмой, проплывая мимо других рыб, стал натягивать глупую улыбку, чтобы его случайно не заподозрили в задумчивости. Гуппи окончательно решил, что проще будет молчать и со всеми соглашаться, продолжая при этом в тайне ото всех продолжать исследование дивного окружающего мира. Жаль, что времени на это Сорок Седьмому было отведено немного: аквариумные гуппи живут в среднем всего до трех лет.

Повзрослев, Сорок Седьмой устал притворяться, окончательно прекратив общение со своими сородичами. Как ни старался, он не сделал никаких открытий и не смог ничего изменить. Сорок Седьмой вел отшельнический образ жизни, периодически общаясь с сомами. Хоть изредка они и разговаривали с отшельником, к дружбе с ним расположены не были. Сомы между собой-то и не особо дружили, так же, как и не ссорились. Большую часть времени они задумчиво лежали на дне, в тени каменных замков, водорослей и ракушек, устало отводя взгляд от носящихся над ними из стороны в сторону суетных стай гуппи.




***

У окна шестиметровой кухни находился небольшой квадратный стол с помятой и прожженной в некоторых местах сигаретами скатертью. Рядом стояли три деревянные табуретки с сильно расшатанными ножками. Слева от окна журчал небольшой отечественный холодильник, обвешанный парой десятков магнитов. Следом за ним вдоль стены располагалась почерневшая газовая плита с засохшими и въевшимися в металл остатками еды, а затем раковина, заваленная горой немытой посуды. Над столом, холодильником, плитой и раковиной криво висели навесные шкафы. Мебель здесь переживала уже третий или четвертый десяток своих лет. Из под облезающей декоративной пленки, пропитанной жиром и табачным дымом, по частям осыпался прогнивший от плесени советский ДСП. Такая мебель часто встречалась на старых дачах, сохраняя при этом, хоть и ветхий, но практичный вид. Здесь же, на прокуренной кухне, она дышала на ладан и не разваливалась лишь по той причине, что за долгие годы вросла в стену вместе с прогнившими саморезами да спрессованными слоями пыли и плесени. Кухонные обои вписывались в интерьер: они тоже были пропитаны тем же многолетним составом, что и мебель, в связи с чем, сливались с ней в одной отвратительной пятнистой грязно-желтой цветовой гамме. Местами обои были ободраны, и можно было увидеть, что стены кухни когда-то, видимо еще при строительстве, были выкрашены темно-зеленой масляной краской, – такой же, какой выкрашивали стены в вытрезвителях, больницах и следственных изоляторах; подобный дизайн способен на любого нагнать тоску. Немытое, заляпанное окно загораживала штора – рваная и такая же грязная, как все в этом помещении. Единственное, что оставалось хоть немного чистым, – это иконостас под потолком и большой прямоугольный аквариум, стоявший на тумбочке у входа.

Под карнизом на занавеске сидел пузатый таракан. Он совершенно не пугался присутствия людей и внимательно наблюдал за ними, шевеля усиками. За столом, тем временем, сидели двое худощавых мужчин лет пятидесяти. Они готовили стол к обеду: открыли банки с солеными огурцами и шпротами; нарезали колбасу, лук, хлеб; расставили рюмки и разлили по ним прозрачную жидкость из стеклянной бутылки. В пепельнице, находившейся посередине стола, красовалась пирамидка из мятых окурков.

– А зверям своим не нальешь? – махнул головой в сторону аквариума один из мужчин, поднимая в руке наполненную рюмку.

– Да ты чо, Вася, офонарел? Сдохнут сразу, – ответил хозяин квартиры и в два глотка опустошил рюмку, звонко вернув ее на стол.

Друзья закусили заранее приготовленными бутербродами, после чего закурили.

– Заколебали они меня, – продолжил тему хозяин, кивая на аквариум, – дохнут без конца, жрут друг друга. Тупые, как пробки. Чистить его еще постоянно надо. Раньше жена занималась, сейчас все на меня переложила.

– Ну и выкинь его, – предложил свое решение гость. – Чего мучаешься?

Хозяин квартиры громко прокашлялся, после чего, сморщив лоб, снова затянул в легкие табачный дым.

– Да жалко их, слушай. Пусть живут. Успокаивают. Иногда, знаешь, скучно бывает, тоскливо; сядешь тут за столом, закуришь сигаретку и смотришь на них, – как они там плавают, еду делят, дерутся, таращатся на тебя через стекло. Идешь корм сыпать, так они чувствуют, сразу толпой летят наверх, хвостами машут. Не, не выкину, жалко их. Пущай плавают.

– А что это они у тебя жрут друг друга? У Вальки вон на работе тоже гупяшки в аквариуме живут, но нормально, слушай, каннибализмом не страдают.

– Да хрен знает, что с ними, может порода такая.

Докурив сигареты, друзья разлили по рюмкам новую порцию прозрачной жидкости. Гость с минуту задумчиво смотрел на иконостас, громко пережевывая бутерброд, после чего продолжил беседу:

– Я тут, знаешь, чего по телеку видел?

– Чего ты там видел?

– Передачу про космос. Вот говорят там, Вселенная у нас бесконечная.

– Ну, и?

– Ты можешь представить, как она бесконечной может быть?

– Да хэ-зэ.

– Ну и я вот не могу. У всего же должен быть свой конец. Если есть там стена какая-то, значит, за ней еще что-то должно быть, – или как?

– Еще вторую выпить не успели, а тебя уже кроет на философию, – с хрипом засмеялся хозяин.

Он зацепил пальцами соленый огурец из трехлитровой банки и высоко поднял наполненную до краев рюмку.

– Раз уж ты тему астрономии решил затронуть, то, как там Юра говорил, «поехали!»