И это жизнь? Ну что ж, ещё раз!

               
               
                И это жизнь?…  Ну что ж, ещё раз!

               
                Моей единственной любимой
                верной подруге.
               
 
                ТУК-ТУК… тук-тук...,  ТУК-ТУК…тук-тук…, - мерно стучат колёса поздней электрички.  За большими окнами чернота, не видно ни огонька, лишь  февральская  метель мажет по стеклам мохнатыми лапами из пушистых снежных хлопьев,  да порывистый ветер кидает в окна снежные заряды.  Народу в вагоне не много.  Анжела сидит на краю деревянной скамьи, возле прохода, закрыв глаза. Устала. Поезд потихоньку сбрасывает ход. За окном начинают мигать тусклые огоньки городской окраины и молодая женщина, поднявшись, выходит в тамбур.   
                Крепко вцепившись в поручни, она осторожно спускается по крутым, заметённым снегом, ступеням вагона и, выбравшись на привокзальную площадь, сворачивает направо. Уже поздно, лишь изредка в отдалении из метельного вихря, вдруг, проявляются  редкие  нахохлившиеся фигуры, торопливо спешащие по домам. А когда Анжела сворачивает на свою улицу, то и вовсе оказывается одна. Да и откуда здесь взяться многолюдью? Частный сектор. Улица неширокая, тротуары заметены до полной  невидимости и обозначены лишь вспушённой ровной грядкой слева от дороги. Цепочка неярких, качающихся под ветром, фонарей скромно освещает небольшие островки  улицы под собой. Метель, не чувствуя никакого сопротивления себе, гуляет как хочет. То несётся что есть мочи, кидая в лицо крупные, сбившиеся в кучу, снежинки, то хороводит фантастическим вихрем вокруг освещённого столба.
                Анжела не замечает этих заигрываний – торопится домой. Дома её ждёт мама и  маленький сынок, её Алик. Он, конечно, уже спит и она не увидит, как он обрадуется новой игрушке.  Мысли привычно сворачивают на исхоженную тропинку: предательство, недавний развод, тяжёлые думы о том, как теперь жить дальше, ведь надо растить сына. Работа у неё хорошая, но два часа в день, потраченные на дорогу до работы и обратно очень удручают её. А здесь, в их маленьком городке на Кубани такой работы нет. И  хватит ли ей решимости   поменять работу в Архитектуре на другую, скорее всего неквалифицированную, она не знает. Мама, в своём нездоровье, конечно устаёт с подвижным малышом, часто, к тому же ещё, болеющим. Да и сама она очень скучает по сыну. Мало видит, целыми днями на работе. А что делать?  Как найти выход из этой ситуации? Мамина ласковая улыбка, грустные, всё понимающие глаза. Так стыдно за свою неудавшуюся жизнь, за то, что не смогла дать ей покоя, нагрузила своими проблемами.  Оцепеневшее сознание не хочет шевелиться. Боль где-то затаилась глубоко внутри и страх, что она вырвется из закутков наружу, парализует молодую женщину.
                Опустив лицо и прикрыв глаза от встречного ветра,  она торопливо вспахивает  пушистый снег меховыми ботиночками, но, внезапно, что-то заставляет её остановиться и прислушаться. Что это? Сквозь свист ветра слышатся обрывистые звуки не то женского крика, не то… нет, не может быть… - песни? Сделав несколько шагов, Анжела испуганно останавливается.
                - Ой, спородила мэнэ маты
                В воскрэсну нэдилю,- донеслось протяжное  песенное рыдание. 
                - Дала мэни гирку долю,
                Дэ ж йии я дину?
                Из-за метельных кулис постепенно проявилась, словно тень, женская фигура и, теперь уже явственно, послышался её сильный красивый голос. Магическая красота этого голоса, его длинные тягучие переливы, словно вытягивали из сердца, из души всю тяжесть и скорбь поющей женщины. Подталкиваемая в спину порывами ветра, высоко подняв голову и прижав к сердцу крепко стиснутые кулачки, незнакомка медленно шла и пела так, словно её никто не слышал, словно она была одна на всём белом свете. Видимо так и было.
                - Ой, спородила мэнэ маты
                Та в зэлэному жыти.
                Дала мэни гирку долю,
                Трэба з нэю жыты…
                Глубоко опечаленная душа рвалась из её груди старинной казачьей песней. Неспешные мелкие шаги помогали держать спину прямо.  Или, быть может, гордая её осанка не давала подломиться ослабевшим  ногам?  Неизвестная прошла мимо, не заметив Анжелу, - нечаянную свидетельницу своей беды. Анжела, как зачарованная, повернулась за этим живым уходящим голосом и долго смотрела вслед. Ветер унёс песню вдаль, и вскоре всё скрылось за метельным занавесом.
                Потрясённая произошедшим, молодая женщина стояла в оцепенении, пока из гулкой пустоты безмыслия постепенно не пришло понимание, что незнакомка эта исторгнет из груди вместе с песней свою боль, выстоит, всё переживёт и станет сильнее.
                А что же она сама? Анжела вдруг очнулась, словно вынырнула из плена тоскливых мыслей. Неудачное начало жизни? Да разве у неё нет выхода? Она молодая, сильная! И эта жизнь…  чем же она не хороша? Первый горький опыт она переживёт, конечно же, переживёт! И начнёт всё сначала. Ведь впереди столько радостных дней!
                Глубоко вздохнув и вытолкнув из груди свою застоявшуюся жизнь, она торопливо заспешила домой.
                Дверь, как всегда, открыла мама. Задержав взгляд на лице дочери, она тихо улыбнулась и облегчённо вздохнула.