Три плюс одна собака 9 - Арест праотца Адама

Свет выхватывал камни, деревца, заспанных кенгуру и прочую пустынную хрень. Но в основном пустоту. Пока из-за покрытого сухостоем холмика не выскочил «форд» с мигалкой, кинувшийся вслед мотоциклу.

Расцвеченные голубым и красным, тонны пыли взметнулись в воздух. В голове лисицы, до этого момента вполне нормальной, охотившейся на землероек среди астреблы, вдруг родилась история о происхождении всех существ из пустынной пыли, пронизанной божественным светом. Провожая взглядом полицейский автомобиль, она ясно осознала, что больше ей не нужны ни жирные землеройки, ни глубокие норы. Какой вздор! Она ведь часть огромного мира!

Вскоре лисица умерла от голода. А до этого юный сержант, только что окончивший академию, гибрид аптекаря и учительницы словесности, настиг праотца Адама.

– Положите руки на руль, чтобы я их видел, сэр! Сержант Асприн, полиция округа. Сэр, вы превысили скорость на тридцать миль. Ваши документы.

Старик неподвижно восседал на «харлее», глядя перед собой, не ясно, понимая или нет, что ему говорят. Парень напрягся, схватившись за кобуру, отметив про себя: «Упертый тип».

– Ваши документы, – повторил сержант.

– Так мне можно двигать руками? – спросил старик с неясным акцентом.

– Да. Только очень медленно, сэр. Я не хочу инцидентов.

– О… Не будет никаких инцидентов, я вас уверяю, молодой человек. К тому же у меня нет искомого ни в одном из известных видов, даже на гончарных табличках, – сказал старик, не снимая руки с руля, хотя и получил разрешение.

Сержант пропустил насмешку мимо ушей.

– Это ваш мотоцикл, сэр?

– Ничто не является здесь моим, – философски заключил праотец, взглядом обводя темноту вокруг.

– Вам придется проследовать со мной. Окей? Вы ведь не доставите мне проблем?

– Как скажете, молодой человек. Мне пройти к той консервной банке с мигающим набалдашником?

– Именно.

Адам разместился на заднем сиденье «форда» и закрыл глаза. Ему сразу привиделся олень, стоящий у выхода из пещеры. Дурацкое наваждение! Когда-нибудь Ева успокоится с этими гобеленами?

– Вы имеете право хранить молчание…

– И вам советую, юноша. Perge![1]

 

Несмотря на ночное время, в полицейском участке стояла жуткая духота, которую не могли развеять кондиционер – ровесник ихтиозавров, и целое семейство разномастных вентиляторов, установленных, казалось, на всех поверхностях. Так могло бы выглядеть обиталище Карлсона, накупившего пропеллеров на все случаи жизни.

Единственным прохладным местом в участке по неизвестной причине была камера номер два. В ней даже окна не имелось, но тем не менее воздух там оставался сносным даже в полуденную жару. По этой причине в нее редко помещали задержанных – камера была любимым местом отдыха дежурных. «Клиентам» приходилось ютиться в первой, наплевав на гендер и расовые различия. Впрочем, в участке редко бывало два и более заключенных (если честно, и один-то был большой редкостью).

Когда на стоянке рявкнул и затих старый «форд», инспектор Бигль только-только заснул.

– Ну ни на хера же… – недовольно проворчал он, спуская ноги с лежанки.

Кроме него в похожем на обувную коробку здании находились еще два члена команды: постовой Сквирр (именно так, с двумя «р») и шарпей Пикап, в обязанности которого на бумаге входило обнаружение наркотиков, взрывчаток и изобличение подозрительных лиц по всяким иным мотивам (например, наличию в кармане сосисок). На самом деле пес не отличил бы кокаин от муки, даже если бы уселся на мешок с «дурью». Изначально он был питомцем местного доктора, бесплатно вырезавшему грыжу главе участка, принявшему засранца в ряды полиции в качестве ответного реверанса. Сукин сын был флегматичным и добрым, но имел один недостаток: постоянно что-нибудь мусолил, возможно, считая это своим предназначением в жизни. Теперь он лежал посреди приемной, слюнявя пластиковую ложку для обуви.

В участок вошел праотец Адам в сопровождении юного взволнованного сержанта. Пикап сонно уставился на обоих, не отрывая складок от пола. За стойкой, разделявшей помещение надвое, распрямился постовой Сквирр, почти коснувшись головой потолка. Мужчина сорока с небольшим, обремененный экземой, ипотекой и шумным ненасытным семейством, он был словно сделан из нормального человека, пропущенного сквозь станок для изготовления проволоки.

– Постовой, – приветствовал его Асприн.

– Сержант.

– Сержант? – инспектор ввалился в комнату, на ходу затягивая ремень.

– Да, сэр!

– Задержанный? – удивился он.

– Да, сэр!

– Молодец! Показатели подскочат до потолка.

– Спасибо, сэр.

– Постовой…

– Да, сэр!

– Хватит сэркать! Меня уже тошнит от вашего визга.

– Тяф!

– Заткнись, Пикап. Короче…

Где-то зажурчала вода. Все четверо, включая шарпея, недобро уставились на Адама, наполнявшего пластиковый стаканчик из кулера. Прерывать ритуалы субординации – высшее оскорбление для человека в форме, как бы она на нем ни сидела, и даже для никчемного пса, занятого обсасыванием обувной ложки, если он в чине.

– Камера один! – взвился Бигль. – Сквирр, немедленно проводите!

– Слушаюсь, сэр!

– Нарушение скоростного режима. Документы отсутствуют, – запоздало доложил Асприн.

Бигль сжал губы вслед удаляющимся фигурам.

– Старый хрыч.

– Точно, сэр. Упертый как баобаб.

– Как чего?..

– Дерево, сэр. Большое. Растет в Африке.

– Тебе что, своих деревьев не хватает, Асприн? Ты не патриот нашей славной родины?

Асприн замотал головой.

– Говори: «Упертый как эвкалипт».

– Есть, сэр! Старый хрыч упертый как эвкалипт, сэр!

– Другое дело, Асприн, другое дело…

___________________________

[1] Вперед! (лат.)