Манифест постмодернизма

Поводов для этого выпуска «Филологос» в минувшие выходные случилось несколько. Началось всё с цитаты писателя-постмодерниста Владимира Сорокина, известного как своими провокационными высказываниями, так и пренебрежением к классикам. Продолжилось моим комментарием и частично переплелось с онлайн-конференцией филолога Елены Янушевской в рамках образовательного цикла МГУ «Философия хрупкого мира». (Тема лекции – «Ценностный конфликт как источник творчества», видео приведено на стр. автора в Facebook).


***


ВЛАДИМИР СОРОКИН:

Проблема профессиональных филологов в том, и только в том, что они оценивают одну книгу при помощи десятков и сотен других книг, прочитанных ранее. И другого механизма оценки литературы у них нет. Посему, полагаю я, у филологов есть лишь один глаз, сугубо литературный, способный только сравнивать тексты. Глаз второй, смотрящий в жизнь, у большинства литературоведов постепенно затянулся мутной текстуальной плёнкой, толщина которой прямо пропорциональна количеству прочитанных книг. Голова филологов заполнена книгами до предела. Они видят жизнь только сквозь текст. И гордятся этим. Навсегда объевшиеся и отравленные литературой, они воспринимают живую жизнь как продолжение текста, как приложение к нему. «Все в мире есть текст!» — сказал философ Витгенштейн, и эту сомнительную максиму подхватили в конце шестидесятых французские подхватили в конце шестидесятых французские философы. Хочется спросить: а чувство страха — тоже текст? Любовь — текст? Покалывание в пояснице — тоже текст? Для большинства филологов — да. <…>

То, что суровый эстет Набоков, смакующий мрачновато-призрачный мир «Шинели», в упор не различал поэтики «Тараса Бульбы», считая повесть неудачей Гоголя, проблема самого Набокова. И только. Ибо море слёз, пролитое миллионами простых читателей над сценой казни Тараса, вполне способно своими волнами потрясти мраморную скалу набоковского высокомерия. <…>

Так что, господа филологи-слависты, протрите ваш единственный глаз. Хватит смотреть на живых писателей сквозь пласт розоватого мармелада, сваренного Дерридой и Делёзом на хилом костре псевдореволюции 68-го года. Хватит навешивать на нас гнилых собак, порождённых вашим высокомерием, самоуверенностью и леностью ума. Хватит прятаться за цитаты. Хватит впаривать высоколобую туфту. Хватит лепить горбатых шоколадных зайчиков шизоанализа и деконструкции.


***


Мой ответ автору опуса:

Хороший и вполне внятный манифест постмодерна. Он, конечно, должен сочетаться с колючим образом ниспровергателя авторитетов, и фейсбучное фото в этом смысле очень удачное.

Между тем, именно филологи более иных осознаЮт ограниченность текста как такового, подобно тому, как подлинный христианин не возносит себя из мнимой духовности над иными и «светскими», а острее ощущает личные немощи. Если кто и уповает на тексты, так это политики и пишущие им спичи пропагандисты.

Достойный текст – удача и редкость, но если что и помогает превращать слова в музыку, так это именно что осознание ограниченности всякого алфавита и собственных немощей.

Отдельно хочется сказать о «море слёз» над казнью Тараса Бульбы в противовес «мраморной скале высокомерия Набокова».

Я не слишком-то уважаю тексты, которые давят исключительно на эмоции, отвергая иные художественные средства. Это прекрасно понимал и проиллюстрировал Булгаков: сцена казни Иешуа глазами Левия Матвея – именно, что голые эмоции, вопли и проклятия вне малейшего лучика надежды. Невозможно, конечно, ждать чего-то иного от полуграмотного сборщика налогов – он душевно и духовно не образован и совершенно не знаком даже с основами философии. А это – та самая тьма с тупиковыми эмоциями на разрыв и проклятиями Небу.

Участь Левия Матвея предсказана Булгаковым вполне ясно: неофит, ненавистник иных, нежели он сам, а затем он становится и тем, кто безбожно искажает истины Учителя. Реплика Воланда о том, что «ты глуп, чтобы общаться со мной» не акт высокомерия, а констатация.

Но все эти беды с неспособностью расти начинаются именно что с эмоционального восприятия Учителя, не подкреплённого ничем иным. Тот же самый вред наносит читателю чрезмерно эмоциональный и давящий на всю гамму животных чувств человека текст, за которым – пустота.

Та самая, что плодит фанатизм, отчаяние и выгорание, если не осознавать существование мира «высоколобой туфты» (цитата Сорокина).

Эта свеча согревающей философии и глубокого осознания сути вещей горит всегда и в наш век доступна каждому при первом интеллектуальном усилии и подлинном желании внутреннего преображения.

Неудивительно, что на сей отблеск немногого подлинного в этом мире так накинулись постмодернисты.


***


Елена Янушевская, реплика о гениальности и приметах постмодернизма:

Хочу уточнить (по итогам лекции – примеч.) свой ответ на вопрос о гениальности. Я не обратила внимание в своём ответе, а стоило бы, что в целом я, хотя и упоминаю гениальность, но соотношу ценностный конфликт с «вершиной творческой одарённости». Всё-таки это не то же самое. Сегодня «гениальность» – понятие «скользкое», неудобное, как неподходящий инструмент. Оно стремительно устаревает, ассоциируясь прежде всего с персоналистскими идеями романтизма. «Гениальность», иными словами, это культурный конструкт: возможны времена, которые без неё обходятся или, наоборот, культивируют.

В последнем случае, как мне представляется, важен исторический запрос на личное действие, имеющее протестный смысл. Эпохи, когда политические механизмы успешно растворяют социальные протесты или берут полностью под контроль социальные процессы, не порождают «гениев» в романтическом смысле (кстати, весьма широком). Но в любых условиях мы можем выжимать максимум из своих интеллектуальных и духовных возможностей, даже если они не получают соответствующую оценку и категоризацию. Субъективного смысла они не потеряют (для личного развития), а в историческом масштабе их вес всё равно оценивается только в контексте становящейся культуры. Нет соответствующего культурного контекста и социальных условий – нет ни «творчества», ни «гения». Ничего с этим не поделаешь…


PS к сказанному: Комментарий Елены мне видится достаточным для трезвого осознания литературной реальности постмодернизма и прививкой от наличия иллюзий. В век агрессивного хайпа, жажды минуты славы и тотального обесценивания слова (не осознания его ограниченности, а именно обесценивания!) Сорокин вовсе не революционер-ниспровергатель – напротив, он вполне себе традиционен и следует сложившемуся мейнстриму.

Наступили те самые времена, о которых Сергей Довлатов иронично изрёк, что «безумие становится нормой, а норма вызывает ощущение чуда».

Как и нормальность…

(7 – 9 августа 2020 года)