VII 5 Тайны открываются

Аретейни выпустила из рук шитьё, когда Дэннер вошёл в палатку. Хотелось кинуться ему на шею – она ужасно соскучилась по нему, но Крылатая сдержала эмоции и только улыбнулась.
— Дэннер…
— Всё хорошо, – сказал командир, присаживаясь и обнимая её.
— Остроухий, ты вот он, где! – как всегда, вовремя, в палатку заглянула бледная, заплаканная Дерр. – Можно, что ли? Я это… по делу, значит. По двум. Или мне потом?
— Нет, сейчас. – Дэннер проницательно прищурился. – Дело-то, похоже, срочное.
Волшебница вскарабкалась на кровать и прижалась к его плечу. А он снова почувствовал себя спокойно и уверенно. Всё просто: тут Ласточка, а тут – Дерр. За тонкими брезентовыми стенками – его народ. И он не подведёт их всех, потому что все они на него надеются.
Поэтому – не подведёт. Не опустит руки.
Он просто не имеет права.
Дерр задумчиво потеребила рукав Дэннера.
— Ну, значит, там дядька ходит. Который большой такой, страшный. Там. – Она махнула рукой в сторону выхода из палатки. – Ходит мутный, как будто выпил чего. И с кем-то разговаривает тихо. Я думаю, мож, он так же, как ты с Рыжей говорил… Я думаю, мутно это, надо, значит, тебе сказать.
— Рогатый? – уточнила Ласточка. – Вчера, вроде, нормальный был.
— Благодарю, Дерр. Я проверю. Ласточка, вчера – не сегодня. За одну ночь многое может случиться... Мерриган немного странный. Я не всегда одобряю его действия... Взять хотя бы применение этой… штуки, которая ещё неизвестно, как на самом деле подействовала. Был эльф как эльф – пусть жадный, безалаберный немного. Но всё же просто эльф. А теперь – остаётся только гадать, что происходит с разумом, если так изуродовано даже тело.
— Так ведь до этого он не отличался склонностью к рассеянности, – заметила Ласточка. – А где, интересно, Уна? Они же повсюду вместе ходили.
— Интересно, – согласился Дэннер. – Погляжу на него на совете... Скоро прибудут последние войска. Надо действовать. Недолго осталось. – Он потянулся. – Слушай, Дерр... ты только не убегай. Я хотел тебя кое о чём спросить.
— Ну? – насторожилась Дерр, вытерла покрасневший нос и передразнила самого Дэннера: – Слушаю.
— Я польщён, – не остался в долгу командир. – А вопрос – вот он. Ты не могла бы как-нибудь помягче и подоступнее разъяснить Форху причину своего отказа от женитьбы? А то парень там с ума сходит.
— Не, – поперхнулась Дерр, – не могла… – волшебница покосилась на командира и настороженно спросила: – А ты чего это, знаешь, что ли её, причину?
— Нет, я тебя не телепатил, Дерр. Но некоторые предположения у меня есть.
— Какие? – насторожилась Дерр. – Чего мутишь?
— Это ещё кто из нас мутит. – Дэннер потрепал волшебницу по волосам. – Мне кажется, я тебя правильно понимаю, Дерр. Но не стоило с ним так резко. Лучше поговорить, объяснить ситуацию. Он ведь очень переживает и думает, что он неправильный. Разве это хорошо?
— Плохо, – признала Дерр, тоскливо утыкаясь носом в плечо командира. – Но я не можу. Тогда ему придётся рассказать, а я не можу рассказать. Ему со мной нельзя. Ты не знаешь…
— Тогда объясни ему, что он ни в чём не виноват, – сказал Дэннер. – Ведь он же теперь считает, что чем-то обидел тебя.
Дерр упёрлась взглядом в собственные ботинки.
— Скажу, – согласилась она. – А он это…. Ну, там, расспрашивать не начнёт? Ему и так мутно было, что я не рассказываю ничё…
— Скорее всего, начнёт. Придётся выкручиваться, что ж поделаешь.
— Он тада ещё шибчее замутится, – заметила Дерр и шмыгнула носом. – А ты чего это тут такой сидишь, как будто знаешь всё? Тебе чего это, Рыжая сказала, да?
— Что сказала? – удивился в свою очередь командир. – Ты о чём?
— Про меня, – тоже удивилась Дерр. – Она тебе рассказала про меня что ли? А чё ты такой сидишь, как будто знаешь всё?
— Дерр... – протянул Дэннер. – Я никогда не отрицал, что особым умом не отличаюсь. Но неужели же я в твоём представлении настолько идиот? На моём месте даже ребёнок догадался бы... спасибо, родная, польстила...
— О чём догадался? – растерялась Дерр. – Про что? У меня чего, на лбу написано, что ль?
— Нет, на остальных частях тела. – Дэннер пожал плечами. – Если, разумеется, мы говорим об одном и том же. Это из-за того, что ты не растёшь, да?
Дерр сперва хлопнула глазами, а потом выдохнула.
— Ты чё! Не! Не расту и чё, у меня уже всё, чё надо есть, – с детской непосредственностью поделилась она. – Кажный месяц. Подумаешь, секрет. Это он знает. Я не про то... Так ты ничё и не знаешь... А я думаю, знаешь...
— Тогда не знаю. А в чём дело-то? Мне кажется, напрасно ты так. Что бы это ни было, всё равно напрасно.
— Понимаешь, – сникла Дерр, – ему со мной нельзя. Опасно. Если мы это… то он заместо меня будет, а это мутно. Мало ли там, чего.
— Что-то мне это напоминает, – заметила Ласточка, уткнувшись носом Дэннеру в шею. – Со мной опасно... иди ты на фиг... держись от меня подальше...
Дэннер ухватил её за ухо и легонько дёрнул.
— Ай! – взвизгнула Аретейни.
Дерр распахнула глаза.
— Чё вы? – не поняла она и сникла. – Не верите, что ли? Думаете, я тока цветы рисовать умею, потому что малая, да?
— Не-а, – успокоила Ласточка, увлечённо пытаясь хлопнуть Дэннера по руке. Дэннер, в свою очередь, вертел кистью так, что за ней невозможно было уследить. Но Аретейни не сдавалась. – Просто мы всё это уже проходили. И вот, всё же в порядке.
— Потому что Остроухий – дядька. Он тя защитит, – возразила Дерр. – А я Воробья как защитю?
— А я Дэннера как защищаю? – возразила Ласточка.
— А собственно, что случилось? – поинтересовался упомянутый Дэннер. – Или нам ты тоже не можешь сказать?
Дерр долго сопела, размышляя. Наконец, решила:
— Вам можу. Хочите – расскажу.
Дэннер подумал, что Дэннера-то как раз, защитить и не помешало бы – от него самого, и обратился к Дерр.
— Расскажи.
Дерр обняла руками колени. Помолчала. Потом сказала:
— Вы Синюю видали? Ну, там, в кошмарах када. Она того… А я заместо неё. Ну, как это называется, када помирает кто, а заместо него младший становится?
Дэннер отчего-то помрачнел. Ласточка ощутила его напряжение, но ничего уточнять не решилась.
— Титул, что ли? Ответственность за людей?
Дерр всхлипнула, вспомнив Синюю, и пояснила:
— Она главная у короедов была. Ну, как Красавчик, который ещё на Чернявого похож, помните? Ну, мы его видали, када меня умыкнули. Их четверо, главных… А я теперь заместо неё. А ежели женюсь…
— Выйдешь замуж, – машинально поправила Ласточка.
— …Тада муж будет главный заместо меня… А там чёрные... И вообще, мутно…
— А по-моему, это не повод отказываться от счастья, – каким-то бесцветным голосом протянул Дэннер. – Ты же всё равно не там, а здесь – стало быть, не очень-то и на престоле. А вот у нас, к примеру, можно передать кому-нибудь власть. При условии, что ещё не приступил к обязанностям. У вас нельзя?
— Н-не… Да и кому… Ты чё? – испугалась Дерр, подвинувшись к Дэннеру и заглядывая ему в глаза. – Тебе чё, мутно? Ты чё, а? Ну, Остроухий…
— Я... да нет, всё хорошо. – Он поднялся. – Я вас оставлю ненадолго.
— Ну вот, опять, – расстроилась Ласточка. – Тебе не надоело?
— Нет, мне нужно увидеть Путника.
— Это ты из-за меня, – вывела Дерр.
— Это с чего ты так решила?
— Потому что пока ты про меня не узнал, ты никуда не порывался, – логично заметила волшебница, грустно теребя свой венчальный браслет.
Дэннер обернулся.
— Нет. Просто я стараюсь всё делать по порядку. Но, если хотите, можете пойти со мной.
— И пойдём, – сверкнула глазами всерьёз обидевшаяся Ласточка, проворно выныривая из-под одеяла.
— Пойдём, – согласилась Дерр, бодро вскакивая и беря Дэннера за руку.

Путника в лазарете не наблюдалось. Не наблюдалось его и поблизости. Кровать была аккуратно застелена, а сам раненый бесследно исчез. Они втроём облазили весь командный центр, но результата не достигли – Путник будто бы в воздухе растворился.
— Дурак, – ругалась Ласточка. – Ему же постельный режим полагается!
— Мне интересно, как он вообще встал и смог куда-то уйти в таком состоянии, – сказал Дэннер. – Если, разумеется, ему не помогли.
Дерр задумчиво поковыряла носком ботинка землю и предложила:
— А я можу найти.
Дэннер хотел было ответить, но тут увидел Эндру, причём, в компании с Роландом.
— Рыцарь вернулся! – подскочила волшебница и, налетев на оруженосца, принялась обниматься.
— Дерр! Командир! Аретейни! – Роланду, видимо, очень хотелось кинуться к друзьям с объятиями, но он не мог оставить Эндру, которая держалась за его плечо, и, улыбаясь слушала. Она, сообразив это, убрала руку, и Роланд смог осуществить своё намерение, налетев на Дэннера.
— Команди-ир! Как хорошо…
— Дэннер, – эльфка бочком осторожно подвинулась к компании. – Ты на меня не сердишься? Ты занят?
— Опять одна гуляешь?!. – грозно начал командир, но тут же махнул рукой и улыбнулся. Эндра жеста не видела, ощутила по движению воздуха. – Впрочем, с Роландом не страшно.
— Так чё? – потянула его за рукав Дерр. – Искать или где?
— Будь любезна, – согласился Дэннер. – Роланд, ты как?
— Всё хорошо, товарищ командир, – отрапортовал Роланд. – Товарищ Кандоир из Морулии благополучно телепортировал меня на родину.
Дерр уселась, закрыла глаза и принялась плести из тонких сверкающих нитей, слетающих с ладони, огромный тюльпан. Запахло цветами и теплом. Лоб у волшебницы взмок. Тюльпан взлетел, оторвавшись от руки Дерр, плавно закружился в воздухе. Волшебница с трудом вздохнула, открыла глаза, отирая пот рукавом, оглянулась, как будто не совсем соображая, где находится.
Эндра для верности ухватилась за руку Дэннера – ей было очень неуютно, когда она ни за кого не держалась.
— Дэннер, – попросила она, – ты мне потом уделишь минутку, когда освободишься?
— Хоть две. – Дэннер внимательно наблюдал за волшебницей. Ласточка подошла с другой стороны. Запах цветов усилился.
— Спасибо, – машинально ответила Эндра, принюхиваясь.
Искры посыпались с ладоней Дерр наподобие алого дождя, взлетая вверх и плавно кружась. Волшебница вдруг пискнула, сжав руками виски. Искры запутались в светлых волосах. Дерр распахнула глаза и схватила ртом воздух.
— Дерр, всё в порядке? – испугался Дэннер.
Искры медленно погасли, а тюльпан растаял.
— М… мутно… Он там, – волшебница махнула рукой в сторону стен Тир-Катарота. – Там… Больше не вижу.
— Там – это где? – уточнил Дэннер. – В столице?
— Не знаю я…
Командир подхватил обессиленную Дерр на руки.
— Я точнее не можу, – сказала волшебница. – Тока если на месте.
Дэннер устроил её на койке и задумался.
— Интересно, он сам сбежал или его похитили? – спросила Аретейни. – Дерр, ты не видишь?
— Не… не знаю я, – вздохнула Дерр, грустно обхватила руками колени и, видя, что все замолчали, робко предложила: – Ну, хошь, я ещё попробоваю?
Но попробовать ещё ей не довелось, поскольку тут в дверях лазарета показался никто иной, как Артемис. Эндра, почуяв знакомый запах, вздрогнула, однако дело на этот раз было не в самом Артемисе.
— Вот, забирайте, – невозмутимо сказал арбалетчик, укладывая Путника, которого он держал на руках, на койку. – На краю лагеря подобрал.
Южанин покосился на рыжую, на её замершие распахнутые глаза.
— Ой, – удивилась Ласточка, тут же принимаясь хлопотать над Путником, который был без сознания. – А Дерр сказала, что он в столице…
— Дерр сказала, – поправил Дэннер, – что он в той стороне.
— Рыжая, – спросил вдруг Артемис.
Роланд, которого эльфка держала за плечо, почувствовал, как напряглась её рука.
— Как ты себя чувствуешь? Я слышал, что ты ослепла.
— Ослепла, – согласилась Эндра. – А как твоё плечо? Ты же раненый...
— Жить буду, – отозвался арбалетчик. – Если ты не втянешь меня в новые неприятности.
На этот раз даже Дэннер не стал его одёргивать. Артемис потоптался немного, глядя то на Дерр, то на Путника.
— Ну? Я пойду, рыжий? У меня дела.
— Я тебя разве держу? – удивился командир. – Дерр, ты как?
— Знатно, – поспешила заверить волшебница.
— Счастливо, – сказал Артемис, направляясь к выходу. А Дэннер склонился над Путником.
— Опять, – сообщил тот, пытаясь улыбнуться. – Опять не вышло. Извини.
— Что не вышло?
— Я... помочь хотел.
— Слышали уже. Что происходит?
— Я помочь хотел, – повторил Путник вместо ответа. – И опять не вышло.
Дэннер сдержанно вздохнул и мысленно сосчитал до десяти. Ситуация начинала действовать ему на нервы. Хотелось как следует протелепатить Путника, но мешало чувство такта.
— Кто на тебя напал? – устало осведомился он. – Кто ударил ножом? Ты помнишь?
Ласточка насторожилась, но Путник только пожал плечами. Дэннер тряхнул его за руку.
— Постарайся вспомнить. Высокий, темноволосый, борода, родинка на скуле – он? – Лицо вспомнилось без усилий, искажённые в агонии черты с готовностью всплыли в памяти – как живой.
— Нет. – Путник, не открывая глаз, качнул головой. – Не он.
— Точно? – хрипло выговорил Дэннер. Руки ещё помнили скользкую от горячей крови рукоять ножа. Глаза – то, что осталось от человека. То, что он оставил от живого человека...
— Точно не он. Дэннер... ты чего?
— Ничего. – Дэннер отвернулся. – Ничего. Отдыхай.
Они вышли на улицу. Снег перестал, но, всё же, успел выбелить грязно-серую землю и лечь тонким покрывалом.
— Эндра, ты хотела поговорить, – напомнил Дэннер, обнимая Аретейни за плечи. Сейчас он просто не представлял, как это он жил прежде без неё. И никто его не успокаивал одним своим присутствием, одним взглядом.
— Хотела, – встрепенулась Эндра. – Только наедине, можно. Ты не бойся, – поспешно прибавила она, – дурить не стану. У меня, правда, важное дело.
— А я? – обиделась Ласточка.
— Ну, чего ты, – смутилась Эндра. – Я просто пока точно не могу сказать… Мы всё выясним и вам расскажем, хорошо? Дэннер, можно?
Аретейни вспыхнула.
— Да тихо вы, – сказал Дэннер. – У меня от неё секретов нет. Говори, Эндра.
— У меня тоже нет, – обиделась Эндра, – Ну, хорошо. Слушай, ты не мог бы… рассказать о своём отце? – вдруг попросила она. – Какой он был?
Просьба прозвучала неожиданно, но Дэннер уже успел вернуть свою обычную невозмутимость. Он пожал плечами, сообразил, что для Эндры это всё равно, что глухое молчание, и отозвался вслух.
— Да как-то не довелось узнать. Он умер раньше, чем я достиг сознательного возраста. Я и лицо-то его с трудом помню. И виделись мы редко. Знаю только, что он был наместником у наших эльфов и полководцем по совместительству. А так – ничего сказать не могу.
Ласточка распахнула глаза и поспешно зажала рот ладонью. Наместником?! Выходит, Дэннер – не последний социальный слой... Вот почему он никогда не распространялся о своих родителях – он же терпеть не может знать. Вот почему так странно отреагировал на откровение Дерр. Он сказал тогда, что можно передать власть. Отречься от престола...
— Не надо на меня так смотреть. – Зелёные глаза сузились. – Я незаконнорождённый. Я не имею к этому ни малейшего отношения. То, что мой не в меру любвеобильный батя трахал всё, что движется, не даёт вам никаких оснований приравнивать меня к политической грязи.
— Нельзя так об отце! – ахнула Ласточка. – Боги не велят...
— Боги, – перебил Дэннер, – велят говорить правду. Даже если эта правда не очень приятна для покойных родителей.
Эндра отчего-то вспыхнула и отвернулась.
— А может, ты припомнишь внешность, хотя бы в общих чертах?
Дэннер припомнил. В общих чертах и со здоровой долей цинизма.
— Ну, я же серьёзно! – расстроилась Рыжая, вдруг хлюпнув носом. – Чего ты, ну? Сложно ответить?
— Я же ответил. Точнее всё равно не вспомнить.
Дэннер помолчал и добавил:
— Он любил мою мать. Пожалуй, только её и любил. Просто узаконить брак было невозможно – у неё ведь не было длинных ушей. Это я могу сказать с уверенностью: он её любил. А дальше... Чего ты от меня хочешь, мне было пять лет. Дети обычно чувствуют подобные вещи, а окружающее воспринимают всеми чувствами разом. Мне тяжело выделить отдельные черты. Но всё, что могу, я уже сказал.
— Только её? – переспросила Эндра. Губы у неё предательски дрогнули, и Рыжая наощупь уселась на приступок оказавшейся рядом телеги. – Почему только? Может, не только… откуда ты знаешь? Может, мою мать он тоже… любил…
Дэннер вздрогнул и обернулся, вовремя удержавшись от циничного замечания, кого, когда и в каких позах любил его отец. Ласточка улыбнулась.
— В общем-то, я предполагал этот вариант, – задумчиво протянул командир и сжал Эндрину ладошку. – Ты чего ревёшь?
— Не знаю, – призналась рыжая, уцепившись за его руку. – Дэннер… Он приезжал в Морулию семь веков назад… Они не успели сказать мне и передали с Роландом… Мы с тобой родные… брат и сестра, по отцу…
— Единокровные, – машинально поправил Дэннер. Эндре было не до подобных мелочей.
— Что? – удивлённо вскинулась она.
— Единокровные... Только ты не реви. Разве это так плохо?
— Нет… Просто я никогда не думала, что найдётся кто-нибудь из моих родственников… И я не знала, что у меня есть брат. Да ещё и такой, – эльфка уютно прижалась к плечу отыскавшегося брата и совершенно по-детски сообщила: – Я тебя люблю.
Дэннер смущённо обхватил её за плечи.
— Ну, да... – совсем тихо произнёс он. – Я тебя тоже люблю... рыжая...
Ласточка деликатно отвернулась и, кажется, даже втихомолку ревела. Но улыбалась.
— А ты знал? – спросила Эндра, пытаясь отыскать ладонь Дэннера. Не очень получалось. Пришлось командиру самому взять её за руку. – Ты всё знал?
— Предполагал, – ответил Дэннер, прижимая её к себе.
Рыжая хихикнула сквозь слёзы:
— Выходит, я твоя старшая сестра.
— М-да... в силу данного обстоятельства, я рад, что мы росли по отдельности, – наконец-то улыбнулся Дэннер.
Эндра представила себе, что хоть ей и не больше семнадцати, а Дэннеру целых тридцать четыре, но, когда он только родился и был совсем крошкой, она уже была такая как сейчас. Эльфка попыталась вообразить, что было бы, если бы они росли вместе. «Дэннер, не трогай меч, ты ещё маленький!», «Дэннер, слушайся старшую сестру!», «Эндра, не обижай Дэннера, он же ещё совсем несмышлёный!». Живое воображение рыжей нарисовало картину во всех подробностях, и она, сдавленно фыркая, уткнулась в плечо брату.
— Не, я тоже этому рада, – сообщила она. – Если ты в детстве был таким же дьяволом, как я, то мне себя жалко… Знаешь, – зачем-то сообщила она, – когда я была совсем маленькая, у меня была коса ниже пояса. И толщиной в руку. Веришь?
— А у меня нос был ровный, – весело фыркнул Дэннер.
— И наглости поменьше, – улыбнулась Ласточка, усаживаясь рядом.
— Тебя чем моя наглость не устраивает?
— Почему же не устраивает? Очень даже устраивает!
— Я так и думал.
— Это у нас фамильное, – гордо сообщила Эндра, обнимая Дэннера за плечи. Аретейни, в свою очередь, подоспела с другой стороны.
— Хорошо, что сломанный нос – это у нас не фамильное, – заметил командир, на что рыжая ощупала свой слегка курносый конопатый орган обоняния и признала:
— Это точно.
Затем посерьёзнела, помолчала и прибавила:
— Он, наверное, не знал, что она беременная. Иначе бы он не уехал, правда?
Дэннер вздрогнул и невольно напрягся.

...Перед глазами снова вспыхнуло свежее осеннее утро. Малахитовая глубина сосен на склонах гор, редкие рыжие вспышки лиственниц. Сентябрьская прохладная свежесть. Фигуристая девка с длинной чёрной косой. Голос у неё резкий, ничуть не вяжущийся с миловидным личиком. Жилистые руки нервно тискают подол простого крестьянского платья.
— Ты же не ребёнок, – говорит девушка. – И не дурак. Ты прекрасно всё понимаешь.
— Я так не могу. Ты ведь тоже должна понимать, на что меня уговариваешь.
— На что?! – она зло щурит чёрные глаза. – Забыл, кто ты такой?
Он долго молчит. Наконец, тихо и твёрдо произносит:
— Я не могу так поступить. Теперь – бросить тебя одну. Это означало бы...
— Это означало бы – безопасность! Великий Эшт, Дэннер, у тебя голова на плечах есть?!
— У меня есть ещё и совесть!
Девушка усмехается.
— Почему ты один? Где твои родители?
— Это не твоё дело.
— А хочешь, я скажу? Нет, не буду. Ты и сам всё прекрасно понимаешь. Хочешь, чтобы всё повторилось? Вижу, что не хочешь. Так вот, забудь меня. Забудь этот дом. Лучше вообще забудь эту деревню!
— Что ты скажешь родителям?
— Родителям? Придумаю. Скажу, что это сын конюха.
— Да ну. А что ты скажешь сыну конюха?
Чёрные глаза насмешливо щурятся.
— То же самое.
— Вот как.
Молчание.
— Нет, я всё знаю наверняка. Сын конюха появился позже.
— Ясно. А я-то в таком случае, зачем?
— А ты как думаешь? По-твоему, я должна была остаться одна? Кто бы меня взял? А теперь – появился шанс. И я не намерена его упускать!
— Весьма счастлив, что его тебе предоставил.
— Уходи.
Правда, это было произнесено уже в спину. Дэннер развернулся так стремительно, что рыжие волосы хлестнули его по плечам, расплавленной медью сверкнув на солнце.

— Старший ученик Дэннер! – Мастер перегородил дорогу и прищурился. – Постой-ка.
— Что?
Сильная рука опустилась на плечо. Мастер проигнорировал вопиющее нарушение дисциплины.
— Идём-ка.
— Куда?
— Пообщаемся. Ты не против, надеюсь? Может, тебя лучше оставить в покое?
— Мне всё равно.
— Тогда удели мне немного твоего драгоценного времени.
Они прошли коротким холодным коридором барака и свернули в северное крыло. Здесь не было даже отопления. Мастера держали себя в намного большем аскетизме, чем учеников. Этот даже спал зимой на террасе, что вызывало прямо-таки фанатичное восхищение среди новичков.
Небольшая комнатка с кроватью, столом, обширным книжным шкафом и комодом, которые, собственно, и составляли всю её обстановку, так же была очень холодной. Дэннер равнодушно отметил сквозняк, скользнувший по телу сквозь тоненькую рубаху.
— Располагайся, – пригласил Мастер. Дэннер покорно устроился на кровати. Кровать оказалась жёсткая и неоструганная, Дэннер моментально вогнал занозу в ладонь. Заноза его также не впечатлила. Мастер же повёл себя совершенно неожиданно – подойдя к комоду, верхней частью которого являлся сервант, извлёк из него две чашки и пузатую бутылку, откупорил пробку и разлил по чашкам крепкий травяной самогон. Дэннер настороженно косился в его сторону – это что, урок такой, что ли? Мастер улыбнулся и протянул ему одну чашку. Дэннер машинально обхватил холодный керамический бок.
— Расслабься, – сказал Мастер, усаживаясь напротив него прямо на пол. – Я просто хочу с тобой поговорить по душам. Можно?
Это что-то новенькое. Нет, мир, определённо, сходит с ума. Или это он сходит с ума? Да нет, вроде...
Мастер протянул чашку и сам стукнул по чашке ученика.
— За любовь, – прищурился он. – Она ведь тебе небезралична, так?
Дэннер едва самогоном не захлебнулся. Так он всё знает! И о его самоволках, и о девках в деревне... постойте-ка... Да нет, наверняка, догадывается. Тут только идиот бы не догадался.
— Чего ты бледнеешь? – невозмутимо осведомился Мастер. – Ну, мне как-то даже, прям, обидно... – Голос прозвучал укоризненно. – Неужели же, наши собственные ученики держат нас за таких дураков... Эй, парень, с тобой всё в порядке?
Дэннер заставил себя кивнуть. Ему сделалось стыдно. Так, значит, они вовсю шмыгают у Мастеров под носом, те всё видят и делают вид, будто бы их успешно дурят. На деле же – Мастера дурят самих учеников... а они-то... Боги, да что за день сегодня! Дважды выставить себя идиотом, да ещё и настолько...
— Чего-то ты совсем расстроился. – В глазах Мастера скользнула лукавая улыбка. Дэннер прекратил бледнеть, зато покраснел и уткнулся носом в чашку. Так стыдно ему ещё ни разу не было. – Ну, будет тебе. – Мастер протянул руку и похлопал его по ладони. – Мы же всё прекрасно понимаем. Вас тут полтысячи здоровых молодых парней. Запрети вам бегать по окрестным деревням – тут чёрт-те что начнётся. Драки, содомия... в лучшем случае... ты пей, не отравленный... хороший самогон, кстати. Ну же, посмотри на меня. Ты так и не ответил на мой вопрос.
— А чего отвечать. – Дэннер пожал плечами. – Вы же наверняка догадываетесь.
— Догадываться, – Мастер снова легонько стукнул чашкой о чашку, – это, разумеется, хорошо. Но проверить никогда не помешает. Так как, прав я или нет?
Дэннер по привычке тщательно проанализировал свои чувства, и только затем ответил. Позже он научится делать это за считанные секунды. Пока что – он размышлял. Мастер его не торопил. Казалось, он целиком и полностью заинтересован чашкой в своей руке.
— Сама по себе – нет, пожалуй, безразлична. А теперь я её ещё и презираю. Но дело не в ней. Она... она теперь – моя семья, понимаете? Речь идёт не только о ней, но и о моём ребёнке. И она заставляет меня бросить своего ребёнка. Вот, что меня беспокоит. А вовсе не она сама. Лгунья и лицемерка...
— Одобряю твой выбор, – жёстко произнёс Мастер. Дэннеру захотелось утопиться в озере. Вместо этого он в два глотка осушил чашку в руках. Самогон обжёг горло. Не помогло. – Вот тебе и ещё одна причина «не замечать» ваших интрижек. Не догадываешься?
— Я не хочу больше ни о чём догадываться. Довольно с меня и этого.
— Вы же учитесь, Дэннер. Вы учитесь на собственных ошибках. Ты получил хороший урок. Согласен?
— Я не согласен, – Дэннер упрямо тряхнул головой, в которой уже начинало основательно шуметь – самогон действительно попался крепкий и хороший, – я не согласен, что из-за этого пострадает ребёнок. Я-то переживу, не впервой. А ребёнок в чём провинился?
— В легкомыслии своего отца. Зато в следующий раз ты десять раз подумаешь. Так ведь?
— Это несправедливо по отношению к ребёнку.
— Это жизнь, Дэннер. В ней вообще, многое несправедливо. Но теперь ты знаешь, и в следующий раз не допустишь подобной несправедливости.
— Но будет уже поздно.
— А кто в этом виноват? Ты с самого начала мог бы подумать, к чему всё придёт. И догадаться. Ну, будет тебе. – Мастер пересел к нему на кровать и хлопнул по плечу. – Я тебя понимаю. Я ведь тоже не раз ошибался.
— Вы? – Дэннер недоверчиво обернулся. Ему казалось, что уж кто-кто – а Мастер-то точно ошибиться не мог.
— Я. Но мы сейчас не обо мне. Чем она это мотивирует?
Дэннер вздохнул и подобрал под себя ноги. В сентябре было холодно босиком, но ботинки, пока что, не полагались.
— Тем, что я... – слова больно резанули по сердцу. – Не совсем человек... Дескать, одним своим присутствием я обрекаю на смерть свою семью... Да ладно, – неожиданно разозлился он, сверкнул глазами, – я уже усвоил, что от меня всем одни только неприятности! Что я самый рыжий. Во всех смыслах. – Алкоголь расторможил сознание, усилил эмоции, сломав привычную броню замкнутости и сдержанности. – Что мне не дано того, что дано всем самым обычным людям – и всё это из-за чёртовых длинных ушей!
Мастер не перебивал, терпеливо дожидаясь, когда он выговорится и успокоится. Он ведь всегда молчит, всё держит в себе, не позволяя себе ни малейшего проявления чувств. А это очень плохо. Потому что чувства эти слишком сильны для одного человека. И рано или поздно, не находя выхода, они его убьют. Поэтому Мастер не мешал им выплеснуться наружу.
Дэннер замолчал и махнул рукой. Он уже пришёл в себя. Сообразил, что самогоном его напоили отнюдь не просто так. Специально, чтобы спровоцировать на то, чего он в трезвом состоянии ни за что бы себе не позволил. Как ни странно, сделалось легче.
— И вот теперь я вынужден бросить своего ребёнка.
— Ради его безопасности.
— Да, но...
— Знаю. Ряд причин не позволяет тебе этого сделать. Но подумай хорошенько. Ведь так будет лучше для всех, не находишь?

— Или наоборот, – тихо произнёс Дэннер. – Знал – и поэтому уехал...
— Почему? – спросила Эндра. – Она же тоже была эльфка. Не человек. Он для неё не был опасен, потому что она была такая же… Но какая теперь разница. Мне просто интересно.

— Рыжая…
— Что?
— Эй, Рыжая!
Мальчишка внизу лестницы прищурился, и Эндра нутром почуяла: сейчас скажет какую-нибудь гадость. Он никогда не пропускал её, чтобы не сказать чего-нибудь обидного. Но такого Эндра не ожидала даже от него.
— А ты знаешь, что волосы остригают продажным девкам? Тебя когда поймать успели? В перерывах между занятиями подрабатываешь?
Эндра скатилась по перилам, рассыпав за собой листы нот, которые покружились и опали на лестницу, как осенние листья. Аккуратно переписанные ноты из библиотеки. Эндра не заметила. Она кинулась на обидчика, как кошка, нацелив ногти в его нахальные глаза.
— Заткнись! – зашипела эльфка.
Он легко перехватил её тонкие руки и оттолкнул.
— А кто меня заставит заткнуться? Ты что ли – мелкая, приблудная девка? Я слышал, что твоя мать – остроухая шлюха. Это правда? И что она тебя под сосной родила и там же и бросила. Наследственность.
Эндра сверкнула глазами и неожиданно спокойно заметила:
— Ну, если говорить о наследственности, то я очень рада, что у тебя пока нет прислуги.
— Это ещё почему?
— Опасаюсь за честь невинных кухарок и горничных.
Глаза мальчишки потемнели.
— Ах, ты! Дрянь, ты ответишь!
— Кому? Твоему отцу? Или старшему брату? Или ещё какую родню приплетёшь? – прищурилась Эндра, едва сдерживаясь. – Давай, давай. А ты ответишь мне, ясно? Потому что я сама могу о себе позаботиться. Хотя и отец у меня тоже есть.
— Ты знаешь, что он у тебя есть, ты очень просвещённая, подмастерье Эндра. А он может похвастаться таким же знанием относительно тебя?

— Эндра… твои ноты, – мальчик пролез к Эндре под лестницу и протянул ей пачку листов. Эльфка не обратила внимания, и он положил их рядом.
— Больше не теряй, а то накажут.
— Ну и пускай.
Ученик, десятилетний мальчик, примостился рядом с Рыжей, которая сидела, обняв колени.
— Ты не переживай так. Он дурак. Ничего не понимает, – сказал он. – А ты не обращай внимания. Ты же сильная. Ты же у самого Мастера Торнегана подмастерье… Ой, он тебя звал, кстати. А на этого идиота не обращай внимания…
— Да не в этом дело, – тряхнула стрижеными кудряшками Эндра. – А в том, что он прав, хоть и идиот. Мастер звал? Иду.

Эндра встрепенулась и улыбнулась.
— Знаешь, мы не можем отвечать за поступки своих родителей. Но мы можем не повторять их ошибок. Я не знаю, кто была моя мама, и почему отец её бросил. Но от этого я люблю их не меньше.
— Я тоже не знаю, – вздохнула Ласточка. – Дэннер, ты их хоть видел... Что с тобой? Что случилось? Скажи, прошу...
Дэннер даже не стал отмахиваться. Всё это было настолько жизненно – до боли жизненно. И настолько противно...
— Со мной – как всегда. – Он усмехнулся. – Не переживай за меня, Ласточка. Разве может быть плохо, когда ты со мной? – Дэннер ехидно улыбнулся и легонько укусил её за ухо. – Вот тебе. Не мути.
— А что вы делаете? – живо заинтересовалась Эндра.
— Дэннер тяпнул меня за ухо.
— Ласточка мутит, – в один голос сообщили Дэннер с Аретейни и засмеялись.
— Вот, так-то лучше, – одобрила эльфка. – Вы мне рассказывайте, что вы делаете, я же не вижу.
— Тебе в подробностях или как? – в своей неизменной манере поинтересовался Дэннер.
— А как же, – не растерялась рыжая, – во всех подробностях. Я же должна знать, чем занимается мой младший братишка.
— Кто из нас младший, это ещё вопрос, – уведомил Дэннер. – Тебе сколько лет?
— Подумаешь, – насупилась Эндра. – Кто ж виноват, что ты меня обогнал? Ладно-ладно, согласна. Ты будешь старшим. У тебя это лучше получается.
— Ой, спасибо, – фыркнул Дэннер, пытаясь тяпнуть вторично вырывающуюся Ласточку. Эндра немного подумала и решила восстановить справедливость путём отгрызания «чёртовых длинных ушей» самому командиру. Возня затянулась.
— Я смотрю, у вас тут весело, – неожиданно резко произнёс кто-то очень знакомым голосом. Судя по гробовому молчанию Ласточки, Эндра угадала верно. И очень удивилась. – Ну конечно, – желчно продолжил голос, – война, смерть, всё такое, а они устроили детский сад и ржут как лошади.
— Ну вот, опять, – обречённо вздохнул Дэннер. – Явилось моё проклятие. Похоже, от тебя при всём желании не отделаться.
— Элисон, ты-то как тут очутилась? – сдержанно поинтересовалась Ласточка. Судя по её интонации, она всерьёз задумалась, не перебраться ли ей из медиков в головорезы. На один разочек. В целях расширения кругозора.
— В качестве психологической атаки, – живо отозвался вместо Элисон Дэннер. – Покажем её врагу – и враг немедленно капитулирует, сложит оружие и сделает себе харакири ключами от императорских покоев! Лишь бы только мы её убрали поскорее.
— Но мы же злые, мы её не уберём, найдём некроманта, и он поднимет врага. И враг и после смерти будет обречён на муки, – фыркнула Эндра. – Железная дева отдыхает. Есть Элисон. Инквизиторы, учитесь, как надо.
— А ты вообще, заткнись, – посоветовала Элисон. – И нечего вешаться на чужого мужика.
В свете открывшихся подробностей Эндро-Дэннеровской биографии эльфку это замечание только развеселило.
— Это на чьего же именно? – уточнила Ласточка.
— Ясно, на моего, – любезно пояснила Элисон, уперев руки в бока.
— У тебя бред, – констатировал Дэннер.
— Дэннер, я сейчас… – начала было Аретейни.
— Ласточка, не обращай внимания на дуру, – порекомендовала Эндра.
— Сами вы идиоты! – взвизгнула Элисон. – Тоже мне! Командир называется! Развели балаган!
— Балагана здесь не было, пока ты не явилась, – заметил Дэннер.
— Хочешь подраться? – спросила Эндра. – Так это я зараз.
— Можно, – согласилась Элисон и вдруг замолчала. – Что у тебя с глазами? – наконец, осведомилась она.
— Погоди, – осадил Дэннер. – Вначале скажи мне, что ты здесь забыла? Психологическая разрядка для солдат?
— Я приехала вместе с Кэссином и Хельгой, – лучезарно улыбнулась Элисон. – Чтобы тебя охранять от этих девок.
— Чего?!! – ошалел командир. Что, впрочем, не помешало ему перехватить рванувшуюся Ласточку. Рукав натянулся, искоркой сверкнул венчальный браслет на запястье Крылатой. Повисла пауза.
— Ах, ты… – наконец, выдохнула Элисон. – Да ты…
— Ты кого имеешь в виду? – уточнила Эндра, которая не видела, как Элисон уставилась на Дэннера. Как будто он продал всю Армию Народного Восстания с потрохами Императору. Но это если представить, что Элисон хоть немного волновала армия.
— Да как ты, вообще… ты… А меня ты замуж не звал!
— Конечно, – согласился Дэннер. – Я же не идиот.
Эндре вдруг сделалось жалко Элисон. Может, потому что ситуация чем-то напоминала её собственный случай.
Рыжая встала и взяла Элисон за руку.
— Элисон, – мягко сказала она. – Ты не надо так…
Элисон ошалела от такого и растерянно поинтересовалась:
— Ты чего?
— Не расстраивайся, – повторила Эндра. Элисон поглядела на Эндру, поглядела на Дэннера и как-то сникла.
— Ну и ладно, – неожиданно сказала она. – Ну и пожалуйста...
— Ты чего? – искренне удивился Дэннер. Ласточка перестала вырываться и молча переводила взгляд с одного на другого. – Я думал...
— Что ты думал? – резко вскинулась Элисон. – Что мне никто не нужен? Я тоже так думала... а теперь... знаешь, теперь как-то пусто...
Тут у Эндры окончательно сдали нервы, и она порывисто обхватила Элисон за плечи.
— Ты не переживай так… – пробормотала она. – Всё наладится… Я думала, ты дура, а ты хорошая…
Пока Элисон шмыгала носом, Эндра её успокаивала, а Дэннер молча наблюдал эту картину, Ласточка деликатно вывернулась и, буркнув «ну, я, это... пойду, Путника навещу...» куда-то умчалась. Дэннер махнул рукой и уставился на бродившую неподалёку лошадь. Выходит, все взрослеют. Просто кто-то взрослеет позже.
Элисон совсем разревелась. Эндра растеряно гладила её вздрагивающие плечи и шептала что-то успокаивающее, едва сама не плача. Дэннер отрешённо смотрел на лошадь.
Элисон вскинула голову и нервно вытерла слёзы рукавом.
— Так что у тебя с глазами?
— У меня? – несколько опешив, спросила Эндра.
— У тебя.
— Не знаю, – честно призналась эльфка.
— Ослепла? – уточнила Элисон.
— Вроде как.
— А... а почему? – удивилась Элисон, косясь на Дэннера, чрезвычайно заинтересовавшегося уздечкой на лошадиной морде.
— Не знаю, – честно отозвалась Эндра. – Просто вот как-то так – раз! – и вдруг ничего не вижу. Мы решили, что это у меня от переживаний, я ведь с Артемисом поругалась. Ты права... без любви как-то пусто. Я это давно заметила. Только мне почему-то всегда не везёт...
— Дэннер, ты и тут в стороне не остался? – не выдержала Элисон.
— Снова я? – сверкнул глазами командир. – Давай, обвини меня ещё в чём-нибудь. – Он встал, подошёл к ней и резко поднял её лицо за подбородок. – Кто тебя просил за мной сюда тащиться? К тридцати годам нагулялась, наконец, Элисон? А при чём здесь я, интересно знать? Думаешь, я тебе так уж нужен? Да ни черта. Ни тогда, ни сейчас. Признайся себе, наконец: ты просто устала. Просто захотела обычного женского счастья, которое так демонстративно презирала. Ты просто не решаешься себе признаться, что тебе на самом-то деле необходимо то же самое, что и любому человеку. Дом, семья, дети. И не надо больше гулянок. Не надо ощущать себя нужной всем – и одновременно никому. Потому что в глубине души ты давно уже поняла, что на самом-то деле впечатление обманчиво – ты никому не нужна. Никого не интересует твоя душа, твои чувства. И теперь ты в последнем порыве хватаешься за того, кто хотя бы старался относиться к тебе по-человечески. Поздно. Раньше надо было думать.
Элисон мотнула головой, высвобождаясь, и уткнулась в плечо Эндры.
— Прости, – сказала она. – Я... я не знаю, зачем тебя предала тогда. Просто...
— ...Просто хотелось лишний раз ощутить власть – хоть над кем-нибудь, только бы поймать ускользающее чувство превосходства, – любезно разъяснил Дэннер. – Забудь. Дело не в этом. Ты слишком поздно осознала, что мнимая свобода и множество поклонников никогда не заменят самой обычной человеческой любви. Я рад, что ты вообще это осознала. Поздравляю, Элисон.
— Дэннер! – упрекнула Эндра.
— Что «Дэннер»?
— Хватит! Хватит делать больно ей… и мне. Элисон, всё будет хорошо. Честно! Ничего ты не поздно осознала… Исправляться никогда не поздно. А мужики все несправедливые.
— Самое обидное... – неожиданно произнесла Элисон. – Самое обидное, что он прав. Кому я теперь нужна...
— Всему гарнизону, – любезно уведомил Дэннер. – Ещё не поздно продолжить... до первых признаков старости. – Он развернулся, поймал лошадь за узду, взлетел в седло и умчался раньше, чем Элисон вышла из ступора, а Эндра подыскала ответ.
— Ну, какой он… – расстроилась эльфка. – Элисон, ты не слушай. Ему просто обидно.
Элисон безнадёжно хлюпнула носом и махнула рукой. Эндра снова обхватила её за плечи.
— Не обращай внимания. У нас это такая традиция – требовать всего и зараз, а как поддержать, так с этим проблема. Знаешь, мужики вообще почему-то с трудом прощают ошибки.
— Это точно, – вздохнула Элисон. – А ты… а с кем…
— С Артемисом.
— О… – Элисон припомнила Артемиса и сочувственно покачала головой. Правда, Эндра этого не видела.
— Слушай, – сказала эльфка, растеряно толкнув носком сапога мёрзлый камень. – Ты прости, что я тогда… я, правда, не хотела.
— Я знаю.
— Правда?
— Правда.
Снежинки закружились, плавно оседая на волосы и одежду. Наконец-то ветер утихомирился, а снег сделался мягким и пушистым, не впивался в лицо колючими иголочками. Элисон сквозь снежную пелену видела недалеко ускакавшую лошадь Дэннера. Лошадь бродила зигзагами, переступая растяжки палаток и, видимо, надеялась забиться куда-нибудь в тепло.
— Я... – неожиданно вздрогнула Элисон. – Я на минутку, ладно?
— Погоди, – ухватилась Эндра.
— Мне надо... пожалуйста!
Эндра узнала свои собственные слова – интересно, они у всех, что ли, в подобные моменты одинаковые? – и кивнула.
— Я с тобой, – сказала она.
— Хорошо. – Элисон бегом кинулась сквозь снегопад, Эндра уцепилась ей за рукав, зашуршал под ногами щебень.
Вскоре они подбежали к лошади, и Элисон ухватила её за узду. Дэннер обернулся.
— Осторожнее, – сказал он. – Ещё споткнётесь.
Элисон нетерпеливо тряхнула головой.
— Не навернёмся, – быстро произнесла она. – Я хотела сказать... – Она осеклась – и вдруг выпалила на одном дыхании:
— Я тебя люблю! Вот...
Дэннер распахнул глаза.
Эндра едва не поперхнулась, и на мгновение инстинктивно сжалась, ожидая услышать в ответ на знакомую фразу голос Артемиса, и что-нибудь насчёт безмозглой рыжей девки. Но ничего такого, естественно, не произошло.
Дэннер перехватил поводья.
— Элисон, ты… – растерянно начал он.
— Что «я»? – вскинула голову Элисон. – Ну, что я? Думал, я и полюбить не могу, да? Что я, не человек? Или права не имею?
Лошадь топталась на месте.
— Элисон, послушай…
— Замолкни!! – вдруг рявкнула Эндра так, что Элисон подскочила.
В этот момент исключительно слепота помешала Рыжей сломя голову нестись в отряд арбалетчиков, отыскать Артемиса, ткнуться лбом в его колени, отыскать его руки, которые ещё вчера нетерпеливо распутывали шнуровку на её рубашке, прижаться к ним губами и попросить просто зарезать её, если ему это всё точно показалось. Потому что так просто невозможно.
Дэннер, как ни странно, замолчал. Элисон всхлипнула, зажала рот ладонью и дёрнулась, будто бы хотела убежать, но раздумала. Она глядела на собственные сапоги, и больше ничего не говорила. Эндра покрепче ухватилась за её рукав.
— Хорошо, – неожиданно произнёс Дэннер. – Хорошо, больше ничего подобного не скажу. Я просто не вижу других вариантов! Глупо, наверное…
— Ты кому? – уточнила Эндра.
— Элисон. Но и тебе тоже.
— Видимо, в нашей семье личное счастье передаётся генетически, по мужской линии, – тихо пробормотала Эндра, утыкаясь в плечо молчащей Элисон.
Дэннер некоторое время разглядывал двух поникших, заплаканных женщин. Затем спрыгнул на землю и хлопнул лошадь по крупу. Та взбрыкнула и отбежала.
— Пошли, – сказал командир. – Нечего вам тут мёрзнуть.
— Куда? – уточнила Эндра. Элисон молчала и хлюпала носом. Эльфка ухватила Дэннера за руку. – Куда пойдём?
— В командный центр. Мне ещё корреспонденцию разбирать, – зачем-то сообщил Дэннер. – А вы у костра посидите. Вас уже трясёт, обеих. Нельзя же так...
Они молча направились вниз по склону к нужной локации.
— Ты извини, – неожиданно заговорила Элисон. – Ты её любишь, да?
— Да.
— Извини.
— Не извиняйся. Эндра, ты как? По-прежнему ничего не видишь?
— Не вижу. Так что, ты меня не отпускай.
— Не отпускаю, – пообещал Дэннер. Эндра, в свою очередь держала за руку Элисон. Они дошли до командного центра, где Эндра споткнулась о камень и едва не пропахала землю, рискуя обзавестись очередной фамильной чертой – сломанным носом.
— Ты не падай, – сказала Элисон.
Дэннер привёл обеих женщин к уютно потрескивающему костру. Их трясло, то ли от холода, то ли от нервов. Командир помог Эндре усесться к огню так, чтобы при этом в этот самый костёр не свалиться.
— Дэннер, не уходи, – попросила она.
— Я ненадолго.
Он и правда вскоре вернулся, и устроился рядом. Зашелестела бумага. Судя по мягким шагам, подошла Халлис, которая вела за руку Ратибора. Эндра ничего не видела, но отметила, как обостряются все остальные чувства. К примеру, она раньше не замечала, что Кристофер имеет привычку теребить пальцами пряжку ремня – она легонько позвякивала – а Дэннер то и дело встряхивает головой, отбрасывая длинные волосы. Ласточка немного затруднённо дышит и едва заметно хромает на правую ногу, а от Маргунд исходит запах сирени, разогретой земли и, почему-то, парного молока... Листки в руках у Дэннера пахли железом и кровью.
— Они отстояли Эмберрин, – сообщил командир. – Только там произошло что-то... к Империи не относящееся. Что-то страшное...
— Там же одни развалины, – заметила целительница.
— Были. Летом, теперь город немного отстроили. Но что-то пошло не так.
— Что? – Ласточка потихоньку принималась готовить обед. Сухо потрескивали дрова в костре, гудели ровным жаром. Эндра немного отодвинулась, ощутив жар сквозь сапоги.
— Не знаю, – отозвался Дэннер. – Мне известно то же, что и тебе... А Эланденор велел всех не дожидаться. И чего ему неймётся? Сам как-нибудь разберусь... лорды просят помощи... это понятно... А вот письмо от императора.
— От кого?! – подскочили все. Хрустнуло – Дэннер сломал печать.
— И бумага с золотым обрезом... рисовки больше, чем содержания... духами пахнет.
— Женскими, – уточнила Эндра.
— А это и не Иллиорден, оказывается.
— А кто?
— Его жена. – Дэннер некоторое время молчал. Затем усмехнулся.
— Чего? – завозилась Эндра. – Чего ты?
— Я чего? Это не я чего. А вот она – очень даже чего! – Тут Дэннер рассмеялся окончательно. Ласточка выхватила у него письмо и тоже засмеялась.
— Нас спрашивают, – пояснила она, – чего мы, собственно, тут забыли, почему до сих пор не напали и... И не хотим ли, в таком случае, присоединиться к армии Императора! Вот уж точно – своего не упустят!
Запахло супом. Принюхавшись к обеду, Эндра вспомнила, что она ещё и не завтракала.
— Хотим, – расхохоталась Эндра, хлопнув в ладоши. – Мне чёрно-золотое к волосам пойдёт!
Хихикнула даже печальная Элисон.
— Всю жизнь мечтали, – улыбнулся Дэннер. – Так, на это ответим вне очереди...
— Товарищ командир! – приблизились мягкие шаги Маргунд. – Наш беспокойный пациент снова исчез!
— Какой такой пациент? – упавшим голосом уточнил Дэннер. На всякий случай.
— Который белобрысый и без уха.
— Чёрт бы его... – Дэннер резко поднялся. – Давно?
— Кровать ещё тёплая.
— Ничего не понимаю, – вздохнул Дэннер. – Что с ним вообще происходит?
— Не знаю, – сказала Аретейни.
— Глупо рассчитывать, что в этот раз ему опять случайно попадётся Артемис, – заметил Дэннер, поднимаясь. – Найду, поставлю у его постели дежурство.
Ласточка отложила половник и машинально отёрла руки о подол.
— Дэннер... Я вот что хотела тебе передать. Не знаю, что это означает, но мне кажется, что это очень важно.
— Ты долго будешь тянуть? – взмолился командир. Крылатая поймала его взгляд.
— Он сказал... перед тем, как вырубиться, когда его только принесли... он сказал: «у меня получилось».
— Так, – тихо произнёс командир.
— Вы уходите? – уточнила Эндра.
— Приходится, – отозвался Дэннер. – А вы грейтесь.
И он ушёл. Эндра слышала, как прошуршали его лёгкие шаги. Она не имела ничего против того, чтобы греться, тем более что помочь в поисках ничем не могла. Её трясло, хоть она и сидела у самого костра, и Рыжая инстинктивно подвинулась ближе к Элисон.
— Ты чего дрожишь? – удивилась та. – Мёрзнешь, что ли?
— Не-а, – эльфка тряхнула кудряшками.
Дэннер, обернувшись, помахал им рукой. Аретейни улыбнулась и помахала в ответ. Элисон разглядывала их и удивлялась, как это она могла хотя бы мысленно их разделить. Это же невозможно. Словно незримой нитью связаны – даже теперь, когда Дэннер ушёл, стойкое ощущение, что они вместе, никуда не делось. И даже если их разделят целые мили, они всё равно останутся вдвоём... Мысли резали острым ножом. Почему теперь он ей так нужен? Почему именно теперь?!
Аретейни, размешивая суп, размышляла, куда и зачем мог уйти Путник. Но, раз постель ещё тёплая, то ушёл он недалеко, и Дэннер его найдёт.
А Эндра отрешённо думала, насколько было бы проще, если бы люди были друг к другу немного терпимее, и охотнее замечали друг в друге хорошее, чем плохое. Вот, взять хотя бы её и Артемиса… Рыжая вздрогнула и думать перестала. Что ж она всё об Артемисе, да об Артемисе… Но он никак ни шёл из головы.
— Странно это, – поделилась Элисон. – Будто бы что-то теснит в груди, и ты никак не можешь отвлечься. Как будто больно... Вот совсем недавно мне ещё казалось, что он мне безразличен. А теперь... теперь мне плохо без него. Всё никак не могу вытеснить образ из сердца. Что делать? Вспоминаю то, что сама же и не ценила, и хочется сдохнуть. Потому что прошлое не вернуть...
— Он же тебя никогда не любил, – напомнила Эндра.
— Ну и что? Хотя бы так – но он был рядом. Иногда... А теперь – теперь я и на это не вправе рассчитывать.
— Вы о чём? – заинтересовалась Халлис. – Опять любовные терзания? Вот ведь, как сговорились все...
— Ага, – согласилась Эндра. – Как я тебя понимаю... Лучше бы их вообще не было, этих дурацких чувств. Одна только боль от них. И неприятности. Тут война идёт, а мы все дальше собственного носа и не видим…
— Лучше бы уж обманывал, – окончательно загрустила Элисон. – А я бы себя убеждала, что верю – всё легче... А он – вот так вот, в глаза – ты мне не нужна. А я и сама знаю. Но зачем это лишний раз повторять?! Это же так больно.
— Нет, – сказала Эндра. – Когда тебе врут – это ещё хуже. Девку ведь не обманешь. Только больнее будет. А ты не переживай. Мне тоже надоело. Чувства, чувства… Теперь со мной все обращаются так, будто я смертельно больная. Знаешь, когда человек тяжело болеет, при нём о смерти не говорят. Хотя все всё и понимают, и он в том числе. А я нормальный человек! На спине я шрамы прячу, спрячу и тут. Надоело. А то что это такое, ни мне, ни ему жизни нет. Неправильно это. – Эльфка решительно тряхнула рыжей головой.
— Ты вот так вот забудешь? – не поверила Элисон.
— Нет, конечно. – Эндра на ощупь подкинула в костёр веточек. – Я просто сделаю вид.