Граф де Валье 2 том

  Авантюрно приключенческий роман



   1. Часть

  На службе отечеству

  1. Франция в опасности!

С той поры, как мы закрыли страницу первого романа, где наш герой обрел, наконец, счастье, прошло ни много, ни мало - шесть лет. Шесть мирных лет, давших Франции некоторую передышку между войнами и междоусобицами. Великий кардинал, уже пэр и герцог Ришелье, уже покоривший знать, все эти годы проводил политику пистолей, снабжал золотом королей и полководцев антигабсбургской коалиции, дабы ослабить могущество австро-испанского альянса. Однако, после смерти короля Швеции Густава Адольфа, союзники Франции потребовали ее прямого вмешательства. В тысяча шестьсот тридцать пятом году Франция открыто вступила в тридцатилетнюю войну, и вот тут-то начались все ее беды. Поначалу удачно выступившая армия, была из рук вон плохо профинансирована, точнее, обкрадена интендантами финансов. Экипировка солдат пришла в негодность, не хватало провианта и боеприпасов. Началось мародерство и дезертирство. Выступивший на встречу французам кардинал-инфант во главе всего лишь пятнадцати тысячной армии, разбил их наголову в битве при Нордлингене, отрезал от Франции и заставил остатки войска отступать через Голландию. Принц Вильгельм Оранский, союзник Франции, предоставил армии свой флот, на котором она благополучно достигла бухты Гавра. Король Франции потерпел фиаско, а кардинал Ришелье впервые упал духом и растерялся настолько, что предложил королю оставить Париж и укрепиться в Орлеане! Угроза была внушительная. Мобильная, хорошо обученная и оснащенная армия кардинала-инфанта уже перешла Уазу - реку в Иль-де-Франс и прямым ходом шла на Париж.

2. В семье.

Граф де Валье сидел за рабочим столом в кабинете и разглядывал картину, которую собственноручно нарисовал по памяти. Вдруг дверь тихонько скрипнула, и в кабинет вошла Констанс - белокурая девочка пяти лет, с прелестными голубыми глазками. Она была в белоснежном платьице, в парчовых башмачках с серебряными пряжками и на голове носила фетровую шляпку, украшенную красным пером в виде султана. Увидев дочь, Парис встал из-за стола, подошел к ней и, взяв на руки, ласково произнес:
- Констанс, радость моя! Утеха ты всей жизни моей!
Девочка обняла отца и поцеловала его со всей дочерней любовью. Увидев незакрытый драпировкой портрет Марии, на котором она изображена во весь рост, девочка спросила, протянув к ней свою маленькую ручку:
- Папа, а кто эта тетя?
- Как тебе сказать, Констанс? Это - женщина, которая раньше жила в этом замке.
- Да? А где же она теперь?
- Если упрощенно, теперь она здесь не живет,- с грустью ответил граф.
- Тебе ее жалко, папа? Лучше бы она жила здесь?- Потом, повеселев, вздернув носиком, добавила:- Папа, пойдем к маме, она без тебя скучает.
- Пойдем, дочка.
Граф де Валье с дочерью зашли в спальню его матери, ставшую их с Камилой опочивальней. Однако там графини не оказалось.
- Где же она может быть?- спрашивал ребенка Парис.
- Я знаю!- радостно воскликнула девочка.- Я знаю, она сидит возле вольера с фазанами, она там часто сидит. Сидит и грустит. Папа, я часто думаю, почему она грустит, если всем нам весело? У нас прекрасный дом, прекрасный сад и ты, папа, тоже прекрасный! А мама все равно грустит!
Парис ничего не ответил, он только почесал левой рукой шею. И вдруг детское личико прояснилось в догадке.
- Это из-за той тети, да?
- Какой тети?- с напряжением спросил граф, присев на корточки.
- Той, что на портрете. Это правда?
- Правда, Констанс,- признался Парис.- Надеюсь, ты не расскажешь маме о том, что знаешь?
- Не расскажу, если ты, папа, не будешь заставлять маму грустить.- Констанс смотрела на отца своими голубыми, веселыми глазенками, и сердце Париса переполняло счастье.
- Ты у меня лучше всех на свете!- Парис подхватил дочь на руки и закружился с ней.- Пойдем к маме!
Как и предполагала Констанс, Камила сидела на скамеечке возле вольера и любовалась фазанами - красивыми птицами семейства куриных. Ее созерцанию помешали самые близкие на свете люди.
- А вот и мы!- Парис хотел выразиться покрасочнее, но у него из головы не выходила Мария.- Прости, Камила, я заставляю тебя подолгу находиться в одиночестве, но ты ведь знаешь, что Франция сейчас претерпевает не лучшее время. Ах эти коммерческие дела! Мне хочется увеличить свой капитал настолько, чтобы все наши дети, сколько бы их ни было, были миллионерами!
- Но если вы будете только заниматься делами, у нас не будет больше детей!- задорный тон и взгляд жены, как некогда томный, привели Париса в состояние умиротворения. Он обнял Камилу, не опуская дочери, так что и Констанс обняла маму, наполнив ее сердце блаженством.

3 Волнующая встреча.

Не успели утихнуть поцелуи, сыпавшиеся на графиню со всех сторон, как возле вольера появился Бюзиньи, камердинер графа.
- Ваше сиятельство, к вам имеют дело какие-то военные!
- Сколько их?- спросил Парис, на лице коего замелькала улыбка.
- Двое.
- Проси немедленно!
Вскоре перед Парисом оказались два человека, чья экипировка слегка смахивала на военную. Граф испустил вздох разочарования.
- Граф, вы, конечно, можете смеяться над нашей одеждой, но...
- Что вы, господа! Я думал, что ко мне приехали мои друзья, которых я не видел уже лет пять, вот и все. Говорите, в чем дело, я вас внимательно слушаю.
Дворяне посмотрели на ослепительную графиню де Валье, коей недавно исполнилось двадцать пять лет, и, опустив взоры, волнуясь, начали речь:
- Господин граф, мы ваши соседи. Я - виконт де Сент-Арман-Мон-Рон, а мой товарищ - барон де Исудён.
- Рад познакомиться,- Парис отвесил дворянам поклон.- Итак, виконт де Сент-Рон, чем обязан вашему визиту?
- Во-первых, я бы настаивал на полном имени, а во-вторых, целью моего... целью нашего визита является...- дворянин запутался в оборотах речи и не знал, кок подойти к сути вопроса.
- Давайте по-простому, господин де Сент-Рон, если хотите, Мон-Арман!
Дворянин покраснел от злости. Неучтивость виконта, вызванная нетерпением бюрократов, действовала ему на нервы. Однако он стерпел и продолжал:
- Господин де Валье, вы знаете, в какое положение попала наша страна. Кардинал подал в отставку, но король ее не принял. Король сам вышел к народу с обращением собрать ополчение, ибо нашей армии больше нет! Мы, дворяне Берри, собрали пять тысяч солдат из числа крестьян и ремесленников. Пятьсот конных и четыре с половиной тысячи пеших воинов, которые, надо признать, плохо вооружены и экипированы.
- Ага, пушечное мясо,- подчеркнул граф, теребя ус.
- Господин граф!- протестующе воскликнул барон.- Продолжайте виконт.
Де  Сен-Арман-Мон-Рон перевел дух и продолжал:
- Господин граф де Валье, у нас есть армия, но нет достаточно опытного военачальника. Мы знаем, что вы всего лишь с ротой солдат взяли Кастр!
- Это преувеличение, господа. Если бы у стен не стояла армия Конде, город не сдался бы, и от нас ничего не осталось бы.
- Тем не менее, мы считаем...
- А кто это: мы?
- Мы: я и барон де Исуден.
- Значит, вы возглавляете армию?
- Да, фактически, мы.
- Причем же здесь тогда я?
- Как? Вы отказываетесь?- удивился виконт, подняв согнутую в локте правую руку на уровень головы.
- Да, господа, я отказываюсь.
Дворяне раскалились, как угли, повернулись и собрались, было уйти. И лишь барон набрался смелости высказать графу де Валье свои претензии.
- Граф, в то время, когда Франция находится в опасности, вы, обладающий авторитетом среди солдат и высших чинов, тем не менее, не желаете использовать свой талант на благо Франции! Как прикажете расценивать ваш отказ? Как дезертирство?
- Дезертирство? И это говорит мне человек, который не нюхал пороха в окопах, который не рубился с полусотней человек против трехсот, который не знает, как бывает больно, когда вокруг тебя ложатся твои солдаты! Какое дело мне до кардинала, какое дело мне до зажравшихся маршалов, поседевших на казенных харчах! До свиданья, господа, весьма благодарен за приглашение, быть может, еще увидимся.
Дворяне повернулись и пошли к воротам. Парис обернулся к жене, стоявшей возле яблони.
- Почему ты отказался возглавить отряд и спасти Францию?- спросила Камила.
- Спасти Францию?- с иронией заметил Парис.- С кем? С кучкой оборванцев? С тщеславными дворянами, которые будут оспаривать любое мое решение? Я соглашусь на военные действия только в том случае, Камила, если у меня будет хорошо оснащенная, быстрая армия, беспрекословно подчиняющаяся только мне и никому больше! Речь идет не только о моем престиже, но и о спасении Франции. А если я выступлю с такой шайкой против армии кардинала-инфанта, он сожрет ее и не поперхнется.
- Я люблю тебя,- прошептала Камила и обняла графа. Как нарочно опять появился Бюзиньи.
- Ваше сиятельство!
- Ну что тебе?
- К вам опять военные.
- Пошли их к чертям!
- Их имена...
- Что?
- Капитан де Маньян и виконт де Круазе!
- Пошли их сюда! Скорее! Камила, это мои друзья, ты уже знакома с ними!
Вскоре Парис обнимал и целовал своих друзей.
- Пойдемте все в гостиную! Сейчас подадут обед,- предложил Парис.
- Я не против!- задорно вскричал де Маньян.- А кто эта очаровательная юная мадмуазель?
- Это моя дочь Констанс,- радостно сказал граф.- Констанс, познакомься с моими друзьями. Это - гроза испанцев шевалье де Маньян, а это твой будущий свекор - виконт де Круазе! Кстати, почему ты не привез Жана? Он, наверное, уже верхом умеет ездить? Я знаю, все Круазе с пеленок ездят на лошадях и рубают палками! А?
Жоржа, вопреки ожиданиям Париса, такие шутки не развлекли.
- Я тебе потом расскажу, почему со мной нет Кетти и Жана. Сейчас я не хочу портить тебе настроения.
- Но они живы, не так ли?- встревожился Парис.
- Вероятно да,- мрачно ответил Жорж.
- Ну-ка, выкладывайте все начистоту, виконт!
Компания обогнула замок и оказалась в просторной гостиной, поднялась по лестнице и расселась в небольшой трапезной, где поспешно накрывали стол. Принесли вино. Друзья выпили по бокалу и Парис, весь превратившись во внимание, слушал рассказ де Круазе.
- Мы счастливо жили в нашем замке на берегу моря в Пикардии, я слышал, что кардинал начал военные действия против австрияков, слышал также, что было сражение, крупное сражение, но не знал наверняка, кто проиграл. И вдруг лакей принес мне письмо. Письмо кардинала. Его высокопреосвященство просил меня срочно приехать в Париж. Я приехал, приехал один. От кардинала я узнал, что армия де Лафорса потерпела поражение, и неприятель занял Лотарингию, часть Иль-де-Франс и часть Пикардии, и движется на Париж. Кардинал предложил мне съездить к вам и доставить любой ценой в Лувр! Он сказал, что неприятель уже вероятно занял всю Пикардию, и я смогу увидеть жену и сына только если французская армия разгромит неприятеля, а для этого ему нужны вы, граф де Валье.
- Я? Черт возьми! Кардинал вспомнил графа де Валье!
- Да, Парис, он не доверяет больше старикам-маршалам, он ищет молодых и талантливых, как вы.
- О чем вы говорите, Жорж? Париж кишит молодыми и талантливыми принцами и герцогами, каждый из которых горит выступить во главе армии! Герцог Орлеанский, граф Суассон, герцог де Тюренн...
- Значит, вы отказываетесь?- спросил Жорж, скрепя сердце.
- Передайте кардиналу, что я был весьма польщен.
Де Маньян с де Круазе дернулись со своих мест.
- Куда это вы без разрешения главнокомандующего?
Гасконец с пикардийцем просияли и сели на место.
- Я знал, что ты не оставишь друга в беде!- воскликнул де Маньян, протягивая Парису руку. Жорж молча благодарил друга. Его глаза светились любовью.
- Я отказываюсь от предложения кардинала, но я не говорил, что не собираюсь воевать!  У нас будет своя армия, небольшая, всадников пятьсот, ни от кого не зависящая. Для победы нужна свободная воля и быстрота. Согласись я на предложение Ришелье, тут же найдутся завистники и станут нашептывать королю, что мол Ришелье бросился в панику и не знает, кому поручить командовать армией. Кстати говоря, армия Франции это те же крестьяне, которых я наберу в близлежащих поместьях. Друзья мои, речь идет о спасении Франции, и мне весьма нужно знать, согласны ли вы мне подчиняться? Не оспаривать мои решения,  а беспрекословно выполнять? Если нет, тогда я обойдусь один.
- Согласны, Парис!- воскликнул де Маньян.
- Приказывай, ты же у нас бог войны,- подчеркнул де Круазе.
- Отлично!- воскликнул Парис.- Бюзиньи, вина!
Вскоре принесли блюда и вино, и друзья устроили роскошную трапезу.
- Ешьте, друзья,  наедайтесь впрок! Когда еще нам удастся так сыто поесть?! Итак, де Маньян, я поручаю вам разведку. Вам, де Круазе, я поручаю обоз, то есть провиант, фураж, боеприпасы. Бюзиньи, принесите сюда большую карту Франции!
Камердинер приказал принести карту, которую де Валье разложил на столе.
- Итак, господа, мы идем на Париж через Шатору, Тур, Блуа, Орлеан, по дороге берем всех крестьян и лошадей, какие попадутся, берем фураж и провиант. Если местные дворяне будут оказывать сопротивление...
- Не будут,- уверенно заключил Жорж.
- Почему?
- Перед отъездом к вам кардинал дал мне соответствующие распоряжения на бумаге с его подписью.
- А тем лучше! Значит, пока мы доберемся до Парижа, мы наберем около тысячи солдат. В Орлеане задержимся на неделю.
- На неделю?- с сожалением спросил Жорж.
- Нужно обучить солдат. Недели, как вы понимаете, мало, но ждать нельзя. Используя внезапность, мы можем первые бои выиграть с плохо обученными солдатами. Если нам повезет, конечно. А дальше воины приобретут навык, храбрость и за остальным дело не станет. Итак, господа военные, на Париж мы не идем. В Париже у нас могут отнять армию, да и к чему идти на Париж, если противник обходит его с запада?
- С чего вы взяли?- удивился де Маньян.
- Поставьте себя на место кардинал-инфанта. Неужели вы не попробуете окружить и взять в осаду Париж со всем его двором, королем и кардиналом в придачу?  Если противнику удастся этот маневр, можете считать Францию погибшей. Таким образом, мы идем не на Париж, а на Шартр. Нам необходимо быть первыми у Вернона и встретить противника.
- В таком случае, дорогой мой муж,- вступила в разговор графиня,- я с дочерью еду в Париж, где мы подготовим достойную встречу освободителю Франции.
- В Париж? Но ведь там опасно!- встревожился Александр.
- Кто сказал, что в Париже опасно?- невозмутимо изрек де Валье, целуя жене руку. - Камила, я не против Парижа, но подожди, по крайней мере, недели три, пока я очищу Иль-де-Франс от неприятеля.
- Ну, хорошо, я подожду месяц.
- Хорошо, встретимся через месяц в Пикардии!

4 Ополчение

- Марио!- крикнул Парис, поднимаясь из-за стола.- Бюзиньи! Все сюда!
Прибежали слуги.
- Марио, сколько у нас в конюшне лошадей?
- Лошадей десять наберется!
- Ночку запряги, Оставь Равена, остальных оседлать! Бюзиньи, возьмите ключи от оружейной комнаты, сколько есть оружия, пороха и пуль, грузите на повозку. Далее, Бюзиньи, собери мужиков лет за двадцать пять и до пятидесяти. Сколько у нас наберется?
- Десять человек, сударь!
- Отлично, прикажи собираться в поход. Пусть егеря и ловчие собираются тоже. Де Круазе, съездите в Менвиль, скажите моему тестю, чтобы отдал все оружие и всех лошадей, если потребуется, покажите бумагу кардинала. Де Маньян, съездите в мой второй замок Лоренс и проделайте то же самое. К вечеру я вас жду. Утром выступаем в поход! Ах, Камила, как соскучился я по таким делам! Когда я в кругу друзей, я чувствую себя всесильным! Что мне пятнадцать тысяч солдат кардинал-инфанта. Они уже потеряли бдительность и думают, что завоевание Франции это прогулка. Ну что ж, устроим им вечеринку!
Камила с улыбкой смотрела на мужа, она знала, что Парис в мгновение ока стал прежним, стал тем запальчивым и целеустремленным юношей, каким она его увидела после его возвращения из коллежа, и каким его запомнили парижские дамы.
- Когда ты вернешься в Париж с победой, на тебя обрушится женское поклонение, и ты забудешь свою Камилу,- шутя, промолвила графиня.
- Что? Ради кого мне забывать самую ярчайшую звезду? Ради кучки перегоревших углей?
Камила ласково посмотрела на мужа и приоткрыв рот, нежно поцеловала его в жаркие губы, которые и в этот раз обожгли ее огнем страсти.
Весь день в Валье шли приготовления и сборы к военным действиям. Запрягли две пары лошадей, так как оружия в замке оказалось так много, что на одну повозку погрузить все было невозможно. К одной из повозок привязали также кулеврину - пушку с длинным и тонким стволом. Парис распорядился собрать немного провианта на первые несколько дней, пока они не возьмут его где-нибудь по пути. В пять вечера прибыл де Маньян с пятидесятью всадниками, которым тотчас раздали оружие, в основном это были аркебузы и мушкеты. Уже поздно вечером прибыл Жорж во главе ста человек, половина из которых была пешей, в сопровождении барона де Менвиля.
- Зачем вы его притащили, Жорж?- спросил де Валье шепотом.
- Он сам вызвался и очень помог мне собрать крестьян и оружие.
- Рад вас видеть, дорогой барон!- дружески сказал Парис, приветствуя тестя. Надеюсь, вы приехали повидать дочь и не более?
- Не более?- усмехнулся барон.- Ха-ха-ха! Я приехал сражаться за Францию!
- Не получится. Я беру в армию людей не старше пятидесяти лет, а вам, дорогой тесть, уже за шестьдесят!
- А кто это мне запретит бить неприятеля? Хотел бы я знать!
- А хотя бы и я,- сказал Парис, чувствуя, что вольнолюбивый тесть создаст еще массу проблем.
- Вот еще! - пробасил барон, слезая с коня.- С каких это пор юнцы стали командовать над стариками?!
- С тех пор, как старики опозорили честь Франции под Нордлингеном!
- Что? Да как ты смеешь?!- возмутился барон.
- Черт подери, барон!- воскликнул Парис,- это вам не семейная вечеринка, где все вас уважают и ублажают, где потакают вашим капризам и исполняют ваши желания! Это армия, которую собираю я, и которой командовать буду тоже я! А я не допущу, чтобы у меня в армии жаловались по пустякам и командовали все, кому взбредет в голову! Если вы, барон де Менвиль, не желаете подчиняться своему командиру, то бишь мне, то лучше оставайтесь дома!
- Черт возьми, какой-то молокосос смеет мне указывать, что делать! Ты, что Парис, на отца второго повышаешь голос?
- Сейчас перед вами не сын, не зять, не племянник, а командующий освободительной армией Франции, извольте подчиняться или не мешайте! Если, черт вас возьми, вы пойдете с нами, то лучше не жалуйтесь и исполняйте приказы, в противном случае, я буду вынужден вас застрелить, дабы ваш дурной пример не разлагал армию! Если все будут ныть и жаловаться, своевольничать и покидать армию, то что от нее останется? Я намеренно не собираю дворян, ибо командовать ими куда труднее, чем крестьянами. Мой вам совет, дорогой тесть, оставайтесь дома.
Барон де Менвиль задумался и почесал голову.
- И когда ты успел повзрослеть, Парис? Иди ко мне, сорвиголова! Сын мой!
Граф попал в объятья тестя.
- Я не завидую кардинал-инфанту,- прослезился барон, выпуская юношу из объятий.- У него будет достойный противник!
- Погостите у нас, барон, и езжайте домой с мыслью, что Франция в безопасности.
- Хорошо, только я заберу свою пищаль. Мне же надо охотиться!
- Бог с вами, забирайте!- Разрешил граф де Валье. Он хотел обратиться к народу, но не знал, как.- Марио, прикажи людям идти в сад отдыхать, а лошадей оставить на площади. Господа!- обратился он к друзьям и тестю,- ваши комнаты на втором этаже. Камила, пойдем спать, поздно уже, а мне завтра рано вставать.
- Ты покидаешь меня,- с грустью сказала графиня, подавая мужу свою прекрасную руку.
- Что поделаешь, любовь моя, Франция зовет!
Утром де Валье приказал всех накормить, для чего накрыли столы в гостиной, в которой заняли все пространство, а лошадям Парис отдал на растерзание сад, в котором благородные животные навели изрядную прополку. В десять часов армия графа де Валье тронулась в путь. Де Маньяна, которому граф вверил разведку, он услал вперед, разведать оружие и провиант, а потом, когда подступала армия, Жорж забирал пятьдесят процентов фуража и семьдесят процентов лошадей, все оружие и боеспособных крестьян, которым граф отдал весь свой гардероб и гардероб отца. Доморощенные дворяне имели смехотворный вид в барских одеждах, но явно гордились ими и старались держать себя подобающе.

5 Начало военных действий.

За неделю, что граф де Валье с крестьянами продвигался на северо-запад, его войско выросло до пятисот человек, триста из которых имели лошадей. Позади уже был Тур, где на один день, для подкрепления сил и учений, задержался граф. В Туре Парис купил за тысячу пистолей две мортиры и ядра с запасом пороха для них. Далее он изменил маршрут и не пошел на Орлеан, а двинулся дальше на северо-запад, на Ле-Ман. Еще через неделю Парис имел пятьсот конных и четыреста пеших воинов, более-менее сносно вооруженных. У Шартра Парис разбил лагерь и неделю учил солдат фехтованию и стрельбе. Ему охотно помогали в этом его друзья, которые знали толк в том и другом. Нужно было спешить, так как неприятель мог опередить его и ударить первым, а это означало конец карьеры и армии де Валье. Парис выслал разведку из тридцати человек к городу Эврё. Оказалось, что он уже захвачен австрийцами, которые задержались там после длительного перехода и форсирования реки Сены. Времени для учений не было, а атаковать хорошо обученную и вооруженную армию, пусть даже уставшую от похода, было безумием. Парис внимательно расспросил Александра.
- Де Маньян, сколько солдат насчитывает авангард противника?
- Примерно три тысячи конных.
- Куда они собираются направиться? А впрочем, это неважно. Куда мы захотим, туда они и пойдут. Сделаем вот что!- И де Валье поведал другу свой план.

6. Первое сражение.

В город, где разместилась отдыхающая армия австрийцев, вошел обыкновенный крестьянин, придурковатого вида. Он шел, опираясь на палку и оглядываясь, словно опасаясь погони. Наконец он достиг дома, где располагался штаб авангарда армии кардинал-инфанта. Его впустили в комнату и предложили стул. Крестьянин перекрестился и начал свой рассказ.
- Я бедный крестьянин из Пуату. Хозяин задавил меня налогами, совсем озверел, говорит, что заберет последнее. Война, мол, идет! А мне теперь подыхать что ли? Вот я к вам и пришел. Надеюсь, что вы, когда победите этих кровопийц, будете с нами добрее, а?
- И это все, что вы собирались нам сказать?- спросил австрийский офицер.
- Нет! Я могу вам пригодиться! Я знаю, где скрывается армия!
Офицеры переглянулись.
- И где?- спросил тот же офицер, видимо старший из компании.
- Неподалеку, стоит в лесу, лагерем!
В комнате послышался шепот: откуда? Что за армия? Наконец все тот же офицер спросил:
- Ты знаешь, кто командует этой армией и сколько в ней солдат?
- Солдат, наверное, будет около тыщи, а вот командует, кто, не знаю. Я видел издалека. Только это не регулярная армия.
- Откуда такие сведения?
- Так я сужу по одежде. На них одежды дворян. Это, наверное, ополчение.
- Ополчение? Господа! Нам бросили вызов местные дворяне! Их около тысячи и чтобы избежать тычка в бок, нужно ударить им в лоб! А потом, ничто не помешает нам дождаться основных сил и... - Офицер посмотрел на крестьянина, на лице коего заиграла коварная улыбка.
- И двинуть на Париж!- предложил крестьянин, махнув рукой.
- Покажете дорогу и место, где сосредоточена армия,- сказал офицер, придирчиво разглядывая мужика.
- И весьма охотно!
Две тысячи конных австрийцев выступили в поход. Не доезжая городка Дрё, они увидели горстку французских дворян под командой де Маньяна.
- За ними! Это разведка!- крикнул офицер.- Иди себе с богом!- офицер отпустил крестьянина, думая, что и так найдет французов. Две тысячи всадников преследовали крестьян пару лье и могли бы догнать, если бы не перелесок. Проскочив его, австрияки увидели небольшое поле, посреди которого был холм. Французская кавалькада уже была на вершине, когда двухтысячная армия преодолевала подножие. И вдруг, на пути у конницы неприятеля оказался глубокий ров шириной в десять метров, который издалека не было видно. Перепрыгнуть его не было никаких шансов. Первые ряды падали в ров с криками ужаса, вторые на них, а третьи уже подпирались четвертыми рядами, которые еще понять не могли, что произошло. Когда полторы тысячи всадников сломали себе и коням шеи в этом ужасном рву, на остатки армии со всех сторон из леса хлынул поток крестьян. Пешие и конные, вооруженные, чем попало, они яростно набросились на противника, открыли огонь в упор и в считанные минуты разгромили и уничтожили всех. Парис отыскал среди австрияков главного и, подскакав на коне, ловко проткнул ему грудь. Парис потерял не более двадцати человек, тогда как кардинал-инфант - две тысячи. Оставшихся от австрийских солдат коней, граф отдал своим крестьянам, и таким образом у де Валье армия стала насчитывать шестьсот всадников и без малого триста пеших. Все вооружение австрийцев досталось крестьянам, которые после первой победы воодушевились так, что готовы были встретить всю армию кардинал-инфанта. Однако Парис понимал, что солдаты его плохо обучены и для большого дела пока не годятся. Он увидел среди крестьян Марио и сам подошел к нему.
- Молодец!- сказал Парис.- Ты совершил подвиг, Марио, но награды потом! А сейчас нужно напасть на Эврё, пока австрияки не опомнились. Де Маньян, даю вам новое, очень ответственное задание!
- Все, что в моих силах и выше!- отозвался гасконец.
- Отлично! Возьми пеших, всех пеших солдат и иди маршем прямо на город.
- О, это мне по душе! Я еще не брал города с горсткой крестьян!
- Не волнуйся, одного я тебя не оставлю.

7 Взятие Эвре.

Как и распорядился Парис, де Маньян во главе трехсот крестьян и ремесленников направился по дороге в город. Параллельно с ними, на небольшом расстоянии, прикрытая лесом, двигалась вся конница де Валье  с артиллерией, и когда отряд де Маньяна показался неподалеку от города, ему навстречу выступила полутысячная конница, решившая одним ударом развеять в прах дерзнувших приблизиться к городу. Де Маньян приказал выстроиться по всей ширине дороги и залечь первому, встать на колено второму и стоять третьему ряду, как ему незадолго до этого советовал Парис. Первый залп слегка пощипал кавалерию, со вторым солдаты могли не успеть, если бы в это время не прогремел залп трех орудий со стороны леса. Ядра разорвались в самой гуще солдат, посеяв некоторую сумятицу. Воспользовавшись паузой, солдаты де Маньяна произвели второй, ураганный залп из сотни мушкетов и пищалей. Конница остановилась, одна половина повернулась в сторону леса, другая двинулась на пехоту де Маньяна. Теперь их было примерно поровну, но конница есть конница, и она могла смять пехоту, если бы набрала скорость. А так, поредевшая от третьего залпа, она завязла в рядах пехоты и таяла с каждой минутой. Парис не оставил де Маньяна на произвол судьбы и бросил ему в помощь сотню всадников. Теперь перевес был вдвое, хотя и этого было мало. Видя, что дух крестьян ослабевает и они могут оставить позиции и броситься в бега, граф бросил еще сотню в бой, которая буквально протаранила середину конницы австрийцев и помогла пехоте расправиться с неприятелем. У графа де Валье оставалось еще четыреста всадников, но почему он не вводил их в бой? Оказывается он берег резерв на тот случай, если оставшиеся пятьсот всадников выступят из города. К тому же, двести конных австрияков приближались к артиллерии графа де Валье, которую он не мог и не хотел терять. Когда до трех пушек оставалось около полусотни шагов, во фланги австрийской кавалерии ударила конница де Валье. Двести с одной и двести с другой. Середину, словно мышь - сыр, прогрызала артиллерия. Вдруг ворота города открылись и показалась кавалерия - то, что осталось от авангарда кардинала-инфанта. Нельзя было терять ни секунды. Де Маньян нашел верное решение: он оставил конницу Париса добивать ту часть неприятеля, что пыталась подавить огонь артиллерии, а всю пехоту поставил напротив ворот  и открыл беспорядочный огонь. Трупы лошадей и всадников загородили проход через городские ворота, не давая возможности кавалерии покинуть ворота. В городе поднялся мятеж, были открыты все городские ворота, через которые в город хлынули войска графа де Валье. С авангардом кардинала-инфанта было покончено. Парис разыскал старейшин города, так как коменданта австрийцы повесили, и потребовал предоставить ему провиант и боеприпасы, а так же всю артиллерию. Старейшины не отказали грозному освободителю их города и отдали пять мортир и боеприпасы к ним, а также снабдили провиантом. Спускалась ночь. Парис отдал приказ расквартироваться и заночевать в городе. Он и сам спокойно спал, зная, что трудолюбивые, не развращенные крестьяне не станут дебоширить и путаться с девками легкого поведения, как это не преминули бы сделать дворяне. Утром граф допросил пленного офицера. Оказалось, что второй отряд авангарда, более малочисленный, осадил город Вернон и стоит лагерем, дожидаясь подкрепления. Парис тотчас отправил туда разведку, а уже днем двинулся со всей армией сам. В этом первом настоящем бою армия графа де Валье потеряла по меньшей мере двести человек, но городские старшины вверили ему триста горожан, снабдив оружием. Таким образом, тысячная армия двинулась на Вернон.

8 Снятие осады.

К вечеру она уже близко подошла к городу. Было видно огни бивуаков австрийцев.
Париса разыскал де Маньян и тот сообщил ему, что бивуаки расположены вокруг города и отряд противника насчитывает более тысячи пеших и примерно пятьсот конных солдат.
- Отлично. Дождемся пехоту и ударим внезапно. Езжай навстречу пехоте и устройте на дороге засаду. Ты знаешь, как сделать. Никаких ям, иначе в засаду угодит наша кавалерия.
- А не лучше ли было бы...
- Нет, иначе мы потеряем много солдат. Ступайте.
Де Маньян не обиделся на друга за строгость, он сознавал, что Парис понимает всю ответственность и сложность обстановки, и ему не до изъявлений дружеских чувств.
Вскоре адъютант, а им был камердинер графа, передал ему, что пехота уже на подходе и де Маньян дал соответствующие указания. Парис собрал сотников из числа ремесленников, и дал приказ.
- Господа офицеры... не смейтесь, теперь вы действительно офицеры, я убедился в этом после сражения, которое мы выиграли. Итак. Растягиваемся цепью и бьем противника ночью возле бивуаков. Спящий так спящего, раненый так раненого! Никакой пощады врагу! Их много, больше нашего, поэтому, когда увидите приближающегося противника, отступайте все в одну сторону - на Эврё. Там вас будет ждать наша пехота. Я буду с вами.
По задуманному плану Парис во главе армии напал на неприятельский лагерь незадолго до рассвета. Целая волна крестьян неплохо вооруженных и уже имеющих небольшой военный опыт, поймавшие кураж после первой победы, хлынула на лагерь австрийцев. Часовые не успели предупредить командование, как были смяты кавалерией. Семьсот конников разом обрушились на добрую четверть лагеря и буквально смела его с лица земли. Кавалерия ненадолго задержалась на месте разгрома. Увидев, что с разных концов города на них летит лавина неприятеля, Парис отдал приказ отступать. Крестьян не надо было упрашивать дважды, в них не было упрямства, безумного бесстрашия и заносчивости дворян. Не потеряв практически ни одного человека, кавалерия Париса бросилась в бегство. Ее преследовала хорошо вооруженная и обученная конница австрийцев. Уже светало, когда кавалерия графа де Валье достигла распадка леса, где спряталась пехота де Маньяна и артиллерия Оливена - его слуги, который в свои юные годы воевал на флоте канониром. Армия де Валье просочилась в этот распадок, раздвоилась и стала огибать местность, грозя выйти неприятелю во фланг. Наконец показался и неприятель, по которому  Оливен дал залп семи мортир и одной кулеврины. Конница сразу остановилась, оценивая ситуацию. В этот момент по неподвижной мишени кинжальным огнем ударили триста пехотинцев де Маньяна. Не успел неприятель сообразить куда бежать, как артиллерия нанесла еще один сокрушительный удар. Сзади и с флангов по коннице австрияков ударила кавалерия графа де Валье, спереди - пехота де Маньяна. В этой страшной рубке погибли не более пятидесяти крестьян, погубив пятьсот отборных воинов кардинал-инфанта. Парис гарцевал на черном как смоль Барибаке среди останков некогда грозного отряда австрийцев и наслаждался победой. К нему подъехали друзья.
- Славная победа, господа!- воскликнул де Маньян.
- Да, неплохо повоевали,- согласился Парис.
- Кто-то быть может, и повоевал, а я устал отдыхать!- выразил недовольство Жорж.- Александр и в разведке и в пехоте, а я...
- Милый Жорж,- обратился к нему не по форме граф,- обоз - провиант и фураж, это наиболее важная часть экспедиции, которую мы затеяли. Что бы мы сделали голодные с дохлыми лошадями? Неприятель еще не весь разбит, хватит и на вашу долю.
К Парису подвели пленного офицера, которого насилу стащили с лошади трое крестьян.
- Какого ранга офицер?- спросил его Парис, спешившись. Тот буркнул, что не понимает по-французски.
- Шпрейхен зе дойч?
- Яволь.
- Немец?
- Я, я.
- Как зовут?- обратился к немцу граф по-немецки.
- Фридрих Лемке, командующий кавалерией кардинала-инфанта.
- Где кардинал-инфант? Где его армия?
- Не скажу. Я отказываюсь говорить с лицом неопределенного ранга!- немецкая щепетильность и фанфаронство Париса разозлили.
- Хотите, я скажу, где ваш авангард?
- Авангард?
- Да три тысячи конными. Так вот, они разбиты, они умерли на чужбине. Хуже ничего нельзя придумать, как умереть на чужой земле.
- Это почему?
- Оттуда в рай не попасть! Повесить его!
- Я офицер! Князь!
- Какая честь для крестьян! Повесить!
- Нет, нет!- вскричал немец.- Я скажу, где кардинал инфант!
- Говори, я обещаю, что вас не повесят.
Немец подался всем телом вперед и шепнул:
- Он стоит лагерем в Компьене и ждет подкрепление.
- Откуда должно прийти подкрепление?
- Не скажу!
- Расстрелять!
- Вы обещали сохранить мне жизнь!- взмолился князь.
- Разве? Я обещал не повесить вас и держу слово.
- Ну, хорошо, гуд! Подкрепление придет из Кёльна!
- А, подарок кардиналу Ришелье от королевы-матери!- Парис расхохотался. Он знал, что опальная королева Мария Медичи находится в изгнании в Кёльне.- Сколько тысяч человек и куда направляются?
- Вы даете мне слово, что не расстреляете меня? Что оставите в живых?
- Даю, если вы все расскажите на чистоту. - Горящий взгляд де Валье буквально сверлил немца.
- Солдат примерно десять тысяч, они пройдут через Мобеж, Камбре и Шоли.
- Прекрасно! Есть повод выпить, господа!- воскликнул де Валье, оставив пленного.- Пойдемте в город. Надеюсь, жители Вернона не дадут нам умереть от жажды!
- Парис, у нас же в обозе...
- Жорж, обоз - запас неприкосновенный! Он нам еще пригодится. Пусть жители города будут нам благодарны за освобождение Вернона!
Столковавшись с правителями города, Парис передал им пленных офицеров, чтобы те доставили их в Париж под конвоем. Жители Вернона и в самом деле радушно приняли спасителей и утром, в дар передали Парису де Валье восемь кулеврин, запасы пороха и ядер, а также пятьсот человек, которых граф усадил на трофейных лошадей. Разведку во главе с де Маньяном де Валье выслал еще утром на Бове, а сам, во главе полуторатысячной армии двинулся днем. Спустя два дня армия достигла Бове, где заночевала. К Парису, в его комнату в кабаке на втором этаже вошли его друзья.
- Парис, мы с Жоржем посовещались и решили...- де Маньян замолчал, увидев какие на него поднял глаза их товарищ и друг.
- Господин начальник разведки, здесь решаю я, и мне не нужны советчики.
- Де Валье!- протестующе изрек де Маньян.- У нас просто возникла идея атаковать армию кардинала-инфанта! Пока не подошло подкрепление!
- Милый друг,- уже теплее ответил Парис.- У кардинала-инфанта десять с половиной тысяч отборного войска, отдохнувшего и полного сил! Хорошо вооруженного, с артиллерией! Не думайте, что он так запросто позволит застать себя врасплох. У него всюду дозорные. Не успеем мы крикнуть: в атаку, как уже придется кричать: спасайся кто может! Другое дело подкрепление, которое идет по Франции, не зная местности, утомленное долгим переходом. Оставим кардинала-инфанта честолюбивым принцам и займемся тем, чтобы этим напыщенным юнцам, я имею в виду герцога Энгиенского и Тюренна, не мешали разбить неприятеля.
- Но их тоже десять тысяч!- воскликнул де Маньян, подняв брови и выпучив глаза.
- Десять тысяч солдат, которым суждено, будет пройти сотню лье без куска хлеба. На что они будут годны?
- Но кто же отберет у них хлеб?- недоумевал де Маньян.
- А мы с вами на что? Друзья, нас же трое! У нас три шпаги, шесть пистолетов, три мушкета, плюс к этому полторы тысячи крестьян!
- Черт возьми!- воскликнул де Круазе, ударив кулаком по столу.- Все-таки этот мальчишка самый умный из нас!
- А я что говорил!- сказал Александр.- Вы гений войны, вы бог войны!
- Спокойной ночи, господа офицеры,- сказал Парис, вставая из-за стола.- И попрошу вас больше не говорить подобной ерунды.
- Ты о чем?- спросили друзья.
- Вы не знаете, сколько великих полководцев погубила гордыня, которую воспитала лесть. Валленштейн был последним из их числа. Габсбургам пришлось погубить его, так как он стал опасен и для них. Жаль, Валленштейн - достойнейший противник, и я не рискнул бы сразиться с ним, возглавляя армию из крестьян. Спокойной ночи, господа. Утром выступаем в поход на Амьен. Нужно успеть встретить неприятеля у границы Франции.
- И когда он успел повзрослеть?- недоумевал де Круазе, выходя с де Маньяном из комнаты друга.
- Когда отрастил бородку!- шутливо ответил вдогонку граф. Друзья обернулись в дверях.
- А при чем здесь твоя бородка?
- А при том. Помните библейского Самсона, сила которого была в волосах?
- Берегите голову, граф!- шутливо посоветовал де Круазе.
- И не подпускайте Далилу!- добавил де Маньян.- Спокойной ночи!


9. Амьен.

После обильного завтрака в Бове, армия графа де Валье двинулась на Амьен. Парис хотел узнать, насколько противник продвинулся в Пикардию. До самого Амьена французам не попалось ни одного подразделения австрийцев, и в самом Амьене жизнь протекала более-менее спокойно. Город готовился дать неприятелю отпор. Для этого в Амьене было достаточно средств. Две тысячи - гарнизон, плюс - ополчение и пушки на городских башнях.
Отправив Жоржа де Круазе навестить родных, снабдив его сотней всадников, мало ли что, Парис пустился в переговоры с властями Амьена. Те оказались несговорчивыми, укоряя Париса тем, что правительство Франции не уполномочило его и его действия расцениваются, как незаконные и сам он - самозванец.
- Хорошо, господа, я самозванец, я сам себя позвал на защиту Родины и выполняю свой долг по собственному почину. Пусть меня схватят и казнят за то, что я бью неприятеля без разрешения его величества Людовика 13!
Эта тирада Париса сделала смешными все обвинения городских старшин и коменданта Амьена.
- Но что вы хотите?- смягчился комендант.
- Немногого. Дайте мне тысячу ваших солдат, и вам не придется сидеть в осаде. Кардинал-инфант в данное время ждет подкрепление в Компьене. Один он не пойдет на Париж, потому что Париж это пятьдесят тысяч ополчения. Но когда к нему придет на помощь еще десять тысяч, я не думаю, что они оставят у себя за спиной такой сильно укрепленный город, как Амьен. И если подкрепление подойдет к Амьену, вряд ли его спасут ваши две тысячи солдат и пять тысяч ополчения. Кардинал-инфант имел в распоряжении всего пятнадцать тысяч человек армию, но пред ним пала армия Французов и такие города как Мец, Лан, Ретель и даже Реймс!
- Но что вы можете сделать в такой обстановке? Чем вы воюете?- задали вопросы старшины.
- В моем распоряжении полторы тысячи человек.
- Но этого мало!
- Вот поэтому я и прошу у вас подкрепления. Будьте уверены, подкрепление австрияков не дойдет до Амьена, и до Компьеня тоже.
- Что вы намерены предпринять?
- Это ведает один всевышний. У меня нет определенного плана. Я действую по наитию.
Властодержавные горожане усмехнулись.
- И вы предлагаете нам отдать вам тысячу воинов? Чтобы вы...
Парис не дал коменданту договорить.
- Чтобы я разбил десять тысяч австрийцев, как уже разгромил четыре с половиной!
На окаменелых лицах застыло удивление.
- Что вы говорите? Правда ли это? Когда и где был бой?
- Бой? Вы, господа, имеете в виду тот момент, когда две армии сталкиваются лбами и бьются пока не останется ни одного волоска? Я действую иначе. Мое главное оружие хитрость! Итак, вы даете мне тысячу воинов в полном обмундировании и пятьсот человек ополчения.
- Но вы просили тысячу!- запротестовал кто-то из городских старшин.
- Я теряю много времени на разговоры с вами, а враг продвигается вперед. Через полчаса я попрошу две тысячи, если вы сейчас же не дадите мне полторы тысячи человек!
- Хорошо, господин де Валье!- согласились старшины. - Берите, и дай вам бог удачи!
- Пусть вам помогает бог войны!
- Это невозможно, господа!- с улыбкой изрек де Маньян, присутствовавший на совете.- Бог войны это - граф де Валье!

10. Саранча.

При выходе из города, Парис отдал приказ семистам солдат пехоты, под командованием де Маньяна, следовать маршем к Шоли, а сам во главе двухтысячной конницы двинулся на границу с Испанскими Нидерландами, позже Бельгией. Жорж де Круазе знал маршрут следования армии и догнал друга у Камбре. Этот крупный, уже по тогдашним временам, город был еще свободен от неприятеля. Чтобы комендант и другие властители были посговорчивее, Парис запугал их, утверждая, что враг уже близко. Он уговорил горожан отдать ему пятьсот человек ополчения и велел вычистить все близлежащие деревни от продовольствия. И сам проехал по деревням, забрав около шестисот лошадей. Скот Парис велел угнать в Пикардию, иначе австрийцы зарежут с голоду не только коров и свиней, но и самих крестьян. Попасть во Фрамри раньше неприятеля Парис не успел. Город наводнила австрийская кавалерия. Пехота видимо, где-то еще шла. Граф спрятал армию неподалеку от Фрамри, и когда на рассвете кавалерия двинулась дальше, на соединение с кардинал-инфантом, граф бросил на город свою армию и получилось так, что когда из южных ворот выезжали австрияки, в северные уже заскочил авангард де Валье. Словно саранча солдаты, которым был отдан приказ, очистили от провианта кабаки и таверны, харчевни и гостиницы. У господина де Круазе хватало работы. Его обоз растолстел безмерно. Парис договорился с городскими властями, что устроит пехоте противника мышеловку. У коменданта города не было иного выхода. Он боялся, что если австрийцы победят в этой схватке, то не оставят камня на камне от города, но с другой стороны его горожан ждала голодная смерть. Он согласился, уповая на Бога. Парис выслал разведку и дал приказ занять все улицы, близлежащие к главной, все окна домов вооружить солдатами. Пехоту австрийцев ждала страшная резня.
Примерно часа через два, когда подвалы и лавки города были буквально съедены, графу доложили, что прямо к городу идет армия, идет пехота, численностью, примерно шесть тысяч человек. Парис тут же дал команду вывести из города артиллерию и спрятать неподалеку от города, чтобы прикрыть отступление, если потребуется. Обоз, разумеется, заблаговременно вывезли из города и спрятали в близлежащем лесу под охраной. К графу подошел комендант города, маркиз дю Брези.
- Господин граф, если вы проиграете сражение, вам придется отступить и бросить нас. Вы понимаете, что с нами будет?
Парис в это время добивал остатки трапезы в кабаке.
- Милейший, умереть за Францию - честь для дворянина! Если мой план провалится, я буду вынужден отступить, чтобы сохранить армию и мою голову, которой я очень дорожу. Мне кажется, она очень недурно сидит на моей шее.
- Вы издеваетесь!- обиделся маркиз.
- Ничуть, я таким образом расслабляюсь, а потом, когда мандраж пройдет, настраиваюсь, сосредотачиваюсь. Расслабьтесь, скоро к вам пожалуют гости, а на вас лица нет! Не волнуйтесь, их всего шесть тысяч! А нас!!
Под утро разведка донесла, что пехота австрийцев оставила лагерь и идет маршем к городу.
- С богом!- сказал Парис, садясь на коня.- Занять позиции! Приготовиться! Без команды не стрелять!

11 Преисподняя.

Комендант, скрепя сердце, пошел встречать австрийское командование. С ним был и Парис, боявшийся оплошности со стороны коменданта. Он вел коня под уздцы. Встреча состоялась за воротами. Французы с деланным смирением поприветствовали неприятеля, комендант преподнес главному офицеру подарок - дорогую шпагу, а Парис "подарил" своего Барибака, шепнув ему перед тем: «мы расстаемся не надолго».
Австрийские офицеры явно были довольны такому приему. Потом главный спросил:
- Здесь была конница?
- Да, монсеньер, она выехала вчера,- ответил комендант.
- Хорошо. Мы разобьем лагерь неподалеку от города. Привезите нам провиант и вина.
- Монсеньер, ваша конница вычистила все амбары и погреба,- сказал за коменданта Парис.- У нас больше ничего нет! Они все увезли с собой!
- Что ты брешешь, собака?!- заорал австрияк.- Как это ничего нет? Предупреждаю, что если через полчаса мои солдаты не увидят перед собой по доброму куску мяса, мы войдем в город, и тогда пеняйте на себя!
Комендант задрожал от страха.
- Что ты молчишь, сукин сын?!- спрашивал маркиза офицер, здоровый боров лет пятидесяти.
- Он проглотил язык от голода,- усмехнулся Парис.
- А ты кто таков?- возмутился главный.
- Я - бургомистр города,- невозмутимо ответил Парис.
- Собака ты городская!
Парис покраснел, но стерпел оскорбление. У него мелькнула мысль достать из-под плаща пистолет и прикончить этого нахала, но тогда его изрешетили бы пулями и вся операция пошла бы коту под хвост. Главный, тем временем, отдал распоряжения трем тысячам пехоты стать лагерем неподалеку, а трем другим идти в город.
- Значит, конница обчистила вас и уехала?- спросил офицер, въезжая на коне в ворота.
- Да, монсеньер!- ответил комендант.
- Но почему же они забрали все?
- Не знаю, ваше высокопревосходительство,- отвечал Парис,- Они оставили нескольких офицеров во дворце маркиза. Вот и спросите у них.
- Черт возьми! Я гнал солдат три дня подряд, оставив позади обоз и все продовольствие! Думал, что в Мобеже мы найдем пропитание! Ну, я и дам им разгону! Где они, говорите, нас ждут?
- Во дворце маркиза дю Брези,- подчеркнул де Валье. Они прошли по главной улице, безжизненной, как Луна и подошли к дворцу, который и в самом деле принадлежал коменданту. Главный офицер, по форме генерал, ехал на подаренном ему Парисом коне, важно восседая. На перевязи блистала каменьями шпага опять же графа де Валье. Парис держался как стремянной. Подъехав к дворцу, генерал набрал полные легкие и гаркнул: Эй, солдатня, ворюги, выходи!
В тот же миг двери открылись нараспашку и перед генералом оказалось человек десять вооруженных французов. Они открыли огонь во всех направлениях. Парис крикнул: «Барибак, чужой!» Конь вскинулся на дыбы, и генерал грохнулся на площадь всей тяжестью. Парис выхватил пистолет и размозжил офицеру голову рукоятью, выстрелил в офицера, нацелившего на него оружие, и укатился за коня другого офицера, павшего от пуль французов. Внезапно открылись окна домов на всей улице, и со всех трех этажей на противника обрушился ураганный огонь. Солдаты пытались скрыться в проулках, но там действовала кавалерия де Валье. Сам он, отобрав шпагу и сев на коня, рубился с тремя конными австрияками. На помощь ему пришел Жорж и пришел во время, так как, упавший от раны офицер, доставал из-за пояса пистолет и целился в графа. Жорж едва не отрубил руку раненого и вдвоем они смяли весь штаб австрийской пехоты.
Вторая половина, ставшая было лагерем возле города, услышав пальбу, пыталась ворваться в ворота, но они оказались закрыты. Тогда солдаты быстро срубили дерево и стали таранить ворота, которые продержались минут десять. Этих десяти минут хватило графу де Валье, чтобы истребить три тысячи пеших солдат. Вдруг к графу подскакал человек из разведки и доложил, что с юга на город надвигается конный отряд примерно в тысячу всадников. Другой, прибежавший пешком, сказал, что северные ворота рухнули, и в город входят пешие солдаты. Их три тысячи.
- Черт возьми! Город нам не удержать все равно!- воскликнул Парис, с горяча махнув рукой.- Маркиз! Дело плохо. Город нам не удержать, к тому же здесь нет продовольствия. Мне жаль вам это говорить, но вам придется туго. Я не могу жертвовать моей армией, я еще пригожусь! Защищайтесь, как можете, а мы... Жорж,- позвал друга Парис.- Уходим через западные ворота. Уходим!- крикнул граф своим солдатам. Граф оставил защитникам города артиллерию, а сам с конницей вышел через западные ворота и поскакал в лес. Полуторатысячная армия следовала за ним.

12 Колорадский жук.

- Куда едем?- спросил де Круазе друга, не разделяя его точки зрения в этом вопросе. Он считал, что бросать город на произвол судьбы нельзя.
- На север! Нужно уничтожить обоз!
- А кто будет защищать город, Парис? Что-то я тебя не понимаю!- в голосе де Круазе прозвучали нотки злости.
- Ты думаешь, я не прав?
- Да, я так думаю! Я считаю, что мы поступили подло, оставив жителей города на произвол судьбы да еще без куска хлеба!
- Милый друг,- спокойно сказал де Валье, поднимаясь в седле при скачках лошади.- Город мы хоть как не спасем. С юга движется конница. Австрияки, видно, что-то заподозрили. Допустим, в город мы их не пустим, но нам не выдержать и недельной осады! И что мы выиграем? Вместо одного повешенного коменданта, мы будем иметь трех умерших от голода, а вместо тысячи убитых горожан - пятнадцать тысяч умерших от голода солдат, детей, женщин и стариков. Успокойтесь, маркиз дю Брези сейчас откроет ворота и, свалив всю вину на меня, быть может, вымолит прощенье.
- Но ведь вы же сами увезли провиант из города!
- Да! Потому что мне необходимо уморить солдат неприятеля! Их все еще много! А если сейчас мы истребим последний их хлеб, армия будет деморализована, измотана, и нам не составит труда разбить ее!
- Все равно я вашей тактики не понимаю, Парис. Это не по-божески.
- А на войне ничто не по-божески! Здесь все по-дьявольски! Потому что не бог войну придумал, а ... Вот они!
Парис увидел в отдалении небольшой лагерь австрийцев, с повозками. Обоз охраняло две сотни пеших и конных солдат. Налетевшая откуда не возьмись кавалерия французов, уничтожила охранение и отбила обоз.
- Поджигай!- приказал Парис.
- Ты что?- удивился Жорж.- Это же провиант!
- Жорж, ты мой друг, и мне тяжело давать тебе приказы, но послушай меня, если ты мне все еще веришь! Сейчас здесь будет конница австрийцев. Мы не успеем увезти обоз! Единственно правильно - сжечь! Не теряйте времени, поджигайте!
Защелкали кремни, загорелись фитили аркебуз, загорелась береста и вскоре пламя охватило два десятка повозок с продуктами.
- Уходим!- не успел Парис сказать еще слово, как к нему подоспел солдат из разведки:
- Ваше сиятельство, на дороге из Мобежа - кавалерия!
- Сколько?
- Примерно тысяча.
- Тысяча сытых солдат стоит десяти тысяч моих крестьян, а у меня только полторы,- вслух размышлял Парис.- Уходим на Аррас! Там подождем!

13 Черный призрак.

В Аррас армия де Валье прибыла на другой день. В Аррасе находился его обоз, ломившийся от муки, крупы и прочей снеди. Солдаты пировали всю ночь и под утро заснули. Прибывшие на место погрома кавалеристы австрийской армии были взбешены. Обоз сгорел дотла. Сгорел овес для лошадей, сгорел фураж и все продовольствие. Осталось вино, на которое солдаты и набросились. Кавалерия оставалась в лесу, выставив дозоры, которые, однако, не помешали опытным егерям графа де Валье их обнаружить и перебить. Под утро, когда еще звездами было раскрашено небо, в лесу раздалось лошадиное ржание, послышались торопливые выстрелы и крики: "Спасайтесь!" Офицеры повыскакивали из палаток, хватая уздечки лошадей и оружие. Они увидели, как черный всадник на черном коне, словно призрак вылетел из чащи и, махая шпагой, рубил с плеча и давил лошадью солдат. Лагерь был окружен в считанные минуты и стоял такой гвалт орущих в подпитии крестьян и пьяных австрийцев, что неслышно было зова о помощи и проклятий. Снова на палатку налетел всадник на черном коне и смял ее, сбил с опор. Из-под материи вылезли три человека, которых всадник заколол не раздумывая; вылезли еще четверо, всадник на черном коне расправился и с ними. Шел бой без правил, вернее рождалась новая тактика того времени, схожая с партизанской войной Дениса Давыдова.
Когда же окончательно рассвело, стало видно разбитый вдребезги лагерь, вернее, останки его. Повсюду валялись трупы людей и лошадей. В этой отчаянной рубке сложили головы около тысячи человек австрийцев и две сотни крестьян. Оценив обстановку, Парис помотал головой и сказал сам себе: "Никуда не годно!"
- Парис,- тронул его за плечо де Круазе.- Мы разбили тысячу конных воинов, а ты грустишь? Ты не доволен?
- Мы потеряли двести человек. Двести мужиков, которых ждет земля, ждут семьи! Я не прощу себе никогда!
- Успокойся, Парис, мы потеряли в пять раз меньше! Австрияков легло тысяча!
- Какое дело мне до австрияков!- граф махнул рукой.- Похоронить солдат!
- Не унывай, друг, на войне все гибнут. На войне не обойтись без потерь! Ты что же думал, что разобьешь армию австро-испанцев, не потеряв ни одного воина?
- Если бы у меня была армия в тысячу всадников таких как мы с вами, я бы не потерял и десяти человек!
- Тогда тем более не о чем горевать. Что будем делать дальше? У тебя есть план?
- Да. Пойдем захватим Австрию!- Парис вдруг сник и обнял за шею коня.- Я чертовски соскучился по своей жене! Да, я позабыл спросить, как там Жан? Как Кетти?
- Пребывают в полном здравии и ждут меня домой.
- Скоро дождутся. Не пройдет и недели, как вы вернетесь домой.
- Как? Неужели вы надеетесь за неделю разбить еще и кардинала-инфанта? Это самонадеянность, мой друг!
- На кой черт мне нужен кардинал-инфант? Пусть им занимаются принцы. Ришелье наверняка уже сколотил новую армию.
- Значит, наша задача только подкрепление?- Жорж обрадовался, что скоро увидит жену и сына.
- Да, мой друг. Вернемся в Аррас и подкрепимся! И выпьем за скорейшую кончину австро-испанцев. Они сейчас волосы на голове рвут. Наверняка к ним уже добрались те несчастные, коих упустили мои солдаты, и офицеры свирепствуют в городе. Вот что. Поиграем с ними в прятки!

14 Психическая атака.

Закончив с похоронами солдат, армия Париса де Валье двинулась по направлению к городу, захватив всех лошадей кавалерии. Издалека в подзорную трубу Парис видел, как из города вышел мощный отряд пехоты и направился на юг, пробиваться к кардиналу-инфанту. Штаб армии не рискнул гоняться за неприятелем без провианта, а голод уже терзал огнем желудки солдат. Парис сосчитал, что в городе австрияки оставили небольшой гарнизон, всего в триста человек, которые только тем и занимались, что рыскали по домам в поисках провианта. Граф подождал, пока армия неприятеля скроется из виду и атаковал город, ворвавшись через южные ворота, которые еще не закрыли после ухода австрийцев. Тысяча триста всадников наводнила улицы Мобежа. Жалкую горстку австрийцев раздавили как клопов. Проезжая по площади, Парис заметил стоявшую посередине виселицу, еще пустую.
После того, как с противником было покончено, граф вошел во дворец всего с десятью солдатами из Амьена, перебил полсотни австрийцев и освободил маркиза дю Брезе.
- Вы живы, сударь?- спросил Парис, разрезая коменданту путы на руках.
- Как видите. Мне пришлось сдать город, иначе они повесили бы не только меня.
- Благоразумие вас не покинуло, я рад за вас.
- Они увезли пушки.
- Надеюсь, они их не съедят! Маркиз, я дам вам триста лошадей, а вы мне двести всадников! Еще я скажу вам, где можно добыть провиант. По рукам?
- По рукам и ногам! Развяжите!- Маркиз был связан действительно по рукам и ногам, и Парису пришлось еще потрудиться.
Как и договорились, комендант города отдал графу де Валье двести человек ополчения, а в замен получил триста лошадей, на двадцати из которых из Арраса, расположенного в двадцати лье от Мобежа, привезли провиант для города. Полторы тысячи всадников выехало из города по направлению на Камбре. Голодная, измотанная пехота отстала от кавалерии, чьи воины начали уничтожать своих лошадей и превращаться в пехоту. Наконец кавалерия достигла города Камбре. Что же она увидела? Город был пуст! Ни населения, ни провианта. Командование армии решило дождаться пехоту, полагая, что с ними обоз. Они ждали день и другой и третий, но пехота не появлялась. Пехота в это время с большим трудом продвигалась в сторону Камбре и когда до города оставалось не больше трех лье, ее атаковала конница де Валье. На открытом месте, голодную и изможденную переходом без малого трехтысячную армию атаковало полторы тысячи сытых, озлобленных крестьян и ремесленников. Атака была психической. Парис окружил армию австрийцев и показал им, что сопротивление бесполезно. Жорж де Круазе вызвался пойти парламентером, но Парис отказал. Он пошел сам. С белым флагом, без оружия он прошел к неприятелю пешком. Его не тронули.
- Ваше имя?- спросил офицер, оставшийся за главного.
- Граф Парис де Валье, командующий освободительной армией Франции!
- Что вам угодно?
- Мне угодно предложить вам поесть. Для этого вы складываете оружие и ступаете в Мобеж под конвоем. После окончания войны всем будет дарована свобода. В противном случае, ваши солдаты будут уничтожены.
Офицеры запереглядывались.
- А сколько человек насчитывает ваша армия?- спросил один из самых голодных офицеров.
- Четыре тысячи конных и три тысячи пехоты на подходе. Вам не съесть столько, господа. Решайте быстрее, ваши солдаты едва на ногах стоят. Ваша кавалерия сейчас далеко и вам не поможет, обоз я у вас отобрал и сжег, конницу разбил. У вас нет иного выхода, господа. Проявите благоразумие, зачем напрасные жертвы? Ведь это вы пришли на нашу территорию, вы ничего не теряете.
- Но в Мобеже нечего есть!
- Продовольствие подвезли. Сейчас его поедают жители города. Спешите, господа, иначе все съедят.
Главные офицеры посмотрели друг другу в глаза и опустили головы. Решение было принято. Солдатам объявили о сдаче оружия, а Парис,  довольный победой без единого выстрела, пошел к своим. Не доходя метров пятьдесят, он свистнул и на его зов прискакал его верный Барибак.
Пленные солдаты накидали курган оружия и охотно пошли в город, преодолевая трудности в надежде вскоре утолить голод. Их сопровождало двести всадников. Остальная часть армии двинулась на Аррас. Нужно было дать передышку уставшим крестьянам и лошадям.

15. Решающее сражение.

Спустя два дня, кавалерия де Валье, получив подкрепление из Амьена числом в пятьсот всадников, двинулась маршем по направлению к Шоли, где неприятеля ждал с пехотой де Маньян. Кавалерия австрийцев производила разведку местных деревень, но нигде не было и намека на поживу. Голая земля. Только недавно был убран урожай, но продуктами питания и не пахло. Раздосадованные, они возвращались в штаб. Командование пришло в бешенство. Было принято решение идти на Шоли, быть может там они найдут поживы. Забили еще несколько лошадей, зажарили на кострах и накормили солдат. О такой жизни австрийские офицеры не помышляли. Сильно ослабленная армия австрийцев не рискнула атаковать Амьен, который мог выдержать долгую осаду и дать отпор, хотя это упростило бы задачу графа де Валье. Армия австрийцев шла на соединение с армией испанского кардинала-инфанта, засевшего в Компьене.
Двадцать лье, двадцать мучительных лье преодолели лошади австрияков, падая от усталости и голода. Лошадей было нечем кормить. Начался мор. Последние три лье солдатам пришлось идти пешком. Поздно вечером армия неприятеля встала лагерем неподалеку от Шоли. Офицеры послали несколько человек в город на разведку, но разведка не вернулась и к утру. Она попалась в сети де Маньяна, который занял позицию на двух холмах, посреди которых проходила дорога. Утром австрияки ощутили настоящий ужас. Дорога к городу оказалась перекрытой французами. Тогда, собрав остатки мужества, солдаты пошли в атаку и встретили шквальный огонь с холмов. Три тысячи кавалеристов без лошадей были атакованы семьюстами пехотинцами. Австрийцы буквально ломились на холмы, понимая, что там хлеб и вино, там жизнь! Сдерживать бешеный натиск оказалось невозможно. Де Маньян отступил за городские стены и закрыл ворота. С башен города по неприятелю открыла огонь немногочисленная артиллерия. Противник попятился, как вдруг в тыл им совершенно неожиданно ударила кавалерия графа де Валье. Конница теснила противника и прижимала к стенам города, из которого стреляли пушки. А тут еще из ворот вышла пехота де Маньяна и присоединилась к французам. Такое пекло не снилась господам австрийцам в самом кошмарном бреду. Армия неприятеля таяла, как июньский снег. Боясь попасть по своим, с башен прекратили стрельбу, и это немного успокоило австрийцев, которые перегруппировались, разделились на две части и повернулись к врагу грудью. Хорошо обученная, вооруженная армия оказала крестьянам Париса упорное сопротивление. Левое крыло его армии, состоявшее из одних крестьян, дрогнуло и стало отступать, зато правое крыло, состоявшее из настоящих солдат теснило и истребляло австрийцев. Создалась опасность, что часть австрийцев зайдет к ним с тыла, и тогда Парис приказал артиллерии, что он отбил у пехоты противника, открыть огонь. Велика была вероятность того, что от картечи достанется и своим, но два залпа рассеяли правый фланг вражеской армии, а воодушевленные этим явлением крестьяне вновь обрушились на противника. В завершение Парис сам на коне, в сопровождении де Круазе, размахивая шпагой, ворвался в строй неприятеля и рубился до тех пор, пока оставшаяся горстка австрийцев не запросила пощады.
Де Маньян обнял графа, а де Круазе их обоих.
- Победа!- раздались возгласы радости. Парис позволил себе поиздеваться над пленными офицерами. Он подошел к ним и, смерив с головы до ног одного из них, небрежно бросил:
- Чего вам дома не сиделось? С кем воевать собрались, если уж моих крестьян не смогли одолеть? Вы думаете это отборное войско дворян? Это одежды дворянские, причем одного размера. Видите, как они их носят? Одним малы, другим велики. А, надоело все!
Парис ушел снова к друзьям.
- Парис, теперь не плохо было бы навестить кардинала-инфанта, а?- сказал де Маньян, держа за уздечку трофейного коня.
- Нет, друг мой,- ответил граф, поглаживая Барибака по шее правой рукой.- У кардинала-инфанта десять с половиной тысяч сытых солдат, он засел в городе, имея артиллерию. Едемте в Париж. Пусть молодые принцы поточат когти. Де Бофор, герцог Энгиенский, де Тюренн, этот еще, как его черт, Суассон! Вон сколько полководцев! А с меня хватит и этого. Как вы думаете?
- Думаем, что не плохо было бы...- Жорж не договорил, он понял, что и сам навоевался и очень скучал по Кетти.
- Вообще-то вы правы, друзья,- сказал де Маньян.- Я должен возвращаться в армию де Лафорса. Отпуск мой кончится через три дня.
- Хорош отпуск!- рассмеялся Парис.- Ах, друзья, как мне хочется вернуться в Париж и напугать кардинала и короля, сказав: Ваше величество, монсеньер кардинал! Австрийцы, числом десять тысяч человек двинулись на Париж!... Но это было давно, а теперь их нет! Честное слово, я не знаю, как мне доложить, чтобы избежать славы, которая обрушится на меня, как только я войду в Лувр.
- Вы боитесь славы?- удивился де Маньян.- Парис!
- Да, господа, слава, это ей богу смерть для полководца! Когда в сердце через одни ворота заходит слава, через другие ворота уходит талант. Едемте домой, господа! Итак!- крикнул Парис, как мог громко,- Солдаты! Те, что мне дал Амьен, ступайте обратно в Амьен, вы мне больше не нужны. Те, что из Мобежа - в Мобеж! Остальные - за мной, в Париж!
Когда армия разделилась на три части, Парис увидел, что с ним осталось всего полсотни крестьян и ремесленников.
- Ну что ж, теперь можно и к кардиналу... нет, не инфанту!- Парис задорно рассмеялся и друзья подхватили хохот. Ночевать в Шоли граф не рискнул, мало ли что. Он направился сначала на Форж-лез-О, сопровождая огромный обоз с провиантом, а потом двинулся на Бове. Переночевав в Бове, граф отправился с обозом на юго-восток и через два дня был в Париже.



16. Шок кардинала Ришелье.

После поражения при Нордлингене, после наступления австро-испанских войск на Парижском направлении, кардинал не на шутку испугался. Как мы уже говорили, он предлагал королю отвести оставшиеся части за Луару и укрепиться в Орлеане. Король отверг предложение своего главного министра и советника по самым тонким делам. Тогда Ришелье подал в отставку, но и ее Людовик 13 не принял. Вопреки всем ожиданиям, он сам вышел к народу, вышел на улицы Парижа и бросил воззвание: К оружию! Это было удивительное зрелище. Укрывшийся от всех глаз в Люксембургском дворце, упавший духом кардинал и воодушевленный как никогда король, который за все время правления кардинала, никогда им и не был по сути, стал наконец, настоящим королем - отцом народа. Именно оттуда, уже не чувствуя власти, опасаясь заговоров принцев, не чувствуя поддержки короля и буквально трясясь от страха перед народом, который наспех вооружался, кардинал Ришелье отправил письмо с Жоржем де Круазе к графу де Валье, о котором он неожиданно для себя вспомнил. Он вспомнил юного героя, ворвавшегося в Кастр и устроившего из него Содом, который заставил сдаться. Кардинал понимал, что у де Валье замечательный военный дар и тонкое чутье: где и как ударить, где подкараулить и наступить, а где отступить, избежать потерь. Граф де Валье был для кардинала соломинкой, за которую он и ухватился. Но время шло, а граф де Валье не появлялся. Из Берри подошло подкрепление, численностью десять тысяч человек во главе с виконтом Сент-Арманом-Мон-Роном. Агенты кардинала, потерявшего не так давно своего близкого друга и соратника отца-Жозефа, донесли ему, что с ними де Валье нет, а также донесли слышанное из разговора беррийских дворян с принцами, что де Валье отказался выступать во главе армии ополчения. Кардинал совсем упал духом. Он послал гонца в Валье, дав ему все необходимые распоряжения и инструкции относительно графа де Валье, и с нетерпением ждал его возвращения.

17 Слухи, не более!

Нерадостное прозябание влачил великий кардинал несколько дней. Но вдруг агенты-капуцины донесли слух, что в Париж привели пленного немца, которого сейчас допрашивает сам король! Кардинал тотчас уехал в Лувр и попросил доложить о себе королю. Тот радушно принял первого министра.
- Где же это вы пропадаете, ваше высокопреосвященство?- недовольно изрек король, вращая в правой руке прекрасно отделанный золотом, маленький пистолет.
- Я, ваше величество...- Кардинал впервые не знал, что сказать.- Ваше величество, если вы не приняли мою отставку, то позвольте мне присутствовать при допросе пленного?
- Дозволяю... А откуда вам известно? Ах, впрочем, я забыл, что ваша обязанность знать все, что происходит в королевстве. Впрочем, некоторые последние события, вам не известны!
Король был в тот вечер бесподобен. На нем был белый атласный, расшитый золотыми лилиями камзол, такого же цвета и фасона брюки и черный парик. На ногах великолепные парчовые башмаки. Людовик Тринадцатый чувствовал себя счастливым. Ввели пленного. Четыре мушкетера усадили его на стул и встали по бокам. Обычно пленного допрашивают военные, а уже потом доводят до сведения короля. Но в этот раз Людовик захотел лично допросить врага.
- Сударь,- сказал пленному канцлер Сегье, которому было поручено вести допрос.- Перед вами высокопоставленные лица - Его величество король и его высокопреосвященство кардинал Ришелье. Советую вам говорить правду и отвечать на все вопросы, иначе вас отведут в Бастилию и будут допрашивать иначе.
- Гуд!- с легкостью согласился немец. Король и кардинал были образованнейшие люди, они прекрасно понимали немецкий.
- Рассказывайте, кто вы, откуда и какой численностью шли, где были разбиты? Говорите все!- требовал канцлер.
- Гуд,- снова протараторил немец.- Лемке, Фридрих Лемке! Я - немец! Я был в авангарде армии кардинала-инфанта! Мой отряд насчитывал четыре с половиной тысячи воинов. Из них - три с половиной тысячи конных! Мы взяли города Вернон и Эвре!
- Эвре?!- вскричал король. Он сделал оборот вокруг своей оси, остановился и негодующе посмотрел на кардинала. Тот был бледен, хотя и никогда на его щеках не играл румянец. Лицо просто сделалось землистым. Ришелье опустил глаза.- Вы просили у меня отставку? Я дам вам ее! Вот только узнаю, что было дальше! Продолжайте!
- Под Эвре нас было три тысячи. Мы задержались, чтобы подождать пехоту и уже тогда обойти Париж,- продолжал пленный.- Я был с пехотой близ Вернона. Мы разбили лагерь у города, и вдруг ночью на наш лагерь налетела конница! Это были дворяне. Я успел разглядеть их старомодные костюмы. Такие носили в начале века.
Король, искоса наблюдавший за кардиналом, заметил, что на его лбу одной тяжелой морщиной стало меньше. Пленный продолжал.
- Мы передислоцировались и набросились на неприятеля, который стал отступать, он удирал! О, какие мы были глупцы! Это не было отступление, это была ловушка! Мы нарвались на пехоту, засевшую в лесу. С флангов ударила опять конница дворян. Чьерт побьери! Нашу кавалерию смяли, пехоту уничтожили прямо у лагеря! Я не знал еще такого поражения, такой хитроумной тактики!
- Но кто вас разбил? - не удержался король.- Кто командовал армией дворян?
- Один молодой человек, он не назвал себя, сказал только, что три тысячи всадников были уничтожены им под Эвре.
Король выпрямился и вздохнул всей грудью. Он заметил, опять-таки краем глаза, как по губам кардинала проскользнула улыбка.
- Были ли какие-нибудь приметы у того молодого человека?- спросил осмелевший кардинал.
- Я. У него был шрам от пули на правом виске.
Кардинал ненадолго задумался, он вспоминал лицо де Валье под Кастром, и не мог припомнить, чтобы на его виске был какой-нибудь шрам.
- Уведите пленного!- приказал король. Когда Лемке ушел, король, явно нервничая, спросил Ришелье.
- Вы знаете, кто это может быть?
- Не имею представления, ваше величество,- в голосе кардинала опять имела место дерзость, а в поведении - уверенность.- Однако позволю вам заметить, сир, что дела наши не так уж плохи.
Короля это не устраивало. Он хотел знать, кому он обязан спасением Парижа, а быть может и всей Франции.
- Я хочу знать, кто это сделал! - вскричал он.- В то время, когда кардинал скрывается от дел, когда принцы бездействуют и спорят за место главнокомандующего, когда еще не собрана армия ополчения, кто-то, не назвавшись по имени, без уведомления его величества, то есть меня, бьет испанцев! Четыре с половиной тысячи! Это вам не сотня кавалеристов Лафорса! Не известно кто и не известно где, собрал армию и разбил авангард, лучшие когорты противника! Я хочу знать, кто это сделал! Вы слышали, ваше преосвященство?
- Я думаю, мы вскоре узнаем, кто этот храбрец и герой. А пока что есть только слухи.
- Слухи? Какие? Выкладывайте, господин кардинал!
- Слухи о том, что это дворяне из срединных провинций и возглавляет эту армию, в которой, надо полагать, не менее десяти тысяч человек, юноша со шрамом на виске.
Король опустил голову и в задумчивости потер мочку правого уха. Потом вскинулся, гордо подняв голову.
- Достаньте мне этого смельчака хоть из-под земли!
- Я думаю, что он сам к нам придет, ваше величество. Кардинал поклонился и собрался уходить, но в это время к нему подошел какой-то дворянин и шепнул на ухо:- Монсеньер, прибыл гонец из Берри!
- К вашим услугам, ваше величество,- сказал Ришелье и вышел из зала. За дверью его ждал посланник.
- Ваше величество, замок Валье закрыт наглухо. Никто не открывает и не отвечает.
- Хорошо, вы свободны.- Впервые за последние два месяца в глазах Ришелье загорелся огонь надежды.

18 Дополнительные сведения.

Вскоре после этого события кардинал осмелился выйти к людям, даже забрался на крепостную стену, и, против его ожидания, в народе раздались крики: Да здравствует кардинал! Всех сплотила одна большая беда, и бедный, задавленный налогами народ, и знать, и великий кардинал объединились против австро-испанцев, против общего врага.
Как-то раз, на государственном совете выслушали рассказ одного знатного дворянина из Пикардии. Он рассказал, что из испанских Нидерландов во Францию вторглась большая армия австрийцев, но после того, как кавалерия покинула Мобеж, а пехота еще не вошла в него, стали твориться чудеса. Сам он в городе не был, но видел, как происходили события. Итогом этих событий было уничтожение трех тысяч пехотинцев.
- Вы видели, кто их разбил?
- Нет, монсеньер. В город, после ухода кавалерии, вошло всего полторы тысячи конных, среди них были дворяне и солдаты. Затем в тот же город свободно вошло огромное войско австрийской пехоты. И не вышло.
- Больше вам ничего не известно?- с интересом спросил король, делая вид, что его мало интересует рассказ.
- Известно, ваше величество. Эти десять тысяч, которые шли на соединение с кардинал-инфантом, до него не дошли.
- Как это? А куда же они делись?
- Их по кускам разорвали те наши дворяне и солдаты.
- Что вы хотите этим сказать? Как это по кускам?
- Я не располагаю подробными сведениями обо всем произошедшем.
- Значит, кардинал-инфант, который не получил подкрепление, не идет на Париж?- король был безмерно рад.- А кто командовал нашими дворянами?- вдруг спросил он.
- Мне не известно его имя. Я только издалека один раз видел его во главе полуторатысячной конницы.
- Но вы разглядели его?- с надеждой спросил король, вскочив с трона.
- Немного. Это молодой человек высокого роста в черном плаще, на черном коне...
- Да таких тысячи!- вскричал кардинал, не вытерпев.- Есть что-нибудь особенное?
- Да, у него на груди висел орден, красивый такой. Я таких и не видел. Он так и сверкал на солнце золотом.
Король повернул голову к кардиналу, но тот был непроницаем, лишь только потаенный огонь радости мерцал в глубине его зрачков.
- Кто это, господин кардинал?- спросил король.- Я же по глазам вижу, что вы догадались!
- Я думаю, что он вскоре объявится,- увильнул кардинал.
- А если он пойдет на кардинала-инфанта?
- Это мало вероятно. Он не отнимет у вас радости разгромить кардинала-инфанта, послав кого-нибудь из принцев во главе вашей армии. Если он разбил пятнадцать тысяч австро-испанцев, значит он достаточно умен, чтобы понять, что дальнейшие действия с его стороны нанесут оскорбление вашему величеству.
- Но вы зна-аете его имя, ох знаете!- король погрозил пальцем.
- Я могу ошибиться, а это скверно, ваше величество.

19. Обоз графа де Валье.

Совет у короля продолжался еще с полчаса. Решали, кого послать во главе двадцатитысячной армии на Компьень. Бофор и Тюренн были еще слишком молоды. Будущий великий Конде Луи де Бурбон, герцог Энгиенский только недавно отметил свое пятнадцатилетие. Своему брату герцогу Гастону Орлеанскому, не раз устраивавшему заговор против короля и кардинала, король не доверял. К старым маршалам, потерявшим авторитет, Людовик не обращался. Он искал молодых. Оставался граф де Суассон, дальний родственник короля.
Вдруг тишину раздумий нарушил вошедший с докладом церемониймейстер.
- Ваше величество, граф де Валье! Он привез провиант для вашей армии.
- Хорошо, поблагодарите его от меня лично, я позже его приму.
- Ваше величество,- сказал кардинал, с уст которого не сходила улыбка.- Я думаю, сейчас самое время принять его.
- Вы так считаете? Ну хорошо, позовите графа,- король махнул рукой, укутанной кружевной манжетою. Кардинал с нетерпением ожидал появления этого человека. Седые усы то и дело вздрагивали на его верхней губе, от чего король сделал такую многозначительную мину, что всем стало совершенно не ясно происходящее. В зале, куда должен был войти граф де Валье, присутствовали принцы и высший военный совет.
Открылась одна половинка двери и в зал ровным чеканным шагом вошел весь запыленный, с обломанным пером на шляпе, в запекшейся на сапогах крови в вперемешку с песком граф Парис де Валье. Он отвесил королю и кардиналу поклоны и затем уже поприветствовал всех остальных.
- Куда это вы так встряпались, сударь?- насмешливо спросил король, при виде обмундирования графа.
- Простите, сир, я не успел переодеться. Много работы стряпчего!- Парис перевел взгляд на кардинала. Тот весь пылал.- Сир, я совершенно случайно узнал, что вашей новой армии требуется провиант. Не сочтите за подхалимство, мой скромный подарок - сто повозок с провиантом.- Парис склонился до пола, и его орден, выскочив из-за камзола, повис, сверкая золотом. Король впился в него глазами.
- А где вы раздобыли провиант? Обокрали своих крестьян?- спросил король, начиная догадываться о том, кто разбил австрияков.
- Ну, зачем же притеснять своих. Я прогулялся по Пуату, Нормандии и Пикардии. Зачем кормить иностранцев?
- Как же вы прошли в Пикардию, если авангард испанцев уже вошел в Эвре?
- Мы, видимо, разминулись, сир.
Король был недоволен дерзостью графа и его увертками. Ему было ясно, что сей мошенник разнес в пух и прах испанский авангард и разорвал по частям подкрепление, но совершенно не ясно, почему он скрывает такой бешеный успех? А ответ был очень прост. В зале сидели тщеславные военачальники и честолюбивые принцы, которые сгорели бы от стыда и зависти, если бы узнали, что простой дворянин, с кучкой крестьян совершил все эти подвиги, о которых они мечтали во сне.
- Господа!- воскликнул король.- Вы знаете, что я не любитель балов, но завтра в Лувре состоится празднество по случаю разгрома австро-испанских войск. На балу я скажу вам, кто виновник бед наших врагов. Пригласите своих жен, сестер, матерей. Вас, господин граф де Валье, это тоже касается! После бала соберем совет, где решим, кому доверить армию.
Король подошел вплотную к графу и, потрогав орден Святого Духа, сказал.- Милостивый государь, такой орден есть только у меня, и был еще у маршала Конде и Герцога Ангулемского. Герцог Ангулемский его и сейчас имеет, а вот у Конде его не стало. Почему?
- Ваше величество,- скромно отвечал граф.- После захвата Кастра, Конде подарил этот орден мне, и я доволен тем, что имею честь показать его вам.
- Зачем?
- Чтобы попросить второй такой же.
- Вы о чем?- приглушенно спросил король, замечая, что военные и принцы расходятся.
- Я привез вам обоз пропитания, разве оно не стоит того?
- А-а, обоз! За обоз, милостивый государь, спасибо. Но только такие ордена даются за крупные победы на войне!
- Но сир, ведь чтобы раздобыть столько продуктов, мне пришлось разбить четыре тысячи испанцев и десять тысяч австрияков.
Король заулыбался во всю ширину лица.
- Шельма, ох и шельма ты, де Валье! Почему сразу не доложил, что разбил испанцев? Почему скрывал свои подвиги?! Я зол на тебя, де Валье! Ты не представляешь, как я зол! Где вы набрали дворян? В Пуату? Но ведь их там не было! Они полегли под Нордлингеном!
- Вы изволили назвать переодетых крестьян дворянами?- осторожно спросил Парис.
- Что? Ты воевал с крестьянами? С кучкой крестьян против отборного войска? Тысяча чертей! Ваше преосвященство! Вы знаете, кто воевал против испанцев?
- Я догадывался, ваше величество,- ответил воодушевленный Ришелье.
- Нет, это не поддается осмыслению!- король подошел снова к графу и хлопнул его рукой по плечу. - Завтра на балу я произведу вас в генералы и вручу армию, которую вы поведете на кардинала-инфанта!
- Благодарю за честь, сир, но я вынужден отказаться.
Король остолбенел.
- Почему?- спросил он.
- Я не хочу становиться предметом зависти принцев и генералов, я не хочу ходить в ореоле славы и исподволь замечать завистливые взгляды. К тому же я очень устал. Если можно, не называйте завтра на балу имени победителя.
- Невозможно, сударь!- вскричал король. Он был рассержен. Будьте любезны явиться на бал к пяти часам вечера. Кстати, при дворе появилась очаровательная красотка. Если ваша жена в Валье, то можете развлечься.
- А как зовут очаровательную красотку?- с улыбкой спросил Парис.
- Баронесса де Менвиль. Кстати, ваша жена красивая?
- Она ослепительна, сир.
- Не преувеличивайте, де Валье, самая красивая женщина на свете - баронесса де Менвиль! Вы не станете со мной спорить, когда увидите ее!
- Я и сейчас не стану спорить,- произнес де Валье.
- Граф, не будете ли вы так любезны уделить мне немного внимания,- проговорил подошедший к Парису кардинал.
- К вашим услугам, монсеньер.
- Не забывайте, завтра бал!- сказал король, направляясь в свои апартаменты.


20 Разговор по душам.

Карета кардинала, в которой сидели Ришелье и граф де Валье, выехала на улицу Сент-Оноре, проехала на Вожирар и завернула к Люксембургскому дворцу. Ришелье и Парис вышли из кареты и вошли во дворец.
- Дворец опальной Марии Медичи! Красив, не правда ли, ваше высокопреосвященство?- сказал де Валье, разглядывая своды дворца.
Кардинал понял, куда клонит де Валье.
- Скоро будет построен Пале-Рояль, граф, и я с удовольствием перееду из дворца Медичи, где мне иногда приходится чувствовать себя узурпатором!- кардинал возвысил до гневного интонацию на последних словах, и Парис понял, что у Ришелье были трудные дни, полные напряженной аналитической работы. Они прошли во внутренние апартаменты, где оба смогли усесться в удобные кресла. Им принесли легкую закуску и что-то сладкое.
- Угощайтесь, граф, это не из вашего обоза,- предложил Ришелье. Он украдкой поглядывал на молодого полководца, совершившего невероятное. Парис симпатизировал кардиналу и своим умом и даже выходками, в особенности ему были симпатичны простота и юмор в общении с людьми любого ранга.
- Ваше высокопреосвященство, я не ел последние дни, и если вы не прикажете сейчас же убрать отсюда все эти кушанья, я в считанные секунды смету все это, и вашему взору предстанет нелицеприятная картина. Де Валье расправляется с устрийцами!
- Ешьте, ешьте, де Валье, нам еще предстоит долгий разговор.
- О чем, если не секрет?- спросил Парис, запуская вилку в салат.
Ришелье откинулся на спинку кресла и вдруг спросил:
- Почему вы не приехали сначала в Париж, а потом начинали бы военные действия?
- Я не люблю командиров и их неправильные решения. Представьте себе, монсеньер: я привожу мой отряд крестьян в Париж и заявляю, что хочу сразиться с испанцами или австрийцами. Надо мной смеются, отбирают отряд и прикрепляют к армии, которой командует какой-нибудь Суассон. Мы идем в бой лоб в лоб и проигрываем.
- Значит, вы считаете, что Суассон не выиграет сражение?
- Он слишком храбр и самоуверен для этого. Его вера в победу доходит до фанатизма.
- А почему же вы отказались возглавить армию короля?
- Если я возглавлю эту армию, я разобью кардинала-инфанта и стану поперек горла всем генералам и принцам. Все будут утверждать, что де Валье повезло, что они сумели бы то же самое, будь у них такая армия. Пусть попробуют на зуб кардинала-инфанта.
- Но если граф Суассон потерпит поражение, погибнут тысячи людей! Неужели ваша гордыня перевешивает тысячи человек?
- Во-первых, монсеньер, дело не в моей гордыне и даже не в моей репутации. Даже согласись я на предложение короля возглавить армию, принцы не дадут мне и шагу шагнуть без их указки. А во-вторых, ответственность за поражение лежит не на мне, а на том, кто согласился возглавлять армию, на Суассоне! И в-третьих угроза Франции миновала, и я не хочу больше воевать. Вам не приходилось, монсеньер, видеть изможденные лица, дико смотрящие в агонии глаза австрийцев, погибающих под натиском озверевших крестьян?
Ришелье глубоко вздохнул и съел абрикос.
- Сколько крестьян вы потеряли, де Валье?
- С полтысячи примерно. Человек двести в последнем бою при Шоли.
- Я возмещу вам ущерб.
- Я не брал своих крестьян, монсеньер, только челядь, но она почти вся уцелела.
- Хитрющая бестия,- пробормотал Ришелье глядя на спящего де Валье. Он тихо позвал камердинера и велел отнести де Валье в свою спальню. Сам кардинал в эту ночь не спал. Он обдумывал свою теперешнюю позицию и возможные действия принцев крови: герцога Орлеанского, герцога Ангулемского, Бофора, Конде и Суассона.

21 Командир охраны кардинала.

Парис проснулся в полдень в постели кардинала. Его пробуждения дожидался великий политик.
- Монсеньер?- в удивлении спросил Парис, подняв от подушек голову.- Как случилось, что я в вашей кровати?
- Это я распорядился. Вы думаете, вы одни способны творить чудеса? Прикройтесь одеялом и пройдите в соседнюю комнату, там для вас приготовлена вода для мытья.
- О, боже мой, монсеньер! Я не должен был этого допускать!
- А что вас смущает?
- Ваше отношение ко мне. Такое внимание проявляют только к сыновьям и дочерям!
- У меня нет ни дочерей, ни сыновей, Парис, - в голосе кардинала прозвучала тоска. Парис понял, как одинок кардинал Ришелье, посвятивший всю свою жизнь служению Франции. Ришелье стоял спиной к графу, но обернулся и, преодолев дистанцию, разделяющую правителя и солдата, старика и юношу, сказал: Но честное слово, я жалею, что у меня нет такого сына, как вы, де Валье!
- О, монсеньер!- воскликнул Парис, тронутый до глубины души этим признанием, вытянутым из-под непроницаемого панциря называемого гордыня.- Такие слова побуждают меня и дальше служить вам!
- Так в чем же дело? Вы отказываетесь возглавлять армию, так возглавьте хотя бы мою охрану. Сколько вам потребуется для этого человек?
- У короля две роты мушкетеров. Рота черных и рота серых. Вам нужно не меньше двух рот!
- Это расточительство, де Валье. Сейчас каждый дворянин на счету. Кроме роты моих мушкетеров, мне понадобятся десять человек, десять преданных шпаг, которыми бы командовала не менее преданная шпага и не менее умная голова, нежели моя собственная.
- По рукам, монсеньер! А орден Святого Духа я все-таки у короля выпрошу!
- Не сомневаюсь, только не знаю как.
Парис с удовольствием помылся в апартаментах Ришелье, точнее, бывшей ванной Марии Медичи. Это была не простая бочка, а настоящая купальня Афродиты. В ней можно было плавать. Кардинал не удержался понаблюдать за юным протеже, но когда он вошел в ванную комнату, его взору предстала душещипательная картина. Левая рука графа де Валье была в рубцах.
- Что это? - спросил Ришелье.
- Кастр, ваше высокопреосвященство. Мы заперлись с полусотней солдат, оставшимися от роты, в кабаке и целый час сдерживали натиск солдат гугенотов. Их полегло более трехсот, моих солдат - тридцать два. Это было ужасно. Последние минут десять мы попирали ногами прах. Руки были по плечи в крови, ноги - по бедра. Я обмотал левую руку плащом и отражал атаку за атакой, но спустя полчаса плащ превратился в лохмотья.
- Как случилось, что вы всего лишь с ротой отправились на такое опасное предприятие?- спросил кардинал, тронутый рассказом юноши.
- Я нагрубил Конде и принцу Марильяку, и они решили избавиться от меня таким образом. Дали приказ атаковать город. Ни кто же из них не думал, что мне удастся войти в него с оружием в руках и уж тем более склонить город к сдаче.
- Вы можете считать себя отмщенным, де Валье.
Парис не захотел в этот момент посмотреть в глаза кардиналу.
- Одевайтесь, это ваша одежда,- кардинал указал на роскошное модное платье, которое лежало на стуле рядом с купальней.
- О, ваша светлость, вы очень добры!- смутился де Валье.
- Одевайтесь, одевайтесь, вас ждет король в Лувре.
- А королева там тоже будет присутствовать?
- Нет. Королева в данное время не в Париже. Она живет в монастыре неподалеку от Мелена.
Ришелье прошел в соседнюю комнату, где подали завтрак. Завтрак обычно подавали у кардинала поздно, ближе к обеду. Парис же, одеваясь в роскошный костюм, невольно подумал: «Епископ Люсонский, выпросивший шапку кардинала у Папы чуть ли не на коленях, ставший главным министром благодаря королеве-матери, завоевавший полное доверие короля, меняет политику, расправляется с гугенотами, принцами, добивается  ссылки королевы-матери, не разделившей его отношение к испанцам, интригами и кознями громит парламент, изгоняет брата короля и жену короля из Лувра! Черт возьми! Вот это человек! Это человек, у которого есть чему поучиться! Но при всем этом он одинок и стар, болен и немощен. Поймут ли когда-нибудь его политики будущего?
Парис и не мог предполагать, что в дни революции девяносто третьего года гробницу кардинала осквернят, а его черепом, в котором некогда кипели могучие мозги, станут играть в некое подобие футбола парижские сорванцы.
Но в те дни, которые я пытаюсь описать, Ришелье был еще тем человеком, которого уважал и побаивался сам король, и от которого трепетала знать и дрожали под подушками головы заговорщиков.

22 Бал в Лувре.

К пяти часам дня в Лувр стали стекаться кареты. Приехал и сам кардинал, как обычно, в красной мантии, с красной шапочкой на голове. Его сопровождал красивый молодой человек в малиновом камзоле и брюках, с перевязью и красивой шпагой на левом боку. Они чинно прошествовали в бальный зал Лувра, где уже собрались принцы и другие знатные господа и дамы Франции. Король пребывал в прекрасном расположении духа. Увидев де Валье, он поманил его пальцем и указал на баронессу де Менвиль.
- Вы не будете спорить, сударь, что эта особа самая красивая на балу?- спросил он, искоса поглядывая на Париса и делая знаки внимания баронессе.
- У вас прекрасный вкус, сир! Но я бы хотел...
- Познакомиться? Извольте. Сегодня ваш день де Валье, сегодня исполняются все ваши мечты и желания. Я сам познакомлю вас с этой очаровательной, этой ослепительной особой.
Он важно прошествовал через весь зал и, подойдя к баронессе, сказал:
- Сударыня, представляю вам моего юного друга, графа де Валье, который... Об остальном я скажу позже и более торжественно!
- Мадемуазель, я счастлив был с вами познакомиться,- произнес де Валье, склонившись в плие.
- Мадам!- опешила Камила, стараясь понять, какую игру ведет ее муж.
- Ну это все равно.- Парис подмигнул графине де Валье и пошел вслед за королем.
Ошеломленная таким поведением Камила провожала мужа широко открытыми глазами.
- Ваше величество, если припомните, я просил у вас вчера орден Святого Духа.
- Что?- переспросил король, не желавший видеть на груди у кого бы то ни было два ордена, тогда как у него - всего один.- Граф, милейший граф де Валье, просите у меня чего хотите, хоть маркизет, но только не орден. Разве это хорошо, когда у его величества короля, то есть у меня, один орден Святого Духа, когда у кардинала, сделавшего очень много для блага Франции, тоже один, а у графа де Валье будет два?
- Я вижу, что мои подвиги и заслуги ничтожно малы для того, чтобы получить эту королевскую награду?
- Королевскую, вы правы, милейший граф де Валье, королевскую!
- Хотите пари, ваше величество?
- Пари?- переспросил король, рассматривая ордена на своей груди и на груди графа.- На что?
- На ордена, ваше величество.
- О, это должно быть весьма трудная задача, чтобы я согласился.
- А что если баронесса де Менвиль, красота которой нам обоим показалась ослепительной, я бы даже сказал, сверхъестественной, после того, как вы публично назовете меня героем, поцелует мне руку?
- Поцелует вам руку? - не поверил Людовик13.
- Да, сама подойдет и поцелует.
- Я знаю, де Валье, что вы пользуетесь симпатиями женщин, но не до такой же степени!
- Так вы согласны?
Король чувствовал подвох со стороны этого плута, но не знал с какой стороны его ожидать.
- Согласны, ваше величество?
- Ладно. Сейчас церемониймейстер объявит торжественную часть, и вы распрощаетесь со своим орденом.
- Или же их у меня будет два. А как на счет маркизета?
- Считайте, что он у вас уже есть.
Началась торжественная часть празднества. Король занял подобающее ему место, на троне, а все остальные расположились кругом возле стен просторного зала.
- Милостивые государи и государыни!- сказал король, воодушевленный победами де Валье.- Я собрал вас здесь вовсе не для того, чтобы развлекаться, я хочу рассказать вам об истинном положении Франции! Еще месяц назад кардинал предлагал мне отойти за Луару, в Орлеан, еще неделю назад мы жили под страхом осады Парижа, но во Франции, как вы знаете, не перестают рождаться гении войны и военного искусства! И в этот раз Бог послал нам храброго юношу, который, сплотив возле себя небольшую армию крестьян, терзал и бил австро-испанцев до тех пор, пока не разбил... - Король перевел дух, собрался с мыслями и продолжал в том же духе.- Он разбил авангард испанцев численностью в четыре с половиной тысячи воинов, а потом, лишив неприятеля продовольствия, устраивая всевозможные засады и ловушки, уничтожил за неделю десятитысячное подкрепление австрийцев, которое шло на помощь кардинал-инфанту. Враг остановлен! Его продвижение на Париж стало невозможным! И все это благодаря одному человеку, гениальному полководцу... Хотите узнать его имя?
- Да!!!- взревел зал.
Король обвел зал самодовольным взглядом. Он видел кислые физиономии старых военачальников и маршалов, он видел лукавую улыбку кардинала, завистливые взгляды молодых принцев и горящие восторгом и любопытством глаза простых дворян и женщин. Людовик посмотрел на графа де Валье. Парис пылал от счастья; он чуть склонил покорно голову и смотрел в пол. Слова короля его растрогали. Король взглянул на Камилу де Менвиль. Ее взор пылал любовью. Сильный мира сего проследил, куда обращен ее взор, и понял, что этот взгляд восхищения обращен на графа де Валье, и невольно потрогал орден, висевший на его груди - тут ли еще он?!
- Этот человек, этот лев - граф Парис де Валье! Поблагодарите его!
Тут у короля чуть не остановилось сердце. Он увидел, что первой подбежала к графу красавица баронесса де Менвиль, взяла его за руку и поцеловала. Парис встал на одно колено и поцеловал обе ее прекрасные руки. Затем на графа де Валье налетела туча женщин и чуть не разорвали его на куски. Каждой хотелось взять что-нибудь на память.
Когда же "тучи" рассеялись, к Парису стали подходить военные. Кто-то выражал восхищение, кто-то просто поздравлял, а были и такие, что совсем не подошли или упрекали графа в том, что он использовал тактику непозволительную для дворянина.
- Я защищал свою Родину, и мне плевать на правила!- отвечал граф. На самом деле он создавал новые правила ведения войны, которая становилась еще ожесточеннее. Когда же поздравления окончились, Парис, поглаживая орден, висевший у него на груди, сказал:
- Ваше величество, я думаю, сейчас самое время вспомнить об обещанной награде?
Король стал кусать губы. Ему показалось, что за спиной у него хихикнул кардинал, и обернулся. Ришелье поднял глаза к небу, словно молился, но губы выдали его улыбку. Король помялся и решился на хитрый ход.
- Господа, я обещал графу орден Святого Духа, но поскольку у меня сейчас нет в запасе такого ордена, я прошу господина кардинала одолжить графу свой.
Кардинал хотел сделать вид, что ослышался, но красноречивый взгляд короля не давал ему такой возможности. Тогда Ришелье прибег к одной из своих уловок.
- Ваше величество, я с удовольствием отдам свой орден графу, если вы подарите мне свой.
Король не хотел расставаться со своим орденом, который бесспорно украсил бы любой мундир, но обещание короля, есть обещание короля, и ему пришлось отдать графу де Валье орден, ценившийся во Франции превыше всех других. Король сам повесил графу орден из чистого золота с бриллиантами - изделие тончайшей ювелирной работы.
- Господин кардинал, распорядитесь передать во владение графа маркизет, в которое входят поместья графа: Валье, э-э, Лоренс и...
- Менвиль, ваше величество!- сказал Парис, чувствуя, что сейчас разорвется бомба.
Король посмотрел на графа. Рядом с ним была первая красавица Франции.
- Что вы сказали, граф?
- Ваше величество, сегодня вы познакомили меня с баронессой де Менвиль, а теперь я, с вашего позволения, познакомлю вас с графиней де Валье, баронессой де Менвиль.
На лице короля образовалась неописуемая улыбка: рот раскрылся словно в оскале, а глаза остекленело улыбались, все больше принимая форму круга. Наконец Людовик пришел в себя.
- Ох и шельма ты, де Валье, ох шельма!- король не знал как себя повести. Он злился за то, что де Валье его надул, и в то же время ему было смешно. А тут еще кардинал не сдержал кашля.
- Господин кардинал, отмените все распоряжения на счет маркизета!
- Уже поздно, ваше величество, я уже подписал все бумаги. Королю не осталось ничего другого, как расхохотаться. - По истине права пословица: скупой платит дважды!- Вдруг он прекратил смех и вполне серьезным тоном сказал:
- Господин кардинал, господин граф де Валье, я приглашаю вас обоих ужинать сегодня у меня!
Парис не посмел отказаться, он и так играл с огнем. Граф умоляюще посмотрел на жену, поцеловал ей руку и вынужден был проститься. Его ждали главный министр и король.
Король больше всего на свете, как утверждают историки и другие романисты, обожал рассказы о сражениях, и Парису в тот вечер пришлось поработать языком.

23 Капитан охраны короля.

Поздно ночью кардинал и граф де Валье вернулись в Люксембургский дворец. Ришелье очень устал. Последний месяц сильно подорвал его здоровье, потребовав максимум сил, и это в пятьдесят лет, при слабом здоровье. Он позволил камердинеру себя раздеть и лег в постель. Парис оставался возле него, устроившись в глубоком кресле. Кардинал помолчал с минуту, восстанавливая дыхание и сердечный ритм. Пара кошек тут же запрыгнули к нему на постель и улеглись рядом.
- Де Валье,- сказал кардинал,  поглаживая любимиц,- Завтра сходите к моему казначею и получите у него пятьсот пистолей на обмундирование моей личной охраны. Затем вам нужно будет встретиться с людьми, из числа которых вы отберете десять человек и экипируете их, дадите небольшое жалование. Затем получите дальнейшие распоряжения. У нас много дел, де Валье. 
- Каких, монсеньер?- спросил Парис.
- Завтра узнаете. Покойной ночи, граф.
- Покойной ночи, монсеньер.
Утром, после легкого завтрака в компании кардинала, Парис приступил к своим обязанностям. Он получил пистоли и встретился во дворе Люксембургского дворца с сотней молодцов, желающих вступить в отряд телохранителей кардинала, где, как они слышали, обещают неплохо платить. Это были бедные дворяне, солдаты разбитой армии, бретеры, потерявшие своих покровителей и просто отбросы. Последних, а их Парис определил по внешности и выражению лица, Парис отсеял сразу. Маленьких и чрезмерно высоких - тоже. Пухлых и тощих тоже прогнал в шею. Осталось человек пятьдесят среднего роста и выше, стройные и крепкие.
- Господа,- обратился к ним де Валье.- Все вы безусловно желаете служить кардиналу и получать жалование, без которого невозможно прожить, но поймите ситуацию: Страна в очень затруднительном финансовом положении, и господин кардинал не в состоянии взять всех. Это большое расточительство. Быть может, потом он наберет целую роту, а пока ему достаточно десяти человек. Ловких, храбрых и преданных. Храбрость и преданность мы потом узнаем, а пока что я намерен проверить вашу ловкость. Сейчас по моей команде вы выхватите шпаги и встанете в позицию.
Все приготовились. Парис махнул рукой, и пятьдесят человек выхватили шпаги. Граф тонко подметил, что три дворянина опередили всех - выхватили шпаги молниеносно.
- Как вас зовут?- спросил де Валье одного человека среднего роста, коренастого и скуластого.
- Шевалье де Верне!
- А вас?- спросил граф более плотного мужчину с веселым, жизнерадостным лицом.
- Де Лег, ваше сиятельство!
- А вас?
Молодой человек стройный, выше среднего роста с улыбкой коварства на лице, ответил:- Дюбукуа, сударь!
- Вы все трое приняты.
Парис заставил остальных сделать выпады, и отобрал еще семерых. Остальные понуро поплелись ни с чем.
- Сейчас сходим к портному, а потом пообедаем.
- А может сначала пообедаем?- спросил де Верне. Парис обратил на дворянина негодующий взор.
- Боитесь, что со временем камзол не сойдется? Не бойтесь, я не дам вашему жирку завязаться. У кардинала много врагов, а это значит, что у нас с вами много работы. На будущее запомните: собираться возле Люксембургского дворца каждое утро ровно в восемь, чтобы я не выискивал каждого по квартирам и кабакам. А теперь идемте экипироваться.
Ровно в три часа дня Парис был возле Люксембургского дворца с десятью записными дуэлистами, бретерами, одним словом, головорезами. Кардинал с балкона, выходящего во двор осмотрел охрану и остался безучастен. Он был доволен и только. Парис прошел в апартаменты кардинала, куда вход ему был всегда открыт. Ришелье был чем-то недоволен. Парис это понял то тому, что его высокопреосвященство ходил взад-вперед, не находя места.
- Вас что-то беспокоит, монсеньер?- спросил Парис. Кардинал тут же ответил.
- Меня беспокоит присутствие в парламенте одного лица!
- Из-за которого вашего нет на месте?- Парис искоса поглядывал на своего покровителя, рискуя получить нагоняй.
- Де Валье, сегодня на совете у короля я предложил организовать тотальную мобилизацию. Судя по всему, эта война продлится долго. Испанцы могут в любую минуту перейти Пиренеи, и мне приходится держать там армию принца Ангулемского. Австрийцы, в свою очередь готовят удар через Франш-Конте, мало того, что кардинал-инфант засел в Компьене, как кость в горле. Армии нужны деньги, а деньги Франции дают налоги, которые и так высоки. То и дело вспыхивают народные восстания, которые я едва успеваю подавлять!
- Но чтобы прошло такое важное решение, нужно согласие парламента, где находится то нелицеприятное лицо, так? Простите за каламбур.
- Именно, де Валье! Завтра заседание парламента, и мне нужно, чтобы этого человека, который ставит интересы карьеры выше интересов государства, там не должно быть!
- Назовите мне его имя, монсеньер, и я так и быть займусь этим грязным делом, которое отнимает у вас столько энергии и здоровья.
- Благодарю вас за заботу о моем здоровье. Это секретарь парламента господин Баржоль. Я дам вам пропуск в Бастилию, где комендантом служит брат отца-Жозефа. Он устроит его на новой должности.
- Это упрощает дело!- с облегчением воскликнул Парис.- Мы возьмем его ночью, под видом похищения за выкуп.
- Ступайте, граф.

24 Секретарь парламента.

Парис спускался по ступеням дворца Марии Медичи, думая о возложенном на него непростом и весьма щекотливом деле.
«Почему кардинал поручил это дело мне, если в его арсенале вся полиция Парижа? Хочет меня проверить? Ну что ж, тогда мы проверим его нервы!»
Выйдя на площадь, Парис отдал распоряжения своим подручным. Пятеро из них остались возле дворца, а пять других последовали за капитаном. Куда следовал Парис? Конечно же, домой, правильнее будет сказать, в дом, который сняла его жена, приехав в Париж. Это был красивый особняк на улице Эшель. Уже подходя к дому, Парис заметил отъехавшую от него карету с герцогским гербом. Войдя в дом, Парис увидел сидевшую на софе с дочерью жену.
- Я не ошибся домом? Здесь живут мои родные или богиня Афродита с дочкой?- сказал де Валье, неожиданно появившись перед родными. Камила с Констанс тотчас бросились к графу. Парис подхватил дочь на руки и обнял жену левой рукой.
- Папа, как долго ты не появлялся!- воскликнула девочка, обнимая отца за шею и целуя в щеку.
- Наш папа сражался с врагом, он герой Франции!- с гордостью сказала графиня де Валье.
- Это правда?
- Да, Констанс, но теперь мы будем видеться чаще, потому что у меня теперь более спокойное занятие.
- Какое?- полюбопытствовала Констанс. Парис посмотрел на жену.
- Какое, Парис?- спросила Камила.
- Я охраняю кардинала Ришелье.
На лице графини появилось удивление, из уст вырвался вздох. Констанс отреагировала иначе.
- А, это тот злой дядька, которого все бояться?
- Кто это тебе сказал, что он злой?- строго спросил Парис.
- Герцог де Бенсерад, он уехал раньше, чем ты пришел, папа. Парис посмотрел на Камилу, на ее лице не было и тени предательства.
- А это его карету я только что видел,- сделал вывод Парис.- А что он тут делал?
- Нанес визит вежливости,- слегка оправдывалась Камила, чувствуя, что муж задает вопросы, характерные для ревнивых.- Сожалел, что не застал вас дома.
- Сожалел? Ну, как же!- с иронией ответил Парис. Потом, желая переменить тему, сказал, обращаясь к дочери:- Он не злой, Констанс, он несчастный человек.
- Если бы он не был злым, он был бы счастливым!
Парис в удивлении посмотрел на дочь.
- Устами младенца глаголет истина! И в кого ты у меня такая умная?- в восторге сказал де Валье.
- В папу!- вскричала девочка.
- Констанс,- сказала Камила, положив левую руку на плечо дочери.- Мы с папой давно не виделись, и ему нужно отдохнуть.
- А, я знаю, когда взрослые долго не видятся, им нужно уединиться!- Констанс, прыгая, выбежала из гостиной в сад.
- Какая умная у нас дочь!- радостно изрекла графиня.
- Да, из нее вырастет такая же сердцеедка, как и  моя жена!
- Ну, Парис, не ревнуй меня, я не давала де Бенсераду ни малейшего повода флиртовать со мной!
- Камила, не гипнотизируй меня своими глазами, я же при исполнении служебных обязанностей!
Графиня положила обе руки на плечи мужа.
- Вот и исполняйте свои супружеские обязанности.
Камила поцеловала мужа в губы, дышавшие жаром страсти, Парис подхватил жену на руки и, целуя словно впервые, унес в спальню.
Уже ночью граф де Валье встретился со своими солдатами и дал им задание. Шестеро из них были одеты как полицейские, в черное. Одиннадцать человек, порознь проследовали на улицу Сен-Дени, где жил секретарь. Была темная безлунная ночь, такая ночь, в какую по Парижу ходили только бандюги и патрули. Вдруг среди ночи, в одном из домов раздались крики и ругань, угрозы и проклятия, послышался звук разбиваемого стекла и призыв о помощи. Четверо бродяг ломились в дом, принадлежавший какому-то видному политику. Уже взломали дверь, избили слуг, когда на улице послышались торопливые шаги. Некто в черном плаще с длинной шпагой ворвался в дом и сразился с нападавшими. Он увернулся из-под удара шпагой и кулаком вышиб негодяя из дверей дома. Тот укатился кубарем. Второй пробовал сделать выпад. Незнакомец избежал удара, схватил нападавшего за ворот камзола, за полу и вышвырнул на улицу. Он вошел в комнату, где увидел напуганного до смерти человека с завязанным шарфом ртом и связанными руками. Его стерегли двое. При виде того, как незнакомец выхватил шпагу, те двое бросились в окна.
- Вон отсюда!- крикнул незнакомец. Он шагнул к человеку, вынул из ножен кинжал и перерезал все путы. Человек вздохнул, растирая запястья.
- Кто вы и кто эти люди?- спросил мужчина лысоватый, с крупным носом и розовыми щеками.
- Я? Меня зовут виконт де Лоренс. А эти - это, наверное, люди кардинала.
- Что?- мужчина выпучил глаза.- Но зачем? Зачем они хотели меня убить?
- А вы не догадываетесь? Кардинал хочет не допустить тотальной мобилизации, которая разорит его казну. Он боится, что один человек в парламенте, выступит за тотальную мобилизацию и ему придется распаковать свои кладовые.
- А-а,- протянул мужчина, оказавшийся ни кем иным как секретарем парламента.- Но вам-то, зачем играть в эти игры?
- Я - враг кардинала. Я ненавижу его за то, что он давит крестьян непосильными налогами.- Мое поместье разорено.
- О, юноша, вы затеяли опасную игру! Ришелье опасный человек! Чтобы вести с ним войну, вам нужны связи!
- Связи?- переспросил дворянин, назвавший себя виконтом де Лоренсом.- Где их искать? Я бы с удовольствием участвовал в каком-нибудь заговоре против кардинала. Но только не с участием герцога Орлеанского. Он опять продаст своих сподвижников, спасая свою свободу.
- Молодой человек, что я могу сделать для вас?- спросил Баржоль.
- Проголосуйте за тотальную мобилизацию!
- Гм. Гм. Я как раз собирался сделать противное. Но вы спасли мне жизнь, и я уступаю.
- Хорошо! Благодарю вас, сударь. Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он увидит, что его планы рухнули!
- Виконт,- обратился к Парису Баржоль.- Я вижу, что вы честный человек, и жаждете мщения для кардинала. Я поговорю кое с кем, быть может, для вас найдется дело.
- Вы обяжете меня, сударь!- с деланной радостью воскликнул виконт де Лоренс.
Вдруг в комнату секретаря вошли двое полицейских в черном.
- Что произошло, господин Баржоль?
- Нападение, милейший альгвазил! Бандитское нападение!
- Мы задержали двоих на улице, сможете их узнать?- спросил один из двоих, по-видимому, старший.
- Разумеется! У меня отличная память!
- Введите арестованных!
Ввели двоих бродяг.
- Они?
- Они, они, милейший! Отведите их в Бастилию, пусть их поучат хорошим манерам!
- Отвести в Бастилию!- приказал старший полицейский. Четверо альгвазилов встали по бокам арестованных и выпроводили их из дома. Отойдя на некоторое расстояние, арестованный спросил полицейского.
- Ну что, теперь можно по кабакам?
- А может все-таки в Бастилию?- рассмеялся де Верне, игравший роль старшего полицейского.
Их вскоре догнали еще двое, игравших роль налетчиков, а потом и сам граф де Валье.
- Вот что, господа,- сказал он, остановив подручных.- Если вас спросят люди кардинала обо всем этом, говорите следующее: Вы хотели сделать все, как я вам сказал, но вам помешали. Вы, господа полицейские, были в это время дома и ничего не знаете. Вот ваше жалование на две недели вперед, смотрите не пропейте все. Да переоденьтесь сначала!
- Какой бы костюм мне еще примерить?- сказал де Лег.- Может быть кардинала? Тогда и платить не нужно.
- Оденьте костюм Адама, тогда вас бесплатно попотчуют в Бастилии,- изрек Парис. Он пошел прямиком к себе домой. Рано утром он был у кардинала.

25 Два интригана.

Ришелье принял графа с удовольствием. Он ожидал услышать рассказ о том, что г-н Баржоль успешно голосует в камере Бастилии. Парис сделал вид, что огорчен.
- Ваше высокопреосвященство, я допустил ошибку, мне следовало лично заняться этим господином.
- Что вы хотите этим сказать, де Валье?- спросил кардинал, напряженно вслушиваясь в каждое слово.
- Мои ребята не смогли похитить Баржоля. В то время, как они уже вломились в дом и связали, появился какой-то дворянин, такой ловкий и сильный, что повыкидывал их из дома и обратил в бегство. Их было четверо, монсеньер, я полагал, что этого достаточно.
- Достаточно!- в негодовании повторил Ришелье.- Надо было самому сделать все! Набрали каких-то бродяг, что не смогли вчетвером одолеть одного! Сброд, а не охрана! Где вы были сегодня ночью?
- Дома, монсеньер. Я был дома с женой и дочкой.
- Уже десять утра. Через час совет! Ах, граф, я возлагал на вас такие надежды!
Кардинал был не в духе. Он ушел в кабинет и предался размышлениям. К своему удивлению, он никак не мог понять промашки де Валье. Разгромить армию неприятеля, не допустив ни одной оплошности, а тут какой-то секретарь парламента, какой-то дворянин!
Через час он был на заседании парламента. Зная, что его предложение не пройдет, Ришелье не заикался о тотальной мобилизации. Он испепелял взглядом секретаря, который довольно смело смотрел на него, подняв подбородок на непозволительный уровень дерзости. Секретарь взял слово.
- Господа! Сегодня ночью произошло весьма важное событие, которое имеет государственную подоплеку! На меня напали четверо головорезов. Они вломились в дом, избили слуг и связали меня. И если бы не один храбрый юноша, моей жизни угрожала опасность! Он расправился со всеми четырьмя бандитами. Вскоре пришла полиция и арестовала двоих, видимо им больше досталось от того молодца.
Ришелье покрылся мертвенной бледностью. Секретарь видя это, решил дожать кардинала.
- Господа, я подозреваю, чьих это рук дело. Чтобы пресечь дальнейшие попытки этого человека, я предлагаю вам поднять вопрос о тотальной мобилизации и призываю вас...-Баржоль нарочно выдержал паузу, желая насладиться поражением кардинала...- проголосовать за!
Кардинала прошиб холодный пот. Он не мог понять, что все сие означает. А пока он думал, вопрос был поставлен на голосование. Большинство подняли руки. И Ришелье, делая вид, что ему ничего другого не остается, поднял руку.
Всю дорогу в Люксембургский дворец он ломал голову над всей этой кашей, которую заварил граф де Валье. Въезжая на площадь, он увидел улыбающееся лицо графа и всех десятерых человек его команды. Ришелье все понял. Он вышел из кареты, прожигая юношу взглядом, но Парис с невинным видом стоял перед ним, сохраняя гордую осанку.
- Зайдите ко мне, капитан,- ледяным тоном сказал кардинал.
Парис сопровождал кардинала до самого кабинета. Ришелье вошел в кабинет, и хоть был усталым, не упал в кресло, а принялся ходить взад-вперед. Парис спокойно сел в кресло.
- Ваше высокопреосвященство, в ногах правды нет, почему вы...
- Встаньте!- чуть ли не закричал кардинал, ломая пальцы. Парис вскочил и застыл как солдат перед офицером.
- Почему вы не выполнили приказ, а затеяли игру, в которую я не намерен играть?
- Потому, что вы дали мне приказ не соответствующий моим обязанностям. Я телохранитель, а не бретер! И приказ я выполнил. Вы получили что хотели, монсеньер, а я выполнил приказ, не вступая в сделку с совестью.
- Почему вы не сказали мне об этом?
- Я хотел, чтобы все выглядело правдоподобно. Я сделал так, что Баржоль получил возможность праздновать победу, но ведь ничто не помешает нам с вами посмеяться над одураченным, не так ли, монсеньер?
Ришелье отошел сердцем.
- Вы очень добры, де Валье,- упрекнул кардинал.- Это доброта не позволила вам бросить этого наглеца в тюрьму.
- Я добр? Вы мне льстите, монсеньер. Я восемнадцать раз дрался на дуэлях, из них пять закончились летальным исходом.
- Ладно, забудем обиды,- проговорил кардинал, потеплев.- У меня к вам дело, граф. Герцог Орлеанский, которому заплатили кругленькую сумму за то, чтобы он вернулся из-за границы, приглашает меня послезавтра к себе в гости. Знаете, где расположен его особняк?
- Да, Монсеньер, на королевской площади.
- Странное, неправда ли, предложение от человека, который всю жизнь мечтал о моей кончине и устраивал заговоры.
- Быть может, он жаждет примирения?
- Примирения?- не поверил Ришелье.- А почему бы ему не прийти самому сюда и не предложить это самое примирение?
- Должно быть, он не хочет появляться во дворце, некогда принадлежавшего его матери? К тому же он - брат короля!
- Вы так действительно считаете, или опять задумали какую-то интригу?
- Если и задумал, то пока не знаю какую.
- Ох, хитрец!
- Одно я знаю точно: это не повредит моему повелителю, человеку, у которого я рад учиться.
- Перестаньте, де Валье, мне иной раз приходит в голову, что именно мне стоит поучиться у вас.
- О, монсеньер!
- Ну так как, стоит принять предложение Гастона?
- Предложение принца крови, думаю, стоит принять. За одно вы узнаете, что хочет герцог Орлеанский. Я буду с вами, монсеньер.


26 Заговор Суассона.

Вечером Парис пришел опять в дом секретаря, где увидел одного человека, узнавшего его. Это был граф де Суассон, принц крови. Увидев де Валье, Суассон сразу насторожился и сжался в комок.
- Вы про него говорили?- спросил он Баржоля.
- Да, ваша светлость!- радостно изрек секретарь парламента.- Проходите, виконт де Лоренс!
- Он же и граф де Валье, победитель при Эвре, Верноне, Мобеже и Шоли!- сказал Суассон, вводя секретаря в трепет.
- Это правда?- обрадовался Баржоль, обращаясь к графу де Валье.
- Истинная правда, господин де Баржоль,- ответил Парис без тени смущения.
- Господин Баржоль, мне нужно с вами поговорить,- сказал Суассон. Это был молодой, симпатичный человек, запальчивый и честолюбивый.
- Что прямо сейчас?- спросил секретарь.- Ну хорошо, пройдемте в другую комнату. Милостивый граф де Валье, подождите одну секундочку.
- С удовольствием,- с лукавой улыбкой произнес Парис. Как только Баржоль с принцем вышли из комнаты, Парис взял со стола стеклянный кувшин и приложил его горлышком к стене, а к донышку приложился ухом. Тонкая перегородка позволила чуткому слуху понять все, что говорилось в соседней комнате. Суассон старался говорить шепотом, но горячий нрав все время прорывался наружу громким голосом.
- Господин секретарь, этот де Валье - хитрая лиса! Ему нельзя доверять!
- Но почему?
- Ходят слухи, что он возглавил охрану кардинала!
- Но этого не может быть!- ужаснулся Баржоль.- Сегодня ночью этот молодой человек спас меня от рук убийц!
- Что вы говорите?!- теперь ужаснулся принц.- Это неспроста! Клянусь честью, это ловушка! Нужно избавиться от этого человека!
Вдруг портьера отодвинулась и в комнате оказался граф де Валье.
- От кого это вы собираетесь избавиться, господа?
- Я полагал, что дворяне не подслушивают у дверей!- воскликнул Суассон в гневе.
- А я думал, что серьезные, умные люди не орут на весь дом!
- Вы все слышали, не так ли?- Суассон перешел на другую тактику.
- Безусловно.
- И что вы можете сказать в свое оправдание?
- По правде сказать, я не знаю, в чем я должен оправдываться! Я действительно состою на службе у кардинала, иначе как бы я узнал о нападении на секретаря парламента?! Моя должность, которую я занимаю с некоторых пор очень удобна, она позволяет мне следить за каждым шагом кардинала. Послезавтра, например, его высокопреосвященство отправляется к герцогу Орлеанскому. Я буду один сопровождать его, но могу взять с собой человек двадцать, вооруженных до зубов.
- Не надо,- вдруг сказал Суассон,- идите один.
- Я пойду, но мне нужно знать, что будет дальше, чтобы принять соответствующие действия.
Суассон с Баржолем переглянулись.
- Герцог Орлеанский встретит кардинала во дворе, где у него растет сад, и подаст сигнал. Вас легонько оглушат, а все остальное вас не касается.
- Отличная идея. Кстати, я хотел вас спросить, ваша светлость, когда вы намерены выступить во главе королевской армии?
- Через два дня на рассвете.
- Я не имею права давать вам советы, но все-таки, если вы выступите послезавтра, на вас не падет подозрения в случае неудачи. Я вас очень прошу, выступайте послезавтра и не возвращайтесь без победы.
- Что это вы, граф, печетесь о моем алиби? Не пророчьте провала!- возмутился Суассон.
- Вы же позаботились о моем алиби? Итак, господа, до послезавтра!- Парис покинул заговорщиков и направился прямиком к жене. Он думал:
«Я знаю не много, но достаточно. В заговоре участвует брат короля и, естественно, вся его клика. Выкрутится, ох, выкрутится!»

27. Два кардинала.

Наконец наступило это самое послезавтра. Дом герцога Орлеанского отличался роскошью и уютом. На лицевой стороне дома был небольшой фонтан, а во дворе, выходившем калиткой в глухой переулок, рос красивейший сад фруктовых деревьев. Сам дом почти не уступал Люксембургскому дворцу по архитектурным данным. Герцогу доложили, что возле его дома остановилась карета кардинала. Гастон Орлеанский поспешил встретить гостя. С ним он заметил только молодого, красивого юношу со шпагой, в черном плаще и шляпе с голубым и белым пером.
- Ваше преосвященство, держитесь степеннее, мы идем к брату короля,- проговорил де Валье, сопровождавший кардинала. Тот дернулся и выпрямился.- Ваше преосвященство, ссутультесь, вам не двадцать пять лет!
Кардинал сгорбился. Он шел, надев на голову капюшон. Было уже довольно темно, и герцог Орлеанский, вежливо встретив гостя, сам проводил его во двор дома, намереваясь, как видно, показать свой сад.
- Ваше преосвященство, будьте немногословны,- прошептал Парис. Человек в мантии ответил:
- Я бы попросил называть меня ваше высокопреосвященство!- также шепотом ответил кардинал.
- Слишком много чести. Ступай вперед. 
Герцог и гости прошли в красивую беседку посреди сада, где стоял канделябр, освещавший ее.
- Ваше высокопреосвященство,- начал Гастон Орлеанский, не решаясь сесть в присутствии кардинала,- я много раз причинял вам всяческие неприятности, но вы так великодушно вели себя со мной, что теперь! - Гастон оборвал речь. Теперь - было сигналом к захвату кардинала. Со всех сторон на беседку бросились люди герцога Орлеанского. Парис выхватил шпагу и молниеносным выпадом заколол человека с дубиной, которому было поручено отнюдь не оглушить графа.
- Ваше высокопреосвященство, доставайте шпагу!- вскричал Парис, отражая натиск двоих. Кардинал вдруг одним движением скинул мантию, и глазам герцога Орлеанского предстал Дюбукуа, который одним движением выхватил шпагу и заколол противника, прибежавшего к нему с кинжалом и веревкой. Вдруг скрипнула калитка, ведущая к площади, и в сад вошел настоящий кардинал в сопровождении девятерых телохранителей. При виде такой картины, заговорщики бросились бежать в глубину сада.
- Добрый вечер, герцог,- поздоровался с Гастоном Ришелье.- Я вижу, вы не дурно принимаете у себя гостей.
Гастон Орлеанский задрожал всем телом. Он как огня боялся кардинала.
- Я думаю, нам нужно навестить вашего брата, короля Франции. Будьте любезны, согласитесь проехать в моей карете, нам есть о чем поговорить.
- К Людовику?- с трепетом спросил герцог Орлеанский.
- К его величеству,- подчеркнул Ришелье.- Уверяю, вас, король не будет к вам строг. Если конечно, вы назовете имена всех заговорщиков.
Гастон молча прошел к карете кардинала, на которой приехали Парис с Дюбукуа. Парис открыл дверцу, пропустил кардинала, предложил сесть Гастону Орлеанскому, приказал Дюбукуа сесть на запятки, а сам сел в карету. Девять конных телохранителей следовали за ними до самого Лувра.

28 Арест секретаря парламента.

Проводив кардинала до Лувра, Парис, не выходя из кареты, взяв с собой всего лишь двоих конных и Дюбукуа, приказал ехать на улицу Сен-Дени, где жил г-н Баржоль. Во главе двоих подручных, оставив у кареты Дюбукуа, Парис вошел в дом. Слуги знали его и поэтому пропустили. Секретаря парламента Парис застал за интересными делами. Он уже знал о провале, и торопился сжечь все бумаги компрометирующие его.
- Зря вы это затеяли,- произнес Парис. Баржоль с перепугу сел возле камина.- В Бастилии холодно, ваши бумаги пригодились бы там.
- Иуда!- вскричал секретарь, трясясь и силясь встать, отталкиваясь от камина головой. Увидев двух его людей, которых совсем недавно, после известной ночи увезли в Бастилию, Баржоль опять сел.- Вы предали нас, де Валье! Вы - предатель!
Париса эти слова огорчили.
- Я офицер охраны кардинала, человека, который сделал для Франции больше, чем всякие там принцы крови и уж тем более такая канцелярская крыса, как вы! Увести!
Двое людей графа де Валье помогли секретарю подняться и покинуть пределы дома г-на Баржоля. Вдруг портьера отлетела в угол, и Парис увидел злобное лицо Суассона с обнаженной шпагой.
- А, негодяй!- взревел он, наскакивая на графа.- Теперь мы поквитаемся с тобой!
Парис увернулся от удара, схватил Суассона за руку двумя своими и ударил шпагой принца по дубовому столу. Клинок пришелся плашмя. От такого удара он сломался как стеклянный. Парис отшвырнул принца крови к дальней стене.
- Я говорил вам, уезжайте с армией! Уезжайте, граф де Суассон, сейчас же! И не возвращайтесь без победы. Будьте уверены, Гастон продаст своих друзей, как продал графа де Шале!
- Почему вы не арестуете меня?- с удивлением спросил Суассон.
- Мне не нужна ваша голова или ваша свобода. Я служу господину кардиналу, но я не мясник! Я не разделяю его кровавой политики в отношении принцев и знати, но я уважаю его за преданность Франции, за его ум и изворотливость. Выступайте немедленно, граф. Как стратег, я могу вам посоветовать только одно: перехитрите кардинала-инфанта отсутствием хитрости. Он уже изучил мою тактику и не допустит ошибок. У вас есть достаточно сил, чтобы ударить в лоб и разбить его.
- Клянусь честью, хоть вы и погубили заговор и многих моих друзей, мне приятно иметь с вами дело.
- О, это слова благородного человека, и я буду рад встретиться с вами после победы... или же оплакивать вас. Прощайте!
- Прощайте, великий хитрец!- граф де Суассон сиганул в окно как мальчишка. В тот же день армия графа де Суассона выступила из Парижа и двинулась маршем на Компьень, где по-прежнему располагалась армия кардинала-инфанта. После разговора с королем, Герцог Орлеанский был сослан в Блуа, где занимался охотой и при жизни Людовика 13 не помышлял о политике и заговорах. Чтобы вымолить такое легкое наказание, Гастону пришлось назвать имена заговорщиков, включая и графа Суассона.

29 Герцог де Бенсерад.

По возвращении домой на улицу Эшель, Парис опять заметил карету с герцогским гербом, отъезжавшую от дома. Граф кинулся в конюшню, вскочил на первую попавшуюся оседланную лошадь и пустился в погоню. Он нагнал карету герцога у Лувра. Де Бенсерад имел дурную репутацию при дворе, как повесы и как дуэлянта, что, однако, не мешало ему быть фаворитом короля.
- Кардинал еще здесь?- спросил Парис мушкетеров, стоявших в карауле.
- Здесь.
- Тогда я к нему по очень важному делу, это касается заговора!
Мушкетеры пропустили капитана. Парис следил за герцогом до самых покоев короля.
«Интересно,- подумал де Валье,- герцог де Бенсерад сразу после посещения дамы едет к королю! Уж не задумал ли Людовик игру против меня? Он, помнится, весьма лестно отзывался о красоте Камилы. Черт возьми, этот глупый владыка решил сунуть нос между мной и моей женой! Ну что ж, отрежем ему нос!»
Парис спросил у камердинера короля разрешения войти, и, получив приглашение, вошел. Увидев Бенсерада, граф сделал вид, что узнал его, но переменил настроение, пробормотав: - Там было темно, мог и ошибиться.
Эти слова долетели до ушей кардинала.
- О чем это вы, де Валье?- спросил он, сидя на стуле за одним столом с королем, за которым обычно протекали скучные партии в шахматы.
- Да о заговоре. Там в саду герцога Орлеанского было темно, но мне показалось, что там был человек, похожий...
- На меня?- спросил Бенсерад. Это был высокий брюнет тридцати лет, с внешностью принца. Безукоризненно правильные черты лица, умные темно-коричневые глаза и властная оттопыренная нижняя губа, привлекли внимание графа, который всерьез заревновал.
- Волосы и глаза весьма смахивали на ваши, герцог,- доложил Парис. Король не вытерпел и сказал:
- Господин де Валье, не говорите чепухи, герцог де Бенсерад не мог быть в том саду, он не принадлежит к числу друзей моего брата. Вам, наверное, показалось.
- Вероятно вы правы, ваше величество, мне показалось. Но чтобы быть врагом его высокопреосвященства, не обязательно быть другом вашего брата, его светлости герцога Орлеанского.
Король помрачнел и обратил на де Валье негодующий взгляд.
- Да вы что, граф, всерьез подозреваете меня? - возмутился герцог.- Да если бы я был среди нападавших, вас бы двоих уже не было в живых!
- Как знать, господин де Бенсерад, быть может, не стало бы как раз вас.- Парис скрестил руки на груди и встал с гордостью и достоинством перед герцогом. Если бы не король и кардинал, с любопытством наблюдавший всю эту сцену, де Бенсерад вызвал бы на дуэль графа немедленно.
- Угомонитесь, де Валье,- властно произнес Ришелье.
- Я не могу успокоиться, когда ваши враги ускользают от возмездия!
- Кто это ускользнул?- оживился Ришелье.
- Как это кто, граф де Суассон! Он уехал с армией сегодня днем!
- Идемте!- кардинал вскочил с места. Они вышли из кабинета короля, раскланявшись. Сразу за дверью, Парис обратился к кардиналу:
- Мне нужно знать, о чем разговаривают король с герцогом!
- Вы серьезно подозреваете герцога?
- Да, мне показалось знакомым лицо этого человека.
- Идемте со мной.
Ришелье знал все ходы и выходы Лувра, где в прежние времена, с помощью лазеек знала все о дворцовых интригах королева Екатерина Медичи. Кардинал провел графа по узкому коридору и остановил у стены, примыкавшей к кабинету короля. Ришелье нажал на потайную кнопку, благодаря которой открылось окошечко, выходившее в большой шкаф в кабинете короля Франции. Парис с кардиналом слышали все!
-Нет, - говорил Людовик13,- я ни за что не поверю, что вы участвовали в заговоре против кардинала. Это только глупцы считают, что Франция разделена на два лагеря и что король и кардинал ведут тайную войну. Если бы это было так, ничто не помешало бы мне дать кардиналу отставку, когда он ее и сам просил.
Наступила некоторая пауза. Кардинал закрыл окошко и сказал:
- Вы видите теперь, что герцог невиновен. Идемте со мной, граф.
- Ваше высокопреосвященство, я не уверен, что король прав. Позвольте мне еще ненадолго остаться и послушать. Через пять минут я буду у вас.
- Извольте, только будьте осторожны. Когда будете уходить, закройте окошко.
- Благодарю вас, монсеньер.
Когда кардинал отошел, Парис нажал на кнопку и открыл окошко. Король как раз спрашивал герцога:
- Ну-с, герцог, как там наша очаровательная графиня?
- Она ослепительна, сир!- с восхищением отозвался герцог.
- Вы подарили ей алмазное ожерелье?
- Я пытался, но она отвергла подарок.
- Вот как? А вы сказали ей, что это королевский подарок?
- Да, но это не повлияло на ее решение.
- Очень жаль, герцог. Эта женщина вскружила мне голову. И я добьюсь ее любой ценой. Завтра вы навестите графиню?
- Да, сир, как обычно, в три часа дня, когда ее муж отсутствует. В это время он обедает у кардинала.
- Будьте осторожны, этот человек очень хитер и опасен!
- Не опаснее меня,- ответил Бенсерад.
- Вот что, передайте графине, что я хочу с ней встретиться. Намекните, что это может быть ночью. Если она согласится, укажете ей место. Скажем... у нее дома.
- А если она не согласится?
- Такого не может быть, герцог! Какая женщина откажется от внимания монарха?! А графа де Валье, я думаю, надо проучить. Он обвел меня вокруг пальца. Затейте с ним ссору, вызовите на дуэль, не мне вас учить. А с кардиналом я потом объяснюсь.
Парис осторожно закрыл окошко. На лице его отобразилась боль и жажда мести за оскорбление его жены одним подозрением короля в ее измене мужу.
Парис бросился вон из Лувра.

30 Любовница короля.

Парис вскочил на коня и догнал карету Ришелье возле самого Люксембургского дворца.
- Ну что, вы убедились в невиновности герцога де Бенсерада?- спросил кардинал, поднимаясь по ступеням дворца.
- Да, ваша светлость. Такой милашко не способен затевать заговоры против своего лю... любимого короля и кардинала. Ришелье круто развернулся.
- Вы о чем, де Валье?
- Да так,   монсеньер. Ходят слухи, что наш король давно не заводит себе любовниц. Королева и вовсе живет бог знает где! Что же остается королю?
- Вы намекаете на мужеложство?- с раздражением изрек кардинал.- Это глупые сплетни и гнусная клевета. У короля есть любовница.
- Но я не слышал ни одного имени!
- Да вот пожалуйста: графиня де Бельеф!
- А, эта,- Парис безучастно вздохнул.- Ваша светлость, мне нужно завтра побыть днем дома, я весьма сожалею, что не смогу составить вам за обедом компанию.
- Какие-то срочные дела?- осведомился Ришелье.
- Нет, просто я редко бываю в кругу семьи, а у меня ведь есть дочь, которую нужно воспитывать.
- Ну что ж, вы хорошо потрудились эти дни и заслужили небольшой отпуск. Поступайте с ним, как сочтете нужным.
- Вы очень добры, монсеньер.
- И вы тоже, де Валье,- с упреком сказал де Ришелье.
- Что вы хотите сказать?
- Вы знали, что граф де Суассон участвовал в заговоре, знали заранее, но не арестовали его!
- А-а, вам поведал обо всем секретарь!- догадался Парис.
-Увы, граф, и если вы не дорожите своей головой...
- О, монсеньер, моя голова слишком умна для этого, ведь ее лишитесь и вы!- дерзко ответил граф.- Не жалейте о том, что принц де Суассон ускользнул от правосудия. От судьбы он не уйдет, а ваша репутация не понесет урон.
- Благодарю вас, граф, за заботу о моей репутации!- с негодованием воскликнул Ришелье.
Парис поклонился и пошел к выходу из дворца. Ришелье вслед ему, пробормотал: - Шельма! Ох и хитрая шельма! Я долго искал преемника своим делам и своей политики. Ах, если бы граф согласился!
Парис спустился на первый этаж, вышел из замка и вскочил на коня. Через пять минут он был дома.
- Камила!- вскричал он, едва войдя в дом. Жена бросилась в его объятья.- Камила, сейчас придет герцог де Бенсерад, прими его как можно вежливее и согласись на его предложение. Только согласись, об остальном я позабочусь сам! Если он сделает тебе подарок, возьми и положи ко мне в комод. Прощай, он не должен меня здесь застать! Ошеломленная Камила пришла в себя только когда доложили о приходе де Бенсерада.
Парис же направился в особняк графини де Бельеф. Он попросил аудиенции у камердинера и получил приглашение войти. Госпожа де Бельеф, наслышанная о подвигах графа и поздравлявшая его в числе первых, тепло приняла Париса.
- Присаживайтесь, граф,- сказала она, усаживаясь на кушетку. Парис не сел на стул, который ему предлагала графиня, он сел рядом.
- Что вы так смотрите на меня, граф?- спросила графиня, удивленная поведением гостя.
- Я не смотрю, я лицезрю красивейшую женщину Парижа, которая оказала мне честь, поздравив с победой.
- Красивейшую? Но насколько я знаю, ваша жена держит первенство по красоте.
- Да, король как-то говорил об этом,- вяло признался Парис.
- Король?- вспыхнула любовница монарха.
- Да, но ведь это только мнение, не больше, графиня. Король волен выражать свое мнение, относительно симпатий.
- Симпатий?- возмутилась де Бельеф.- Вы сказали симпатий?
- Я так сказал? Не знаю, с чего вы взяли, графиня, что его величество положил глаз на мою жену!
- Вот что? Ах так!
- Графиня, вы так прекрасны, что король делает ошибку, отдавая предпочтение графине де Валье.
- И вы так спокойно об этом говорите?! Я бы на вашем месте мстила! И мстила жестоко! Лично я это так не оставлю! Я успокоюсь только тогда, когда изменю ему!
- Но с кем, принцесса? Быть может, вы согласитесь разделить горе и радость с вашим поклонником, который стоит у ваших ног, дожидаясь вашего слова, как манны? Очаровательная графиня, не ищите того, с кем можно отомстить королю, воспользуйтесь тем, с кем можно отомстить обоим!
- О, сударь!- оживилась жгучая брюнетка.- Вы, безусловно, правы! Я отомщу враз двоим! И предателю и сопернице!
Парис дерзко схватил маркизу за талию и привлек к себе.
- Будьте сегодня у меня ночью на улице Эшель!- проговорил он в паузе между жаркими поцелуями. - Это недалеко, это не займет много времени!
- Но почему не у меня?- спросила графиня, теряя голову от страсти.
- Здесь опасно, здесь всюду слуги короля. Они могут донести, и тогда мы больше никогда не увидимся.
- Будь по-вашему, де Валье, мой герой!
- Отлично, графиня. Я буду счастлив принять вас у себя! Мой человек проводит вас в мой дом.
- А как же ваша жена?
- Она влюблена в герцога де Бенсерада. Ее не будет дома.
- Тогда до ночи, Парис, не сейчас!
- До ночи, графиня, счастье мое!
Парис вышел из дома графини и, отойдя на небольшое расстояние, громко сплюнул.

31 Дуэль.

Сразу от дома графини де Бельеф Парис направился к себе домой. Он появился раньше обычного, когда герцог еще был у него в доме, но собирался уходить.
- Добрый день, граф!- поздоровался герцог, подавая руку.
- Для кого и добрый, а для вас вряд ли,- Парис игнорировал предложение Бенсерада пожать руки.
- Да бросьте, де Валье, я рад с вами встретиться!
- А вы хотя бы спросили у меня разрешения, прежде чем войти в мой дом?
- Ну хорошо, я сделаю это, если вы такой щепетильный!- уже менее дружелюбно сказал Бенсерад.
- Сделайте одолжение, не здесь,- проговорил Парис и вышел из дверей. На улице де Бенсерад был менее вежлив.
- Послушайте, де Валье, на каком основании вы так разговариваете со мной? Я фаворит короля и...
- Фаворит или любовник?
Герцог налился краской до ушей.
- Сударь,- произнес он, едва сдерживая себя от рукопашной.- Вы оскорбили меня, и теперь ничто не сдержит моего гнева. Я не хотел драться на дуэли с вами, но теперь!
- Рассказывайте, вы только искали повод! И я вам его дал.
- Хорошо. Завтра на Пре-о-Клер в десять утра!
- Сегодня! Через полчаса! Без секундантов!
- Как угодно. Поедемте, время не ждет.
- К вашим услугам, прохвост!
- Я думал просто убить вас, но теперь я отрежу вам голову!
- Чтобы преподнести ее своему царственному любовнику?
Герцог с трудом сдержал оскорбление, думая, что час расплаты близок. К Парису выбежала Камила.
- Дорогой, что это значит?
- Это значит, что король захотел сделать тебя своей любовницей, а этот прохвост ему помогает.
- Но что же делать?
- Забирай Констанс и всех своих служанок и поезжай в Валье. Я приеду туда дней через несколько, вот только управлюсь с делами.
- Парис, ты будешь драться с Бенсерадом?- в голосе Камилы звучала тревога.- Он очень опасен!
- Не опаснее Феррюссака. Я люблю тебя и не позволю оскорбить твою честь даже королю!- Парис поцеловал жену и вскочил в седло.
В парке Пре-о-Клер, где по преданию земля это ни что иное, как прах, в тот момент никого не было, и это удовлетворяло графа и герцога. Без десяти четыре дуэлисты сбросили на землю камзолы и шляпы. Парис бережно снял с плеча перевязь с красивыми ножнами и положил на камзол. Де Бенсерад одним движением избавился от ножен, они полетели на голову Париса, который хладнокровно поймав ножны, переломил их через колено. Клинки со страшным звоном скрестились. Герцог сразу пошел в атаку, тесня противника, который держался с особой ловкостью, хоть и отступал. Шпага де Бенсерада все время совалась попусту, лишь иногда встречая сопротивление. Поняв, что прямые удары не приносят пользы, герцог стал применять размашистые, которые Парис парировал с ловкостью. Герцог применил обманный удар с ложным замахом с терца. Граф прекрасно знал этот прием. Он парировал удар круговым вращением шпаги и едва царапнул герцога шпагой по плечу. Де Бенсерада эта царапина просто взбесила. Он отскочил шага на три.  Парис тоже отступил, провоцируя герцога на удар в прыжке. И он последовал. Де Бенсерад очень надеялся на силу этого удара, отразить который еще никому не удавалось. Разбежавшись, он буквально взлетел. Но еще выше взлетел граф де Валье. Парис подпрыгнул и изогнувшись в полете вопросительным знаком, ударил пролетавшего под ним де Бенсерада в спину. Герцог рухнул навзничь и больше не поднялся. Шпага вошла промеж лопаток. Парис применил свой секретный удар, который он применял только в экстренных случаях, когда невозможно победить иначе. Де Бенсерад еще дышал и нуждался в помощи, но графа де Валье душила такая злость, что ни о какой милости речи идти не могло. Он подошел к сраженному, поднял его голову за волосы и сказал:- Между мной и моей женой и комар носа не подточит! Ты получил свое, шут гороховый, знай, что и король свое получит! Подобрав с земли шляпу, камзол и ножны, Парис направился к карете, с которой герцога дожидался кучер.
- Милостивый государь,- обратился граф к кучеру,- Ваш хозяин убит. Если вы вздумаете проболтаться на счет того, кто это сделал, я найду вас хоть из-под земли! Но чтобы быть справедливым, я подарю вам этот кошель. В нем сто пистолей. А если вы обыщите карманы герцога, то наверняка найдете еще столько же. Именно столько стоит ваше молчание. Если вас будут спрашивать, скажите, что на него напали сзади какие-то люди. А теперь заберите его отсюда, а то он всю землю съест.
Парис вскочил в седло. Он удивлялся своему поведению и своим речам, в которых не узнавал самого себя. Во всем сквозил образ кардинала.

32 Король Франции и король интриг.

Уже вечерело, когда короля начало беспокоить отсутствие герцога де Бенсерада. Он спрашивал одного за другим придворных и наконец услышал то, что не хотел слышать:- Вероятно, ваше величество, он у своей новой любовницы.
- А кто его новая любовница? Ну, что вы молчите?
- Это графиня де Валье!
Король покраснел так, будто залпом съел ковш кипящего супа. Он долго глотал ком и, наконец, спросил.
- Кто это вам сказал, сударыня?
- Да не уж-то вам, ваше величество не известно, что герцог все дни напролет проводит у своей любовницы?!
- Кто сказал?!- горячился Людовик.
- Вы же знаете, ваше величество, Лувр это - копилка слухов. - Очаровательная блондинка развернулась, сделала реверанс и удалилась, скрывая смех. Остаток дня король прожил со скверным настроением, но он утешал себя мыслью, что ночь возместит ему все потери от расстройства. Поздно вечером к нему вошел слуга и доложил, что слуга графини де Валье пришел, чтобы проводить вас. Король оделся в форму мушкетера и в сопровождении двоих настоящих мушкетеров последовал за лакеем. У калитки Лувра, которая выходила на улицу Эшель, его ждал Бюзиньи.
- Ваша милость, идемте, я провожу вас,- произнес Бюзиньи. Малый не знал, что ему поручено провести в дом самого монарха. Ему дали пароль и только. Людовик догадался, что графиня не сказала ему о какой персоне идет речь. Они прошествовали к дому де Валье. В окнах дома горел слабый свет. Бюзиньи проводил короля в дом, до самой опочивальни. Людовик пылал страстью. Входя в спальню, король пел:- Милая голубка, где твое гнездо?
Из алькова послышался шум.
-А-а, ты там, ты меня ждешь, красавица Менвиль!
И тут у короля остановилось сердце. Из алькова показалось бледное лицо графини де Бельеф. Она пришла в себя быстрее Людовика и успела предпринять меры, чтобы не скомпрометировать себя.
- Я так и знала, что вы бросили меня ради этой кокетки Менвиль!- воскликнула она, выползая из алькова на четвереньках.
- Что это значит?- ожил король.- Почему вы здесь, графиня?!
- Потому что я узнала, про вашу измену, сир!
Стоявший за дверью Бюзиньи, услышав это обращение, рухнул как сноп.
- Какую измену, графиня! Изменяют женам!- с недовольством изрек король.- А где графиня де Валье? Где, я вас спрашиваю?
- Спросите лучше герцога де Бенсерада! Он ведь тоже заметил, как она хороша! Ах, несчастный граф де Валье! О не заслужил измены со стороны жены!
- Что-о-о?- протянул король, нагреваясь, как паровой котел.- Не хочешь ли ты сказать, что графиня де Валье, урожденная Менвиль сейчас с герцогом де Бенсерадом?
- Но ведь ее нет дома!
- Тысяча чертей! Пусть только попробует явиться в Лувр!
Случайно возле дома графа де Валье проходили три солдата охраны кардинала. Увидев мушкетеров, выходивших из дома, они поспешили к ним, спрашивая друг друга:- А что это здесь делают телохранители короля?
- Эй, вы, мушкетеры, что вам тут надо?! Это дом нашего капитана, убирайтесь отсюда!
- Повежливее, господа сыщики!- изрек один из мушкетеров.
- Ах, сыщики!- воскликнул Дюбукуа, выхватывая шпагу. Втроем они напали на троих мушкетеров. Людовик слыл первой шпагой королевства, но ему ни разу не приходилось испытать свое искусство в бою. Король стушевался, но не хотел раскрывать своего инкогнито. Трое телохранителей кардинала атаковали мушкетеров и короля. После непродолжительной рубки упали один мушкетер и один солдат де Валье. Разделавшись с мушкетером, Дюбукуа напал на короля, отвешивая ему удары по всем правилам. После нескольких ударов, Дюбукуа удалось сбить с короля шляпу. Он увидел пышный напудренный Парик и испуганные глаза, показавшиеся ему знакомыми.
- О, боже, король!- Дюбукуа выронил шпагу и простерся ниц. Отвлекшийся на эти слова его сослуживец, неожиданно пропустил удар в грудь и упал. Но когда мушкетер подошел к нему, чтобы осмотреть рану, солдат де Валье вонзил ему в живот кинжал и сам испустил дух.
- Вы узнали меня, не так ли?
- Да, ваше величество,- ответил Дюбукуа, стоя на одном колене.
- Обо всем, что здесь произошло, не должна узнать ни одна душа. Сами понимаете, любовные похождения монарха в то время, когда страна в опасности, может испортить репутацию. Что вы потребуете взамен за ваше молчание?
- Мою жизнь, ведь я же чуть не убил вас!- ошеломленно изрек Дюбукуа.
- А есть и другие желания?
- Плащ мушкетера! Или вы считаете меня плохим фехтовальщиком?
- Я подумаю. А теперь проводите меня до Лувра.
- С большим удовольствием!
Только король с Дюбукуа ушли, из дверей выскочила, в сопровождении служанки графиня де Бельеф. В окне дома напротив исчез силуэт, и вскоре оттуда вышел человек, прошел через улицу и зашел в дом. Через десять минут из дома вышли слуги, погрузили весь багаж в карету и уехали по направлению ворот Сент-Оноре. Затем из дома вышел все тот же человек, сел на коня и только отъехал, как весь дом объяло пламенем.

33 Утренний малый прием.

Кардинал проснулся часов в семь. Подле его кровати в кресле дремал преданный граф де Валье.
- Доброе утро,- поздоровался с ним Ришелье. Парис вскочил, зевая спросонок.
- Доброе утро, ваше высокопреосвященство.
- Вы всю ночь провели в этом кресле?- спросил кардинал, пристально глядя в глаза де Валье.
- Нет, монсеньер,- ответил граф, желая этим и ограничиться.
- А где же вы были?
- Я ложился в постель в своей комнате,- неловко ответил Парис, не желая встречаться с Ришелье взглядом.
- Угу,- промычал кардинал.- Через час утренний прием у короля. Нам нужно быть у него. Узнаем последние новости от Суассона.
- Я к вашим услугам, монсеньер!
Спустя три четверти часа карета кардинала подъехала к парадному подъезду Лувра. Кардинал и капитан охраны проследовали во дворец. Малый прием еще только обещал начаться. Король долго одевался, вернее, согласно этикету, его одевали. Наконец он "оделся" и соблаговолил явиться в малый зал Лувра, где обычно и проходили приемы. Проходя к трону, Людовик заметил графа де Валье. Тот тоже заметил монарха. Их взгляды скрестились, как шпаги. Взгляд де Валье выражал победу и упрек одновременно. Король не выдержал потока лучей, прожигавших ему душу, и отвел глаза. Он долго осмысливал этот взгляд. Потом поискал в компании придворных де Бенсерада, но не нашел и принялся за дело. Он выслушал жалобы и просьбы, заслушал доклад парламентского чинодрала, где говорилось о тотальной мобилизации и, наконец, спросил:
- Никто не видел герцога де Бенсерада?
- Его видели вчера днем на улице Эшель!- ответил кто-то из собравшихся.
- А что скажет мне кардинал?
Ришелье готовился ответить, что у него нет информации, как вдруг какой-то дворянин сказал:
- Он мертв!
Король вздрогнул всем телом.
- Как это?- спросил он.
- Его нашли мертвым в парке Пре-о-Клер с раной в спине. Его кучер рассказал, что герцог осматривал место будущей дуэли, как вдруг на него из кустов выскочили двое и закололи кинжалом.
- А я предупреждал его, чтобы не затевал дуэли, которые мы с кардиналом...- король оборвал речь. Его поразил взгляд де Валье, пылавший ненавистью и злорадством.
- Что еще случилось в королевстве, пока я спал?
- Возле дома графа де Валье,- доложил начальник полиции,- произошла ссора ваших мушкетеров и телохранителей его высокопреосвященства. Убиты два мушкетера и два солдата монсеньера кардинала. А два других следа привели наши поиски в Лувр. Стало быть, мушкетеры победили.
- Я накажу их по справедливости!- воскликнул король. Ему показалось, что граф де Валье хихикнул. Он посмотрел на Париса, потом на кардинала и спросил.
- А вам что-нибудь известно об этом, господин кардинал?
- Впервые имею честь слышать об этой истории, сир,- ответил кардинал.
- А вам, граф? Ведь это ваши солдаты напали на мушкетеров?
- Я всю ночь был рядом с монсеньером кардиналом, и мне ничего не известно,- ответил граф.
- Это правда?- спросил король кардинала.
- Да, истинная правда,- ответил кардинал, о чем-то задумавшись. Потом спросил:- А с чего вы взяли, что мои телохранители напали на ваших мушкетеров?
- Я? Да так, подумалось,- замямлил король, отворачиваясь от проницательного взгляда кардинала. Последний краем глаза заметил, как граф де Валье улыбался одной половиной лица, скрытой от монарха.
- Да, так я продолжу,- сказал начальник полиции. Король устремил негодующий взгляд, но сыщик строго выполнял свой долг.- Сгорел дом графа де Валье и в нем, видимо, сгорела графиня. Дом сгорел дотла и в нем нашли обгоревшее тело, возле которого мы нашли вот это. Полицейский поднял на пальце алмазное ожерелье, покрытое пеплом и почерневшее.
Король вскочил с места. Он посмотрел на графа де Валье. Тот был само хладнокровие. Он не стал играть убитого горем мужа, но показал королю, что за подобные штучки он способен наказать, вставая на защиту чести даже против короля. Людовик многое понял, но у него не было никаких доказательств виновности графа де Валье.
- Дьявол!- воскликнул король. Он хотел, было распустить дворян, но раздался возглас военного, только что прибывшего эстафетой из-под Компьеня.
- Ваше величество!- воскликнул он, падая от усталости.- Армия разбита!
- Испанская, надеюсь?
- Наша армия! Граф Суассон погиб как герой! Франция в опасности!
Король обвел мертвым взглядом всех присутствующих и остановил его на графе де Валье. Это был тот человек, который был способен расправиться с противником и спасти Францию. Но мог ли он, король, рассчитывать на его поддержку после того, как посягнул на честь его жены и на его собственную? Людовик понимал, что не имеет такого права, просить графа де Валье возглавить королевскую армию. И все же он набрался смелости и сказал:
- Граф де Валье, всем известно о ваших подвигах и победах в войне против австро-испанцев. Не могли бы вы возглавить королевскую армию, чтобы разбить кардинала-инфанта и спасти Францию?
- Ваше величество, после всего того, что вы сделали для меня, я бы с радостью пошел на врага, но я возглавлял не королевскую армию. Во главе вашей армии должен стоять принц крови не меньше. Доверьте это герцогу Энгиенскому, я уверен, он справится.
Герцог Луи Энгиенский с благодарностью кивнул графу.
- А что думает по этому поводу господин кардинал?
- Я знаю одну иностранную поговорку: если хочешь, чтобы сделано было хорошо, делай все сам. Я сам займусь кардинал-инфантом.
- Вот и хорошо, Луи еще слишком молод и горяч. Все, господа, прием окончен! Господина кардинала и его капитана я прошу остаться.
Когда все ушли, и остались трое, король, глядя Парису в глаза, спросил.- Где вы были вчера днем?
- У вас, сир,- хладнокровно ответил граф.
- А после?
- У господина кардинала.
- И как долго?
- Это допрос? В чем вы меня подозреваете?
- Господин граф, убит герцог де Бенсерад, ночью сгорел ваш дом!
- Вы хотите сказать, что я к этому причастен? Чем мне помешал мой дом? Чем не угодил герцог де Бенсерад?
Король понял, что де Валье поставил его в тупик и дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Король знал, за что можно было ненавидеть герцога де Бенсерада и почему нужно было сжигать дом. Дом, оскверненный приходом короля, домогающегося чужой жены. К тому же в постели графа и графини де Валье побывала любовница монарха. Кому же захочется после этого там спать!
- Дьявольщина!- вскричал король, не зная как припереть этого хитрющего юношу.- Сгорел ваш дом вместе с женой, а вы так спокойны!
- А что там пахло серой, чтобы мне денно и нощно молиться?- тон де Валье переходил все границы. Король хотел наорать на графа, но, повернувшись к нему, Людовик увидел честные глаза благородного дворянина, много сделавшего для блага Франции, дворянина, которого он, Людовик, хотел унизить.
- Вы свободны,- сдержав амбиции, сказал король.
Парис вышел из малого зала и направился по галерее к выходу, как вдруг за руку его ухватилась миниатюрная женская ручка.
- Ах, граф!- воскликнула де Бельеф.- Почему вас не было дома? Произошло невероятное! Когда я ждала вас, в спальню вдруг вошел Людовик! Я умерла от страха! На мое счастье я нашла, что сказать.
- Ах, графиня,- вздохнул граф де Валье.- Меня не отпускал от себя кардинал. Ему всю ночь снилось, будто граф де Шале приносит ему на подносе свою изрубленную голову. Вы помните ту казнь?
- О, да! Двадцать восемь ударов! Ох, и крепкая же у графа голова!
- Нет, просто друзья графа похитили настоящего палача, и вместо него пришлось рубить голову простым дезертирам, которым обещали свободу.
- Да? А что это вы вспомнили о де Шале?
- Я боюсь, графиня, что наша с вами связь может обернуться для меня подобным образом. Прощайте, графиня, простите за ту несостоявшуюся ночь.
Граф пошел дальше, оставив графиню разочарованной. Но он и не собирался ее очаровывать.

34. И маленький прием у кардинала.

Парис вернулся в Люксембургский дворец и дожидался там кардинала, чтобы обо всем рассказать. Вскоре Ришелье приехал домой и принял графа де Валье. Ришелье уселся в кресло и, обратив взор внимания на юношу, сказал:
- Рассказывайте, вы же за этим пришли.
Парис колебался открыться. Тогда кардинал решил сам начать разговор.
- Давайте я расскажу, что вы предприняли? Вы застали в своем доме де Бенсерада и стали следить за ним. Так вы оказались в кабинете короля. Вы не из-за подозрений попросили меня устроить вам возможность подслушать их с королем разговор. Для этого вы остались еще. Потом вы решили устроить королю ловушку, для чего вам, граф, понадобилось узнать имя его любовницы. Свою жену вы, конечно же, не сожгли, она наверняка уже на дороге в Валье или Менвиль. Вы инсценировали ее смерть. Вот только не знаю, кто сгорел вместо нее? А, ну, конечно же, убитый телохранитель.
- Вы потрясающе проницательны, монсеньер. Я даже рад, что вы все поняли!
- Я только не понял, как вы разделались с герцогом де Бенсерадом. Вы же не могли подослать к нему убийц.
- Я применил свой коронный прием.
- А вы знаете, что дуэли караются смертной казнью?
- Тогда арестуйте короля, который сегодня ночью фехтовал с Дюбукуа.
- Что?- у Ришелье разгладились все морщины на лбу.- Король дрался на шпагах с Дюбукуа?
- Да, монсеньер. Король, переодетый мушкетером, заходил сегодня ночью в мой дом...
- Где он встретился со своей любовницей,- перебил Ришелье.
- Да. И выходя из дома, столкнулся с Дюбукуа и двумя моими подручными, которые случайно прогуливались по улице.
- Не хотите ли вы сказать, что в ваши планы входило убийство монарха?
- Если бы я хотел его убить, я сделал бы это сам.
- Да, интересный вы человек, граф де Валье,- кардинал вздохнул. Он подумал, что убив фаворита короля и лишив тем самым возможности влияния на него, граф оказал ему услугу.
-Вот что,- добавил кардинал,- за то что я, не будучи вами осведомленный, знаю ваши преступления и покрываю их, вы сделаете одно важное дело.
- Я к вашим услугам, монсеньер.
- Вам известно, что я объявил тотальную мобилизацию. Вам известно, что армии нужны деньги, много денег. И вам также известно, что было время, когда я предлагал отвести войска за Луару, то есть в Орлеан.
- Я понял, монсеньер. Я могу взять пару человек для охраны?
- Возьмите всех. Завтра ко мне придет один молодой человек, который будет вас сопровождать в Орлеан.

35. Золото Франции.

Ночь граф де Валье провел у кардинала. Ему некуда было больше идти. В девять утра, после проведенного с Ришелье завтрака, Парис должен был встретиться с человеком, с которым ему было поручено привезти из Орлеана золотые монеты: луидоры, пистоли, экю. Вскоре доложили, что этот человек пришел. Ему разрешили войти, но Парис, к своему удивлению увидел в дверях своего друга Жоржа де Круазе. Друзья обнялись.
- Это вы, милый друг!- воскликнул Парис. - Вы ничего не слышали о де Маньяне?
- Слышал, Парис, Александр все еще капитан и служит в армии герцога Ангулемского.
- Как? Все еще капитан? Разве ему не засчитали те подвиги, которые он совершил под Шоли и Эвре? Ваше высокопреосвященство! Разве справедливо, когда человек, сделавший так много для разгрома армии врага, остается без награды? Ведь именно благодаря его действиям в разведке, я смог использовать внезапность и ни разу не попал в ловушку!
- Я позабочусь о вашем друге, де Валье,- ответил кардинал, вытирая губы салфеткой и вставая из-за стола.- А сейчас я бы хотел вскользь коснуться нашего дела.
Парис понял, что кардинал сильно озабочен финансовыми делами, и его забота о друге сейчас не к месту.
- Пройдемте в мой кабинет, господа.
Друзья пропустили кардинала вперед и неотступно следовали за ним.
- Надеюсь, вы понимаете, господа, что от успеха этой операции зависит судьба Франции?- сказал кардинал, остановившись возле дальней стены кабинета.
- Но в чем сложность?- осведомился Парис.
- Вот этот человек вам расскажет,- кардинал указал рукой на Жоржа.
Парис обратил все внимание на друга.
- Граф,- сказал де Круазе,- Пикардия в огне. И я счел своим долгом вернуться на военную службу. Господин кардинал поручил мне должность смотрителя дорог.
- В тылу врага?- с иронией спросил Парис.
- Во Франции, точнее, от Парижа до  Орлеана, от Парижа до Труа, от Парижа до Ле-Мана и от Парижа до Руана.
- Вы полагаете, что дорогу от Парижа до Орлеана перекрыли испанцы?
- На отрезке дороги от Этампа до Орлеана орудует шайка разбойников, де Валье,- сказал за виконта де Круазе кардинал. Парис вспомнил о своей жене, которая отправилась в Валье и подвергается, по всей видимости, серьезной опасности. Ришелье понял его тревогу, но ничего не сказал.
- Сколько их?- с нетерпением спросил де Валье, в груди которого сердце забилось сильнее.
- Около сотни,- ответил де Круазе,- Это и морские разбойники, потерявшие свои корабли, и дезертиры, и прочая шваль. Я проверял на днях дорогу, но ничего подозрительного не заметил. Разбойники необыкновенно хитры.
- Да неужели они хитрее меня?!- воскликнул де Валье.
- Идемте ко мне домой, Парис, обсудим все там,- предложил Жорж.
- А что вам мешает обсудить все здесь?- с недовольством спросил Ришелье.
- У меня дома Кетти и Жан, они давно хотят видеть у себя в гостях моего друга!- неловко ответил Жорж.
- Кетти? Жан?- оживился граф.- Идемте! Ваше высокопреосвященство, о ходе операции я буду докладывать по выполнении. Это необходимо для исполнения задуманного плана.
- Я полагаюсь на вашу хитрость и изобретательность,- изрек кардинал.- Передайте графине де Валье мои извинения за поведение монарха.
Парис посмотрел на Ришелье, не понимая его слов.
- Когда будете в Валье. Вы же заедете?
- Он заедет!- ответил Жорж, отчего-то волнуясь. Друзья покинули дворец Марии Медичи, сели на коней и поехали легким галопом на Королевскую площадь, где жили Кетти с Жоржем де Круазе.
- Обсудим наш план. Ришелье хочет кое-что привезти из Орлеана и в то же время разделаться с разбойниками. Используем это кое-что, как приманку. Бандиты клюнут, или я не граф де Валье.
В то время когда Парис говорил, Жорж все время чему-то улыбался. У Париса мелькнула мысль, и он решил ее проверить.
- Послушай, Жорж, тут у нас такое произошло! Я убил на дуэли одного человека. Кажется, у него была жена и сын!
- Да, у Бенсерада есть сын...- Жорж осекся, он понял, что проговорился.
- А откуда, милый Жорж, вы знаете о де Бенсераде, ведь я же вам ничего не говорил! Только не нужно мне врать и выкручиваться, дружище де Круазе! Вам рассказал об этой истории не кардинал, а кто?
- Милый друг,- произнес удрученный Жорж.- Я хотел сделать вам приятный сюрприз, а теперь!
- А теперь поедемте побыстрее, я ужасно соскучился по Кетти и особенно по Жану, которого никогда в жизни не видел!
Друзья пришпорили коней и вскоре оказались на Королевской площади. Парис соскочил с коня, отдал повод конюху виконта и зашел в дом.

36 Объяснение в любви.

В гостиной он увидел Кетти, сидевшую к нему боком и очаровательную женщину, сидевшую на софе спиной, рассыпавшую белокурые локоны по плечам. Парис тихонько подкрался и закрыл ладонями глаза.
- Парис!- женщина повернулась к графу лицом, полным любви и переживаний. Граф увидел ее лучезарные глаза и не смог отвести взгляда.
- Камила, душа моя!- Парис обнял жену, обойдя диван и сев рядом.
- Где ты пропадал? Я вся испереживалась, истосковалась!- промолвила графиня де Валье, целуя мужа в обе щеки.- Что ты натворил? Кетти мне сказала, что герцог де Бенсерад мертв, а наш дом сгорел! Что все это значит?
- Успокойся, радость моя,- произнес граф, целуя руки жены. Он взглянул на Кетти и счел должным поздороваться.- Добрый день, сударыня.
- Здравствуйте, граф,- ответила Кетти.- Расскажите нам с Камилой, что вы натворили, а то она не знает места.
- Я расскажу в двух словах. Короче, король положил глаз на мою жену и для этой цели посылал и не раз герцога де Бенсерада - своего фаворита, который и сам был рад приударить за моей женой. Меня это обстоятельство взбесило. Я сделал так, что король пришел в ту ночь в наш дом, но вместо Камилы обнаружил в алькове свою любовницу! Не волнуйся, прелесть моя, я не изменял тебе и не думал. Я мстил королю. Герцог де Бенсерад, едва успев передать королю, что моя жена якобы согласна принять его, получил свое - дырку в спине. Нет, я не подкрадывался к нему сзади. Это был честный поединок. Естественно, я не мог оставить просто так дом, который был осквернен присутствием человека, который хотел унизить меня и совратить мою жену. Я сжег дом, а за одно - солдата, с алмазным ожерельем на шее, которого заколол Людовик лично. Я все это прекрасно видел. Вот так я разделался с теми, кто хотел посягнуть на честь моей жены. Но Камила, почему ты не уехала в Валье, как я тебя просил?
- Парис, я хотела было уехать, но сначала зашла к Кетти и рассказала ей  о задуманном тобой. Рядом был Жорж, и он отсоветовал мне ехать, уверяя, что переезд опасен. На дороге орудует банда разбойников.
- И слава богу, что ты здесь!- Парис привлек к себе жену, слушая, как бьется сердце лучшей из женщин.- Поедем сегодня, вместе. Я получил новое задание. Но нужно будет соблюсти конспирацию. Тебе придется пережить некоторые неудобства.
- Я на все согласна, лишь бы уехать с тобой из этого города, где тебе грозит беда. Король наверняка пронюхал, чьих это рук дело!
- Если ему не расскажет кардинал, а я уверен как раз в обратном, то у короля нет никаких доказательств. Разве что он засомневается в твоей смерти, которую я инсценировал. Поэтому, при выезде из города у нас могут возникнуть неприятности.
- Я сделаю, как скажешь, дорогой.
- Прекрасно. А где дети? Где Констанс?
- Они играют в саду,- ответила Кетти.
- А вот это зря. Их могут заметить люди короля, и тогда уже выпутаться будет куда сложнее.
- Я позову их,- проговорила Камила, вставая.
- Нет, лучше я,- ответила Кетти. Она вышла в сад, где играли Констанс с Жаном, оставив влюбленных наедине. Впрочем, ненадолго. В гостиную вошел Жорж.

37 Гроб графини де Валье.

В двенадцать часов дня через ворота Ивре выехала рота кавалеристов во главе с виконтом де Круазе. В его распоряжение входило ровно столько человек для очистки дорог и близлежащей местности от всякого рода разбойников. В четверть первого к воротам Ивре подъехала повозка с гробом и за ней карета графа де Валье. На повозке чинно восседал какой-то мужик безобразного вида, не похожий ни на одного представителя средневековой Франции. Для дворянина он был слишком нечесан и неряшлив, не считая его прокопченной одежонки с заплатами, а для крестьянина он держался слишком горделиво. Городская стража перекрыла ворота и числом в шесть человек приблизилась к повозке и карете. Парис вышел из кареты.
- Ну, в чем дело, господа?- с недовольством спросил он, держась рукой за дверцу.
- Видите ли, ваша светлость, сегодня утром поступил приказ от короля проверять все подозрительные повозки и кареты,- ответил страж ворот, желая оставаться вежливым.
- Ну и чего ж тут подозрительного? Гроб как гроб, карета как карета!
- Нам бы хотелось узнать, кто в гробу?
Парис скорчил недовольное лицо.
- А вы разве не знаете, что у меня сгорела жена?- сказал он, подойдя к привратнику. Тот покосился на повозку и на возницу.
- Непохоже, граф, чтобы вы везли в такой повозке свою жену. Проверить гроб!- крикнул главный привратник.
- Я категорически против!- с негодованием произнес граф.
- У нас приказ короля! Проверьте гроб!
Парис в отчаянии всплеснул руками.
- А!- воскликнул начальник стражи городских ворот,- гроб даже не заколочен!
Парис сделал движение обнажить шпагу, но его с двух сторон окружили четверо алебардистов. Двое подошли к гробу и осторожно сняли крышку. В гробу лежал человек, но не женщина, а мужчина, который выскочил из гроба, заорав благим матом. Два алебардиста исчезли в тот же миг. Парис рассыпался хохотом, возница тоже. Коренной жеребец и тот заржал. Главный привратник был удручен.
- Что это за фокусы?- спросил он графа.
- Я выполняю очень важное поручение господина кардинала. Вот письменное уведомление стражи ворот города Парижа.- Парис передал привратнику бумагу. Тот прочел и приказал пропустить.
- Господин Дюбукуа, вы превосходно справились с ролью мертвеца, а теперь можете ожить и сесть в карету!- сказал граф, поставив правую ногу на подножку. Карету догнал эскорт из семи человек. Де Лег и еще один телохранитель остались с кардиналом. Парис с Дюбукуа сели в карету.
- Ну как?- спросил граф поглаживая по голове Констанс.- Король еще не вручил вам плащ мушкетера?
- Нет пока,- неловко ответил Дюбукуа. Ему было совестно покидать графа.
- Вот что я вам посоветую, мой друг. Не показывайтесь на глаза Людовику. То, что произошло той ночью будет преследовать его как кошмар, и в этом кошмаре единственный свидетель - вы, Дюбукуа. Оставайтесь служить кардиналу, если хотите жить и сытно есть. После раскрытия заговора герцога Орлеанского и графа де Суассона, я уверен, Ришелье наберет себе еще роту гвардейцев, командовать которыми быть может придется именно вам.
- Как мне? А вы?
- Я, если кардинал лично попросит меня, разобью кардинал-инфанта и уеду в Валье. В Париже мерзкий воздух. Кардинал сражается за власть над европой, принцы не могут поделить куски хлеба с королевского стола, дворянчики слизывают крошки, а король, когда страна гибнет в разврате и мародерстве, заводит романы с замужними женщинами. Духовенство набивает амбары, то есть ризницы, парламент судачит денно и нощно о пользе того или иного решения, а народ стонет под гнетом! Ей богу, Дюбукуа, мне иногда приходит мысль, возглавить какое-нибудь народное восстание и свернуть башки всем этим кровососам!
- Но что же вас останавливает, монсеньер?- осторожно спросил солдат.
- Ничего не изменится, Дюбукуа. Система ценностей останется прежней. Я стану королем, у меня будут такие же подданные, охрана, армия, структура власти. Крестьяне зажрутся, а дворяне, которые станут пахать в деревнях, станут устраивать восстания и заговоры. Будет еще только хуже. Нужно менять строй государства, но мне это не интересно. Пусть этим занимаются недовольные. У меня маркизет - три поместья, миллион состояние, прекрасная дочь,- Парис прижал ребенка к груди,- и ослепительная жена. Кстати, вот и она. Посмотрите, Дюбукуа, на дороге стоит всадник из когорты моего друга.
- Какой красивый всадник,- с иронией заметил Дюбукуа.- Ноги стройные, талия тонкая, вот он снял шляпу и по плечам рассыпал золотые россыпи волос!
- Да вы поэт, мой храбрый Дюбукуа!- Парис приказал кучеру остановиться, и вышел навстречу Камиле, которая вела коня под уздцы.
- Наконец-то мы вместе!- прошептала Камила, обвив руками шею графа де Валье.
- Да, родная, мы вместе, но нам еще предстоит недолгая разлука. Я должен буду еще раз спасти Францию, а потом получу отставку и вернусь навсегда к тебе! Дюбукуа, не желаете ли прокатиться верхом?- сказал Парис, подводя коня Камилы к карете.
- Нет, господин граф, мне нравится ваша карета, она...
- А ну марш отсюда!- шутя, пригрозил граф. Дюбукуа сделал недовольную мину и вскочил в седло. Парис подхватил жену на руки и возложил на сиденье кареты.
- Поехали!- сказал он, закрывая дверцу и садясь рядом с дочерью.

38 Перстень Марии Медичи.

В Орлеане, куда прибыл гроб с возницей, отряд Круазе и карета с эскортом графа де Валье, Парис расстался с Камилой и дочерью, поручив Дюбукуа дальнейшую опеку над ними. Парис нанял для жены и дочери почтовую карету и с легким сердцем расстался с ними. Потом он заехал к дому с мансардой по улице Жанны д’Арк и постучал в двери. Их ему открыл дюжий мужичина с бородой, каких не найти во всем Орлеане, и граф показал ему перстень, который перед поездкой ему дал Ришелье. Мужик раскрыл пошире двери. Парис приказал вознице пойти погулять на четверть часа, а сам следил за погрузкой золота, спрятанного в бочонках из-под вина. Спустя полчаса отряд де Круазе, повозка с гробом и карета графа отъехали к гостинице, чтобы переночевать. Повозку оставили во дворе гостиницы, поручив охрану надежным людям. То есть своему другу и его помощникам. Утром, чуть свет, отряд виконта де Круазе двинулся в путь, еще раньше выехала повозка с гробом. Колымага скрипела и гремела, норовя развалиться, но возница сохранял бодрый вид, зная, что в сене, рядом с гробом, у него лежат три пистолета и шпага. На расстоянии двухсот шагов за ним следовал отряд де Круазе, а  сзади, отставая на пятьсот шагов, ехала карета графа де Валье с небольшим эскортом. По расчетам де Круазе, разбойники должны будут напасть ближе к вечеру. Повозка, отряд и карета ехали на таком расстоянии уже более пяти часов. Подъезжая к опасному месту, де Круазе стал вглядываться в ближние кусты и деревья, но ничего не заметил и проехал дальше. Граф приказал своим солдатам ехать тем же темпом, держа руки на рукоятках пистолетов. Парис ехал на своем верном Барибаке и вглядывался в даль; он видел дорогу и хвосты последних лошадей Жоржа, скрывавшихся за поворотом. Парис приказал остановить карету и вышел.
- Черт возьми, я велел вам осмотреть карету!- воскликнул он.- Мы везем не всякое там барахло, а вы! Сейчас колесо отвалится, а вам и дела нет! Тысяча чертей, кардинал ждет меня через три часа, а я вынужден торчать здесь из-за вас, лодырей!
Двое всадников, следовавших за каретой, в недоумении переглянулись.
- Дал же мне бог таких помощничков!- сокрушался де Валье. Вдруг он заметил, как дорогу, ведущую в Париж, отрезало упавшее дерево. Потом послышались визги и крики разбойников, вылетавших из-за кустов с аркебузами и абордажными саблями, а зачастую и с дубинами.
- Оружие к бою!- скомандовал Парис. Разбойников из лесу высыпало человек пятьдесят, но они не застали графа врасплох, и некоторые из них стали падать от выстрелов телохранителей кардинала. Последние разрядили все свои пистолеты и выхватили шпаги. Из кареты во все стороны летели пули, там засели сразу пятеро солдат кардинала, но вскоре брошенная под карету бомба, которой оказался бочонок с порохом и фитилем, перевернула карету. Их смяли бы сразу, если бы граф, спрятавшись за шею коня, не уложил трех бандитов из пистолетов и не налетел потом, вращая шпагой во все стороны. И все же разбойников было еще слишком много, чтобы победить. Но на помощь графу пришло пятьдесят человек Жоржа де Круазе. Остальным граф приказал сопровождать повозку с гробом. Эти пятьдесят человек подоспели тогда, когда под графом пал его верный Барибак, зарезанный топором, когда Парис, умело избавившись от стремян, поднялся и сдерживал натиск четырех противников, прижатый к карете. Временная передышка позволила ему вскочить на свободную лошадь и сражаться дальше. Вмешательство солдат де Круазе обещало скорую победу, но из лесу показалось еще сорок вооруженных всадников и все началось сначала. Людей де Круазе окружили и начали теснить, истребляя без жалости. Телохранители кардинала уже приказали долго жить. Парис кружил на коне, раздавая удары по всем направлениям, но вот один из бродяг метнул в коня графа вилы. Конь заржал от дикой боли и завалился на бок так быстро, что прижал графу правую ногу. Его тут же окружили и приставили к груди ружья. Один из них ударил де Валье палкой по голове. Парис потерял сознание.

39 Разбойничий вертеп.

Парис очнулся спустя час. Он обнаружил себя связанным по рукам и ногам. Граф окинул взглядом помещение. Посреди большой и просторной комнаты находился длинный стол, за которым сидели около пятнадцати разбойников и, бранясь во всю матушку, пили вино и ели жареную конину. Парис стал прислушиваться и разобрал некоторые слова.
- Разрази меня гром! Эти чертовы солдаты перестреляли около полусотни наших ребят!- проговорил бандит, сидевший спиной к углу комнаты, в которой на охапке соломы лежал связанный граф де Валье.- И кто мог подумать, что карета окажется пустой!- продолжал раздражаться бандит. Он вдруг повернулся лицом к пленному и, увидев, что тот пришел в сознание, с гневом спросил: - Что вы везли в карете? Быстро отвечай, или я прикончу тебя вот этой самой рукой!
Граф вгляделся в лицо разбойника: глубоко сидящие серые глаза схватывали все на лету. Сморщенное лицо, оттопыренные большие уши, крупный нос и отляченная нижняя губа довершали отвратительный портрет этого "человека".
- Что вы везли в карете? Отвечай! Зачем вам понадобился такой надежный эскорт? Ну, что молчишь, отвечай, что было в каре?
- Твоя смерть, негодяй!- бросил граф, пронзая бандита глазами, полными презрения и ненависти.
- Ах ты, солдафон, я тебя сейчас прикончу!- разбойник пнул графа два раза по ребрам, но де Валье не вскрикнул и не застонал, что еще больше разозлило негодяя. Он вытащил из ножен шпагу и уже собрался, было заколоть пленного, но его вовремя удержал другой разбойник.
- Оставь его, Дантес,- развязно произнес второй,- мы получим за него хороший выкуп, ведь судя по его одежде, он очень состоятельный.
- Да, вы получите за меня выкуп - колесо с виселицей, в которой вас подвесят за ноги!- со злостью выкрикнул граф. Ему не верилось, что он попал в плен к этим бродягам, будучи непобедимым.
- Ах, ты еще дерзишь!- проговорил Дантес, пнув графа в лицо. Парис перевернулся на другой бок, и теперь ему стала видна вся комната. Из рассеченной губы потекла кровь.
- Шкура ты кардинальская, ты нам скажешь, зачем вас так охраняли солдаты?
- Скажу, когда увижу вас всех прикованными к веслам на галерах!- гордо заявил граф.
- Ну хорошо, молчи. Завтра мы будем тебя пытать каленым железом, посмотрим тогда, какую песню ты запоешь.- Дантес хотел сесть на стул, но его вышибли из-под него связанные ноги пленного. Разбойник полетел на пол под общий хохот всей братии.
- Ничего, завтра я над тобой поиздеваюсь! Франсуа!- сказал Дантес,- принеси-ка нам еще вина. Сегодняшняя схватка отняла у нас много сил!
Пришел мальчик лет семи-восьми. Он метнул быстрый взгляд на пленного и, ни слова не сказав, удалился. Затем пришел снова и притащил корзину, в которой брякали друг об друга несколько бутылок с вином.
- Малыш, напои-ка гостя, по-моему, его мучает жажда,- насмешливо изрек Дантес. Мальчик в знак согласия кивнул головой и, откупорив бутылку, подошел к пленному. Парису ужасно хотелось пить. Разумеется, от услуг бандитов он бы отказался, но мальчик не был бандитом и по природе не был похож на человека низкого сословия. И граф решил напиться, но едва он хлебнул, как раздался выстрел, и бутылка разлетелась вдребезги. Парис заметил, что Франсуа был до крайности возмущен поступком Дантеса, который уливался во все щеки. Парис не стал тратить на него красноречие. Он спросил Франсуа: - Мальчик, откуда ты здесь?
- Сам не знаю. Я здесь давно.- Франсуа нагнулся к пленному, чтобы вытереть платком кровь на подбородке, и Парис успел ему шепнуть:- Хочешь жить по-человечески, помоги мне бежать отсюда.
- Я помогу вам, но не из-за денег, а потому, что вас хотят убить,- также тихо ответил Франсуа.
- У тебя доброе сердце. Мы сбежим вместе, а когда я окажусь в Париже, я возьму тебя к себе в дом, и ты будешь жить в достатке. А теперь помоги мне сесть и подложи к рукам осколок от бутылки.
- Хорошо, ночью я приду и освобожу вас,- произнес мальчик, помогая графу принять вертикальное положение.
- Чего это вы там бормочете?- с подозрением спросил Дантес, наливая себе в кружку вино. Потом вдруг посмотрел на Франсуа, затем перевел взгляд на Париса и остолбенел от удивления.
- Черт возьми! До чего же вы походите друг на друга!- разбойник даже стакан поставил на стол.- Если бы я зашел к вам домой и увидел там вас обоих, я бы подумал, что это отец и сын передо мной.
Парис повнимательнее взглянул на мальчика и узнал в нем себя маленького. Те же брови, тот же профиль лица и тот же аккуратный прямой нос. Только волосы темнее, глаза не голубые, а карие и кожа смуглая.
«Бывает же такое сходство в природе»,- подумал Парис. Мальчик никогда не видел себя в зеркале и не сделал никаких выводов.
- Франсуа, подбери стекла, чтобы наш офицер ими не воспользовался,- нарочито изрек один из разбойников. Мальчик стал собирать стекла, а одно самое острое нарочно пнул к рукам графа, который мгновенно схватил стекло.
Наевшись до отрыжки, разбойники стали расходиться по норам. За столом осталось лишь двое.
- Дантес!- сказал разбойник, обращаясь к своему собутыльнику.- Кто из нас будет караулить этого дьявола?
- Я!- уверенно ответил бандит.- От меня он не скроется. Да-а, задал же он нам трепку,- покачав головой, изрек Дантес,- сосчитаем, скольких из нас он прикончил?
- Сосчитаем, пусть заплатит за всех!
- Пусть платит, но что касается меня, то я свою долю уже получил,- проговорил Дантес, поглаживая ордена Золотого Руна на своей груди. Итак, троих он застрелил, семерых заколол своей шпагой, это не считая атамана... Бедный атаман! Каким храбрым, каким сильным он был! И того одиннадцать человек!
- А скольких он раздавил своей окаянной лошадью?- разгневанно заявил разбойник, что сидел напротив Дантеса.
- Да-а, клянусь брюхом Нептуна, если бы с ним были еще двое таких, от нас бы чешуя полетела!
- Дантес, ты уже три года на суше, а все не забудешь своих морских ругательств!- упрекнул собрат.
- А, это потому, что у вас на суше нет таких слов, которыми бы я мог выразить свои чувства!
- Чувства, рыба ты что ли!- разбойник ушел из комнаты, оставив Дантеса одного. Дантес еще некоторое время наблюдал за пленным, но, убедившись, что тот спит, подпер подбородок кулаками и тоже задремал. Парис открыл глаза и,  заметив, что его страж уснул, потихоньку стал перетирать веревку. Веревка была толстая и крепкая, и графу пришлось изрядно потрудиться. Разбойник услышал скрежет и встал из-за стола, подошел к пленному.
- Ты что это делаешь?
- Тут крысы скребутся,- ответил граф, пробуя порвать веревку.
- Ты что это несешь, у нас тут никогда не было крыс!- воскликнул Дантес.
- А вы разве не крысы?- Улыбка графа вывела бандита из себя.
- Ах ты еще издеваешься?!- воскликнул Дантес, нагибаясь над пленным. Парис рывком порвал почти перетертую веревку и, схватив двумя руками ленты орденов, красовавшихся на груди Дантеса, перетянул ими шею разбойника. Дантес захрипел, вытаращил глаза, высунул язык и рухнул к ногам графа де Валье.
- Не по своей шее хомут одел,- злорадно изрек граф. Он старался быстрее перерезать веревку на ногах и тихо позвал мальчика.
- Франсуа!
- Я здесь, тихонько откликнулся мальчуган, выглядывая из-за стены, разделявшей   кухню со столовой.
- Помоги мне разрезать веревку, эти черти умеют связывать.
Франсуа подошел к графу, достал из кармана большой складной нож и двумя движениями обрезал веревку.
- Спасибо, Франсуа,- сказал граф, поднимаясь с пола.
- Сударь, по моему он просыпается,- испуганно промолвил мальчик, рукой показывая на шевельнувшегося Дантеса.
- Ничего, он еще поспит, караулить больше некого,- Парис достал из-за портупеи разбойника пистолет и рукоятью оглушил его. Дантес, начинавший приходить в чувство, успокоился. Парис снял с его шеи ордена и сунул в разные карманы, чтобы не брякали золотом друг о друга.
- Франсуа, как нам отсюда выйти?- спросил де Валье, вынимая из-за пояса Дантеса свою шпагу.
- Пойдемте, я проведу вас.- Франсуа взял со стола свечу и направился к выходу. Парис следовал за ним, пока не наткнулся на какой-то округлый предмет.
- Франсуа, мне что-то попало под ноги. Какие-то бочонки.
- Это те бомбы, которые разбойники бросили в вашу карету,- шепотом сказал мальчик, осветив бочонок.
- Прекрасно, я устрою им Варфоломеевскую ночь с фейерверком,- Парис подобрал бочонок и двинулся дальше.- Франсуа, где у них посты?
- А что это такое?- не понял мальчик, не слыхавший такого слова.
- Это два-три человека, охраняющие лагерь, то есть то место, где живут разбойники.
- А, понял. У них нет постов. Разбойники здесь в полной безопасности. Они выходят на дорогу из подземного хода, а над подземным ходом протекает ручей, поросший кустарником, он непроходим. Ни кто и не думает, что разбойники живут совсем неподалеку от дороги.
- А ты умный мальчик. По приезду в Париж я найму тебе учителей, чтобы ты мог получить образование. А потом отдам в коллеж, где ты получишь не только хорошее образование, но и воспитание.
- О, сударь, я не люблю учиться!- взмолился Франсуа.
- А что ты любишь?
- Я люблю путешествовать.
- Ну что ж, и за этим дело не станет, но учиться тебе все равно нужно.
- Зачем?
- Ну, вдруг тебе понравится какая-нибудь девочка, и ты захочешь с ней дружить, она спросит тебя о чем-нибудь из области геральдики или риторики или богословия, а ты не сможешь ответить. Ты обнаружишь полную безграмотность. Захочет ли девочка дружить с тобой дальше?
- Если еще найдется такая девочка, с которой я захочу дружить,- ответил Франсуа.
- Найдется, например, моя дочь.
- А вы познакомите меня с вашей дочерью? А как ее зовут?- загорелся интересом Франсуа.
- Ее зовут Констанс. Она пока еще маленькая, но очень умная и симпатичная. Кстати, почему ты мне помогаешь? Ведь я перебил немало людей, с которыми ты, наверное, дружен!
- Нет, сударь, со мной никто не дружит здесь. Им бы только напиться, да ограбить кого-нибудь. Эти люди не умеют по-человечески разговаривать, от них доброго слова не дождешься, только командуют: пойди сюда, принеси то. Одних пинков да затрещин не сосчитать.
- Мне стало все понятно, Франсуа,- с удовлетворением ответил граф.
Они подошли к грубо срубленной из тонких бревен конюшне. Парис остался снаружи, а Франсуа заглянул внутрь.
- Тебе чего не спится, Франсуа?- спросил длинный как жердь разбойник, который сидел на полене и починял седло.
- Лошадь, я хочу погладить лошадь,- робко ответил мальчик.
- Иди спи, завтра погладишь,- недовольно изрек разбойник, чей охрипший голос, как и внешний вид внушал брезгливость. Мальчик покорно кивнул и закрыл дверь. Разуйнога, так звали разбойника, вероятно, что-то заподозрил. Он бросил седло и, вытащив из ножен кинжал, выскочил из конюшни, но тут же получил удар гардой по лбу, высекший из его единственного глаза мириады искр.
- Какой кремень, подсыпь ему пороха, так и конюшню спалит!- Парис развеселился. Он чувствовал наступление победы. На всякий случай Парис оглушил разбойника эфесом по голове, но убивать не стал.
- Скорей, Франсуа, нужно торопиться, Дантес с минуты на минуту очнется, и тогда мы не успеем скрыться. Их еще слишком много, чтобы я один их одолел.
Парис с малышом зашли в конюшню и подобрали лошадей. В самом центре стоял в стойле красивый белый конь. Мальчику граф выбрал лошадь более кроткую и, быстро оседлав и взнуздав лошадей, вывел их на улицу.
- Франсуа, где твоя свеча, она еще не потухла?- спросил Парис, помогая мальчику залезть на лошадь.
- Она в конюшне осталась.
- Подержи повод моего коня, я сейчас.- Парис вбежал в конюшню, взял с чурбана свечу и осторожно, чтобы не задуло пламя, вынес на улицу. Подойдя к лошадям, Парис передал свечу и бочонок мальчику, сел сам и взял  бочонок.
- Что вы хотите сделать?- спросил Франсуа.
- А взорву весь этот вертеп. Покажи мне тот дом, в котором я лежал связанный.
- Да вот он!- мальчик указал на самый большой деревянный дом.- Но сударь, это же опасно! Нас могут догнать!
- Не беспокойся, Франсуа, езжай на Париж, то есть направо, как выедешь на дорогу, а я тебя догоню. Будь спокоен, нас двоих не догонят! Теперь скачи к дороге и не жди меня, я скоро тебя догоню!- Граф подъехал к дому, объехал его с другой стороны, поскольку знал, что эта комната пустая, поджег свечой фитиль и запустил бочонок в центральное окно. Раздался треск стекла, потом взрыв и дикие вопли разбойников, вылетавших с оконными рамами на плечах. Дом объяло пожаром. Огонь добрался до порохового склада, прогремел мощный взрыв и крыша, подлетев в воздухе, осела, придавив более десяти разбойников. Парис разразился хохотом.
Тем временем уже начинало светать, к тому же пламя пожарища осветило скачущего впереди Франсуа. Опасаясь быть окруженным, Парис пустил коня галопом через лес. Сзади послышались торопливые выстрелы, заглушавшиеся отборной бранью бандитов. За графом началась погоня. Оставшиеся в живых около пятнадцати бродяг, вывели из конюшни лошадей и, вскочив на их голые спины, так как граф подрезал подпруги, поскакали в вдогонку за белой лошадью, которая быстро уносилась вдаль. Уже у дороги Парис догнал мальчишку.
- Франсуа, бросай свою лошадь и перебирайся ко мне! Мой конь унесет обоих!
Франсуа хоть и рос среди лошадей, но скакать галопом еще не мог. Подъехав вплотную к мальчику, Парис схватил его за шиворот правой рукой и пересадил на своего коня. Граф пришпорил, и белый конь помчался карьером. Парис обернулся, сзади на расстоянии выстрела мчались пятнадцать негодяев и целились в него.
- Скорей кардинал-инфант завоюет всю Францию, чем они меня догонят!- ухмыляясь, проговорил граф, поддерживая Франсуа одной рукой, так как они неслись таким аллюром, которого мальчик никогда не испытывал.
Проскакав карьером пять лье, белый конь начал уставать и погоня приблизилась шагов на сто. Раздались несколько выстрелов. Две пули разрыли землю под ногами коня, остальные пролетели мимо. Парис начал чаще применять шпоры, чтобы погоня не приблизилась на опасное расстояние, но гнев разбойников заставлял их нещадно бить своих коней шпорами и пятками, так что бедные лошади мчались на встречу смерти. Две из них, не выдержав скачки, рухнули, переломав шеи наездникам.

40. Когда друзья

Как ни торопил коня граф, а оторваться ему не удалось. Среди лошадей разбойников оказались на редкость выносливые. До Парижа оставалось не больше трех лье, а силы у белого коня были на исходе.
- Эх, вот бы где пригодился мой Барибак!- с сожалением сказал Парис.
Не выдержав бешеной скачки, конь графа де Валье начал оступаться, приседать и мотаться на бегу по дороге. Бока коня сплошь покрылись пеной, из ноздрей текла кровь Еще немного и он рухнул, но рухнул мягко, не повредив седоков. Франсуа вместе с Парисом съехали по гладкой шее коня и, кувыркнувшись через головы, мягко опустились на пыльную дорогу.
- Беги в лес, я им так просто не дамся!- приказал де Валье. Франсуа кивнул и скрылся за деревом. Парис достал из-за пояса пистолет Дантеса и, вытянув руку, сразил разбойника, далеко оторвавшегося от других. Бандит свалился с коня, как мешок с мукой и больше не поднялся. Его конь по инерции пробежал вперед и Парис подумал, что удача снова улыбается ему. Он вскочил на пробегавшего мимо него коня и дал шпоры в бока. Вороной конь резво взял с места и оторвался от погони шагов на сто. Разбойники, полагающие расправиться с графом шпагами, выхватили пистолеты и открыли пальбу. Парис свесился на бок лошади и пули не достигли цели. Погоня несколько отстала, хотя ее не остановил бы и Париж, в который они ворвались бы, так как ярость и жажда мести властвовала ими в данную минуту безраздельно. Парис посмотрел вперед. Там, как ему показалось, мелькали фигуры солдат и лошадей. И правда, вскоре показались всадники во главе с де Круазе. С ним был де Маньян. Раздались меткие выстрелы. Это два друга де Валье промчались мимо него, обдав ветром, и врезались в самую гущу разбойников. Парис осадил коня, развернул на сто восемьдесят градусов и пустил галопом вдогонку за охотниками, ставшими теперь добычей.
- Бей эту грязь во имя всех чертей!- кричал граф догонявшим его людям виконта де Круазе. А тем временем два друга графа де Валье умчались далеко вперед и ввязались в жестокую потасовку. Одиннадцать преследователей графа, еще не видя угрозы со стороны Парижа, окружили де Маньяна и де Круазе. Жорж отражал удары шестерых бродяг, кружась на своем Алмазе Третьем, едва успевая наносить свои. Де Маньян, будучи легко раненый шпагой, оборонялся против шестерых и каким-то чудом успел проколоть бок одному из них. Быстрее всех им на помощь прискакал граф де Валье. Он проехал посередине всей этой свалки, махая шпагой на все четыре стороны. Оставшихся пятерых бандитов окружили солдаты де Круазе. Парис увидел, что Дантес целится из пистолета в Жоржа, но не может поймать его на мушку, и, подскакав, рубанул шпагой так, что вместе с пистолетом отлетел большой палец правой руки.
- Ах ты солдафон, да я тебя...- Дантес не договорил, граф раскроил ему шпагой череп. Оставшихся солдат раздавили в одно мгновение. Парис подъехал к друзьям.
- Рад вас видеть, капитан Александр де Маньян!- воскликнул граф.
- Вы ошибаетесь, граф, - полковник!- с гордостью ответил гасконец.
- С каких же пор вы - полковник?
- С сегодняшнего утра. Я привез кардиналу пакет от маршала Гассиона, и он назвал меня полковником, а когда я поправил его, его светлость сказал, что ошибаюсь я, ибо с этой минуты, это его слова, вы командуете полком ополчения, что собирается в Париже.
- А ты не хочешь узнать чьих это рук дело?- спросил Жорж.
- Хочу. Ну и чьих это рук?
Жорж кивнул в сторону Париса.
- Я разговаривал с ним позавчера вечером, теперь я его должник. По приезду в Париж, вот увидите, он назначит меня главнокомандующим королевской армии.
- И вы откажетесь?- спросил де Маньян, с надеждой взирая на друга.
- Я бы с удовольствием отказался, что мне десять  тысяч кардинал-инфанта, тут и костей не разомнешь, но я надеюсь, что к нему подошло подкрепление из Австрии. К тому же, если я откажусь, вы опять поедете к маршалу Гебриану в чине капитана.
- Гассиону!- поправил де Маньян.
- Не все ли равно, если вы больше не полковник. Я попрошу, чтобы вам, де Маньян, поручили не полк, а центр армии, а вам, де Круазе правый фланг! Только на этих условиях я соглашусь участвовать в сражении.
- Я думаю, не стоит настаивать на этом,- ответил Жорж.- У Франции есть много достойных имен и титулов, которые заслужили и более значимые посты.
- Посмотрим! А сейчас мне нужно разыскать одного мальчика. Он помог мне бежать.
- Да, граф де Валье, вы кажется потерпели первое поражение!- подметил де Маньян.- И бог войны не без греха!
- Напротив, де Маньян,- ответил Парис, скрывая обиду,- я узнал, почему разбойникам удавалось ускользать. Я нашел их осиное гнездо и разорил, а если бы все солдаты де Круазе вступили в бой, мы, быть может, и победили бы, но бандиты исчезли бы и затаились, а спустя некоторое время, зализав раны, опять творили бы произвол. Я не считаю себя проигравшим. Я один погубил около тридцати разбойников и обоих их главарей, так о каком поражении может идти речь?
- Ладно, ладно, бог войны, вы конечно же победили, но не без нашей помощи!- восторженно изрек Александр.
- Я безгранично благодарен вам, друзья. Да где же этот мальчуган? Франсуа!
Из кустов вылез испуганный мальчик и, вытерев под носом, побрел к графу.
Увидев его, садившегося к Парису на коня, Александр, почесав бородку, сказал:- Кого-то он мне напоминает. Где я видел эти большие глаза?
Жорж посмотрел на мальчика, потом на Париса и сказал:- Напротив вас, шевалье.
Де Маньян выпрямился в седле.
- Как похож!- воскликнул он.- Бывают же в жизни такие совпадения!
- Да, это верно, как сказал бы ваш слуга Оливен. Да, кстати, Жорж, как доехал до места назначения наш драгоценнейший покойник?
- Он воскрес,- ответил де Круазе. Это было паролем.
- О чем вы, друзья?- не понимая, спросил Александр.
- О деньгах, де Маньян, о деньгах кардинала, которые я перевез в гробу из Орлеана в Париж. Армию нужно одевать, вооружать и кормить. Да, я бы сейчас съел целого барана и выпил бы пару бутылок вашего любимого вина, Жорж.
- Тогда поедемте ко мне домой, и отметим нашу славную победу!- предложил де Круазе.
- И вас не смутит присутствие полковника?- лукаво спросил де Маньян.
- А вас, не смутит присутствие в доме без пяти минут маршала?- сказал де Валье.
- Нет, ведь у меня будут и друзья!
Кавалькада пришпорила коней и в восемь утра была в Париже. Отряд Жоржа понес большие потери, телохранители кардинала были истреблены почти все. Остался Дюбукуа, сопровождавший Камилу в Валье, де Лег, оставшийся в Париже с кардиналом и де Верне, выполнявший роль возницы. Банда разбойников была уничтожена полностью.

41 Перстень Марии Медичи.

Парис вернулся в Париж вечером. Он отдал Франсуа на попечение де Круазе, поскольку не имел постоянного жилья, и пришел во дворец Марии Медичи. У парадного его дожидался де Верне.
- Рассказывай,- приказал граф, внимательно слушая солдата.
- В общем, дело было так. Я слышал выстрелы, но, как вы и приказывали, не останавливался, а наоборот стегнул кобылку. Жорж де Круазе послал половину отряда вам на помощь, но видимо этого оказалось мало. Сам же я благополучно доехал до Парижа, приехал к кардиналу и назвал пароль: разрешите бедному проехать. Де Лег, не узнав меня, решил прогнать, но как только я снял парик и вытер им краску с лица, подкрепив все это отменным словцом, де Лег извинился и пропустил. Кардинал был доволен нами и обеспокоен вашим происшествием.
- Он у себя?- с теплотой спросил граф.
- Да, ваше сиятельство.
- Хорошо, молодец, гвардеец де Верне!- Парис хлопнул солдата по плечу и поднялся на парадное.
Кардинал с нескрываемым нетерпением ждал своего гения. Увидев де Валье, Ришелье готов был обнять его.
- Добрый вечер, ваше высокопреосвященство! Как поживает наш мертвец?- спросил де Валье, оказавшись в кабинете кардинала.
- Главное, чтобы хитрец был жив,- с облегчением изрек Ришелье.- Как вам взбрело в голову положить золото в гроб и отпустить де Верне одного на целых полверсты? Вы же рисковали, де Валье!
- Я рисковал собой, но отнюдь не золотом. Кому придет в голову грабить нищего, на тощей старой кляче, которую даже невозможно съесть, да еще с гробом?
- Какая муха вас укусила на этот раз, де Валье?- спросил кардинал, посмотрев на распухший лоб юноши.
- Дубовая, ваше высокопреосвященство,- ответил граф, прикладывая руку к огромной шишке.- Разбойники атаковали нас всеми силами. Я заранее дал приказ де Круазе оставить половину солдат с повозкой де Верне, а вторую половину его солдат перебили.
- А ваши гвардейцы, как вы их называете?
- Дюбукуа уехал в Бурж, де Верне привез золото, а де Лег оставался с вами. Остальных больше нет в живых. Ваше высокопреосвященство,  у вас есть три проверенных человека, три лейтенанта гвардии.
- Я подумаю над вашим предложением,- сказал кардинал, откидываясь на спинку кресла.
- А я подумаю над вашим,- лукаво изрек Парис.
- Что вы имеете в виду?
- Награда в обмен на мою шишку. Вы же наверняка не оставите это дело так?
- Что вы хотите?- с любопытством спросил Ришелье.
- Перстень Марии Медичи. Вас он компрометирует, а на моем пальце недурно смотрится.
Кардинал не отвечал, он любовался этим человеком, в котором сочетались красота и ум, изысканные манеры и свободная речь в любом, даже высшем обществе, а также благородство и шельмование. Ришелье медлил.
- Ваше высокопреосвященство, как я полагаю, орден Святого Духа вы мне не отдадите, так отдайте хотя бы перстень.
- О, орден дорогого стоит!- произнес Ришелье, подняв указательный палец вверх.- Такие награды так просто не даются.
- Ну давайте поторгуемся. Я разобью каринал-инфанта, а вы...
Кардинал рассмеялся.
- Ну и шельма вы, де Валье, ну и шельма!
- Но ведь кардинал-инфант того стоит, монсеньер.
- Может быть и стоит.
Вдруг портьера шевельнулась и в кабинет с черного хода вошел человек в запыленных ботфортах и штанах.
- Монсеньер, к кардинал-инфанту подошло подкрепление. Восемь с половиной тысяч человек. Конница и пехота. Кардинал-инфант покинул Компьень и идет сюда.
Ришелье вскочил из-за стола так, будто и не было тех одиннадцати лет, которые отнимали у него силы и здоровье ежечасно.
- Как далеко продвинулся кардинал-инфант?
- Он дошел вдоль Уазы до основной дороги. Его войско насчитывает теперь девятнадцать тысяч человек. Монсеньер, я жду, что вы прикажете мне умереть за вас и за Францию!
- Нет, дорогой Виоль, поживи еще. У нас есть, чем встретить кардинал-инфанта!- Взор Ришелье обратился на графа де Валье.
- Граф, граф де Валье, маркиз де Лоренс, я возлагаю всю надежду и всю ответственность за спасение Франции на вас.- Ришелье взял Париса за плечи и тот был тронут.- Я верю в ваш гений. Я сделаю так, что принцы будут подчиняться вашим приказам и воевать наравне с солдатами. Парис, милый мой мальчик, никогда еще Франция так не нуждалась в вашем таланте полководца, никогда еще мне не приходилось просить вас так трепетно и так сердечно, послужить отечеству.
Парис обнажил на треть шпагу, сказав:- Мой ум и моя шпага к вашим услугам, монсеньер!
Кардинал хотел уже, было обнять юношу, но постеснялся при свидетеле.
- Едемте к королю,- сказал он.- Виоль, вы свободны.
- А перстень?- спросил де Валье, выходя вслед за кардиналом.
- Носите, только не в Лувре. Ибо если король увидит перстень матери на руке человека не из Бурбонов, то... Носите, он недурно смотрится у вас на пальце и не компрометирует меня.
Парис рассмеялся.

42 Военный совет.

Через час у короля собрался военный совет. Король тоже получил печальное известие и был мрачен и сильно озабочен последними событиями в лагере противника. Он не садился на трон, словно уже его потерял, но как только вошли кардинал с капитаном де Валье, Людовик 13 оживился. Его взор засверкал надеждой, обратившись на графа де Валье. Однако, он помнил последний разговор с Парисом и его отказ возглавить армию. Короля приободрил кардинал.
- Ваше величество, я нашел того, кто спасет Францию, это граф де Валье, который, узнав о сегодняшних событиях, готов стать во главе королевской армии и сразиться с грозным противником.
- Это правда, граф?- с живостью спросил король.- Не смотря на все, вы решили послужить на благо короля и отечества?
Людовик подошел к де Валье ближе.
- Ваше величество,- с достоинством сказал Парис,- когда речь идет о спасении Франции, когда любой крестьянин идет на врага с простым ухватом, а горожанин с вертелом, для дворянина не может быть отступления, как бы ни хотел он устраниться от служения отечеству и королю! Я согласен выступить завтра на встречу австро-испанцам.
- Так, хорошо, давайте обсудим ваши планы действий,- предложил король, заходив среди военных, как петух посреди кур.
- Ваше величество, у меня нет никаких планов, они созреют завтра, когда я увижу редуты неприятеля. А сейчас я бы хотел выставить свои требования.
- Да? Наверное, вы хотите заполучить орден Святого Духа, но им располагает господин кардинал. Если...
- Ваше величество, если господин кардинал сочтет меня достойным, я не против, но сейчас я хотел поговорить о другом.
- Так и о чем же?
- Мне нужно знать какими частями я располагаю.
- Господин кардинал, разве вы еще не осведомили вашего капитана?
- Еще нет. Последние солдаты, поступившие в распоряжение вашего величества, составили три тысячи пеших. Таким образом мы имеем девять тысяч конных солдат и шесть тысяч пеших.
- Благодарю вас, монсеньер. Но сколько дней проходила подготовка и обучение солдат?
- Не много, де Валье, но времени у нас нет.
- Хорошо. Ваше величество, ваше высокопреосвященство, мне нужны помощники. Это герцог Энгиенский, герцог де Тюренн, де Ла Тур, д’Овернь, шевалье де Маньян и виконт де Круазе. Я поручу каждому командование отдельным отрядом из двух-трех полков. Понадобятся еще два полковника и двенадцать адъютантов. Да, двенадцати будет достаточно. А в запасе для них должны быть двадцать четыре лошади. И мне нужна артиллерия. Пушек пятнадцать хотя бы.
- О, я вижу у вас уже есть план, де Валье,- с подковыркой сказал Людовик.- Поделитесь, граф.
- Ваше величество, если узнают двое, узнает и... А я не хочу, чтобы кардинал-инфант пронюхал мой план. У меня мало времени, у меня плохо обученная армия. Кстати, сколько человек из дворянского сословия?
- Две тысячи конных, граф,- ответил за короля кардинал.
- Отлично, этим легионом я, как избранный вами главнокомандующий, поручаю командовать герцогу Энгиенскому и отдаю ему левый фланг.
Юный Конде,  который уже сразу после рождения стал маршалом, а еще до рождения - полководцем, рвался в бой всеми фибрами души. Он с благодарностью кивнул Парису.
- Герцогу де Тюренну я вручаю две тысячи человек - резерв.
Тюренн хоть и был разочарован, но поклонился графу.
- Правый фланг, четыре тысячи конных солдат я доверяю виконту де Круазе, а центр - три тысячи - де Маньяну. Мои друзья проверены победами в Пикардии и Иль-де-Франс. Это надежные люди, беспрекословно выполняющие приказы главнокомандующего. И мне еще нужны два человека, которые встанут во главе четырех тысяч пеших.
- Чувствую, де Валье, вы изобрели нечто такое, что обещает кардинал-инфанту большие неприятности,- проговорил король, погрозив Парису пальцем. - Ну хорошо, я могу порекомендовать вам двух беррийских дворян виконта де Сент-Рона и барона Исудена. Кстати, они здесь.
Два дворянина поеживались от зависти. Именно они звали де Валье на войну, думая использовать его талант во славу себе, но теперь оказалось, что их сосед, разбивший авангард кардинал-инфанта и подкрепление, стал главнокомандующим, а они, потерпев поражение во главе с Суассоном, вынуждены выполнять его приказания.
- Благодарю вас, ваше величество, за оказанное мне доверие. А теперь, мой король, я бы хотел поговорить с военными.
- Да Бога ради, говорите, говорите о чем угодно, но в моем присутствии. Я хочу знать хотя бы приблизительно, что вы собираетесь делать. Вы меня заинтриговали, граф.
- Спасибо, ваше величество. Итак, господа маршалы, генералы и полковники! Среди вас нет сейчас моих друзей де Маньяна и де Круазе, но они быстро меня поймут. Я обращаюсь к вам. Среди вас есть урожденные полководцы, но ваш час еще не настал. Герцог де Тюренн, проявите выдержку, резерв должен оставаться на месте до тех пор, пока я не пришлю адъютанта с приказом. Герцог Энгиенский, я знаю, как горячи сердца дворян и какой огонь горит в вашем, но ради бога, выполните все, что бы я не приказал вам, иначе погибнет много народу, а быть может, погибнет Франция. На карту поставлена жизнь целого государства, поэтому прошу вас играть по моим правилам и не заниматься отсебятиной. Вы молоды, Луи, у вас все победы еще впереди, не спешите проявить талант, используйте возможность набраться опыта. Господа де Сент-Рон и де Исуден, я требую от вас слепого повиновения. Сейчас не до амбиций, речь идет о спасении Парижа и всей Франции! Разбив нас сейчас, кардинал-инфант возьмет Париж в осаду, а этого допускать никак нельзя. Положитесь на мой талант. Разве я не доказал вам, что могу бить врага, имея даже малочисленное и плохо обученное войско? Господа военные, завтра до рассвета выступаем на Санлис. Времени хитрить и морить врага у меня нет, поэтому будет крупная рубка, которая все решит.
- Господа военные?- спросил король, повернувшись в своем тронном кресле,- Разве вы оставите нас с кардиналом в Лувре?
- С вашего позволения, ваше величество, я буду сопровождать графа де Валье,- изрек кардинал.
- Тогда и я, с вашего позволения, господин кардинал, поеду с армией,- сказал король. Виконт де Сент-Рон поспешил угодить монарху:- Ваше величество, в сиянии вашей славы, наши полки двинутся на неприятеля и разгромят его наголову!
- Довольно лицемерия, де Сент-Рон!- воскликнул граф де Валье,- наши полки двинутся на неприятеля не ранее, чем получат приказ!
- Вы ответите за свои слова!- вскипел де Сент-Рон, пробуравливая графа глазами.
- Отвечу и перед Богом и перед своей совестью! Но если вы, господин виконт де Сент-Рон, нарушите приказ и ринетесь в бой, благо у вас будет пехота, без моего приказа, я догоню вас и лично прострелю грудь или спину, все равно. Довольно высокомерия, виконт, кого вы мните из себя? Маршала? Неужели провал Суассона не сбил с вас спесь? Бросьте свою помпезность, смирите гордыню, мы идем завтра защищать Родину, а не в бирюльки играть.
Итак, утром в шесть трубить всеобщий сбор. Я буду в доме де Круазе на Королевской площади. В половине седьмого выступаем на Лувр. У меня все, господа. Ваше величество, монсеньер, с вашего позволения.
Граф ушел из зала, гордо держа голову, тогда как виконт де Сент-Рон стоял пристыженный.
- Вы слышали, что сказал главнокомандующий?- спросил виконта кардинал.
- Да, монсеньер,- ответил тот, не поднимая головы.
- Если вы не выполните хоть один приказ графа де Валье, то можете не рассчитывать на мою снисходительность.
Король кивнул головой, словно соглашаясь. Потом сказал.
- Господа военные, давно у Франции не было таких талантливых полководцев. Доверяйте графу де Валье, это умный военачальник и хит-тр-рый дьявол! Вот увидите, он заморочит приказами вам головы, но главное, он заморочит голову и кардинал-инфанту, который, надо сказать, не делает ошибок. Я уверен!- король встал с трона и прошелся по залу.- Граф де Валье разобьет врага! Победа ждет нас! Завтра, господа, мы выступаем, послезавтра - бой. Я с вами, господа! С Богом!
- Да здравствует король!- раздались восторженные крики.
- Все свободны,- отпустил король.

43. Две армии, две судьбы.

Парис проснулся часов в пять, в доме де Круазе, где ночевал и шевалье де Маньян. Вечером их друг граф де Валье, ныне главнокомандующий королевской армией не посвятил своих друзей во все дела. Он дал им спокойно выспаться и сам прилег часа в два ночи, обдумав подетально весь план сражения. Но в пять утра, разбуженный слугой де Круазе, которому было строго настрого наказано это сделать, де Валье разбудил друзей и сообщил им все то, что было сказано и сделано на совете у короля.
- Парис, ты с ума сошел,- смутился де Круазе,- я ни разу не командовал отрядом больше чем в двести человек, а тут четыре тысячи кавалерии!
- Стыдитесь, Жорж, мальчишка Конде не моргнув глазом, взял под свое командование два полка дворян!- ответил граф.
- Но он был маршалом с самого зачатия!- оправдывался де Круазе.
- Переродитесь, милый друг, но через полчаса мы выступаем, а вы командуете четырьмя полками кавалерии. Успокойтесь,- добавил де Валье, видя протест в глазах друга,- Я буду отдавать приказы, а вы только укажете солдатам путь и скомандуете: влево, вправо, вперед! У вас задача не сложная. Но мне интересно узнать, что скажет гасконец?
- Я готов командовать хоть армией!
- Так в чем же дело, господа? В путь! Прогоним неприятеля восвояси. Пусть испанцы командуют в Нидерландах, пусть австрийцы хозяйничают в  Саксонии, Баварии, мне нет до них дела, но они замахнулись на Францию! На колыбель рыцарства, на центр культуры всей Европы! Не жирно ли?! Итак, господа, дворяне. Мой план прост и в то же время хитроумен. Я все вам объясню на месте. По коням!

В половине седьмого в Париже забили в барабаны, затрубили в трубы и даже охотничьи рога. Все население бралось за оружие. Народ понимал: если армия будет разбита, неприятель ринется на Париж и наверняка осадит. Король в это утро проснулся рано, у него был подъем настроения. Он предвкушал зрелище сражения и счастье победы. Кардинал почти не сомкнул глаз. Ему не давала покоя тактика графа де Валье. Сможет ли он перехитрить кардинал-инфанта? Где, в чем создаст преимущество этот юноша, создавший столько хлопот австрийцам и разбивший авангард испанцев? Наверняка де Валье будет создавать численное преимущество, но где и как? Ришелье за ночь придумал пять планов сражения, но то, что ему предстояло увидеть завтрашним днем, превзошло его ожидания.
В семь часов протрубили общий сбор на Королевской площади. Жан, наблюдавший эту сцену с балкона вместе с матерью - Кетти де Ланель, де Круазе, весь пылал от любопытства. Он увидел полки, занявшие площадь. Все пятнадцать тысяч конечно же не уместились, четырем полкам ополчения пришлось стать на прилегающих улицах, но граф де Валье объехал все подразделения и к каждому обратился.
- Господа дворяне!- сказал де Валье, напрягая голосовые связки.- Никогда еще Франция так не нуждалась в вас! Родина в опасности! Враг идет на Париж, идет на святыню Франции! Докажите своему народу, вот этим тысячам простых людей, которые кормят вас и всю страну, что вы достойны управлять толпами народа, что вы - цвет французского народа, что именно вы самые храбрые, самые дисциплинированные и умелые в бою. Я не думаю, что на виду у тысяч горожан, которые вместе с вами плечом к плечу пойдут на неприятеля, вы сдрейфите и обратитесь в бегство. Отступать больше некуда, позади нас - Париж! И если уж нам суждено будет проиграть это сражение, то лучше умереть на поле боя, чем видеть, как враг топчет парижские бульвары, как враг ворует произведения искусства - шедевры мировой живописи! Я верю в вас, дворяне Франции!- на этих словах слезы накатились на глаза графа де Валье, заблестевшие на блеклом солнце жемчугами. Парис проглотил ком, мешавший говорить, и добавил: На вашу долю выпадет наиболее трудная задача, вам придется чаще других вступать в бой, но кому, как не вам, доблестным рыцарям, сражаться в первых рядах с врагом?! Нельзя допускать врага в Париж! Вы помните историю столетней войны с Англией. Более семидесяти лет Париж оставался у врага. Около ста лет Франция стонала под гнетом англичан, бургундцев и испанских банд. Я не представляю Францию без Парижа! Разобьем австро-испанцев, но не пустим в сердце нашего государства!
- Разобьем!- послышался гул тысячи дворян, поверивших в победу.
- Но для этого вам необходимо две вещи: храбрость, которой вам не занимать и дисциплина! Я буду отдавать приказы, которые многим покажутся нелепыми, но такова моя тактика, и если вы сделаете все так, как я вам прикажу, мы непременно победим!
Парис переехал к армии ополчения.
- Граждане Парижа и всей Франции! Настал час, когда Франция не справится без вас, без вашего патриотизма! Дворяне храбры, они рвутся в бой, но их мало, многие из них это изнеженные маменькины сынки - сибариты. Без вас им не одолеть противника. Я обращаюсь к вашей совести и к вашим сердцам! Народ! Великий народ Франции! Я знаю, как тяжело вам приходится с тех пор, как Франция вступила в войну с Габсбургами, но вам и никогда не жилось легко! Вам с детства приходилось гнуть спины и работать на четверых: на себя, на священника, дворянина и солдата. Кормильцы вы наши, крестьяне, ремесленники, торговцы, я хочу, чтобы вы поняли лишь одно. Вам тяжело при том укладе жизни, при котором вы сейчас живете, но если враг придет на нашу землю, будет вдвойне невыносимо! Свои дворяне жалеют вас иногда, но чужой хозяин оберет вас до нитки без жалости.
- Да что мы не понимаем, что ли? Кто если не мы разобьет австрияков? Дворяне что ли? Да они к плугу не знают как подойти!- Эта смелая речь принадлежала одному дюжему молодцу из крестьян. Он сам смутился, услышав ропот на балконе королевского особняка, где находились в этот момент король с кардиналом и прочая знать. Такая тирада обещала крестьянину большие неприятности, но граф де Валье, сознавая это, слез с коня, подошел к мужику и обнял его. Крестьянин опешил, он заморгал глазами, словно расплакался, хоть и не умел этого делать.
- Как зовут?- спросил Парис, разглядывая молодого крестьянина.
- Пьер,- робко ответил тот.
- Произвожу тебя в капитаны, Пьер! Будешь командовать ротой пехоты в полку де Тюренна!
- Премного благодарен, ваша светлость!
Парис улыбнулся незнанию устава этого замечательного, по мнению графа, человека. Он снова сел на коня и сказал:
- Пока есть у Франции такие люди, она непобедима!
Площадь взорвалась аплодисментами и восторженными криками. Король "гарцевал" по балкону, выпятив грудь, кардинал, готовый заплакать, с любовью смотрел на этого юношу, покорившего его сердце. Парис почувствовал, что никакие ордена и маркизеты не сделают его более счастливым, чем такое ликование и приветствие народа. Он отдал приказ выступать.

44 Две армии и две судьбы (продолжение).

Поочередно из Парижа вышло шесть подразделений армии де Валье, сопровождаемые артиллерией. Замыкал цепь сам король Людовик 13, в королевской карете, запряженной шестеркой белых лошадей. Его сопровождали две роты мушкетеров. Гвардию Людовик оставил в Париже на случай мародерства или, того хуже, поражения и вынужденного отступления. Карета кардинала с тремя телохранителями и десятком дворян его приближения, следовала сразу позади кавалерийской когорты дворян. Разведка, временно возглавляемая де Маньяном, умчалась вперед.
Ближе к вечеру армия графа де Валье достигла Санлиса, где и стала лагерем. Король со своей охраной заночевал в городке, охраняемый круговой обороной. С ним остался и кардинал. Парис выслушал разведку.
- Господин маршал,- улыбаясь изрек запыхавшийся де Маньян, войдя в палатку главнокомандующего.
- Давай без дураков, Александр.
- Хорошо. Господин коннетабль... ну хорошо...
- Да куда еще лучше,- строго изрек Парис.- Говорите прямо!
- Монсеньер...- Гасконец замолчал, думая, что скажет его друг, но друг не смог рассердиться. Оба расхохотались. Потом Парис спросил.
- Ну, что там делает наш разлюбезный инфантильный кардинал?
- А ничего не делает. Стоит лагерем в Вербери. Выставил посты и не подпускает близко.
- Значит, стоит лагерем? Второй день? И не идет на Париж?
- Может завтра пойдет?
- Может и пойдет, господин де Маньян. Обратной дороги для него нет. Я приказал вычистить все деревни от продовольствия от Компьеня до Мобежа. В обход армии на Париж он тоже не пойдет. Но может быть он захочет напасть неожиданно, с тыла. И не позже завтрашнего вечера.
Парис позвал адъютанта, написал приказ и велел отдать де Тюренну, чтобы его солдаты, разделившись на два отряда, за ночь вырыли рвы по километру каждый. Тюренн выполнил приказ. На рассвете Парис сам объехал эти позиции. Он не оставил кардинал-инфанту выбора. Тот не раз посылал разведку в обход армии де Валье, но всюду его люди наталкивались на препятствия.  Тогда великий полководец принял решение идти ударом в лоб. К следующей ночи две армии сблизились на расстояние одного льё, что составляет четыре с половиной километра. Ночью Парис приказал нанести курган, чтобы видеть, что происходит на поле битвы. Для битвы, в самом деле, было просторное поле. Кардинал-инфант приказал сделать то же самое. Все было готово к сражению.

45 Утро великой битвы.

Светало, в воздухе проносились снежинки и ложились на пожухлую листву, укрывая озябшую землю. Парис стоял на возвышении, где находилась одна небольшая палатка и смотрел в подзорную трубу на сторону противника. Он видел три когорты противника и артиллерию с его правого фланга. Чуть далее на возвышении, стояло несколько палаток - штаб армии. А что же видел кардинал-инфант в свою подзорную трубу?  Он видел собранные в одну когорту войска противника, а чуть дальше - палатки, видимо, штаб. Еще чуть дальше возвышался искусственно созданный холм, на котором сидел на коне граф де Валье, которого, судя по простой одежде, кардинал-инфант принял за дозорного. Маленькая палатка не заинтересовала кардинал-инфанта, а зря, потому что в ней находились как раз очень высокопоставленные люди - кардинал Ришелье и король Людовик 13. Парис заметил, что десять тысяч солдат пехоты кардинала-инфанта, выдвинулись вперед, а кавалерия, находившаяся по флангам, топчется на месте, готовясь вскоре тоже атаковать. Де Валье тут же послал адъютанта к войскам с приказом построиться клином.
Кардинал-инфант, решив принять этот грозный удар, если конечно он последует, следуя науке о тактике ведения боя, остановил конницу, готовую броситься вперед и послал каре пехоты навстречу противнику, тогда как два фланга с кавалерией чуть освободили середину поля для большого сражения.
Парис тут же дал приказ всем отрядам отойти назад, а корпусу де Маньяна ринуться в атаку. Незадолго до этого, Парис подробно и в деталях объяснил другу суть дела, и де Маньян не выражал недоумения по поводу таких неординарных приказов. Недоумение возникло у короля.
-Что же он делает этот ваш бог войны, а, господин кардинал?
Ришелье внимательно наблюдал за передвижениями армии, за собранным лицом графа де Валье, молниеносно раздавшего приказы, на адъютантов, бегавших к графу и от него, но ничего не мог понять.
- Воюет, ваше величество,- ответил Ришелье и обратил свой взор, вооруженный массивной подзорной трубой, на позиции противника.
Три тысячи всадников, из которых половину составляли крестьяне, а вторую - ремесленники, ринулись все тем же клином вперед. Артиллерия противника готова была подавить несколькими залпами врага, но де Маньян свернул направо и атаковал левый фланг пехотной когорты кардинал-инфанта. Таким образом артиллерия, боясь стрелять по своим, осталась не у дел. Десять тысяч пехотинцев пошли на кавалерию, которая вдруг перестроилась из клина в линию и охватила половину каре противника. Началась страшная рубка, в которой всадники имели небольшое преимущество над пешими, давя их лошадьми и разя сверху. На помощь пехоте ринулся левый фланг кавалерии австрийцев, состоявший из пяти тысяч всадников. Де Маньян отдал приказ отступать. Конница французов разом оставила пехоту противника, потеряв пятьсот человек, но уничтожив тысячу солдат пехоты. Его кавалерия, словно пожар охватила пехоту, которую, конечно же не смогла бы съесть полностью. Итак, левый фланг ринулся на де Маньяна, который быстро отступал, словно бежал в панике к своим позициям. Кардинал инфант понимал, что это ловушка, но не успел послать к головному конницы своего адъютанта, чтобы остановить кавалерию. Армия де Валье быстро раздвинулась на четыре корпуса по всему фронту. Де Маньян без остановки проскакал со своими напуганными крестьянами до самого лагеря. На его "хвосте" висело пять тысяч кавалеристов, которые, заметив рассеянные по полю полки, решили, что дело сделано и помчались сломя голову прямо на палатки. Неожиданно для всех и для французов тоже, палатки завалились назад, и показались пушки, раскат грома которых, оглушил противника, смял его первый ряд и посеял панику. Всю панораму событий окутал пороховой дым, и король почувствовал себя в меньшей безопасности, нежели за минуту до этого. Когда же дым рассеялся, его величество увидел как два полка пехоты де Сент-Рона и Исудена открыли беспорядочный огонь по врагу. Они залегли цепями по трое, как приказал граф и наносили жесточайший урон. Кавалерия австрийцев остановилась и таяла, как сахарная вата во рту. Четыре тысячи пехотинцев де Валье и пятнадцать пушек, стрелявшие прямой наводкой залпами, в считанные минуты уничтожили левый фланг кавалерии. Неприятелю удалось нанести лишь небольшой урон пехоте, которой командовали беррийские дворяне. В это время де Маньян, объяснив своим офицерам ситуацию, пошел в обход на лагерь кардинал-инфанта. К нему присоединилось полторы тысячи солдат кавалерии виконта де Круазе. Левый фланг неприятеля был пуст. Четыре  тысячи кавалеристов беспрепятственно обогнули пехоту противника и вышли почти к самому лагерю противника. Видя это, кардинал инфант послал на свой левый фланг кавалерию правого фланга, оставив артиллерию без поддержки. Конде, мальчик Конде, которому доведется в двадцать с небольшим лет одержать блистательную победу над испанцами под Рокруа, получив приказ, широким фронтом атаковал артиллерию, потерял три сотни человек, но захватил артиллерию противника и двинулся на лагерь, который оставался совершенно не защищен. У кардинал-инфанта оставалось восемь с половиной тысяч пехотинцев и зажатая в кольцо кавалерия из начавших таять четырех тысяч всадников, но у тех и других уже не было кардинал-инфанта. Конде подскакал к нему и, приставив к груди шпагу, сказал:- Милостивый государь, вы арестованы!
Кардинал-инфант побледнел от гнева. Какой-то юнец приказывает ему, убеленному сединой воину сдать оружие. Фердинанд вынул из ножен шпагу и сломал об колено.
Конде оставил в лагере полсотни бойцов, а остальных отправил на помощь де Маньяну и де Круазе. Зажатая в клещи конница противника умирала на глазах. А тем временем все еще мощная пехота была окружена и не знала что делать. Все могло кончиться сдачей оружия, кардинал-инфант подписал приказ о сдаче, но Конде демонстративно порвал бумагу.
- Что вы делаете?- недоумевал Фердинанд.
- Я исстребляю вражескую армию!- воскликнул Конде.- Вы полагаете, что вас потом отпустят и вы снова начнете бесчинства и грабежи? Нет, милейший, вы больше не увидите своих солдат! Вашей армии больше нет!
Оставшаяся без командующего пехота, ринулась на лагерь противника. Ей в спину ударила своя собственная артиллерия. Спереди - вражеская, с правого фланга атаковали объединившиеся полки пехоты де Сент-Рона и де Исудена, с левого - две с половиной тысячи кавалеристов де Круазе. Истребляемая безжалостно и быстро, пехота все-таки лезла напролом, грозя обрушиться на лагерь, но тут на пути у неприятеля появился еще отряд герцога де Тюренна. Зажатая в клещи, пехота испанцев дрогнула и повернулась вспять. Но уйти ей не дали. Подошли части войск де Маньяна и Конде, расправившиеся с правым флангом кавалерии кардинал-инфанта. Девять с половиной тысяч французов окружили шеститысячную армию испанцев и давили со всех сторон. Победа была близка, но Парис боялся за левый фланг, которым командовал де Сент-Рон. Испанцы дрались отчаянно, казалось сейчас волна пехоты пробьется через брешь и хлынет из окружения. Видя это, Парис попросил у короля роту черных мушкетеров и тот дал разрешение. К своему ужасу и отчаянию, испанцы заметили как с кургана к ним устремляется черная туча. Черные лошади и голубые плащи в крестах приближались, во главе их скакал в черном плаще сам главнокомандующий граф де Валье. Сто двадцать один человек - армия маленькая, но она нагнала на неприятеля такого страху, что многие запросили пощады. Граф де Валье ворвался в центр событий, посшибал конем пятерых и, отразив удары четырех испанцев, которых поразили следующие за графом мушкетеры, воскликнул:- Сдавайтесь, или погибнете!
Сдаваться, впрочем, было уже почти некому. Две тысячи солдат бросили оружие и простерлись ниц, моля о пощаде.
Удивительная это была картина. Упавшие на землю испанцы, ликующие французы, обнимающиеся дворяне, в частности де Маньян и де Круазе, Конде и Тюренн, и бродивший в одиночестве по полю сражения, без головного убора граф де Валье, главный виновник победы. Парис не подходил ни к кому, он стеснялся, он плакал от счастья, от радости за спасение отечества. Но долго ему плакать в одиночестве не дали. Его обнаружили друзья. Вместе с Конде и Тюренном они схватили его и подкинули высоко вверх, поймали и еще раз подкинули. Им стали помогать и другие дворяне, так что де Валье с высоты птичьего полета увидел блеск своей славы, увидел спускающихся с кургана короля и кардинала. Они спешили разделить с Парисом и его офицерами всеобщее ликование. Когда король подъехал на коне к графу, тот почувствовал, наконец, под ногами опору.

46 Церемония награждения.

- Ну что вы делаете, господа!- пожурил офицеров король,- а если де Валье зацепится за тучу, кто тогда будет командовать моей армией?
Король был блистательным вельможей в этот раз, его улыбка украшала царственное чело. Он поглядел вправо, там был кардинал с орденом Святого Духа на шее, король посмотрел влево - канцлер с двумя людьми, державшими ларчики.
- Да, де Валье, вы удивили не только меня, но и господина кардинала. Он несколько раз за сегодня менялся в лице и все порывался броситься в атаку с библией в руке. Вы спасли Францию, вы спасли честь королевской армии и заслуживаете награду!
- Ваше величество, для меня лучшей наградой сегодня явилось ваше веселое настроение и покой в сердце кардинала за Францию.
Король был доволен плезиром, но не поменял решения.
- И все-таки, граф, я не успокоюсь, пока не вручу вам маршальский жезл!
- О, сир, при всем моем уважении к вам, я не могу, я не считаю себя достойным такой высокой чести. У меня нет призвания полководца. Честно говоря, после сегодняшней победы я собираюсь вернуться в Валье, где меня ждет жена и дочь.
Король испустил тяжелый вздох. Он понял, что де Валье его надул и увез жену подальше от королевской прихоти, но сердиться на него сейчас Людовик был не в состоянии. Не дав ему опомниться, Парис продолжал:
- Ваше величество, среди офицеров,  руководивших солдатами вашей армии, есть много достойных мужей: шевалье де Маньян, виконт де Круазе, но я бы хотел, чтобы восторжествовала справедливость. Герцог Энгиенский, которого я за последние дни уже не раз называл принцем Конде, получивший от меня приказ атаковать артиллерию, проявил инициативу и захватил лагерь и самого кардинал-инфанта, а потом пришел на помощь тем господам, которых я только что назвал. Его действия заслуживают награды. Я думаю,  что у Франции нет более достойной кандидатуры маршала.
- Ну хорошо, пусть будет по-вашему!- согласился король.- Но что бы вы хотели получить от короля?
Парис покосился взглядом на грудь кардинала, где блистал позолотой и алмазами самый престижный орден во Франции того времени. Король понял намек графа и повернулся к кардиналу, но ему не удалось застать Ришелье врасплох.
- Ваше величество,- сказал он, обойдя монарха и подойдя к канцлеру,- Я приказал нашим ювелирам изготовить три ордена Святого Духа. Кого бы вы хотели наградить ими?
- Да здравствует король!- раздались возгласы. Король посмотрел на кардинала и согласился.- Но, в конце концов, это и моя победа!- И канцлер Сегье с большой помпезностью повесил ему на шею блестящий орден.
- Я думаю, что отпрыск великого рода Конде тоже заслуживает награду!- произнес он и вручил Луи Конде и маршальский жезл.
Парис не стал ждать продолжения этого спектакля. Он снял с себя два ордена Святого Духа и самолично одел на шеи своим друзьям. Увидев его обиду, кардинал снял с себя свой орден и одел на шею графу. Парис желал получить этот орден с груди самого кардинала, он его и получил, но кардинал не остался без ордена, ему тут же вручил его канцлер. Все вроде были довольны, но друзья графа не посмели взять его ордена себе, и одели их обратно владельцу.
- Есть и другие награды, господа,- произнес кардинал, видя недовольство старших офицеров.- Герцог де Тюренн, вы назначаетесь генералом в армии герцога Энгиенского, Господа де Сент-Рон и де Исуден, вы назначаетесь полковниками в той же армии. Господин де Маньян, вы остаетесь в звании полковника с вручением вам ордена... по скромнее, чем у вашего друга. Господин де Круазе.
- Я бы хотел сменить военную службу на более мирную,- ответил Жорж.
- Ну что ж, в Амьене нет бургомистра. Займитесь своей родной Пикардией.
- Благодарю вас, ваше высокопреосвященство!
- Вы довольны, бог войны?- спросил король, обращаясь к графу де Валье.
- Я счастлив, ваше величество! Я был счастлив послужить Франции, вам и господину кардиналу, а теперь, когда угроза миновала, я хочу вернуться домой. Думаю, что в графе де Валье вам больше не будет нужды, так как у вас есть Конде, Тюренн и другие молодые полководцы, которые с большим успехом заменят графа де Валье. Единственно  чего я еще прошу, это простить вашего хитреца де Валье и отпустить в отставку. С меня довольно славы, я чувствую, что гордыня берет мою душу в осаду, но чтобы ее победить, мне необходимо стать простым сельским дворянчиком. Простите меня, сир.- Парис поклонился монарху.
- Да-а,- изрек король, повернувшись к графу боком,- сколько лет я вас знаю, но узнать до конца так и не смог. Что вы за человек, де Валье? Я думал, вы шельма, потом думал, хитрый черт, бог войны, любящий свою семью дворянин, а вы на самом деле все вместе! Как в вас все это уживается?
Парис пожал плечами:- Если б я знал!
Вдруг прискакал адъютант и сказал, что кардинал-инфант просит встречи с главнокомандующим, разбившим его непобедимую армию.
- Мне не о чем разговаривать с побежденными!- ответил де Валье. Парис отказался не из пренебрежения, он боялся преклонения перед ним кардинал-инфанта, отчего гордыня неимоверно выросла бы.
К Парису подошел Ришелье.
- Мой юный друг,- сказал кардинал,- вы хорошо послужили Франции и если оставаться во главе армии вам нелегко, останьтесь, по крайней мере, капитаном моей гвардии,.
- Ваше высокопреосвященство,- с ноткой грусти ответил граф,- я тронут вашим вниманием ко мне, на которое и не рассчитывал, я благодарен за все, чему смог у вас научиться, монсеньер, но я такой человек, которому периодически нужны приключения, а периодически - отдых. Если я понадоблюсь вам, монсеньер лет так примерно через шесть-семь, пришлите за мной, и я с удовольствием вернусь... Но сейчас. Как бы ни льстила мне слава победителя, как бы ни было желанным ваше изысканное общество, я скучаю по Валье, по его саду, вольеру с фазанами, фонтану и, конечно же, по семье. Благодарю вас, монсеньер, за все награды и почести.
Кардинал сглотнул, шагнул к графу и обнял его при всех.
- Парис, вы наверно думаете, что я жесток, если казню заговорщиков, но знайте, я истребляю не моих врагов, у меня их нет, я уничтожаю врагов Франции! Не многих людей, подобных вам, мне приходилось встречать на своем пути, но вы... Ни один из преданнейших людей не пришелся мне так по душе. Хотите, я подарю вам свою шпагу?
- О, монсеньер, конечно хочу!- Парис преклонил колено и получил от кардинала его оружие - красивую, ювелирной работы шпагу с рубинами. - Отдыхай, мой мальчик. О, если бы я мог отдохнуть так, как вы, де Валье!
- Прощайте, монсеньер!
- Как, разве вы не поедете в Париж на чествование победителя?
- Нет, монсеньер. Я думаю, Конде нужно воспользоваться ситуацией и очистить Францию от остатков армии неприятеля. Вообще я сейчас приеду в первую попавшуюся гостиницу и просплю неделю. Я валюсь с ног.
Парис сел на коня, которого ему подвел Марио, и поехал легким галопом в сторону Санлиса. К кардиналу подошли шевалье де Маньян и виконт де Круазе.
- Ваше высокопреосвященство, а куда это поехал бог войны?- спросил де Маньян.
- Домой, господа, вашему богу войны война надоела. Вы найдете его в первой попавшейся гостинице.
Друзья не принадлежали к армии герцога Энгиенского, которая отпраздновав победу, двинулась изгонять неприятеля с французской земли. Они догнали графа де Валье в Париже, где Парис забился в самую маленькую гостиницу и предался сну. Проспав к ряду пятнадцать часов, де Валье обнаружил друзей, которые дожидались его пробуждения и которые сопроводили графа до Орлеана. Оттуда де Маньян поскакал на Блуа, а де Круазе вернулся в Париж, чтобы забрать семью и уехать в Амьен. Парис вернулся в Валье не один. Рядом с ним на коне ехал Франсуа и все его слуги: Марио и Жульен.



2 Часть

Потери и находки графа де Валье.

1 Валье.

Поземкою мела дороги зима, когда граф де Валье со "свитой" подъехал к воротам собственного замка. Парис кутался в плащ, подбитый мехом, Франсуа тоже одел плащ поверх своего неизменного кабана коричневого цвета. Переодеть мальчика в приличную одежду Парис не успел, но собирался это сделать сразу же по приезду.
- Открывайте ворота, бездельники!- крикнул граф показавшимся в окне башни привратникам.
- Ваша милость, ворота замело снегом!- послышался виноватый голос главного привратника Данжо.
- Ты верно, хотел предложить мне влезть на башню по веревочной лестнице?-сдерживая нетерпение, сказал граф.
- Это здорово придумано! Я сейчас спущу вам веревочную лестницу!
- А моей лошади? Открывай ворота, лодырь! Или я сам тебя спущу вниз башкой!
- Сию минуту, ваша светлость!
Графу и его команде пришлось еще минут десять топтаться возле ворот, прежде чем их открыли.
-Франсуа,- спросил Парис, поеживаясь в седле,- а где твои родители?
-Не знаю, господин де Валье,- ответил мальчик, грея ладони собственным дыханием.
- Ты никогда не видел отца?
- У меня его никогда не было.
- А мать свою ты помнишь?
- Да, маму помню. Хорошо помню. Она красивая.
- А как ее звали?- допытывался Парис.
- Не знаю. Сначала мы жили в деревне, а потом я попал к цыганам. А уж потом меня забрали с собой разбойники.
Парис потеребил ус. Он это делал тогда, когда его умозаключения не находили подтверждения фактами.
- А как вы жили в деревне? Богато или бедно?
- Не могу вам сказать, господин де Валье. Дедушка имел свору собак, он охотился и приносил дичь, мама занималась хозяйством.
- Но если ты так хорошо помнишь события тех лет, то почему не вспомнишь имя своей матери?
- Дедушка называл маму дочкой, а больше никого я и не видел.
- А мама твоя никогда не рассказывала тебе или деду при тебе о твоем отце?
- Они часто спорили об этом. Дед всякий раз называл моего отца негодяем, потому, что он бросил нас, а мама... она плакала и оправдывала его, говорила, что он искренне любил ее. Поначалу он присылал нам тысячу монет в год, но потом перестал. Наверное дедушка был прав. Мой отец...
- Нет!- вдруг резко воскликнул Парис.- Не говори так о своем отце! Быть может у него были причины так поступить. Франсуа, я запрещаю тебе плохо отзываться о своем отце. Лично я его понимаю.
- А я нет! Разве можно понять то, что человек бросает жену и сына?
Парис посмотрел в глаза мальчугану с мукой.
- Ты знаешь, у меня в жизни было что-то подобное. Как-нибудь я тебе расскажу, а сейчас пойдем в дом, отогреемся и поедим.
Наконец-то открыли ворота, и Парис с компанией вторгся в свои владения.
Проезжая по аллее к замку, Парис заметил, как открылись центральные двери и навстречу графу устремилась хозяйка этого дома графиня де Валье.
Парис соскочил с коня и бросился вперед. На бегу он схватил ее в объятья и закружил, стремясь поцеловать в губы.
- Ты приехал, мой принц!- звонко воскликнула графиня.
- Я люблю тебя, звезда моя!- сказал граф де Валье и заключил жену в объятья.
- А кто это был с тобой на одном коне? Что это за мальчик?
- Это Франсуа. Он жил среди разбойников и спас мне жизнь, когда мне угрожала опасность.
- Парис,- испуганно промолвила Камила. Ее голубые глаза застыли, как два сапфира.- Позови его, я хочу его поблагодарить.
- Франсуа, подъедь к нам!
Когда же мальчик подвел лошадь поближе, Камила словно онемела от захвативших ее мыслей. Парис словно угадал то, о чем она хотела спросить.
- Ты можешь не волноваться на этот счет. Ведь она умерла.
Однако сомнения не покидали графиню весь вечер. Она распорядилась на счет ужина и велела слугам переодеть мальчика в новые одежды.

2 Перстень с изумрудом

Парис принимал ванну, когда Камила самолично руководила переодеванием Франсуа. Она разглядывала мальчика и во всем находила сходство с ее мужем. Вдруг из кармана кабана выпал кошелек, брякнув о пол монетой и еще чем-то твердым.
- Это мои вещи,- предупредил Франсуа.- Там два экю и перстень, подаренный мне мамой. Это все, что осталось от отца.
При этих словах Камила вся вздрогнула и, быстро подойдя к столу, на котором лежали вещи Франсуа, схватила кошелек и высыпала его содержимое не на руку, а на стол, словно боясь обжечься. На столе заблистал лучами изумруд в золотой оправе с бриллиантами в три карата.
Казалось, Камила сейчас рухнет в обморок, но эта женщина была не из робкого десятка. Она медленно вышла из комнаты и удалилась к себе в спальню. Противоречивые мысли вихрем носились в ее голове. Графиня не могла найти правильного решения, используя для этого размышления, и тогда на помощь пришли чувства. Мысли мало-помалу упорядочились.
- Не может быть, чтобы он прятал ее и его от меня всю жизнь. Он бы тогда попросту жил с ней. Он думал, что Мария мертва, но судьбе было угодно, чтобы он встретил на пути своего сына. Сына, которого я никак не могу ему подарить. Но смогла та, другая. Что же мне делать? Рано или поздно он все равно узнает про перстень. Но если сказать ему сейчас, он вспомнит свою Марию и разлюбит меня. Но если он узнает сам, то будет хуже. Простит ли он то, что от него скрыли его сына? Он расценит это предательством и будет прав. О, что же мне делать! Я не смогла подарить ему своего сына, так отдам в его руки сына от другой! Разве он не будет мне благодарен за это? Разве не будет это подкреплением нашей любви?
И воодушевленная этой мыслью Камила, снова вошла в комнату, где помытого мальчика уже одели в новую одежду. Взглянув на Франсуа, принявшего новый облик, в Камиле не осталось никаких сомнений.
Пойдем, я отведу тебя к графу и мы вместе поужинаем.
- Пойдемте, э...
- Называй меня сударыней.
- Хорошо, сударыня.
- Не забудь свой перстень.
Камила и Франсуа прошли в трапезную, куда уже переместился с намерением подкрепиться граф. Графиня взяла мальчика за правую руку, на которой был перстень и при подходе к столу, вытянула руку так, что Парис увидел перстень на руке Франсуа. Недоумение изобразилось на лице графа. Камила мимикой ответила мужу, что не отдавала его перстень и взглядом указала на свой мизинец, где красовался второй такой же. Парис посмотрел на руку жены и вздрогнул, а потом покраснел до ушей. Он вопросительно взглянул на Камилу и увидел утвердительный знак. Он вскочил со стула, но как пружина сел обратно. Как объясниться с сыном? Да еще при графине.
- Давайте ужинать!- вскричал де Валье, пододвигаясь к столу.- И пусть все знают, что никакое событие не может отбить мне аппетит, когда я голоден!- И набросился на фазана, запеченного в тесте. Пока он работал челюстями, его глаза крепко обосновались на Франсуа.
"Она жива!!!- подумал де Валье,- Мария жива!! Она не умерла! И родила мне сына! Этого славного мальчишку! Мальчишку, о котором я мечтал всю свою жизнь!"
В трапезную вошла Констанс.
- Папа! Папа приехал!!- воскликнула она и бросилась к отцу на грудь.
- Дочка, познакомься, это Франсуа!- проговорил граф, осыпанный поцелуями.
- Да, Констанс,- добавила Камила,- это Франсуа, его...
Парис вытаращил глаза, умоляя Камилу не выдавать тайны. Говорить он не мог из-за приличного куска мяса во рту.
- Я буду его ординарцем, когда подрасту!- сказал Франсуа и вышел на встречу девочке. Констанс подала ему руку, прогнув запястье, но мальчик, не искушенный в светских приемах, просто пожал руку.
- Констанс, Франсуа не виновен,- произнес Парис, вытирая губы салфеткой.- Большую часть своей жизни он провел с разбойниками. Но у него доброе сердце. Он спас меня от расправы бандитов. За это я хотел сделать его ординарцем. Но теперь, думаю, он достоин большего.
Парис вопросительно посмотрел на Камилу и дождался ее красноречивого кивка.
- Дети, вы не будете возражать, если мы оставим вас ненадолго?
- Бог с вами, идите,- с деланным покровительством ответила девочка. Они с Франсуа завели непринужденную беседу о разбойниках, о приключениях и т. д. Парис же, может быть впервые в жизни, не знал, как себя повести и с чего начать. Ему на помощь пришла Камила. Она обняла графа и прижалась к нему всем своим существом.
- Ты только не бросай меня, Парис. Я не вынесу разлуки.
Парис крепче прижал жену к груди.
- О чем ты, звезда моя, жизнь моя?! Я люблю тебя еще больше, чем прежде! Ты решилась на такой поступок! Ты совершила мужественный поступок, достойный богинь. Но как же это могло произойти, тысяча чертей?! Ведь я же получил письмо, где черным по белому было написано, но она соби... Ладно, тебя все это не очень интересует. Что сделано, то сделано. Я прошу тебя только быть ему хорошей мачехой... мачехой, но как же мне ему признаться? Черт! Сможет ли он простить меня? А может быть, он меня возненавидит? И все же не верится, что у меня есть сын! Придется проверить еще раз, а уж потом радоваться случившемуся.
- Каким образом?- осведомилась графиня.- Ты хочешь показать ему портрет Марии?
Парис, казалось, остолбенел.
- Ты знала?- спросил он после паузы.
- Да, я давно знала о портрете.
- Я нарисовал его еще до того, как мы с тобой провели первую брачную ночь. Не ревнуй пожалуйста.
- Ты ведь ревновал меня к Бенсераду?
- Это потому, что я тебя очень люблю.
- И я тебя очень люблю. Очень-очень, Парис!
Граф заключил жену в объятья и упился сладким поцелуем.
- Ты не будешь против, если я покажу Франсуа картину?
- Нет. Я подожду тебя здесь, в нашей комнате.
- Тогда я иду.
Парис вышел из спальни и, спустившись в трапезную, пригласил Франсуа пройти с ним в кабинет. То, что наскучавшейся по отцу юной виконтессе де Валье не позволено было пройти с ними, конечно же задело девичье самолюбие, но Констанс была покладистой девочкой и редко капризничала.
- Франсуа, я хочу показать тебе портрет, который я нарисовал с одной женщины, которая жила здесь.
- А зачем?
- Я хочу узнать, разбираешься ли ты в живописи, вернее, есть ли у тебя высокохудожественный вкус, или тебе более по нраву какие-нибудь незатейливые этюды, вроде вазы с яблоками.
- А-а,- пробормотал Франсуа.
Поднимаясь на третий этаж, Парис горел желанием схватить этого мальчишку и прижать к груди, но его всякий раз останавливало то обстоятельство, что он, безусловно, виноват перед ним и его матерью.
Они вошли в кабинет графа, Парис усадил сына в свое кресло, а сам, стоя спиной к зашторенной картине, не сводил с Франсуа глаз. Наконец он резко отдернул шторку и отошел в сторону. Франсуа словно током дернуло. Он вскочил с кресла и бросился к портрету, зарыдав:
- Мама, мамочка! Мамочка,  где ты? Почему ты меня не найдешь?. У де Валье кровь в жилах чуть не застыла. Он взглянул на портрет и вскрикнул. Мария казалось, сейчас выйдет из рамки. Он взял малыша за плечи и прижал к груди, весь осев на пол.
- Успокойся, сынок, мы найдем твою маму!- из груди Париса вырвался глубокий вздох сострадания и любви.
Через плечо графа, Франсуа вдруг увидел свое отражение в зеркале и отпрянул от своего отца, осененный догадкой. Он с испугом и трепетной радостью одновременно смотрел на Париса и, наконец, решился спросить.
- Ты мой папа? Это ты?- Франсуа схватил графа за полы камзола и начал трясти.- Ты бросил нас!
Парис не смог вынести ненависти собственного сына, и первый раз смалодушничал, солгав:
- Нет, я не папа, я брат твоего папы, который похож на меня и на тебя. Твоего отца звали виконт де Лоренс.
Парис отвернулся от сына и в муке закрыл глаза.
- А где мой папа? Почему он бросил нас?
- Он не бросал вас. О том, что ты родишься, он вовсе не знал, а потом случилась роковая встреча, и он умер.
Франсуа опустил голову ниже плеч.
- Что же мне теперь делать? Как мне найти мою маму?- взгляд боли и тоски, пронзил сердце Париса.
- Мы найдем твою маму, обещаю тебе, только никому не говори об этом.
- И даже сударыне графине?
- Ей особенно не говори. А твою жизнь мы устроим. Я найму тебе хороших учителей, которые подготовят тебя к вступлению в коллеж, после которого я отправлю тебя в Париж на службу к кардиналу. Он поможет тебе завести знакомства, поможет поступить в академию, станешь офицером кавалерии. Или морским офицером, если захочешь. А пока что отдыхай и не спорь с дядей. Ты дворянин, ты унаследуешь замок Лоренс и должен быть достойным своего отца.
- Как жаль, что вы не мой отец,- вздохнул Франсуа, подняв и опустив плечи.
Парис опустился перед сыном на корточки и заглянув в его карие глаза, тихо сказал:
- Я заменю тебе отца. Ты можешь, когда будем оставаться наедине, вот как сейчас, называть меня папой.
- Ах, дядя, ну почему ты не мой папа?!- вздохнул мальчик и обнял графа за шею.
- Да черт его знает, Франсуа!- вскричал в сердцах Парис.- Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
Парис с сыном прошли в другую комнату, которая понравилась мальчику.
- А кто здесь жил раньше?- спросил Франсуа.
- Я, сынок. Это была моя детская комната. Теперь она твоя.
- Вот здорово!- воскликнул малыш, оглядывая все вокруг.
- Ты располагайся, а мне нужно побыть одному.
- Хорошо, папа! А у Констанс есть своя комната?
- Конечно, она соседняя с твоей. Спокойной ночи, сынок,- ласково сказал граф.
- Еще можно спросить?
- Спрашивай.
- Почему Констанс обиделась, когда мы поздоровались?
-Тебе следовало поцеловать ей руку. Констанс с пеленок воспитывается, как светская дама.
- А зачем целуют руку?
- Так принято этикетом. Ты пообщайся с ней завтра, она многое тебе расскажет из светской жизни. А пока отдыхай. Если что-нибудь понадобится, крикни прислугу или меня.
Парис уже собрался, было выйти, но вернулся и поцеловал сына в голову. Потом вышел. Он вернулся в свой кабинет, уселся в кресло, вонзил глаза в портрет и предался размышлениям.
- Как же так случилось, душа моя, что я расстался с тобой, поверил в твою смерть и ни разу не усомнился в этом? Не проверил могилку? Ты писала... где это письмо? - Парис нагнулся и достал из ящика стола письма.- Да вот оно!
Граф перечитал письмо Марии и одна фраза заинтересовала его: «Из-за меня пострадает ваш титул, ваша фамилия, престиж дома».-Черт возьми, где-то я уже слышал эти слова! Это письмо не Марии! Ей и в голову не могло прийти: престиж дома! Что она знает о доме и о престиже?! Письмо подложное! Тысяча чертей!! Франсуа говорил, что им привозили деньги два месяца по тысяче ливров. Но я не возил! А кто? Кто сыграл со мной злую шутку? Кто мог одурачить меня? Ну конечно же! Тот, кто меня сотворил! Тысяча проклятий! Это отец! Ну, конечно же! Это он позаботился о престиже дома, о титуле и имени! И никуда Мария не уезжала! И первое письмо было подложным. Ее увезли из Валье силой и упрятали в глушь! Тысяча... Две тысячи... О, Боже! Где мне искать тебя, душа моя? В какой стороне? Ах, если бы не умерла моя мать, я бы не поехал к Менвилям и не встретился бы с Камилой... Камила! Она была бальзамом для моей души все эти годы! Она не заслуживает предательства. Нет! Но Марию я все равно найду!

3. У тестя.

Как ни любил Камилу граф, как ни был искренен, но все же не сказал ей о том, что приступил к поискам матери Франсуа. Говоря, что ездит по делам, Парис усиленно разыскивал Марию. Он объездил уже все свои владения и владения Лоренса и приступил к поиску во владениях Менвиля, куда вполне могли сослать Марию с ее отцом предприимчивые родители молодых Париса и Камилы. На одном из пустырей он наткнулся на цыганский табор, где его попытались ограбить и горько пожалели после. Однако из одной цыганки ему удалось выудить сведения, что мальчик по имени Франсуа был похищен именно этим табором, а потом убежал и не известно куда. Парис узнал так же, что в селении цыган появлялась женщина, по описанию похожая на разыскиваемую, но в таборе не задержалась.
Решив отдохнуть, Парис навестил тестя с тещей, где узнал странную новость. Во владениях Менвилей появились разбойники, которые занимались браконьерством и изрядно досаждали барону и его соседям.
- Нужно созвать соседей дворян и перебить негодяев!- предложил граф. Он сидел в кресле напротив барона и обдумывал ловкий ход, который бы дал ему немного информации о Марии, но так, чтобы тесть ничего не заподозрил.
- Видишь ли, сынок, большинство дворян в армиях, часть погибла в ранних сражениях. Остались такие старики, как я.
- Ни на что не способные,- подчеркнул граф де Валье.
- Я этого не говорил! Вот если бы у нас нашелся предводитель, такой как ты?!
- Или такой, как мой отец, ловкий, изобретательный.
- Ты о чем?- спросил барон, прищурив правый глаз.
- Так, ни о чем,- ответил Парис, с одного взгляда поняв, что барон принимал участие в кознях против него и Марии и понял вопрос.
- А сколько человек насчитывает банда?
- По меньшей мере человек пятнадцать.
- И только то? Вот, что, тесть, соберите для меня оружие: Пищаль, четыре пистолета и пару кинжалов. Сможете?
- Что ты задумал? Это тебе не испанцы... Кстати, чем дело кончилось? Как там Париж?
- Когда приедете к нам в Валье, я покажу вам два ордена Святого Духа. Один с груди короля, а другой с груди самого кардинала Ришелье. Если я здесь, значит, в Париже танцуют!

4 Разбойничий вертеп.

Через полчаса Парис был вооружен до зубов. Два пистолета он воткнул за пояс, а два других торчали рукоятями в седельных кобурах. Кроме этого за спиной на тесьме Парис имел пищаль и тугой арбалет - память барону от его деда. Такой грозный он выехал за ворота на черном коне, распугав прислугу, не осведомленную о приезде зятя Менвилей. Взяв курс на восток, Парис пустил коня галопом. Через четверть часа Парис съехал с дороги и углубился в лиственный лес. На снегу как раз оставались свежие следы копыт трех лошадей. Граф решил ехать по следу. Спустя еще полчаса он увидел в отдалении большой деревянный дом, в котором бело-серым штопором дымилась труба. Парис спешился, отвел коня на безопасное место, а сам, взяв арбалет и пищаль, подкрался поближе. Он хотел заглянуть внутрь и убедиться в том, что это действительно бандиты. Вдруг он увидел притихшего под елью разбойника, и навел на него арбалет. Тот в свою очередь обернулся на скрип старого оружия и получил стрелу в грудь.
Как это часто бывает, Парис придумал свой план за какие-нибудь секунды. Он сделал два самострела из пищали и арбалета, расставив их на возможных путях отступления, а сам засел с другой стороны, вооружившись четырьмя пистолетами, двумя кинжалами и своей верной и острой шпагой.
Изловчившись, он зашвырнул в окно здоровенную березовую дубину, которая выбила стекло на кухне вместе с переплетом. В доме раздались крики женщины и отборная брань разбойников, паливших из разбитого окна во всех направлениях словно сослепу. Они попытались открыть дверь, но не тут то было. Дверь оказалась подпертой дрыном. Тогда разъяренные бродяги стали перелезать через окно, разбив его окончательно. Первого же несчастного настигла пуля де Валье. В лесу послышался крик: Первый взвод направо, второй взвод, обходи с тыла! Третий взвод, ложись цепью по трое!
Словно кнутом, бандитов хлестнула подобная тирада Париса. Повылетали окна во всем доме. Словно тараканы из щелей стали выпадывать из окон осажденные Парисом разбойники. Граф выстрелил сразу из обоих стволов, быстро поменял оружие и застрелил еще двоих. Остальные бросились в другую сторону. Бежавший сломя голову бандит задел веревку и прежде чем стрела арбалета вонзилась в него, он упал и сломал челюсть, о торчавший из земли корень дерева. Стрела поразила бежавшего следом. В другой стороне произошло похожее событие. Парис спешно перезаряжал оружие и пока бандиты метались вокруг дома ища спасения, граф успел уложить восьмерых. Остальные забежали в дом. Де Валье выхватил шпагу и с разбегу запрыгнул в окно дома. Можно было только наблюдать, как бандиты с криками ужаса вылетали из дома и оставляли на снегу кровавый след. Последней оставалась женщина. Она убегала от графа по всему дому, видимо надеясь найти защитника. Такая беготня утомила графа, он выхватил кинжал и со словами: «Стой, чертова кукла, или умрешь»,- замахнулся на нее. Несчастная обернулась и... Увидев ее лицо, граф опустил руку и остолбенел от неожиданности. Женщина упала на пол. Она глубоко дышала, пуховая шаль слетела с ее плеч, шубейка из овчины была не застегнута. Парис долго не мог прийти в себя. Он вложил кинжал в ножны и опустился на табурет.
- Не думал тебя здесь найти,- с упреком сказал де Валье. - Промышляешь разбоями? Или кухаркой подрабатываешь?
- Кто вы?- в страхе спросила женщина, пытаясь встать с пола, но обессиленная погоней смогла лишь приподняться на локте. Увидев и узнав человека, говорившего с ней, женщина рухнула без памяти. Парис поднял ее с пола и уложил на кровать. Морозный воздух, врывавшийся в комнату, привел ее в чувство.
«Боже, как она подурнела»,- подумал Парис, рассматривая лицо несчастной.
- Парис? Это ты? Виконт де Валье? Мой возлюбленный принц? Ты нашел меня!- женщина сделала попытку приблизиться, протянув руки, но Парис отвернулся.
- Да, я нашел тебя, Мария. Я обыскал всю провинцию, но здесь я тебя не предполагал найти. И очень разочарован тем, что мне пришлось увидеть.
- Ты бросил меня, ты не оставил мне выбора!- оправдывалась Мария. Я...
- Право выбора у человека никто не может отнять!- резко сказал граф. Да, я признаюсь, что влюбился в другую и женился на ней. И, наверное, я сделал правильный выбор. Камила предпочла бы смерть такому позору. Путаться с разбойниками!
- Прости, что не умерла,- с обидой ответила Мария, поправляя шаль.
- Да. Злую шутку сыграла с нами судьба. Что тебе рассказал мой отец, перед тем, как выгнать тебя из дома?
- Разве это важно теперь? Важно лишь то, что мы каждый на своем месте. Вы, граф занимаете подобающее себе положение, а я, как и была - чернавка и мое место в грязи. Я не претендую на роль вашей любовницы. Вы бросили меня, но не знаете одного. А этого я вам не расскажу никогда. Это будет карой вам!
Парис кисло улыбнулся, он понял, что она имеет в виду тайну рождения Франсуа. В свою очередь он решил не говорить Марии о сыне и оставить его себе, сочтя благоразумным и правильным то, что благообразная Камила будет воспитывать Франсуа, как дворянина.
- Как я желал этой встречи, как мечтал!- с иронией сказал граф. Он подошел к Марии, взял ее за плечи и поглядел в упор в ее по-прежнему чистые и блестящие глаза. Он отметил, что ее губы уже потеряли ту свежесть, какая манила его губы. И все же не удержался и страстно поцеловал Марию в губы, превратившиеся через секунду в пламя.
- Прощай,- с тяжелым вздохом сказал граф и ослабил руки. И в ту же секунду Мария влепила ему пощечину.
- Это справедливо,- заметил Парис. Он вынул из кармана кошелек с луидорами и бросил к ногам Марии.- Оставь этих чертей и возвращайся к людям. Прощай, Мария, прощай первая любовь.
Граф де Валье вышел из дому через двери. Дорогу ему преградили двое подраненных разбойников с дубинами и ножами на поясах. Парис не раздумывая метнул кинжал в одного, потом в другого и пошел в сторону, не глядя на корчившихся в муках бандитов. С адом в душе он сел на своего Равена и поскакал к тому месту, где был поставлен арбалет. Потом забрал и баронскую пищаль, которой тот весьма дорожил.
В замке Менвилей его встретили супруги вместе.
- Ну что? Как там поживают разбойники, Парис?- спросил барон.
- Сынок, неужели ты ездил сражаться с разбойниками?- взволнованно спросила баронесса.
- Нет, я ездил на охоту,- ответил Парис, боясь напугать престарелую баронессу де Менвиль.
- Как?- удивился барон.
- Но вы можете жить спокойно. Извините, меня наверное заждалась жена. Она беспокоится.

5 Исповедь.

Приехав в замок, Парис не сразу смог поднять глаза на жену, а своему сыну и вовсе не смог взглянуть в трепещущие ожиданием очи.
«Ну почему я должен скрывать свои мысли и чувства? Что в них грешного? Почему я должен врать? Наверное, мне не хватает уверенности в понятливости Камилы и великодушии Франсуа. Сейчас я расскажу ей всю правду!»
- Камила!- воскликнул он, подняв, наконец, глаза.- Я должен сказать тебе, что ездил всю эту неделю не по делам, как я говорил, а...
- Ты нашел ее?- с потаенным трепетом спросила графиня де Валье. Парис с несколько секунд не закрывал рот. Наконец он улыбнулся и подошел чуть ближе к жене.
- Какая ты проницательная,- подарил комплимент граф,- Надеюсь, что и великодушная?
- Сколь же ревнивая?- подыграла Камила, одарив Париса томным взглядом.
- Лучше столь же, сколько любящая.
- Это будет зависеть от ваших дальнейших действий, граф.
- Отлично. Так вот, сегодня с утра я был у твоего батюшки. Он был озабочен появлением бандитов на границе его владений. Я разорил это осиное гнездо и увидел...
- Ее, свою Марию,- подчеркнула Камила.
- Марию, но отнюдь не свою. Нет больше той Марии, по которой я сходил с ума. Я встретил неопрятную, подурневшую женщину, на которую жизнь с разбойниками наложила ярмо. Я не сказал ей о Франсуа и ему не скажу о матери. Он достоин большего, чем скитаться по большим дорогам. Я обеспечу ему блестящее будущее. Прошу тебя, забудь про ревность и будь для Франсуа хорошей мачехой.
- Я не родила тебе сына, но сумею дать ему воспитание и материнскую ласку. Он славный, твой сын, и я была бы сильно разочарована, если бы он вернулся к матери. Я уже привязалась к нему, Парис.
Таких теплых и страстно ожидаемых слов Парис снести не смог. Он обнял жену за талию и пленил ее прекрасные губы.
- Ты моя единственная любимая женщина на свете!
Камила обняла, а вернее схватила мужа за шею, положила голову ему на плечо и сладко вздохнула.

6 Франсуа

В комнату, где несколько секунд назад воцарилась идиллия, неожиданно вошел Франсуа. Он вопросительно глядел на графа де Валье и видел пытку в его глазах.
- Нет, сынок, я не нашел твою... маму. Но ты не отчаивайся. Когда-нибудь, быть может через годы она отыщется, а пока что во всем можешь полагаться на меня и на сударыню Камилу, как ты ее называешь.
Франсуа повесил голову.
- А что это ты одел?- спросил Парис, увидев на сыне обшарпанный камзол зеленого цвета.
- Не знаю, нашел в шкафу.
- Ба, да это же мой старый костюм! Вот, что, идем-ка со мной.
Парис с сыном вышли из комнаты для отдыха и направились в правое крыло замка, где жила прислуга. Граф кликнул камердинера.
- Вот что, Жульен. Я приказываю сшить этому молодцу три камзола и столько же брюк из бархата, атласа и парчи. Не спорь. Один для приемов, другой для верховой езды, а третий для повседневной жизни. И не скупись на материал. Франсуа ни в чем не должен нуждаться!
Видя, что мальчика мало трогают обещанные подарки, Парис сказал.
- Хочешь, я подарю тебе коня?
- Коня? Мне?- лицо Франсуа просияло.
- Конечно тебе, сынок!
Франсуа сильно разволновался и видимо поэтому бросился графу на шею, позабыв о приличиях. Парис схватил сына в объятья.
- Пойдем в конюшню, и сам выберешь себя коня. Хорошо?
- Хорошо! Хорошо, папа!
От этих слов сердце Париса наполнилось до предела радостью. Мальчик припустил по винтовой лестнице вниз, и Парис бросился его догонять. Вскоре оба они оказалась в конюшне. Франсуа начал выбирать себе коня. Он обратил внимание на Равена, но граф сразу сказал, что это его боевой конь - сын Барибака и Ночки, и мальчик перевел свое внимание на другого рослого коня.
- Вот этот вороной!
- Гляди внимательнее, Франсуа. Ты выбираешь себе надежного друга, с которым собираешься пойти в поход. Обрати внимание на спину. Она прогнулась. Этот конь стар для твоего юношеского задора. Через две мили галопом он отбросит копыта.
- Ну тогда вот этот, белый!
- Погляди на его ноги, Франсуа. Короткие с большими бабками. Это лошадь для дам, для увеселительных прогулок.
- Тогда ты сам, папа... можно я тебя всегда буду так называть?
- Конечно, сынок, конечно,- чуть не прослезился Парис.- Идем. Лошадь ты должен выбрать сам. Я лишь немного помогу.
Они обошли еще несколько лошадей, и Франсуа обратил внимание на молодого вороного жеребчика.
- Марио!- крикнул Парис конюшего.- Выведи Вихря на улицу на длинном поводе. Нужно его приручать!
Чистивший в это время другого коня Марио, оставил свое занятие и подошел.
- Этого конька следует поскорее объездить. Он приглянулся Франсуа.
- Ага, это мы мигом,- ответил весельчак Марио. - Желаете объездить его лично, сударь?- обратился он к мальчику.
- Да!- решительно ответил Франсуа.
Парис дернул усом.
- Смотри, без глупостей! Головой отвечаешь за этого мальчика!
Потом, обернувшись к сыну, сказал:
- Сегодня позволь мне его объездить, а с завтрашнего дня он будет привыкать к тебе. Хорошо?
- Хорошо, папа,- согласился Франсуа.
Марио взнуздал и оседлал коня и вывел его на ту часть площади, которую покрывала трава. Парис вскочил в седло так быстро, что конь не успел сообразить, что делать. Он начал водить в стороны и подбрыкивать крупом, однако, глядя на его седока можно было подумать, что он приклеен накрепко к седлу. Все уловки коня не привели ни к чему. Сначала Парис дал ему волю побрыкаться, а когда тот начал уставать, сдавил ему бока коленями и потуже натянул мундштук. От боли животное повалилось на бок, но Парис успел высвободить ногу.
- Ему же больно!- вскричал Франсуа и подбежал к лошади. Конь дико косился на Париса и менее опасливо смотрел на Франсуа, который гладил его уши и щеки и прикасался к губам.
- Очень хорошо!- сказал Парис, одобряя поступок сына.- Подружись с ним, и он станет для тебя верным товарищем и никогда не подведет.
- А у тебя, папа, был такой верный конь?
- Да, его дед,- ответил граф, показав рукой на коня, начавшего подниматься.
- А где же он теперь?
- Ты помнишь нашу встречу? Он погиб незадолго до этого от удара топором.
- И это его внук?
- И сын моего теперешнего коня,- подчеркнул Парис. Франсуа самолично отвел коня в стойло и сам расседлал, за что конь был безмерно благодарен. Франсуа вышел из конюшни и заметил рядом с графом его дочь. Констанс улыбалась отцу, из ее рта вырывался пар и глаза излучали счастье. Франсуа долго смотрел на юную виконтессу де Валье. Наконец он вышел и с довольным видом сказал:
- Папа подарил мне коня, и я его о... отвел в стойло. Сам!
Лицо Констанс омрачила легкая тучка ревности.
-Папа?- переспросила она
- Да, мой... наш папа,- осекся Франсуа.
- Мой папа!- воскликнула Констанс таким тоном, какого от нее никто не ожидал.
- Ну да, твой,- согласился мальчик, опечаленный подобным фактом.
- Вот именно, мой!
- Констанс!- строго сказал граф.- Что это за тон? К чему этот эгоизм? Разве меня станет меньше, если Франсуа будет называть меня своим отцом? Что это за потребительское отношение? Между прочим, если бы не он, меня бы сейчас здесь могло и не быть.
- Но, папа!- топнула ножкой Констанс,- Папой называют человека только дети!
- А вы разве не дети? Ты пойми, дочка, У меня нет другого сына, а у него нет другого отца! Сейчас же пожми своему кузену руку и больше не говори глупостей.
Констанс надула щечки, но протянула для рукопожатия руку. Непонятно почему, но Франсуа поцеловал ее маленькую ручку.
- Ты что?
- Это за прошлый раз,- смутился Франсуа.
- Идемте домой, поздно уже,- улыбаясь, сказал Парис. Он взял обоих детей под мышки и внес внутрь замка.

7 Страсть де Маньяна

Полтора года семья графа де Валье прожила счастливо и без приключений. А к лету под самый день рожденья графа, к нему приехал де Маньян, пребывавший в очередном отпуске. Парис тепло принял его. Друзья провели за беседой всю ночь напролет, опорожнив пол дюжины бутылок бургундского и съев всего барашка. Часам к восьми утра друзья крепко заснули, а к полудню граф начал просыпаться и вспоминать некоторые события вечера, в частности то, что, что Александр рассказывал ему о визите в Бурж, к их однокашнику по коллежу виконту де Шеврону, который пригласил его к себе на годовщину свадьбы. Парис растолкал друга и спросил:
- Александр, вы кажется говорили, что его жену зовут Мария?
- Ну и что же?!
- А как они поженились?
- Да совершенно случайно! Дав-вай выпьем еще для размягчения языка.
Парис налил де Маньяну остатки вина из бутылки и когда тот выпил, спросил:
- Она дворянка?
- А почему, черт побери, ты спрашиваешь?
- Так, интересно.
- Да, но из простых. Он, по крайней мере так говорит, но на самом деле она наверняка не ниже баронессы! И богата!
- Вот как?- Парис почувствовал, что у него стало легче на сердце.
- Да, наш приятель был на грани банкротства. Мария дала ему деньги, он ей титул. Обе стороны довольны. А теперь он приглашает меня на годовщину свадьбы. Наверное, он и тебя будет рад видеть!
- Я не пойду. Дел много. А ты видел ее?
- Ты опять спрашиваешь?
- Так ты видел ее?
- Нет еще, но теперь увижу непременно.
- Постарайся рассмотреть внимательнее и запомни хорошенько.
- Черт возьми, почему ты спрашиваешь?
- Потом скажу, Александр, а сейчас я не хочу напрасно тебя беспокоить. Давай выпьем еще и пойдем отсыпаться.
- О, да! Важнее дела нет!

Три дня Парис с нетерпением ожидал приезда де Маньяна. Наконец тот приехал. Парис пригласил его за стол и ни о чем не спрашивал. Де Маньян сам начал рассказывать.
- О, что это было за пиршество! Шампанское, бургундское, бордо! Печенье, фрукты, телятина! Рыба! И какая рыба! В полстола! Молодожены вошли чинно, чинно уселись! Этот молодой жен - индюк набитый! А вот она - красавица! Одета по последней моде, на груди - жемчужное ожерелье, кожа бархатистая, золотистая, глаза как черный жемчуг.
При этих словах Парис незаметно для себя приподнялся на стуле.
- А волосы? Какого цвета у нее волосы?
- Пепельно-каштановые, как у Анны Австрийской.
- И кожа свежая?
- Свежая... Ну что ты как о колбасе, право! Ты бы видел ее! Грациозна и стройна. Не худышка какая-нибудь.
- В меру упитанная!
- Послушай, ты что тут голодаешь? Что за слова: свежая, упитанная! Я не хочу, чтобы о моей Марии...!
- Де Маньян!- воскликнул Парис, подняв в удивлении глаза. Казалось, он расхохочется.- Вы увлеклись этой Марией?
- Черт меня возьми, если я лгу! Я влюблен!
- В замужнюю женщину?
- Увы, да!- пылко изрек гасконец.- Это большой грех?
- Смотря, как ты смотришь на нее. Помните: тот, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует в сердце своем!
Де Маньян душераздирающе вздохнул.
- Но если ваши чувства искренни, то не очень,- поспешил успокоить друга Парис.
- Ей богу, Парис, я не знаю, что мне делать! Весь вечер я ухаживал за ней, а она даже не посмотрела в мою сторону. Этот гусь лапчатый не дает ей проходу - всюду за ней, как хвост!
- Неужели ты не можешь ее забыть?- поинтересовался Парис.
- Никогда! Такой женщины я в жизни не видел!
- А как они познакомились, этот наш знакомый не рассказывал?
- Рассказывал взахлеб! Ехала она себе в карете, у нее отпало колесо. Тут разбойники! Как раз ехал навстречу на коне с друзьями этот индюк недорезанный. Отбили. Она благодарна, конечно. Так и познакомились.
Парис облегченно вздохнул и буркнул себе под нос: «Не она».
- Говоришь, закуска была отменная?- спросил он отвлеченно,- рыба?
- В стол пола!

Влюбленный де Маньян приезжал к однокашнику по коллежу еще несколько раз, но все его попытки очаровать его красивую жену были безуспешны. Наконец муж Марии не выдержал и запретил де Маньяну приходить в его дом. Александр в отчаянии вернулся в Валье. Видя его состояние, Парис решился ему помочь, хоть и чувствовал и прекрасно понимал, что поступает дурно. Они выехали днем на лошадях и к вечеру вторглись в Бурж. Александр указывал путь. Они оказались у красивого, утопавшего в зелени дома, открытые окна которого вдыхали майский воздух.
- Отведем лошадей подальше,- подсказал де Валье.

8 Ночное приключение.

- Маньян, заберись на яблоню и посмотри, где твоя... Мария?
- Сейчас!- Де Маньян с ловкостью кошки вскарабкался на дерево и стал заглядывать в окна. Наконец он увидел свою возлюбленную в одной из комнат, окно которой также было открыто. Мария полулежала в кресле и о чем-то своем думала. Из другой комнаты доносился голос ее мужа, о чем-то спрашивающего. Александр указал Парису на окно. Граф де Валье вынул из кармана камзола письмо, завернул в него специально приготовленный для этого камешек и бросил в окно. Камешек задел стекло и упал на пол у ног женщины. Она посмотрела вниз и увидела бумагу. Любопытство подтолкнуло ее поднять бумагу. Развернув, она прочла.

"Прекрасное создание! Эти слова пишет вам человек, до конца жизни своей потерявший покой. Лира жизни моей, фея моих грез! Мог ли я знать, что встречу вас, мой ангел, в этом доме? Нет! Я не пришел бы никогда, если бы знал, какую муку мне придется пережить, узнав, что вы принадлежите другому! Я пробовал отказаться от вас, я пробовал забыть самую ярчайшую звезду, которая когда-либо опускалась с небес на землю. Но это выше моих сил! Я люблю вас! Могу ли я сдержать в груди тот восторг, который вспыхнул в моем сердце, как только я увидел вас в сиянье своей красоты и блеска ореола?! О, нет! Я припадаю к вашим ногам и молю лишь об одном! Нет, не о взаимности! Разве могу я надеяться стать вашим рабом? О снисхождении! Черкните мне пару строк, пару фраз, два слова... одно: «прощаю вас», и я умру счастливым, не побеспокоив вас ни взглядом, ни словом, ни вздохом своим, в котором из уст к вам летят два слова: люблю и боготворю!
«Странно,- подумала Мария,- кто бы мог подумать, что этот гасконец, пристававший ко мне с банальными вопросами и речами, напишет так пылко и красиво?! Это не он. Он не способен на такие изречения! Но кто?»
Она подошла к окну и выглянула на улицу. В наступившей темноте мелькнул силуэт человека.
- Кто вы, написавший письмо?- спросила она. Парис уже набирал воздуха, собираясь осыпать Марию комплиментами, как вдруг де Маньян опередил его:
- Я ваш друг!
- А кто ваш друг? Кто стоит рядом с вами? Я вижу тень второго человека.
- Кто там еще?- спросил вдруг подошедший муж Марии виконт де Шеврон. Он увидел у Марии письмо и выхватил.
- Это прилетело сюда вместе с камнем,- пояснила Мария, не думая скрывать правду.
Шеврон выглянул из окна, никого не увидел и прошел в комнату поближе к свету прочитать письмо. Кровь закипела у него в жилах. Так отразился на нем талант нашего писца. Он схватил шпагу, позвал с собой друга, гостившего у него, и вместе они выбежали на улицу.
- Де Маньян, нас разоблачили, нужно уходить,- сказал Парис.
- Но я не могу уйти, не узнав, что сталось с ней! Она не поверила, что это мое письмо! Что ты там написал? Хоть бы мне дал прочесть сначала!
- Да уж как умею, так и написал. Тихо! Сюда идут. Придется драться.
- Я убью его!- воскликнул гасконец и окончательно выдал себя.
- Они здесь!- раздались отчаянные крики и лязг стали. Гасконец выхватил шпагу и вышел вперед. Парис был позади, но оказался лицом к лицу с другом де Шеврона.

9 Ночное фехтование.

Была такая мгла, что не видно было вороненой стали шпаги де Шеврона и де Валье, что создавало безусловное преимущество. Парис применил обманный прием и уложил друга де Шеврона первым же выпадом. Де Маньян наугад отбивал удары мужа Марии и сильно нервничал из-за этого. Он думал, что каждый удар соперника может стать роковым для него. Наконец де Шеврон произвел хитрый удар с вращением и поддел де Маньяна на шпагу. Но злорадствовать ему долго не пришлось. Граф де Валье как стрела летел на противника с вороненой сталью, которую не увидели глаза Шеврона. Шпага насквозь пронзила мужа Марии. Парис еще успел поддержать друга за талию.
- Успокойся, ты отомщен!- сказал Парис, видя падающее тело противника. Из дома выбежала переполошившаяся прислуга и хозяйка этого дома виконтесса де Шеврон.
- Что случилось?- этот крик резанул по сердцу Париса.
- Не может этого быть!- вскричал он.
- Кто здесь?- не менее душераздирающе воскликнула г-жа де Шеврон. На счастье или несчастье служанка этого дома подошла с фонарем поближе, и граф с виконтессой смогли увидеть и узнать друг друга.
- Мария! Тысяча проклятий! Как ты здесь очутилась?
- Я жена виконта де Шеврон! Как ты мог присылать мне это письмо за своего друга, зная, что я здесь?!
- Я не знал! Клянусь небом! Разве бы я стал стараться для другого, зная, что это ты? Но как ты преобразилась? Каким чудом ты стала дамой? Черт возьми, кажется сюда идет полиция. Де Маньян, уносим ноги! Прости, Мария, кажется, я убил твоего мужа!- Парис взвалил друга на плечо и бросился к соседнему дому, где были привязаны лошади. Александру было плохо. Шпага прошла у него под правой ключицей. Домой в Валье Парис привез его уже засветло. Гасконец был жив, но потерял много крови.
- Слуги, ко мне!- крикнул граф, оказавшись перед замком. Де Маньяна унесли в комнату, омыли рану и перевязали.
- Что случилось?- спросила Камила с перекошенным от волнения лицом. Она только что вошла на шум.
- Дрянное дело. Я сразу думал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Де Маньян увлекся одной замужней краса...вицей, и я взялся ему помочь. Нас разоблачили и вот... мой друг лежит теперь при смерти, черт!

10 Выздоровление.

Но молодость и цветущее здоровье не позволили смерти отнять друга у графа де Валье. Гасконец уже на третьи сутки начал вставать и двигаться по комнате. Хороший аппетит и отличное питание быстро вернули ему силы. Между Парисом и Александром состоялся серьезный разговор.
- Дружище Парис, мне нужно съездить в Бурж и узнать о последствиях той ночной стычки.
- Ну да, чтобы тебя узнали и арестовали за нарушение эдикта кардинала!
- Но мне же нужно узнать! Я хочу видеть Марию! Гасконец порывисто вздыхал и раздувал ноздри.
- Дружище, Александр!- сказал граф, в упор смотря на де Маньяна.- Мы совершили скверный поступок. Из-за вас я ранил, а быть может, и убил двух человек! Вам это о чем-нибудь говорит?
- Двух человек!- с иронией воскликнул гасконец.- На войне мы убивали сотнями, не моргнув глазами!
- Я лично моргал!- возразил Парис.- Хоть это и были враги. Но эти двое не были ни испанцами, ни австрияками. Они такие же французы, как и мы. Более того, закон на их стороне! Они защищали свою честь!
- Не желаю ничего слушать!- воскликнул де Маньян.- Я хочу увидеть Марию, мою Марию!
Эти последние два слова, словно ножом полоснули по сердцу графа.
- Послушайте, де Маньян, я думал вы будете благоразумным и оставите все попытки добиться замужней женщины. Но видимо придется рассказать вам еще кое-что!
- Что вы еще можете рассказать, де Валье?!- Маньян вскинул орлиный взор.
- Помните день моей свадьбы? Я рассказывал вам о любви к Марии?
- Но какая связь между той Марией и этой?
- Неужели не догадываетесь? Это одна и та же женщина. Одна и та же Мария! И никакая она не ваша Мария, а моя! Моя Мария!
- Послушайте, граф, вы женатый человек, зачем вам еще и Мария?- возмутился гасконец. Встав из-за стола.
- Я люблю ее, черт возьми,- спокойно ответил Парис.- Я все еще люблю ее, Александр, и если вы будете продолжать упорствовать, мы поссоримся, а я бы этого не хотел.
Де Маньян помрачнел и сел на стул.
- Любовь пройдет, когда два сердца разделяют годы,- понуро изрек он.
- Или мили,- подчеркнул Парис.
- Ладно, Парис, нельзя ссориться из-за женщины двум таким друзьям, как мы с вами, повидавшим настоящие сражения, побывавшим в пекле ада войны. Я уезжаю в Марсель. Там маршал Гассион снаряжает корабли, чтобы двинуться на Йеркские острова, захваченные испанцами.
- Ты, безусловно, прав, мой дорогой друг. Прости за жестокие слова, но Мария тебя не любит.
- Я знаю. Она была холодна со мной. Но и своего мужа она не любит... Теперь я знаю почему. Прощай!
- До свидания, мой дорогой гасконец!



11 Яркое сияние, нежный блеск

Проводив де Маньяна, Парис не находил себе места. Некогда убийственной силы прекрасные глаза его жены уже не слепили яркостью. Его стал пленять и все больше томить нежный блеск карих глаз Марии. Парис сидел у вольера с фазанами и размышлял над случившимся.
«Ну почему я не взял ее с собой, когда нашел в разбойничьем доме? Разве я не мог привезти ее в Лоренс и сделать из нее то, что удалось сделать виконту де Шеврону? Ей и надо то всего немного. Полноценное питание и красивая одежда. Черт возьми! Почему я бросил ее там? Потому что любил Камилу. А что теперь? Теперь она принадлежит другому, а я ревную, невыносимо ревную! Нужно съездить в Бурж и узнать, в чем там дело.
Сказав Камиле, что ему необходимо уладить кое-какие дела в Бурже, граф вскочил на коня и дал шпоры в бока.
«Уехал, словно убежал,- подумала Камила,- а я хотела сказать ему, что ко дню рождения приготовила подарок».
Парис задал коню нелегкую задачку - гнал его галопом целый час к ряду. Наконец, заметив, что конь вспотел и захрапел, он соскочил с коня и, не выпуская повода, побежал рядом с ним. Не чувствуя ноши, конь пробежал рысью еще добрых три мили и, отдохнув, понес на себе седока остаток пути. Таким образом, в три часа дня Парис был уже в столице Берри Бурже.
Назвавшись по имени и сказав, что давнишний приятель виконта, Парис был пропущен в дом, где и узнал страшную новость: Виконт де Шеврон скончался от полученной раны! Но и это еще не все. В доме хозяйничали сестры виконта, прибравшие наследство Шеврона к рукам, не оставив Марии ни гроша.
- А где же хозяйка этого дома?
- Вы спрашиваете о Марии?- отвечала сестра виконта.- Ее здесь больше нет. Наш брат не оставил для Марии никакого завещания. Наоборот, перед смертью он лишил ее наследства, написав завещание на нас с сестрой. Так что его блудница жена покинула этот дом с одним узелком!
- Вот как! - усмехнулся граф, прилагая к этому невероятные усилия.- Мой однокашник провернул успешную сделку! Ха-ха! Обобрал бедняжку и выгнал ни с чем! Ладно, хоть титул ей оставил!
- А вот и нет,- возразила сестра де Шеврона.- Их брак был фиктивным! Мария ничего не получила!
- Вот как? Ловко! И где же она теперь?- с показным безразличием спросил граф.
- Бог ее знает?!
- А как же случилось подобное несчастье?
- К ней под окно пришел любовник! Он бросил ей записочку, которую она... она забрала ее с собой... И тут ее застукал мой брат! Он и его друг окружили негодяя, но тот был видимо не один...
- А что случилось с его другом?- взволнованно спросил Парис.
- Вот заботливый, сердобольный человек!
«Чума забрала бы тебя!»
- Тот, к счастью не умер, но лежит в постели. Можете его навестить. Он здесь.
- Стоит ли, я, наверное, и знать его не знаю. Благодарю вас, сударыня!- Парис откланялся и вышел из дома с душераздирающим чувством тоски и тревоги за свою первую любовь.
- Мы встретимся, любимая, обязательно встретимся! Я найду тебя, даже если для этого потребуется перевернуть небо и землю!

12 Кошмарный сон Жоржа

Домой Парис приехал не в лучшем настроении. Не имея сил поглядеть в глаза жены, он молча прошел к себе в кабинет, заперся и, отдернув шторку на портрете Марии, с наслаждением погрузился в мечты. На утро граф сказал жене, что очень хочет съездить в Пикардию к своему другу де Круазе.
- Почему бы нам всем не отправиться к твоему другу и моей подруге?- спросила Камила, разглядывая мужа и по глазам пытаясь прочесть его состояние.
- Это рискованно, Камила. На дорогах орудуют разбойники. После неудачной компании Франции в войне с Габсбургами, леса кишат дезертирами и мародерами.
- Но ведь ты же у меня рыцарь, и можешь один справиться с десятком бандитов!
- Но их может быть и втрое больше. Нет, я не хочу подвергать вас опасности.
- Ну хорошо,- согласилась Камила,- поезжай, а когда приедешь я приготовлю тебе сюрприз.
- Надеюсь, приятный?
- Я тоже надеюсь на это,- жеманясь, ответила графиня.
- Пригляди за детьми. Я постараюсь управиться недели за две.
В этот поход Парис взял с собой конюшего Марио. Они вскочили в седла и помахали женам руками.
- Лети, лети мой сокол!- промолвила Камила.
Неделя ушла только на дорогу в Пикардию. Жоржа Парис нашел в Амьене в его резиденции. Жорж теперь был крупным чиновником и вовсю напрягал мозги по управлению провинцией, которую у него оспаривал сам герцог Ангулемский. Политика же Ришелье была такой, что провинции, принадлежавшие знатным феодалам, могли служить предметом смуты и раздора принцев с королем и кардиналом. Назначенный же губернатор был опорой власти кардинала и короля.
Графа провели во дворец де Круазе и проводили до покоев. Узнав, что сей гость - ближайший друг губернатора, охрана даже позволила графу разбудить его. Парис с конюшим ехал всю ночь.
- Добрый день, Жорж!- воскликнул Парис, войдя в покои друга.
- Здравствуй! У тебя хорошая лошадь?- быстро спросил де Круазе, собираясь, как видно в дорогу. Он засовывал за пояс пистолеты и укреплял шпагу.
- Хорошая,- оторопело буркнул Парис.
- Тогда в путь!- сказал де Круазе и прошел мимо друга к дверям. Парису ничего не оставалось делать, как последовать за ним. На ходу Жорж отдал распоряжение:
- Передайте моему заместителю, что я уезжаю на два месяца в Лангедок! И предупредите мою жену!
Жорж быстро спустился по лестнице на первый этаж и вышел во двор, где уже была оседлана лошадь.
- Может быть, ты возьмешь одного из моих арабских скакунов?- спросил маркиз де Круазе графа.
- Если ты скажешь, куда и зачем мы едем.
Жорж поводил по сторонам глазами, потом помотал головой и сказал.
- Это покажется невероятным, но я предчувствую беду. Александру грозит опасность!
- С чего вы взяли?- слегка взволнованно спросил Парис.
- Я видел сон. Де Маньян переправлялся на лодке на остров, и его лодку вдребезги разнесло ядром!
- Ну и что?
- А то, что наш гасконец не умеет плавать! Поверьте, Парис, меня никогда не обманывают мои сны!
- Но если ему суждено погибнуть, значит бесполезно с этим бороться.
- Нет-нет,  Парис, мы можем повлиять на судьбу человека! Подумайте сами!
Парис вспомнил свои недавние проделки и понял, что его вмешательство повернуло ход событий.
- Едем!- сказал он взволнованно и торжественно.
- Тогда оставьте вашего коня с конюшим. Он потихоньку переедет в Валье, а в Марсель поедем на моих лошадях. Загоним этих, поедем на почтовых. В Париже у меня есть дом и там тоже есть лошади. А там будет видно.
- А там будет видно Валье, где мы тоже найдем лошадей не хуже этих!- задорно вскричал де Валье. Он вскочил на приведенного ему коня и сразу почувствовал породу. Друзья пустили коней галопом. Через несколько часов они миновали Бове и помчались в Кревкер.

13 Скачка

- Однако они выносливы!- с восхищением заметил Парис, видя, что лошади скачут галопом уже несколько лье.
К вечеру они прибыли в Кревкер, где заночевали в гостинице. На рассвете их разбудил хозяин гос-цы и потребовал платы. Друзья рассчитались за ночлег, сели на коней, отдохнувших за ночь и продолжили скачку, отнимавшую у лошадей все силы. Покрыв за три часа пятнадцать лье, друзья прискакали в Париж, где быстро подкрепившись, сели на других таких же арабских и помчались еще быстрей. За остатки дня Парис с Жоржем доскакали до Орлеана. Лошадей мотало из стороны в сторону. Лошадь под Жоржем пала прямо у гостиницы. Коня Париса едва живого утолкли в конюшню. Достать таких лошадей было негде. Друзья взяли то, что было под рукой, заплатив по пятьдесят пистолей за каждую. Путь от Орлеана до Валье они покрыли за два дня. Смертельно уставшие Маркиз и граф вынуждены были потерять еще день на отдыхе. Утром седьмого дня с начала путешествия, друзья покинули Валье и помчались в Лимож. Лимож от Валье отделяло пятьдесят лье, и это расстояние, благодаря лошадям графа, они проскакали за три дня. В Лиможе повезло больше,  чем в Орлеане. Графу удалось купить двух хороших лошадей. Наездники валились с седел, но неукротимая воля поддерживала в них жизненные силы. Изменив курс на юго-восток, не делая больших передышек, друзья доскакали до Нима на тринадцатый день путешествия. Больше не оставалось сил ни у людей, ни у лошадей, которые падали одна за другой. У графа ноги налились свинцом, не говоря обо всем остальном. Жоржа начало лихорадить. Решили взять почтовую карету и  ехать дальше. К вечеру они с трудом добрались в Марсель, где вынуждены были проваляться ночь в постели. Удивительное дело: отдохнув всего одну ночь, они готовы были продолжать скачку. Купив в гостинице лошадей, друзья помчались сломя голову к пристани. Они увидели уходивший в море корабль, на котором уплывал их верный друг де Маньян. Было далеко и плохо видно остров, к которому они подплывали. Парис нанял за сто пистолей лодку какого-то рыбака и упросил его приблизиться к острову. За такие деньги тот готов был высадить их на испанский берег не то, что на остров. Друзья наблюдали за происходящим стоя в лодке, покачивающейся на волнах.
- Да вы сядьте, итак качает!- требовал рыбак.
- Заткнитесь!- сквозь зубы прошипел граф. Он неотрывно глядел вдаль и видел, как от корабля стали отчаливать шлюпки с пехотой. В одной из них Парис узнал своего друга.
- Господи, он плывет впереди всех!- с беспокойством крикнул Парис. Он видел, как с крепости по шлюпкам французов пушки изрыгнули пламя и дым, послав смертоносные ядра. Первый залп не достиг цели, но вот второй разнес в пух и прах сразу две лодки. Одно ядро легло в воду рядом с бортом шлюпки, в которой плыл де Маньян. Огонь батареи с корабля не мог подавить огонь из крепости, и ядра испанцев продолжали топить подплывающие суденышки.
- Как бездарно!- вскричал де Валье. - Они послали солдат умирать! Горе-военачальники! О, боже, Маньян!- Парис увидел, как ядро с испанской крепости плюхнулось в воду и, дав рикошет, на подъеме взломало нос шлюпки де Маньяна. Половина команды выпало за борт. Раздались крики ужаса. Друзья потеряли гасконца из вида. Вскоре вся лодка пошла ко дну. Кое-кто барахтался на поверхности, но де Маньяна среди них не было.
- Дьявол!- в отчаянии вскричал Жорж,- Не успели! Не успели!
Де Круазе зарыдал бы, если бы у него оставались силы. Он упал на дно лодки и потерял сознание.
- Греби к флагману!- приказал Парис.
- Но тогда заплатите!- потребовал рыбак.
Парис на половину обнажил шпагу.
-Или ты погребешь к нашему кораблю, или...
Смекая, что сей новоявленный Юпитер Громовержец не шутит, рыбак налег на весла. Его рыбачья лодка стала приближаться к кораблю. На флагмане раздались крики:
- Кто плывет? Не видите, стреляют?
- Я граф Парис де Валье, маркиз де Лоренс! Я хочу видеть капитана!
Парису подали трап и помогли внести Жоржа на палубу.
- Можешь плыть обратно,- отпустил он мужика.
- Я капитан де Ла Брюйер! Чего вам угодно?!- неприветливо спросил назвавшийся капитаном.
- Только что мы с моим другом маркизом де Круазе видели, как утонул наш друг командир пехотинцев шевалье де Маньян.
- Ну и что?
- А то, что это ваше беззубое командование погубило нашего друга! Разве так высаживаются на вражеский берег? Вы виновны в смерти всех этих несчастных!
Капитан задумался, опустив глаза.
- Что вы предлагаете?- Он безусловно знал о громких победах графа де Валье и преклонялся перед его талантом военного.
- Сколько у вас осталось лодок?
- С десяток, наверное.
- А солдат?
- Две тысячи.
- Черт возьми, да с таким войском Испанию покорять! Скоро стемнеет. Ночью спустите на воду десять лодок, а сами обогнете остров и нападете от суши. Не бойтесь, что вас потопят. Пехота быстро подоспеет и подавит артиллерию. Главное отвлеките всю их армию и дайте пехоте высадиться. Вас пощиплют, ну так что ж. Игра стоит свеч.

14 Взятие острова.

Вскоре мгла сгустилась, и на море легла ночь. Капитан распорядился спустить на воду все имеющиеся шлюпки, посадил в них сколько было можно солдат и, дав им указания, приказал сниматься с якоря. Корабль тихо ушел с этого места, обогнул остров и ближе к утру появился в пушечном выстреле от острова с запада. Парис посоветовал встать на якоря, перевести пушки правого борта верхней палубы на левый и укрепить для стрельбы навесом. Таким образом сорок орудий судна противостояло пятидесяти крепостным.
Едва стало видно очертания крепости, капитан дал приказ открыть огонь беспорядочно изо всех орудий. Жорж к этому времени пришел в себя и ходил по палубе мрачный и злой. Если бы не были друзья так измотаны скачкой, то разве остались бы они на судне? Они бы уже осаждали остров вместе с пехотой. Раскат грома так не напугал осажденных испанцев, как канонада орудий с борта французского флагмана. Испанцы не могли опомниться от страха и потерь. Кругом, куда ни глянь, снаряды сеяли смерть и разрушения. От пятидесяти боеспособных пушек осталось сорок, но и они пока молчали. Пушкари суетились, бегали, многие из них находили смерть, а карронады с борта корабля продолжали массированную бомбежку. Наконец командиры крепости заняли свои места, отдали необходимые команды и крепость ответила залпом. Но залп из тридцати пяти мортир уже не был таким смертельным. Судно отвечало беспорядочным огнем. Крепость терпела разрушения. Разваливались целые бастионы и контрэскарпы. Крепость дала еще один залп, на этот раз более точный по кораблю. Фальшборт разнесло в щепки, Фок-мачту срезало, как ножом. На это французские канониры ответили тремя залпами с трех палуб, что надолго заткнуло испанскую батарею. Наконец с другой стороны подоспели пехотинцы, и в крепости завязалась ожесточенная борьба. С огневой поддержкой корабля, пехотинцы овладели крепостью и воткнули белый флаг. Жорж обнял Париса.
- Спасибо, милый друг! Ты отомстил за де Маньяна! С лихвой! Ты можешь быть спокоен, Александр!
- Извини, друг, но я не мстил за де Маньяна. Мне просто было противно смотреть на бездарность командиров.
- Все равно, спасибо.
- Пожалуйста,- пасмурно ответил граф.
После завершения операции капитан пришвартовал судно в Марселе, где праздновали победу, и друзья безо всякой радости за свой подвиг, покинули палубу. Они вернулись в ту гостиницу, где ночевали вчера и сели за стол в своей комнате. Жорж был мрачен как никогда и никогда еще он не выглядел таким помятым. От недосыпания и недоедания, от бешеной изнуряющей скачки он состарился лет на пятнадцать. Парис же, хоть и проделал больший путь, казался существом иной цивилизации.
- Парис, нас осталось двое,- вдруг проговорил Жорж, не смотря на друга.
- Да,- только ответил Парис, тоже не поднимая глаз.
- Нас осталось только двое!- сказал маркиз де Круазе, устремляя на графа пылающий взор.
- Ничего не поделаешь, это так,- подтвердил Парис. Он взглянул в глаза друга и увидел в них отчаяние и любовь к де Маньяну.
- Но ты хоть понимаешь, что нас осталось только двое?
- Нет, Жорж. Я не понимаю,- выдохнул де Валье, сложив руки замком и положив их на стол.
- Я тоже! Я тоже не понимаю!- воскликнул де Круазе в сердцах.- Как можно понять то, что мы не увидим больше нашего веселого гасконца, самого бесшабашного, самого отчаянного из нас?
- Что ты предлагаешь?- спросил Парис, начиная волноваться за здоровье друга.
- Я не предлагаю, я хочу, чтобы мы с тобой дали друг другу клятву, что никогда ни при каких обстоятельствах, не забудем нашей дружбы!
- Хорошо. Я согласен. Тогда и я предлагаю. Я предлагаю выспаться, иначе из нас троих я могу остаться один. Давай выспимся и поедем на почтовых домой. Меня ждет жена. Она приготовила мне сюрприз, и я хочу поскорее узнать, в чем он заключается.
Жорж понял, что граф де Валье отнюдь не умирает от горя и что он рассуждает в высшей степени разумно, а он, Жорж слишком позволил своим чувствам завладеть собой.
Друзья опорожнили бутылку вина божанси и улеглись спать. Утром Парс встал как ни в чем ни бывало. Он был бодр и не хмур. Жоржу пришлось сделать разминку, прежде чем садиться на коня.

15 Сюрприз.

Скорбные мысли о друге вытеснили томительные впечатления о возлюбленной, и домой граф де Валье приехал в лиричном настроении к жене. Он соскочил с коня у дверей замка, но удивился, не увидев на дворе своей жены. У дверей стоял только камердинер.
- А где госпожа?- спросил он Бюзиньи.
- Госпожа графиня у себя в комнате,- как-то безрадостно изрек Жульен.
- Разве она не слышала выстрела с башни? А ты почему такой хмурый?- спросил граф, начиная беспокоиться.- Что-то случилось в мое отсутствие?
Бюзиньи молчал.
- Ты что-то скрываешь? Я тебя знаю, тупица! Сейчас же говори! Что произошло?- Видя упорство камердинера, Парис выхватил из-за пояса пистолет, взвел курок и приставил его ко лбу слуги.
- Уберите пистолет, я скажу,- бледнея произнес Бюзиньи. Парис только согнул руку в локте, держа дуло пистолета вверх.
- Ваша жена вам все расскажет. Поднимитесь наверх, ваша милость.
Парис в три прыжка оказался у лестницы, по которой взлетел, словно белка по дереву, на третий этаж. Еще несколько прыжков, и граф у комнаты жены. Странное дело - Парис боялся открыть дверь! Человек, не боявшийся армии, противостоявший в одиночку бандитам, затрепетал от страха, впервые ощутив его. Но он быстро понял, что боится неведения, и успокоился. Приоткрыв дверь, Парис увидел лежавшую на кушетке жену, будто заснувшую. Граф вошел и упал на колени перед кушеткой графини.
- Камила,- тихо позвал он. Графиня молчала.
- Камила,- громче произнес Парис. Прекрасные глаза графини открылись и обожгли, а вернее согрели сердце Париса. Она протянула руки навстречу ему, обняла за шею и нежно прошептала на ухо:
- Я подарю тебе сына. Я беременна, милый Парис!
Граф чуть не потерял сознание от такой радости и такого облегчения. Графиня хотела поцеловать мужа, но он направился к двери.
- Куда ты?
- Я убью его!
- Кого?
- Бюзиньи! Он вывел меня из себя!- не столько негодующе, сколько насмешливо сказал граф.
- Не сердись на него, это я ему велела так поступить.
- Так это ты меня разыграла?!- проговорил граф, возвращаясь.
- А разве жена не может быть хитрой, под стать мужу? Знаешь пословицу: муж и жена...
- Знаю, знаю, не продолжай! Значит, ты ждешь ребенка?
- Да.
- О, Камила! Как я рад!- Парис опять преклонил колена и обнял жену, положив левую руку на ее живот.
- Когда же ты почувствовала?
- Еще когда де Маньян был здесь.
- Де Маньян...- пробормотал Парис, отвернув лицо.
- Почему ты так опечалился? С ним что-то случилось?
- Нет-нет! С ним все в порядке. Он служит по-прежнему полковником у маршала Гассиона,- как-то мимолетом ответил граф.
- Тогда почему ты опечален? И, кстати, где ты пропадал два месяца?
- Путешествовал! Сначала я поехал к Жоржу, потом мы с ним поехали на юг к де Маньяну, потом обратно. Исколесили всю Францию!
- Тебе скучно без приключений? Конечно, скучно. Ты деятельный человек, авантюрного склада ума и здесь тебе скучно.
-Пустяки, Камила. Скоро родится мой сын, и у меня прибавится забот. Да и Франсуа нужно обучать верховой езде и фехтованию.
- В восемь лет?
- Почему бы и нет! Чем раньше, тем лучше.
Вдруг Камила вздрогнула и поморщилась от боли.
- Что с тобой, родная?- спросил граф, не на шутку встревоженный происшедшим.
- Больно толкается ножкой наш малыш,- Камила попыталась улыбнуться, но в сердце графа заронилось зерно сомнения.
«На третьем месяце толкается. Вот только чем?»
- Камила, ты не будешь возражать, если я привезу из Буржа лекаря, чтобы он осмотрел тебя?
- Лекаря? Но зачем? Со мной все в порядке, дорогой.
- Правда, все в порядке?
- Ну конечно же.- Камила говорила так уверенно, что граф слегка успокоился.

16. Не правда!

Некоторое время спустя, Камила вновь почувствовала боль в области живота: резкую и продолжительную. Граф де Валье немедленно отправился в Бурж за доктором и теперь ждал известия в соседней комнате, ждал приговора медицины. Лекарь осмотрел графиню, выписал ей кое-какие обезболивающие лекарства и зашел в комнату, где в ожидании сидел граф де Валье.
- Ну что?- спросил он, едва доктор переступил порог. Молодой человек приятной наружности был сильно взволнован и огорчен.
- Доктор, я мужественный человек, видавший многое в жизни. Скажите прямо! Что с моей женой? Она будет жить?
Лекарь видел, какая любовь горит в глазах Париса, с какой надеждой и тревогой он спрашивал о жене и не знал, как ответить.
- Будет... но недолго.
Граф остолбенел. Он широко раскрыл глаза и ждал дальнейших слов от лекаря. Тот, видя твердость духа графа, продолжал.
- У вашей жены очень тяжелая болезнь. Злокачественная опухоль матки. В народе ее называют рак. Быть может, останется ребенок...
- Какой ребенок! Сделайте что-нибудь для моей жены!- вскричал граф.
- Я понимаю,- с грустью и состраданием сказал лекарь,- Я вас очень хорошо понимаю: вы любите свою жену, да и как можно не любить такую красивую женщину. Но к сожалению, болезнь неизлечима.
- Черт! Дьявол! Этого не может быть! Это не правда! Моя жена не умрет! Она полна жизни, она так еще молода и красива!
Парис сел на стул и закрыл лицо руками.
День за днем он наблюдал, как угасает его красавица жена, как портятся ее прекрасные черты лица, как болезнь иссушает фигуру, и каждый день он искал причину болезни.
«В чем я виноват? Где я так нагрешил, чтобы Бог наказал меня так сурово? За что страдает моя жена, в жизни не сделавшая ничего дурного, никому не причинившая боль? Нет, не верю, что это воля Божья сводит мою жену в могилу. Нет! Он не мог так поступить! Он Отец наш! Он добр и милосерден!»
Незадолго до смерти, графиня позвала мужа для разговора. Она уже сильно страдала и подурнела так, что в ней невозможно было узнать той ослепительной баронессы де Менвиль, которая отняла Париса у его первой любви.
- Парис!- воскликнула она, увидев на пороге комнаты мужа.- Парис, сядь рядом, я хочу поговорить с тобой.- По ее щекам текли слезы. Граф заморгал глазами и уронил на пол две слезинки.
- Я здесь, любимая,- сказал он, тяжело вздыхая. Он опустился на кровать.
- Видишь, я ухожу от тебя...
- Нет, не говори так,- дрогнувшим голосом сказал граф.
- Не перебивай меня, мне тяжело говорить.
Парис взял ее некогда красивейшую руку Франции и приложился к ней губами.
- Говори, родная.
- Парис, Эжен, любимый, у меня не было в жизни человека, которого бы я любила больше тебя.
- Я тоже тебя очень люблю, Камила!- сквозь слезы промолвил граф, целуя кисть Камилы.
- Я люблю тебя так, что ухожу и оставляю тебя свободным для твоей первой любви. Я знаю...
- Нет-нет! Я люблю только тебя одну!
- Я знаю, что ты любишь Марию. Я это чувствовала последнее время. Ты встретишь ее и будешь очень счастлив. Пообещай мне только, что мы когда-нибудь встретимся на небе или на земле и будем снова вместе.
- Господи, Камила, ты веришь в перевоплощение?
- Да, Парис, я верю, что человек живет не одну жизнь. Бог милостив, он любит нас и, вероятно, дал человеку такую возможность.
- О, если так, то я ничего больше так не желаю, как встретиться с тобой, родная! На небе или на земле!
- Обещаешь?
- Клянусь!
- Ты любишь меня?
- Больше неба!
- Тогда не грусти. Не смотри на меня неживую. Уйди, любимый, мне нужно поговорить с Богом.
Парис нагнулся и поцеловал жену в губы, но поцелуй его не выражал страсти, он был прощальным.
- Прости меня, Камила.
- За что, дорогой? Ты был прекрасным мужем для меня, хорошим отцом для Констанс и спасителем Франции. Я прощаюсь с тобой с легким сердцем, зная, что когда-нибудь мы встретимся вновь и пусть мы не узнаем, друг друга, но полюбим и снова будем счастливы. Прощай, любовь моя.
- Прощай, жизнь моя,- с трудом подавляя рыдания, ответил граф и вышел, не имея больше сил бороться со скорбью, душившей его. Парис кое-как ушел в свою спальню, упал ничком на кровать и разрыдался.
Через десять минут к нему вошел доктор. Увидев лицо де Валье, он сам готов был зарыдать.
- Она умерла?- в отчаянии спросил граф.
- Да, господин де Валье. Она умерла спокойно, словно ушла. Лицо ее не выражало в момент смерти мук или страха. Оно было умиротворенным. Мне показалось странным, что вы не пригласили священника для отпущения грехов?
- Грехов? Единственный ее грех это любовь ко мне, но разве Бог это не любовь? Она безгрешна, как богиня, к чему священник?!
Вдруг в коридоре послышался шум и торопливые легкие шаги. Через мгновение в комнату графа вошли Франсуа и Констанс. Лицо ее выражало тревогу и боль.
- Папа, что случилось? Почему мама спит и не просыпается? Почему Франсуа говорит, будто она умерла? Что значит, умерла?
Парис усилием воли постарался прийти в себя. Теперь было не до его горя. Горе дочери нужно было чем-то утолить. Он раскрыл ей свои объятья и прижал к сердцу.
- Констанс!- вырвался из его груди возглас отчаяния.- Единственная радость моя, утеха всей жизни моей! Плоть от плоти своей матери, кровь от крови! Твой брат Франсуа был прав! Она умерла! Ее душа рассталась с телом, но не с нами! Она еще здесь!
- Но почему ее душа рассталась с телом? Как это понять?
- Как это понять?! Ах, если бы я знал, Констанс! Ее тело болело и стало непригодным для души. Констанс, надо спрашивать о таких вещах священников. По-моему я несу чушь. Франсуа, сын мой, уведи Констанс в сад, постарайся ее утешить и отвлечь! Прости, Констанс, мне нужно побыть одному.
Парис выпустил малышку из объятий, и она со своим братом вышла из комнаты.

17 Любая тайна со временем становится явью.

В коридоре Констанс ненадолго остановилась. Видимо она вспоминала те обстоятельства или те причины, из-за которых заболела ее мама.
- Моя мама часто грустила у вольера с фазанами. Она грустила из-за одной тетеньки, которая раньше здесь жила.
- Какой тетеньки, о чем ты говоришь?- недоуменно спросил Франсуа.
- Той, что нарисована на портрете. Мне кажется он ее любил.
- Какой еще портрет? Кого он любил?
- Эту тетеньку. Из-за этого мама часто грустила. Грустила, грустила, а потом заболела.
- Пойдем со мной, Франсуа, я покажу тебе ее, эту тетеньку!
Констанс взяла брата за руку и повела в сторону кабинета ее отца.
- Но куда ты меня ведешь, Констанс?
- В кабинет папы. Там ее портрет! Портрет этой тетеньки, из-за которой мама грустила, а потом заболела и... и ее душа рассталась с телом, как сказал папа.
Франсуа понял, что Констанс не осознает всей трагедии. Они вошли в незапертый кабинет графа, юная виконтесса подошла к задрапированному портрету и отдернула занавеску.
- Вот она, эта тетенька, которая жила раньше здесь!
Франсуа в растерянности выпучил глаза.
- Но это моя мать!
Теперь выставила свои голубенькие глазенки юная Констанс.
- Твоя мама?- Констанс широко открыла рот.
- Да, это моя матушка! Но почему она здесь?
Констанс оказалась сообразительней своего брата. Она поискала на книжной полке, нашла какую-то картину без рамки и показала брату.
- Кто это? Когда это граф успел меня нарисовать?- растерянно пробормотал Франсуа.- Но на мне не было такой одежды! И глаза другого цвета! Мои глаза карие, а на портрете голубые.
- Это мой отец в юности! Теперь ты понял?
- Что понял?
- Неужели не понял? Эта тетенька - твоя мать - жила здесь раньше, а мой папа ее любил! Потом он женился на моей маме, и она грустила из-за нее, твоей мамы!
Франсуа пробрала дрожь.
- Ты хочешь сказать, что твой папа и мой настоящий папа?
- Да! Но из-за того, что моя мама умерла и ушла от нас, я не прощу твою маму и тебя тоже! Из-за нее моя мама грустила и потом заболела... а потом...
- Но Констанс, я не виновен! За что ты сердишься на меня?
Констанс, было повернувшаяся к Франсуа спиной, повернулась опять лицом.
- Нужно расспросить обо всем папу.
- Да пусть он скажет, сын я ему или не сын!- Франсуа твердо шагнул к двери. Когда он вошли в спальню графа, тот сидел на кровати, положив локти на колени и закрыв руками лицо. Выражение лица Франсуа его заинтересовало. Оно было враждебным и вопрошающим.
- Граф!- церемонно начал он,- скажите мне правду! Я ваш родной сын или всего-навсего племянник? Но если я племянник, то почему портрет моей матушки, из-за которой грустила графиня, ваша жена... Почему он в вашем кабинете? Почему портрет, на котором вы нарисованы юным, здорово походит на меня? Вы - мой настоящий отец?
Франсуа, мне трудно сейчас тебе что-либо объяснять. Знай одно, я люблю тебя, как родного. Придет время, и я расскажу тебе все. А сейчас, пожалуйста уведи в сад и постарайся отвлечь от грустных мыслей свою сестру.
- Только сначала обниму тебя, папа,!
- Спасибо, сынок, ты возвращаешь меня к жизни,- прошептал Парис, обнимая сына и добавляя к его сырости свою. Он увидел ревность в глазах Констанс и протянул в ее сторону руку. Девочка бросилась ему на грудь и залилась слезами, осознав, что у нее больше нет матери.

18 Нищенка

Ни много, ни мало пять лет прошло с тех пор, как овдовел граф де Валье.
В этот день он проснулся с ощущением приятного сновидения. Он вспоминал, что же такое хорошее ему снилось, но никак не мог сосредоточиться. В этот день Констанс должна была отъехать в пансионат, что находится в Париже. Юноши, гарцевавшие в это утро во дворе, а это были виконты де Круазе и де Лоренс, должны были сопровождать юную виконтессу де Валье, баронессу де Менвиль. Она унаследовала замок и состояние своей матери, после того, как, непережившая смерти дочери баронесса де Менвиль, увлекла, если так можно сказать, и мужа в могилу.
Констанс с каждым годом хорошела и расцветала. Ее фигура принимала форму девушки, и пылкий Жан де Круазе все больше поддавался очарованию.
Наконец все собрались за столом, позавтракали и стали собираться в дорогу. Вещи Констанс заняли всего один чемодан и сборы были недолгими. Для нее граф велел запрячь карету, а два ее рыцаря ехали верхом, гарцуя возле кареты. Франсуа за это время выучился верховой езде и фехтованию. И хоть рапира Париса на тренировке раз пятнадцать за урок касалась его нагрудника, все же Франсуа гордился своим умением держать шпагу, ведь и он пару раз уколол отца. Он преобразился до неузнаваемости. Отлично сложенный, носивший длинные волосы, он был еще и хорошо одет, что издалека бросалось в глаза.
Карета тихонько катила по дороге на Орлеан, юноши беззаботно разговаривали меж собой и с Констанс, то и дело высовывавшейся в оконце, чтобы оспорить тот или вопрос. Так они ехали часа три к ряду. Но вот на дороге показалась одинокая фигурка женщины, закутанной в ветхое рубище. По всему было видно, что это одинокая нищенка в поисках подаяния следует по направлению к замку. Нищенка заметила карету и всадников и вовремя посторонилась, разглядывая их. Франсуа мельком взглянул на нее и переехал по другую сторону кареты. Жан надменным взором окинул прохожую и резко отвернулся от пренебрежения.
«Мой сын, наверное, тоже такого возраста. Но его нет среди этих красивых юношей. Они богаты и принадлежат к знати. Где же мне искать тебя, Франсуа! Я обошла всю Францию, весь мир!»
В это утро граф де Валье еще долго стоял у окна, он словно провожал детей, видя их в пространстве и в своем воображении. Наконец он заморгал. Ему показалось невозможным то, что предстало его взору. На пути к замку шла женщина, как-то неловко кутаясь в свою изношенную одежду. Парис сначала замер на месте, почувствовав мелкую приятную дрожь во всем теле.
Потом он схватил лежавшую на столе его кабинета подзорную трубу и, осторожно,  боясь, как бы видение не исчезло, приложил трубу к глазу.
- А!- воскликнул он и выронил трубу.- Черт, черт, черт!- вскричал он чуть не в истерике. Он бросился в коридор, крича:
- Бюзиньи! Чума побери твою подагру! Где ты?
- Я здесь, ваша милость!- ответил камердинер. Парис схватил его за шиворот затащил в кабинет и подвел к окну как тот ни упирался.
- Что вы хотите со мной сделать?- в испуге спросил слуга.
- Молчи! Видишь ту женщину?
- Нищенку?
- Да, черт побери!
- Вижу.
- Сейчас же прикажи привратнику пропустить ее в замок, но не говори, чей он!
- А кто она?
- Моя жена!
- Боже милосердный!- Бюзиньи умчался как олень. Он все же выполнил приказание. Нищенку пропустили за ворота. Конечно же, узнать замок после его перестройки и долгих лет отсутствия Мария не могла. Ее проводили на кухню и немного покормили, как приказал Парис.
- Сударыня, мне велено предложить вам постель, где бы вы смогли отдохнуть. Не беспокойтесь, здесь вас никто не обидит!
- Вы назвали меня сударыней?- У Марии от усталости кружилась голова. Она не смогла узнать Жульена Бюзиньи, с которым познакомилась в своей юности. Да и он преобразился. Важничал и строил представительный вид. Голос его со временем приобрел бархатный оттенок, а манеры и вовсе сбили с толку обессилевшую женщину.
- Если вы уже закончили трапезу, то пойдемте. Мой хозяин отвел вам комнату на втором этаже. Там вас никто не побеспокоит.
- Ваш хозяин?- удивилась Мария,- неужели у такого вельможи может быть хозяин?
- Вы мне льстите. Я не вельможа, я просто камердинер. Прошу вас.
Мария подала Жульену руку, и они прошли в комнаты для гостей на втором этаже. Бюзиньи с улыбкой удалился, оставив Марию одну в красивой, уютной комнате, где заведомо была расправлена кровать. Мария чувствовала себя стесненной, но у нее не оставалось сил, и она решила отдохнуть. За дверью в это время стоял граф и его камердинер.
- Как только она заснет, положишь ей это белье и платье и заберешь ее лохмотья.
Жульен поклонился. Он приоткрыл дверь и увидел, что Мария мирно спит. Тогда Бюзиньи прокрался на цыпочках к кровати и положил на спинку белье и платье графини де Валье, которое та не успела поносить. Затем собрал в охапку одежонку Марии и также осторожно вышел из комнаты. Парис вырвал ее из рук камердинера и приложил к лицу, вдыхая запах своей первой любви.
- На утро приготовишь для Марии... да, да, для Марии... ты ведь узнал ее. Так вот, приготовишь воду для мытья. Не забудь миндального мыла.
- Вы войдете к ней?- осторожно спросил камердинер.
- Нет. Я не хочу ее сейчас увидеть. Я хочу увидеть Марию той, которая сводила меня с ума. Думаю, хороший уход за ней быстро вернет ей прежний вид.
- Вы боитесь разочароваться?- догадался Жульен.
- Ты задаешь нескромные вопросы, Бюзиньи,- одернул слугу граф.- Слушай дальнейшие приказания. Когда Мария поправится, перевезешь ее в замок Лоренс. Там она никого не знает. Там мне будет легче не обнаружить себя. А когда вернется де Лоренс, я встречусь с ней. Думаю, он проездит недели две.



19 Таинственный хозяин

Утром, просыпаясь, Мария заметила на спинке кровати новое красивое платье, какие носят знатные дамы, а также большую бочку, полную горячей воды и разные банные принадлежности. От мыла исходил приятный запах. Удивленная всем происходящим, Мария стала вспоминать, куда она вчера пришла и что с ней сталось. Но ничего конкретного она вспомнить не смогла. Вдруг в дверь постучали.
- Кто там?- спросила Мария, укрывшись одеялом.
- Ваш покорный слуга!- раздался из-за двери голос Жульена. Мария узнала вчерашнего «вельможу» и разрешила войти. Зашел Бюзиньи.
- Что все это означает, сударь? Зачем это платье? Зачем вода в бочке и пахучее мыло?
- Сударыня, с тех пор, как вы оказались в лоне этого замка, мой хозяин взял вас под свою опеку. Он заботится о вас и только. Не подумайте чего худого. Снимите с себя ваше тряпье, помойтесь и оденьте новое белье.
- Я не понимаю! Верните мне мою одежду и я пойду!
- Извините, но ваша одежда вчера сгорела в камине. Она не пригодна для носки.
- Так я пленница?- возмутилась Мария.
- Вовсе нет. Вы можете уйти когда захотите, но этим весьма и весьма огорчите моего хозяина. Прошу вас, примите его гостеприимство, и я обещаю, вы не пожалеете.
- Гм, гм, но я должна искать моего сына!
- Он сыщется, уверяю вас. Мой господин поможет вам в поисках. А пока что последуйте моему совету. Примите ванну, пока вода не остыла, и оденьтесь во все новое и чистое. Вы должны быть нарядны, при вашей природной красоте.
- А он что, уродлив, этот ваш господин?
- О, что вы!- улыбнулся Бюзиньи, клянусь небом, ни одна женщина Франции никогда не говорила таких слов. Он прекрасен, как Аполлон!
- Чего же он хочет от меня?
- Чтобы вы приняли его заботу.
Бюзиньи вышел и закрыл дверь на ключ. Мария секунду подумала, посмотрела, нет ли окон, в которые за ней могли бы подсмотреть любопытные, и, скинув грязное нижнее белье, с удовольствием погрузилась в воду. С большим наслаждением она приняла ванну, использовав миндальное мыло, розмарин и питательное масло. Затем, тщательно вытерев лицо и тело, с удовольствием одела белье и платье, оказавшееся ей впору, но чуть-чуть свободное в талии и немного тесное в груди. Затем постучала в дверь, и когда Бюзиньи снова вошел, в его руках оказался поднос с едой. Прекрасно приготовленный цыпленок, шпинат и яичница. А также рюмка сухого вина.
- Это все мне?- удивилась Мария.
- Вам,- подтвердил Бюзиньи. Он взглянул на Марию и не узнал вчерашней нищенки. Перед ним стояла дама.
- Кушайте, Мария...- Бюзиньи понял, что проговорился, но Мария, увлеченная трапезой, не заметила прокола. Камердинер графа де Валье вышел, а когда Мария позавтракала, он сказал, что их ждет карета.
- Разве мне нужно куда-то ехать?- забеспокоилась Мария.
- К сожалению, да. Я уверен, а главное уверен мой господин, что в том замке вам будет лучше. Он больше приспособлен для жизни женщины. К тому же мой хозяин хочет вам подарить этот замок.
- Подарить замок? Мне?- Мария была в замешательстве. Она не знала никого, кто мог бы подарить ей целый замок. У нее была смутная надежда на то, что ее возлюбленный граф де Валье и есть тот таинственный хозяин, но у него, по мнению Марии был только один замок.
- Да, он хочет это сделать.
- Но за что?
- Когда-нибудь вы об этом узнаете. А пока что я предлагаю вам недолгую прогулку. Если вы себя хорошо чувствуете.
- Да, мне намного лучше, чем было вчера.
Они вышли из замка и сели в карету без гербов. Непреложным требованием Бюзиньи было то, что Мария должна была повязать на голову шарф так, чтобы не видеть ничего вокруг. Она согласилась.
Два часа путешествия не утомили Марию. Наоборот, она отдохнула в карете. Они вышли на площади замка Лоренс, имевшего почти такую же архитектурную особенность - буквой П и тоже состоявшего из трех этажей.
- И этот замок мой?
- Да, госпожа, ваш. Вы можете распоряжаться слугами как хотите. Вы не можете только одного - покинуть замок, не предупредив меня. Я с этих пор буду жить тоже здесь, и занимать должность дворецкого. Если вы не против.
- Бога ради, сударь!
- Тогда прошу вас пройти со мной в ваши апартаменты. Сейчас я прикажу приготовить обед. Что вам угодно заказать?
- Какую-нибудь похлебку,- попросту ответила Мария. Она тут же спохватилась и, повернувшись лицом к дворецкому, сказала:
- На ваше усмотрение. Я не знаю, что едят господа. Но если у вас есть то вино, что я выпила за завтраком, то пожалуйста.
- К вашим услугам,- Бюзиньи поклонился и, скрывая лукавую улыбку, прошел к лестнице. Мария разглядывала гостиную. Она была значительно меньше, чем в Валье, да и другие внутренние обустройства отличались большим удобством.


20 Призрак

Дожидаясь ночи, Парис мечтал, лежа на кровати в своей комнате в замке Лоренс. Он вспоминал все события, связанные с Марией, начиная с их первой встречи. Он разбудил в своей памяти их поездку к отцу Марии на одной лошади, потом встречу после взятия Кастра и их пылкую любовь.
Пробило полночь. Парис вскочил с кровати и подошел к стене. Он не сразу, но отыскал потайную кнопку и, открыв дверь, вошел внутрь, взяв с собой подсвечник. В потайном коридоре было очень темно, Парис почти ощупью спускался по винтовой лестнице с третьего этажа на второй. Остановившись у двери, граф нажал на кусок штукатурки. Шарниры предварительно смазали маслом, и дверь открылась беззвучно. В комнате Марии дверью служило среднее зеркало трельяжа. Парис потушил свечу и тихонько вошел в комнату Марии. Она безмятежно спала в кровати, спала на спине, так что вошедшему было видно ее лицо.
- Она по-прежнему прекрасна,- прошептал Парис, приближаясь к Марии.- И будет еще прекрасней. Я дам ей все, что должен был дать тогда, в двадцать восьмом году. Боже, сколько же лет прошло с тех пор? Тринадцать? Нет, все четырнадцать! Боже мой, как состарилась наша любовь! Но она обновится и засияет новым счастьем! Вот только вернется Франсуа, я разоблачу себя. Я буду очаровывать, околдовывать Марию и просить прощенья... на коленях! Она простит меня, она любит меня, а если нет, полюбит вновь! Уверен! Как только она увидит Франсуа, чувство обиды уступит чувству благодарности. Она может гордиться своим сыном, из которого я сделал настоящего дворянина!
Парис мечтал, сидя перед кроватью Марии на полу. Вдруг Мария вздохнула, повернулась на правый бок и высунула из-под одеяла левую руку.
Парис разочарованно вздохнул.
- Ну и что? Ее руки пусть не красивы, зато ласковы! А сколько им пришлось трудиться этим рукам? Кто же виноват, что вместо вазелина и миндального мыла, ей приходилось использовать речной песок?
Размышляя, Парис незаметно перешел с шепота на тихий голос, от которого Мария вдруг открыла глаза. Прямо перед ее глазами были глаза Париса де Валье, с любовью и трепетом смотревшие на нее. Она от испуга замерла и, боясь моргнуть, смотрела на Париса.
- Вы?- тихо спросила она.
- Я,- растерянно ответил граф, продолжая сидеть на полу.
- Парис граф де Валье, вы здесь?- больше в испуге, чем от радости спросила женщина.
- Я здесь и не здесь. Мария, перед тобой моя душа!- Граф так растерялся, что не осмелился сказать правду.
- Я верю. Верю, потому, что вы в своем замке с женой, а я даже не знаю где. Вы снитесь мне?
- Да, Мария, я пришел к тебе во сне!- с облегчением сказал Парис.
- Зачем? Чтобы мучить дальше?- с обидой промолвила хозяйка Лоренса.
- О, нет, Мария!- пылко воскликнул граф. Он хотел схватить ее руку и прижать к губам, но вовремя спохватился.- Я больше не буду мучить тебя! Никогда! Я хочу поговорить с тобой, душа моя.
- Зачем? Стоит ли начинать серьезный разговор, который может оборваться? Ведь сон неподвластен человеку!
- Иногда подвластен!
- Тогда говорите, граф.
- В твоих словах звучит обида, Мария. Ты имеешь полное право обижаться на меня. Будучи влюбленным в тебя, я каким-то образом полюбил другую.
- Разве такое возможно? Не лгите мне хоть во сне, граф де Валье!
- Да какой я тебе граф де Валье!- вскричал Парис.- Я твой Парис! Твой Парис, как прежде и навсегда! Слышишь, любимая?
Эти призывные слова привели Марию в замешательство.
- Навсегда... А как же ваша жена, граф?
- Она умерла,- замогильным тоном ответил де Валье.
- Вот видите, граф, вы только что клялись мне в вечной любви, а сейчас сожалеете о смерти жены. Признайтесь, вы не любили меня никогда...
- Не говори так, ты кощунствуешь! Я любил тебя в то время, люблю и теперь!
Мария присела на кровати и смотрела на графа, все еще сидевшего на полу, сверху вниз.
- Я не могу поверить в то, что вы говорите. При нашей предпоследней встрече вы презирали меня.
- Позволь мне все рассказать тебе по порядку, Мария. Позволь объяснить!
Глаза Париса прожигали сердце Марии насквозь и топили лед недоверия. Она желала поверить, но боялась вновь обмануться.
- Говорите, граф де Валье.
Парис глубоко вздохнул, сел поудобнее и начал свою исповедь.
- Мария, когда мы в последний раз тогда виделись, я любил только тебя. Я и знать ничего не хотел о существовании Камилы. Случилось так, что отец уговорил меня съездить в... один замок, который принадлежал моей матушке. По объективным причинам она жила отдельно от нас, и я совсем незадолго до этого узнал, что маркиза моя мать. Я поехал, но когда приехал, оказалось, что моя мать умерла. И я приехал не в гости, а на похороны. С горя я решил напиться, но поскольку в том замке не подавали, а приехать таким заплаканным к тебе я не хотел, мы с отцом поехали к Менвилям. Там я как следует надрался и свалился без сил. Проснулся я в постели. Баронесса де Менвиль пригласила меня позавтракать. Я, было, отказался, но они настояли. И тут в трапезную вошла... Камила. Она была ослепительна. Какая-то животная страсть обуяла меня. Это было как наваждение! Я поцеловал ее и вспомнил о тебе. Я выбросился в окно, когда увидел, что дорогу перекрыли отец с бароном. Я гнал коня целый час и загнал до смерти! Я прибежал к себе в комнату и не знал, что мне делать! Оказалось, что отец загнал двух лошадей кареты и приехал всего на десять минут позже. Он воспользовался моей слабостью и стал уговаривать бросить тебя. Бросить тебя, боже мой! Я бросился к тебе, но в твоей комнате нашел твою записку.
- Я не писала тебе ни разу.
- Да, спустя годы я понял, что все подстроили мой отец с бароном Менвилем.
- Они силой увезли меня из Валье и привезли на какое-то болото, откуда я не могла вырваться. Один раз я чуть не утонула. Была сильная гроза. Я испугалась и бросилась бежать из хижины, но оступилась и увязла в болоте по пояс. Через две минуты вода дошла мне до груди.
- Боже мой!- воскликнул Парис.
- На счастье молнией подрубило березу, она упала прямо ко мне, и я вырвалась из болота.
- Будь они прокляты! Будь прокляты оба!
- Продолжай, граф.
- Узнав, что ты уехала от меня, я смирился и решился жениться. Отец постоянно твердил мне: полмиллиона приданого, положение в обществе, жена красавица - что еще надо? Я в самом деле был околдован ею, но когда настало время брачной ночи, я осознал, что иду на измену. Я не спал с ней и тем сильно обидел Камилу. Я приполз к ней пьяный и свалился на полу.
- И что же было дальше, граф?
- Дальше я получил письмо, где ты уверяешь меня, что покончишь с жизнью.
- Я говорила, что не писала ни одного письма. Да я и писать-то толком не умею.
- Да, теперь я это понимаю. Отец провел меня как мальчишку. После этого я сам едва не отправился к праотцам. Но пистолет разорвало. На виске остался шрам от осколка. Потом умер мой отец. Мало-помалу все вошло в прежнее русло. Я стал жить с Камилой. У нас дочка Констанс. Расскажи мне, как ты попала к разбойникам и как тебе удалось стать женой де Шеврона?
- Мой рассказ не такой романтичный, но не менее трагичный. Узнав, что я беременна, твой отец перевез меня в деревню твоего тестя, где я родила Франсуа... Почему ты не переспрашиваешь меня о сыне? Разве ты знал о его рождении?
- Мария, я в жизни не много лгал, но поплатился за это самым жестоким образом Я больше не хочу лгать! Я знал о том, что у тебя от меня родился сын. Я встретил его в разбойничьем вертепе, и он очень помог мне. У него доброе сердце, Мария, такое же, как у тебя, и глаза такие же, но во всем остальном он моя копия.
- Где же он теперь? Где мой сын?- Мария так порывисто нагнулась и схватила Париса за ворот рубашки, что он растерялся. Но увлеченная рассказом о сыне, Мария и не заметила, что ощущает материю человека, который ей якобы приснился.
- Я расскажу тебе, милая, расскажу все,- произнес граф, и, начиная терять контроль над собой, стал покрывать поцелуями руки Марии.
- Говори же!
- С тех пор, как Франсуа спас мне жизнь, я взял его к себе в дом. Я оставил службу у кардинала Ришелье и вернулся в Валье. Все это время он жил у меня. Сначала я не знал, что он мне сын, но когда Камила нашла среди его вещей мой фамильный перстень, и я показал ему твой портрет, я узнал, что он мой сын, а значит, ты жива. Я воспитал сына, как дворянина, нанимал ему хороших учителей, обучил сам фехтованию и верховой езде.
- А где же он сейчас, Парис?- трепетно спросила Мария, позволяя графу держать себя за руки.
- Он поехал с другом в Париж. Они провожают Констанс в пансионат.
- Но ведь это опасно! На них могут напасть!
- Не волнуйся, эти два сорванца постоят за себя. Он скоро приедет, Мария, душа моя!
- И ты не сказал мне о сыне в тот день, когда перебил всю шайку?!
- Не сказал. Ни тебе, ни ему. Ты была отвратительна в тот день. Я не мог отдать тебе той сына.
Мария в негодовании отдернула руки и только теперь поняла, что чувствует прикосновение графа наяву.
- Как ты сюда попал?- Мария отпрянула от графа.
- Мария, разве это так важно сейчас? Разве не важнее то, что я люблю тебя и хочу сделать тебя своей женой?
- Я поняла. Это ты меня похитил, это твой замок!
- Ну конечно! Это замок моей покойной матушки, а теперь это и твой замок и нашего сына.
- Я поняла,- с горькой обидой ответила Мария,- ты не можешь жениться на мне бедной и безродной, некрасивой и неряшливой. Для тебя главное не то, что я есть, а кто я есть!
- Мария, крошка моя, подумай сама, что для тебя важнее - грязная нищенка, или прекрасная дама? С кем бы ты хотела общаться - с шайкой бандитов или со знатными соседками? Поверь, Мария, я все это делаю для тебя. Я утомил тебя. Поспи немного, скоро светать начнет. Наш сон не кончается, а лишь временно прерывается. Скоро приедет Франсуа, и мы навестим этот замок днем.
Парис встал, отошел к стене, где был трельяж, и через некоторое время незаметно исчез за стеклом зеркала.
«Как странно,- думала Мария,- мне кажется, я все еще сплю. Этого быть не может! Не может быть, чтобы Парис был здесь, у моих ног. А вдруг он больше не приснится? Вдруг это сон?! Парис! Вернись, вернись, прошу тебя!»

21 Утро в реальности
 
Истомленная догадками, Мария заснула. За окном было уже светло, когда она открыла глаза. Она огляделась по сторонам,  но графа де Валье нигде не было. Вдруг в дверь настойчиво постучали. Мария надела тапочки и подошла в пеньюаре открыть дверь. Вошел Бюзиньи.
- Что случилось, сударыня?- встревожился он.
- А что могло случиться?
- Но вы кричали!
- Я видела сон, странный сон. Мне привиделось, будто граф де Валье вошел ко мне через потайную дверь!- Мария произнесла эти слова, глядя Бюзиньи прямо в глаза. Жульена можно было похвалить за невозмутимость.
- Граф де Валье?- переспросил он.- А кто это?
- Как? Разве вы не знаете вашего господина?
- Моего господина? С чего вы взяли, что моего господина зовут граф де Валье?
- Значит, я ошибаюсь?- разочарованно вздохнула Мария.
- Несомненно! Да, раз уж я здесь, то сразу сообщу вам, что после завтрака вас ждет прогулка в карете по вашим владениям.
- Прогулка? По моим... владениям? О, сударь, от всего этого у меня голова идет кругом!
- И еще не так пойдет!- радостно изрек Бюзиньи.- После прогулки я намерен сообщить вам кое-что еще.
- Меня в данный момент интересует только имя вашего господина и владельца этого замка. Вы думаете, я такая наивная, что поверю, будто этот замок и вправду мой?- В глазах Марии сверкала обида и страх неизвестности. Жульену стало жалко бедняжку, и он хотел бы рассказать Марии о том, кто его господин, но ему было строго настрого запрещено это делать.
- Мария, поверьте мне: в будущем вас ожидает счастье и только счастье. Сейчас мой господин не может открыться вам, он ждет приезда одного человека, которому и вы будете очень рады.
- Я буду рада только приходу Франсуа, своего сына, но он не знает, где я!
Глаза Бюзиньи не выдали удивления, он знал этот ответ заранее.
- Через полчаса в трапезной будет накрыт стол. А когда мы позавтракаем, простите, вы позавтракаете, мой кучер отвезет вас на прогулку.

22. Какой странный кучер.

После сытного завтрака, Мария согласилась сделать объезд своих владений. Для этого во дворе стояла запряженная четверкой белых лошадей удобная небольшая карета с гербом, увидев который, Мария ничего не поняла. Герб де Лоренсов ей ни о чем не говорил. Новая хозяйка этого замка вышла из дверей под руку с Бюзиньи. На ней было новое платье малинового цвета, красивая шляпка с перьями страуса и зонтик от солнца, который она положила на плечо и покручивала в разные стороны. Ее походка не отвечала требованиям двора, но, тем не менее, приковала к себе взгляд кучера, сидевшего на козлах.
Кстати о кучере: на козлах сидел человек, непонятно какого возраста, одетый в ливрею, сидевшую на нем так ловко, что можно было бы пожелать этой спине и этим плечам, довольно развитым, камзола с галунами. На голове сей достойный кучер имел рыжую копну волос, под которой спереди он прятал красивой линии брови, а когда морщил лоб, то и глаза. Нос вообще заслуживает особого внимания. Казалось бы, прямой и тонкий нос, имел широко раздутые ноздри, словно в них что-то вставили. Усы безвольно повисали у окончаний губ чертовски интересной формы. К тому же он был не брит.
При подходе Марии кучер спрятал глаза под "солому" и принял деловую позу. Мария подошла к кучеру.
- Сударь, вы знаете, куда меня везти?
Кучер кивнул.
- И вы не заблудитесь?
Кучер помотал головой, про себя подумав: «Если б можно было, я бы увез тебя в райский уголок и заблудился там навечно!»
- Он что, немой?- спросила Мария.
- Нет, но он молчалив,- ответил Бюзиньи.- Счастливой дороги, сударыня Мария!
- Благодарю вас, дворецкий,- ответила Мария и, обращаясь уже к кучеру, спросила:
- А как вас зовут? Мой дворецкий молчит как рыба, когда я спрашиваю его о людях, окружающих меня.
- Эжен,- хриплым голосом ответил кучер, втянув шею в плечи.
- Эжен,- промолвила Мария, пытаясь припомнить это имя и этот голос, показавшийся ей знакомым.- Хорошо, можем ехать, Эжен.
Мария села на сиденье кареты, Бюзиньи закрыл за ней дверцу и подмигнул кучеру. Последний издал гиканье и взмахнул кнутом. Лошади плавно тронулись. Кучер проехал мимо заливных лугов, где пасся скот, мимо виноградников и остановил лошадей в поле, где васильковое небо с ромашковыми облаками кружило голову.
- Боже, как красиво!- воскликнула Мария и пустилась бегом в поле. Туфли на высоком каблуке мешали ее свободному бегу, и она сняла их. Забежав в самую гущу васильков, она закружилась в упоении. Потом, будто вспомнив о грустном, молча и без радости побрела обратно к карете. За это время кучер уже распряг лошадей и расстелил на траве недалеко от дороги свою ливрею, на которой разложил трапезу.
- Что-то случилось?- спросил кучер, выглядывая из-под "соломы".
- Нет, ничего. Я вспомнила о сыне. Если бы он был сейчас со мной! Какой вы молодец, Эжен!- сказала Мария, увидев сервированный "стол".- С тех пор, как я в этом замке, у меня не пропадает аппетит, а этот дворецкий, который, наверное, и есть хозяин замка, не дает мне умереть с голоду.
Краем глаза Мария заметила усмешку, появившуюся в уголках губ кучера и поняла, что дворецкий не есть владетель того замка, в котором посчастливилось поселиться Марии. У нее даже мелькнула мысль, что кучер не тот, за кого себя выдает. Она присела на край ливреи и с удовольствием отломила от курицы ножку.
- А вы что же, не будете со мною кушать? Смотрите сколько всего!
- Спасибо, я сыт другим,- хрипло ответил кучер, не сводя глаз с Марии.
- Идите кушать, я вам приказываю!- играя в хозяйку замка, сказала Мария.
- Я не ваш кучер, и подчиняюсь только вашему благодетелю,- вежливо отказался Эжен.
- Но помогите, ради бога, мне не съесть столько!
Парис, а это тайна не для читателя, а только для Марии и других домочадцев кроме Бюзиньи, присел напротив Марии и взял с бумажного подноса гроздь винограда. Мария не без интереса обратила внимание на его ровные и белые зубы, в которых одна за другой исчезали виноградинки. Она с любопытством изучала этого странного по ее мнению субъекта.
- Мне кажется, сударь, что если бы вы одели вместо ливреи камзол, побрили лицо, а усы закрутили, то из вас мог бы получиться настоящий мужчина,- проговорила Мария, уминая жареную курочку. Эжен устремил на нее пристальный взгляд, и новоявленная госпожа де Лоренс признала, что глаза этого кучера и васильковое поле имеют одинаковую прелесть.
- Согласен с вами,- ответил кучер, внутренне подсмеиваясь над собой.
- А еще вам была бы к лицу шпага и шляпа с плюмажем. А если вместо вашей нелепой шевелюры носить...- Мария вдруг поняла, что нарисовала портрет графа де Валье. Она едва не потеряла сознание.
- Что с вами?- забеспокоился Эжен.
- Ничего, просто подумалось,- ответила Мария, тяжело вздыхая.
- Если хотите, поедемте в замок!
- Нет, посидим еще, здесь очень красиво. Не верится, что это мое поле, мои луга, мимо которых мы проезжали, и мой замок, такой красивый и высокий. Вы, конечно, не скажете, кто подарил мне этот замок?
- Скажу. Тот, кто вас любит.
- Но что он хочет от меня?
- Вероятно, чтобы вы были счастливы.
- Но как он собирается сделать меня счастливой, если не показывается на глаза?
- Наверное, он очень виноват перед вами и хочет искупить свою вину?
- Вот как? Но я не знаю никого, кто виноват передо мной. Если только виконт де Шеврон, но он был убит... Боже, неужели граф де...
Парис быстро стал собирать с ливреи остатки трапезы и укладывать в корзину. При этом ему пришлось нагнуться, и парик едва не слетел с его головы. Благо, Мария в это время закрыла глаза, вспоминая ту встречу с графом де Валье. Кучер уже уносил корзину к карете, когда Мария спросила: - Эжен, почему мой благодетель не встретится со мной? Чего он боится?
- Я не могу ответить на этот вопрос,- уклончиво ответил кучер и стал впрягать лошадей в карету.
- Какой странный кучер,- тихо промолвила Мария и села в карету. Из оконца она наблюдала за действиями кучера и пришла к мнению, что это не настоящий кучер - не так уж ловко у него получалось впрягать лошадей в карету, да и при его осанке можно было предположить, что сей молодчик предпочитает ездить верхом.

23 Тревога графа де Валье

Прошло уже две с половиной недели с тех пор, как Франсуа и Жан де Круазе сопровождая карету с Констанс, уехали в Париж, но ни их самих и ни известия не пришло в Валье. Парис начал терять терпение и все больше беспокоиться. Тревога за детей занимала больше места в его сердце и мыслях чем любовь к Марии. Наконец он приказал конюшему ехать в Париж и на всем пути следования делать подставы - оставлять лошадей, чтобы граф мог в несколько часов доскакать до Парижа. На пути следования в Париж, Марио расставил десять лошадей, сам преодолев это расстояние за три дня. Приехав в Лоренс утром, Парис дал соответствующие указания Бюзиньи, вскочил на Равена и ударил его легонько шпорами. Конь с места взял рысь и вскоре пошел галопом. Как раз из дверей замка вышла Мария и, увидев удаляющегося всадника, спросила Бюзиньи.
- Это и есть ваш господин?
- Не-ет, это курьер из того замка, где живет мой господин!- не задумываясь, ответил дворецкий.
«Лжец,- подумала Мария,- это граф де Валье и кучер Эжен!»

24 Госпожа де Бенсерад

Кажется, пора вспомнить о Франсуа и его друге Жане виконте де Круазе. Отдав Констанс на попечительство сестер госпитальерок, молодые люди отправились куда-нибудь подкрепиться и подышать воздухом столицы. Пересекая улицу Лощильщиков, Франсуа первым заметил мчавшихся во весь опор лошадей, запряженных в карету, в которой то и дело раздавались крики и детский плач. Юноши выбежали наперерез лошадям: Жан замахал руками перед их мордами, а Франсуа изловчился и, схватив левую переднюю за уздечку, повис в воздухе. Лошадь от боли завалилась на бок, и карета остановилась. Из нее вся в слезах, держа на руках девочку семи-восьми лет, вышла женщина, принадлежавшая, как видно, к знати.
- О, благодарю вас, юноши! Благодарю!- Промолвила она, простирая к Франсуа и Жану правую руку. Левой она придерживала дочку, все еще плачущую. Франсуа внимательно посмотрел на обеих. Женщина отличалась редкой белизной кожи и весьма красивой внешностью, а вот дочь ее, раскрасневшаяся, с искаженными страхом и слезами глазами и губками, виконту де Лоренсу не понравилась вовсе.  Пока Франсуа изучал спасенных, пылкий и дерзкий Жан обругал, как только мог кучера и хотел бы как следует проучить того шпагой, но в том случае было бы некому отвезти г-жу и мамзель де Бенсерад домой. Герцогиня не унималась в своей благодарности. Она гладила мальчиков и целовала их в голову. За этим занятием ее застал сын - маркиз де Бенсерад. В свои шестнадцать лет он был уже горд и надменен и участвовал, по крайней мере, в двух дуэлях, не смотря на эдикт кардинала. Однако великий кардинал по каким-то необъяснимым причинам относился к нему снисходительно.
Маркиз подъехал к карете матери на коне и, не спешиваясь, обрушил гнев на юношей.
- Кто вы такие, черт возьми?!- черные глаза его сверкали подобно жемчугу, а нижняя губа, и без того оттопыренная, словно сделала выпад.- Матушка, почему вы фамильярничаете с этими ублюдками?
Франсуа молча снес это оскорбление - по природе своей он был кроток, а вот Жана эти слова резанули как ножом по горлу. Он хотел бросить дерзкому юноше вызов, но поперхнулся слюной и закашлялся.
- Эти юноши спасли мне жизнь, Жак!- одернула сына мать.- А посему, я прошу тебя быть с ними учтивее. Сейчас же извинись перед ними и пригласи на обед.
- Я?- Бенсерад словно увидел змею у своих ног.- Я не стану приглашать этих... этих... в гости. Еще чего! Приглашать всяких там нищих!
- Идем, Жан, иначе может получиться скверно,- произнес Франсуа, и потащил друга в сторону. Жан краснел, как рак и оглядывал свое обмундирование. Конечно в простом черном камзоле он смотрелся, как школяр в сравнении с алым бархатом Бенсерада.
- Жак! Я тебе приказываю!- воскликнула герцогиня.- Если ты хоть сколь-нибудь любишь мать, извинись и пригласи этих славных юношей на обед к нам.
- Славных!- с иронией воскликнул маркиз. Он обратил свой взор на виконтов де Круазе и де Лоренс.- Вы, в самом деле, помогли моей матушке?
Жан словно вонзил кулаки в бедра и демонстративно отвернулся.
- Если бы не мой друг, напугавший лошадей,- кротко сказал Франсуа, карета разбилась бы на повороте о стену дома!
- Полно, Франсуа! Это ты проявил настоящую храбрость!- воскликнул Жан обиженно.- Это ты повис на шее лошади и свалил ее, в конце концов!
- Ну что ж, я выражаю вам благодарность и прошу...- Бенсерад с трудом выдавил это слово,- прощение. А также прощу принять приглашение моей матушки и отобедать у нас дома на Гревской площади.
Жан стал раздувать ноздри, но его друг, в отличие от Жана, имел некоторую долю благочестивости.
- Неудобно, нельзя отказываться, Жан,- шепнул он на ухо.- Отец говорил мне, что это признак дурного вкуса.
- Простите,- вмешался де Бенсерад, спешиваясь.- Вы говорили об отце. Как зовут вашего отца?
- Маркиз де Лоренс. Но он умер, когда я еще не появился на свет. Меня воспитывает дядя.
- Да, я нечто такое слышал от матушки.
- Что вы слышали?- заинтересовался Франсуа.
- Слышал, будто маркиза де Лоренса застрелил его родной брат.
Франсуа остановился как вкопанный.
- Что вы такое говорите, сударь? Не хотите ли вы сказать, что мой дядя убил моего отца?
- А что вы так на меня смотрите, не я же убил вашего отца! Матушка, поезжайте с Анной в карете, а я пойду с этими юношами прямо домой.
- Хорошо, Жак. Я успею распорядиться насчет обеда.
Герцогиня кое-как уговорила дочку сесть в карету, и они уехали по направлению к Новому мосту. Маркиз же, отдав повод коня конюшему, шел с виконтами пешком, держась прежнего своего тона. По пути ему встретился его товарищ шевалье де Жюссак.
- Анри, ты помнишь ту историю с виконтом де Лоренсом?- спросил Бенсерад своего друга. Тот, не зная двух спутников маркиза, попросту выдал на гора всю эту неприятную историю:
- Как сейчас помню: когда осаждали Кастр, а ведь де Лоренс был протестантом, он дезертировал с десятком других гугенотов из католической армии и встретил того, кто в сущности и разгромил всю протестанскую армию. Они напали на этого героя, но одолеть его не смогли. Последним оставался сам де Лоренс. Этот лев, я имею в виду героя Кастра, оставался безоружным против вооруженного де Лоренса.
- Как же он его прибил, если у него не было оружия?- спросил де Бенсерад.
- А он его и не убивал. Де Лоренса застрелил конюший того человека... вот досада, я забыл как его звали!
- Значит граф де Валье не убивал моего отца?- обрадовался Франсуа. Он вдруг заметил, как побледнело лицо Бенсерада.
- Граф де Валье?- переспросил он, отпрянув на шаг,- Вы сказали, что вашего дядю зовут граф де Валье?
- Да, а что вас так напугало?- удивился Франсуа. Маркиз де Бенсерад на треть обнажил шпагу.
- Ты мне заплатишь за отца! Ты!- прошипел он, обуреваемый злобой.
- Но в чем дело, сударь?
- А дело в том, что твой дядя граф де Валье... да, да, граф де Валье убил моего отца! Убил подлым ударом в спину! Все говорили, что это была честная дуэль, но удар в спину это удар в спину! Идемте!
- Куда?- растерянно пробормотал Франсуа.
- На Пре-о-Клер!- злорадно воскликнул Жак, озираясь по сторонам из боязни, не подслушивают ли их шпионы кардинала.- Анри, будешь моим секундантом.
- Отлично, Франсуа, а я буду твоим!- воскликнул Жан, полный решимости подраться.
- Права пословица: за ошибки родителей расплачиваются дети,- грустно изрек Франсуа. Он не собирался отказываться от дуэли. Перед поездкой, граф дал ему четкие инструкции: не отказываться от приглашений на обед и на дуэль, но и не напрашиваться.
Все четверо пошли по направлению к набережной.

25. Первая дуэль Франсуа и Жана.

Войдя в знаменитый парк, юноши первым делом осмотрели все вокруг, опасаясь свидетелей. Затем сняли камзолы и демонстративно обнажили шпаги. Бенсерад сбросил ножны со шпаги, как это делал его отец, Жюссак медленно обнажил клинок, а Жан выхватил шпагу с быстротой своего отца. Франсуа не делал из этого никакого ритуала. Он просто обнажил клинок и встал в позицию.
- Хочу сразу предупредить вас, юноши,- с угрозой изрек де Бенсерад,- я неплохо фехтую, и мой друг тоже. Поэтому обещаю позаботиться и о ваших душах и о телах.
- Так вот, сударь!- сказал, наконец, свое слово Жан де Круазе,- если вы фехтуете неплохо, то мы с моим другом - отлично!
Де Бенсерад сразу пошел в атаку, надеясь опередить противника, но Франсуа держал ухо востро и предупреждал выпады маркиза. Двое их секундантов пока что обменивались ударами. Оказывается, за этой сценой наблюдали спрятавшиеся за деревьями мушкетеры кардинала. Они быстро окружили юношей. Главный из них прорвался в средину и повыбивал шпаги из рук молодых фехтовальщиков.
- Капитан гвардии кардинала шевалье де Верне! Вы арестованы! И, наверное, знаете за что!
- Нет, сударь, ей богу не знаем!- воскликнул Франсуа, которого схватили за обе руки.- Мы не нарушали эдикта кардинала, мы просто упражнялись с друзьями!
Бенсерад про себя подумал: «Молодец, Франсуа!»
- А позаботиться о ваших душах маркиз де Бенсерад тоже предлагал в шутку?- не унимался де Верне.
- Конечно, сударь!- подтвердил Жан. Тогда капитан гвардии подошел к Бенсераду и приподнял край материи его сорочки, испачканной в крови.
- И это в шутку?
- Это вышло совершенно случайно!- оправдывался Франсуа.- Я отражал его парад и неловко отвел шпагу.
- Так неловко, что не поспеши мы, вы ухлопали бы его за милую душу! Идемте к кардиналу, пусть он с вами разговаривает.
Молодых людей под конвоем из десяти человек сопроводили в кардинальский дворец, который был построен в 1639 году и который впоследствии кардинал подарил королю и тот назвал дворец Пале-Рояль. Франсуа невольно восхитился архитектурой и внутренней отделкой дворца.

26 Задумка кардинала Ришелье

Нарушителей порядка ввели в приемную великого кардинала, который к этому времени уже одержал над австро-испанцами ряд побед. Вскоре в приемную вошел человек в красной мантии и занял место за столом. Если бы его сейчас увидел Парис, он ужаснулся бы изменениям, произошедшим в кардинале. Он поседел и постарел. По всему было видно, что дни его сочтены.
Кардинал откинулся на спинку стула и вонзил свои глаза в присутствующих. Все четверо ощутили у себя на спине мурашки. Один де Бенсерад сохранял невозмутимый вид.
- Слушайте, де Верне, что вы мне говорили про каких-то дуэлянтов?! Это те самые дуэлянты?
- Они самые, монсеньер!- с важным видом ответил капитан.
- Так, де Бенсерад, де Жюссак, а этих двоих я вижу в первый раз. Представьтесь, молодые люди.
- Жан де Круазе, виконт!- представился Жан, выступив на полшага вперед.
- Виконт де Лоренс, Франсуа!- сказал юноша без особой гордости.
- Я не знаю вашего отца. Кто он?- Кардинал, было раскрывший какую-то папку, захлопнул ее.
- Мой отец был убит во времена гугенотских войн, монсеньер. Меня воспитывает дядя. Граф де Валье!
Глаза кардинала вспыхнули огнем.
- Граф де Валье? Он с вами? В Париже?
- Нет, ваше преосвященство, он у себя в замке.
- Вот как!- кардинал с трудом скрывал радость: «Теперь он попался!»
- Де Верне, расскажите, что там было?
- Эти юноши упражнялись в фехтовании,- ответил де Верне, услышавший имя своего бывшего патрона.
- В Парке Пре-о-Клер, де Верне, не упражняются, там нарушают эдикты! Я вижу, де Бенсерад ранен!
- Пустячная царапина, ваше преосвященство!- изрек маркиз.
- Де Верне, отведите этих юношей в Бас... нет, отведите их в Шатле и заприте до выяснения дела.
- Всех вместе? Они же передерутся.
- Если передерутся, поместим в Бастилию, в одиночки,- невозмутимо изрек кардинал.
- Все будет сделано, ваше высокопреосвященство!
Как только де Верне ушел, кардинал позвал другого капитана гвардии де Лега.
- Шевалье, как только приедет граф де Валье, немедленно проводи его ко мне.
- Хорошо, монсеньер, а почему вы считаете, что он должен приехать?
- Его сын здесь. А к сыну стоит приехать, как вы считаете?
- Но ведь он всего-навсего племянник!
- У де Лоренса не было детей, а этот Франсуа как две капли воды походит на Париса.
- Вашего сынка,- подчеркнул де Лег.
- Моего сынка,- ласково отозвался Ришелье.
- Значит, вы засадили в тюрьму собственного внука?
- Лег!- протестующе воскликнул Ришелье.

27 Аудиенция в кардинальском дворце.

Используя приготовленные подставы, Парис за девять часов проскакал путь от Валье до Парижа, так что через десять дней после ареста Франсуа, кардинал принял у себя графа де Валье. Парис сначала проехал к Люксембургскому дворцу, а там узнал, что кардинал живет по улице Добрых Ребят. Почему-то начать поиски сына Парис решил с вездесущего кардинала. Он без проблем вошел в приемную всемогущего министра, бухнулся на стул и со всей силы вонзил шпоры в паркет, когда понял, что кардинал нарочно не замечает вошедшего. После того как лакированный паркет зазвенел под ударами шпор, Ришелье оторвал голову от стола.
- Граф де Валье! Вы ли это! Я не узнаю неутомимого бога войны! Пришли без поклона, свалились на стул! Что с вами, граф?
- Старею, ваше преосвященство, старею! Я проскакал сорок пять лье за девять часов! А помнится, когда мы скакали с де Круазе, мы управились за восемь с половиной часов, использовав на две лошади меньше!
- За восемь часов?- удивился Ришелье.- Жаль что вы не бедны, а то бы я предложил вам работу курьера.
- Благодарю покорно, монсеньер.
- Какими судьбами в Париже?
- Вы случайно не знаете, где мой племянник Франсуа де Лоренс?
 Кардинал отчего-то прыснул.
- Я и не знал, что непорочное зачатие подвластно не только Богу!
- О чем это вы, монсеньер?
- Почему вы не скажете вашему сыну правду?
- Значит вы видели его?- загорелся интересом Парис.
- Да, ваш сын со своим другом Жаном арестованы за дуэль. Сын герцога де Бенсерада, почившего от вашей руки, пригласил вашего сына в Пре-о-Клер, где вся четверка и была арестована. Теперь они в Шатле.
Парис хоть и был в гневе, но не испепелял кардинала, а пытался угадать, что задумал великий политик. Граф встал со стула, подошел к столу кардинала и, сняв с шеи орден Святого Духа, положил на стол.
- Давайте меняться, ваше преосвященство.
Кардинал пристально поглядел на Париса.
- И вы говорите, что Франсуа не ваш сын? За племянников такие ордена не отдают.
- Не важно, я предложил вам мен.
- А что вы дадите за Круазе?
Парис отошел от стола. Он понял, что купить Ришелье не удалось.
- Я не взял с собой других орденов, господин кардинал.
- И вы отдали бы за Круазе, за сына своего друга второй орден?- удивился Ришелье.
- Что орден?! Металл и камешки. Дружба и честь дороже всех орденов. Тем более, что из троих нас осталось двое.
- Да-да, я слышал о вашем друге де Маньяне.
- Ближе к делу, монсеньер. Что вы хотите за то, чтобы Франсуа и де Круазе оказались на свободе? Вы хотите, чтобы я завоевал Испанию? А за одно и Австрию?
- Это было бы недурно!
- Видите ли, монсеньер, я освободитель, а не захватчик. Я не борюсь за чужое.
- Я не прошу вас идти войной на Испанию. Мне плохо, Парис, мальчик мой,- Кардинал вдруг потеплел и стал жаловаться.- Испанцы рвутся через Вальтелину, область в Швейцарии, через которую из Италии на нас могут напасть враги. Конде никак не может нанести решающего поражения Австрийцам. Испанцы то и дело пытаются пройти через Пиренеи, а тут еще народные восстания! Знаете, как мне тяжело было в тридцать седьмом, когда в Керси вспыхнуло восстание "Босоногих"? Тридцать тысяч их хлынуло из срединных провинций на Орлеан! Мне пришлось в срочном порядке отозвать армию де Тюренна из соединенных провинций, благодаря чему австрийцы снова бродят у наших границ.
- Я с удовольствием бы возглавил какую-нибудь армию и разбил бы австрийцев, если бы не одно обстоятельство. Я встретил мать Франсуа - свою первую любовь! Я не хочу терять свое счастье, которого я был лишен четырнадцать лет!
- Вот поэтому, пока вы не выполните мое поручение, Франсуа и вся компания останутся в Шатле.
- Отпустите их, и я сделаю, что вы мне прикажете!
- Я не могу рисковать. Ничего с ними не сделается. Им предоставлены все удобства.
- Итак?- спросил Парис, дернув усами и не смотря кардиналу в глаза.
- Итак, граф, на Париж идет армия крестьян и ремесленников численностью в пять тысяч человек. Они плохо вооружены и не обучены военному мастерству, но у меня против них есть только моя гвардия - двести человек.
- Этого вполне достаточно, монсеньер!
- Как достаточно? Вы с ума сошли? Их пять тысяч, а сейчас может уже все шесть!
- Оставьте себе роту, а мне хватит и сотни. Сегодня я буду спать как убитый, а завтра утром приду к вам.
- Можете отдыхать у меня.
- Благодарю, монсеньер, но я снял небольшую квартирку в Сен-Жермене. Итак, до утра!
- До завтра, граф, до завтра! Вы моя последняя надежда.
- Тысяча проклятий!- пробормотал граф, выходя,- Не поверил слову дворянина! Мой сын, который не видел свою мать, по крайней мере, лет десять, должен томиться в тюрьме, не смотря на все мои подвиги! Тысяча чертей, я не оставлю от Шатле камня на камне!

28 Шатле.

Молодые люди, в самом деле, ни в чем, кроме свободы не нуждались. Им принесли карты и кости, приличную пищу и даже шампанское. Бенсерад нервничал и просто бесился. Как? Наследника герцога де Бенсерада, бывшего фаворита Людовика 13 заточили в тюрьму! А вот его друг, бедный и незнатный, с удовольствием откупорил шампанское и отломил половину курицы.
- Давайте выпьем за наше приключение!- предложил он, наливая в стаканы пенящийся напиток.
- Заточение, хотел ты сказать?- передернул де Бенсерад. Он сидел на отменной копне соломы в стороне от всех.
- Не волнуйся, маркиз, дядя Франсуа вытащит нас отсюда,- сказал Жан.
- Вытащит как же! Уже десять дней прошло с тех пор как мы здесь!
- Подождите еще немного,- настаивал виконт де Круазе.- Если бы вы знали, до чего хитер дядя моего друга! В молодые годы он один с ротой кавалеристов взял город Кастр!
- Это мы знаем,- подтвердили Бенсерад с Жюссаком. Вдруг тишину разрушил резкий шаркающий звук, словно кто кто-то чиркнул пикой по стене. Молодые люди стали искать и нашли стрелу к которой была приделана записка, в которой говорилось следующее: «Сожгите записку и всю солому, какая есть в вашей камере. Когда загорит огонь, кричите: пожар. Вам откроют камеру. Вырывайтесь в коридор, а когда стена рухнет, смело прыгайте вниз, да не забудьте скинуть охранника! Внизу будет сено!
- Письмо без подписи,- осторожно заметил Бенсерад.- Может быть это ловушка?
- Нет, это письмо моего дяди, я узнал почерк!- воскликнул Франсуа.
- Решайтесь, господа!- вдохновенно воскликнул Жан.- Или сидеть тут и чахнуть, или вырваться на свободу, а там как получится!
- Сидеть здесь? Да мне осточертело сидеть в этом чулане, как старый хлам!- вскричал Бенсерад. Он первый подошел к лампе, снял абажур и поднес к соломе. Франсуа подпалил записку уже от соломы. Огонь быстро пожрал сухую солому. Юноши бросились барабанить в дверь и орать во все горло: пожар!
На крик прибежал тюремщик. Он безусловно уловил запах гари, к тому же голоса молодых людей были неподдельно испуганы. И только он открыл камеру, юноши сшибли его с ног и вырвались в коридор. Тюремщик бросился тушить пожар, крикнув дежурным, чтобы задержали арестованных. К несчастью незадачливый пожарник подошел слишком близко к окну, чтобы хлебнуть воздуха. Взрыв бочонка пороха, подложенного под стеной, оторвал стену старого Шатле вместе с тюремщиком. Юноши ворвались в камеру и взглянули вниз. Там в пяти метрах от развалин стояла большая повозка с сеном. Спрыгнуть с двадцати футов на сено молодым и смелым людям не составило труда. Как птенцы гоголя они выпорхнули из проема здания и приземлились на сено.
- Скорее на коней, Франсуа, Жан!- послышался из темноты голос графа де Валье.- А вы, молодые люди, если хотите оставаться на свободе, советую присоединиться к нам. Через полчаса закроют ворота. Нужно спешить.
- Я только предупрежу матушку!- воскликнул де Бенсерад.
- Ей сообщат, не волнуйтесь. Итак, по коням. Франсуа, позволь твоему товарищу сесть позади тебя, и ты, Жан, сделай тоже самое, потому, что шестеро мы не уедем на четырех лошадях иначе.
- Хорошо, садитесь, маркиз де Бенсерад, ко мне,- попросту предложил Франсуа, не подозревавший о том, что это огорчит отца.
- Маркиз де Бенсерад?- спросил Парис.
- Собственной персоной!- с гордостью и ненавистью изрек Жак,- залезая на круп лошади позади Франсуа.
- Мне очень жаль. Я обязательно объясню, почему это случилось между нами, а сейчас нам нужно уносить ноги. Гарнизон защелкал курками.
Парис пришпорил лошадь и поехал впереди. Следом за ним ехали Франсуа с Бенсерадом, за ними Жан с Анри де Жюссаком и замыкал процессию новый конюший графа де Валье Шано Лавель - сын Марио и Люсьены.

29. В пути

Удачно миновав ворота Ивре, наши беглецы под покровом ночи отъехали от Парижа на значительное расстояние. В первой же попавшейся деревушке граф забрал уже отдохнувшую лошадь, на которой он ехал из Орлеана, а своего коня не слишком уставшего, отдал де Бенсераду.
- Можем передохнуть до рассвета,- предложил граф.
- А куда мы направляемся?- поинтересовался Жюссак.
- Туда, где нас меньше всего будут искать. В военный поход!
- На кого?- спросил Бенсерад.
- На свой народ. Пять тысяч озверелых крестьян прут и ломят через Турень на Париж! Мне нужно их остановить. Я дал слово кардиналу.
- Пять тысяч?- спросил Жан.- А где же наше войско?
- Все тут, Жан,- ласково ответил Парис.- Впрочем, если ты струсил, то можешь ехать в Амьен к отцу.
- Я струсил? Да никогда этого не было и не будет!
- Отлично. А что скажет маркиз? Вы, конечно, можете вернуться к матушке, вам ничего не будет, я уверен, а вот вашего друга, менее знатного наверняка ждет Бастилия.
- Я не оставлю Анри!- гордо ответил Бенсерад.- Да и Париж мне стал надоедать. На встречу приключениям, господа! Вот только пушек нам недостает.
- Я знаю кое-что получше пушек, маркиз,- Парис стеснялся назвать Жана по фамилии. Имя Бенсерад терзало его душу угрызениями совести, когда он вспоминал тот поединок.- Дипломатия наше единственное оружие в борьбе с восставшими. Я не представляю, как я буду стрелять по своим кормильцам из орудий. Разве они виноваты в том, что идет война, что налоги непомерно велики и что им есть нечего. У кардинала Ришелье свои планы, но он ими не поделился с народом. Итак, давайте ложиться спать. Вы молоды, и заснете сразу... впрочем, я тоже не старик, черт возьми!
Компания заняла большую комнату в гостинице, где не хватало кроватей, попросили, чтобы им принесли из конюшни побольше сена, и улеглись спать.
Тревожные мысли не давали Франсуа заснуть. Совсем недавно он узнал, что его отца застрелил конюший Марио, а рядом с Франсуа лежал и мирно посапывал его тринадцатилетний сын Шано.
- Шано,- шепотом позвал слугу юноша.
- Чего вам, сударь?- позевывая, откликнулся Шано.
- Скажи-ка честно, это твой отец убил моего отца, когда тот угрожал жизни моего дяди?
- Какой еще дядя, ваш отец спит рядом!
- Шано, о чем ты говоришь?
- Спать!- цыкнул на них граф де Валье.- Завтра нам нужно проскакать, по меньшей мере, восемь лье. Шано, иди, ляг у двери, и если что, предупредишь меня.
- Хорошо, сударь, если что, то предупрежу вас, если кто - убью на месте.
- Болтун!- прошептал граф, погружаясь в сон.
Утром Франсуа спросил его:
- Папа, вчера Шано говорил странные вещи, будто виконт де Лоренс вовсе не мой отец.
- А чей же еще? Слушай больше этого болтуна. Он во сне врет еще почище, чем, когда болеет. Давай, седлай коня. Гвардия кардинала уже выехала из Парижа.
Молодые люди сели на коней. Для Жюссака Парис купил у хозяина гос-цы молодого мула, и тот не был недоволен. Все лучше ехать на муле, чем сзади всадника.
- Лошадей не жалеть! Приедем в Орлеан, плохих поменяем.
К сожалению, плохими оказались почти все лошади к концу дня. Две из них, под Жюссаком и Жаном де Круазе пали.
- Черт возьми, до Орлеана еще полмили, а погоня кажется уже на хвосте,- проговорил де Валье.- Вот что, ребята. Сойдите с дороги и ждите меня через час, я буду  со свежими лошадьми.
Ровно через час со стороны Орлеана показалась повозка, состоявшая из двух лошадей и телеги с сеном.
- Боже святый!- воскликнул Жан де Круазе,- Это же граф де Валье!
- Дядя?- удивился Франсуа. Кучер подхлестнул лошадок и вскоре поравнялся с тем местом, где граф оставил молодых людей.
- Ничего себе пиршество!- произнес конюший, разглядывая копну соломы,- Нам тоже чего-нибудь перепадет?
- Непременно перепадет. За каждую глупую шутку по пинку в задницу! Полезай на козлы! А вы, судари мои, бросайте свои шикарные одежды и одевайтесь. О, черт!- воскликнул граф, увидев вдали на дороге облако пыли.- А ну-ка, полезайте все в сено. Сейчас же!
Дважды молодых людей просить не пришлось. Юркие ребята моментом окопались. На повозке остался сам граф, уже переодетый в ветхое рубище и дырявую шляпу и Шано, в котором невозможно было узнать слугу аристократа. За пыльным облаком показалась черная туча. Это камзолы гвардейцев замелькали на дороге. Шано тронул лошадей и поехал в обратном направлении. Возле повозки гвардейцы ненадолго задержались.
- Эй вы, не видели ли вы пятерых всадников?- спросил де Верне.
- Всадников нет, а вот пятеро человек в сапогах со шпорами вошли в Орлеан полчаса назад,- ответил Парис не своим голосом.
- Они были пешие?
- Да, их лошади, наверное, пали в пути. Теперь ясно почему,- пояснил Шано.
- И почему же?- заинтересовался де Верне.
- Они ехали очень быстро,- добавил парень.
Де Верне молча пустил коня вперед. Мушкетеры в красных камзолах численностью в тридцать человек последовали за ним.
- Не узнал,- проговорил де Валье.
Лежавший в копне сена де Бенсерад, сказал на ухо Франсуа:
- А твой дядя ей богу не промах!
- Еще бы, у него три ордена Святого Духа! Один с груди Конде, второй с груди короля, ну а третий ему подарил сам кардинал, не считая своей шпаги, которая одна стоит две тысячи пистолей!

30 Восставшие

Через два дня наши путешественники, оторвавшиеся от погони, достигли Тура, от которого до лагеря восставших было не больше двух лье. Парис выехал на встречу с восставшими, приказав Франсуа и его компании держаться поодаль. Один, без армии и пушек, со шпагой и парой пистолетов, Парис появился у маленькой деревеньки, где временно остановились крестьяне и ремесленники, возмущенные своим бедственным положением.
Остановившись перед деревней на небольшом холме, Парис выстрелил в воздух. Тот час вокруг графа собралась ватага оборванцев.
- Я хочу поговорить с главным!- зычным голосом изрек граф, вкладывая пистолет за пояс.
- А ты кто такой?- спросил один оборванец лет семнадцати с бердышом в руках, придирчиво осматривая снаряжение и самого графа.
- Приведите главного, и я скажу: кто я и зачем я здесь!
- Позови Самсона!- сказал старик лет семидесяти с косой в руках. Он был бос и без головного убора. Прыткий парень в изношенных портках сбегал за главным. Вскоре взору де Валье предстал дюжий молодец лет тридцати пяти, но с одной ногой. Он опирался на здоровую дубину.
- Ну, рассказывай, кто ты такой и зачем здесь?- спросил он. Парис внимательнее вгляделся в главаря и узнал в нем того самого молодца, что нелестно отозвался о дворянах на королевской площади.
- Клод! Капитан пехоты Исудена!- обрадовано заключил Парис.
- Боже милосердный!- вскричал солдат графа де Валье.- Главнокомандующий королевской армии!
- Бывший, черт возьми!
- Как и я - тоже бывший!
- Где это тебе так оттяпало ногу, дружище Клод?- посочувствовал Парис.
- При Корби, граф. Теперь я инвалид и командую восставшим народом. А вы какими судьбами в наших краях, граф?
- Меня послали разогнать вашу армию, дружище, Клод.
Парис заметил, что главарь повстанцев не на шутку переполошился.
- А сколько солдат у вашей армии?
- Видишь вон там на дороге пятерых всадников? Это адъютанты. Шесть полков кавалерии ждут моего приказа. Пять тысяч хорошо вооруженных солдат против ваших крестьян с сохой. Понимаешь, чем это пахнет, Клод? Страшной расправой над своим народом. Я не хочу стрелять в своих крестьян. Я знаю, что вы не можете сложить оружие и вернуться к семьям и земле. Там голод, болезни и смерть.
- Это правда,- согласился Клод.- Нужно подумать. Поломать голову.
- Зачем ломать голову, дружище Клод?! Разве ты не знаешь, что у твоего бывшего командира всегда есть решение? Есть предложение, мужики.
Вокруг графа стал собираться народ и вскоре все пять тысяч окружили де Валье.
- Послушайте меня, крестьяне, ремесленники, мастеровые! Обратного пути у вас нет, но и наступление на Париж бессмысленно. Вас разобьют, это точно. У королевской армии артиллерия и конница. К чему безумное бесстрашие, если есть третий путь, если есть выход из тупика?! Я предлагаю повернуть направо, пройти через Периге, Бургундию и отправиться через Альпы в Италию и Австрию. Что хорошего, если французский народ пойдет против французов? Кому это на руку? Только нашим врагам, из-за которых с вас дерут четыре шкуры. А мы с вами возьмем да и пойдем войной на австрийцев! Кто знает меня как командира, может с уверенностью сказать, что моя армия не терпит поражений! Вам придется трудно, но цель оправдывает средства! В Берри, Периге и Бургундии мы не будем грабить дворян, мы возьмем только провиант, одежду и оружие, лошадей, но выйдя за пределы Франции, станем обогащаться и обогатимся так, что к концу кампании каждый из вас станет обеспеченным человеком, который сможет заплатить налоги, вернуть долги, поправить свое хозяйство и  жить безбедно. Нас немного и мы вооружены пока плохо, но Клод знает, как я хитер. Мне не составит труда обмануть австрийцев. Я обещаю беречь каждого солдата, каждого мужика, которого ждет земля, ждет жена и дети. А теперь скажите мне, согласны вы пойти со мной?
- Да!!! Веди нас, граф!- заорали тысячи глоток.- Веди в Австрию! В Италию! Мы пойдем с тобой!
- Отлично, мужики! Я был уверен в вашем благоразумии!- обрадовался Парис.- А теперь нам нужно обговорить условия сделки. Прежде всего, я требую от вас повиновения и дисциплины. Никаких дезертирств, никаких предательств и самоуправств. Добытые деньги и дорогие вещи будем делить по такой схеме: пять процентов главнокомандующему, по три процента старшим офицерам и по одному проценту остальным офицерам и адъютантам. Остальное делится поровну на всех солдат. По моему я немного прошу за то, что каждый из вас набьет себе карманы и попирует в захваченных городах и населенных пунктах.
Парис достал второй пистолет и выстрелил в воздух. На этот сигнал прискакали юноши.
- Это мои адъютанты, если вы не возражаете.
- Они слишком молоды!- возразил кто-то. Вдруг раздался выстрел в воздух и крики: «Красные камзолы! Они скачут сюда!»
- Не волнуйтесь, дайте мне с ними поговорить. Я улажу дело.
Парис выехал из круга и встретил отряд де Верне на дороге.
- Приветствую вас, гвардеец де Верне!- сказал Парис, остановившись в нескольких шагах от капитана гвардии
- Капитан де Верне, сударь,- заметил гвардеец.- Простите, граф, но у меня приказ о вашем аресте.
- Что так?- небрежно осведомился Парис.
- Вы взорвали Шатле и освободили арестованных.
- Что вы говорите! Я думал, вы скажете Бастилию! Так вот засуньте ваш приказ о моем аресте себе в ствол и пальните хорошенько. Ибо я не взрывал никакого Шатле. А теперь езжайте к кардиналу и передайте ему, чтобы спал спокойно - он плохо выглядит. А если вздумаете меня арестовать, то вас растерзают мои солдаты.- Парис показал на толпу крестьян.- Солдаты, вы со мной?- крикнул он толпе.
- Да!!!- взорвалось несколько тысяч голосов.
Де Верне пробормотал какое-то проклятие и повернул коня назад.
- Едем в Париж!- приказал он своим гвардейцам. Парис вернулся к восставшим.
- Я все уладил. Армия отступает к Парижу. Вы вне опасности.
- Да здравствует граф де Валье!- закричали крестьяне. Парис же, криво улыбаясь, про себя подумал: «Как трудно стало жить честному человеку! Не соврешь, останешься без головы!»

31 Начало военной кампании.


За месяц армия графа де Валье пересекла всю средину Франции, где не было крупных городов, и армия не встретила сопротивления местных дворян. С большинством местных правителей Парис сумел договориться и получил от них одежду, кое-какое оружие и провиант. Там же, где дворяне отказывались отдавать, крестьяне отбирали всех лошадей и все оружие, а также весь провиант, который только могли найти. Не брали только деньги и украшения. Таким образом, к тому времени, как армия графа де Валье достигла средины Бургундии, крестьяне получили обмундирование, оружие и намотали на хребты немного мясца. Парис остановил армию на виноградниках местных дворян и нанес им непоправимый урон.
- Ешьте, виноград, ребята!- говорил он солдатам,- сладость придаст вам сил, а сок виноградный залечит все болезни!
И ребята, словно саранча опустошили виноградники, приведя хозяев плантаций в бешенство и отчаяние.
Неподалеку от Безансона граф решил подучить свое войско и разделить на группы. А пока он обучал свой личный отряд работе со шпагами, разведка отправилась разузнать на счет неприятеля. Разведку Парис поручил своему сыну, хоть и боялся за него. Но он знал, что Франсуа не отличается какой-то отчаянной храбростью, и осторожность его будет работать в его пользу. После того, как граф обильно попотел, обучая бестолковых крестьян фехтованию, он ушел к себе в палатку и вызвал Клода.
- Самсон,- сказал граф,- раз уж тебя так называют наши солдатики,- скажи-ка мне, сколько у нас карабинеров?
- Около пятисот, сударь!
- А легкой кавалерии?
- Две тысячи, сударь!
- А сколько у нас пушек?
- Десять кулеврин и три мортиры, граф. Только почему вы назвали их солдатиками, сударь?
- Да потому, что из них еще нужно сделать солдат! Ну как прикажешь мне их называть, когда половина кавалеристов вместо плие делает приседание, а когда я говорю им реприз, они делают шаг вперед, не угрожая при этом оружием?! Солдатики, Клод, именно солдатики! Я не хочу терять людей, я хочу вернуть вас во Францию живыми и богатыми! А посему пока не предпринимаю никаких вылазок. Дождемся разведку, что там за шум?
В палатку главнокомандующего ввели раненого офицера французской армии.
- Кто вы такие, чего вам надо от меня?
- Вы свободны!- приказал Парис.- Вы тоже, Самсон.
- Но как же я вас оставлю одного? Он явно не в себе и...
- Бросьте!- Парис махнул рукой и весь переморщился.- Итак, сударь, рассказывайте: кто вы, откуда и кем ранены.
- Я виконт де Ле Люкль! Я полковник французской армии, воевавший в армии Гебриана!- начал офицер.
- Дальше.
- Мы стояли в форте Женевьева. Справа и слева от нас были два другие форта, которые не пропускали во Францию австрийцев. Мы бы выстояли! Мы бы выстояли, но кардинал не платил нам жалование и не давал подкрепления. Черт возьми, в армии начались дезертирства и мародерство. А третьего дня форт "Вальтелина" пал и противник начал окружить нас. Нам пришлось бросить форт, или бы мы умерли с голоду, или, что еще хуже, сдались врагу, этим сукиным сынам! Австрийцы в паре лье отсюда! Они напали на наш лагерь и перебили половину всего отряда!
- А где остальные?
- Не знаю, все бежали, куда глаза глядят!
- А маршал Гебриан?
- Маршал Гебриан в отъезде. Он как раз отправился к кардиналу, чтобы потребовать от него жалованье и пополнение.
- Тысяча проклятий!- Парис встал со стула.- У кардинала нет ни денег, ни подкрепления! Единственное подкрепление, это мои крестьяне, плохо обученные и плохо вооруженные. Вот, что, я вижу рана у вас не серьезная. Я предлагаю вам служить под моим началом командиром пехоты.
- Но кто вы? Как ваше имя?
- Граф де Валье.
- Тот самый граф де Валье?- изумленно спросил офицер Люкль.
- Тот самый, именно он и есть,- шутя, ответил Парис.
- О, теперь я не завидую австрийцам! А сколько у вас человек?
- Шесть тысяч. Из них три с половиной - пехота.
- Но это же целая армия! Где вы взяли людей?
- Остановил восстание и повернул его против наших врагов.
- Черт возьми, да вы бесценный человек для Франции.
- К сожалению, это так. Спите, отдыхайте у меня в палатке. Мне нужно узнать, что привезла разведка.
Парис вышел из палатки и поставил у нее часового, велев охранять раненого полковника как своего командира. В центре событий был Франсуа. Он разрумянился и с улыбкой ожидал, когда отец подойдет и обнимет его. Парис не удержался от порыва нежности и обнял сына.
- А теперь говори!- с большим вниманием спросил граф.
- В общем так, граф. Неподалеку отсюда поле, на котором стоял лагерь французов. Там трупы и смерть. Австрийцев пока нет. Видимо отошли и ждут подкрепления.
- Спасибо,- Парис поднял голову вверх и несколько секунд размышлял. Потом вскричал:
- Сегодня!! Сегодня наша армия нанесет первое поражение австрийцам! Жан! Сын Жоржа де Круазе! Бери всю конницу и скачите на то поле, Франсуа вам покажет. Обогните поле вогнутым полукругом и ждите подхода пехоты. Займите территорию в милю. Клод! Дуй со своей пехотой к этому полю что есть духу! Если опередим австрийцев, победить будет так же легко, как упасть с лошади. Быстрее. Возьми тысячу самых молодых и резвых. Старики пусть остаются здесь в лагере!- «Ну и армия: три тысячи молокососов и три тысячи стариков!» Парис с улыбкой умиления наблюдал за тем, как молодежь вскочила на спины коней и врезала пятками по бокам лошадей, а потом пехотинцы, едва не опережая кавалерию, бросились к тому самому полю. Граф отдал некоторые распоряжения и вскочил на белого коня, коего он позаимствовал у бургундского дворянина. Когда граф прискакал на то несчастное поле, кавалерия де Круазе уже расположилась ловушкой в подлеске. Он подождал, когда подойдет пехота, и отдал приказ.
- Три сотни пехотинцев переодевайтесь в форму французских солдат. Всем остальным, поставить мертвецов в боевую готовность!
- Вы думаете, они еще не навоевались?- спросил Шано.- Я так не думаю.
- А чем тебе, думать, щенок, у тебя все мозги вытекли из носа!- цыкнул на конюшего Парис.- И зачем я взял тебя, а не твоего отца?
Солдаты с недоуменными лицами повиновались.
- Переоделись? Теперь залегай цепями позади мертвецов и не шевелись! Стрелять будете после того, как австрийцы истратят весь запас пороха и пуль. Остальным отойти в лес!
Удивительно, но команды, повергавшие крестьян и ремесленников в недоумение, выполнялись все-таки с солдатской дисциплинированностью.
Проверив, все ли в порядке, Парис отъехал к самому краю леса и спрятался за дерево, отдав повод коня Шано. Ждать пришлось недолго. Разведка видимо донесла, что на поле Французы, и австрийская армия, вдохновленная первыми победами, летела на поле как на крыльях. Однако кавалерия встретила преграду - ров, отрезавший австрийцев от пехоты французов, залегших у леса. Командир отряда генерал Бенсберг послал вперед пехоту. Полк пехотинцев удачно преодолел препятствие и обрушился на противника, открыв оружейный огонь почти в упор по первым рядам. Доблестные солдаты Франции не сдвинулись ни на шаг! Изрешеченные пулями, они продолжали стоять, сидеть и лежать с оружием в руках. Австрийцы недоумевали. Что за броня у французов и почему они не стреляют. Наконец, подойдя ближе, солдаты австрийского дома обнаружили подоплеку. У некоторых вместо ружей вообще были воткнуты палки в закоченевшие руки. Офицеры опустили оружие и попадали на землю от хохота! Но, согласно пословице: смеется хорошо тот, кто смеется последний, смех их был недолгим и вскоре сменился слезами. Дальние ряды, по которым не велся огонь, дали залп из карабинов и мушкетов. Из лесу выступила вся остальная пехота и тоже открыла огонь. Опустошившие свои стволы пехотинцы противника, метались по полю, ища спасения. Половина их хлынула обратно, но через ров им пройти на этот раз не удалось. Ров загорелся! Оставленная во рву по приказу Париса солома, пересыпанная порохом, отрезала путь к отступлению вражеской пехоте.
А в это время немногочисленная конница неприятеля была окружена кавалерией де Круазе и таяла, как сахарная вата во рту. Две сотни австрийцев не выдержали натиска двух тысяч пятисот крестьян. С пехотой тоже было быстро покончено. К графу подскакал маркиз де Бенсерад, командовавший ротой кавалерии в отряде де Круазе.
- Господин граф де Валье, вражеская армия истреблена полностью!
- Наши потери?- бесстрастно спросил Парис.
- Пять человек  и двое легко ранены!
- А все потому, что ленились учиться фехтованию!- недовольно ответил Парис.- все было разыграно как по нотам! Что еще надо? А эти лодыри забыли, как отражать удары шпагой!
- Не огорчайтесь, граф, они научатся, как колоть шпагой и в грудь и в спину,- лукаво произнес маркиз и отъехал к своему командиру Жану де Круазе. Парис опустил глаза. Потом поднял голову и сказал громко, как мог, так как всеобщее ликование заглушило бы канонаду артиллерии:
- А теперь переодевайтесь в австрийские одежды! Кавалерия, садитесь на австрийских лошадей! Франсуа, езжай к фортам, посмотри что там, но не показывайся на глаза австрийцам. Маркиз де Бенсерад!- позвал Парис сына убитого им герцога. Тот подъехал.
- Жду ваших распоряжений, господин граф!
- Маркиз, я давно хотел рассказать тебе ту историю, из-за которой погиб ваш отец.
- Вот совпадение! А я давно мечтаю ее услышать!
- Хорошо, по приезду в Женевьеву я расскажу тебе все. А сейчас прими у де Круазе еще две роты. Ты отличился в бою и заслуживаешь доверия.
Бенсерад покосился на графа.
- Думаете взять еще и форт?
- Все три. Жюссак!- позвал Парис друга де Бенсерада.- Скачи в наш лагерь и передай приказ виконту де Люклю, чтобы шел с армией на "Вальтелину". Он знает, где это.
- Хорошо, ваше сиятельство. Но тут генерал требует вас!
- Требует? Каков нахал! Приведите!
Привели Бенсбера, который, увидев Париса в его роскошном камзоле со шляпой с перьями, обрушился на него с бранью.
- Ви фоефали не по брафилам! Ви нарушили сакон фойны! Вас нушно фешать!
- Да что вы говорите!- иронизировал граф де Валье.- Мы вообще не воевали! С кем воевать? С кучкой обормотов из Австрии? Научитесь сначала воевать, сударь, а потом говорите о правилах! А что касается правил, то я имею полное право вас повесить! В обоз этого недоумка!
- Нетоумка? Какая такая нетоумка?
- А такая, не то умка, не то дура и это все вы, милейший генерал!
- Я путу шаловаться!
- Да уберите же этого ненормального, меня разбирает смех!- воскликнул граф, заходив из стороны в сторону.

32. Форт "Женевьева"

После первого разгромного победного боя, солдатики, как говорил граф де Валье, не на шутку раздухарились. Они бросали проклятия в адрес Габсбургов и хвалили своего главнокомандующего. Но забыться в упоении Парис им не дал. Он спешил очистить Францию от врагов и поторопил своих крестьян. Он ехал верхом на коне и по пути допрашивал пленного генерала.
- Какова численность гарнизона форта Женевьева?
- Не зкашу!
- Генерал, я бы на вашем месте не отвечал так. Видите этого молодчика, что едет позади нас? Это каннибал из Южной Америки. Но зубы у него тупые, как и он сам. поэтому вам придется долго страдать, прежде чем он съест вас окончательно.
При этих словах, которые Парис отнес на счет своего конюшего, Шано взрыкнул от злости и оскалил клыки. Подъехал и укусил графа за правую руку в том месте, где у него был разорван рукав.
- Прочь, нечисть!- вскричал Парис.- Вот твой обед!- сказал он, указывая на генерала. Тот хотел ударить лошадь пятками, но его пятки были связаны под животом лошади. Генерал заерзал в седле и завращал глазами. Шано издал рев льва и дико завращал глазами. Он незаметно порезал себе палец и приложился к ране губами. Увидев его окровавленный оскал, генерал едва не потерял сознание. Он подумал, что этот звереныш разорвал руку графа де Валье, который чуть не расхохотался, увидев рот конюшего.
- Ну, теперь будете говорить?
- А фы не скормите меня этому каннипалу?
- Нет, если вы все честно расскажете.
- Корошо. В крепостях осталось по триста человек. Но у них есть пушки!
- Пушки по своим не стреляют!- улыбнулся граф. Ему было хорошо. Он чувствовал себя на коне и нужным отечеству. Одно было плохо. Мария была от него слишком далеко.
Вскоре показался первый форт «Изабель». Переодетая конница и пехота рванулась к форту. За ними на небольшом расстоянии скакала кавалерия одетая во французские одежды. Так, благодаря мертвецам, у солдат Париса появилось обмундирование.
В форте заметили приближающуюся кавалерию и бегущую к форту со всех ног пехоту. Старшие офицеры отдали приказ открыть ворота и пропустить своих. Спустя полчаса форт был взят и почти без потерь. Со вторым фортом «Женевьева» Парис проделал то же самое и опять успешно. В третьем, «Вальтелине», командование заподозрило подвох и с башни послышался приказ:
- Защищайтесь, как можете, мы не откроем ворота!
Тогда Парис достал пистолет и, приставив дуло к виску генерала, присказал:
- Прикажите открыть ворота, или я пущу вам пулю в висок!
- Открить Форота! Я кенераль Бенсбер! Шьерт побьери!
- Пароль!- потребовали с башни.
- Три короны!
С башни послышались проклятия:
- Это не наши солдаты, это сброд какой-то! Не открывать! Это подлог! Огонь по тем, кто внизу!
С форта раздались выстрелы. Парису пришлось срочно отводить солдат подальше. Он приказал осадить форт, сделав маленькую брешь в окружении.
Неделю солдаты графа пировали вокруг форта и в двух других фортах, тогда как австрийцы сосали лапы и прощупывали, нельзя ли улизнуть из форта «Вальтелина». Наконец разведка донесла, что западный склон имеет несколько пологую наклонность и не охраняется. Словно зимой на лыжах, солдаты австрийского дома выехали из форта на своих штанах дорогого сукна, от которого ничего кроме блестящих полушарий не осталось. По дороге в Италию их обстреляли так, что от трехсот солдат осталось около сотни.
- Почему вы дали им улизнуть?- спросил Ле Люкль, выражая явное недовольство.
- Так надо. Позже вы узнаете, почему,- только и сказал граф.
Беглецы австрийской армии и шпионы доложили начальству, что французская армия частично переодета в форму австрийских солдат. Командование австрийской армии, расположенной на территории Швейцарии, дало приказ быть осторожным при встрече солдат в форме австрийской армии. Так из-за неразберихи два полка австрийской армии перестреляли друг друга, приняв за врага.


33 Крутой разворот.

В Форте Женевьева Парис достал карту Европы и долго искал удобный вход в Австрию. Вход через Италию его не устраивал. Он обещал нищету и большие трудности и в конце концов столкновение с большой армией, которая могла ожидать его в любом месте. А лобовые атаки Парис не любил. Его оружие хитрость и обман, а для того, чтобы идти лоб в лоб, его изобретательный ум не нужен - нужна большая армия, состоящая из солдат, а не из крестьян, и этой армии у него не было. На военном совете Парис обговорил детали своего плана. Решили в фортах оставить только остатки французской армии, собравшейся из близлежащих мест, после того, как прошла благая весть о победе. Солдат набралось не больше трехсот, но этого, как утверждал граф де Валье, было вполне достаточно. И это было волне логично. После поражения австрийской армии и внезапного отступления французской, противник думал, что вся армия укрепилась в фортах и надежно перекрыла дорогу во Францию.
Месяца хватило Парису провести армию до Женевского озера, откуда он рассчитывал начать наступление через Швейцарию в Австрию. Граф вел свое войско до самого Лиона по правому берегу Роны и к двенадцатому ноября, обойдя Женеву по суше, вышел на берег озера, не встретив препятствий. Озеро было подо льдом, прочность коего не внушала особого доверия. Парис приказал продвигаться пехоте россыпью по льду, тогда как кавалерия и пушки ехали по правому берегу. Разведка как всегда впереди. Глазастый Франсуа все тонко замечал и оценивал. Примерно в полумиле на склоне гор, он увидел прилепленные к скалам цитадели и тотчас доложил графу де Валье. Тот лично осмотрел местность и принял решение.
- Разжигай костры! Здесь поставим лагерь!
- Но папа!- возразил Франсуа, пользуясь тем, что поблизости никого нет.- Нас расстреляют, как цыплят!
- Ты плохо знаешь своего папу, сынок. Подожди протестовать. Вскоре узнаешь, что я задумал.

34 Тактика графа де Валье.

Авангард армии принялся разжигать костры. Меж тем стемнело. Из крепости на вершине горы было хорошо видно лагерь противника, очерченный кострами. Соблазн, как говорится был велик! Град снарядов ударил по лагерю, разметал костры в искры и быстро стих. После этого сверху нахлынула лавина австрийцев, стрелявших в темноту и наугад. Но стреляли они действительно в темноту и в пустоту. Под покровом ночи Парис перебазировал свою армию дальше мили на две, развернул пушки, и когда у самого озера послышалась австрийская брань, дал залп из десяти кулеврин картечью. А в это время пехотинцы графа уже вскарабкались на гору, сделали подкоп под крепостью и, когда рвануло, ворвались в хорошо укрепленную цитадель, которой овладели почти без труда. Половина гарнизона в это время была внизу, из которого половина - уничтожена. Услышав стрельбу в крепости, австрийцы рванулись обратно, но по ним открыла огонь собственная батарея, уже захваченная противником. Утром, разделив "добро", армия де Валье отправилась дальше по правому озеру. Впереди уже виднелась Лозанна - крупный город, который Парис не побрезговал пожелать захватить. Но Лозанна не какой-то там форт и не цитадель. Там был гарнизон в три тысячи солдат. Настоящих, хорошо обученных солдат. Парис разрабатывал план. Сначала ему нужно было выманить из города армию. Появлялись и другие трудности: мороз крепчал, мужики мерзли и начинали бузить, жаловаться,  что много воюют, а получают мало. Парис увещевал, что с захватом Лозанны солдаты получат и теплые одежды и золотишко. Дело было нешуточное и потребовало полдня на обдумывание плана захвата города. Граф ходил по склону горы и посматривал по сторонам. Вдруг невдалеке на этом же берегу он увидел небольшой монастырь и послал солдат обчистить его. Мужики крестились и не решались совершить святотатство. Но для такого язычника, каким был наш герой, чужой монастырь был предметом необходимости, не больше.
- Это не наш монастырь, ребята! Это монастырь врага! Что делают в этом монастыре ихние отцы? Благословляют на войны против нас. Вот где, черт возьми, собака зарыта. Нужно разорить это гнездо раздора. Вспомните, что наши предки воевали с французами за веру. Что останавливает вас? Это же протестанты! Ату их, ату! Возьмите все, кроме ереси!
И ребята графа де Валье обчистили монастырь. Забрали даже рясы. Увидев их спускающихся по склону в рясах, с капюшонами на головах и с косами в руках, Парис перво-наперво расхохотался, но потом его осенило.
- Не завидую я австрийцам!
- Почему, граф?- спросил Франсуа.
- Сама смерть против них!
Армия продвигалась дальше и почти встала напротив Лозанны, как вдруг тоже на правом берегу Женевского озера граф увидел стоявший на возвышении небольшой корабль с пушечными портами.
- Тысяча чертей!- воскликнул Парис, схватив себя за голову,- какая находка! Солдаты! Привал! Ставим лагерь и отдыхаем до завтра! Клод или Самсон, подбери для меня около двадцати ребят поуродливее, пострашнее.
- Зачем, ваша светлость?- недоумевал командир пехоты.
- Надо,- Парис, по-видимому, тем и ограничился. Утром он отдал соответствующие приказы и вскоре корабль, казалось приросший к земле, оказался на боку. К его днищу приделали два кривых дерева загибами вверх, потом тысячи рук поставили его обратно на "ноги" и подняли паруса, сшитые из нескольких ряс. На флагштоке Парис велел поднять "Веселого Роджера". Ко всему этому, на корабле нашлась старая одежда, которая как нельзя к лицу пришлась двум десяткам рож, каких не сыскать во всей Швейцарии. Парис вооружил их саблями и пистолетами. Кроме прочего, граф вооружил оба борта своей артиллерией. Затем расставил свое войско. Пехоту он цепями рассыпал по льду, который с каждым часом крепчал, а коннице в этом бою места не оказалось. Подковы у лошадей не были приспособлены для бега по льду. И Парис это понимал. А посему он расставил всю кавалерию по флангам на берегу. В подзорную трубу он увидел, как возле городских стен собирается армия.

35 Лозанна

Две тысячи человек пехоты австрийцев выстроились в каре, в ожидании удара конницы. От берега до берега было довольно далеко, чтобы хоть одно шальное ядро долетело. Парис все же рискнул, выскочил на лед на коне, который заскользил на повороте, но вполне сносно промчался на виду у австрийцев, оккупировавших Швейцарию. Пехота графа де Валье вышла почти к середине озера и спровоцировали каре австрийцев сделать то же самое. Первый ряд французов дал залп из ружей и ретировался за третий. Второй ряд сделал тоже самое. Австрийцы повалили всей толпой, надеясь смять противника, но пехота де Валье планомерно и методично отступала, сея смерть в рядах неприятеля. И как только каре противника показалось в пушечном выстреле, Парис махнул рукой, и семь ядер врезались в самую гущу австрийцев. Те не понимали, что с ними происходит, откуда идет стрельба. И вдруг увидели на льду, впереди пехоты, надвигающихся людей в черных капюшонах с косами в руках. Сначала ужас пронизал сердца австрийских солдат, но потом смех разобрал каждого по косточкам. Они увидели реальных людей под капюшонами. Однако этой заминки хватило для того, чтобы из-за спины людей в черном высунулись руки с пистолетами. Двадцать пять капюшонов произвели пятьдесят выстрелов. "Косари" отделились от стрелков и бросились резать растерявшихся солдат. В это время кавалерия бросилась флангами по озеру, нагнав на солдат страху. Она не врезалась в толпу пехотинцев, а промчалась мимо, обстреляв из пистолетов. И вдруг австрийцам предстало зрелище, какого они не ожидали увидеть - с берега на лед скользил небольшой военный корабль с "Веселым Роджером" на мачте. На палубе красовались пиратские рожи. Разогнавшись по склону, корабль взрыхлил килем снег, лежавший у берега и покатил по льду прямо на каре противника. Пехота бежала за ним. Растерявшиеся, заскользившие по льду солдаты Габсбурга не успели разбежаться в стороны, как корабль врезался в самую средину каре и дал залп с двух бортов в упор. Отутюжив средину каре, корабль, почти не сбавив скорости, катился, как сани прямо к городским воротам. На городской башне в подзорную трубу наблюдал за происходящим бургомистр. Увидев военный корабль, бежавший словно на раздутых парусах прямо к нему в гости, череп со скрещенными костями и страшные пиратские рожи, бургомистр выронил трубу и потерял сознание.
Кавалерия благополучно добралась до противоположного берега и только ждала, когда корабль проломит ворота. Но, к сожалению, пиратское судно потеряло ход и остановилось шагах в тридцати от ворот. Подоспевшие пехотинцы быстро развернули суденышко, и из его портов вырвался сноп дыма, унесший ядра. Деревянные ворота вылетели, словно их и не было. В образовавшуюся брешь устремилась сначала кавалерия, а затем и пехота. Через час город был взят и разграблен. Парису это все порядком осточертело.
Вечером, подсчитав, что солдаты графа получили изрядную сумму денег, он сказал:
- Мне больше нечего делать в этой стране! Вы получили хороший куш, отъелись, оделись. Не пора ли вернуться во Францию и взяться за плуг?
- Сейчас зима!- ответил Клод.- За плуг мы возьмемся весной, а сейчас не мешало бы укрепить наше состояние.
- Верно говоришь, Самсон! Мало еще взяли с этих австрийцев!
- Но ведь мы грабим не австрийцев, а несчастных швейцарцев, которые некогда служили во Франции! В общем так, возьмем еще город и на этом остановимся! В конце концов, везение может оставить меня! Договорились?
- Идет!- крикнуло несколько голосов.
- Согласны!- вторили сотни.
- Жаль терять людей, мужики!- посетовал Парис.- Сколько погибло при взятии Лозанны?
- Две сотни!- мрачно подытожил Самсон.
- Черт побери, две сотни! А ведь может так случиться, что против нас выступит большая армия! Я обещал вам, что вы вернетесь домой богатые и здоровые, но на войне неизбежны потери! Хорошо, берем еще город Монтре и по домам!
- А у Соломона есть план?- поинтересовался Клод.
- У меня нет плана. Мы просто пойдем и захватим город!
- Как же так? Просто пойдем и захватим?- спросил Клод.
- Да. Завтра мы отдыхаем. Послезавтра половина из нас оденется в форму австрийцев и поведет остальных солдат под конвоем в Монтре. Должно получиться!
- Ты действительно Соломон, ваша светлость!- улыбнулся Клод.
Де Бенсерад, присутствовавший здесь, не удержался от похвалы.
- Франсуа, мне кажется твой дядя умнее нас всех!
- Еще бы!- вмешался Шано,- у него три ордена Святого Духа! Один...- Но договорить ему не дали. Франсуа по совету отца пнул ему по мягкому месту, приговаривая:- Один от принца Конде...
- Один от короля!- произнес Бенсерад и тоже угостил конюшего Париса. Тот аппелировал к главнокомандующему.
- Они меня бьют!
- Если бы тебе завтра не в седло, тебе бы еще и от кардинала досталось!

36 Быстрее домой

Как и планировал граф де Валье, город в котором ходили противоречивые слухи о исходе сражения, радушно встретил "своих" и с удовольствием "пленных" французов. Однако, войдя в город и заняв центральные улицы, французы достали из-под плащей пистолеты, палаши, бердыши и сабли, и устремились на неприятеля. Лжеавстрийцы, чтобы случайно не убить своих, посрывали со своих голов уборы и бросились в атаку. Австрийские солдаты вели прицельный огонь с крепостных стен, но вблизи города появился корабль, влекомый лошадьми, и принялся поливать изо всех орудий бастионы города.
Когда дело дошло до дележа, оказалось, что Монтре ничуть не беднее Лозанны и в кармане у графа де Валье оказался мешок с золотом в две тысячи пистолей. У Клода почти полторы, а у Бенсерада, Жюссака, Де круазе и де Лоренса по тысяче! Что же касается остальных, то все были довольны. Можно было возвращаться назад, но пешком идти по льду долго, на лошадях подобно самоубийству, а корабли, которые не успели убрать, вмерзли днищами в лед. Естественно, спросили графа де Валье. Тот приказал выдолбить изо льда десять кораблей, приделать к ним полозья, а у лошадей сменить подковы на австрийские, с шипами. Погрузив на корабли свою пехоту, всего за три недели армия графа де Валье проделала путь сначала по озеру, затем по Роне до самого Лиона. Удивительное зрелище предстало глазам кардинала Ришелье, когда он вышел на набережную, услышав сигнал тревоги. По реке ехали корабли, влекомые каждый двадцатью лошадьми. На капитанском мостике флагмана стоял Парис с сыном и рассматривал набережную. Он едва не выронил трубу, увидев кардинала в его неизменной красной мантии.

37 Свидание с кардиналом

Эскадру ледовых кораблей заметила вся набережная и все кто на ней в то время были. А это, без преувеличения, и был цвет Франции. На набережной мелькали голубые плащи и серебряные кресты. На въезде на мост, стоял шикарный экипаж - шестерка белых лошадей. Чуть поодаль заняла место карета кардинала с его скромно одетыми гвардейцами.
- Господа!- крикнул он офицерам, что столпились на носу,- я никогда не думал, что по Роне можно приплыть в Париж! Смотрите-ка, кардинал, мушкетеры и карета короля! Да мы удостоились королевского приема! Господа пираты, снимите с глаз повязки и вообще спрячьтесь в трюме. Вы напугаете Людовика, и Франция останется без короля! Впрочем, я ошибаюсь, Ришелье здесь!
- Куда править?- спросили, если их можно было так назвать, извозчики.
- Подгребай к набережной!
- Там где король?
- Нет, там где Ришелье! Мне чертовски интересно узнать, что он мне скажет!
Корабли приблизились к набережной и готовились пришвартоваться. Парис спустился с мостика и вскочил на тротуар. Подойдя к Ришелье, он поклонился со свойственным ему изяществом.
- Что это вы, граф, сменили кавалерию на флот?
- Так ведь и природа зимой меняется, ваше преосвященство!
- Садитесь в карету, нужно поговорить.
Кардинал с графом де Валье сели в карету, лакей захлопнул дверцу, и Ришелье превратился весь в слух.
- Рассказывайте.
- С чего начать?
- С Шатле. Это ваших рук дело?
- Ну, а чьих бы вы думали?
- Значит вы признаетесь, что совершили преступление?
- Ваше преосвященство, я всю жизнь, только и делаю, что совершаю какие-нибудь преступления. То испанцев потревожу, то австрийцев морю голодом, то ограблю город, другой.
- Я устал, де Валье. Мне дурно, и я не могу поддерживать ваш витиеватый разговор.
- Тогда, с вашего позволения, я перейду к делу.
- Будьте любезны.
- Вы арестовали моего сына и его друзей ни за что! Вы обрекли моего сына на дальнейшую разлуку с матерью, которую он не видел уже лет десять! Разве я мог позволить ему томиться в тюрьме? А вы, господин кардинал, пренебрегли словом дворянина, моим словом! Вы не поверили, что я выполню вашу просьбу. Мои действия были адекватны. Ваше преосвященство. Не расстраивайтесь вы по поводу Шатле. За это я остановил восставший народ, повернул его против австрийцев и пошел в Вальтелину, которую уже к тому времени захватили австрияки. Форты я отнял, армию Бенсберга разбил.
- Как?- пришел в изумление кардинал.- Вы смогли победить Бенсберга?
- Вас это удивляет? Он у меня в обозе, ваша светлость. Он такой же тупой, как и все австрияки. Затем я вернулся во Францию и прокатился по Женевскому озеру до Монтре. Женеву я обошел, а вот Лозанну с Монтре обчистил, уничтожив пять тысяч солдат отборного войска Габсбурга Австрийского. Ваше высокопреосвященство, моя доля составила две тысячи пистолей. Если хотите, располагайте ими. Мне они не нужны.
- Смотрю на вас и любуюсь!- не сдержал эмоций кардинал.- Вы бесценный человек, де Валье! Мало того, что вы избавили меня от восставших, вы вернули Вальтелину, разбили армию австрийцев и обеспечили так необходимое нам перемирие!
- Какое перемирие, монсеньер?
- Узнав о потерях и о продвижении какой-то армии вглубь Швейцарии, Фердинанд, король Австрии срочно отозвал из Соединенных провинций семь тысяч человек и этим ослабил свои позиции и дал возможность Тюренну разгромить десятитысячную армию испанцев под Фрибургом! Положение Австрийского дома угрожающее. Испанцы тоже подустали и не могут найти сил для дальнейшей борьбы. Они запросили пощады! Они согласны на перемирие! Перемирие, которое более необходимо Франции, нежели нашим врагам!
- Это значит, что вы прощаете мне Шатле?- обрадовался Парис.
- Да Бог с ним с Шатле. Его давно пора было сносить! Едемте в Тулон! Туда съедется половина Европы, чтобы заключить мир. Разговоры с нашими врагами я поручу послу Мазарини.
- Мазарини? Он итальянец?
- Да, это поможет делу.
- А что мне делать с моей флотилией? Ребята вошли во вкус и могли бы послужить хоть до весны.
Кардинал выглянул в оконце и как раз увидел "пиратов" сновавших по набережной со своим скарбом.
- Где вы набрали таких красавцев? Рубенс поторопился рисовать своих сатиров. Вот где натура!- У Ришелье в этот день было прекрасное настроение. Он был способен шутить.
- Так что, вы принимаете мое приглашение съездить в Тулон для переговоров с австрийской стороной.
- А король Австрии там будет?
- Нет, но там будет Филипп второй.
- Отец Анны Австрийской - нашей королевы!
- Собственной персоной.
- Нет, не поеду.
- Что так?
- Меня дома ждет Мария, моя возлюбленная. Она не знает, что я ее нашел и нашел также нашего сына.
- Каким же образом она может вас ждать?
- Кто любит, тот всегда ждет.
- Ну что ж, граф, Парис,- ласково сказал кардинал.- Распускайте свою армию, поезжайте домой, а корабли подарите Лиону.
- Рад был иметь с вами дело, ваше высокопреосвященство. Быть может еще свидимся?
- Не думаю. Как знать. Жаль, что вы не хотите стать моим преемником и управлять Францией.
- Боже упаси! Мне хватит моего поместья, моего маленького королевства, в котором живет мой сын, моя дочь и моя Мария. До свидания!
- Прощайте!
Парис было вылез из кареты, но не позволил лакею закрыть дверь.
- Кстати, настоящий ли приказ о моем аресте был у де Верне?
- Настоящий, граф де Валье,- слегка неловко ответил кардинал.
- Что так?- с недовольством спросил Парис.
- В какое-то мгновение я усомнился в вас.
- Наверное потому, что в какое-то мгновение я был зол на вас. Еще раз прощайте!

38 Кампания завершена, а компания только собралась.

Парис вернулся к солдатам.
- Ребята!- крикнул он.- Все, навоевались! Пришло время расстаться и разойтись по домам. Спасибо вам за службу. Мои две тысячи пистолей разделите меж собой поровну. Мне хватит трехсот пистолей, чтобы вернуться домой. Клод, мой тебе совет. Купи себе на эти деньги кабачок, женись и живи безбедно!
- Мой командир не дает глупых советов, я так и сделаю!
- Прощайте, мужики!- Парис повернулся от солдат, крепясь не пустить слезы. За те недолгие четыре месяца он успел подружиться со многими. Граф купил на почте коня и, потрепав сына по голове, сказал:
- Едем домой, сынок! Мы скоро найдем твою маму.
- Откуда такая уверенность, граф?- спросил Франсуа, вскочив на коня, купленного тоже графом.
- Я чувствую. Господа!- обратился Парис к Бенсераду, де Жюссаку и де Круазе.- Мне кажется, что за те недолгие месяцы, что мы провели на войне, мы немного сдружились.
- А мне не кажется,- ответил Бенсерад,- я уверен в этом! Франсуа стал мне другом!
- Вот и отлично!- воскликнул Парис.- Предлагаю свое гостеприимство!
Больше того, по приезду в замок, мы устроим бал-маскарад! В замке Франсуа! Обещаю сюрпризы!
- Приятные?- спросил друг де Бенсерада.
- Для кого-то весьма приятные!- сказал де Валье, посмотрев на сына  и улыбнувшись ему.
- Тогда поедем к вам, граф!
- Поехали!- поддержал де Круазе.

39 Обида короля.

Задержимся ненадолго в Лионе. Король видел победоносное возвращение де Валье с флотилией по замерзшей Роне. Он знал, что заключается перемирие и, следовательно, в де Валье больше нет нужды. А раз нет нужды, то благодарность сама собой улетучилась, уступив место обиде. Король помнил, что де Валье не позволил ему, монарху, завладеть своей женой, более того, он убил его фаворита, спустя годы он докопался до сути дела. Понаблюдав за де Валье и проводив его взглядом до переулка, Людовик понял, что де Валье не едет с кардиналом, а, следовательно, стал беззащитен. Незаметно для кардинала он послал за де Валье погоню - двадцать мушкетеров с приказом арестовать графа, сопроводить его до ближайшего города и передать в руки полиции. Графу де Валье уготовили судьбу Валленштейна. С той лишь разницей, что Валленштейна убили.
На дороге из Лиона в Роан, праздно разъезжающего графа де Валье с компанией настигла кавалькада мушкетеров. Доблестные воины короля окружили молодых людей и особенно графа.
- Граф Парис де Валье?- спросил сержант, доставая из-за манжеты свиток.
- Собственной персоной! Чем могу быть обязан?- беззаботно спросил Парис. Он думал, что мушкетерам велено поблагодарить его от имени короля.
- Вы арестованы по приказу короля! Вы удивлены?- спросил мушкетер, увидев ошарашенного известием графа.
- Еще бы! Я слишком долго ждал этого момента, хотя многое сделал для этого!
- Я не понимаю вас. Сейчас подъедет карета с железными жалюзи. Советую вам, граф не сопротивляться.
- Что вы, сударь! Вы оказываете мне честь!- Парис чувствовал, что его шутки смахивают на околесицу, но он так был огорошен этим арестом, что не скоро пришел в себя. Молодые люди тем временем то хватались за эфесы шпаг, то вопросительно смотрели на графа де Валье.
- Ну что ж, на маскарад я поеду в костюме арестанта! Франсуа, ты не волнуйся, эта ошибка скоро прояснится и все образуется. Я вернусь домой, можешь быть спокоен. Поезжайте в Валье с друзьями и ждите меня там.- Парис обнял сына и отъехал немного в сторону, чтобы спешиться.
- Граф, отдайте мне вашу шпагу!- потребовал мушкетер.
Париса это обстоятельство разозлило, но превосходство было не на его стороне.
- У вас приказ относительно только моей шпаги?- спросил он, глядя на сержанта искоса.
- Да, сударь.
- Ну так вот, раз это шпага не моя, а кардинала Ришелье, я вам ее не отдам.
- Но...
- Чего вы боитесь, мушкетер?- спросил Парис, переводя тон на презрительный,- Боитесь, что эти мальчики перебьют десяток мушкетеров и освободят меня? Или вы думаете, что я в состоянии один справиться с двадцатью солдатами короля? Бросьте, сударь! Эта шпага очень дорога для меня и она останется со мной.
- Как вам угодно, граф. Вот карета, прошу вас сесть. А вы, молодые люди свободны... пока.
- Одну минуту, сержант,- сказал Парис, поставив ногу на подножку.- Пусть мой конюший едет вместе со мной. Так будет веселее.
- Пусть так. Если хотите, я окажу вам любезность и скажу, что мы будем сопровождать вас до Роана, а дальше нас сменит полиция.
- Это как раз то, что я хотел услышать, сударь!- проговорил граф, садясь в карету и закрывая дверцу. Сержант впустил туда, но с другой стороны, Шано, закрыл на замок все двери и махнул кучеру, сидевшему на козлах. Карета тронулась, мушкетеры пустили лошадей рысью. На дороге осталось четверо молодых людей, таких молодых, что самому старшему де Бенсераду было всего семнадцать.
- Что будем делать, господа?- спросил пылкий де Бенсерад, в любой ситуации искавший приключений ради приключений, так как до сих пор ему все сходило с рук.
- Нужно спасать графа де Валье!- воскликнул не менее пылкий Жан де Круазе.- Он спас нас, а мы спасем его!
- Но мушкетеров двадцать!- возразил Жюссак.- Каждый из них может уложить нас четверых!
- Это правда,- согласился Франсуа, опустив голову. Вдруг лицо его просияло.- Вы слышали?
- Что?- спросили трое.
- Сержант сказал, что они повезут его только до Роана, а там передадут полицейским!
- С этими-то мы как-нибудь справимся!- вскричал Жан, выхватив из ножен шпагу.
- Даже если их будет столько же!- решительно изрек Бенсерад.
- Давайте устроим им ловушку!- предложил Франсуа.
- Отличная идея!- подхватил Жюссак.- Свалим на дороге дерево и откроем пальбу из пистолетов! А кто не убежит, отрежем уши!
- И освободим моего отца! Ну, то есть дядю. Я так называю его иногда,- смутился Франсуа.
- Ладно, чего там! Вперед!- скомандовал Жан.

40. Талант конюшего

Минут двадцать Парис молча размышлял. В его голове никак не укладывалось предательство монарха, для которого он сделал все, разве что не позволил обесчестить свою жену.
«Нет, никогда больше я не обнажу шпагу ради этого безвольного, злопамятного и жалкого монарха! Вернусь в Валье, женюсь на своей Марии и заживем счастливо... Но черт возьми, я арестован и еду в карете прямиком в Бастилию!"
- Шано, ты знаешь какие-нибудь пасквили про кардинала или короля?
- Ну, знаю.
- Сможешь погромче прочитать?
- Еще бы!
- Тогда давай без остановки, пока мушкетеры не взбесятся!- произнес граф, доставая из ножен шпагу.
- Наш великий кардинал
В зад испанцам напинал!
А великий наш король
Жалкую играет роль!

Славный граф наш де Валье
Не чета принцу Конде!
В армию на кой-то хрен
Был допущен де Тюренн!

Мушкетеры ржали громче лошадей своих. Их забавляли подобные шутки, но только до тех пор, пока пасквили не коснулись их самих:

- Наши мушки-мушкетеры
Из окопов дали деру,
Думали: летит таран -
Оказалось - шел баран!

- А ну-ка, заткнись, скотина!- крикнул сержант.
- Прочти что-нибудь хвалебное, Шано,- попросил Парис,- ублажи мушкетеров.
- Это мы запросто!
Мушкетеры наши - львы! р-р-ры!
Воевать они храбр-р-ры!
И румяны, и усаты,
Лошадей бока покаты,
Но блеснут испанцев топор-р-ры,
Седла будут обо....
- Каналья, если ты не заткнешься, я повешу тебя!- крикнул сержант, подъехавший к карете и оря в самое окно из которого раздавался истошных хохот де Валье.
- Можно, тогда я спою хорошую песню про девушку?- спросил Шано самым миролюбивым голосом.
- Пой, только если тебе вздумается оскорблять нас, мушкетеров, я повешу тебя на первом же суку!
- С позволения графа де Валье... я спою песенку.
Шано затянул с виду миролюбивую песенку, а сержант отъехал подальше, чтобы не слушать чепуху.
- Девушка красивая, с виду не спесивая,
Твердая, блестящая, как будто настоящая.
Хозяин безобразный сует тебя к заразным,
Отдает-то честную, девушку прелестную,
А берет корявую, липкую, кровавую.
Вытирает тряпочкой, называет лапочкой
И сует-то в ноженьки. Что за ужас, боженька!
Парис сначала не понимал, о чем идет речь, но когда понял, вынужден был похвалить слугу.
- Да, сукин ты сын, теперь я понимаю, почему я взял тебя, а не твоего отца. Ты талантлив, Шано! У тебя хороший голос!
- Но ведь эти пасквили и песню написал тоже я, граф!
- Ты, в самом деле, чертовски одарен! Но берегись, ибо твой талант может тебе повредить!
- Я еще про кардинала прочитаю. Можно?
- Давай, Шано! Твое счастье, что он нас не слышит!
- Дядька кушает бульон,
Дядька любит шампиньон,
Дядька дарит медальон,
На котором самый он!

Дядька дарит миллион,
Дядька следует в Тулон.
Гнутся все ему в поклон!
Это дядька - д’Эгильон!
- Если ты сейчас же не замолчишь, невежа!- с деланным раздражением вскричал граф.- Если бы тебя слышал кардинал, мы бы уже были на Гревской площади! И далась тебе племянница кардинала! Герцогиня д’Эгильон благообразная и целомудренная женщина!
- И приданое за ней дали благообразное!
- А ты откуда знаешь?
- Слышал!
- Знаешь, что для человека самое главное в жизни, Шано?
- Ну и что же, ваше сиятельство?
- Чтобы уши и язык были за одно, иначе пострадают все. Что это, карета остановилась? А, мы прибыли в Роан.
В самом деле, карета остановилась возле полицейского участка, где тенистые деревья под покровом вечерней темноты, создавали весьма романтическую обстановку, если бы не стены тюрьмы.
- Эй, альгвазилы!- крикнул сержант, спешившись. На его зов вышли двое полицейских.
- Что стряслось, сударь?- спросил один из них.
- В этой карете арестованный. Вам следует сейчас же дать конвойных и сопроводить его в Мулен, откуда его будут сопровождать другие полицейские до Невера и так далее, пока арестованный не окажется в Бастилии! Учтите, этот арестованный сущий дьявол, ему нужна хорошая охрана! До самого Парижа не открывать карету или вам не поздоровится! Вот приказ об его аресте.
- Будет сделано, господин мушкетер его величества!- сказал полицейский, вдохновленный проникновенным голосом солдата короля. Полицейские засуетились, забегали, поменяли лошадей кареты, собрали эскорт из восьми человек, больше они не нашли, и выехали на Мулен. Мушкетеры же, решили переночевать в гостинице и утром двинуться на Лион, а потом на Тулон.

40 Засада

Полицейские гнали карету со средней скоростью полторы мили. Время от времени главный, сидевший верхом, ерзал в седле и осматривал лошадь.
- Бернуин, мне кажется, ты дал мне не того коня!
- Ваша правда, ваша честь,- сознавался младший полицейский.- Вашего я, наверное, отдал Блезуа.
Тогда главный подъехал к Блезуа и спросил его.
- Блезуа, ты сидишь на моей лошади?
- Никак нет, я сижу на своем Буцефале!
- Ой уж, Буцефал! Мешок с костями твой Буцефал! Где же мой конь?
- Надо спросить у кучера, он запрягал,- предложил Бернуин. Тот уже понял в чем дело и отвечал, не дожидаясь пока его спросят.
- Дело в том, ваша честь, что я не видел вашего коня. Он с вечера стоял у газона и пощипывал травку. А когда собирались в дорогу, его уже не было!
- Черт, куда же он пропал?
- Может, арестованный сбежал и украл коня?- спросил Блезуа.
- Арестованный, ты здесь?- спросил главный, боясь услышать тишину.
- Здесь!- ответил Шано.
- Детский голос,- подумал вслух главный полицейский.- А еще говорили: лев! Скорее котенок! Арестованный, тебя, в чем обвиняют?
- В каннибализме!- ответил все тот же конюший.
- В чем?
- В людоедстве!
- Держитесь подальше от кареты, господа! Он может укусить через решетку!
Дорога тянулась среди лесных рощ, виляя то вправо, то влево.
- Нужно зажечь факелы!- скомандовал главный.
Вдруг лошади заржали и две передние повалились на колени. Из лесу с гиканьем вылетели четыре всадника с факелами и открыли пальбу во всех направлениях. Вслед за пулями, в полицейских полетели факелы. Дольше их упрашивать не пришлось. Конвой кареты арестованного капитулировал.
- Ломай замок рукоятью!- предложил де Бенсерад Жану, подъехавшему к карете. Де Круазе никак не мог открыть дверь. Ему пришлось воспользоваться пистолетом. Несколько ударов рукоятью, и замок сдался. Юноши открыли дверцу и поднесли факелы.
- Шано, а где мой отец? Где мой дядя?- спросил Франсуа, увидев в карете только слугу.
- Он поскакал в Тулон. Ему необходимо переговорить с Филиппом Вторым! Когда еще представится такая возможность?!
- Ты говоришь серьезно?
- Как никогда! Вам он велел передать, чтобы вы ехали домой и ждали его возвращения в Валье. Он обещал не задерживаться.
- Шано, но как ему удалось сбежать?- спросил де Круазе.
- Посветите сюда.- Жюссак внес внутрь кареты факел, и друзья увидели днище кареты, откупоренное словно консервная банка.
- Но почему ты не сбежал вместе с графом де Валье?- спросил де Бенсерад.
- Потому что он знал, что вы нападете на карету. Не такие вы люди, чтобы оставить это дело просто так. А я со своей стороны весьма вам благодарен.
- Молодчина, Шано!- похвалил конюшего Франсуа.- Едем с нами. Выпрягай себе лошадь или поезжай на моей позади меня.
- Я буду служить вашей спине панцирем, если по вам станут стрелять!
- Ох и шельма этот Шано!- произнес Бенсерад.- Общение с графом де Валье повредило его рассудку! Едем в Валье!

41 Тулон

В Тулон граф де Валье прибыл на день раньше мушкетеров, арестовавших его. Во дворце губернатора Прованса старого герцога д’Эпернона, того самого, что служил Генриху третьему, тому самому, что помог Людовику Тринадцатому и его матери занять престол, когда Генриха четвертого убили на улице Медников. Так вот, в доме этого д’Эпернона полным ходом шли переговоры о мире. В большом зале, разделенном специально для переговоров на две части, собрались послы из разных стран, а также два короля: Франции и Испании. На собрании присутствовали также маршалы и принцы с французской стороны. Со стороны Испании были свои гранды и идальго. Обе стороны уже договорились обо всем, касательно интересов и обещаний, вот только король Испании Филипп 2 не все свои желания удовлетворил. Через своего посла он задал вопрос.
- Его величество король Испании спрашивает, присутствует ли на собрании маршал Франции, разбивший нас под Ивре, Верноне, Камбре, Шоли и в Вальтелине, а также, взявший города: Лозанну и Монтре? Он хочет посмотреть на того, кто победил принца Леопольда и генерала Бенсберга.
Король Франции потупился и не знал, как ответить. А кардинала рядом не было. Надо сказать, что кардинал Ришелье лежал в одном из нанятых домов совершенно разбитый болезнью и не мог присутствовать на переговорах. И вдруг двери в зал шумно раскрылись и в центр зала, четко печатая шаг, вошел неутомимый и неунывающий граф де Валье.
- Если ваше величество имели в виду меня, то я здесь!- сказал он на французском. Король Людовик 13 побледнел, как его сорочка и совершенно потерял дар речи. Король Испании пристально всмотрелся в графа, одетого в простой камзол и штаны темно-зеленого цвета, и простой черный плащ. Его сапоги не отличались чистотой, но граф умел так красиво поставить вперед ногу, что его грацией можно было залюбоваться и позабыть про грязь на носках сапог.
- Его величество король Испании хотел бы поговорить с вами, маршал де Валье,- сказал посол, подманивая графа пальцем. Парис смело подошел к Филиппу 2 и поприветствовал того изящным поклоном.
- Граф, хорошо ли относятся к вам ваши владыки?- спросил король на испанском.
- У меня нет владык, я сам себе господин,- ответил Парис.
- Я хотел сказать, хорошо ли вам платит государь?
- Если бы мне предложили деньги за мое искусство побеждать, я бы сидел дома, ваше величество!
- Хорошо, граф, я предлагаю вам перейти на мою сторону. Награды будут ошеломляющи! Соглашайтесь! Согласны?
- Согласен, если вы подарите мне Андалуссию, Каталонию, Барселону, Севилью, ну и Мадрид!
- Вы дерзкий негодяй!- воскликнул король.- Вы обманули австрийцев тем, что переоделись в их форму!- Король встал и, обращаясь к королю Франции, сказал:
- Ваш маршал де Валье - подлый обманщик! Он переодел свое войско в одежды австрийских солдат и так захватил Вальтелину и Монтре!
Пришедший было в себя король Франции, встал.
- Это правда, граф?
- Сущая правда, ваше величество! Мне не во что было одеть восставших крестьян! А тут подвернулся гардеробчик австрийцев. Что поделаешь, ваше величество, зима!
- Но граф ограбил города!- настаивал Филипп 2 уже через посла.
- Это правда, де Валье? Ограбили?
- По закону войны я имел на это право. Тем более, что мои солдаты не получали никакого жалования, кроме того, что они сами добыли.
Король поманил к себе графа. Тот, улыбаясь, подошел.
- Тысяча чертей, граф, вы хотите сорвать переговоры?!
- Нет, ваше величество,  я хочу только получить гарантии моей безопасности!
- Но у меня нет с собой ни чернил, ни бумаги!
- Дайте слово, и я исчезну! Если я не верю первому дворянину королевства, то и я не дворянин!
Людовик долго смотрел на этого хитрющего и в тоже время благородного человека того времени.
- Я даю вам слово, что никто и никогда, пока я жив, не арестует и не убьет вас. А теперь избавьте меня от своего присутствия. Спасибо за службу граф! Я ценю ваши заслуги! Подите сейчас к моему казначею и получите у него три тысячи дублонов.
- Дублонов? Откуда?
- Король Испании покупает у меня Бенсберга.
- Благодарю, ваше величество, но лучше дайте мне...
- Опять орден?
- Нет. Патент графини на имя Марии де Лоренс.
- Я пришлю вам его в Валье. А сейчас оставьте меня. Кардинал очень болен и мне приходится вести переговоры!
- Прощайте, ваше величество!
- Прощай, бог войны! Хоть ты и плут, каких мало, но в глубине души я тобой восхищаюсь, де Валье.
- Ваши слова стоят десяти тысяч дублонов, сир!- Парис раскланялся и, окинув зал победоносным взглядом, быстро удалился.
«Сейчас бы мне хорошего коня!- подумал граф, спускаясь по мраморным ступеням дворца.- Приделать бы крылья вместо рук и полететь навстречу счастью!»
Неожиданно размышления графа прервались.
- Очень жаль, граф, но придется мне снова вас арестовать!- произнес сержант, положив правую руку на эфес шпаги.
- Ну так и попробуйте!- сказал де Валье улыбаясь.
- Именем короля...
- Не лгите, сержант, король только что дал мне слово, что никогда не арестует и не подошлет убийц ко мне. К тому же и приказа у вас нет!
- Так это меняет дело, граф!- сказал смуглокожий мушкетер.- Честное слово мне было неприятно арестовывать человека, столько сделавшего для Франции!
- Вы очень любезны, сударь. Как вас зовут?
- Де Саргоньян, граф!
- И вы все еще сержант? Мне кажется мы ровесники с вами.
- Я жду повышения. Монтескье вскоре станет капитаном мушкетеров, и я надеюсь занять его место.
- Желаю удачи, де Саргоньян! Кстати, вы не могли бы одолжить мне хорошего коня? Меня ждут в Валье.
- С удовольствием, граф, если вы расскажете мне, как вам удалось сбежать от полицейских.
- Это благодаря кардиналу Ришелье. Его шпага обладает дьявольской силой! И в то время как вы сдавали моего конюшего полицейским, я уже скакал в Тулон, сказать пару слов королю Испании.
- Вы забавный человек, де Валье, честное слово! Если когда-нибудь мы встретимся с вами, то не откажите простому гасконцу выпить с вами кружечку бургундского!
- С условием, что после нее мы приступим к кружечке бордо!
- Согласен, черт возьми! Пойдемте со мной, я одолжу вам своего коня. Он у меня быстрый и выносливый.


42 Быстрее ветра

Парис вскочил в седло черного как смоль коня, бросил поводья и чуть ударил шпорами по бокам. Конь полетел как стрела по центральной улице Тулона. К вечеру этого же дня он достиг Марселя, где заночевал, а на утро, двинулся в путь опять на мушкетерском коне. Пообедав в кабачке города Экс-ан-Прованс, Парис поскакал на северо-запад в Авиньон. Через пять дней он был в Лионе, где конь доблестного мушкетера заслужил хороший отдых. Парис провел целый день в Лионе. Он зашел в кабачок "Свиная голова", где и увидел выпивающих своих солдат во главе с Клодом.
- Пьете за мое здоровье, надеюсь?- спросил Парис, подсаживаясь к крестьянам, не успевшим поменять обличье.
- Конечно!- отозвался Клод.- Трактирщик, вина! И самого хорошего! Наш маршал здесь!
- И на мои деньги, конечно?
- Именно на ваши, господин маршал!
- А не осталось ли чего от моей доли? Пистолей двести?
- Конечно, осталось! Целых восемьсот пистолей!- ответил Клод.
- Верни двести, а остальное выпейте за здоровье кардинала.
Парис сунул пистоли в карман штанов и, хлебнув вина, вышел из кабака, весь переморщившись.
- И это лучшее вино! Бывало, в Бургундии мы пивали лучше!
Граф де Валье не стал отдыхать. Он оставил измученного коня де Саргоньяна в гостинице, велев передать его мушкетеру, как только двор будет возвращаться в Париж; купил за пятьдесят пистолей приличную кобылку и дал ей шпоры в бока. К вечеру он был уже в Роане, где незадачливые полицейские вынуждены были одолжить ему коня. Утром он снова двинулся в путь и проделал пятнадцать лье за день. Кобылка, купленная в Лионе, пала на все четыре кости едва доехав до Мулена. Пришлось отдать еще восемьдесят пистолей, чтобы доехать до Невера к вечеру следующего дня.
На утро граф обнаружил, что его конь едва не околевает. Парис купил в гостинице еще одну лошадь и на этот раз отдал за нее сорок пистолей. От Невера до Валье было не больше пятнадцати лье, но нужно было пересечь приток Луары. До Лоренса столько же, но чуть севернее. Парис взял курс на Лоренс, но недалеко от развилки дорог, Парис заметил следы множества лошадей. Следы перемешивались. Два следа оставляли на снегу кровь. Один кровавый след вел в лес, другой в сторону Валье. Парис проверил, как вынимается из ножен шпага, заряжены ли его четыре пистолета, и ударил коня шпорами. До развилки граф доехал по кровавому следу, а затем крови больше не видно было. Следы четырех лошадей повернули к Валье. Сердце графа сжалось от боли.
«Нет, не может быть, чтобы Франсуа пострадал от разбойников! Нет, Бог не допустит такого! Ведь он еще не видел свою мать, а мать - сына!»
Граф пришпорил задыхавшегося коня, пришпорил без жалости, лишь бы побыстрее оказаться дома.

43 Дома

А дома, то есть в замке Валье в это время происходили такие события. Туда только что въехала четверка друзей.
- Марио!- крикнул Франсуа, подъезжая к дверям замка.- Быстрее воды и чистую простыню! Свежейшую!
- Что стряслось, господин?- спросил Марио. Увидев раненого, конюший графа де Валье побледнел как простыня, причем свежайшая.
- Боже мой, Шано, сынок!- Что с тобой?
- Его ранили разбойники, Марио. Он спас де Бенсерада от верной гибели!
- Как же это, господи?
- Он ехал на лошади маркиза, позади него. Помогите, Марио, подержите, сейчас я помогу!
Франсуа слез с лошади и помог Марио снять с лошади де Бенсерада, но только спереди, раненого Шано.
Из дверей вышел Бюзиньи.
- Франсуа, а граф не приехал?- спросил дворецкий замка Лоренс.
- Он приедет дня через четыре. Он, наверное, еще в Лионе.
- Я хотел сказать вам, Франсуа...
- Не время сейчас болтать. Не видишь, Шано ранен?!
- Но дело в том, что...- дворецкий не успел сказать Франсуа о его матери. Перед его носом захлопнулась дверь. Франсуа и Марио отнесли Шано в комнату для гостей и уложили на кровать, после чего женщины замка принялись обрабатывать рану, к счастью не смертельную. Через минуту Франсуа вышел во двор.
- Ну, говори, что ты хотел мне сказать?
- Дело в том, что...- Бюзиньи увидел бежавшего к замку лакея Лоренс и захлопнул рот на замок.
- Я сейчас, ваша милость,- произнес Бюзиньи и отошел к лакею.
- Что случилось? Вы что бежали всю дорогу бегом?
- Почти половину,- задыхаясь, ответил лакей,- Госпожа сбежала!
- Что?- Бюзиньи пробрала дрожь.- Я на один день оставил Лоренс, а ты прокараулил? Граф нас обоих порешит, если мы не найдем Марию! Как она сбежала? Когда?
- Три часа назад. Сказала, что пойдет полить цветы у стены замка, а сама прошмыгнула в ворота и все! Нет ее!
- Моли Бога, чтобы мы нашли ее раньше, чем граф де Валье узнает о пропаже! Не сносить нам головы!
- Снесет! Снесет обе враз!- бормотал лакей. Вдруг лица их обоих вытянулись, кровь вся ушла в сердце, а сердце в пятки. Через ворота, а потом по аллее верхом на лошади  летел граф де Валье. Лошадь в исступлении била копытами по камням, так что искры летели, изо рта, словно из пушки дым, вылетал пар. Она тяжело дышала и ничего не видела.
- Она убьет отца!- вскричал Франсуа, видя, что лошадь не может остановиться и мчится прямо на замок.
Бенсерад выхватил свой пистолет, единственно остававшийся заряженным и выстрелил. Лошадь споткнулась и полетела через голову, но в последнее мгновение граф де Валье встал ей на спину и отпрыгнул в сторону. Несчастное животное проехало на спине и ударилось задними ногами о стену замка.
- Молодец, Жак!- проговорил Парис, отряхивая снег с плаща и брюк,- но вообще-то я надеялся доехать до самой трапезной. Я чертовски голоден!
- Папа!- воскликнул Франсуа, бросаясь ему на грудь. Парис обнял сына и стал осматривать его друзей.
- А кто из вас ранен? Я видел кровавый след неподалеку от Невера.
- Шано пострадал. Он сидел позади Бенсерада и если бы не сидел...
- А этот парень не промах, Франсуа. Шано я рекомендую тебе в конюшие! Он знает много пасквилей, от которых живот болит.
Вдруг Парис увидел бледное лицо Бюзиньи.
- Господа, примите мое гостеприимство, отдыхайте, а я скоро примкну к вам. Проходите в замок. Еще раз благодарю, Жак, за выстрел.
- А я ведь мог и не попасть по лошади, граф,- двусмысленно произнес Бенсерад.
- Но у тебя ведь и мысли не было мстить за отца, правда?
- Правда, граф. Я не питаю к вам больше ненависти. После нашего побега и похода в Швейцарию, я стал уважать вас, и теперь думаю, что мой отец был не прав.
- Если бы ты знал, Жак, как я рад это слышать!- Парис простер руки и обнял Бенсерада, но снова увидел напряженное лицо дворецкого замка Лоренс.
- Я скоро приду,- сказал граф и подошел к Бюзиньи.
- Говори,- приказал граф. Бюзиньи знал, что его хозяин не любит уверток и строг с такими мямлями, поэтому счел лучшим сказать сразу.
- Только что из Лоренса прибежал лакей. Он сообщил, что... госпожа де Лоренс три часа тому назад сбежала из замка!
- Тысяча проклятий! Моли Бога, Бюзиньи, чтобы я нашел ее, или я за себя не ручаюсь! Черт подери! Дьявольщина! Седлай моего Равена!
- Я?- воспротивился было Бюзиньи.
- Или я поскачу на тебе!
Бюзиньи как лось бросился в конюшню, забыв о своей подагре. Граф опустился прямо на снег и посидел несколько минут. Затем вскочил на своего любимого коня и пустил его галопом.
- Скажи молодым господам, чтобы готовились к маскараду!- крикнул на скаку граф.

44 Беглянка

Бюзиньи вошел в двери и на вопрос Франсуа, ответил:- Я хотел сказать вам, чтобы ваши милости готовились к маскараду, который состоится дня через два.
- Хорошо, а где мой дядя?
- Граф де Валье уехал по делам и вернется, наверное, завтра.
- Ну и железный человек, твой дядя,- произнес де Круазе, покачав головой.
- Железо ржавеет и ломается, а мой папа - никогда!
Но вернемся к железному человеку. Часа через два он был уже в замке своей матери, в замке, который он хотел подарить Марии и сыну. Пока оседлывали другую лошадь, так как Равен практически выдохся, граф выслушал слуг, которые обследовали близлежащие места и не нашли новой хозяйки этого замка.
- Дорогу к Менвилю осмотрели?
- Никак нет, сударь!- ответил лакей.
 «Все ясно. Она пошла туда, где жила с сыном».
Граф с трудом залез на коня и ударил шпорами. Молодой жеребец почти с места взял галоп. Парис выехал на дорогу, еще раз ударил шпорами, бросил повод и нагнулся к шее. Он попытался лечь на живот, чтобы ослабить нагрузку на то место, где уже не было живого места. Таким образом он скакал часа полтора и вдруг вдали увидел черную точку. Приблизившись на ружейный выстрел, он узнал походку Марии.
«Я не хочу ей сейчас показаться, я все испорчу! Маска! Как хорошо, что я задумал маскарад и купил две маски в Лионе!»
Парис вытащил из кармана камзола маску и одел на глаза. Беглянка, увидев приближающегося всадника, поняла, что ее обнаружили и настигают. Мария бросилась бежать со всех ног, но конь Париса хоть и устал, все же в состоянии был догнать женщину, путавшуюся в складках теплого плаща.
У края дороги Парис поравнялся с беглянкой, резко остановил коня и схватил Марию за шею. Он молча указал ей на седло, когда та обернулась.
- Кто вы? Что вам от меня нужно?- в страхе спросила Мария.
- Я не могу вам этого сейчас открыть,- ответил Парис хриплым голосом.- Прошу вас вернуться в ваш замок, где вас ожидает счастье в недалеком будущем.
- Но вы не можете сделать меня счастливой, вы не Бог!- протестовала Мария.
- Не Бог, но счастливой вас сделать могу только я. Садитесь на коня, и поедем домой.- Парис отпустил ее шею и протянул руку. Мария еще раз взглянула на всадника и приняла приглашение, боясь насильственных мер. Она понимала, что попалась и сопротивляться бесполезно. Она села на коня впереди всадника, села боком, чтобы видеть, что делает ее похититель. Парис весь дрожал от блаженства. Ему хотелось сорвать маску и обрушить на Марию пылкие признания в любви и град поцелуев, но он умел ждать, ждать подходящего момента, и только обнял Марию левой рукой за талию и взял повод правой.
- Мой конь устал, а посему поедем шагом. До вечера еще далеко - успеем затемно.
Парис немного помолчал, но его так и подмывало спросить:- Мария, вам когда-нибудь приходилось ездить верхом на лошади?
Марии стоило большого труда припомнить эпизод из жизни.
- Один раз. Но это было давно.
- Расскажите, умоляю вас!
- Я была еще девочкой и жила в замке Валье. Там жил виконт - сын хозяина замка. Виконт де Валье возил меня однажды к моему отцу, который остался жить в деревне. А почему вы спрашиваете?
- Интересно. Рассказывайте, что было дальше?
- А дальше мы поехали обратно, и я заснула. Заснула в его объятиях,- добавила Мария, словно про себя. Она вдруг заметила, что ее похититель дремлет.
- Вы не слушаете меня?
- Сегодня я проскакал тридцать лье верхом, из них тридцать лье галопом. А до этого неделю скакал из Тулона в Бурж, по шестнадцать часов не слезая с седла. Мария, рассказывайте что-нибудь громко, если я засну, мы выпадем из седла.
- Ладно. Я вам что-нибудь расскажу. Но...- Мария заметила, что ее похититель опять дремлет и уже протянула руку, чтобы снять маску, но Парис вовремя отдернул голову.
- Ну-ка, мерин, чеши в замок, не спи!- крикнул он своим голосом, от которого Мария вся вздрогнула, потеряла равновесие и обняла всадника, положив голову ему на грудь.
«Боже мой, боже мой, неужели граф де Валье, Парис везет меня к себе в замок? Этого не может быть! Он женат! Но почему он спрашивал меня о поездке на коне? Боже мой!»
Парис ничего не говорил, он был счастлив. Только сердце билось сильнее обычного, что не осталось незамеченным Марией.
Через три четверти часа они прибыли в Лоренс.
- Мария,- сказал граф снова не своим голосом,- побудь пленницей еще два дня, а там поступай, как хочешь. Слуги!- крикнул он, думая,  что его крик не знаком Марии,- послезавтра у нас бал-маскарад! Приготовить все! Обойти всех соседей! Всю провинцию к нам в гости! Мария, после маскарада я сниму маску навсегда! Будь радушной хозяйкой этого бала, который я посвящаю тебе.
- Разве мы уже перешли на ты?- задорно спросила Мария, съезжая с коня по его правому боку. Парис перекинул ногу через голову лошади и спрыгнул с коня, так как съезжать, как догадывается читатель, он уже был не в состоянии. Спрыгнув, он покачнулся и чуть не упал. Слуги тут же окружили его, чтобы поддержать, но граф де Валье оттолкнул их и ломаной походкой пошел к дверям.
- Черт возьми, я сейчас умру!- сказал граф, не в силах идти по лестнице. Слуги опять подошли и подхватили графа за руки и за ноги.
- Куда вы, вперед ногами? Я еще не умер, тысяча чертей!
Графа развернули, подняли на третий этаж и, уложив в постель, раздели и сняли маску. Затем Бюзиньи, уже прибывший в замок, закрыл дверь на ключ, чтобы любопытная Мария не разгадала тайну его хозяина.

45 Тайна раскрыта!

Мария спать не ложилась. Она вошла к себе в спальню и стала размышлять и вспоминать. Она вспомнила свой сон и, в частности, про потайную дверь. Мария встала с кресла, взяла подсвечник со стола и подошла к зеркалу. Поводив подсвечником по щелям между зеркалами трельяжа, она вдруг заметила, что пламя свечи втягивается в щель.
- Вот оно!- промолвила Мария. Она стала искать кнопку, но нашла только шляпку гвоздя, который неосторожно нажала. Вдруг среднее зеркало стало открываться наружу и Мария с трепетом увидела проход. Зеркало открылось до своего предела и стало закрываться. Тогда Мария взяла стул и снова открыла дверь, а потом прошла внутрь и поставила на пороге стул. Дверь заклинило. Довольная этим, Мария стала подниматься по ступенькам на третий этаж, чувствуя, как холод пробирает ее до костей. Взойдя на площадку третьего этажа, Мария стала искать кнопку и нашла отделенный от стены кусок штукатурки. Дверь подалась, Мария прошла внутрь и увидела у окна кровать, в которой лежал человек. Человек был раздет до белья и спал как убитый. Во сне он отбросил одеяло и мерз. Тело его дрожало и дергалось. Мария осмелилась подойти ближе. Осветив лицо этого человека, она едва не выронила подсвечник.
- Граф де Валье!!!- Мария хотела броситься из комнаты вон, но пока искала потайную кнопку, видела, как лежавший граф де Валье мерз от холода. Сердце сжалось у доброй Марии. Она подошла снова к лежавшему, накрыла его одеялом и потрогала лоб.
- У него жар! Лихорадка! Боже мой, что же делать? Он умрет, если не согреть его! Но я же не могу кричать на помощь. Как я объясню свое пребывание здесь? Что обо мне подумают? О, боже, прости мне прегрешение мое, прости мне, что я ложусь в постель к женатому мужчине.
Не долго думая, Мария скинула одежду и легла к Парису в постель. Она обняла его, как могла ласково и согревала всю ночь. Утром Мария проснулась раньше графа и не сразу пришла в себя от неожиданности. Опомнившись, она посмотрела на Париса. Он дышал ровно, лоб не горел и сердце билось в хорошем ритме. Мария быстро соскользнула с кровати, оделась и подошла к шкафу, правая дверца коего служила потайной дверью. На дверце был только маленький сучок, выступавший из общего фона древесины. Нажав его, Мария скрылась в темноте. Она спустилась в свою комнату, прилегла на кровать и стала думать.
- Какую игру ты ведешь, граф де Валье? Хочешь сделать меня своей любовницей? Что за маскарад ты задумал? Ну что ж, маскарад, так маскарад!

46 Бал-маскарад

Парис провалялся весь этот день в постели. Принимал у себя только Бюзиньи, который весь день носил ему поесть и хлопотал в замке по случаю наступающего дня маскарада. По всей провинции были разосланы приглашения, но приехало едва лишь десять человек, из них две молоденьких девушки, и четыре супружеских пары. Приехали уже к вечеру того знаменательного дня. Франсуа с друзьями тоже приехал к вечеру и рад был обнять отца. Они встретились в гостиной и вдруг в дверях гостиной появился тот самый сержант, что арестовал графа на дороге из Лиона в Роан. При виде его, Франсуа выхватил шпагу. Его друзья только успели обнажить наполовину.
- Я не позволю вам сделать это снова!- воскликнул де Лоренс.
- Позвольте объясниться,- проговорил де Саргоньян с самой дружелюбной улыбкой.- Король Франции едет сюда со всем двором! Ждите монарха в гости! А пока что он прислал меня с патентом графини и тремя тысячами дублонов!
- Три тысячи чертей!- только и проговорил Парис, не ожидавший от короля такой милости.- Вы привезли прекрасную новость, сержант!
- Увы, лейтенант!
- Почему, увы?
- Плох тот солдат, который не мечтает стать маршалом!
- Значит вы теперь лейтенант?
- Да, только не успел надеть лейтенантский мундир.
- Послушайте, де Саргоньян, ваш мундир сержанта вам все равно уже не нужен. Подарите его мне, это будет мой маскарадный костюм, а вы можете в полной мере располагать моим гардеробом.
- Ну что же, бархатный камзол, блестящая перевязь, штаны с бантами... С удовольствием примерю, ведь и я могу когда-нибудь разбогатеть!
- По рукам!
Парис надел на лицо маску и провел гостя на третий этаж, где оба они переоделись. У себя в комнате граф отдал свою маску мушкетеру, а сам надел другую. Потом оба вышли в зал, где уже собрались гости. К своему удивлению Парис заметил на одно женское лицо больше, чем ожидал увидеть. И на это лицо он обратил пристальное внимание. От этой женщины в маске и костюме испанской графини за версту несло служанкой. Парис подманил к себе мушкетера и попросил того поухаживать за этой подсадной уткой, а сам стоял в сторонке, как положено мушкетеру. К Парису подошел сын.
- Папа, разве тебе не хочется танцевать?
- Хочется, сынок, но не можется. Знаешь, сынок, сегодня твой день. Сегодня случится нечто такое, чему ты безмерно обрадуешься.
- Что же такого может случиться в моей жизни?
- Подожди еще немного, сынок. Сегодня ночью решающий день в моей и твоей жизни.
- Вы меня заинтриговали, отец!
- Поди, потанцуй с мадемуазель.
- С какой?
- Не все ли равно.
Франсуа ушел танцевать, а его место заняла прекрасная амазонка.
- Кто этот молодой человек?
- Маскарад еще только начался, а вы хотите, чтобы он кончился. Подождите немного, ведь я ждал очень долго.
- А вы знакомы с графом де Валье?- спросила амазонка.
- Прекрасно знаком.
- Познакомите меня с ним?
- Непременно, но после карнавала.
Амазонка пожала плечами и отошла. Карнавал был в самом разгаре. Приглашенные выпили шампанское, закусили и готовы были расходиться по комнатам, как вдруг мушкетер нарушил тишину.
- Дорогие гости! Сейчас наступает кульминация этого праздника. Сейчас я назову фамилии людей, которые должны будут снять маски! Имена прозвучат, как гром среди ясного неба, поэтому прошу вас поддержать друг друга в случае чего. Я благодарю за праздник хозяйку этого замка графиню де Лоренс! Вот патент, только что привезенный от короля на имя Марии! При этом имени Франсуа стал пожирающим взглядом смотреть на всех женщин, ища свою мать. Он понял о чем идет речь, но никто не снимал маски.
- Мария, Мария де Лоренс, снимите маску и обнимите своего сына Франсуа виконта де Лоренса!
Франсуа сдернул маску и сделал два шага вперед. Мария лишилась сил и едва не потеряла сознание. Франсуа подбежал к ней и снял маску.
- Мама! Матушка! Наконец-то я нашел тебя!
- Сынок!- только и сказала Мария. Ей кто-то дал нюхательной соли, и это помогло Марии прийти в себя.- Франсуа, неужели это ты? Я не верю своим глазам! Какой ты красивый! Ты очень похож на своего отца.
- Ты наверное хотела сказать: на дядю?
Мария взяла Франсуа за руку и слабой походкой, опираясь на руку Франсуа, подошла к мушкетеру. Она поглядела на маску, сквозь прорези которой текли слезы. Мария протянула руку и сняла маску с лица Париса. На нее глядели влюбленные до безумия, истомленные ожиданием глаза небесного цвета.
- Ты подарил сыну мать, а я подарю ему отца,- нежно промолвила Мария и медленно приникла к груди мушкетера.
- Папа?- спросил Франсуа, испытующе глядя в глаза графа. В его тоне слышалось удивление, радость и упрек вместе.
- Да, Франсуа, я твой настоящий отец. Простите меня. Прости меня. Мария, я не могу жить без твоей любви!
- Но почему же ты сразу не сказал мне о сыне, когда нашел меня в замке?
- Да, папа, и мне не сказал, а устроил маскарад!
- Я хотел сотворить сказку!- сказал Парис, задумчиво.
- И тебе это удалось,- с любовью промолвила Мария. Она положила правую руку на плечо Париса, левой обняв сына. Граф схватил их обоих в объятья и разрыдался.
- Жаль, что король опоздал на маскарад,- произнес Бенсерад, стоя у стены с красоткой из Буржа.- Я бы выпросил его камзол.
- Я надеюсь, он успеет к свадьбе!
- Дорогие гости, если вам понравился праздник, то благодарю вас!- произнес де Валье.- А сейчас прошу всех разойтись по комнатам. Увидимся завтра! Франсуа, я устал, да и матушка тоже. Наговоримся завтра, хорошо, сынок?
- Конечно... папа!- улыбаясь, изрек виконт.- Ох и папа у меня! И где такого сыскать! - Виконт де Лоренс поднялся на третий этаж, еще раз улыбнулся матушке и зашел в свою комнату. Потом вышел и остановился у порога своей комнаты, желая посмотреть, куда пойдет его отец. Граф остановился возле комнаты Марии, поцеловал ей обе руки и, вздохнув, сказал: Встретимся завтра, любовь моя, душа моя!
Мария сладко вздохнула, поцеловала графа в щеку и вошла в свою комнату. Граф стремглав бросился на третий этаж, запер дверь на ключ, открыл потайную дверь и оказался в комнате Марии.
- Ты же сказал, что встретимся завтра, дорогой!- улыбаясь, сказала Мария.
- Да, но как дожить до завтра?!- В глазах Париса бушевало пламя любви, испепеляющей его самого и Марию. В ответ из глаз Марии брызнула радуга страсти.
- Действительно, как дожить до завтра?!- И Мария тут же оказалась в объятьях графа де Валье.
- Мария, выходи за меня замуж! Больше нет никого, кто бы помешал нашему счастью: ни отца, ни Камилы, ни классовых различий! Я больше никому не позволю отнять тебя у меня, а меня у тебя!
- Я должна бы сердиться на тебя, проклинать тебя за те пятнадцать лет, что я провела в нужде и бедности, но я ничего не могу поделать с собой! Я люблю тебя, мой принц, мой нарцисс!
- Я искуплю свою вину годами счастья, я буду любить тебя пламенно и нежно и сберегу огонь любви до самой смерти!
- Я сдаюсь,- промолвила Мария, слабея. Парис отнес ее в постель и осыпал поцелуями щеки, и шею, и плечи, которые от хорошей жизни стали круглее.
- Я не вынесу такого счастья! Мария, душа моя, мы снова вместе!
- Навсегда?
- Навсегда!

Эпилог

В канун свадьбы к Парису в Валье приехал Жорж де Круазе, потерявший своего сына и разыскивающий его. К свадьбе вызвали и Констанс из пансионата, и она была рада видеть отца счастливым. К самой свадьбе Валье навестил король Франции Людовик 13.  Он сказал, что лучшего подарка, чем его приезд, графу де Валье подарить никто не может и вскользь рассказал о последней встрече с кардиналом, который 5 декабря 1642 года ушел в мир иной. Однажды вечером Парис с Марией, гуляя по саду, увидели березку, которую садила Мария, а рядом с ней - поросль ясеня, посаженного рукой Париса и его же рукой обрубленного.
- Смотри, Мария, он выжил!
- Он словно обнимает ее!- воскликнула счастливая женщина.
- Он просит у нее прощенья, Мария,- произнес граф, становясь на колено перед женой.
- Он прощен. А я хочу теперь только одного!
- Чего же?
- Я хочу в рай!
- Кто же сказал, что рай на небесах? Когда придет лето, ты увидишь, что рай в моем саду, любимая!
- Нет-нет. Рай - твои объятья!
Граф де Валье обнял графиню де Лоренс и упился поцелуем с таким же наслаждением, словно целовал впервые.


Продолжение следует.