VII 6 Нежданные союзники

Чёрт бы побрал это чувство ответственности. Вот не нужна ему рыжая, а из-за её дурацких чувств он теперь будто бы виноват. Артемис злился на себя – за то, что позволил себе запутаться, на рыжую – за то, что она его запутала, на Дэннера – за то, что постоянно возится со своей Ласточкой, на Императора – за то, что это всё началось, на Вольфгара – за то, что нанялся посыльным. Как будто всё войско разом взялось устраивать личную жизнь безмозглой эльфке – все подряд осаждали его по очереди. Видать, рыжая вконец доконала всех своими истериками... постойте-ка. Тут Артемис даже вздрогнул – и как это ему раньше в голову не пришло? А если она и не слепая вовсе? Наверняка ведь притворяется, чтобы всех разжалобить! Этот белобрысый с трубкой вон как уже на побегушки к ней заделался. Слепая, жалко, то да сё. А уж Дэннер-то, поди, и вовсе с ума сходит – бедненькая его ненаглядная сестрёнка! Того и гляди махнёт рукой на армию и снова примется ему мозги промывать по указке эльфки. Ну, точно. Притворяется рыжая. Ну и чёрт бы с ней, пусть себе и дальше устраивает представление. В конце концов, совместное пленение у инквизиторов, рыжий со своей Ласточкой и петля больше ему мозги не задурят.
Правда, всё равно было как-то грустно. Надо срочно переключиться...
Неподалёку возилась с очередной посылкой видимо, заделавшаяся посыльным на фронте, рыжая Пелга.
— Пелга! Эй, Пелга! Иди сюда.
— Чего тебе? – подошла травница.
— Да так. Пообщаться. Ты не возражаешь?
— Не-а. – Пелга покладисто уселась рядом. – Грустно тебе?
— Угу. – Руки слаженно выполняли привычную работу. – Женского общества не хватает. Была уже одна... но та оказалась истеричкой, да ещё и навязчивой, как банный лист. Из-за неё всё настроение испортилось. Хочется, чтобы его кто-нибудь поднял.
— Можем в карты сыграть, – сходу предложила ведьмочка. – Ты не бойся, я приставать не стану.
— Вот это хорошо, – возрадовался арбалетчик, которому хотелось пообщаться с кем-нибудь так, чтобы чувствовать себя спокойно. Безо всех этих истерик и любовных приключений. Свободно и легко. А поскольку Дэннер снова куда-то запропастился, то пришлось позвать вот эту вот рыжую. Везёт ему на рыжих... да и девка хорошенькая. И не грузит, не цепляется, не истерит и ничего не требует. Со своим дурацким надуманным мировоззрением не лезет. Самое то.
— На желание, – предложила Пелга. – Денег у нас с тобой всё равно нет. Проиграешь – я тебе чего-нибудь загадаю. Выиграешь – ты мне. Идёт?
— По рукам.
Они пожали друг другу руки. Травница извлекла из кармана колоду дешёвеньких карт.
— Вообще-то, я больше пасьянсы люблю раскладывать, – сообщила она. – Но играть тоже немного умею.
Артемис отложил свои болты.
— Сдавай.
Пелга смешала и раздала карты, выходило у неё ловко и быстро. Колода была старая, потрёпанная. Но красивая.
Южанин заглянул в свои карты и сник – ему досталась одна мелочь. Так что, сперва Пелге везло. Но потом она упустила туза, и, в конце концов, проиграла. Скинула карты, сердито отбросила с лица рыжую прядь.
— Ну, ладно. Ты выиграл – давай, желай.
— Хм... – Арбалетчик честно задумался. – Давай я тебе задам вопрос, а ты на него ответишь, только честно. Идёт?
— Идёт, – вздохнула Пелга. Она немного побаивалась вопроса, но что уж тут поделаешь – проиграла, так проиграла.
— Чем можно обидеть девку так, чтобы она не простила и отвязалась навсегда?
— Э... ну... – удивилась Пелга. – Смотря, какая девка... А тебе так хочется, чтобы тебя проклинали?
— Нет, я просто хочу кое от кого отвязаться. Понимаешь, – доверительно сообщил арбалетчик, – она меня достаёт – не сама, так через остальных. А я покоя хочу.
— Так скажи ей, что она тебе не нужна. В чём проблема-то?
— Я ж тебе говорю, она навязчивая. Уже десять раз сказал.
Пелга пожала плечами.
— Может, она тебя любит.
— И ты туда же?!
Пелга испуганно подпрыгнула и поспешно выставила вперёд ладони.
— Ладно-ладно, извини! Поняла! Ну, хочешь, попроси у Маргунд отворотное зелье...
— А у неё такие есть? – встрепенулся Артемис.
— Не знаю. Вообще-то, это всё сказки – отворотные и приворотные зелья... может, она тебя и пошлёт куда подальше. Но попробовать стоит.
— Хм...
Они замолчали, глядя на костёр. Снежинки таяли под волной жара, и оттого пламя казалось окружённым прозрачным ореолом. Мрачной громадой темнели стены Тир-Катарота, вызывая неприятное, давящее впечатление.
— Как ты думаешь, – поинтересовалась ведьмочка, – у нас есть шанс на победу?
— Есть, – уверенно отозвался Артемис, сдувая с носа прядь волос. – Должно же в этом чёртовом мире хоть что-то быть справедливым.
— Должно. А Дэннер... как ему это удалось? – Пелга обвела вокруг себя рукой. – Столько народу... Как ему удалось всех собрать и привести?
— Не знаю. Сам удивляюсь. Слушай... – Арбалетчик смутился.
— Ну?
— Ты не уходи. С тобой спокойно. Ты ничего не говоришь мне про эльфку и не лезешь с её любовью. С тобой так хорошо. Ты приходи почаще, ладно? А то все только и орут «Эндра, Эндра, Эндра»! А ты не орёшь. С тобой можно пообщаться.
— Я пока что, здесь. Я же обещала, что не буду к тебе приставать. Я же вижу, что тебя все замучили.
Лёгкие шаги известили их о прибытии человека. Причём то, что Дэннер шелестел щебнем нарочно, чтобы никого не испугать своим внезапным появлением, откровенно бросалось в глаза. Обычно он ходил бесшумно.
Командир устало откинул с лица намокшие и отяжелевшие от снега волосы и осведомился:
— Путника не видели?
Артемис с Пелгой дружно замотали головами. Дэннер махнул рукой и устроился рядом. Вид у него был измученный.
— Рыжий, – на всякий случай взмолился Артемис, – только не надо...
— Не буду, – прервал Дэннер. – Не бойся. Ничего я тебе больше не скажу. Я и сказал-то только два раза... а ты от меня уже шарахаешься.
— Просто его все достали, – сообщила Пелга.
— Знаю.
— А чего, Путник снова пропал?
— Верно.
— Раненый?
— Да.
— Ну, тогда я не представляю, куда он мог пропасть.
— Я тоже. Я видел разведчика. Это его мы тогда хоронили. Будьте осторожнее.
— Думаешь, он не один?
— Наверняка не один. Мы больше не в поле, чернявый. Девок берегите. Пелга, к тебе это также относится.
Ведьмочка побледнела и съёжилась. Ей вдруг стало как-то зябко.
— Я... постараюсь... – выговорила она.
— Надеюсь.
— Где ты его в прошлый раз нашёл?
Арбалетчик откинул с глаз мешающиеся волосы.
— Да на самом краю лагеря.
— Он что-нибудь говорил?
— Нет. Он был без сознания.
Дэннер задумался. Пелга зябко протянула руки к огню. Южанин снова принялся за свою работу. Снег разошёлся, укрывая грязную землю, припорашивая одежду, чёрные волосы Артемиса и рыжие – Пелги и Дэннера, тая на руках, оставляя капельки.
Загадка упорно не желала разгадываться.
— Хоть про сестрицу свою ненаглядную в этот раз не завёл, – проворчал южанин, когда командир оставил их наедине, вновь отправившись по своим делам.
— Да ладно тебе, – ободряюще сказала Пелга. – Не так уж и страшно...
— Не так уж?! Представь-ка себя на моём месте! Что бы ты чувствовала, если бы тебя доставали все подряд несколько месяцев?!
— Ничего хорошего, – согласилась травница, отчего-то поёжившись. – Знаешь, меня ведь тоже осаждали несколько месяцев. Правда, не все подряд. Но всё равно ужасно. Хуже всего, когда в родном доме себя не чувствуешь в безопасности, за дверь боязно шагнуть, занавески открыть… когда дом родной тебе тюрьмой становится. Мне повезло, что Дэннер меня забрал оттуда. Мне очень повезло. Ты веришь в судьбу?
— Нет, – Артемис качнул головой. – Не верю. Это было бы совсем тоскливо – думать, что вся твоя жизнь кем-то расписана, и от тебя ничего не зависит.
— Да уж, – согласилась Пелга. – Твой ход, кстати.
Переход с откровений на текущую реальность вышел столь естественным, что Артемис невольно улыбнулся. Он впервые за много дней ощущал некое светлое спокойствие. Ведьмочка на мгновение приоткрыла ему свою душу, проявила доверие, но в то же время не требовала к себе ни сочувствия, ни жалости, да и слова её прозвучали непринуждённо, казалось, лишь для поддержания беседы.
Пелга подняла глаза от карт и улыбнулась в ответ.
— Чего это ты скалишься?
— Не знаю. Просто мне хорошо.
— Правда? – обветренная тонкая рука ведьмочки перехватила карты поудобнее, и Артемис, заметив этот жест, вдруг подумал, что непременно должен попросить Ласточку справить для неё перчатки. – Знаешь… мне тоже.

Ласточка свернулась калачиком. Было холодно. Без Дэннера в кровати было очень холодно, даже зубы стучали. Ушастый зверёк дрожал под боком. Снаружи снежинки мягко опускались на свод палатки, образуя ажурный сугробчик.
Дэннер бесшумно добрался до кровати и осторожно коснулся плеча.
— Ты спишь? Чего дрожишь?
— Уснёшь тут, – пробурчала Ласточка. – Холодно! Ты куда подевался?
Дэннер расстегнул сапоги, звякнула пряжка ремешка.
— Тут письмо, – помедлив, проговорил он. – Я днём ничего не сказал при всех, чтобы не испугались. Эмберрин... Пишут как-то странно.
— А чего? – Ласточка подобралась к нему и прижалась. Дэннер скинул сапоги и расстегнул тяжёлый офицерский пояс. Зверёк недовольно зашипел, перекатившись на ненагретое место. Ласточка бесцеремонно сунула озябшие руки мужу под рубаху, и Дэннер прижал её ладони.
— Сам не знаю, чего. Бред какой-то. Ласточка... – Он порывисто обернулся, уткнувшись ей в плечо. – Давай завтра, а?
Крылатая помолчала.
— Вечно ты мне ничего не говоришь, – полуслышно произнесла она. Голос предательски дрогнул. – Я так не могу... Вечно тебя что-то грызёт, а ты всё отмахиваешься... я помочь тебе хочу, пойми, наконец. А ты...
— Ты мне помогаешь. – Рука вздрогнула, лаская Ласточкин бок под рубахой. – Очень даже помогаешь... просто я не хочу сваливать на тебя свои проблемы...
— Тогда как я могу тебе помочь? – уточнила Крылатая, увернувшись от поцелуя. – Если я ничего не знаю...
— Тебе не нужно знать. Просто будь со мной, хорошо? Это для меня главное, это всё, что мне нужно. Просто будь со мной.
— Я с тобой... но...
— Вот и хорошо.
— Дэннер…
— Завтра, Ласточка… всё завтра. Родная… завтра я всё тебе расскажу. Завтра опять будут дела… заботы, армия… а пока – просто побудь со мной.
Дэннер обхватил жену за плечи и по привычке уткнулся носом в её волосы. От них пахло костром, уютом и теплом. Аретейни осторожно завозилась, устраиваясь в его руках и моментально согреваясь.
— Ты устал? – она прижалась к нему. – Ничего. Отдохни немного…
— Да… – прошептал Дэннер, снова пытаясь её поцеловать, но Ласточка неожиданно вырвалась и отпрянула от него, точно испугавшаяся кошка. Потом сжалась, уткнувшись лицом в колени. Дэннер удивлённо наблюдал за ней. – Что с тобой? Я могу тебе чем-то помочь?
Аретейни вздохнула.
— Ты мне не поможешь, – тихо проговорила она, выпрямляясь. Взгляд был грустным и задумчивым. – Просто я чувствую себя… неловко. – Она горько улыбнулась. – Дэннер, я ведь недостойна тебя.
— Что?! – окончательно растерялся командир. – Почему ты…
— Не смотри на меня так, – необычайно спокойно прервала его Ласточка. – Подумай сам. Кто ты – и кто я?
Дэннер промолчал, ожидая продолжения.
— Ты – человек с высокой целью. Ты – надежда всего Иррилина.  Ты – человек, преодолевший на своём пути такие препятствия, которые если и не убивают, то останавливают, но ты пошёл до конца. Ты тот, кто достоин восхищения, Дэннер. А я? Кто я? Сижу в палатке и шью рубашки, да кашу варю – вот и вся от меня польза. Я недостойна тебя.
Дэннер перевёл взгляд на кровать. Погладил зверька. Переменил позу, подобрав под себя ноги – и вдруг расхохотался так, что Ушастый зашипел и юркнул под одеяло. Ласточка отпрянула и болезненно закусила губу.
— Ай да Ласточка!.. – выговорил командир, отсмеявшись. – Ты так ничего и не поняла. А вроде, умная.
— Чего? – вскинулась Аретейни. – Чего я не поняла?! Что здесь смешного?!
Дэннер вздохнул. Как объяснить ей, что он не идеален? Как сказать, что идти вперёд ему помогает именно она, и никто другой? Хорошо быть отважным героем – все восхищаются тобой, ставят в пример, идут за тобой в огонь и воду. Но только она знает, какой ценой даётся ему его однажды избранная дорога. Лишь она видит его не только гордым и сильным вождём – но и человеком. Уставшим, измученным, сомневающимся в себе – обычным человеком, которому, как и любому человеку, и больно, и страшно, и тяжело, и иногда невыносимо становится нести на своих плечах тяжкий груз ответственности за жизни тысяч людей, за всю огромную страну. Кто, как не она, его свет, его любимая, протянет руку, когда он окажется на краю пропасти? Кто придаст сил не сломаться, не опустить руки?.. Кто посмотрит с надеждой, напоминающей, что он не имеет права сдаться?.. Кто – надеждой ли, нерушимой верой в него, похвалой или добрым словом – придаст сил, которых так часто недостаёт?.. Неужто, она не понимает, что именно она, и никто другой – его опора, его хранитель?..
Всё это он мог бы сказать ей, но отчего-то понимал, что не нужно сейчас столько слов. Теперь настал момент, когда ей, а не ему нужна поддержка и вера в собственные силы.
— Ты полагаешь, я так уж идеален? – тихо проговорил командир. – А кем бы я был – без тебя? Огонь не горит без воздуха. Две стихии – огонь и ветер – вот, что способно уничтожать целые города. Две стихии – огонь и ветер. Только вместе.
— Наверное, ты прав, – тихо отозвался его «ветер», опустив голову. – Тебе виднее… прости меня, родной. Я больше не стану сомневаться в себе. – Ласточка села рядом и доверчиво прижалась к нему.
А наутро Аретейни осторожно шевельнулась и поняла, что лучше пока что, лежать неподвижно – если она, конечно, не хочет разбудить Дэннера, впервые за много дней спокойно спящего. Будить не хотелось – наконец-то, командир не хватался за оружие при малейшем шорохе, не стонал во сне и дышал глубоко и ровно. Может, просто слишком устал за эти месяцы. Или сейчас проснётся и начнёт деланно возмущаться, что она его загоняла.
Ласточка невольно вздрогнула, сообразив, что кровообращение в такой позе нарушилось, и рука онемела. Дэннер немедленно встрепенулся и приподнялся.
— Ну вот, – расстроилась Аретейни. – Я тебя разбудила.
— Не ты, а утро.
— Уже?.. – тоскливо протянула Ласточка. Было темно, морозно, и вставать не хотелось.
— Пять часов, – невольно улыбнулся Дэннер.
— Ты обещал мне рассказать про письмо.
— Обещал. – Дэннер заставил себя выбраться из кровати и принялся натягивать отсыревшую за ночь одежду. День неумолимо вступал в свои права, даже Ласточка об этом напомнила. Покончив с одеванием, он в темноте отыскал планшет, и только после этого зажёг лучину. Слабый огонёк тускло осветил исписанные мелким почерком листки в руках. Дэннер перебирал листки в поисках нужного. Наконец, разыскал и протянул жене. – Вот он. Если ты мне объяснишь, что всё это значит – я буду несказанно рад.
Ласточка прищурилась на неровно нацарапанные строчки.
— Дэннер... ты меня явно переоцениваешь. Я тебе при всём желании не смогу сказать, что такое «слепая смерть».

— Ой, мамочки, – зевнула Дайре, ёжась от предутреннего холода. Здесь, на самой крыше Башни, было особенно морозно и ветрено. Хлёсткий ветер трепал волосы, рвал с плеч одежду и грозил не то сшибить с ног, не то превратить её в сосульку. Море внизу бушевало грохочущей чёрной пропастью. Обледеневшие гранитные блоки амбразуры в сочетании со всем этим создавали прямо-таки очень неуютное ощущение. Но для заклинания требовалась высота. И именно предрассветное время.
— Змий бы вас всех побрал, – ворчала Дайре, с трудом удерживаясь от соблазна облизнуть обветренные губы. – Теперь я понимаю, почему адептки все такие страшные... с такой практикой здоровье угробишь на раз! – Она тяжело закашлялась и досадливо сунула прядь волос под воротник. Прядь немедленно принялась немилосердно колоть спину. Дайре сцепила зубы. Ну, всё. На этот раз у неё должно получиться!
В небе над головой кружила чёрная точка. Причём, кружила давно и назойливо. Дайре не обращала внимания – какая-то птица. До птиц, равно как и до всех остальных элементов пейзажа и окружающей обстановки, дела быть не должно. Если она, разумеется, действительно хочет активировать первый в своей жизни портал и получить аттестацию в триместре. От сессии до сессии живут студенты весело, – подумала Дайре, озябшими руками доблестно пытаясь вывести руны. Лёд крошился в мокрую кашу вместе с мелком в пальцах, и оттого процесс был весьма затруднительным.
Птица спикировала вниз и закружила над самой головой, будто бы наблюдая за её работой.
— Не мешай! – отвела душу адептка. Но птица – это оказался крупный чёрный ворон – будто бы насмехаясь, снизилась окончательно, изящной полупетлёй, сбив в полёте лапами едва ли не половину рисунка. Дайре, которая трудилась над рунами с трёх часов утра, едва не расплакалась. Всё же птицы она побаивалась – вороны, особенно крупные, запросто могут выклевать глаза или пробить крепким клювом череп. Адептка отступила к самой амбразуре, вытерев грязной и порядком окоченевшей рукой слезящиеся глаза. Под ногами разверзлась пропасть – амбразура была не стрельчатая, а открытая вверху брешь между двумя зубцами. Дайре переступила по опасно обледеневшему граниту. Заклинание левитации проходят только в последнем триместре, для неё – следующем. Ворон мягко приземлился и склонил голову набок, глядя на девушку чёрной бусинкой глаза.
— Отстань! – жалобно протянула Дайре, цепляясь за шершавый гранит зубца. Пальцы скользнули по солёной наледи, и девушка пошатнулась от ветра. Ворон будто бы вознамерился свалить её в океан. Стало страшно. – Слушай, – не выдержала Дайре, – чего тебе от меня надо, а?
В следующее мгновение произошло совершенно неожиданное. Ворон встряхнулся – и вдруг начал стремительно расти. Взметнулись каскадом чёрные перья, взвились в снежную темноту, исчез хищный клюв, а на камнях медленно распрямился человек. Дайре едва не свалилась вторично.
Человек, оставшись без перьев, зябко обхватил себя руками за плечи и хрипло произнёс:
— Ты неправильно нарисовала. Этот портал вышел бы неконтролируемым.
— А... – Дайре подобрала челюсть. – А... вы... вы кто такой, вообще?! Вам не холодно без одежды?!
— Очень, – признал очевидное бывший ворон. У него были густые тёмные кудри и синие глаза. – Зима, всё-таки.
Дайре дрожащей рукой дёрнула фибулу и протянула ему плащ. Фибула выпала из онемевших пальцев и со звоном проскользнула к самому краю. Дайре благоразумно решила за ней не лезть. Бывший ворон судорожно закутался в плащ.
— Неудачно вышло, – будто бы извиняясь, заметил он. – Хотел сразу в окно, да не учёл блокировок. Хорошо, что ты здесь оказалась, не то я бы точно замёрз насмерть. Трансформация оставляет кучу неприятных последствий, к примеру, одежду она не охватывает. Давай так: я помогу тебе с телепортом, а ты мне поможешь с поисками кое-кого в цитадели. Идёт?
Дайре смогла только кивнуть. Ей было стыдно признаваться, что она прогуляла весь триместр и переписывала конспекты второпях. А ворожба – это тебе не чародейство, легкомыслия не любит и ошибок не допустит. Недаром его проходят только на последнем году обучения, недаром Церковь борется с ним, как с ересью. Местные варвары, может, и не боятся смерти, а человеку просвещённому, вообще-то, следует остерегаться за свою жизнь. Он, просвещённый, ещё обществу понадобится.
— Мы совсем недавно такой делали, – шмыгнул носом бывший ворон. Отобрал у Дайре мелок, присел и принялся пояснять, быстро покрывая рунами круг. – Для того чтобы путешествовать по Мирам требуется немало. Скажем, без соответствующих навыков ты попасть-то туда попадёшь, но вот выбраться обратно и не мечтай даже. Слыхала, как людей живыми хоронят? Вот то-то и оно...
Дайре даже о холоде позабыла, жадно ловя каждое слово. Судя по всему, перед ней человек знающий и опытный, и она не собиралась упускать столь роскошный дар судьбы. Иначе можно забыть об аттестации…
— Ну, вот. – Ворон распрямился. Оба музыкально стучали зубами. – Поняла? И в следующий раз учись внимательнее.
Дайре кивнула. Так... услуга за услугу. Как, интересно, она будет ему помогать? Она даже имени его не спросила.
— Вас как зовут?
— Зови, как придётся. Мать с отцом как попало звали, а незнакомцы сами выбирают. Мы с тобой, пока что, незнакомы.
— Ну, – обиделась Дайре, – так нельзя. Не Вороном же мне вас величать, в конце концов!
— А хоть бы и Вороном. – Он улыбнулся. – А что! Мне нравится. Ворон – покровитель моего рода. Так что, мне это льстит.
— Вот и прекрасно! – взвыла Дайре. – Только пошли уже в тепло!
— Пошли, – согласился Ворон. – Я не против.
Они спустились с крыши в гулкий коридор верхнего этажа.
— Только т-тихо, – стукнула зубами Дайре. – Сейчас найдём, во что бы вас одеть... – Перспектива внеплановой пробежки на нижний этаж, к спальням ребят, внушала ей тихий ужас. Хотя бы, потому, что Ворон был поздоровее любого из адептов Гильдии, и найти для него подходящую одежду почти не представлялось возможным. К тому же, её смущал языческий оберег у него на груди, который, в отличие от всего остального рукотворного, что на нём было ранее надето, при трансформации отчего-то никуда не делся... Если её застукают...
Они быстрым шагом миновали коридор, и Дайре тихонько распахнула дверь комнаты.
— Тише, – сказала она, указывая на вторую кровать. Комнату оглашал громкий храп. – Это моя соседка по комнате. Не разбудите её, пока я не вернусь.
— По-моему, она сама кого хочешь, разбудит, – заметил Ворон, разглядывая обстановку с целью выбора местечка на безопасном расстоянии от нервных спящих девиц. Хоть Дайре и была знатной девицей, а в академии у всех учеников права оставались равными. Ибо знатных там было девяносто девять процентов. Остальные были якобы знатные.
— У неё насморк, – обиделась Дайре.
— Да хоть кашель. – Ворон абсолютно бесшумно добрался до второй кровати, принадлежащей самой Дайре, решив, в случае чего, прикинуться девкой. Под одеялом не видно...
Дайре убежала. Ворон устроился на постели, греясь под одеялом. Соседка с насморком жалобно засопела и заворочалась. Ворон натянул одеяло на самый нос.
— Дайре… – сонно пробормотала она.
Ворон не шевельнулся, делая вид, что он – спящая девка.
— Дайре, ты спишь? Ну, спи… спи… – пробормотала соседка, и снова засопела.
Прошло ещё некоторое время, прежде чем вернулась сама Дайре, настоящая. Ворон из-под одеяла приложил палец к губам. Девушка тихонько прокралась в спальню и положила на постель одежду. Ворон выбрался из постели и принялся натягивать рубаху и штаны. Они были ему маловаты, но привередничать не приходилось. Странно, двигался он совершенно бесшумно. Дайре присела на край постели, наблюдая за ним.
Ворон зашнуровал немного тесноватые ботинки и по-прежнему бесшумно направился к выходу из комнаты, поманив Дайре за собой. Видимо, дело у него было всё же срочное.
Они вышли в коридор, где Ворон потянул Дайре в укромную нишу.
— Так, – сказал он. – Теперь по делу…

 
Тренировка как раз началась, когда появился Артемис. Он успел позавтракать, казался не таким измученным, как вчера, и был без куртки.
— Рыжий, меня возьмёте в компанию?
— Не стой посреди дороги! – не оборачиваясь, рявкнул Дэннер. Поскольку это означало согласие, арбалетчик поспешно скинул плащ и занял место среди новобранцев.
Дэннер искоса наблюдал за южанином. Тот выглядел вполне довольным жизнью. Что же такого произошло, оставалось только гадать.
— Да не так, – втолковывал арбалетчик большеглазому худенькому новобранцу. – Если противник сильнее, то не надо на него кидаться. И дыши ровнее. Вдыхай носом.
Форх и Дерр делали вид, что они малознакомы, хотя на тренировку явились оба. Правда, оба походили на призраков.
— Дерр, да что с тобой сегодня такое? – удивился Милдек, в который раз подавая волшебнице руку, чтобы она могла подняться. – Ты чего?
— Ничё, – отрезала Дерр, упрямо сдвигая брови.
Она снова кинулась на Милдека, и снова с тем же успехом полетела в снег.
— Командир, – Роланд улучил момент в коротком перерыве. – Вообще-то, у меня для Эндры есть ещё одна новость, но я не знаю, как ей сказать… Она расстроится…
— Что поделаешь, – отозвался Дэннер. – Иногда приходится расстраивать людей. Это не смертельно. – Он покосился на насупившуюся, покрытую комочками снега Дерр и вздохнул. Иногда он особенно сильно ненавидел классовое разделение и монархический режим, ломающий людям судьбы. Причём, ломая судьбу обречённому происхождением – но далеко не всегда способному и желающему – управлять государством, он ломал судьбу и самого государства. Благодаря неспособности и нежеланию сюзерена. Было жалко Дерр. Жалко Форха. И эльфское княжество в далёкой Морулии. – Чего ты, Роланд? Хочешь, я ей передам.
А Дерр тем временем засопела, растирая ушибленную коленку, случайно поймала взгляд Форха, и поспешно отвернулась. На секундочку она представила себе, что, если вдруг в Морулии опять начнётся война, ей придётся нестись обратно, домой. Бросить Остроухого, Ласточку, Чернявого. А она к ним так привязалась. Бросить Форха. Ну, не может она ему позволить волочить хомут вместо неё. Хотя, вон, Сиенн, тоже главный дядька, а ему ничего. Так, вон он же какой, сумрачно возразило себе дитя. Сильный, смелый, хитрый, драться умеет. Как Остроухий. А ей куда?..
— Передайте! – возрадовался Роланд. – Спасибо, командир! В общем, они передали, что её Мастер… забыл, как звать, имя такое, длинное... В общем, погиб он. Сожгли. А в Гильдии Менестрелей теперь постоялый двор. Это этот, светловолосый сказал. Велел ей передать. Я так понял, что он у них там князь.
В лагерь они вернулись не раньше полудня – новобранцы тренировались по полной программе, в полдень прерываясь на обед. Гонец порядком замёрз и ко времени их прибытия отстукивал зубами чечётку.
— Вот! – радостно вскочил он, завидев Дэннера. Сунул руку за пазуху, торопливо нашаривая письмо. – Сказано, передать лично в руки! Ну, я пошёл?
— Благодарю. – Дэннер принял у него берестяной цилиндрик. – А как насчёт ответа? Не подождёшь?
— Ой... – Курьер сконфузился, покраснел и развернулся обратно. Видимо, работал он недавно, и ещё путался. – Простите... я...
— Всё хорошо, – ободряюще улыбнулся Дэннер. – Отдохни, товарищ.
Гонец юркнул на освободившееся место рядом с Ласточкой, которая неодобрительно косилась в сторону не по погоде одетого мужа, но благоразумно молчала. Дэннер прочёл письмо и выругался.
— Чего там? – заинтересовалась Аретейни.
— Помнишь, о чём мы утром говорили?
— Ой... – Ласточка распахнула глаза. Курьер нервно грыз ногти. – Где на этот раз?
Дэннер провёл по волосам, отбрасывая их с лица и смахивая редкие снежинки, и отозвался:
— Окрестные деревни. Эта штука, судя по всему, движется к северу. Просят прислать людей в помощь.
— Дэннер. – Маргунд подошла сзади, вытирая руки о подол рубахи и заглядывая ему через плечо. – Если я могу чем-нибудь помочь…
— Единственное, чем мне сейчас можно помочь – это объяснить, что там происходит. – Дэннер сунул письмо в карман. – Ничего толком мы так не узнаем. Красивые метафоры я и сам могу придумывать. А кого им присылать, сколько, с каким вооружением – не указано. И присылать ли вообще. Я не могу просто так, не зная ничего, отправить людей на битву неизвестно, с кем. – Он обернулся к курьеру. – Передай на словах... Я, разумеется, понимаю, что люди гибнут и всё такое – но пусть объяснят подробнее. Мы здесь тоже ведь не просто так торчим. У меня каждый человек на счету. Передай, пусть расскажут подробнее.
Курьер умчался. Остальные задумались. Вернулся откуда-то Артемис.
— Опять злишься? – поинтересовалась Ласточка, ухватив его за рукав. – А где Эндра?
— Эндра страдает. Красиво и пафосно. От ночных кошмаров. А я сегодня от вас уйду, так что, прощаюсь заранее. – Арбалетчик резко высвободил рукав и направился к своей палатке. – И спать я с ней больше не буду, передайте. Пусть не надеется. Куртку я ей дарю. Оставьте меня в покое, все. Я пошёл.
Дэннер проводил его взглядом. Элисон, сидя в сторонке, нервно теребила собственный рукав. Ей хотелось тоже уйти подальше – и одновременно никуда не уходить от Дэннера. Так что, ей тоже приходилось несладко. Стоило уйти арбалетчику, объявилась «красиво и пафосно страдающая» Эндра в компании с Вольфгаром, который ухитрялся на ходу раскуривать трубку. Трубка вкусно тянула вишнёвым табаком.
— Сестра, можно с тобой поговорить? – наконец, осведомился Дэннер.
— Но… да, – удивилась Эндра, морально готовясь, что сейчас опять начнутся процедуры по выправлению её характера.
— Только не при всех, хорошо? – попросила она, вдруг осознав, что очень устала всё время быть на виду, отношения выяснять на виду, разговаривать на виду. Это было тем более тяжело, что она-то ничего не видела.
— Хорошо, – согласился Дэннер, помогая ей подняться. – Товарищи, мы вас оставим ненадолго.
И он повёл эльфку в штаб. Здесь было теплее, и пахло не костром, а конопляным маслом и чернилами.
— Ну, о чём будем разговаривать? – грустно поинтересовалась Эндра. – Дай угадаю. Я опять неправильно себя веду?
— Это неисправимо, так что, речь пойдёт о другом. Эндра... У меня для тебя неприятные известия с родины. Так что, подготовься заранее. Лучше присядь.
Эндра послушно опустилась на скамейку. Дэннер думал, как бы сказать помягче. Помягче, как всегда, не вышло. Вышло по обыкновению, прямо и в глаза. Правда, он всё же взял её за руку.
— Твой мастер Торнеган убит.
Эндра резко вдохнула и вздрогнула.
— Как же так… Этого не может быть… – пробормотала она, растеряно сжимая руку Дэннера. Глаза её распахнулись и заискрились слезами. Зрачки трепетнули и приняли форму кошачьих. – Как же… убит… этого просто не может быть, Дэннер! Дэннер…
Эльфка замотала головой, а по щекам сбежали мокрые дорожки.
— Это же неправда? Ты это просто так говоришь?
— Кандоир просил передать. – Дэннер обхватил сестру за плечи. – Не плачь... чего уж теперь...
Эндра уткнулась в плечо брата.
— Дэннер… Так не может быть… Они не могли его сжечь… Ведь не могли… У меня никого не было кроме него…
Она вспомнила свою первую встречу с Мастером. Настороженная, как зверёк, шестилетняя девочка в простом грязном платье с неровно остриженными волосами и Мастер-менестрель в длинном плаще с нашивкой в виде арфы на рукаве. Он наклоняется к ней, пожимает маленькую влажную ладошку и машет рукой в сторону старинного большого здания.
— Теперь это – твой дом.
— Так не бывает, – недоверчиво возражает девочка, не решаясь отнять ладошку. – У меня нет дома.
— Теперь есть.
— Я же приблудная.
— Это кто тебе сказал?
— У кого я жила. Всё время так говорил.
Мастер щурит глаза и, присев перед низенькой Эндрой, отводит рыжие спутанные пряди с её глаз.
— Забудь. Это неправда. Теперь – здесь твой дом. – И, видя, что ресницы у девочки предательски дрожат, непринуждённо и легко переводит разговор на другую тему: – Между прочим, ты вся перепачканная. Поэтому сейчас бегом мыться и переодеваться в чистое.

— Ох… – Эндра вздрогнула, поняв, что она сидит в штабе рядом с Дэннером, и удивлённо встряхнула головой, – Дэннер, почему? Почему всё так? Почему я должна жить и жить, и всё время видеть, как уходят те, кто дорог? Я так не хочу… и не могу больше… Почему я ничего не могу сделать? Почему сперва Идрин, потом Тиль, потом Раедри, потом мой сын, теперь Мастер…. А я должна продолжать жить и смотреть? Я больше не могу…
— Потому что жизнь так устроена. Мне тоже иногда кажется, что я больше не выдержу... А надо. Не плачь. – Командир отстранился и коснулся пальцем её носа. – А то твой мастер до неба не доберётся.
— Почему? – изумилась Эндра, на минутку переставая плакать.
— Почему? – В голосе Дэннера зазвучала улыбка. – А ты попробуй влезть на небо, таская за собой ушат со слезами.
Эндра поспешно вытерла слёзы рукавом.
И тут в дверь постучали.
 — Входите, – пригласил Дэннер. Его рука скользнула по плечу Эндры и легла на столешницу. Брат и сестра повернулись к двери, а она распахнулась, впуская темноволосого лейтенанта. Вошедший отдал честь и доложил:
— Товарищ командир, вас дожидается посетитель.
Дэннер улыбнулся.
— Благодарю, пригласите.
— Есть, – коротко ответил лейтенант и вышел. Вместо него вошёл, устало стряхивая снежинки с волос, высокий худощавый человек в потрёпанном дорожном плаще.
— Рад приветствовать вас, господин Дэннер, – хриплым от усталости, но по-прежнему мелодичным баритоном сказал гость, стаскивая с головы капюшон плаща – и командир увидел знакомое скуластое лицо, хвост прямых чёрных волос и зелёные глаза. Эндра потянула носом.
— Здравствуй, Сиенн. – Дэннер шагнул навстречу и крепко пожал ему руку.
— Мевретт Сиенн! – вскочила Эндра.
— И ты здесь! – обрадовался гость. Больше он ничего не успел сказать, поскольку Эндра кинулась ему на шею.
Когда страсти улеглись, Эндра была усажена на скамью, а в комнате появился ещё и Деамайн, Сиенн, в свойственной ему витиеватой манере, рассказал о своей дороге и был напоен самогоном из фляжки; заместитель главнокомандующего был коротко введён в курс дела, гость из Морулии повернулся к присутствующим и раздельно произнёс:
— Господин Дэннер, как вы изволили догадаться, я не просто зашёл на чай. Мне известно, что вас постигли некоторые досадные трудности. Как можно было бы ошибочно предположить, я в этом конфликте – человек сторонний, и это не моё дело. Но данное предположение было бы ошибкой. У нас с вами общий враг, господин Дэннер. Информация, поступившая нам, сообщает, что Империя Златого Солнца готова заключить союз с форангами.
Но не только по этой причине я не могу остаться в стороне. Господин Дэннер, господин Деамайн, я утверждаю: сразить гидру можно только отрубив все её головы. Пока же цела хотя бы одна голова – сражаться бессмысленно. Нельзя срубить одну ветвь дерева и надеяться, что она не отрастёт вновь. Я заявляю вам: я имею семь боевых судов. И я здесь не просто так. Я готов помочь Армии Освобождения. – Он поклонился: – Я и мои люди к вашим услугам, господин Дэннер.

— Нет. – Дайре покачала головой. – Такой не знаю. Может, она где-нибудь в другой башне? Не в Гильдии?
— Может, – согласился Ворон. Они сидели в зимнем саду под большим папоротником. Создать столь обширную, крепкую, да ещё и прозрачную крышу смогли только чародеи. Поэтому зимний сад считался местной достопримечательностью. Крыша не была похожа на витраж во сне Дэннера, и не была похожа на сегментные окна из слюды и бычьего пузыря. Она тянулась единым прозрачным синеватым куполом и держалась исключительно на волшебстве. Даже не на волшебстве стихии, а на каком-то таком, о котором ученики и не слышали ни разу.
— А зачем она тебе? – всё же поинтересовалась Дайре. Сегодня был выходной, и адептка позволила себе шитое золотом платье тёмно-зелёного бархата, туфли и жемчуг в волосах. Такой торжественный облик вовсе не соответствовал любопытству. Но узнать страсть, как хотелось.
— А вот это уже моё дело. А ты не могла бы меня провести через блокировки?
Дайре пожала плечами.
— А ты трансформируйся.
— Это не так просто. – Ворон раздражённо махнул рукой. – Это не ворожба, а Дар.
— Какой такой дар?
— Дар Покровителя рода. Раз уж я его удостоился, то применять его надо только в крайних случаях. А то недолго и лишиться.
— Варварские легенды. Ты не пробовал отнестись к этому серьёзнее?
— Это также моё дело.
Дайре вздохнула.
— Ну, ладно. Я попробую. Скоро каникулы, я смогу ходить, где вздумается. И тогда попробую тебя провести. Но только помни: я обещала тебе, что помогу отыскать, кого тебе нужно. Но что я стану проводить тебя через блокировки, я не обещала.
— Ну и ладно. – Ворон равнодушно пожал плечами. Казалось, он целиком и полностью заинтересован ближайшим листом папоротника. Дайре разозлилась. С одной стороны – без его помощи она останется на второй год, а это обидно, на последнем-то курсе. Да и в семье у неё после этого... Так, об этом лучше не думать. С другой – она, без двух минут квалифицированный волшебник, аристократка – на побегушках у невежливого и явно неблагородного язычника, имеющего неопределённые и, возможно опасные намерения. Что же, раньше надо было думать. Учиться... а теперь ей без него не справиться.
— Ну, хорошо, хорошо, – проворчала она. – Молчу...
— То-то же, – по-прежнему невозмутимо отозвался Ворон. – Доставай свои конспекты.
— Чего? – праведно возмутилась Дайре. – Сегодня выходной!
— Ага. Для отличников. А у тебя времени всё меньше.