Почему молчат камни. Глава 6. Тамара

Лена играла на рояле часа два, и давно появилось физическое ощущение приятности в бегающих по клавишам пальцах. Музыка удивляла логикой построения фраз: сколько философии миража — одновременно, и весенние дожди пассажей, и немозвучащие вопросы незавершенных кадансов, само звучание рояля — завораживало и успокаивало. Хотелось играть еще и еще, Лена была одна в пустом зале — во Дворце никого, рабочий день закончился. Даже когда коридоры и классы после семи наполнялись звуками и шумами творческих коллективов, - это не мешало заниматься.
- Здравствуйте! Извините, я, наверно, помешала вам, но не могла пройти мимо — вы  так хорошо играете. Я теперь буду здесь работать в театральной студии. Меня зовут Тамара.
- А меня Лена.
Голос у Тамары грудной, с ярким теплым тембром, хорошо поставленный. Наверно, отлично поет, - подумала Лена. Тамара — полная, невысокая блондинка — легко подошла к роялю и встала рядом.
- А у меня к вам будет одна просьба. В Пятигорском парке есть кукольный театр в детском секторе. Не могли бы вы подыграть нам на спектаклях?
- С удовольствием, только надо посмотреть постановку, выбрать музыку
- Нам подойдет все, что вы играете
- Вы живете в Пятигорске?
- Да, я недавно приехала из Михайловского, пушкинские места. Приехала, а работы нет, а у меня маленькая дочь, живу у мамы. Спасибо, старая подруга, Лариса, дала работу в кукольном театре, и от теперь еще буду с вами работать..
- Я тоже недавно приехала, живу в гостинице, здесь рядом, очень удобно.
- Не скучно вам здесь?
- Я не понимаю тех, кто жалуется на скуку, по-моему её просто не существует. Наоборот, времени на все не хватает. И люди здесь хорошие, творческие.
Они договорились назавтра встретиться около входа в парк.

Пятигорский парк отличался от Кисловодского малостью размера, явной неухоженностью, Около заброшенного озера, тоже небольшого, грудились громадные ивы. Тамара повела Лену в какой-то домик, где девочки и мальчики собирали куклы и декорации для предстоящего спектакля.
- Жаль, что Ларисы нет, я бы вас познакомила, мне кажется, что вы бы друг другу понравились, - сказала Тамара.
На открытой летней сцене поставили ширму. И спектакль начался. Лена вслушивалась в слова, в уме подбирая подходящую музыку. Потом пошли к Тамаре домой. Лене понравилась и её мама — спокойная добродушная женщина с умным русским лицом, и дочь — Машенька, маленькая, хрупкая, естественная.
Тамара на кухне налила две больших тарелки с борщом, и он оказался таким вкусным, что Лена доела все. Тамара была хорошая хозяйка. У нею можно было поучиться всему, даже такту и доброжелательности, с которыми она принимала гостей.
Говорили обо всем, не для того, чтобы больше узнать друг друга, а просто было приятно разговаривать и слушать, и отвечать. И Лена даже позавидовала Ларисе, о которой  Тамара говорила ласково — доброжелательно.
Говорили о Лермонтовском Дворце культуры, о любви и быте. Перешли на «ты».
- Когда я впервые пришла в молодежную газету, там все друг другу говорили «ты», я всем говорила «вы». Один старый фотограф, ему было около пятидесяти, сказал: «Мы все — молодые коммунисты, можешь говорить мне «ты». Газета называлась «Молодой коммунист», и это был каламбур, - сказала Лена.
Они выпили еще горячего чая и вышли во двор дома, где был маленький огород и маленький сад с яблонями, и продолжали еще долго разговаривать там, очень довольные, что можно отвести душу в разговоре.

На следующий день Виктор и Лена сидели около бильярда в небольшом фойе, мимо ходили Минкин и Король, и какие-то люди, приходилось постоянно здороваться, но разговор не прерывался. 
Говорили о воспитании, о том, что по призванию в детсады идут немногие, что перевоспитывать в семь лет уже поздно, вкусы дурные привиты, что ни в школе, ни в семье наказывать нельзя и все получается ребенку можно и позволено, что утеряны традиции воспитания  в большой семье, где они, большие семьи…
Подошла Тамара. Лена познакомила их с Виктором, и Тамара сказала:
- Что вы здесь сидите? Давайте поедем в Пятигорск, покажем Леночке все достопримечательности знаменитого города. Виктор сразу согласился, и они поехали.
Пятигорск, который раньше казался Лене большой деревней, обрел неповторимое лицо, - рядом были Виктор и Тамара. Лене хотелось, чтобы они понравились друг другу, но, когда пришли на «Эолову арфу», в беседке, откуда были видны и Пятигорск, и Горячеводск, и Ессентуки, - Тамара и Виктор вдруг заспорили о деньгах, о тех суетливых жизненных проблемах, без которых каждый день трудно обойтись. Виктор подзадоривал Тамару, а та не понимала этого, и получался странный  разговор.
Проводив Тамару, Виктор и Лена долго ждали автобус в Лермонтов. Виктор посадил Лену в автобус, очень деликатно придерживая за локоть, и остался: «Зайду к матери.»

Лена стояла у окна в гостинице, смотрела, как крупными шагами, немного наклонившись вперед, всегда в расстегнутом костюме с галстуком, Виктор идет на работу. Погода стояла отличная, а Виктор починял мотороллер  и обещал, когда кончит, покатать её «по горам и долам».
Он вошел к ней в класс сам: Здравствуйте! Лена как раз отпускала ученицу, написав ей в дневник: «Больше занимайся.»
- Разве можно ставить двойки, когда работаешь над образом — золотым зерном музыки.
Он подошел к окну, постоял спиной к ней, повернулся медленно, глядя на неё сказал:
- А меня вы научите играть на пианино? Я обещаю стараться.
- Тогда сейчас и начнем, зачем откладывать!
Виктор был на редкость музыкальным, пианистичным и податливым учеником, быстро запомнил ноты и клавиши, и уже в конце «урока» мог играть всеми пальцами, - а не одним третьим, как все начинаюшие,  - две песни и марш. Он радовался успеху как ребенок, и готов был еще играть, когда Лена сказала, сто марш он может сыграть и двумя руками сразу. И он сыграл! И они оба смеялись и радовались.
- Вы очень способный, у меня еще никогда не было такого способного ученика.
- А может способный ученик пригласить свою учительницу на Бештау? Бак мотороллера заполнен до отказа.
Лена пошла переоделась. Встретились около памятника Лермонтову. Мотороллер зафырчал, и они полетели вперед.
- Сразу завелся! - обернулся Виктор. — Не подкачал!
На переезде свернули на дорогу к Бештау, но , когда были высоко на горе, мотороллер внезапно остановился.
- Не тянет. Он, как Боливар, двоих не выносит, придется его подтолкнуть…  Они дружно взялись с двух сторон за кофейного цвета малыша и скоро добрались ло карьера, где дорога разветвлялась, и одна шла круто вверх, а другая была ровной, вдоль горы.
- Если назвать Боливара Остапом, в честь Бендера, то он нас повезет, нельзя же жить с прежним именем и возить двоих.
Переименованный мотороллер сразу завелся, они поехали вдоль горы и остановились около огромного валуна. Сидели на валуне и ели шоколадку, предусмотрительно захваченную Леной.
Потом решили подняться вверх по горе без Остап, чтобы быть ближе к небу. И стали подниматься в се выше и выше, пока не остановились на небольшой и уютной поляне, со всех сторон её обступали деревья: лиственницы, дубы и клены. Виктор собрал кучку сухих листьев и разжег маленький костерчик. Они смотрели  в огонь, превращавший в пепел сухие листья.  Они говорили и говорили перейдя на ты. Лене нравилось собирать скрипящие под ногами листья, следить за их медленным исчезновением в огне.
- Хочешь, подниму тебя высоко-высоко? И Виктор поднял Лену и долго держал на вытянутых руках, так долго, что у неё закружилась голова, - она лежала на его ладонях лицом к Казбеку и,казалось, видела сверху все его вершины.
- Тебе не тяжело?
- Нисколько. Я поднимаю штангу весом в полтора раза больше, чем весишь ты. А ты легкая, как перышко… И вообще я спартанец, вместо подушки под головой полено, вместо кровати — половичок около кухонной перегородки, и каждый день я бегаю на озеро, даже зимой и купаюсь…
Спустились с Бештау на Остапе, начинало темнеть. В гостинице было тихо и спокойно. Лена присела на кровать: «Да ведь завтра у Виктора день рождения! Двадцать девять лет. Утром устрою сюрприз...»