Ляля

       Полуденное солнце с неистовой силой обрушило волны ультрафиолета на отдыхающих первой декады июля. Те кто мог, спрятался под пляжного зонта, а те, кто оказался менее удачлив и состоятелен, довольствовались тенью редких деревьев, растущих почти у самой воды. Водоем, приютивший страждущих горожан имел название граничащее с абсурдом и нелепой издевкой. « Омутом» его мог назвать лишь человек, далекий от судоходства , который  плавает, а не « ходит» и  в чьем календаре День Военно-морского флота не отмечен жирной полосой. Отцу русского флота, Великому Петру сей «океан» оказался бы не выше колена, ибо глубину он набирал постепенно, где-то на расстоянии десяти метров от берега.
Но не будем волновать балтийские волны памяти северной столицы. Пляж города N совсем не претендовал на звание колыбели русского флота.

Вода имела температуру близкую к температуре парного молока и никакая уж лягушка не смогла бы остудить сей природный сосуд.

Отдыхающих было много и окажись Ньютон в этой плеяде пляжников, не факт, что яблоко достигло бы именно его ученой головы, ибо падать ему было некуда. Подавляющее большинство отдыхающих составляли семьи, представители рабочего класса, они же пролетарии и гегемоны в одном лице.Как правило, сочетание подобных признаков подразумевает обильные торжества и возлияния. Если посчитать весь объем спиртного находящийся на пляже, то неизвестно кто победил бы...литраж напитков или вес отдыхающих. Семья Ткаченко, в количестве шести активных участников алкогольного  батла и трех пассивных, несовершеннолетних отпрысков сего именитого в узких кругах рода, прибыли на пляж еще рано утром и, пользуясь правом выбора,заняли самое лучшее место под сенью раскидистой ивы. Повод для празднества был железный, в прямом смысле этого слова- День металлурга. Загодя были подготовлены дрова для костра и мясо, вот уже вторые сутки томилось в пикантном маринаде. Отдых не отличался от досуга миллионов семей живущих на просторах нашей необъятной родины. Дети барахтались в мутноватой теплой прибрежной воде, а родители отмечали то, сколько тонн стали дал тот или иной цех. По мере уменьшения спиртных запасов, повышался и градус праздника и накал страстей. Послышались уже специфические фразы, типа « термички» и « гальваники». Праздник шел полным ходом.

Если бы в тот день преподаватель философии Тихонов с семьей не решил ввиду малого достатка получить загар любым подходящим для этого способом, в жизни Ляли все сложилось бы по-другому. Валерий Петрович и Мария Николаевна с милой дочуркой Варей были интеллигентами до мозга костей, знающими, что такое поребрики и где именно ставить ударение в слове грушевый.

Лялей же звали их общую любимицу, таксу двух лет от роду. Сказать, что девочка- « паровозик» была счастлива в этой семье, значит ничего не сказать.

Она ведь была подкидышем с улицы, найденной Валерием Петровичем, промозглым осенними вечером в ужасном состоянии. Лялю отогрели, накормили, а после отнесли к ветеринару, где ей провели весь комплекс противовирусных мероприятий, включая прививки и вакцины. Переглянувшись с супругой глазами, оба родителя без слов поняли, что Ляля подходит им как нельзя лучше.

Счастью Вари не было предела и родители не ошиблись с выбором, ибо Ляля оказалась тем пазлом, которым давно не хватало их семье
.
Чистоплотность оказалась у нее в крови с рождения и тапочки в зубах по утрам у кровати главы семьи лишний подчеркнули ее природное благородство.
Вот таким сплоченным составом Тихоновы и прибыли к « Омуту» на старенькой, но ухоженной « Мазде». По иронии судьбы, к полудню, почти все места на пляже оказались заняты.  И лишь по соседству с металлургами еще оставалась свободная ниша, ввиду их особой агрессивности и значимости праздника.

Валерий Петрович робко спросил у самого авторитетного на вид члена семьи Ткаченко:

- Можно? Здесь не занято?
- Да падай, интеллигенция, не занято, в тесноте да не в обиде.
Оставив без внимания колкость в адрес своей сословной принадлежности, Валерий Петрович решительным жестом расстелил покрывало на покрытом редкой галькой берегу.

Варя и Мария Николаевна радостно присели на сей импровизированный шезлонг и принялись натирать друг другу незащищенные от солнца части тела.
Семен Ткаченко, могучий сталевар-стахановец, будучи на изрядной кочерге, окинул хмельным глазом автомобиль преподавателя, громко икнул и молвил:
-Вот, живет, интеллигенция.на «Мазде» ездит...а я все больше по старинке, на « Жигулях». Нам так не жить. А между прочим, я передовик производства.

Остальные члены клана металлургов ответили лишь понимающим хмыканьем, больше похожим на лебезящий лай шакалов пред великим царем зверей.
Ввиду того, сто философия, наука мирная и созидательная, Валерий Петрович и на сей раз оставил реплику без ответа. А металлург- Семен, удовлетворившись видимым унижением « интеллигента», поднял полный стакан жидкости сорокаградусной крепости и молвил:
- С праздником, мужики.

Так и сосуществовали бы в мире диаметрально разные слои общества у одного водоема, если бы не любознательность Ляли. Милая особа нежно коричневого цвета, больше похожего на крепкий кофе с изрядным количеством сливок, выпрыгнула сквозь открытое заднее окно « Мазды» и впервые ступила крошечными лапками на берег городского водоема. Ни о каком поводке речь даже не велась, ибо Ляля была от природы миролюбива и доброжелательна. С завидным энтузиазмом исследовав квадрат пляжа, выделенный её хозяевам, она сама того не замечая пересекла незримую границу семей Ткаченко и Тихоновых.

Водя крохотным носиком из стороны в сторону, Ляля деловитой походкой прошла по краю покрывала расстеленного, именитыми сталеварами.

В этот миг глаза Семена Ткаченко расширились от гнева и выпитого алкоголя и не в силах сдерживать эмоции, он молвил:

- А это что ещё за крыса? А ну пошла вон отсюда!

Ляля непонимающим и абсолютно добрым взглядом посмотрела на источник громоподобного гласа.

- Ах ты, стерва, рявкнул Сеня и замахнулся рукой на таксу.

Ляля, будучи отнюдь не бойцовской породы, видимо вспомнила славные корни своих предков, истреблявших лис и барсуков, ощерила в злобе крохотные зубки...

- Так и ты еще и рычать вздумала, сучье отродье, закричал Семен...

Неизвестно, чем бы все это закончилось, но маленькая Варя, дочь преподавателя, обняла Лялю и заслонила ее своим телом от праведного гнева сталевара.
Увидев девочку, передовик-металлург стушевался и пробормотал:
- Ладно, девка, не боись, солдат ребенка не обидит.

Но в глубине души, обида не семью несчастного философа все-таки осталась.
Конфликт, казалось бы был исчерпан и обе семьи по своему продолжили свой отдых. Маленькая Варя не умела плавать и оба родителя решили помочь ей в освоении мелководья местного « Омута».

Ляля же осталась на берегу и как всякая породистая особа не любила водные процедуры.

Семья Тихоновых отдалялась и отдалялась от берега, плеская и брызгая друг друга водой. Верная любимица семьи с чувством переживания и заботы, присушим только преданным животным, наблюдала за ребяческими выходками обоих родителей и их чада.
Внезапно, острых слух Ляли прорезал вкрадчивый шепот:

- Ляля, Ляля, иди сюда...иди-иди...

Такса вопросительно повернула остроносую мордочку и посмотрела на источник звука.
Говорил с ней именно Семен, недавний обидчик, с лицом, раскрасневшимся от выпитого алкоголя и жаркого полуденного солнца. Ляля, чувствуя, что явной злобы от него не исходит, вильнула приветливо хвостиком и сделала шаг вперед.

- Иди, иди, не бойся, шептал Семен.

Ляля, окончательно уверившись в благих намерениях вынужденных соседей по пляжу, пересекла рубеж покрывала и коснулась мокрым носом ладони главы семейства Ткаченко.

Семен, почесал ее за ушком, а сам воровато озираясь, достал из-за спины холщовый мешок, с чем-то тяжелым на дне. Содержимое его глухо постукивало и не вызывало приятных эмоций.

Ляля уже вовсю терлась о руки грозного сталевара, и не заметила опасности, когда Семен воспользовавшись тем, что ее хозяева отошли далеко от берега, одним движением накинул на таксу мешок. Для бедного животного все враз потемнело и дышать стало тяжело. На дне мешка оказались крупные булыжники, собранные на берегу водоема.

Ляля забилась пойманным зверем в мешке, но Семен уже плотно затянул горловину мешка заранее приготовленной удавкой. Несчастное животное извивалось и билось в холщовой тюрьме, когда Семен, размахнувшись закинул мешок в дальний угол водоема. Раздался « бульк» и толща воды поглотила маленькую таксу и ее холщовую тюрьму.

С удовлетворением крякнув и потерев руки, Семен, с чувством выполненного долга вернулся к их импровизированному семейному столу.

Пропажу Ляли, семейство Тихоновых восприняли болезненно и обыскали весь берег и прилегавший редкий лесок. Никаких следов. Коварный Семен, проявляя наигранное участие вместе со всеми искал несчастное животное. С наступлением сумерек, ситуация мало изменилась и Валерий Петрович, уговорил супругу и дочь собираться домой и продолжить поиски завтра. Но ни завтра, ни послезавтра поиски не принесли успеха.

Эпилог.

Любовь к жизни иногда показывается в самых неожиданных ее проявлениях. Тихоновы не знали, что когда Валерий Петрович подобрал Лялю на улице, тем холодным осенним вечером, то она уже пережила одно потрясение. Она оказалась тем самым ненужным пятым щенком, которого нерадивый хозяин-маргинал, решил выкинуть в водосточный желоб. Будучи две недели от роду, Ляля сражаясь с бурным мутным потоком смогла, уцепившись за край трубы, вылезти на спасительный участок суши.

Поэтому, когда Семен бросил мешок в воду, Ляля изо всех сил стала царапать и рвать зубами неподатливую холстину и уже когда казалось, что выхода нет, смогла прорвать отверстие, в которое она вылетела со скоростью пробки. Течение отнесло ее к камышам и она, обессиленно рухнула на сухой вереск, где и пролежала почти сутки.
Затем, отряхнувшись, отправилась в ближайший лесок, следуя зову сердца.