Одна минута на квадратном метре

На одном квадратном метре земли в течение минуты произошло много событий. Красный муравей-вредитель бодро бежал на разведку прочь от родного подземного муравейника и вдруг между двумя кустами водосбора встретил своего товарища, другого красного муравья.

— Эй, остановись, — позвал его товарищ. — Плохие новости!

— Чего такое? — спросил муравей, останавливаясь. Они потёрлись мордами друг о друга — так у муравьёв выглядит приветствие.

— Я только что слышал разговор людей. Они собираются вылить на наш муравейник отраву.

— $&@%ь, — сказал муравей. — Ведь только весна началась, мы ничего не успели сделать. И чего теперь?

— Предупреждать наших — чего, чего. Личинки уже выносят. Переезжаем за забор. Шевелись!

— Понял, — сказал муравей, и они оба разбежались в разные стороны.

* * *

В это же время в двадцати сантиметрах от этой сцены жирная полосатая гусеница пыталась залезть на цветок, но была такая жирная, что всё время падала и скручивалась в баранку.

— Чёрт, ну почему я такая неуклюжая! — взвыла она. — На меня же тут наступят, и я никогда не произойду в бабочку.

Вопли гусеницы услышал ребёнок, бегающий по двору. Он подошёл поближе, нашёл гусеницу и взял её двумя пальцами.

— Не парься, — сказал он ей. — Я посажу тебя в банку, накидаю тебе разных листьев, и ты спокойно произойдёшь в бабочку. А потом я тебя выпущу.

Гусеница обрадовалась. А ребёнок так и сделал. Но перед посадкой гусеницы в банку он показал это животное маме, и мама чуть не упала в обморок. А в остальном всё прошло по плану.

* * *

Пока муравьи поднимали всеобщую муравьиную тревогу, а ребёнок разговаривал с гусеницей, на том же квадратном метре в десяти сантиметрах под землёй ворочалась жаба. С одной стороны, ей хотелось вылезти. С другой стороны, ей было лень шевелиться. С третьей стороны, существовала опасность вскапывания людьми лопатой этого квадратного метра, и тогда жабу бы тоже выкопали (при лучшем раскладе). С четвёртой стороны, можно было вылезли не полностью, а наполовину и смотреть, высунув морду. С пятой стороны, наполовину высунутую жабу могла схватить кошка. С шестой стороны, жабе хотелось и есть, и пить, а еда и вода сами не ходят. С седьмой стороны, жаба просидела в раздумьях уже не один час, и её клонило ко сну. И в результате жаба сидела и не предпринимала ничего, не спя, не жря и не пья, а ждя, когда её выкопают и надеясь на лучшее.

* * *

На этот же квадратный метр в эту же самую минуту приземлилась здоровенная бабочка-лимонница. Она посидела немножко, поползала, пошевелила усами, а потом покачала головой и улетела, сказав:

— Нет. Это не моё.

Бабочке вслед с тоской поглядела голодная полевая мышь.

* * *

Несколько десятков дождевых червяков старательно рыхлили землю, как вдруг Главный Выползок позвал их:

— Эй, ребзя! Шухер, тут рядом жаба сидит. Здоровенная. Вон туда не ползайте, сожрёт.

Червяки поблагодарили его и не стали приближаться к жабе, лишая её последней надежды, что еда явится сама.

* * *

В сорока сантиметрах от жабы рос орех. Осенью он был зерном, но упал в благодатную почву и пророс. Но проблема была в том, что такие орехи как он в этих краях не росли. Собственно, его вместе с другими орехами купили на рынке, принесли домой и хотели съесть, но при попытке его расколоть он выскользнул из-под молотка и улетел в открытое окно.

Естественно, никто не стал его искать. А он прекрасно перезимовал, стратифицировался и взошёл. И вот теперь его одолевали тревоги.

«Что, если меня стяпают? — думал орех. — Я же не такой, как все. Или наступят. Или…»

Он не успел додумать, так как люди столпились вокруг него и начали восклицать:

— Смотрите, фундук вырос!

— Ой, надо пересадить!

— Лучше огородить, на следующий год пересадим.

— Да стяпать его нафиг...

Но в этот момент описываемая минута закончилась, и никто не знает, что сделали с фундуком. Возможно, мы ещё побываем как-нибудь на этом квадратном метре.