12 - 15 апреля

12 апреля

Ирма волнуется из-за предстоящего знакомства, я не знаю, что ей советовать. Чувствую, что должен её как-то успокоить, а у самого голова кругом идёт. По пробуждению набрали с Сэмом единорожьей слюны во все имеющиеся фляжки, попили и в путь выдвинулись. Бусинка, как всегда, умничка, не испугалась приведённой Дариушем кобылы, и не задирала её, та, в свою очередь вела себя соответствующе выходице из дворянской конюшни. Мы с Ирмой устроились в заду повозки, на разноцветных коврах, закупленных для Влада. Девчушка страшится предстоящего знакомства, и, что плохо, она боится понравиться. И вот что мне теперь? Я не могу назвать никого навскидку, кто её у себя держать будет — ромы не будут, в Китай я её взять не могу. Точнее, как не могу, никто мне не запрещает, но двигаться нам придётся куда медленнее, а это будет нам совсем не на руку, причём, мы пока даже не знаем, будет у нас хвост или нет. Кстати, по поводу него, я ещё вчера думал как-то зафиксировать проклятых, которых мы ждём, потому что надо понять, кого ещё опасаться кроме Влада и Светы.
Первым в голову приходит Витольд. Мы обратили его лет семь назад что ли в какой-то деревне. Тогда нами обоими завладела идея, что мы получим избавление, проведя наш первый ритуал наоборот. Нам требовался ещё один проклятый, а Сэм давно хотел поставить точку в наших спорах о том, даёт ли проклятье вечную молодость, потому выбор пал на ветерана, в одиночестве доживающего свои дни. Мы две недели держали его связанным, хозяйничали в его доме, а потом ещё стало ясно, что всё это было зря. Пока я пытался спасти Сэма от смешанной крови, которой наполнил его жилы ритуал, помолодевший Витольд исчез и до недавнего времени о нём ничего не было слышно, впрочем, то же самое можно сказать и о других проклятых. Мне кажется, что это третий по опасности человек после Влада и Евы, не из тех, что может похвастаться большим умом, но достаточно разумный, чтобы выжить в войне.
Ещё из тех людей что я видел, Дариуш назвал Йону и Дзерслава. У обоих есть причины желать нам смерти. Йону мы обратили вскоре после Витольда, потому что Сэм предположил, что ритуал повёл себя неправильно, из-за того, что его я проводил не с ним, как было всегда. Нами была выбрана старая женщина, потому что её никто бы не хватился, в плане добровольности наше общение мало чем отличалось от прошлого опыта. За две недели Йона тоже помолодела, но ритуал попросту не сработал, не произошло ничего, также как и в последующие разы. Дзерслав же стал проклятым, наверное, года два назад, не помню, точно тогда, когда нам уже стал известен ритуал с единорожьей слюной. Дело было в лесу, я в тот день изловчился крота поймать, стоял рядом с Сэмом пил, он мне что-то рассказывал, прервался, чтобы сказать, что недалеко человеческий запах, а потом меня чуть не подстрелили. Оставить охотника в живых было слишком опасно, мы прокляли его и заодно уточнили прикидки Сэма по поводу того, как скоро мы сходим с ума без крови. Дзерслав голодал почти неделю, будучи развязанным, он сразу же кинулся на пробегающего мимо зайца, мы же — куда подальше. Мне неизвестно, насколько меткий стрелок Дзерслав, после Евы я не могу быть спокоен и насчёт Йоны.
Осталось спросить Сэма о тех людях, которых он проклял в одиночку. Что-то мне подсказывает, что этот разговор придётся отложить, ибо Дариуш достал из-под ковра бутылку вина.

Что-то не так. Дариуш нашёл очень хорошее вино, из-за которого меня вскоре убаюкала наша повозка. Я продремал до привала и, наверное, лежал бы так и дальше, не растолкай меня Сэм. Мы вместе ушли охотиться, я рассказал ему свои размышления по поводу дальнейшей судьбы Ирмы, он сказал, что мы и так решили рисковать ради неё, и при возможности нам всё равно придётся покидать город не бегом из-за Бусинки. Он сам указал, что не будет против, если Ирма поедет с нами в Китай, а потом вдруг спросил о моих чувствах к ней. Это был странный вопрос, так как эту тему мы обсуждали, и мой ответ можно было легко предвидеть. Так уж вышло, что у нас обоих родители были близки по возрасту, и несмотря на то, что за человеком был отец Сэма, он не дал ни одного повода, чтобы обвинить его в нелюбви к супруге. В общем к моменту нашего знакомства мы совпали в том, что не можем глядеть таким образом на совсем юных девиц, что не видим себя среди тех, кто желает воспитывать человека подле себя. Ирма же непросто маленькая, но ещё и запуганая, собственно, примерно подобное я и высказал. Потом Сэм ошарашил меня во второй раз, спросив, злился ли я на Лялю. Я растерялся, начал оправдываться за прошлое, Сэм меня пресёк, и я уже сказал как есть: только когда она предала его. Он поблагодарил меня, сказал, что ему нужно было это услышать, и, видя, что Сэм не хочет больше давать никаких объяснений, я не стал о них просить, хоть и хотел.
Будучи несколько раздосадованным, я забыл спросить Сэма о тех, кого он напроклинал, и понял это, когда мы уже вернулись к повозке. Не могу выцепить нечто конкретное, но что-то точно поменялось в худшую сторону. Выглядит так будто я себя дурачу, ибо по нескольким понятным причинам раньше тоже всё было непрекрасно, но, если утром человек себя ведёт как вчера, а днём — иначе, это же не может быть без причины. Проблема в том, что в качестве этой самой причины я не могу назвать ни один свой сегодняшний поступок. Может быть, я уже просто схожу с ума, потому что Сэм всё также со мной разговаривает, не игнорирует меня, грубит как и раньше в пределах шутки, и то не больше обычного. Спрошу завтра прямо.

13 апреля

Хочется написать про Сэма, про проклятых, о которых он мне рассказал, пока я его слова хорошо помню, но меня так злят рассуждения Дариуша, что я не могу не высказаться хотя бы здесь. "Спустя много лет эти люди будут тебе благодарны, ведь ты избавил их от самого большого страха, избавил их от смерти, ты передал им дар божий", "Ну да, он толкает на убийства, но это испытание, чистилище, на пути в рай, где у нас не будет ни болезней, ни врагов", — для кузнеца сказано очень хорошо, аплодирую. Ничего нам это проклятье хорошего в жизни не принесло, называть его даром — богохульство; воспринимать его как нечто сродни испытанию — глупость, о которую я успел очень сильно обжечься; нарекать тех, кого мы им запятнали, неблагодарными — бездушие. Ничего хорошего оно не дало и лично мне. Когда проклятье проявило себя, я лишился семьи, два года я провёл в монастыре, после чего он сгорел, столько же прожил с Сэмом под одной крышей, прежде чем проклятье коснулось и его, а ещё с Лялей… Господи, как же это ужасно.
Мои мысли о том, что с Сэмом что-то произошло подтвердились, его моё замечание смутило, но не разозлило, а, даже можно сказать, наоборот. Он сказал, что моей вины в его расстройстве нет, и сослался на неприятно ударившее в голову вино. Потом мы заговорили о проклятых. Из тех, кого я никогда не видел, помимо Юли, которая слишком молода, чтобы представлять опасность, мы можем нарваться в городе на того самого вора, встреченного Сэмом осенью, обращенную по его просьбе подругу и некого Альбина, которого Дариуш своими силами вызволил из каземат. Несмотря на всю беспринципность наших деяний, одна договорённость всё-таки существовала: мы не трогали детей. После моего ухода Сэм проклял восьмилетнего мальчика, какого-то карманника, хотел проверить, как это работает на детях. Зачем? Он не смог ответить, сказал, что у него очень смазанные воспоминания о лете и всё оно кажется одной беспрерывной пьянкой. У меня даже слов подобрать не получается, чтобы описать насколько я жалею о том, что ушёл тогда, и о том, что случилось после. Мы же шли к тому, чтобы оставить попытки бороться, чтобы наконец успокоиться и примириться с нашим положением. Может, и не уготовано для таких как я покоя? Ведь я думал так с самого начала, и не просто так назвал проклятьем то, что с нами случилось.
 
14 апреля

Буквально только что случилось. Сидим, выпиваем, говорим о Зоиной сестре, о семье этой, вдруг замечаю, что Сэм уже какое-то время мне за плечо напряженно смотрит. Я оборачиваюсь — нет ничего, поинтересовался у него, мол, на что засмотрелся, так он вскочил, выпалил, что ему плохо, что хочет выйти воздухом подышать. Я Сэма пытался было остановить, что плохо понять хотя бы, он отмахнулся, крикнул, чтоб его одного оставили и чуть ли не бегом к лестнице отправился. Истеричка недоделанная! Нет, я всё понимаю, и что писать так не должен, и что виноват перед ним, но наше пребывание в городе пока прошло слишком гладко, чтобы его запороть. Мы чудом в таверну заселились, никому на глаза не попавшись, нам повезло у здешних постояльцев крови набрать обоих видов, сегодня бы отоспались, из комнаты носа не показывая, завтра бы быстро к Ирме заскочили, узнали её решение, лошадь забрали и ушли восвояси. Благо у Сэма представление о том, в каком положении мы здесь находимся, хоть немного совпадает с моим, и разгуливать он решил неподалёку. Что сегодня было? Как солнце начало садиться, мы добрались до города. Попрощались с Дариушем, познакомились с людьми, которым Ирму сватаем. Люди неплохие, сынку у них лет пятнадцать, никакого отторжения он у меня не вызвал. Посидели мы в гостях чутка, Бусинку новым знакомым доверили, прошли пару кварталов и нашли таверну. Ещё в пути обговорил с Сэмом, что в бою против многих проклятых мы явно проигрываем, он напомнил о ритуале, который летом открыл. Озаботились этим, даже не покидая своего укрытия, смогли две новые фляги купить, из-за чего не пришлось освобождать под смешанную кровь уже имеющиеся. Сэм травы развёл, я потом ими на руке написал нужные слова. Они в принципе мне и без того запомнились, но я их впервые неправильно расслышал, для уверенности всё-таки верный вариант зафиксировал. Сдаётся мне, что не мы одни такие умные, смешанная кровь такая болючая, что может помочь и без ритуала. Схожу-ка я лучше... а нет, сам уже обратно пошёл.
Это никуда не годится. Вот они, знаки в которые я никак не мог поверить? Вот оно наше предназначение? Искупить содеянное зло смертью? Ну, да, конечно! Ведь, что для такого как я ещё может быть добром? Наверное, я просто пьян. Всё время просто преувеличиваю, а потом случаются непоправимые вещи.
Сэм встретил пару других проклятых: вора и его исцеленную обращением сердечную подругу, — он смог завести с ними достаточно мирную и в какой-то степени доверительную беседу. Узнал я об этом, после того как столкнулся с Сэмом в дверному проёме, и был судорожно затащен обратно в комнату. Хотя бы относительно этого он удосужился объяснить, что происходит. От Марцека с Бертой стало известно, что в рядах других проклятых отношение к нам разнится, и обо мне судачат нечто странное. Сэм сказал, что меня обвинили в колдовстве, приписали умение подчинять чужую волю, следование ереси. Он разделил моё удивление по поводу того, что слухи сработали только в мою сторону, но с предположением, что Марцек просто побоялся его обидеть, категорически не согласился. В общем теперь дела обстоят так, что Сэм пытается узнать ещё какие-то мнения по поводу нас и Дариушевой затеи, а я якобы ещё днём отправился обратно в деревню, он также заверил, что держит ситуацию под контролем, и я могу спать спокойно. Вот мне интересно, он так говорит, потому что сам бы дрых спокойно? Он не может точно знать, как к нему относятся эти люди, Берта выйдет на улицу воздухом подышать, а вернётся, например, с тем же Владом. Поспи тут. Ах да, ещё мы поругались из-за последней бутылки. Я никак не могу её осушить, когда вина осталось меньше половины, оно как будто перестало кончаться. Или меня так мутит, что я помню, что пил, хотя на самом деле такого не было. Вообще я хотел написать, что надо было уступить, не стоило оно того. (прим.: последние несколько строчек залиты вином)

15 апреля
«Я знаю, что я делаю, я понимаю весь риск, но я чувствую, что если не приду, то никогда не найду покоя. Выжди полчаса, забери Бусинку и отправляйся на юг, встретимся там», — сказал Сэм и ушёл. Он закончил сидеть с Марцеком и Бертой, когда я уже вырубился. Утром же попросил помолиться за него и пожаловался на странные виденья, признался, что вчера его напугали именно они. Ни с чем подобным ни один из нас раньше не сталкивался, ни один из проклятых нами не говорил о появившихся после обращения бесплотных голосах или приходящих неуловимых демонах. К сожалению, мои старания не помогли Сэму избавиться от злых сущностей, хоть ему и стало легче. Потом он заявил о своей гениальной идее явиться на собрание к Дариушу, оно планировалось на поляне к востоку от города. Сэм был настроен очень решительно, убеждал меня, что таким образом сможет прогнать виденья, и мои указания на то, что ему, возможно, придётся пустить в дело смешанную кровь, из-за чего в итоге ситуация только усугубится, никаких сомнений в нём не вызвали.
Прошло немного времени, судя по запаху они только-только вышли из города. Мне понятно, почему Сэм не согласился на то, чтобы я его хотя бы подстраховал, но его мнение не совсем истинно. Если меня заметят, я смогу обыграть всё так, чтобы легенда не разрушилась. Что же касается обмороков, я давно с ними не сталкивался, но они всегда проявляли себя достаточно хаотично, так что это ничего не значит. У меня есть одна идея по их поводу, мне немного страшно к ней прибегать, но я же не собираюсь сейчас перебарщивать, к тому же, если что-то пойдёт не так… Да с чего вдруг? Все наши опыты с единорожей слюной кроме последнего проходили удачно. Что ещё можно сделать? Идеально было бы продумать всё заранее, но у меня слишком мало времени. Слюна вроде действует без сюрпризов, отлично. Надо взять с собой лук и одну флягу перевесить на пояс. А что мне это, если, когда я явлюсь, будет слишком поздно, и Сэм будет не в состоянии убежать со мной? Если же всё будет в порядке, он обидится. Стоп! Некогда строить догадки. Видит Бог, я всегда хотел как лучше.
;