Весна сорок пятого года

                Памяти моей мамы
                Хализовой Октябрины Семёновны

Был теплый майский вечер 1945 года. Окно было открыто. Звуки провинциальной ночной жизни, шелест листьев на деревьях небольшого сквера, запах цветущей сирени, песни цикад, всё доставляло Рине удовольствие, успевшей за годы войны наслушаться другой «музыки».
В свои двадцать с небольшим она была уже хлебнувшим горюшка человеком. Ей было четыре года, когда не стало матери. В семь лет, когда подросшая Рина пошла в школу, случилась новая беда. Из школы дети возвращались домой вдоль железнодорожных путей. Расшалившиеся не в меру мальчишки нечаянно толкнули семилетнюю Рину. Не удержавшись, она упала под проезжавший мимо грузовой поезд. К счастью, осталась жива, но стала инвалидом, потеряв ногу. В больнице, придя в себя после операции первое, что она увидела – плачущего у кровати отца. Рина никогда не видела, чтобы он плакал, и успокаивая отца девочка пообещала стать самой умной и самой счастливой несмотря ни на что. Семилетняя девочка пока не понимала, да и знать не могла, как трудно ей придётся в жизни.
Отец. Она очень его любила. Большой, грузный добряк, любил охоту, хорошую компанию и жизнь во всех её проявлениях. Любовь к веселому застолью однажды сыграла с ним злую шутку. В самом начале войны, на какой-то вечеринке Семён (так звали отца), раззадорившись, выскочил из-за стола, пустился в пляс и спел крамольную частушку: «Гоп, гоп, мои гречаники, все жиды начальники!». Любители стучать органам были всегда. Настучали и в этот раз. Приятель (оттуда) предупредил: «На днях придут. Руки в ноги и пошёл…». Легко сказать, «пошёл», а куда? Ему сорок шесть лет, на фронт не взяли, работа была стратегически важная - заготовка скота для нужд фронта. Но, замаячила перспектива попасть под расстрельную статью, а хочется еще немного пожить. Семён, как советовал товарищ, взял руки в ноги и… в военкомат. Отправили строить оборонительные сооружения под Ростов.
Прошло десять лет. Окончив школу, Рина поступила в педагогический институт, но закончить его не успела. Пришла война - время испытания на стойкость и человечность. Ей повезло с работой. В их маленьком городке это было непросто, тем более инвалиду. Студентку факультета филологии пригласили на работу в редакцию местной газеты. Все мужчины, работавшие в редакции, ушли на фронт добровольцами. В типографии работают подростки. Не хватает бумаги и потому в ход порой идет даже оберточная. Газета продолжала выходить вплоть до оккупации, пока захватчики не уничтожили бумажные склады.
Рина совмещала две должности: корректора в типографии и радистки по приему сообщений ТАСС в редакции и райкоме партии. Сегодня, 8 мая, было её дежурство. Окно пришлось закрыть. Ни в коем случае нельзя было пропустить важное правительственное сообщение.  На весь маленький южный город только в здании райкома партии был разрешенный органами НКВД радиоприемник. Уже несколько раз в эфире прозвучало, что сегодня, в виде исключения, радио будет работать до утра. Это звучало так, что был понятен намёк: не ложитесь спать, ждите!   
В ожидании эфира Рина заварила себе «фруктовый» чай из молодых листьев смородины и малины. Другого чая было не достать, обходились суррогатами, заменителями и всяческими народными рецептами прошлого, вроде чая из морковной ботвы. Сделав глоток приятно пахнувшего напитка, Рина задумалась.
От воспоминаний ей стало трудно дышать. Декабрь 1942-го. Вот уже полгода, как от отца никаких известий. Но война шла где-то, казалось, далеко-далеко, и конечно, здесь не могли оказаться какие-то фашисты. В это верили почти все жители маленького южного городка, больше похожего на большую станицу.
Неожиданно Рине сообщили, что в станицу, где жили дедушка с бабушкой, на несколько часов приехал отец. Ехать к семье в город у него не было времени. Быстро собравшись, пешком она пошла в станицу. Увидеть! Хоть одним глазком! Обнять, прижаться к его лицу, вдохнуть запах родного тела.
Двадцать километров по прямой, по снегу, по морозу, и обычному человеку трудно, а тут она, инвалид, без ноги, деревянный протез от бедра пристёгнут к телу ремнями и корсетом.  Идти было тяжело. Стиснув зубы, она шла, не обращая внимания на боль и страх упасть и не подняться. К утру дошла.
Отца уже ждала машина.  Успела только обнять, зарыться лицом в распахнутый полушубок. За те несколько минут, что они стояли, обнявшись, отец рассказал ей, что еще в июле, под Ростовом, попал в плен, бежал, вышел в расположение наших войск. Прошёл проверку, был направлен в запасной стрелковый полк, совсем близко от дома. Командир, оказавшийся земляком, разрешил на один день съездить повидаться с родными, дал свою машину. Крепко поцеловав дочь, обняв родителей, отец навсегда уехал из родного дома. Это была их последняя встреча. В мае 1943 пришла похоронка.
А в августе город уже был объявлен на военном положении.  Непрерывным потоком идут задыхающиеся от августовского зноя отступающие наши войска, все стараются не задерживаться в городе. Много раненых на бричках, рядом девушки-санитарки, очень усталые. Иногда на улицах с телег они сгружают умерших красноармейцев, просят горожан: «Ради бога, похороните…». Над городом постоянно летают немецкие самолеты, но не бомбят, понимают – город войсками уже оставлен.
12 августа в город вошли немцы. Началась оккупация. Первыми на улицы въезжали мотоциклисты, потом крытые грузовики и бронетранспортеры с солдатами. Немцы входили в город быстро и очень уверенно. Из кузовов выглядывали запыленные солдаты в зеленых мундирах с обязательно закатанными рукавами, в пилотках или стальных касках.
Немцы, конечно же, знали, что в городе уже давно нет войск, нет власти и поэтому спокойно стали разбредаться по домам в поисках молока, яиц, кур и других местных деликатесов. Обшаривали все углы, что считали для себя ценным — забирали. Особенным усердием в этом отличались румынские солдаты, забиравшие даже подушки. Около водопроводных колонок многие, не стесняясь, раздевались, с удовольствием обливали друг друга ледяной водой, брились. Уже к вечеру яиц и других вышеназванных продуктов, которые были на виду, не осталось, начались обыски, впрочем, без особых жестокостей, ведь пока в городе были только обычные солдаты немецкой пехоты, набранной в основном из германских рабочих.
В наиболее добротных домах и хатах города квартируют немецкие офицеры. В домах, что похуже - офицеры подразделения румынской стрелковой дивизии.  У населения еще с начала войны создался единый образ немецкого солдата – тупого, безжалостного.  Да, такие тоже были, но, в первые дни все увидели, что есть совсем не такие немцы, как в фильмах и на карикатурах. Отношения квартирантов с хозяевами складывались по-разному, но за месяцы общения многие друг к другу привыкли, а у некоторых сложились и дружелюбные отношения. Прозрение к жителям пришло совсем скоро, когда в городе появились особые боевые подразделения СС – элиты немцев. К счастью, злодеяния эсэсовцев не коснулись семью Рины благодаря квартиранту.
В дом, где жила Рина вместе с мачехой, поселился немецкий майор со своим денщиком. Женщин из дома переселили в летнюю кухню. Они старались жить очень тихо, не привлекая внимания. Немецкий квартирант понимал, где хозяин дома и кто он, но относился к этому спокойно. Рине вспомнилась забавная история, связанная с денщиком этого офицера. Однажды утром, выйдя во двор Рина увидела, что денщик подметает крыльцо дома, и вместо совка использует её любимую картину неизвестного художника. Сюжет картины незамысловат: в сельском дворе крестьянка кормит кур, но картина досталась от бабушки и была дорога как память. Девушка возмутилась и, схватив в руки веник, отхлестала им немца. Солдат вполне мог застрелить её за нападение, но это был спокойный, немолодой немец. Он только закрывался руками и бормотал: «Fr;ulein nicht, nicht Fr;ulein!». А офицер, увидев эту сцену, громко смеялся. Потом погрозил девушке пальцем и, похлопывая по кобуре пистолета, крикнул по-русски «Пух, пух!». Но, источник конфликта - картину он у неё забрал.
Прошло пять месяцев, как гитлеровцы оккупировали город. Как в августе 1942 они стремительно захватили огромную территорию Кавказа, с такой же быстротой в январе 1943 года они отсюда и ушли.
В 2 часа 10 минут писк из радиоприёмника вернул Рину в день сегодняшний. Прозвучал голос Левитана «Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Война окончена! Фашистская Германия полностью разгромлена!». Рину переполнило чувство радости и восторга. Но есть обязанности и их надо исполнять немедленно. Она подняла трубку телефона прямой линии с 1-м секретарем райкома КПСС. Дрожащим голосом, заливаясь слезами и одновременно смеясь, Рина сообщила радостную новость.
Положив трубку, девушка не выдержала и в избытке чувств, распахнув окно, закричала в ночь: «Победа! Конец войне!». Её переполняла гордость. Она первая в городе узнала о ПОБЕДЕ! Счастливая, она даже сделала несколько танцевальных движений. Дождались! Война закончилась!
Рина подошла к раскрытому окну, вдохнула свежий ароматный воздух. В парке слабо шумят деревья, облитые черной тенью. Прямо в окно заглядывают ветви цветущей яблони. Ночь пока еще властвует, перешёптываясь со звёздами. А те в ответ кому-то таинственно подмигивают.  Скоро владычица-ночь уступит место рассвету. Тёмное небо уже начинает сереть. Ветерок лёгкой волной теребит волосы на голове Рины. Вот и первые птички проснулись. Особо стараются воробьи, новый день начинают радостным чириканьем.
Неожиданно в голове всплыл заголовок одного школьного сочинения на заданную тему: «Красота спасёт мир!». Девушка подумала: «Как точно сказано и как хорошо жить! Я как будто впервые увидела эту красоту, услышала запахи, тишину, почувствовала себя счастливой».
А жизнь продолжалась и впереди Рину ждали новые испытания и новые победы, но уже в мирное время и в мирной стране. Она была твёрдо уверена, что выполнит данное ею отцу обещание стать счастливой. Но это уже совсем другая история.