Последнее свидание

   …Ощутив под ногами до боли знакомые каменные ступеньки, у Анатолия Николаевича  волнительно, но приятно защемило в груди. Сюда, в это здание на Комсомольской улице, именуемое городской библиотекой, он бегал ещё стригунком-первоклассником. Сначала – в детское отделение. За красочно иллюстрированными книжками-сказками и увлекательными приключенческими повествованиями. Затем, годам к десяти-одиннадцати, увлёкся романтикой первобытного мира и мемуарами знаменитых путешественников.

     Если бы тогда у Толика Грачёва спросили: «Какое оно, настоящее счастье?», то он, не задумываясь, ответил бы: «Это время, когда никто не мешает полежать на диване с новой интересной книгой. Не нужны никакие казаки-разбойники, катания на велосипедах или футбольные битвы с пацанами из соседнего двора. Только читать, читать и читать…».

     Когда Толе исполнилось тринадцать, его перевели в так называемый «взрослый абонемент» библиотеки, поскольку в детском отделении (до 15-ти лет) практически всю имеющуюся там литературу он уже перечитал. А здесь, в соседнем помещении, его ждали такие «кладези» отечественной и мировой словесности, что парнишка просто упивался очередными шедеврами писательского мастерства. Именно в тот период его такой ещё непродолжительной жизни он впервые серьёзно задумался о том, можно ли оставшуюся часть своего жизненного пути посвятить сочинительству таких же оригинальных и увлекательных книг. Главное, – и предпосылки к этому были. Учительница по литературе всегда отмечали Толькины школьные сочинения стабильной оценкой «5+», иногда приписывая «Молодчина!». И советовала ему после десяти классов поступать в московский Литературный институт имени Горького. Однако… Судьба распорядилась иначе…

     Когда Анатолий учился в восьмом классе, его отец, тогда ещё крепкий 44-летний мужчина, внезапно заболел и угодил в терапевтический стационар местной больницы. Вердикт медиков прозвучал угрожающе – острый инфаркт миокарда. Украдкой поплакав, Толина мама вынесла своё, не менее жёсткое заключение.
   – Вот что, сынок… – произнесла она как-то вечером, вернувшись после очередного посещения палаты, где лежал больной родитель. – Если отец выживет, то в лучшем случае мы можем помочь тебе окончить какой-нибудь техникум или ПТУ. Отучишься три с небольшим года, получишь специальность и… Можешь сам зарабатывать себе на жизнь… А если папы не станет, то… Не обижайся! Я не смогу прокормить тебя дальше. Тогда после восьмилетки пойдёшь работать на машиностроительный завод. Сначала учеником, потом разряд получишь. Слесаря или токаря. Но до армии свою копейку будешь иметь. А там – сам решай. Я больше ничем помочь тебе не смогу… Так наша жизнь устроена, сынок. Придётся тебе взрослеть раньше, чем положено. Но о высшем образовании сейчас забудь. Не до этого…

     После подобных умозаключений времени на размышления у Анатолия практически не было. Отец, по счастью, выздоровел. И даже снова пошёл работать. Но ближайшее будущее Толика было предрешено. Он поступил в радиомеханический техникум, расположенный в соседней области. Через четыре года получил диплом об его окончании. Вернулся в родной Гурьяновск. Стал работать мастером участка на одном из местных предприятий. Потом – два года армии.  После чего – опять родное производство…

     Но вот что удивительно – всё это время Анатолий продолжал мечтать о писательском поприще. И чем дальше – тем активнее и настойчивее. На отдельной полке серванта появилась стопка тетрадей с его первыми рассказами и новеллами. Потом для самообразования он выписал журнал «Литературная учёба», начал снова посещать городскую библиотеку, опубликовал в районной газете наиболее удачные «пробы пера».  Молодой мужчина был уверен, что недалёк тот час, когда он, собрав все нужные документы, рванёт в Москву, отыщет дом № 25 по улице Горького и решительно перешагнёт порог приёмной комиссии Литинститута…

                *   *   *

   …В вестибюле Гурьяновской городской библиотеки Грачёва радушно встретила заведующая Вера Александровна Зарецкая.
   – Ой, ну наконец-то! – расплылась она в счастливой улыбке. – Здравствуйте, Анатолий Николаевич! Мы очень рады, что вы всё-таки добрались до нас. Проходите сюда, в читальный зал… Вы на своей машине?
   – Спасибо, Вера Александровна! – благодарно кивнул долгожданный гость. – Да, я на старой, проверенной ласточке… Два с половиной часа от Москвы… Извините, что чуть-чуть задержался. На кладбище заезжал. Проведал могилки родителей. И родственников... Прибрался немного…
   – Вы, наверное, устали? Давайте я вас чайком угощу? Посидите, отдохнёте…
   – Нет-нет! Благодарю! Я по дороге перекусил, – Грачёв взглянул на наручные часы. – У меня там в багажнике… несколько пачек с книгами. Как и обещал, я вам экземпляры нового романа привёз. Так что… можно забрать… Багажник я не запирал. Синяя «Хонда» со знаком семь, два, пять…
   – Ой, спасибо огромное! Это мы мигом! – встрепенулась заведующая и засеменила к выходу. 
     Вдали послышались чьи-то голоса. Через пару минут трое парней в белых рубашках внесли в читальный зал шесть бумажных упаковок и сложили их у стола администратора…
 
     Тем временем Анатолий Николаевич прошёлся по знакомым с детства помещениям библиотеки. Улыбнувшись, он вспомнил, как с любопытством бродил когда-то вдоль этих  книжных стеллажей, с вожделением вдыхал запахи типографской бумаги, листал новенькие томики незнакомых авторов. На двери взрослого абонемента седоволосый мужчина увидел прикнопленный ватманский лист. Присмотревшись, разглядел выведенный гуашью текст:

     «В субботу, 29 сентября, в читальном зале библиотеки состоится ТВОРЧЕСКИЙ ВЕЧЕР нашего земляка, члена Союза писателей СССР и Союза журналистов СССР, известного литератора и публициста АНАТОЛИЯ НИКОЛАЕВИЧА ГРАЧЁВА.
     Начало в 15.30. Вход свободный».

   …К назначенному времени стали появляться первые посетители. Кто-то – с букетами первых осенних цветов, кто-то – с фотоаппаратами и смартфонами, кто-то – с обычными дамскими сумочками. Постепенно народ заполнил около трёх четвертей зала. Переодетая в праздничный брючный костюм, слегка взволнованная Вера Александровна обратилась к публике со вступительной речью. После сдержанных и непродолжительных аплодисментов слово взял сам «виновник торжества».

     Выступать на подобных вечерах Анатолию Николаевичу было, что называется, не впервой. Для начала он слегка прошёлся по своей биографии. Затем подробно ознакомил слушателей с довольно солидной библиографией. Прочёл несколько прозаических отрывков из последних книг. После чего, как и принято в подобных случаях, встреча плавно переросла в оживлённую дискуссию. Собравшиеся задавали вопросы, Грачёв неторопливо отвечал на них. Как всегда, людей в основном интересовали чисто житейские моменты: где писатель сейчас живёт, какая у него семья, бывает ли он за рубежом, читают ли иностранцы его книги, хорошие ли у него доходы? Анатолий, уже не удивляясь,  привычно «удовлетворял» обывательское любопытство короткими, но ёмкими фразами.

     В этот момент напыщенная дама, сидевшая в четвёртом ряду, приподнялась и, предвкушая «удар не в бровь, а в глаз», с достоинством произнесла:
   – Вы меня простите, пожалуйста… Просто ходят такие недомолвки… Хотелось бы прояснить… Скажите, ваши первые книги вам помогала писать жена? Я имею в виду стилистику и грамматику…
     В зале послышались смешки и смущённые покашливания. Однако для Грачёва подобная «каверза» не стала громом среди ясного неба. Эти злопыхательские «штучки» слышал он не в первый раз. Видимо, кому-то по-прежнему не давал покоя его литературный успех. Хотелось хоть чем-то насолить писателю с якобы маргинальным прошлым…

   – Вы знаете… – спокойно ответил Анатолий Николаевич. – Боюсь, что разочарую вас… Свою первую газетную публицистику, а также первые книги я написал задолго до знакомства с будущей женой… Мало того, – я практически не пользуюсь услугами художественных редакторов и корректоров. Это вам подтвердят в любом издательстве, где выходили мои книги… Так что… Информация у вас неверная…
   – Но вы же не сразу получили высшее образование? Тем более, гуманитарное? – покрылась пунцовыми пятнами всё та же дама.
   – Да, это верно! – стойко отпарировал собеседник. – В юности у меня за плечами был радиомеханический техникум. Но потом… Потом я закончил Литинститут. В Москве… 
   – А в институте вы учились на дневном отделении? – пошла «ва-банк» напыщенная брюнетка в красном платье.
   – Нет, я учился на заочном отделении. Шесть лет… Очка была бы для меня роскошью. Необходимо было зарабатывать на жизнь…
   – Ну вот, видите! – победоносно вспыхнула «оппонентка». – Извините, но заочное образование – это так себе. Фикция… И все нормальные люди знают об этом…
     Грачёв хотел что-то ответить, но тут, чтобы сгладить напряжённую ситуацию, в разговор вмешалась Вера Александровна.
   – Как бы там ни было, а перед нами – вполне состояшийся писатель и журналист, известный в очень широких литературных кругах, – примирительно заявила она. – В том числе – и за рубежом… Поэтому продолжим наш вечер…

   …Анатолий Николаевич, стараясь успокоиться и взять себя в руки, ответил ещё на несколько вопросов зрителей. Однако его глаза начали непроизвольно скользить по пышной шевелюре «зловредной барышни», затеявшей в это время громкое шушуканье с соседками по четвёртому ряду. И тут… В одной из светловолосых соседок он внезапно различил что-то до боли знакомое и трогательное. «Боже! Да это, похоже… Зина! Точно, она!» – молнией пронеслось в голове у мужчины. На несколько мгновений Грачёв стушевался и потерял нить беседы с посетителями библиотеки…

                *   *   *

   … В конце октября 1981 года Анатолий дембельнулся из инженерных войск тогда ещё Советской Армии и благополучно вернулся в свой родной Гурьяновск. Ещё долгими вечерами, проведёнными в казарме, он твёрдо решил заняться дальнейшим образованием и непременно получить «вышку». Планировал дать себе год на подготовку, а зимой 83-го подавать документы в Литинститут. Однако после первого же посещения городской библиотеки неожиданно… влюбился.

     Это была молоденькая выпускница библиотечного факультета института культуры. Такая вся аккуратненькая, чистенькая, ухоженная, с белым кружевным воротничком на серенькой кофточке. Говорила тихо и неторопливо. Волосы цвета спелого льна старательно зачёсывала назад и укладывала в красивые и трогательные «шиньоны с завитушками». Толик как увидел её, так и обомлел. «Ни дать, ни взять – принцесса датского королевства! – с восхищением подумал он, украдкой заглядывая в её лучистые серо-голубые глаза. – С такой милашкой я хоть завтра в загс побежал бы. И всю жизнь на руках её носил, пылинки сдувал… А какая фигурка, какие ножки! Будто из мрамора выточенные. Ничем Господь не обидел! Просто заглядение…» 

     Чуть позже Анатолий узнал, что девушку зовут Зинаидой, Зиночкой Крыловой. Что живёт она в старом квартале города и пока ещё не замужем. По ночам парень грезил только о ней одной, не зная, каким образом сблизиться и познакомиться поближе. Слишком уж нежной и утончённой казалась ему Зина. С такой простые хиханьки да хаханьки не прокатят. Здесь нужен серьёзный подход, основательный…

     А Новый, 1982 год, был уже не за горами. «Вот бы встретить его вместе с Зиночкой! – размечтался Грачёв. – Только для этого нужен очень убедительный повод. Но какой?» По счастливой случайности парень достал в месткоме завода, где тогда работал, два пригласительных билета на городской предновогодний вечер. После торжественной части на этом мероприятии должны были выступить известные московские артисты. Плюс – танцы на втором этаже Дома культуры и подарки со сладостями. Чем не повод порадовать Зинулю Крылову, скучающую за библиотечной стойкой? А там и договориться о совместной встрече Нового года…

     Вдохновлённый Анатолий, выбрав вечер, когда Зина работала на взрослом абонементе, надел свой лучший гражданский костюм, нацепил галстук на белоснежную рубашку и, прихватив с собой книги для обмена, отправился в библиотеку. Выждав нужный момент, подошёл к столику, где сидела Зинаида. Ужасно смущаясь, тихо пробормотал:
   – У меня вот… Хотел вам предложить… Скоро будет городской вечер…
   – Пожалуйста, говорите более внятно! – мягко прошелестела «визави» и подняла на Грачёва обворожительные «озёра» своих скандинавских глаз.
     Тот растерялся ещё сильнее.
   – Понимаете… У меня есть два билета на новогодний вечер… Двадцать седьмого декабря… Там можно отлично отдохнуть… В местном ДК…
   – Вы хотите пригласить меня на новогодний вечер? – искренне удивилась Зиночка.
   – Да! Именно так! – с готовностью кивнул Грачёв и от волнения не заметил, как в помещение зашла Софья Андреевна из детского отдела библиотеки.
   – Но-о-о… – на секунду замешкалась Крылова. – Извините, конечно… Во-первых, мы с вами как-то… Малознакомы… Даже совсем не знакомы… А во-вторых… Я уже приглашена… На несколько мероприятий… И на встречу Нового года тоже… Поэтому… Простите великодушно! Я не могу принять ваше предложение… Извините!..
     Быстро придя в себя, Крылова деловито поинтересовалась:
   – Так… Вы эти книги сдаёте? Хорошо… А вот эти берёте? Я правильно поняла?
   – Угу… – подавленно буркнул Толик и, словно облитый помоями, поплёлся с новой стопкой книг в сторону гардероба. 

     Уже почти одевшись, он вдруг уловил приглушённые возгласы Зиночки.
   – Нет, Софья Андреевна! – решительно отрезала та заведующей детским отделением. – Это не мой уровень… Радиомеханический завод… Мастер участка… Техникум… Да вы что?!.. С маргиналами я не встречаюсь… Пусть повариху приглашает… С фабрики-кухни… Вот она будет ему в самый раз… Найдётся, с кем потанцевать… И о жизни побеседовать…

     Натянув на макушку вязаную шапочку, Грачёв без оглядки выскочил из библиотеки. В ушах назойливо и позорно зазвучали слова Зиночки «С маргиналами я не встречаюсь». Не разбирая дороги, парень рванул к своему дому. Сдав на следующий день книги, в местной библиотеке он больше не появлялся. А в Литинститут поступил уже на следующий год. В 1988 году благополучно его закончил. С красным дипломом…
     С тех пор минуло около 40 лет…

                *   *   *   

   …Когда творческий вечер подошёл к концу, Грачёв несколько минут отвечал на вопросы юной корреспондентки одной из местных газет. После чего долго раздавал автографы, подписывая экземпляры своего нового романа. А потом – большое фото на память со всеми желающими. К тому времени Зинаида и её окружение уже покинули читальный зал. Нет, не покинули, а, как заметил Анатолий Николаевич, величественно удалились. Ни цветов не вручили, ни книги не подписали, ни сфотографировались. Они, по-прежнему находясь в плену своих надуманных стереотипов, даже «Спасибо!» не сказали. Никому. Видимо, не сочли это необходимым и возможным…

     А сотрудницы библиотеки накрыли тем временем небольшой столик для чаепития. В ход пошли и салатики, и бутербродики, и выпечка, и бутылки со сладкой наливкой. От спиртного Грачёв сразу отказался – ему ещё рулить в обратную сторону. А это – часа три, не меньше. Женщины уговаривали его остаться и переночевать, но «виновник торжества» был непреклонен – в Ново-Переделкино его ждут жена и внучата. Он обещал им вернуться до одиннадцати вечера… 

     Слегка захмелев, Зарецкая достала откуда-то большой альбом со старыми фотографиями. Начала его листать, комментируя различные эпохи жизнедеятельности библиотеки.
   – А это мы с московскими артистами из «Современника», – пояснила она очередную страницу альбома. – Многих уже и в живых нет. Господи, как же время быстро бежит!..
     Искоса взглянув на снимок, Грачёв сразу узнал юную Крылову, сидящую на переднем плане. «Надо же… Зина…» – невольно вырвалось у него.
   – Да… Это наша Зинаида Алексеевна… – тут же подхватила Вера Александровна. – А вы… знакомы с ней?
   – Да так… Поверхностно… – слегка замялся собеседник. – Она когда-то обслуживала взрослый абонемент…
   – Точно! – кивнула Зарецкая. – А в начале девяностых укатила в Германию. Вышла там замуж за какого-то бюргера. Родила дочку. А потом… Что-то у неё не сложилось. Вернулась обратно в Гурьяновск. Сейчас за больной мамой ухаживает. В отдельном доме живёт… Но к нам на работу больше устраиваться не хочет…
   – Однако сегодня на вечер она приходила! Мы её видели… – вставился кто-то из сослуживцев.
   – Да, была… – подтвердила Вера Александровна. – Я её и на чаепитие приглашала. Но она – ни в какую… Домой побежала…

                *   *   *

   …Украдкой взглянув на часы, Грачёв выждал ещё пять минут и, привстав из-за стола, вежливо поблагодарил собравшихся:
   – Ну всё! Мне пора, дорогие земляки. Спасибо за приём, за гостеприимство. Надо ехать. Семья ждёт… Дела…

     Спустя пару минут, сопровождаемый толпой поклонников, Анатолий вышел на улицу и направился к своей одинокой «Хонде», скучающей на площадке у библиотеки. На лобовом стекле мужчина приметил белеющий листок бумаги, закреплённый автомобильным «дворником». Машинально выдернув листок, Грачёв развернул его и бегло прочёл выведенные печатными буквами слова:

     «ВЫ МОЛОДЕЦ,АНАТОЛИЙ! НАШ ГОРОД МОЖЕТ ГОРДИТЬСЯ ВАМИ, А НА ЗЛОПАМЯТНЫХ И ЗАВИСТЛИВЫХ ЛЮДЕЙ НЕ ОБРАЩАЙТЕ ВНИМАНИЯ. ПРОСТИТЕ ИХ!»

   – Ну что ж… И на том, как говорится… – тихо пробормотал писатель и, ещё раз внимательно осмотрев машину, сел за руль…

   …На загородном шоссе замелькали за окнами авто величественные сосны, берёзы и ели. Чтобы не было слишком скучно, Грачёв включил стереомагнитолу и нашёл волну с расслабляющей приятной музыкой. «Нет, сюда я больше не вернусь! – устало помотал он головой и грустно усмехнулся. – Не поддамся ни на какие уговоры. У старого Гурьяновска своя жизнь, а у меня – своя. Так что… Это последнее свидание с моей малой родиной, с могилами моих предков, со стенами родной библиотеки и даже с Зиночкой, которую я уже не чаял увидеть… Интересно, это она написала записку? Да нет, не она! Не её манера… А впрочем… Какая разница? Этот город и эти люди стали для меня абсолютно чужими. Судьба давно разлучила нас. А где нет родственных отношений, где нет взаимной любви, там и жизни нет… Вот и вся премудрость…»

     В родное Ново-Переделкино синяя «Хонда» въехала в 22.50. На улице начал накрапывать мелкий осенний дождичек. Но за стенами добротного дома Анатолия ждали тепло, уют и горячий ужин. А главное – любовь самых близких на свете людей…