Кинолог и Шамбала

Кирюша откинулся на спинку своего кожаного кресла начальника. «Отсель грозить мы будем Шведу...»,— лениво подумалось ему, когда он переводил свой взгляд водянисто-голубых глаз на собравшихся в его кабинете. Кто собственно сегодня пришёл на его выступление? Тэк-с, дай-те ка взглянуть….Ага… новенькая….

        Правильно, выступить надо хорошо. Произвести правильное начальственное впечатление. Кто там у нас ещё? Подчинённые, ну эти привычны, но лишний раз напомнить о том, какой он, Кирилл Меркуров, стоит!

Осталось только выждать нужный момент, вдохнуть воздуху побольше…

— Кирилл Викторович, скажите, пожалуйста, а вот говорят Вы в армии служили, — набралась смелости новенькая… — а у них там лучше или хуже?

«Снова старт был взят  и нет пути назад!» — зазвучала в голове Кирилла строчка из любимой им  песни вечно оппозиционной группы «Машина времени».

— Везде одинаково хреново, но в армии хреновее! — Отбомбил он, и весь даже как-то вытянулся в кресле, будто в дверном проёме замаячил силуэт генерала.

Но так как ни генерала, ни полковника в дверях не было, да и сам Кирюша давно носил полковничьи погоны, то он шумно выдохнул и приступил к повествованию об армейском дебилизме, перемежая рассказ наспех перекроенными к слову анекдотами.

       Было ему уже без пяти минут сорок, право на льготную пенсию он заслужил, потому мог позволить себе вести себя, как ему вздумается, ведь пинок под зад из таможни всего лишь препроводил бы его на ту самую пенсию. Молодые девчонки вздыхали по этому искрящемуся весельем бородачу, который активно наставлял их на свой протестный путь, коим с его слов шёл уже долгие двадцать лет службы, который начал лишь получив диплом ветеринара.

— …  и вот я ему и говорю, товарищ генерал такой фураж коней погубит, колики будут у всего личного состава, а он мне всё равно выкорми весь этот овёс, и пусть гнилой. Ну я и подал рапорт об отставке. Сколько ещё вот так можно прогибаться? Я не готов прогибаться. Я ушёл. Да  и к тому же часть нашу могли и расформировать.   И с той поры обрёл мечту — хочу поселиться на отшибе, на своём ранчо. И чтоб рядом никого! Ни людей, ни волков.

— Так ведь страшно же… — Робко сказала новенькая.

— Вовсе не страшно! Куплю четырёх кавказцев, будут бегать по периметру, —охранять. — Разошёлся Киря и сделал рукой жест, очерчивающий размах его будущих владений. — Жить буду натуральным хозяйством. Пенсии хватит на самое необходимое. Остальное — сам выращу. А что? Вот курсантами послали нас на картошку. И очень мне это понравилось! Мы ещё тогда вечером лежали на койках, курили и думали как грохнем однажды америкосов. Но сейчас-то я понимаю, что они тоже простые работяги, чего их бить-то? Потому уволюсь, заведу ферму…

— И кавказцев, Кирилл Викторович. — Подсказал Никанор, такой же бородач, лет на десять постарше начальника, уже полчаса терпеливо выслушивающий изрядно поднадоевшие ему басни, которые стали пресными и жухлыми в своей затёртости. Вроде того любимого Кириллом армейского планшета, некогда блестящего, кожаного и новёхонького, а теперь покоившегося где-то в недрах стола, потрескавшегося и побелевшего.

— Спасибо тебе, Никанор, без тебя точно не вспомнил бы. Отчёт ты мне написал об успехах вверенного мною тебе отдела?

— Уже полчаса как жду, когда смогу его вам вручить. — Не скрывая презрения в голосе отвечал Никанор Тимофеевич, но Кирилла это не могло смутить, ведь с тех самых пор как  он занял кресло начальника, перестал бояться высказывать своё бесценное мнения и оригинальнейшие суждения при подчинённых.

— Да уж вручи! Я, кстати, изучая вопросы строительства Санкт-Петербурга, который якобы построен Петром, — тут Кириллл низко склонился над столом, став ближе к новенькой, — заодно прочёл книжки про историю этой нашей государевой службы. И сейчас вижу, что пошло мне это на пользу! Ведь вот я какой начальник! Не любят меня коллеги, а я всё равно здесь! Но в коллективе нашем я выстроил прекрасные отношения! Все могут поговорить, пообщаться… вот как сейчас, например… Нет, Никанор, ну я это не подпишу. Там же мы больше задержали, я точно помню!

— Мы не задержали. Задерживать другие будут. Мы им только сигнал дали.— Мрачно пояснил Никанор Тимофеич.

— Ах вот оно что...ну ладно, вот тебе моя закорючка. Опять слава не нам достанется, но мы не жадные. — Последняя фраза снова предназначалась для новыприбывшей, которая всё с большим восторгом смотрела на расцветающего от приступа восхищения самим собой и своей оригинальностью начальника.

Стоит отметить, что деланное равнодушие далось Меркурову нелегко, ведь до оперативного совещания оставалось каких-то два часа и надо ещё придумать как бы так помолодцеватее подскочить, поджав покрепче ягодицы и из двух злосчастных обнаружений сделать двадцать два, а с учётом объёмов найденного лучше было подумать о перспективах остаться без премии. И ягодицы Меркурова, вальяжно развалившегося в кресле, как-то заранее инстинктивно сжались. В его голове подленько так заиграл не лучший куплет из совсем другой песни упомянутой уже группы «Машина времени»:

«Кукол дёргают за нитки
На лице у них улыбки
И играет клоун на трубе
И в процессе представленья
Создается впечатленье
Что куклы пляшут сами по себе».

— Скажите, — веснушчатая девчушка мило покраснела, — но как же вы будете совсем-совсем один? Без семьи, без детей? Для кого же тогда ранчо?

— Как это для кого? Для себя любимого! — Обрадовался Меркуров и радостно оседлал новую тему, забыв про грядущий позор перед лицом всей таможни. — Я вообще жениться больше не намерен!  Это было величайшей ошибкой моей молодости. Хватило с меня этой радости! Как же вышло так? Какой я был дурак, пустив тебя на свой порог!* Я за свободу! Ведь так пел мой однофамилец Фредди? «Я хочу быть свободным от тебя».

— По-моему Фредди Меркьюри в этой песне хотел освободиться от чьей-то лжи … — уже в дверях заметил Никанор, — но я не так силён в английском как вы, Кирилл Викторович. А фамилия ваша как-то ближе к богу торговли, прибыли и обогащения, в некотором смысле покровителю таможни, к Меркурию.

— Да, я как раз учу язык! Пять минут в день, но учу! — сообщил и эту новую информацию о себе Кирюша, пропустив мимо ушей упоминание Меркурия.

Девчушка, звали которую Катя, не замечала колкостей Никанора, как впрочем, она вообще мало что замечала, ведь только что она повстречала героя своего романа. Неуклюжая, угловатая, в полевой форме она могла бы сойти за мужчину, если бы не длинные волосы, которые сколько она не собирала, а они всё рассыпались непослушными кудрями по её квадратным плечам. И она чётко осознавала свою женскую сущность, хотя всё свою нежность могла дарить разве что палевому лабрадору Басе, которую растила с полуторамесячного возраста. Но похоже теперь часть её сердца была отдана этому высокому обаятельному красавцу с задорной улыбкой, которой мечтал о том, как станет едва ли не отшельником …

В этот момент Кирилл словно подтвердил её мысли, извлекая из сейфа иллюстрированную книгу про Тибет и Шамбалу.

— Вот сюда хочу поехать. Только денег нет. Надо больше сотни тысяч. Впрочем…. — Тут Кирилл поднял голову, так чтобы свисающая прослушивающее кабинет устройство его услышало. — Наворую и поеду в Тибет! Ребята! Вы там всё записали?

Последнее было адресовано сотрудникам, призванным бдить моральные и нравственные устои таможенников, чем они и занимались, накачиваясь алкоголем и впадая в нирвану, что очень помогало смотреть на мелкие проступки с поистине буддийским спокойствием.

Покидала кабинет начальника Катерина с лёгким головокружением и улыбкой на устах. Мысль о собственной непривлекательности на сей раз не отравляла ей существование, ведь Кирилл не искал жену, а вот верным товарищем, соратником ему она может быть, а о чувствах он и не будет догадываться. Одним словом надо ли говорить, что вечером она всё подробно рассказала лабрадору Басе, но умолчала о том, что уже вообразила Басю, бегающую по периметру Меркуровского ранчо. Боевая подруга внимательно выслушала, положив лобастую голову Кате на колени и как показалось в целом одобрила выбор девушки, хотя всё же что-то печальное сквозило в собачьем взгляд.

Дальнейшие события развивались не совсем так, как того хотелось Кате. Во-первых, служба есть служба и каждый день они с Басей вставали в пять утра, выходили на прогулку, когда на улице темно, хоть глаз выколи, а потом ехали по пробкам в московском смоге получать очередное задание на день. И снова дорога, аэропорт, бесконечная лента с кладью и Бася, бегающая по ней в поисках запретных веществ. Дорога домой, хорошо если удавалось в полночь лечь спать, чтобы завтра всё повторилось вновь. И жизнь начинала представляться Кате бесконечной лентой с чемоданами, уезжал один, растерзанный, пыльный, приезжал другой, дорогой в наклейках, но сути это не меняло. Разве об этом она мечтала, разве так представлялась борьба с преступностью на курсах кинолога? Она десятки раз убеждала себя, что своей рутиной вносит небольшой вклад, совсем даже небольшой, но радости от этого не испытывала, а потому всё чаще вспоминала бравого начальника и его мечты о ранчо и Шамбале.

Как-то раз по утру в отделе она столкнулась с коллегой, который обычно приезжал минут на сорок раньше, а потому за эти месяцы они так и не успели познакомиться. Александр Владимирович чем-то походил на Никанора Тимофеевича, только разве что не подтрунивал не над кем, но был также строг и также бородат. Вообще мужчины их отдела отличались любовью к бороде или скорее уж отсутствием времени на тщательное бритье по утрам. И в отличие от Никанора, который последние годы занимался лишь бумажной работой, периодически вздыхая по фокстерьеру, из которого воспитал отличного таможенного пса, каждый день выходил на службу с бельгийской овчаркой малинуа.

       В этот момент он как раз отчитывал бухгалтера за попытку угостить его воспитанницу шоколадным печеньем, а овчарка обиженно поскуливала от желания съесть это вкуснейшее лакомство. Но угощать свою собаку дозволялось лишь самому  Александру Владимировичу, равно как и таскать её на руках, потому все дружно посмеивались, что скорее всего Сима спит на кровати, а суровый бородач на коврике рядом. Катя едва сдержала улыбку, наблюдая за взаимоотношениями этой пары — поджарая собака носилась вокруг приземистого мужчины в полевой форме и  берцах, делая вид, что слушается, но-таки успевая забежать туда, куда ей так хотелось. Александр Владимирович, не замечая её лёгкого непослушания  и не повышая голос ни на тон, отдавал ей команды.

И в тот же день Катя на пару минут снова увидела Кирилла, который в кое-века явился пораньше, да и то, потому что нужно было заехать за справкой в соседнюю поликлинику. Веснушчатое её лицо просияло, отчего она вся засветилась как солнышко и сделала шаг навстречу. Балагуристый Кирилл галантно наклонил голову и поинтересовался может ли пригласить новую сотрудницу в свой кабинет. Счастливая Катя едва ли не побежала следом, но тут Меркуров притормозил у фотографии немецкой овчарки на стене.

— Прямо как моя. Один в один. Сколько смотрю, столько свою дуру вспоминаю.

— Хорошая была? — Осторожно спросила девушка.

— Хорошей она стала после того как я её сковородой по голове отходил. Сразу похорошела. А то всё со стола еду норовила взять. Однажды захожу на кухню, а она сидит у стола и дожирает блинчик прямо с тарелки. Ну я и рассвирепел. Потом вообще с ней проблем не было…. Ну а что? Я и кошку также воспитать хотел, но не вышло. Сколько  я её об стену ни колошматил, а ей всё не по чём. Отдал соседу. Да, кстати, как тебе у нас?

— Нравится. — С вымученной улыбкой ответила Катя, уже даже не понимая, а что собственно ей нравится.

— Ну ладно, пошли, там документы по твоему обнаружению пришли, посмотришь.

       Уже без улыбки Катя шла за Кириллом, бледно подписывала бумаги, даже не думая, что подписывает и когда в кабинет, цокая шпильками,  зашла дознаватель в укороченной донельзя форменной юбке и чёрных чулках, игриво поигрывая папкой с двуглавым орлом,  не очень удивилась тому, как певец о свободе, оппозиционер и отшельник в одном лице, резко подскочил, подставил своё бородатое лиц, уже готовый влезть в брачный хомут, лишь бы его пригласили…

Август, 2020
* Строка из песни «Оставь меня» из столь любимой героем группы «Машина Времени»