За синей птицей-3

ПЕРВЫЙ СПЕКТАКЛЬ
С КУКЛАМИ…

( Из записок  режиссера- кукольника фронтовика Р.С.Чекмарева)
 
   Через два месяца состоялся первый спектакль детского кукольного кружка.
   Первый!
   
   Потом я  поставил много, очень много спектаклей в театрах кукол, больших и маленьких, хороших и плохих, и каждый из них был для меня трудным  и радостным, а то и грустным, когда результаты не оправдывали надежд, но всегда творческим!
   Но первый мой спектакль останется в памяти навсегда: удивляюсь- как я мог тогда преодолеть столько трудностей? Ведь по существу я тогда ничего не знал и не умел. Все изобреталось вновь - и то, что было уже  до меня, и то, чего еще в этом искусстве не было.
   Технология изготовления кукол, ширмы, декораций, не говоря о технике кукловедения – все это как бы изобреталось мною заново!
   Но я находился тогда в каком-то кипящем состоянии: мысли, идеи рождались непрерывно, без потуг и колебаний, их правильность я угадывал неведомым мне ранее чутьем. Это был взрыв энергии, фантазии, энтузиазма!
   Подобного состояния я не испытывал более никогда, потому что в моей работе уже присутствовал опыт, знание определенных законов, выработанных практикой, было предвидение результатов, основанное на расчете и логике.
   А там, где начинается логика, заканчивается вдохновение…
   Вот тогда, в первом моем спектакле, отсутствовала логика, но бушевало вдохновение!
   
     Критически оценивая сейчас этот мой первый спектакль, с позиций современного театра кукол, опыта и мастерства, понимаю: он был примитивен, трогательно наивен, хотя многое в нем оказалось неожиданно новым, что потом нашло применение в профессиональных театрах.
    Да и актерски,  и режиссерски спектакль был далек от совершенства. Актерами были дети, впервые надевшие на руки куклы, а я, как режиссер, впервые пытался их оживить и заставить действовать…
   
   Спектакль назывался «Бултых». Это индийская народная сказка, которую я инсценировал, превратив действующих в ней зверей в людей. На это у меня были свои причины.
  Во-первых, я не умел делать кукол-зверей. Во-вторых, мне казалось, что ребятам будет понятнее и смешнее, если действовать станут люди. Аргументы, конечно, не столь убедительны, но они меня в ту пору устраивали.
   Текста той пьесы не сохранилось, а содержание помню.
   
   Пошел мальчик на реку ловить рыбу. А был он трусишка. Закинул удочку и вытащил что-то страшное. Испугался он, бросил удочку и бежать!
   А страшилище ему вслед:
   - Бултых!
   Прибежал мальчик домой, по дороге всем сообщая о страшном звере –  «Бултых!». Все, конечно, перепугались. Особенно папа и бабушка этого мальчика, и немедленно  отправились на поимку «Бултыха», пригласив для безопасности милиционера с собакой.
   В результате  выяснилось, что «Бултых» - старый ботинок, прицепившийся за крючок…
   
    Несмотря на милую наивность сюжета, сказка имела большой успех. И не только у ребят.
    Солдаты принимали спектакль с восторгом радости и удивления. У меня в голове бушевали новые идеи, замыслы и желания, которые намного опережали мои потенциальные возможности того времени. Но я не задумывался над этим, вера в свои силы превалировала над логикой…
   Этим спектаклем я открыл важное прежде всего для себя: наш детский спектакль в не меньшей мере, чем ребятам, нравился и взрослым. И не с позиций доброжелательной снисходительности, а по настоящему, без скидок на условность и наивность, рассчитанные на детей. Было ясно: куклы не только нравились своей неожиданностью, они вызывали веру в свою условную достоверность.
   Это означало, что театр кукол, - искусство, способное в своих специфических качествах и возможностях вовлекать в сопереживания не только детей, но и взрослых.
    Я, конечно, не открывал здесь Америк, - люди, занимавшиеся куклами, знали это и понимали, вероятно, лучше меня. Но то, до чего я додумался сам, было для меня важнее, поскольку утверждало мою веру  в силу и возможности кукол.
               
  Фото из интернета