Скорпенка

*
Третий раз попытался завести канал на Яндекс Дзене. Первый раз не хотел создавать там почту. Второй раз не нашел, как добавлять статью. В этот раз дошел до заголовка, но как только вспомнил, какую ерунду я пишу, так моя рука и дрогнула. Как я буду объяснять серьезным читателям Яндекса, что постоянно вру и выдумываю. Там вон пишут о политике, путешествиях, эмиграции, трампе, взрывах сверхновых, экономических кризисах. А я, что буду писать?  Как мой кот в Южном городе вместо мышей ловит саранчу и тем самым спасает посевы кукурузы? Как я чуть не отравился Черноморским ершом? Что моя жена Нимфа, а сам я нервный нудный тролль? Нет-нет-нет. Врунам там не место. Там сидят серьезные люди, не всякая шелупонь, типа меня.

*
- Алло, Иннокентий Петрович?
- Да Ирочка.
- К вам посетитель.
- Какой?
- Странный.
- Что хочет?
- Гимн написать.
- Гимн чего?
- Города.
- У нашего города нет гимна?
- Нет.
- А зачем он?
- Не знаю.
- Тогда гони его.
- Он говорит, что в Плесецке у Волобуева гимн есть.
Иннокентий Петрович не любит Волобуева. Они учились в одном классе и вот теперь стали оба мэрами. Волобуев в детстве поколачивал Иннокентия Петровича и женился на его любимой девушке, за что Иннокентий Петрович увел у Волобуева секретаршу Ирочку.
Иннокентий Петрович некоторое время думает, слышно пыхтение.
- Ладо впустите.
В овальный бордовый кабинет в сопровождении сексопильной Ирочки к Иннокентию Петровичу активно размахивая руками вбегает человечек с длинными засаленными волосами, в клетчатой рубашке и джинсовых шортах. Он тут же кидается к мэру города и пытается его обнять, но мэр Города выскакивает из-за стола и пятится назад, посетитель напирает, пока не загоняет мэра в угол, посетитель хватает Иннокентия Петровича за руку и начинает её трясти:
- Я поэт Григорий Перуянц, слышали о таком.
Иннокентий Петрович делает вид, что слышал.
- Я написал гимны для городов Первомойск, Ислябли, Верхние Чегры, Адмиралтейск, поселков Нижнее дышло, Перкуровка, станица Алапайская и пр. и др. Я награжден орденами и медалями, которые перечислять не имеет смыла, моя страница в Википедии занимает 50 страниц.
Иннокентий Петрович, выбираясь из-под поэта, шепчет:
- Чего изволите.
Поэт сияет:
- Написать гимн Города.
- Зачем?
- У всех городов есть гимны, а у вашего нет, даже у ваших районных центров есть гимны, я им давно уже все написал, а у вашего города нет гимна.
- Зачем он нужен.
- Ну как, приезжаете вы на электричке из Москвы.
- У нас нет вокзала.
- Хорошо, на автобусе приезжаете.
- К нам не ездят автобусы.
- А что к вам ездит?
- Маршрутка, утром, вечером и в обед.
- Вот, выходите вы из маршрутки – а тут пабам: «Славим славим городок/Мэр прекрасный человек!».
- Не в рифму.
- Как вас зовут?
- Иннокентий Петрович Савостин.
- Наш мэр Иннокентий Петрович Савостин/Великий умелец-стратег.
- Не в рифму.
- Поднимайте флаги стяги/Продавцы и работяги!
- И сколько это стоит?
- Немного. Сто тысяч рублей!
- Ирочка, - кричит мэр в громкую связь, - уберите его, у нас дороги ремонтировать нечем.
- Постойте 50000 рублей
- Ирочка!
- Хорошо я напишу вам бесплатно, ради будущей славы.
- Я даже бесплатно не могу его принять. У нас бюджет, понимаете бюджет. Мы гимн можем написать только по конкурсу. Должно быть десять независимых поэтов из которых мы выберем гимн. Госуслуги. Закон слышали о госзакупках?
- Я организую вам конкурс!
Мэр думает. Грызет ручку:
- Хорошо, только бесплатный конкурс.
Через три месяца в ДК Городка заседает высокая комиссия: мэр, пять замов, судья района, прокурор района, директор дома культуры, директор музыкальной школы, судебные приставы. За их спинами пустой зал, сидит только поэт Григорием Перуянц.
На сцену выходит Ирочка:
- Приглашается бла-бла-бла с песней: «Славься, славься Городок».
Выходит Григорий Перуянц:
- Поэт блаблабла, не смог приехать на наш конкурс. Но я прочту и пропою, написанный им гимн.
Поёт:
«Славься, славься городок/детвора и села!»
Комиссия молчит. Зал тоже молчит, он же пуст.
Поэт Григорий Перуянц заканчивает петь.
На сцену снова выходит Ирочка:
- Приглашается поэт блаблабла с гимном «Лучший город на земле/Я познала в январе».
На сцену опять выходит поэт Григорий Перуянц:
- Поэтесса блаблабла, не смогла приехать на наш конкурс. Но я прочту и пропою, написанный ею гимн.
Поет. Комиссия и зал молчит, ведь зал пуст.
Так продолжается десять раз.
В конце концов комиссия удаляется на совещание. В пустом зале сидят поэт Григорий Перуянц и Ирочка. Поэт плотоядно смотрит на сексапильную Ирочку.
Через час комиссия возвращается. Ирочка выходит на сцену с толстой красной папкой:
- Комиссия блаблабла города Городок признала лучшим гимном, гимн, написанный Иннокентием Петровичем Савостиным, но так как он не участвовал в конкурсе, то конкурс признан не действительным и состоится заново в следующем году.
- Мошенники, - кричит поэт Григорий Перуянц, которого под руки из зала уводит охрана.

*
Пишу кличку ушедшего кота "Лапсик". Т9 исправляет на "Классик". Задумался и понял - это был кот классик: рыжий, мурчащий, наглый, любил мойву, молоко, лазить по шкафам и вешалкам и, возможно, в тайне покуривал и писал романы. Следующего кота я назову Классик (дай бог долгой жизни коту теперешнему).

*
Нужно было срочно себя сфотографировать, я нажал символ фотоаппарата на мобильнике и, толком не посмотрев в камеру, щелкнул себя. Взглянул на результат - черный квадрат. Оказалось, камера была перевернута, сняла стол. Я долго сидел и смотрел на черный квадрат и вдруг понял, что к своим 49 годам я и есть черный фон, и, самое главное, он мне нравится больше, чем если бы я сфотографировал себя. Чернота пугала, но манила. Несла метафизический смысл, а не трясла брылями и бородавками. Чернота - это апофеоз серости, доведенной до абсурда. С таким фото я могу легко сойти за своего в любой точке Галактики, в угольной шахте или под кроватью.
И тут мои размышления прервал сигнал вотсапа:
- Где фото? - писала жена.
- Тебе выслать, - отвечаю.
- Шли быстрей.
Выслал черную пустоту.
Долгое молчание.
- Ты что прислал?
- Себя.
- Это чернота.
- Я и есть чернота, глубокая и бездонная.
- Хватит дурить, - пишет жена, - а то тебе не сделают пропуск.
- Зачем нужен такой пропуск, если они не принимают меня таким, каков я есть.
- Ну хватит, - разозлилась жена, - шли фото.
Пришлось сделать нормальное фото.

*
Кот и в квартире-то ко мне относится, как к ничтожеству. Так - тот, кто убирает лоток и дает корм. А уж на даче-то, где лоток - это шесть соток, а еда вокруг сама летает, шушрит и прыгает, я просто не нужен. Я тот кошачий скрипач, который не нужен.

*
Коты здесь на Юге не дерутся, так встретятся и давай орать. Орут так, что думаешь сейчас будет ядерная война, нет поорут и разойдутся. И люди также. В Москве бы поубивали давно за такое.
А тут стоят, руками машут:
- Ах ты сын осла, ты зачем своей шестеркой перегородил весь двор?
- Сам ты сын осла, сколопендра вшивая, сюда ставил шестерку еще мой прадед.
А ты сидишь на стульчике и думаешь:"Вмажь ему с левой, апперкот ему с левой, вмажь, вмажь".
А они ничего, поорут как коты и разойдутся и никакой крови и с шестеркой ничего непонятно.

*
В летний сезон в Крыму сложно снять дачу, тем более у моря. Я нашел на авито по меркам рынка за сущие копейки и ехал, ожидая худшее. Домик оказался неказист (из одной комнаты и кухни), но в нем были вайфай, спутниковый телевизор, душ с горячей водой и даже газовый котел с батареями по всему дому. В довершении всего мне предлагался участок в 6 соток, огороженный двухметровым забором, что выглядело шикарно, хотя расстояние до моря и составляло километр. Оглядел все это добро и никак не мог понять, где тут подвох. Я искал черную плесень – не нашел, я думал буйные соседи – так их даже и не видно, я полагал, что до моря не добраться, но нет, хотя и длинная, но ровная дорога по степи. Правда банкомат и аптека в 30 минутах ходьбы, но мне, московскому жителю – это было не страшно, я привык ходить. Когда я расплачивался (решил заплатить за месяц вперед), то как-то на радостях пропустил, что в обязанность мне вменили полив садовых деревьев, просто прослушал, поэтому для меня был неожидан звонок хозяйки вечером следующего дня:
- Слава вы инжир полили?
Я как раз лежал в гамаке под инжиром, читал Чехова, пил Мартини с грейпфрутовым соком и наслаждался вечерним бризом с моря.
- Какой инжир? – удивленно спросил я.
- Под которым вы лежите.
Я стал искать камеры, но их вроде не было. Тарелка спутниковая была, а камер слежения не было.
- А фундук, - добавил глухой голос хозяйки дачи.
И тут я стал что-то припоминать, что-то отдаленно припоминать.
- Ах да, - воскликнул я, - Настасья Петровна, - конечно полил.
- Вы врете, я счетчик воды вижу.
- Хорошо, - говорю, - сейчас полью.
Встал, нашел шланг и стал поливать инжир, алычу, вишню. По началу даже понравилось, но потратил я два часа.
Только полил, сел под инжир, взял Чехова – опять звонок.
- Слава, вы льете много воды.
- Откуда вы знаете?
- Я счетчик вижу.
- А сколько надо (я лил не жалел)
- Три минуты под каждое дерево, не более.
Я вздохнул и положил трубку. Сижу и думаю, как она может знать расход воды. Счетчик, блин, видит.
Так я поливал два дня подряд, но на третий замудохался. Оказывается, ежедневный полив – это хлопотное и тяжелое дело. Ты пришел с моря, открыл вино «Черный доктор» и вдруг вместо гамака тебе надо возиться со шлангами. Тут я и понял, почему арендная плата такая низкая. Никто, наверное, у Настасьи Петровны не выдерживал, сбегали нафик, но я-то деньги отдал за месяц вперед.
Стал думать, как мне спастись, никакой бриз не нужен, но тут на четвертый день мне в ворота участка постучали.
- Кто там? – спрашиваю.
- Откройте, администрация.
Ну открыл. Входит здоровенный двухметровый мужик с кулаками с дыню и начинает ими вращать возле моего носа:
- Почему вы не платите за воду, весь СНТ платит за воду, а вы не платите, вы не оборзели там в своих Евпаториях (а хозяйка из Евпатории), быстро платите за воду.
Тут я и сообразил, что у хозяйки долг за воду. Говорю:
- А вы ее отключить можете.
- Ах вы так, да мы отключим, завтра отключим, отключим на хер, - и отключил мне завтра воду (все равно я питьевую покупал, а мылся в море).
На следующий день сижу под инжиром, читаю Чехова, пью зеленый чай и хорошо так, тепло на душе, что поливать не надо и вдруг мне на голову хозяйский инжир падает. Поднял его с земли, вытер, жую, смотрю на дерево, а оно пожелтело, и стало мне так стыдно- стыдно. Пошел мужика этого нашел, из своего кармана долг заплатил (567 рублей) и полил весь участок.
А Настасья Петровна вечером звонит и говорит:
- Что-то вы Слава много воды расходуете, она же по счетчику.

*
В Южном городе купил турку и сварил кофе. Получилось нормально. Пишу об этом жене.
- Ну всё, - отвечает жена, - теперь ты южанин.
- Почему.
- Пьешь кофе вместо чая, вино вместо коньяка и купаешься только на диких пляжах, где никого нет.

*
Девушка заблокировала дверь лифта и ждет, пока я дойду до лифта. Девушка не знает, что я работаю на втором этаже и поэтому хожу пешком. Девушка красивая. Я решаю не огорчать красивую девушку и захожу в лифт.
- Вам на какой, - спрашивает красивая девушка.
- На шестой, - отвечаю.
Девушка усердно ищет кнопку с цифрой 6. Девушка не знает, что в здании 5 этажей.
Потом смотрит на меня:
- Здесь нет цифры 6.
- Хорошо, - говорю, - мне на пятый.
Нажимает пятый этаж.
Едем в молчании.
На пятом этаже двери открываются, девушка выходит и видит, что я остаюсь в лифте и нажимаю кнопку второго этажа.
- Зачем, вы это сделали, - спрашивает девушка.
- Что?
- Поехали со мой на пятый, если вам на второй.
- Ну это вы же меня звали в лифт.
- Я думала вы едете.
- Я обычно хожу пешком.
- А зачем поехали, - девушка начинает злиться.
- Люблю красоту.
- Вы маньяк?
- Красоту люблю, говорю.
- Я сейчас позвоню мужу.
Двери лифта закрываются, я еду на второй этаж. Слышно, как девушка звонит мужу и что-то кричит в трубку.

*
Здесь на Юге мы сняли дачу, и кот сразу принял ее за подмосковную. Он также уходит куда-то в степи, дерется с пришлыми котами за территорию, стал диким и агрессивным. Загнать его ночью в дом практически невозможно.
В этот вечер я тоже, как обычно, не мог его найти. Ходил по участку, кикисал, звал – всё бесполезно, но вдруг я услышал странный кошачий, то ли плач, то ли вой.
Он раздавался из-за глухого двухметрового забора с соседнего участка. Увидеть ничего было невозможно, к тому же солнце уже зашло. Я взял хозяйскую лестницу, приставил к забору, залез на нее и посветил в темноту – и точно в центре соседней дачи сидел мой кот и орал: он не мог перелезть через забор. Я посмотрел налево – забор, я посмотрел – направо – забор. Соседей – не было, будний день. Между забором и землей залит бетон.
Стал водить фонариком по участку и заметил в углу небольшой столик. «Вот», - думаю, - «было бы хорошо, если бы кот залез на этот стол и прыгнул через забор», - но кот просто орал.
- Успокойся, - говорю ему.
Орет.
- Видишь стол, - говорю и свечу фонариком, - залезь на него.
Сидит орет. Стал фонариком освещать стол и показывать коту дорожку.
Кот орал, орал и вдруг пошел за лучиком и так знаете медленно и нехотя залез на этот столик. Но теперь надо объяснить коту, что надо прыгать. При чем это должен быть прыжок веры, как у Индианы Джонс. Кот, не видя, куда прыгает должен сигануть в темноту, веря мне, человеку, который его и тапком не раз бил и полотенцем охаживал.
И вот кот сидит на столе и смотрит на забор, который я освещаю.
- Прыгай, - говорю ему.
Сидит.
- Прыгай, - говорю, - я не буду больше тапком.
Сидит.
- И веником не буду.
И тут при слове «веник» кот совершил прыжок веры, прыжок в темноту, в неизвестность и приземлился на нашем участке.
Хотел тапком его огреть, но все-таки обещал.

*
Позвонил знакомый рыбак из Феодосии и сказал:
- Славик, хочешь скорпенки?
Я где-то две недели назад в разговоре с ним заикнулся о свежей рыбе, и вот он предлагал мне какую-то скорпенку.
- Что за скорпенка, - спросил я.
- За уши не оттащишь, деликатес.
- Деликатес, - шутливый тон рыбка несколько пугал.
- Да, нежнейшие сливки, а не рыба, - продолжил рыбак.
- Ну не знаю, - сомневался я.
- Ну так берешь.
Я почесал ухо и произнес:
- Беру.
Я представлял эту неведомую черноморскую рыбу скорпенку и ждал ее, то ли с радостью, то ли с недоверием.
Через два часа рыбак приехал и всучил мне пакет.
В принципе на меня смотрел пучеглазый и большеголовый ротан. Два килограмма ротанов. Я с некоторым недоверием взял пакет, расплатился и пошел на кухню, но рыбак, когда уже выходил на улицу вдруг произнес мне в дверях:
- Только осторожнее, она ядовитая.
Я вздрогнул:
- В каком смысле ядовитая?
- Ну плавники у нее ядовитые, не наколись, - сказал рыбак и закрыл дверь снаружи.
Я тут же в страхе полез в интернет и прочитал, что скорпена-ёрш – это крымский аналог рыбы-фугу. Если у нее не обрубить плавники, то возможен смертельный исход вплоть до отека легких.
Некоторое время я и пучеглазая скорпенка смотрели друг на друга. В глазах скорпенки притаилась злорадная печаль, а в моих глазах, наверное, был ужас.
Я немного подумал, надел брезентовые рукавицы хозяина квартиры, принес пассатижи и стал медленно и осторожно отламывать скорпенке плавники.
Когда все отломал, то вздохнул и спокойно почистил, но, когда уже обваливал рыбу в муке все-таки на что-то накололся. Палец мгновенно вспух.
Я залил палец перекисью, сел у окна и стал ждать смерти. Я вспомнил маму, братьев, племянников, вспомнил любимую жену и как поступил в университет.
Прошло десять минут, но я не умер. Тогда я пожарил скорпенку, розовые аппетитные куски выложил на блюдо и украсил зеленью, но есть все же не решался.
Но тут в дом с моря вернулась жена.
- О, - закричала она, - рыбка, и схватила горячий кусок и тут же проглотила его.
- О, какая вкусная, - опять закричала жена и схватила второй кусок морского ротана и съела его.
- О, - чистые сливки, - кричала жена и ела кусок за куском.
В конце концов мне стало стыдно. Я решил, что если случится страшное, то это должно произойти с нами обоими и съел скорпенку.
Съел еще один кусок и уселся у окна, наблюдая за радостно щебечущей женой.
Лена была прекрасна и ничего не подозревала.
Мне было немного неуютно, я думал о бренности бытия и читал Эдгара По. Наконец прошло 2 часа. Мы остались живы. Скорпенка – очень вкусная рыба.